Мальчишки.

Парень лет пятнадцати, кушает. Сложен средненько, ест суп. Кухня в хрущевке, мама в комнате. По телевизору гадость, под стать тому, что в тарелке. Суп не первой свежести и совсем постный. Хотя... возможно Алексею (так звали мальчика) сейчас любая пища показалась бы постной и не вкусной. И наоборот, даже черствый хлеб показался бы десертом, изменись сейчас как-нибудь ситуация в его жизни. Леша нервничал и хлебал суп, зажав кусок вчерашнего хлеба в левой руке. В дверь позвонили, у Алексея все похолодело внутри. Он нервничал. Есть такой тип нервозности – когда ее нельзя показывать. Тогда человек становится внешне настолько спокоен, что кажется он вот-вот уснет с открытыми глазами.  

Мама открыла дверь, позвала Алексея из коридора и пошаркала тапочками обратно в комнату. Лишь напомнила помыть посуду перед уходом. Алексей встал, прошел из кухни к входной двери и поприветствовал гостей в подъезде. Что-то помычал, натянул свои растоптанные кеды и взял старую красную гимнастерку Адидас. Уже надевая ее и одновременно спускаясь по лестнице, он осознал, что до сих пор держит смятый кусок хлеба в руке, а посуду не то что бы не помыл, он вообще оставил недоеденный суп не столе. Это расценивалось как редчайшая дерзость в его семье. Возвращаться домой теперь не хотелось. Однако, туда, куда его позвали, идти не хотелось еще больше. Но этого, как и того, что он нервничает, проявлять было категорически нельзя.  

Ребята шли втроем по некогда проезжей части, а сейчас уже прогулочной аллее, на улице смеркалось, но было тепло. Это был летний вечер. К ним молча примкнули еще двое, все были обуты в кеды, одеты в старые поношенные спортивные вещи. Двое, теперь уже из пяти, разговорились. На совершенно глупые, ненужные темы. Они тараторили без устали, не давая друг другу толком высказаться. Один из остальных идущих молча постоянно мял свои руки и пытался хрустеть пальцами. Миша, идущий рядом с Алексеем, вдруг тоже что-то у него спросил:  

– Ты взял что-нибудь?  

– Бля, не, забыл, – едва слышно ответил Алексей и у него еще больше все внутри похолодело. Так сильно, что даже съеденный суп сразу показался в животе холодным и Алексея от этого затошнило.  

– Ну ты гонишь. Смотри, – Миша продемонстрировал Алеше огромный ржавый болт, наверное от рельс или колеса грузовика.  

– Ого, – почти позавидовал Алексей.  

Ребят нагнал еще один товарищ. Илья, он ехал на велосипеде.  

– Ты че, гонишь?, – упрекнул низким голосом один из мальчишек Илью.  

– А че?  

– Нафиг на велике?, – спросил второй.  

– Та похуй, – пожал плечами Илья, и больше аргументов у его приятелей не нашлось.  

К месту назначения прибыли минут через пятнадцать. Всего ребят собралось двенадцать: еще пятеро ждали их уже там, а последний подошел чуть позже, оказывается он всю дорогу шел позади, но не отважился громко закричать, что бы окликнуть их.  

Теперь Алексей видел, что нервничают все. Почти никому не удавалось этого скрывать. Только Костя стоял спокойно, но на данный момент и для обычно задиристого и хохочущего над любым пустяком Кости, это было тоже не природно.  

– Ну где они?, – спросил Андрей.  

– Может не придут, – кто-то ответил.  

– Та щас...  

– Да зассали...  

– Вон по-ходу идут, – не громко сказал Костя и кивнул на конец аллеи, упирающейся в небольшую посадку.  

Там показалось несколько силуэтов и вместе с ними послышались подростковые грубые голоса. У Алексея онемели ноги и он едва устоял. Следующей мыслью было, что все что он теперь сможет с помощью этих ног сделать – это бежать как можно дальше отсюда.  

