Панфлейтист

За лесом злаяла собака.  

Этот тревожный звук разбудил холмы, убаюканные покоем. Смолкла небольшая компания молодых птиц, снующих на мелководном берегу реки. Только одна уточка, очевидно, самая младшая из них, продолжала говорить что-то своим необычайно звонким голосом.  

— Тише, Руфь! – прошептала Люче, ее старшая сестра. – Собака может нас заметить!  

— Но она так далеко… — сказала Руфь. – А что будет, если собака заметит нас?..  

Ответа не последовало. Многие здесь и сами не знали, чем так страшен этот громкий лай. Те же, что знал, не хотели об этом говорить. Вокруг стояла тишина. Ее разрушали только синицы, которые проносились над водой так задорно, будто и вовсе не замечали ничего вокруг.  

— Им хорошо иметь такие быстрые крылья, — сказала Люче. – Им не страшен никто.  

— Если бы я могла летать так быстро и проворно, я бы выманила собаку из этого леса… — ответила Раль, молодая птица-пастушок, единственная из своего рода живущая здесь.  

Раль была одной из тех, кому не посчастливилось лицом к лицу встретиться с охотничьей собакой. Она и сейчас хорошо помнила этот день. Тогда она была на этой реке вместе со своей подругой, маленькой серой уточкой. Откуда появилась эта уточка, никто не знал, но она и Раль почему-то очень быстро сдружились. Их дружба была крепкой, но длилась недолго – только до того дня. Тогда они услышали лай слишком поздно – только когда охотники были уже совсем рядом. Раль спряталась в камышах, думая, что ее подруга тоже нашла укрытие. Вскоре послышался отчаянный писк, затем – лай, такой громкий и такой ужасный… Раль помнит, какой страх сразил её тогда. Она сидела в камышах, и сердце её, казалось, замерло; она боясь не только шевельнуться, но и дохнуть. Этот страх долго оставался с ней, даже когда опасность миновала.  

Раль знала, что многие птицы повторили судьбу ее подруги. Но откуда взялись охотники здесь, в глухих и заповедных местах, где давно не ступала нога человека – этого не знал никто…  

Стайка проворных молодых синичек приземлилась на береговой растительности.  

— Охотники ушли уже далеко, – сказала синица Синь.  

— Ты уверена?  

— Ну конечно! Хватит трусить, пойдемте лучше… к бабуле Адель!  

Старая выпь Адель жила в небольшой пещерке среди подтопленных корней дуба. В лесу становилось все холоднее, и выпь уже редко вылазила из своего хоть и не очень уютного дома. Детвора любила слушать истории, которые рассказывала Адель – страшно интересные и невероятные. Историй её было не счесть…  

— Бабуля Адель, расскажите что-нибудь… — прошептала Руфь, когда все были уже в пещере.  

Выпь открыла глаза.  

— Я и так рассказала вам уже очень много, — промолвила она. – Мне нечего больше рассказывать.  

Утята с разочарованием вздохнули.  

— А нет! – вспохватилась выпь. – Кажется, я скрыла от вас одну историю. Да, помню, как моя мать рассказывала мне о Панфлейтисте.  

— А кто это – Панфлейтист? – спросила Синь.  

— Панфлейтист не был обычной птицей. Судьба его была покрыла тайной, скажу только, что он прибыл сюда из очень далекой страны. Был он неразговорчив и даже угрюм – за него говорила панфлейта. Панфлейтист любил свой заморский инструмент больше всего на свете, он много играл и играл хорошо. Сначала местные жители не обращали внимания на эту музыку, но вскоре заметили, будто разные беды начали покидать их края. Зимы стали мягче, а солнце теплее. Больные, услышав эту музыку, выздоравливали за считанные дни! Панфлейтист стал знаменитостью. Другие птицы выстраивались в очередь, чтобы отблагодарить его.  

— А что стало потом? – спросила Раль.  

— Он исчез! Исчез без следа!  

— Жаль, что так вышло…  

Закончив рассказ, Адель вздохнула и закрыла глаза. В тусклом свете лучины не было понятно, спит она или нет. Услышав зов матерей, утята покинули пещерку. В пещере оставалось совсем мало птиц, когда Выпь вдруг воскликнула:  

— Постойте! Ведь я забыла рассказать о самом главном!  

— Но бабуля Адель, все уже ушли, — сказала Люче, остановившись на пороге. – Нас только трое: Синь, Раль и я…  

— Я думаю, будет лучше, если остальные и не узнают об этом. Пусть это будет вашим секретом. Ах! Как я могла забыть?.. Память уже не та! А ведь я была тогда такой же, как и вы. И придумали мы с друзьями свой собственный праздник. Мы назвали его днем желаний и праздновали сегодня – в этот день и эту ночь. Нужно было написать о своем желании в письме и отправить другу, который ничего не подозревал. И тогда желание точно сбудется! Нам нравился этот праздник, возможно, понравится и вам. Вы же точно знаете, кому написать?!  

Раль не знала.  

