В гостях

Полундра открыла в тельняшке и спортивных штанах.  

– Это ты вчера звонил? Ну, проходи...  

Из комнаты грохотала музыка; я мысленно посетовал на перспективу общения в большой компании, но опасения не подтвердились. Кроме нас двоих в квартире никого не было. Полундра убавила звук на корпусе явно не нового музыкального центра и по-турецки уселась на матрас. Матрасом и музыкальным центром все убранство комнаты, можно сказать, и исчерпывалось.  

– Приземляйся, – Полундра извлекла из-под матраса плоскую подушку и, не меняя позы, метнула в центр пола. Я сел.  

– Говори зачем пришел. Хотя нет... Я отгадаю. Это ведь ты вчера звонил? Тебе нужен стафф.  

– Я сказал, что хотел бы просто увидеться... Поговорить...  

– Ну ясен пень. Спаливаться по телефону лишний раз. А что конкретно ты хотел? Боюсь, могу не так уж много предложить.  

– Нет. Ты не поняла. Я правда хочу поговорить.  

Полундра насторожилась.  

– А откуда у тебя вообще мой номер телефона?  

– Я же сказал вчера. От Штакета.  

– Знать не знаю никакого Штакета.  

– Он много говорил о тебе. Что ты в его кругу большой авторитет...  

– Да сказано тебе, я без понятия кто это.  

– Да, – я улыбнулся, – он предупреждал о твоих странностях...  

– Так, или говори немедленно, что тебе нужно, или...  

– Мне нужна поддержка, нужен совет!  

– Да я тебя вижу в первый раз. Ну ладно, давай знакомиться.  

Полундра встала, прошла на кухню и вернулась с небольшой пластиковой бутылкой из-под "Aqua Minerale". Ближе к донышку в пластике было проделано – очевидно, прожжено сигаретой – небольшое отверстие.  

– Слушай, давай, может, без этого, – запротестовал я, – Я редко курю, только в исключительных случаях...  

– Сегодня исключительный случай, – Полундра села на матрас, раскурила сигарету, подцепила горящим концом лепесток гашиша и просунула все вместе в отверстие у донышка; внутри заклубился дым.  

– Угощайся, – свободной рукой Полундра отвинтила крышечку и протянула бутылку, я отрицательно мотнул головой, тогда она сама вдохнула из горлышка дым и задержала дыхание.  

– Странный ты человек, – проговорила она, выдохнув, – Я же угощаю! У меня навалом этого добра.  

– Не хочу. Спасибо. Хочу оставаться в ясном сознании.  

– Шутишь? Учти, следующая твоя, – Полундра размяла в пальцах очередную порцию и повторила процедуру с сигаретой.  

– Ужас что такое, – я выдохнул дым, – А ты, никак, еще до моего прихода подкурилась?  

– Угу.  

– И зачем тебе это, скажи на милость?  

– Хочу оставаться в ясном сознании, – Полундра без улыбки взглянула мне в глаза, – А тебе, кажется, не хватило. Сейчас еще сделаю.  

– Да не надо пока.  

– Ты хочешь, чтобы я тратила время и внимание на зомби? – произнесла Полундра с расстановкой.  

– Зачем ты так...  

– Как "так"?  

– С наездом...  

– С каким еще наездом? Говорю как есть.  

– Ты ведь совсем меня не знаешь!  

– Я видела твои глаза... Полные страха. Как у затравленного зверя.  

– Даже сейчас?  

– Сейчас уже получше... Вот, возьми-ка угостись... Хотя нет, давай пополам, тут нам обоим с лихвой, – Полундра быстро вдохнула дым и передала мне бутылку; я втянул в легкие все оставшееся, и мы синхронно закашлялись.  

– От души, – рассмеялся я.  

– На здоровьице, – откликнулась Полундра, – Говори давай, зачем пришел. Какой тебе нужен совет. В чем твоя проблема.  

– Щас, погоди... Чего-то в груди застучало... И голова закружилась...  

– С непривычки. Последняя большая была. Расслабься. Выдохни, вдохни...  

– Знобит всего... Холодно тут у тебя...  

– Не холодно. Это твое субъективное ощущение. Не уходи в него. Чего ты хотел обсудить? Я тебя слушаю. Или уезжай. Домой.  

– Домой? В таком состоянии?! Да я в метро с ума сойду!  

Полундра пожала плечами и ничего не ответила.  

– Слушай, дай мне все-таки, пожалуйста, что-нибудь теплое! Свитер, спальный мешок...  

– Угу. Щас.  