Ребята, вышедшие из посадки были примерно такие же как и компания, в которой находился Алексей. Лишь за малым исключением – среди них были два полностью лысых парня, что предоставляло какое-то понимании об их жизненной позиции, несколько человек курили сигареты, а один из вышедших вперед и вовсе был очевидный боксер с богатым опытом. Кривой нос картошкой, брови со шрамами, довольно хорошо сформировавшееся загорелое тело для своих максимум пятнадцати, и этот насмешливый, вызывающий взгляд. Алексей тут же пожалел, что встретился с этим взглядом своими глазами. Но это и придало крепости в ногах, теперь парень окончательно осознал, что назад пути нет. Этот боксер пришел сюда драться. Не разговаривать, не выяснять чью-то правоту, он настроился как можно скорее пустить свои кулаки в бой.  

– Я побазарю пойду, – сказал Костя и вышел вперед.  

На встречу Косте двинулся тот самый боксер. Костя шел медленно, оставив одну руку в кармане. Боксер же шел навстречу быстро и решительно. Прежде, чем кто-либо понял, что никакого разговора не будет, боксер сделал два быстрых широких шага и влепил звонкий удар в лицо Косте. Звон был такой, что у Алексея пошли мурашки по коже. Он конечно же видел раньше драки и сам в них участвовал. Но таких звонких и неожиданных ударов воочию еще не лицезрел. Это было совсем не как в кино. С этим ударом пропали последние сомнения в том, что все сегодня решится без боя.  

Костя устоял на ногах. Закрыл рукой рот и протянул вторую руку вперед, будто просил остановится и больше его не бить. Боксер махнул кулаком второй раз, но не попал. В это время мальчишки напротив уже вовсю разрывались:  

– Ебашь его, Мася, ебашь! Убивай!  

Парни вокруг Алексея переглянулись в нерешительности. Тем временем один из ударов Маси достиг виска Кости и тот упал. Из группы ребят Алексея неуверенно сделали шаги вперед пара парней. Боксер тем временем начал поливать Костю ударами сверху, приговаривая:  

– Шо, вася?! Шо, вася?! Ты шото хочешь?  

Уже почти стемнело и было трудно разглядеть, все ли удары попадают Косте по лицу или ему все-таки удалось закрыться. После каждого раза как боксер опускал свой кулак вниз, слышался звук щелчка, будто щелкают указательным и большим пальцем под ритм музыке.  

Алексей стоял в растерянности, а толпа мальчишек тем временем уже двинулась на них. Парень до сих пор не мог осознать, что драки не миновать.  

– Ты че блядь!!!, – послышался рядом животный крик. Будто боевой клич перед атакой. Один из лысых парней с разгона врезался в Андрея прямой ногой и тут же широко замахал двумя руками. Один из ударов отчетливо попал Андрею в ухо.  

Слева другой парень со всей силы вмазал Илье прямо в нос. Алексей успел заметить, что лицо Ильи мгновенно залилось кровью и множество капель окрапило землю. И хотя мальчик никогда вживую это приспособление не видел, но сразу понял и отчетливо вслух сказал "кастет".  

Миша тоже это понял, выхватил болт и со всего размаху дал первому приближавшемуся к ниму пацану сверху по голове. Тот схватился обеими руками за лоб и заорал не своим голосом, отскакивая назад, присев на корточки.  

– Ах ты сука, железкой бьет!, – закричал кто-то сбоку. И началась масштабная драка, затянувшая в участие всех присутствовавших.  

Все ребята в гурьбе махали руками и ногами. Слышались громкие хлопки – кулаки достигали лица, более грубые тупые удары об затылок или лоб, постанывания и крики боли. Маты, тяжелое дыхание, топот и ёрзание резиновой подошвы по старому, пыльному асфальту. Этот звук кровавой стычки был как гипноз. Было очень страшно, но осознание того сколько вокруг боли и жестокости заставляло сработать лишь один последний инстинкт – выжить любой ценой.  

После того как Илья лег на землю и стал истерично ныть, показывая всем вокруг ладони полные крови, ударивший его парень не стал добивать и сразу же скрылся в толпе дерущихся. Миша с железным болтом долго не продержался, на него накинулись сразу трое и начали лупить его ногами, топча голову и туловище в асфальт. Сначала он закричал и закрылся, а потом дернулся и обмяк, сбоку черепа из-под его волос полилась кровь, взявшись комочками в пыли.  

