Художники

Валдай топил печь. Минуты две Лика молча наблюдала это зрелище, стоя в дверном проеме, заложив ногу за ногу, упершись в пол носком кроссовка, руки на груди крест-накрест; в обществе Валдая, особенно один на один, она всегда стремилась защититься, чувствовала себя раздетой, как бы тщательно ни был продуман ее наряд. Валдай, впрочем, на нее не смотрел, смотрел в огонь.  

Лика разулась, прошла вглубь небольшой сельской комнаты, сняла рюкзак, залезла внутрь рюкзака. Гостинцы казались столь же неуместными, как и она сама. Водка, тем не менее, пришлась кстати – Валдай обрадовался.  

– Это, Лика, я уважаю. Хоть ты и баба, а с понятием.  

В темном углу Лика раздобыла скрипучий стул. Поставила на середину комнаты. Села.  

– Хорош выебываться, Валдай. Скучно.  

– С кухни стаканы тащи.  

– Курить тут можно?  

– Кури.  

– А стряхивать пепел куда?  

Валдай не ответил. Лика закурила, пытаясь понять свои ощущения. С Валдаем, с одной стороны, было легко как ни с кем. С другой же стороны, ощущение легкости на поверку оказывалось обманчивым (Лика стряхнула пепел на дощатый пол). Казалось, еще чуть-чуть – и разрешатся беспокоящие вопросы, и разрешатся именно так, как хотелось бы Лике. Однако уезжала она от Валдая обычно раздосадованной, опустошенной. Злилась на него – и на себя, что снова им прельстилась. А потом его начинало не хватать.  

Лика докурила, приотворила форточку, выбросила окурок и вышла за стаканами на кухню. Вернулась.  

– Разливай, – скомандовал Валдай.  

Чокнулись, выпили. Лика закусила маринованным огурчиком из привезенной ею банки; Валдай, выпив, лишь тяжко вздохнул.  

– Невесело тут у тебя, Валдаюшка, – попыталась завязать беседу Лика; Валдай, похоже, так бы и сидел молча, – Кукуешь тут с утра до ночи...  

– Прикрой ебало, Лика. Нечего сказать, так сиди тихо, не отвлекай, понятно?  

Было понятнее некуда и, кажется, совсем не обидно.  

– Интересно знать, от чего это я тебя отвлекла. Совсем ты тут одичал, Валдай. От общества отвык. Бросаешься чуть что. Я к тебе со всей душой, ценил бы...  

Валдай схватился за голову:  

– Ребят, вы поохуевали. Сами прете, так вас еще и весели. Хули тут веселого?  

– Валдай, какие, в пизду, ребята, я тут одна с тобой!  

– Наведывались тут. Дружки твои. Удрали сломя голову.  

– Валдай, не пизди, они мне не дружки... Ну да, чего уж тут, умеешь произвести впечатление...  

– Наливай давай.  

Выпили. Помолчали.  

– А ты знаешь, – снова заговорила Лика, – Я сделала все, как ты меня попросил. Все охуели.  

– Ну Лика, ну зачем ты так, – Валдай, похоже, стал чуток помягче, – Я ни хуя не просил. Хозяйка ты себе или нет? Высказал частное мнение.  

– Валдаюшка, ты царь и бог, – ссутулившись, Лика глянула на Валдая снизу вверх с прижатыми к груди ладонями.  

– Ну, ты, не кривляйся, – Валдай, не замахиваясь, хлестнул Лику по щеке, – Сиди на жопе ровно.  

– Ах, простите, – Лика поднялась со стула и прошлась по комнате, – Валдай, а почему стены голые? На чердак попрятал всю красоту?  

– Кончай ты свой цирк. Уезжай.  

– Не прогоняй меня, Валдайчик, – Лика вернулась на место, – Я буду смирная. Буду сидеть на жопе ровно, как ты выражаешься.  

– Да тебе и пару минут на жопе ровно просидеть слабо. Только и умеешь, что мельтешить. Одно слово, люди, – Валдай налил себе водки и выпил, – Пей, наливай, если охота...  

– Пропущу.  

– Пропусти.  

Валдай переместился на кровать, лег, прикрыл глаза...  

– Валдай, совсем уже не алё? Собрался спать? Какого хуя, спрашивается...  

– Говори-говори. Внимательно тебя слушаю.  

– В общем, нас с тобой можно поздравить, – зачастила Лика так, будто заготовила речь заранее, – Мой отказ от участия буквально сорвал всем крышу. Некоторые сразу смекнули, что к чему. "Лика, ты ёбнулась", "Лика, он сумасшедший", "Лика, на кого нас покидаешь". Зашухерились, прям беда. Хуй с ними со всеми, так? Сами пусть выставляются. Нефига на одном поле садиться срать с кем попало. Так что попробую к лету персоналочку замутить. Есть, по идее, пара зацепок.  

– Срать садись с кем хочешь, – проговорил Валдай, не раскрывая век, – А вот фантиком говно свое заворачивать, бантиком повязывать да людям пытаться скормить – пожалуй, не дело. Чисто с моей точки зрения.  

– Валдай, как же так, Валдай, – забеспокоилась Лика, – Я-то поняла тебя в том смысле, что... – Лика поднялась со стула и снова заходила по комнате.  

– Хуйня твои работы. Во всех смыслах.  

