Лёха

Конец февраля, время борьбы зимы с весной. Небо свинцового цвета. Зябко. Сыро. Сыро всё вокруг. Плитка перед ДК, деревья, воздух, и глаза. Глаза у всех, кто пришёл проститься с Лёхой. Его провожали перед главным входом ДК на центральной площади – это о многом говорит. Я стою немного в стороне, чтобы никого не раздражать своей одеждой цвета хаки, встав на бордюр, мне отсюда как раз хорошо видно прощальный караул. Будущие выпускники высшего танкового училища, наверное, трудно подходить к своему воинскому пути с траурных процессий. Такое время. Тяжело смотреть на родных Лёхи. Правильно, что не привезли его сына, от такой потери в 6 лет можно сойти с ума. Наши дети ходят в один садик, родители и руководство садика решили не говорить вслух и при детях о таком событии, так надо, такая беда. Начались прощальные речи от представителей МО, работодателя, друзей, а я задумался о нём...  

Лёха был хорошим пацаном. Простым, без заморочек, как говорят. Чаще мы с ним пересекались по вопросам рабочего плана и в детсаду на праздниках, папы редко бывают там, а нашим сыновьям повезло. А прошлой осенью время выбрало его. И Лёха не стал искать дальних родственников, где нибудь в Ташкенте. Лёха просто стал готовиться. Позвонил мне с новой симки:  

– Слав привет, слушай, такое дело, мне скоро уезжать, помоги с аптекой, ты же шаришь в этой теме.  

– Здарова, не вопрос. Какой бюджет? – спросил я.  

– На все бабки! – он, с улыбкой.  

– Добро, я наберу. – ответил ему.  

Конечно я согласился помочь. Собрали ему аптечку хорошую, да позанимались основными навыками первой помощи.  

Он всё рассказывал, как вернётся домой, что теперь-то всё быстро закончится. Как сына в школу поведет, говорил, и даже, наверное, форму оденет на 1 сентября. Сынишка всегда им гордился, у них была сильная связь. Что, наверное, переедут в двушку, а может и машину обновит заодно. Лёха ехал, чтобы вернуться, просто так надо, времена не выбирают.  

Потом был полевой лагерь по подготовке, осень была дождливая и холодная, и все успели по два раза переболеть. Писал, что у них танки катаются по полигону, такие на параде только видел по телевизору, мужики переучиваются на новую технику, что постоянно ездят на стрельбище. На стрельбище весело. Что все уже хотят поехать, туда, куда необходимо и вернуться поскорее домой. В начале декабря они уехали. Связи толком не было, да и рассказывать прямым текстом, по сути, запрещено. Говорили "абревиатурным" языком, а города где подвисали обозначали первой заглавной буквой.  

– как обстановка? – спрашивал я его.  

– да нормально, были в Л, жизнь, как дома. Потом на Г поехали, еды мало, воды нет, укроп заебал артой. Вчера под У приехали, жратвы валом, воды так-же ни-ху-я. – ответил он не унывая.  

– классика. Деревни в помощь, как они настроены вообще? – я интересовался.  

– да нормально, почти нет никого. Остались только наши, старики уж совсем.  

– понял, давай на связи, будь здоров!  

– связь!  

В начале января местные парни собрали Ниву для их взвода. Благополучно доехала ПВД, сломавшись, раз, уже за ленточкой, но местные умельцы нашли тут же запчасти и поставили на ход. Народ там рукастый и любит нас, помощь была оперативной. По приезду уже её перекрасили, максимально приблизив её цвет с цветом окружающей среды и сезона. Перекраска гражданской техники дело творческое, отвлекает от рутины. Потом Лёха отрезал с мужиками часть крыши, и прикрутили они туда замечательное изобретение АГС, вдобавок закинули миномёт. Пока у них не отняли оператора БПЛА, парни гоняли в режиме кочующего миномёта и кошмарили хохла.  

Градус обстановки повысился, когда к противнику пришло подкрепление. Как позже выяснилось с целью выбить наши силы с позиций. Лёха к этому времени стал командиром отделения. Противник начал артподготовку, хоть и достаточно вялую, но стало ясно, что скоро попрёт на их позиции. Он всех своих расставил правильно, руководил бодро. Накат был не долгим. Хохол хлестко получил пизды. У наших один лёгкий 300. Неприятель ретировался, потеряв пару пшеков и несколько 300-ми разной тяжести. Немного погодя началась подготовка ко второму накату, начали долбить жестко. Мина попала рядом с блиндажом, когда Лёха в него заходил. Осколок попал сзади под шлем. Он ничего не почувствовал. Пацаны всё сделали как надо, как будто он всё ещё руководил обороной, они отразили и этот накат, хоть было нелегко. А Лёха через день начал свой последний путь домой... Через Ростов, к родной земле...  

Из раздумий меня выдернули три выстрела. На гражданке эти звуки режут ухо. Супруге передали его Орден Мужества. Гроб открыли только для родных. Убитый горем старший брат вскрикнул на сопровождающего, который поторопился закрывать гроб, «дайте мне нормально попрощаться с братишкой, я ведь его похороню скоро! ». Тяжело на такое смотреть. Позже народ очередью потянулся к уже закрытому гробу, чтобы сказать ему последние слова и поддержать родных. Я шёл за оркестром, мысленно поговорил с Лёхой, объяснил, что на кладбище не поеду, что это дело родных…  

«Лёх, я к вам с Дамиром приду на День Победы, он скоро…»