Вижу, Иваныч идёт! Усы, гроздями висят на его плечах. Сам он в раздумьях, камнем прыгает по гортани кадык.
Иваныч, человек не плохой! В раз, литр кипятку выпивает. Годами обижен, но с ними сдружился и с каждым годом друзей у него прибавляется.
– Иваныч! – кричу я ему!
Он в раздумьях. Будто бы и не слышит моего окрика. Закурил. Затянулся до одури. Но как бы не крепка была сигарета, Иваныч крепче! Втянул в себя одну и следом, другую чиркнул, и прёт себе паровозной тягой. В таком
состоянии его лучше не трогать, думу потерять может, а это чревато бранными последствиями.
Ну я и свернул! Тем более, есть было охото. Поблизости только пышечная, да пироженная. Места поганые для полезности питания, но голод донимал сильнее воли и я заглянул в отдел сладостей. Красота, да и только!
Витрины, как с обложки журнала.
Модно, нарядно, сладко!
Смотрю, за столиком Валера сидит, мой давний приятель. Рот у Валеры, до отказу набит кулинарными изысками. Дома у него главенствует матриархат и его жена, Маргарита Шмоль – добрейшая из женщин! По её убеждению, мужчина-муж должен придерживаться строгой диеты в браке и до конца своих дней помнить, что он добытчик, кормилец, хранитель очага. А женщина рядом с ним – ангел, сошедший с мягкого облака на землю и обрёкший себя на вечные муки бытия.
Работа для ангела в мирской жизни, не стоит на первом и последнем месте, да и посередине её ещё нужно поискать.
– Валера, привет! – забыв про осторожность, кричу ему мимо двух столиков.
Он подскакивает метра на полтора, моментально проглатывает, то что прятал за щеками и выстреливает дежурными словами:
– Это не я! Это не моё! Я не я! -
Увидев меня, он выдохнул воздух из лёгких и заказал ещё три куска медовика и горку мармелада.
Человек я понятливый, оставил Валеру в покое и вышел вон из пироженной. Тем более, что сладости меня не прельщали и толку от них было, как от совы сливовое варенье.
Иду. Вечереет. По-прежнему в животе урчит вчерашними щами из кислой капусты. В округе ни одной закусочной, а о продуктовых магазинах можно слагать мечты. С подножным кормом тоже беда! Был бы хотя бы сентябрь, где ягод и грибов пруд пруди, но на дворе февраль, а в такую пору только снег можно откушать, да и то, только в
мишленовской обёртке.
Гляжу птица летит, стриж! У стрижа в клюве, нога баранья копчёная, как мне нравится. Стриж летит, тужится, пыхтит из последних сил, ведь ноша его нелегка, а он ещё тот обжора. И вот, после минуты такого полёта, совершенно предсказуемо, слабые мышцы клюва стрижа покорились естественным спазмам и целая баранья нога устремилась вниз, аккурат мне в руки.
Поздний вечер!
Я сыт, не моргающим взглядом смотрю на полную луну. Из глаз текут слёзы – толи от зрительного напряжения, толи от счастья о проведённом дне.
Эх, хорошо!
Но стрижа жалко! Сидит сейчас где-нибудь на ветки и так же смотрит на луну, и слёзы у него вполне себе определённого состава – солёные и до боли грустные!
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.