Полундра вышла. С ее уходом что-то начало происходить. Я растянулся на полу, положив под голову подушку, на которой сидел, и стал пытаться успокоиться. Из колонок негромко звучала музыка, за окнами звенел трамвай; шумели кроны деревьев. Я погрузился в звуки, и сердце, кажется, стало биться потише.  

– Вот, нашла тебе. Сгодится? – Полундра протягивала мне одеяло.  

– Сколько тебя не было? – свой голос я узнавал с трудом, – Сколько минут? Ты куда-то выходила? Из дома?  

– Я без понятия сколько минут. Секунд сорок. Выходила в соседнюю комнату. Накройся! – я накрылся, а Полундра вернулась на матрас. Обстановка неуловимо поменялась; я вдруг понял, что Полундра выключила музыку. Тишина, возможно, подразумевала диалог, и я заговорил:  

– Знаешь, у меня проблемы со стабильностью состояния...  

– Сейчас вырулим на стабильность. Я тебе еще сделаю.  

– Ни в коем случае. Мне достаточно.  

– Достаточно так достаточно. Мне, вот, недостаточно! – Полундра вдохнула и выдохнула очередную порцию гашишно-табачного дыма.  

– Тебе вообще бывает достаточно?  

– Сейчас нормально, – отозвалась Полундра с удовлетворением в голосе, – Полная стабильность. А ты напрасно отказываешься.  

– Да я не про текущий момент. Я вообще...  

– Есть только текущий момент! В школе не проходил?  

– Да. Но...  

– Короче, ты по жизни нестабильный тип, да? Тебе нужен стабилизатор! Почему отказываешься?  

– Да на меня оно, похоже, иначе действует, чем на тебя...  

– Иначе? Опиши свое состояние. Тебе хорошо?  

– Кажется, не особо...  

– Чего так?  

– Это не расскажешь в двух словах.  

– Мы никуда не торопимся. Я-то точно.  

Я замешкался, и воцарилась тишина – насколько надолго, судить было сложно. Подал сигнал мобильник.  

– Але, – ответила Полундра на звонок, – Ну, здравствуй! Как вообще? Да общаемся тут с чувачком... Заезжай, заезжай. Хоть сейчас. Буду рада... Вечером так вечером. Ага, – Полундра отложила телефон, – Вечером заедет один тип.  

– Вечером? Кстати, сколько сейчас времени? Я что-то ни фига не соображаю...  

– Прекрасно ты соображаешь, – Полундра повернула лежащий на матрасе мобильник к себе экраном, – Четырнадцать-четырнадцать. Опять-двадцать пять... С тобой так не бывает? То десять-десять, то двадцать-двадцать... Семнадцать-семнадцать... Хоть время лишний раз не смотри.  

– Чего-то слышал такое... Наркоманская фишка...  

Полундра вздохнула:  

– Расскажи чего-нибудь, а? Ты ж за советом приехал. Хотя ты уж понял, что именно я тебе скорее всего посоветую... Шучу.  

– Меня заботят вечные вопросы... Проблема смысла жизни...  

– Нет смысла. Нет жизни... И нет проблемы.  

– Мне часто неохота жить...  

– Мне, что ли, охота? Куда деваться-то? Суицид – не выход. На том свете такая же хрень.  

– А откуда ты знаешь?  

– От верблюда. Мало ты скурил. Ты что, не понимаешь, где мы все живем? Ведь это ад... И мы здесь за грехи. Так что до конца пока не расплатишься, самоубивайся сколько влезет, с места не сдвинешься. Вот, ты, например, засыпаешь – просыпаешься, засыпаешь – опять просыпаешься, а толку, спрашивается? Заснул дураком – и проснулся дураком!  

– Ад... Скажешь тоже... А ты не преувеличиваешь? В смысле, бывают и приятные моменты...  

– Угу. Разновидность пытки. Опьяняешься – потом отходняк. Известное дело.  

– Так не опьяняйся.  

– Ты пьян с первого дня, безнадежно, беспробудно! Как можно этого не понимать! Ты поверил, с рождения, всем этим столпившимся вокруг тебя людям, перенял их ценности и стал как они! И, уж конечно, не осознаешь ужаса своего положения! Твои депресняки, твои томления – ничто в сравнении с тем, в какой реально заднице ты сидишь! И замечать не желаешь!  

– Ты сейчас обо мне конкретно? Или вообще... о судьбах людского рода?  

– Я всегда говорю конкретно! Штакет не предупреждал?  

– И что... теперь делать?  

– Не привязываться. Тогда и прозреешь, неровен час.  

– Да я, вроде, особо ни к чему и не привязан...  

