"Хвалу и клевету преемли равнодушно"

«ХВАЛУ И КЛЕВЕТУ ПРЕЕМЛИ РАВНОДУШНО…»  

Наставления наших вязниковских мудрецов вынудили высказать своё мнение о литературном труде. (…). Кроме призывов писать о ком-то, или не писать о чём-то, случаются и просто оценки нашего труда. (Нашего – это о тех, кто пишет). Очень разные бывают эти оценки.  

Приятно получать похвалы, часто это стимулирует и помогает работать, но когда слишком хвалят -- могут и перехвалить. В этом случае лучшее лекарство – хорошая, крепкая, справедливая критика, чего так не хватает. Критика, но не суд. У нас же случается именно так: некто, прочитав нечто, не согласное с его взглядами, тут же срывается в брань, в хулу, во всеобщее обвинение, подразумевая при этом, что он один прав и непогрешим. И как часто человек, получивший возможность критиковать, мгновенно становится в позу судии. К примеру, начинает вопиять, что вся широта проблемы недоступна никому, кроме, разумеется, ему-- выступающему. Или с апломбом заявляет, что волюнтаризм – это всё, что решено без участия, этого самого богоподобного выступающего. И всё это с высоты своего положения, куда не долетает сказанное снизу: дурак. И это не только на высшем (генеральском или думском ) уровне. Давно ли один вязниковец требовал, чтобы в газете печатали только дипломированных историков, то есть, его, и никого более. Роль остальных –развесить уши и внимать. И есть газетки, что объявляют себя нейтральными и под этим видом печатают любую гнусность. Такая независимость» часто односторонняя, однобокая, кривобокая….  

Бывают оценки не то шутливые, не то ехидные, типа: --А сколько тебе заплатили, чтобы ты ушёл из «Маяка»? Бывают напутствия:"- Столько читаешь—пора и людям кое-что пересказать. " Но бывают настолько абсурдно-причудливо-парадксальные, что их до сих пор понять невозможно, например::--Читать интересно, но писать не обязательно!  

А если и нет отзывов – не стоит отчаиваться. Если Бог кому-то дал дар владеть словом – и за то спасибо! О памятнике вечном пусть думает Пушкин, а нам – лишь бы Богу душу раскрыть. Пишется—и на том спасибо, читается – ещё лучше, и стараться надо, чтобы больше читалось. На большее пока надеяться не стоит: не по Окуджаве мы живём: "-- Давайте восклицать! Друг другом восхищаться! " ( Впрочем, так ли уж это хорошо? )  

«А потомки…» -- следует учитывать, что у потомков хватит и своих потёмков и причин «лупить в стену головой», так что не стоит на них слишком уповать.. Но, может, что им и пригодиться. Вот появляется факт, что на приёмных экзаменах в литинститут за полное незнание иностранного языка ставили «тройку». Вот это –для потомков, когда будут ковыряться в «сегодняшнем окаменевшем» дерьме…  

А современники—что современники, есть среди них и такие, что включат этот факт (о тройке) в свою копилку знаний под индексом : «как хорошо было раньше», А потомки, со своего далека, оценят точнее, ибо «лицом к лицу лица не увидать». Точнее, не каждому дано. Вот потомки по таким фактикам и будут истину восстанавливать, наш социалистический век кляня за насаждаемую безграмотность ( согласно и этому факту о тройке) И сколько им эту безграмотность корчевать придётся? То есть, наше «хорошо» будет их «потёмками».  

В общем, господа, давайте работать, стоять на месте нельзя. Тогда, и только тогда что-нибудь получится… Получится райская жизнь: все здоровы, богаты и счастливы. ( А кто в это поверит? )  

Тогда и писать не будем, ибо счастливые пишут редко (если и пишут), ибо писание—это уже неудовольствие, чем-то: бытиём ли, памятью ли своей…  

Счастливые люди не пишут… Абсолютно счастливые люди не пишут никогда.