ОХОТА, ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ (продолжение №2)

ОХОТА, ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ  

(продолжение №2)  

Терпеливо в беспокойном ожидании стоишь, а вокруг белое безмолвие, безмятежно дремлют красавицы сосны, пышно украшенные причудливыми снежными шапками, костлявые ветки сухостоя загадочно торчат в пугающих позах. Холодно, тишина, иногда от мороза где-то треснет дерево, и опять ни звука. Сказочное царство Берендея, и ты в нем зачарованный подданный, маленькая песчинка на фоне ее величества природы.  

Вдруг меж стволов мелькнуло что-то беленькое, остановилось столбиком, опять несколько скачков, оглядывается по сторонам, навострило длинные уши, прислушивается, чем-то встревоженное – заяц. Он тебя не заметил и попрыгал дальше в чащу. Берегись, косой, слишком много желающих покуситься на твою шкуру, но сегодня не до тебя.  

Неожиданно над головой застрекотала вездесущая настырная сорока, почуяла чужака, предупреждает лесных обитателей об опасности. Так хочется прогнать её, но нельзя шуметь: терпишь, пока она не улетит дразнить другие номера. Но, самое жестокое издевательство испытываешь, когда на просеку пожаловала лиса: почуяла мышь, быстро-быстро разгребает снег, выставив, как в модном салоне, свой шикарный пышный хвост, не торопится, с хрустом поедает добычу. Знает плутовка, что ты не имеешь права нарушить покой и сорвать задуманную операцию. Чешутся руки, напрягаются мышцы, страшным усилием борешься с искушением добыть благоверной изумительный воротник, но нельзя, табу. А, вертихвостка соблазнительно извивается своими прелестями, манит и позирует, как будто наслаждается своей безнаказанностью и природным шармом. Беззастенчиво дразнит, знает бестия о силе и воздействии своих прелестей.  

Ох, эти создания прекрасного пола, как же вы своим кокетством и ужимками укорачиваете жизнь самцам, недаром мужики живут меньше дам. И нечего вам к старости жаловаться на женское одиночество, сами виноваты, пеняйте на себя.  

Из чащи величаво выплывает стройная лань, само невиданное изящество: какая грация, какая гармония форм и линий, совершенство пропорций и изыск удивительной окраски с неожиданными интригующими светлыми и темными вкраплениями на тщательно приглаженной, ухоженной нежной шерстке. Небольшие аккуратные точеные рожки у него и опрятная головка у нее, настороженные маленькие ушки торчком, скромный хвостик, небольшой, скорее клапан для прикрытия срамного места, все чинно и пристойно – это косуля. Наверное, создатель на ней превзошел сам себя, скрупулезно и тщательно продумал все детали и мастерки их воплотил в живое существо.  

Хоть и не верится, но возможно, на ней творец и исчерпал себя, т. к. следующим он создавал кабана: уже не то старание, дефицит и скромность фантазий, отсутствие хороших красок. Ну, что это: два кривых щербатых клыка, бесформенное рыло, огромная во все туловище морда, резко переходящая в куцый хвост бубликом, вместо шерсти грязная взлохмаченная черная щетина. В общем, создан по остаточному принципу: как и сейчас у нас в государстве, часто практикуется такой при распределении бюджета на финансирование медицины и образования. Крохи, не разгуляешься. Уж, что осталось, то и получите. Хотя уроды тоже нужны: иначе, как сравнивать и оттенять прелести другого. Косулю пропускают, кто покусится на такую красоту. Проходи милая, сегодня тоже не твой черед.  

Наконец, где-то далеко-далеко послышались слабые человеческие голоса. Сначала невнятные, потом членораздельные: «гоп-гоп, гоп-гоп», значит, пошли загонщики, началась долгожданная облава. Она все ближе и ближе, все внятнее. Постепенно к этому шуму примешивается свирепый лай собак, но для ушей охотника это не лай, это самая задушевная музыка, долгожданная симфония азарта, душевного трепета, напряжения зрения и всех мышц, внимания и концентрации мыслей и всего организма только на одном захватывающем деянии. СкажИте, может ли так воздействовать на человеческий организм игра продвинутых оркестров филармоний и концертных залов? А вселенский хор все громче и громче, уже четко выделяется писклявый дискант молодого песика, хриплый утробный бас матерого пса и частый – частый визгливый брёх сучки, очень напоминающий ругань какой-то благоверной при встрече запоздалого пьяного суженого. Звуки то сливаются воедино, то переходят в соло, то появляется пауза: изумительный экспромт исполнительных рулад, всё вживую, всё натурально, непредсказуемо, самобытно, свободно, не загнано в тесные рамки нотных станов и знаков музыкальных партитур. Значит, начался гон: собаки почуяли, нашли зверя и гонят на засаду.  

Покрепче сжимаешь ружье, взводишь курки, весь в напряжении. Остановилось дыхание, тревожно и учащенно колотится сердце, забываешь о тревоге и опаске. Звуки совсем рядом, трещат поломанные ветки: наверное, зверь крупный и матерый.  