Она проснулась ночью, словно какая-то идея посетила её. Раль отыскала в лесу кусок бересты и голубиное перо, которым начала писать. Писала она долго и, закончив, помчалась к лесной почте, которая находилась в дупле старого дуба. Почта была закрыта, но Раль и не думала уходить. Она ждала там до утра, и только положив письмо отправилась на реку. Но она успела! И была очень рада этому.  

***  

Лесной конек приземлился около норы выпи. Он осторожно постучался и спросил:  

— Адель, вы не спите?  

— А, Клим! Ну, что же ты стоишь на пороге? Заходи!  

Клим вошел.  

— Я прилетел к вам с просьбой: не могу найти адресата.  

— Как так! – воскликнула выпь. – Ты же лучший почтальон во всей округе!  

— Да, — ответил Клим, смутившись. – Но я ничего не могу поделать…  

— Ты спрашивал других?  

— Я спросил всех, кого только мог! И никто не знает и даже не слышал. Тем более, что адреса на конверте нет, только имя, если можно так сказать. Я был в отчаянии! Я даже вскрыл конверт…  

— Как, Клим! – воскликнула Адель. – Ты лучше меня знаешь, что так делать нельзя!  

— Да, но что мне оставалось делать? Мой долг – доставить письмо, чего бы мне это не стоило. Я предполагал, что содержимое письма поможет мне найти адресата.  

— И помогло?  

— Нет, к сожалению. Обычное письмо. Личное. Я подумал, что мне можете помочь вы… впрочем, прочитайте письмо!  

— У меня слабые глаза. Прочитай ты!  

Клим развернул письмо и начал читать:  

«От Раль.  

Панфлейтисту.  

Я надеюсь, это письмо дошло. Хотя мне не о чем волноваться, ведь у нас отличная почта – самая лучшая… »  

— Вот видишь! – не выдержала Адель. – На тебя надеятся, а ты... письма чужие вскрываешь!  

Конек откашлялся, и, покраснев, продолжил:  

«… у нас отличная почта – самая лучшая во всей округе. И лес наш самый лучший. Конечно, лучше увидеть его своими глазами. И я хочу, чтобы ты посетил, точнее, вернулся в наш лес. Над нашим лесом нависла беда – охотники, а я знаю, что голос твоей флейты прогоняет беды. Мы бы очень хотели его слышать. Мы были бы благодарны тебе и мы тебя ждем».  

Он закончил и обратился к Адель.  

— Ну что? Знаете вы этого Панфлейтиста?  

— Конечно знаю. Я и сама когда-то писала ему.  

— Чудно! И где его найти?  

— Понимаешь, Клим, этого не знает никто из ныне живущих, так как никто его не видел.  

— Вы хотите сказать, что его и вовсе не существует? Он вымышлен!?  

— Нет, этого я не говорила. К тому же я могу доказать обратное, — с этими словами она достала из темного угла тряпичный сверток. В свертке оказался странный, ни на что не похожий предмет.  

— Что это? — удивился Клим.  

— Это – его панфлейта. Когда-то я не верила в существование панфлейтиста, прямо как ты. И моя мать показала мне его инструмент.  

— Но откуда он у вас?  

— Панфлейтист потерял её, когда уходил с наших земель.  

Клим стоял в ступоре.  

— Как же я найду его, — воскликнул он, — когда никто не знает, где он и существует ли он вообще!?  

— Ты найдешь его! Ты – почтальон, и ты обязан найти! И еще ты должен будешь вернуть ему панфлейту, ведь кто он без неё!?  

— Но как…  

— Никаких но! – с этими словами выпь вытолкнула конька из пещерки. – Пора в путь, Клим! Панфлейтист ждет тебя!..  

***  

Клим бродил по лесу весь день, не заметив, как солнце опустилось за горизонт, и холмы медленно погрязли в густом сумраке. Конек и сам не понимал, где его застала ночь. Он оказался далеко от родных мест – где-то там, куда редко заглядывал и где ничего не знал. Искать дорогу домой было бессмысленно, и Клим брел навстречу мраку, не разбирая пути.  

Тусклый, едва заметный желтый луч мелькул меж деревьев, тут же исчезнув. «Должно быть, мне кажется…» — подумал конек, давно не видивший ничего, кроме черноты.  

А лучик мелькал все чаще, словно желая поиграть с Климом, идущим к нему. Казалось, это месяц запутался где-то в густых ветвях тёмного леса…  

На поляне, укрытой черными еловыми кистями, сидел олень. Маленькая желтоглазая лампа качалась на его рогах. Глядя на неё, трудно было поверить, что эта лампа способна осветить пол-леса.  

— Здавствуй, — сказал олень.  

— Зачем вы сидите здесь?.. – спросил, немного помолчав, Клим. – Зачем вам эта лампа?..  

