«Warme».
Густой сиреневый сумрак кутает окраину Купчино. Чернеют бастионы многоквартирных домов, слегка подсвеченные полудохлыми фонарями. Трубы теплоцентрали горбятся гигантским червём над въездом на автозаправку. Несёт бензиновой сыростью и креозотом – рядом громыхает железнодорожная ветка, где денно и нощно бродят ободранные скитальцы (проще сказать – бомжи).
В холодном электрическом свете опостылевших вывесок тихо матерясь кутался в красно-жёлтую заправщицкую куртку заиндевелый стопщик Куст. Вот уже пару часов ни одна сволочь не ехала подкормить свою «железную клячу», и от этого было грустно: чаевых-то ведь тоже болт – 32 рубля болтались в кармане даже не звякая.
Где-то в траве газона одинокий сверчок натужным стрёкотом заявлял свои права на эту Богом забытую территорию.
Тёмная громада северного неба молча дышала близкой осенью.
Ночь была холодна и бездушна.
Однако как бы холодно ни было зябко и сыро снаружи, было кое-что, что грело изнутри потрёпанного авантюриста – это был вовсе не спирт, выпитый ещё днём, и, отнюдь не запущенный гастрит от «весёлой жизни»!
Сидит небритый балбес, а внутри тепло-тепло!
И только разнежился, как словно из небытия вырулила топорно тюнингованая колымага, сплошь изъеденная ржавчиной, будто рожа оспой. Скрипя всем кузовом и скребя днищем по асфальту, она подползла к дальней колонке и из неё как из корыта посыпались бухие вдрись пассажиры, однако водитель переплюнул всех – он просто выпал из-за руля и уселся на площадке, поводя бессмысленным взглядом – те ещё ездоки!
– Ми сами запрауимсо! – промямлил один из ночных кутил.
С грехом пополам с пятой попытки попав в бензобак пистолетом и облив всё что можно было облить бензином, они заправились и кое-как утрамбовались обратно, но забыли водилу – он уполз за угол заправки и, качаясь бухим камышом, курил зловонную сигарету.
Ни окрики, ни угроза взрыва его не могли образумить.
Всё же его други скрутили его и, как был с сигой в зубах, запихнули в салон. У штурвала уселся такой же, только ходячий придурок и они укатили.
Чуть ругнувшись на копеечную нервную работу, Куст вернулся в исходное положение и в его душе вновь рассвело.
Впрочем, и не темнело – просто отвлёкся.
Дорогое сердцу тепло разлилось космическими лучами – Куст улыбался как пьяный Будда. Даже немного задремал.
– Фонарик! Есть фонарик?!
Куст открыл глаза и перед ним предстало нечто – несмотря на, мягко сказать, прохладу, стояло солевое чучело в одном носке, мышиного цвета «семейниках», замызганной непонятно чем «олимпийке», с ножницами в одной руке и рюкзачком в другой.
Торчила приплясывал и изгибался, переминаясь с ноги на ногу так, будто его не пускают поссать после пяти литров пива, однако по вытаращенным закатывающимся зенкам было ясно – пивом тут и не пахнет!
– Нет у меня фонарика – изрёк Куст, косясь на блестящие ножницы в руке дебила.
– Дайте жалобную книгу! – закричал козлиным голосом наркот и побежал внутрь заправки.
Девочка-оператор не стала спорить с чудищем и дала ему искомую книгу и карандаш.
Пока наркалыга царапал что-то в «жалобке», операторша жмакнула «тревожную кнопку».
ГБР изловили возмутителя спокойствия прямо на выходе, надарили ему пламенных вразумляющих пиздюлей и сдали на весь геморрой ментам.
Куст протёр одну из колонок и, поворчав немного, закурил за мусорным баком.
На горизонте растягивались тёмно-сиреневые облака – в ночном небе тужился утренний дождь.
“ Может быть пронесёт? ” – подумал Куст не очень законно затягиваясь.
Питерская ночь тем временем вся размокла и тоненькими струйками стекала по витрине заправки, собиралась дрожащими бусинами на желтеющей местами траве, пропитывала рабочую куртку Куста, капала где-то (возможно что прямо с небес).
Куст медетативно погружался в ту самую теплоту... Светало.
Порозовели облака, зарумянились человечьи ульи и стали похожи не на бастионы, а, скорее на булки хлеба в недрах печи.
Зажглись огни новостроек, сменив вахту звёзд.
Горизонт просиял. Свежесть раннего утра тянула сквозь отсыревшую форму.
Куст улыбался рождению дня.
А может и нет – кто его знает что его там греет?
Авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице.
Заиндевелый-покрытый инеем. Окей, но почему следом идёт сверчок в траве газона? Иней и насекомые в газоне несовместимы)
Но все равно отлично!