– Фокус покажу, смотри внимательно, – Полундра, пошарив рукой по матрасу, продемонстрировала мне иголку, подержала острие над пламенем зажигалки, после чего растопырила пальцы свободной руки и всадила иглу в натянувшуюся перепонку кожи между средним и указательным. Игла прошла насквозь. От неожиданности я на миг зажмурился, а когда открыл глаза – иглы уже не было.  

– Ты... Тебе не больно?..  

– Мне больно! Но я не привязываюсь к этому ощущению!  

– Ты... что-то употребила?  

– То же, что и ты. Хочешь, твою реакцию проверим.  

– Пожалуй, я не готов...  

– Да уж, поиски смысла жизни намного более увлекательное занятие! Ты ведь просто мучаешь себя этой мыслью. Помучайся как-нибудь иначе. Для разнообразия.  

– Да не хочу я мучиться!  

– А ты только это и умеешь. Ты не знаешь как по-другому.  

– Ты, что ли, знаешь?  

– Имею некторое представление. Но это невозможно передать на словах. Это нужно прожить. И я могу помочь... Раз уж ты пришел за помошью...  

– Ты все-таки вознамерилась восставить меня на химический путь, как и планировала с самого начала...  

– Именно! Только это уже не будет бесплатно. Есть 2С-T2. Проверенная партия. Марка стоит косарь. Плато – два часа, общая продолжительность действия – пять. И кстати, я готова составить тебе компанию.  

– Предложение заманчивое. И косарь у меня есть. Я, правда, сто лет ничего такого не принимал...  

– Оно и видно! Смысл жизни ему понадобился, скажите пожалуйста...  

Полундра вышла и вернулась с небольшим портсигаром.  

– Давай свой косарь.  

Взамен я получил белый квардратик картона размером с тетрадную клетку. Прежде чем проглотить, я немного подержал его у себя на ладони.  

***  

– Да. Теперь все ясно без слов, – наконец выговорил я.  

– Нет. Как раз теперь уже чего-то не хватает. Иначе ты не нарушил бы молчания.  

– Могу не говорить.  

– Наоборот. Давай говорить. Действие уже слабее. Разговор поможет.  

– А о чем мы будем говорить?  

– Ну, о чем-нибудь. Я готова говорить о чем угодно!  

– А вот помнишь, ты когда-то сказала, что мы в аду? Знаешь, мне теперь совсем так не кажется...  

– А мы и не в аду.  

– Как же...  

– Так же! Восприятие – единственная реальность! Ты слышал об изгнании из рая? Знаешь, что росло на том дереве? За что нас изгнали?  

– Это было дерево познания добра и зла...  

– Психоделик! Вот что на нем росло.  

– Какой еще психоделик? 2С-Т2?  

– Это вряд ли. Не знаю. Мандрагора... Хрен его знает, какая там природа в Междуречье. Важнее другое... Ты, вообще, в курсе, кто за этим всем стоит? Это ведь одна все команда, одна шайка-лейка, все они там были заодно – Ангел с мечом, Змей-искуситель, Господь-вседержитель...  

– Эти предания отражают архаические представления о божественном...  

– Не смеши меня. Это был дьявол, настоящий дьявол. Впрочем, почему был? Он и сейчас всемогущ. Так и меняет до сих пор личины, чтобы нас с тобой из раза в раз одурачивать. Чтобы ты искал смысл жизни. Чтобы верил в этот невеселый бред.  

– В какой бред?  

– Что когда-то ты родился. Что когда-нибудь умрешь. А эти все, ты только посмотри на них! – Полундра сдвинула ладони лодочкой и закатила глаза к потолку, – знаешь, кому моления возносят? Ему, все тому же. Подай нам этого, подай того... Все им мало... А он в долгу, ясное дело, не остается и подает – и то, и это. Вот и живи тут потом.  

– Ну, а Бог?  

– Что Бог?  

– Ты говоришь, Сатане молятся...  

– А Бог – это ты и есть.  

– Да, человек богоподобен...  

– Человек богоравен. Ты Бог, я Бог.  

– Постой-постой... Бог создал мир...  

– Ты и создал мир. Свой мир.  

– Постой, а как же...  

– А другого-то и нет!  

– Знаешь, почему-то мне сейчас так легко тебе верить...  

– Конечно, легко. Ты чуток и восприимчив.  

– Но скоро это кончится...  

– Это – кончится. Но что-нибудь да останется! Все, что нам дано – возможность обучаться...  

– Но мне доподлинно известно, что я был рожден на свет! Мои родители...  

– Ну, знаешь, если к физухе сводить все на свете... Просто нас отпускает, вот ты про это и вспомнил! Воду будешь пить? Пойду налью себе... Могу и тебе. Будешь?  

– Угу.  

Мы выпили каждый по большой чашке.  

– К физухе, говоришь... – начал я.  

– Это ты говоришь!  