И, вот он в снежной пороше пролетает вблизи, успеваешь только один выстрел, и он исчез. Стоишь в недоумении, стараешься осознать, что случилось: где зверь — позор, промазал. А вокруг, почему-то, тихо-тихо. С горя решил посмотреть след. Вот они отпечатки ног, но чем дальше, тем они глубже, переходят в широкую перепаханную полосу, а в конце лежит он, родимый, огромный боров, кабанище. Сразу мысль: затаился, ждет обидчика. Палец на курке, осторожно стволом трогаешь зад — не реагирует, еще осторожнее заходишь спереди — никакой реакции.  

Прилив крови к голове, осознаешь: ты победил, добыча у твоих ног, кричишь, что есть мочи, ликуешь, палишь из всех стволов в воздух. Собираются коллеги, восторгаются, поздравляют, а ты важничаешь, горделиво смотришь на них, ведь ты – герой дня, заслужил зависть и почитание. Откуда-то появляется родимая, святая традиция по пять капель по кругу у еще теплого трофея за удачу, за будущие успехи и за упокой души несчастной животины.  

Но, некогда ликовать — декабрь, день короткий, надо успеть засветло разделать тушу. Специалисты приступают к делу, остальные стоят вокруг, глазеют, подначивают. Мясники сообщают, что нет входного отверстия пули, и пошла издевка над героем, дескать, кабан не застрелен, а умер со смеху, увидев закутанное дрожащее чучело с ружьем. Потом сообщают: нашли картечь. Вот, недотепа, перепутал патроны. И в подарок протягивают ему горсть шариков. Виновато подставляешь ладонь и получаешь пригоршню круглого заячьего помета. Лес содрогается от смеха. Наконец, находят расплюснутый кусок свинца, стрелок реабилитирован.  

Сначала ошкуривание: шкуру обязательно надо сдать в заготконтору и квитанцией отчитаться об использовании лицензии, да и платили за нее по тем временам неплохие денежки. Правда, иногда происходили «сбои» со сдачей, о чем свидетельствуют видные добротные шапки из свежего щетинистого меха на головах многих охотников, на зависть обладателей мятых, выцветших, протертых, крашеных кроличьих треухов. Были в Туле наследники Левши по этой части. Только они занимались не «аглицкой» блохой, а «рассейской» кабаньей шкурой, замечательные скорняки и изготовители головных уборов, короли меха. Как и Левшу, их преследовало родное государство, фининспектора и налоговики не давали даже дышать, поэтому они законспирировались, ушли в подполье, где и творили свои шедевры. При этом клиент давал шкуру зверя на выделку, но и с него драли последние за работу, связанную с вредными и рискованными условиями труда. Но, потраченные кровные стоили того: на сером фоне безвкусицы и неприглядности советского ширпотреба их изделия были рукотворным чудом, мечтой.  

Между тем завечерело, разделку закончили, всё погрузили, пора на базу. Но, не всегда все так гладко, бывают досадные неудачи, комические и драматические случаи.  

Метель, ветер гонит снежную поземку, наметает заносы и сугробы, терзает кроны сосен и елей, лес скрипит и шумит порывами гула и свиста. Следов нет, их мгновенно заметает, перепуганный зверь залег, пережидает непогоду, собаки не работают, машина буксует — какая тут охота? Но, неугомонное племя не унимается, героически пешком штурмует снежную целину, а вдруг случайно повезет. Тщетно. Мокрые, уставшие, облепленные ледяной белизной, еле добредают до жилища, замертво во всем одеянии засыпают, сил нет даже на ужин. Утро, буря еще пуще, не видно ни зги, собираем пожитки, и не солоно хлебавши, восвояси.  

Бывает еще хуже: заплутали, не мудрено при такой погоде, охватывает страх, безысходность, отчаяние, сразу напоминают о себе всякие болячки и недуги — конец света.  

Другой случай: все складывается как нельзя лучше, и погода, и свежий след нашли сразу, и выходного нет. Все, как обычно: и номера, и загонщики, и мелодия гона, но появляется дородная мать-героиня с многочисленным хрюкающим полосатым выводком. Ну, не стрелять же по детям, мы – не варвары, да еще ненароком можно зацепить кабаниху, и тогда погибель малышни, хоть и они уже не сосут молоко и нормально вошли в зиму. Несмышленыши еще очень нуждаются в материнской опеке. Конечно, можно бы было и подстрелить одного, их много, убыль незаметна, но что такой добычи на всю бригаду? Пропускаем их нетронутыми, пусть подрастают.  

Бывает все так же, как в предыдущем случае, но секач появляется посредине между номерами, стрелять далеко, обзор плохой, мешают деревья да и партнера, не дай бог, заденешь, и зверь стрелой пролетает просеку и был таков. Он напуган, встревожен, вряд ли скоро остановится, пронижет не один квартал, может даже уйти в другой лес. Начинаются бесконечные объезды, облавы, все безрезультатно, темнеет, день пропал зря.  

Или еще. Зверь вышел прямо на стрелка. Последний прицелился, нажал на курок, а выстрела нет, осечка, или еще хуже: выстрел есть, но вместо хлесткого щелчка тихий «пшик», пуля еле вывалилась из ствола и упала рядом – просроченный или бракованный патрон. Но, не будет же кабан стоять и дожидаться, пока незадачливый охотник приготовится вновь, он презрительно хрюкнет, безбоязненно прошмыгнет рядом и за неимением пальца, чтобы повертеть у виска, покажет неудахе свою толстую задницу. (продолжение следует)