— Я расскажу тебе одну историю, — ответил олень. – Однажды ночью, гуляя по лесу, я наткнулся на маленького светлячка в траве. Он был так непреметен, что я едва не наступил на него. Я спросил светлячка, зачем он горит, если никто все равно его не замечает. «Взгляни на небо…» – сказал тот. «В небе свет, его освещают звезды. Небо – отражение земли. Звезды есть и здесь. Я одна из них».  

«Но одна звезда не сможет осветить ни небо, ни землю, » – возразил я. «Одна – нет. А две? А тысячи, миллионы звезд? Какими яркими будут они, но ведь каждая из них сама по себе – всего лишь тусклый огонек…» И я решил помочь светлячку. Каждую ночь я беру лампу и выхожу сюда. Пусть лес станет хоть немного светлее… Я встречал много путников – в ночном лесу легко заблудиться. Они видели свет и шли к нему. Они всегда находили дорогу.  

Он смолк и затем добавил:  

— Ты что-то ищешь?  

— Я ищю то, чего нет, — сказал Клим, присев на берегу ручья, рассматривая панфлейту.  

— Инструмент, что ты держишь, не обычная флейта. Многие до сих пор помнят птицу, которая играла на ней. Музыка эта была ярче самой большой звезды… Значит, ты ищешь эту птицу?  

Клим кивнул.  

— Можешь не волноваться – ты её найдешь. Порой то, что мы ищем, находится совсем рядом.  

— Но рядом нет панфлейтиста, — вздохнул конек, глядя на свое отражение на воде. – А если я его не найду?  

— Это исключено. – сказал олень, усмехнувшись. – Ты его уже нашел. Точнее, это флейта нашла тебя. Помнишь – никто не знает, кто такой панфлейтист. Может быть это я, может – ты. Но лишь у тебя есть панфлейта. Значит, панфлейтист – это ты. И мы рады видеть тебя здесь снова. – с этими словами он медленно зашагал прочь по тенистому лесу.  

Клим очнулся, когда он ушёл уже далеко.  

— Этого не может быть! – воскликнул конек.  

Последние жёлтые лучи погасли за лесом. Клим взлетел на низкие чёрные ветви и огляделся. Никого. Только сейчас Клим осознал, как тихо было вокруг. Такая густая тишина… И как трудно было её разрушить… Замирая от волнения и боязни чего-то, конек поднес к себе флейту. Он ждал, что случится что-то страшное…  

Глубокое эхо пронеслось по лесу. Казалось, это невиданная птица кричит где-то вдалеке.  

Второй звук дался ему легче. Вскоре Клим забыл обо всем. Он играл, и ему казалось, что вокруг становиться все светлее…  

Он вспомнил о письме внезапно, и, перечитав его ещё раз, отправился на поиски знакомых мест. Утренний свет быстро указал ему родную реку. Сюда он вернулся уже другим – Панфлейтистом. Теперь флейта была его другом. Клим устроился на ветке, и, едва собираясь заиграть, услышал недалекий лай собаки. Этот звук наполнил простор тревогой. Флейта заиграла следом. Клим не испытывал страха, и ничто не было властно над ним. Он долго разливал по лесу невиданные трели, и, закончив, взглянул на землю и обомлел. Охотничий пес сидел уже прямо под ним и внимательно рассматривал птицу. Только сейчас Клим почувствовал страх, только сейчас ледяные мурашки пробежались с головы его и до хвоста.  

—Не делайте этого… — сказал конек. – Прошу вас, покиньте наш лес…  

— Тебе не стоит просить. – вдруг заговорил пес. – Я не хочу никому зла. Я делаю только то, что скажет мне хозяин.  

— Зачем ты слушаешь его?  

— Я не могу по-другому.  

— Я дам вам все, что захотите! – воскликнул Клим. – Только покиньте наш лес!  

— Мне не нужно все. Хозяин услышал музыку и велел найти… тебя. Отдай мне флейту, и мы уйдем.  

Клим осторожно подал псу панфлейту. Тот схватил её и быстро умчался прочь.  

Охотник ждал своего верного друга недалеко от лесной опушки. Внезапно он увидел, как из леса медленно вылетел большой чёрный ворон. Следом, навстречу хозяину, выбежал пес, несущий в зубах панфлейту.  

— Это плохой знак, — сказал охотник. – Джек, брось эту флейту! Наверняка она проклята!  

Но Джек не слушал, а все так же задорно бежал к нему.  

— Брось её, Джек! Нам пора уходить отсюда! Эти места прокляты, этот лес проклят для нас!  

Они ушли, и больше никто не видел их здесь…  

Раль осторожно выглянула из тростника, и, заметив Клима, спросила:  

— Клим! Здесь только что кто-то играл на флейте! Ты слышал?  

— Я?.. Слышал… — пробормотал конек.  

— Это был панфлейтист! Он пришел, он получил мое письмо! Но ведь он не мог далеко уйти, правда?  

— Может быть. Но нам уже не догнать его…  

Клим вернулся на почту, когда солнце стояло уже высоко. Из неприметного дупла старого дуба он вылетел с полной сумкой. Ведь нужно кому-то доставлять письма?  

Кому же, как ни ему!?