Весна.

Огни седого города пленили меня. Торжество седины преподнесла на блюде весна, с её пыльным гримом – таким себе, макияжем для истерзанного зимой города.  

Я стоял на возвышенности (на куче строительного мусора) и полной грудью, вдыхал ароматы вечернего города. А уж поверье, ароматы были колоритные! Мимо меня, рыча дырявым глушителем, пронёсся новенький Пежо. За рулём Пежо, сидел Яков! Кто бы подумал, что Яков – это человек с непростой судьбой и 46-м размером ноги, или может, что Яков-беглый грек, или Яков – укротитель стаи пингвинов, которые почему-то, без объяснения двинули на юга, вместо того, чтобы плыть на север и там, скакать по снежным торосам, и выпрашивать у полярников немного рыбы, и сигарет.  

Но увы!  

Яков, не человек!  

Яков – кот!  

Кто бы сомневался, кто бы хватался за голову и кричал, что такого быть не может!  

А Яков тем временем, едет мимо меня и ещё газку поддаёт.  

Благоухая дерзким ароматом, всех вместе взятых и сбрызженых на все доступные части тела: духов, различных вод с парфюмерным уклоном – по тротуару идёт Марианна Шмель! В её глазах, туманность Андромеды! Она находится в плену у своего собственного аромата и идёт, чуть заплетающимся шагом, поступью грузной крановщицы, которую пригласили на программу «Модный приговор», обули в 10-ти сантиметровые шпильки, дали 150 грамм для храбрости, и выпустили на подиум, со словами: – Иди, ты сможешь! -  

Вокруг меня: выли водосточные трубы, ругались плотники, шумел надоедливый дрозд, кичился двумя выигранными партиями в домино, седой, добродушный человек, 1928 года рождения.  

Весна, всеми силами старалась вдохнуть жизнь в прокисшие людские мины, согреть их души пока ещё холодным, колючим ветром. А я стоял на куче строительного мусора и свысока смотрел на всё это глазами, Тушканова Бориса Арнольдовича, и всё моё естество предавалось степенному трепету перед матушкой природой.