Роли исполняют:

Я плохая актриса. Я все время путаю роли, спектакли, принимаю одних героев за других. Я не умею вживаться в образы. И что хуже всего – не хочу. Из зала в меня летит всякая всячина. Но от неё мне часто удаётся увернуться. Хуже то, что всякая всячина летит в меня и от партнёров.  

Я понимаю: им трудно играть с такой бездарностью, как я.  

Они талантливы. Они вжились в образ, давно и навсегда позабыв, что играют в спектакле. Не это ли признак их гениальности?  

Я же искренне не понимаю, зачем такую посредственность, как я, закинули на эту сцену. Зачем.  

****  

Пожалуй, моя метафора нуждается в комментарии.  

Я знаю одну актрису, которая свято верит в то, что главное в женщине – улыбка и попа. Дамочка плохо знает свою работу, открыто ею манкирует, но улыбка и попа всегда на месте. Чем больше последняя, тем, конечно, лучше. И плевать, что величина ног во всех местах увеличивается прямопропорционально объему ягодиц. Картину это не портит, поэтому она всегда затянута в обтягивающие брюки преимущественно светлых тонов.  

"Ага, – восклицает наш зритель, когда мы с моей непостоянной партнершей появляемся на сцене. – У самой-то попы нет, вот и завидует". Есть ( тут же поворачиваюсь к нему спиной). Попа у меня тоже есть. И ноги у меня прекрасные. И пресс. Груди не особенно, но тут уж не досталось. И я тоже хочу верить, что попа – залог успеха. Но не верю.  

Я знаю одного актёра. Он играет роль поэта. Неплохо так играет. Вирши клепает чуть ли не ежечасно. Пишет высоким штилем сентиментально-пафосные посты. У него есть фан-клуб. Он льёт на него свои заунывные песни, почитатели, в свою очередь, упиваются причастностью к культуре. Иногда я думаю, что лобзик в руках поэта стал бы более полезной вещью, нежели перо. Но я боюсь озвучивать это вслух. У меня ещё побаливает нос от беседы со знакомой актрисой- журналисткой.  

Я знаю актёра. Он играет роль хорошего учителя. Он уверен, что с детьми нужно разговаривать. Поэтому когда один из его учеников бьёт его куда придется и истерично орёт, мой знакомый учитель отвечает: Мне неприятно. Ты видишь, я не улыбаюсь. То, что ты делаешь, нехорошо. Я не уверена, что он говорит всё это ученику. Нет. Он говорит это себе. Ведь он же хорошо знает свою роль и наслаждается ею.  

Я знаю актёра. Он играл роль непонятого и страдающего. Да, он вдруг осознал, что не любит жену, когда родился ребёнок. Его он тоже, конечно, не полюбил. А жена вот не поняла его тонкой души. Обиды, склоки. Неизвестно, чем бы закончилось, но моего знакомого страдающего забрали из театра. И вот перед уходом он пошёл к жене и ребёнку прощаться. Ну так, 15 лет не особенно интересовался, но перед уходом туда, откуда не возвращаются, сам сценарист велел. Вот он и прощался 2 месяца. Зал рукоплескал, рыдал и присудил ему лучшую роль в спектакле этой семьи.  

Я знаю актрису. Она играет роль сильной женщины. Она везде и всем говорит, какая она сильная. Она встаёт в красивую позу, меняет интонации, её речь льётся потоком. Она рассказывает, какая она сильная. Потому что это она. Она везде и всегда сильная. Её жизнь сделала такой. Вот силы дала. И ещё даст. И она к этому готова. Сильная потому что.  

Я знаю одного актёра. Он играет роль хорошего парня. Он хочет, чтобы все были счастливы. От одной его улыбки, похлопывания по плечу. Он мечтает иметь любимую женщину, но пока её не встретил. Нет, он прощупывает разных наивных барышень, рассказывая о том, как он мечтает встретить единственную. Барышни алчут счастливой жизни с хорошим парнем. Но он как-то быстро понимает, что не ту дамочку заключил в объятия. И быстро с нею расстается. Барышни поднимают крик. Но кто ж виноват, что встреча была ошибкой? Хороший парень не торопится. Он знает, что всему свое время. Даже если придется перещупать не один десяток барышень.  

Я знаю одну актрису...