Сергея тоже били уже двое. Он пытался устоять на одном колене, но после уже второго удара ногой по зубам упал и закрылся, но не кричал. Из всех, кто пришел сюда не с Алексеем, только парень получивший болтом по голове сидел в сторонке и плакал, вытирая кровь с головы, продолжая каждый раз смотреть на ладонь, будто надеясь, что крови станет меньше. Все остальные были в строю и дрались или помогали избивать.  

Антон продержался долго. Он поборол своего оппонента и уже было начал бить его по лицу, сев сверху, но тому прибежали на помощь и начали бить Антона по лицу кулаками. Первым своим ударом Антон разбил тому, на ком сидел, нос, но подбежавший парень стоял рядом и бил быстрее, ему не приходилось убирать мешающие руки, как это делал Антон. Антон пытался терпеть удары и продолжал бить вниз, но стоящий рядом мальчишка уже с третьего удара поставил рассечение Антону под глазом. Тот не выдержал, закричал и вскочил погнаться за обидчиком, но тут же получил удар ногой в живот от третьего и захрипев, упал. Поставивший до этого Антону рассечение тут же с размаха ударил лежачего ногой по затылку. Практически все это происходило одновременно и быстро. Удары, щелчки, кровь. Неопытные и инстинктивные приемы боя. Виталя смог кого-то сбить с ног и начал со всей силы лупить того куда попало, приговаривая "сука, сука, сука". У самого Виталика текла с носа кровь, а одного глаза совсем не было видно из-за гематомы. Закончить он не успел, кто-то врезался в него с разбегу как бешеная кошка и тут же проделал с Виталей тоже самое – начал превращать лицо в кровавую кашу.  

Пришла очередь и Алексея, какой-то пацан бежал на него с разъярённым взглядом, сжав кулаки. Это было очень странное ощущение, совсем незнакомый человек, у которого тоже есть мама, дедушка, возможно даже тоже остывший суп на кухне. Парень, мальчик, который возможно до сих пор любит смотреть мультики и который все еще верит в чудеса. Который сейчас бежал на Алексея с намерением покалечить, избить, пустить кровь. Ведь между ними лично – это просто так. Враждующие улицы, мифическая ненависть, локальный патриотизм, но между ними... Алексей зажмурившись, инстинктивно выставил кулак вперед и отвернулся. Парень, видимо тоже совсем не имея опыта в драке тяжело наткнулся на кулак лицом. Резкая боль пронзила всего Алексея и он не сразу понял что случилось. Он услышал крик и стон, открыл глаза и увидел упавшего на пятую точку того парня, странно, будто подстреленная собака, жалостливо смотрящего на него и державшего ладонь около рта. Как только парень попытался что-то промямлить, с его рта полилась густая кровь, вынося в своем потоке два передних зуба парня. Алексей испугался еще сильнее, а жесткая, тупая боль снова пронзила его так, что запульсировало в висках.  

Он посмотрел вниз и увидел, что рука его неестественно висит в воздухе, переломившись посередине кисти как молодая ветвь весной, которую можно сломать, но тяжело отломать совсем, потому что мягкая сочная кора держит ее части вместе.  

Алексей быстро осмотрел поле боя. Многие парни еще дрались, но человек пять лежали неподвижно на земле. В наступающей темноте он не видел, кто кого бьет. Кого уже избили и оставили, понятно было толко то, что шансов у них уже нет.  

– Леха, – прошипел кто-то неподалеку. Это был Пашка. Он боролся с каким-то пареньком и явно проигрывал. Тот схватил его за волосы и насколько позволяла поза начал чесать Павла об асфальт бровью. Начала проступать кровь и Пашка снова прошипел, пеной пуская слюну:  

– Помоги...  

Алексея начало сильно тошнить и рука пульсирующей болью отдала в зубы и глаз. Он взял свое запястье в здоровую руку и побежал. Бежал заливался слезами от боли, страха и шока. Поломанная рука при беге смещалась и пульсировала. Алексей бежал, теряя сознание. Он остановился, вырвал и быстрым шагом пошел дальше, не вытирая губы. Перед глазами стояла последняя картина, которую он увидел и хрип "помоги".  

По дороге он никого не встретил. Все еще боясь, что за ним гонятся, он взбежал по лестнице на свой второй этаж и затарабанил здоровой рукой в дверь:  

– Мама, мама, мамочка!!!