– А откуда ты знаешь, что может быть что-то еще кроме этого, кроме физухи...  

– Ну, знаешь, это даже на уровне языка очевидно! Ты, к примеру, говоришь: "мое тело"... Интересно, чье?  

– В жизни тела, безотносительно факта его принадлежности, безусловно есть и свои преимущества, – задумчиво проговорил я.  

– Конечно, есть! Я как раз об этом подумала! Мы синхронно подумали! А это неспроста!  

– Ты уверена? Я-то, в принципе, за...  

– Секс – это то, что нам надо. Лучший наркотик.  

***  

В дверь позвонили.  

– Бля, это, наверное, Ян... Точно, он же обещал зайти вечером... Я и забыла... Откроешь? Тебе одеваться быстрее.  

Я заторопился в переднюю. Замок, впрочем, не поддавался. Возможно, я делал что-то не то. В дверь опять позвонили, на сей раз более настойчиво – серией из четырех коротких звонков.  

– Ща, отойди-ка, – Полундра в одной тельняшке быстро прошагала к входной двери, – Ян, это ты? – спросила громко через дверь.  

– Чего там у тебя, беспредел очередной, – скорее констатировал, чем спросил, сипловатый мужской голос.  

– Ща, – Полундра быстро открыла верхний и нижний замки, – Вот, знакомьтесь, это Ян! А это... Напомни, как тебя зовут?  

– Да никак, – я махнул рукой.  

– А это человек без имени!  

– Очень приятно, – сказали мы одновременно с Яном и пожали друг другу руки.  

– Я принес коньяк, – Ян прошел в комнату и кинул на матрас коньячную бутылку.  

– Ян, ты гений! – вскричала Полундра, – Это именно то, что нам сейчас надо! Я на кухню за стаканами!  

– Трахались? – не глядя в мою сторону, безучастно поинтересовался Ян. Он присел на корточки и стал разыскивать под матрасом подушку.  

Не хотелось ни врать, ни, чего доброго, выдавать Полундру, и я промолчал. Мы с Яном сели на подушки, а Полундра, как обычно, на матрас. В руках у нее были стакан, чайная чашка и походная кружка. Ян разлил коньяк.  

– За встречу! – провозгласила Полундра, и мы чокнулись. Выпили.  

– А что ты за человек? – спросил меня Ян, – Вижу первый раз.  

– Покупатель, – объяснила Полундра.  

– А разве у нас не было такого разговора, – обратился Ян к Полундре, – что для успеха нашего предприятия совокупляться с каждым покупателем тебе совсем не обязательно?  

– Ваша интуиция, Холмс... Ваш дедуктивный метод... – Полундра переместилась Яну за спину, обняла и стала целовать его шею, затылок, плечи.  

– Кончай ластиться, блудная кошка, – Ян резко дернул Полундру за прядь волос.  

– Сволочь, чего делаешь! – Полундра высвободила волосы, вскочила и двинула Яна ногой в плечо. Тот потерял равновесие и завалился на пол. Подниматься не стал. Лег на спину, закрыв лицо локтем.  

– Ладно, Ян, ты не грусти, выпей лучше коньячка, – Полундра продолжала слегка пинать распростертого Яна, – Ну что я могу с собой сделать? Всех люблю! Да и мальчик симпатичный. Сама чистота. Приехал экзистенциальные вопросы порешать...  

– Порешал? – поинтересовался у меня Ян, – Сколько взял?  

– Одну, на пробу, – ответила за меня Полундра, – Но он обязательно вернется! Честно-честно!  

– Одну? – Ян издал протяжный стон, – Дорогая, одну – это так несерьезно... Мы прогорим, мы вылетим в трубу... На что, на что ты тратишь свою жизнь?..  

– Так, мне, наверное, пора, – я поднялся на ноги.  

– Пойдем, выпущу тебя, – Полундра не предприняла ни малейшей попытки меня задержать, а Ян, кажется, вовсе не отреагировал на мое заявление.  

Мы стояли в прихожей. Я шнуровал кроссовки.  

– Сейчас тебе кажется несущественным все, что между нами было, – негромко, но не скрываясь от Яна, заговорила Полундра.  

– Почему, не кажется, – я продолжал шнуровать.  

– Покажется. Рано или поздно. Так вот, запомни – путь состоит из присутствия и отсутствия пути... Это не я придумала. Кое-кто поумнее.  

– Запомню непременно, – я выпрямился, – Ну, счастливо!  

Полундра сдержанно улыбнулась – впервые за нашу встречу – и раскрыла входную дверь.  

Был поздний вечер с небольшим количеством автомобилей и пешеходов. Чувствовал я себя уже почти как обычно.