Лика замерла. Снова закурила. Налила себе водки. Выпила стоя, глубоко затянулась сигаретой. Выдохнула дым. Опустилась обратно на стул.  

– Ну да, все правильно, – сказала будто сама себе, загасив окурок о печную стенку и выбросив его в раскрытую дверцу, – К тебе только за пиздюлями ездить. И так всю жизнь.  

– Это, Лика, не пиздюли. Это, на хуй, объективная реальность.  

– Гадина! Сволочь! – Лику будто подбросило, она вскочила и сжала кулаки, – Тебе завидно! Ты просто никому не нужен, на хуй! А меня пригласили, меня хотят, я востребована, понимаешь?!  

– Угу. Слепцами.  

– Да ты хоть помнишь, что в экспозицию отобрано? Ни хуя ведь не помнишь! Все мозги свои пропил!  

– "Нерукотворный Спас". "Портрет отца". "Часовня в Воркуте", – перечислил Валдай.  

– Ага, все правильно.  

– Хуйня.  

Лика разжала кулаки и опустилась на стул.  

– Нет, это не хуйня, – с жаром возразила Лика спустя секунд десять, – Я помню, ты их хвалил.  

– Самой-то нравится?  

– Ну, мне, конечно, есть куда развиваться...  

– "Часовня в Воркуте"! Ты лучше хуй с пиздой изобрази. Выиграешь первый приз.  

– Валдай, ты че, какой, на хуй, первый приз?! Ты мне лучше как быть посоветуй! От персональной тоже отказаться?  

– Прозреть, на хуй. Разучиться кисть держать. Забыть, что знаешь.  

– Да, мы в училище слишком зациклены на технике, – задумчиво рассудила Лика, – Податься, что ли, тоже в академ... По Европе поездить, старых мастеров посмотреть...  

– Каких, на хуй, мастеров? Лика, забудь ты эту всю хуйню! Выкинь из башки. Мужа заведи, ребенка...  

– Ах, кто бы говорил.  

– Ты совета просишь, я и советую. Адресно.  

– Что другое посоветуй, будь добр.  

– Набухайся. Поебись с первым встречным.  

– Да я уже бухая в сопли. Остается второй пункт. Выручишь?  

– Хуй тебе.  

– О, если бы поймать тебя на слове!! – вскричала Лика по-шекспировски, яростно ероша пальцами волосы, – Валдай, вот скажи, ты почему такой вредный? Ни слова человеческого от тебя, ни ласки! Я че, уродина?  

– С тобой связываться, Лика... – Валдай, не договорив, вдруг резко встал с кровати, поднял с пола кочергу и широко замахнулся ею в полуметре от Лики, – А ну, брысь! У, рогатый! – крикнул куда-то в сторону.  

– Ну да, я женщина, сосуд греха, – Лика даже не вздрогнула.  

– Да причем тут сосуд греха, – подуспокоившись, Валдай убрал кочергу и сел на кровать, – Ты, Лика, злая мстительная тварь. А это, как ни крути, удручает. Только и мечтаешь, что всех обскакать. В дамки пробраться, да блядь, с Нерукотворным Спасом! И нашим, и вашим! Лезешь, лезешь; куда – без понятия. "Часовня в Воркуте", охуеть. Двинул давеча по ебалу твоему злосчастному – будто ошпаренная подскочила, забегала, нет бы спасибо сказать да еще попросить: "Ёбни, Валдаюшка, ёбни по правой теперь, да от души, да чтоб с табуретки свалилась, на хуй! "  

– Это не табуретка. Это стул, – тихо возразила Лика и заплакала.  

Плакала долго, беззвучно. Валдай молчал.  

– Наповал. Как всегда – наповал, – прошептала Лика, когда слезы кончились.  

– Целуй, – Валдай поднес к ее лицу стиснутый кулак.  

Лика поцеловала. Валдай разлил по стаканам остатки водки. Выпили. Долго сидели молча.  

– Шли всех на хуй, Лика, – прервал, наконец, тишину Валдай, – Такой тебе мой совет.  

– А ты кончай над собой издеваться, – отозвалась Лика, не глядя на Валдая и будто не услыхав его слов, – Совсем уже на человека не похож. Тебе жить надоело?  

Ей вдруг стало хорошо и спокойно – должно быть, от выпитого. "Закурить бы" – подумала Лика. И закурила.  

– Валдай, ты понял? Завязывай с экспериментами. Ты мне живым нужен.  

– Блаженны падающие, – тихо промолвил Валдай, вороша прогоревшие угли, – Ибо возвысятся.  

– Мне пора, – сверилась с наручными часами Лика, – Последняя электричка через час.  

***  

В вагоне было полупусто. Одинокие мужчины без возраста, уставясь в собственные отражения в темных стеклах, пили пиво из банок. Подростки – четверо – играли в карты. На трезвую голову Лика побоялась бы в такой обстановке "светить" дорогой телефон, но сейчас ей было все равно. Да и звонок не терпел отлагательств.  

Обсудив все необходимое и по-деловому распрощавшись, Лика спрятала было телефон в клапан рюкзака, но вдруг замешкалась и, подумав, вызвала еще один номер. Валдай подошел не сразу; он, очевидно, заснул вскоре после ухода Лики.  

– Ну, чего тебе.  

– Валдай, прости, что разбудила... Но я должна тебе сказать. Я передумала. Я все-таки буду участвовать.  

– И правильно, – одобрил Валдай.