Шарф.

На улице была ночь, чёрная как отливы вороньего крыла. Из окон уже не пробивались огни. Только эта маленькая комната не была окутана угольной мглой. Свет покрывал стоящий в углу стул и стол на котором стояла полупустая бутылка из-под дешевого вина и набитая до краев пепельница, ближе к центру был шкаф и рядом на столике располагался старый домашний телефон, который молчал уже несколько лет. На полу валялись пустые бутылки, смятые в ком листы, одежда. От стены до стены ходил молодой человек с недельной щетиной на лице и пустым взглядом в глазах глубокого синего цвета. Одет он был так же равнодушно, как и смотрел: на футболке были капли вина, помятые джинсы. В этой комнате была гробовая тишина, слышны лишь ходьба часов и ног человека. Проходя в очередной раз мимо письменного стола, равнодушный человек взял резким движением бутылку и залпом допил вино. Посмотрел в окно. Ночь удобна. Она прячет. Прячет лица и позволяет утаить от постороннего взгляда истинные чувста, укутав их надежным покрывалом сумрака. отодвинул стул и сел. Белоснежный лист появился на поверхности стола и ручку обхватили пальцы человека. Бумагу стали заполнять чернила из которых складывались слова: « посвящается милой. Это будут мои последние слова, но в них будет весь смысл. У неё прекрасное каре, которое изумительно подчёркивает черты её тёплого и сокровенного лица. Её глубокие большие и выразительные глаза, в которых можно утонуть и пушистые длинные ресницы, взмахом которых можно выбраться из омута чарующего взгляда. Она прекрасна. Как цветение яблонь весной. Как глоток свежего воздуха после длительного заточения. Наши диалоги в интернете и встречи вносили краски в мою жизнь. Они были как пища, а может и воздух. То, что удовлетворяло. Наши шутки про евреев и деревья были самыми смешными, потому что они были только наши. Особенно дороги. На неё невозможно смотреть без улыбки и наслаждения. Мне всегда хотелось чтоб она была моя. И каждый раз, когда я видел её с кем-то внутри меня сгорал квартал. Страшные муки. Лучше бы меня медленно расчленили в сознании. Там было бы понятно что конец близок. И каждый раз я искал минусы в себе. И находил. Спектр. Целую палитру. Хоть рисуй огромную поляну с цветам всех сортов. И каждый раз я терял веру в себя. Моё спасение и помощь. Я их терял.  

Потом появился он. Не имеющий того самого спектра. Успешный молодой человек, наполненный жизнью, яркий и харизматичный, с блестящей улыбкой. Они отлично ладили и понимали друг друга. Как два кусочка пазла. Он был с ней всё чаще и чаще. Мило болтали, смеялись. Я мечтал быть на его месте. Во мне уже сгорали города, страны. Почти ничего не осталось, кроме мук и горечи. Не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. Я только думал о ней. Вспоминал каждую черту. Это было маленькое избавление и забытие от всех моих проблем, неполноценности, неудач. Жизнь вообще потеряла для меня смысл с появлением того самого парня. Вряд ли это можно назвать ревностью. Я не имел права её ревновать. Она была моим смыслом, а я для неё очередным приятелем. Я не знал, что делать. просто пожирал себя изнутри. Однажды, увлечённая диалогом, она произнесла фразу, которая стала последней. Рухнула последняя надежда, как дряхлый деревянный мост над обрывом. Она сказала ему что главное в жизни – действие, а ожидание ломает игру.  

Я понимал, что это значит.  

Внутри меня полыхало все. Я потерял все доброе, что во мне было вместе с ней. Через несколько дней от меня сбежал кот. Он выпрыгнул из окна моей душной квартиры толи от того, что я забывал кормить его, толи от того, что я его игнорировал.  

Но думаю, он найдёт мне лучшую замену.  

Я обречён. Ничтожен. Какой смысл жизни в которой ты не нужен даже себе. И если смысл жизни в том, чтоб быть счастливым, то он давно пропал из моей жизни. Я устал быть мертвым и растоптанным внутри. Так придёт же ко мне избавление от терзаний, как и коту. »  

Ручка звучно упала на стол. Человек поднял взгляд. Из его глаз медленно стекали слезы, а в небесных глазах была пелена из пустоты, бессмысленности и горечи.  

Он встал и подошёл шкафу. Окинул взглядом комнату и сел. С ручки шкафа свисал женский шарф, он ещё пах ей и её дорогим парфюмом.  

Он вдохнул этот аромат, плотно обмотал шею шарфом и затянул. Хрип, попытка вдохнуть. Он обрёл спокойствие. А в его глазах отражалась стена, которую украшала прекрасная девушка с каре.