Наука и жизнь

Андрей и Колька были зелёными первокурсниками. На дворе стоял золотой и тёплый сентябрь. Прошло всего две недели, как они стали студентами журфака, но водоворот университетских событий, который их уже закрутил и надёжно принял в свою пучину, тянул на добрые полгода, столько интересного они увидели и пережили за первые две недели учебы, потому что каждый день происходило что-то новое, необычное и восхитительное!  

Первое, что удивило в универе – это преподаватели, точнее их уровень. На каждой лекции преподы сыпали такими словами и терминами, что и Андрей и Колька всерьёз напрягались дома по вечерам, изучая толковые словари и пытаясь докопаться до истинного значения слов и фраз, которые они слышали днём, чтобы точнее понять и разобраться, о чём говорили и рассказывали им на лекциях: «парадигма и вектор развития в движении культур», «тектонический лингвистический сдвиг цивилизации», «антология жанров и их циклический ренессанс», «семантика языков, символов и жестов при условии множества культур», «экзистенциализм, как вынужденная необходимость, познания бытия», «дуализм религии и мифологии, повлиявший на развитие мировоззрения»…  

– Ну, просто мрак! – ужасался Андрей, понимая в какое бурное и безграничное море они попали, – Ладно, хоть, еще, примерно можно докопаться до некоторых значений слов, так они ведь еще «в контексте», – иронично произнес он, – То есть могут обозначать совершенно другое или даже противоположное…  

– Ты сейчас это специально? Рисуешься? – напрягался Колька.  

– В смысле?  

– Да, «в контексте», – передразнил Колька, – Что, нормально не можешь сказать, что значение слова полностью зависит от ситуации, в которой оно употребляется.  

– Ну, я так и сказал.  

– Нет, ты не так сказал, ты умничаешь.  

– Не смешно Колян. Мы теперь студенты университета, нужно соответствовать и переходить на новый уровень, так, что хочешь, не хочешь, а придется повышать свой мировоззренческий и лексический потенциал, – съязвил Андрей.  

– Ты опять? Вот, я об этом и говорю, уж дома-то можно на нормальном языке разговаривать, а то мне этих заумностей в универе хватает, причём, меня прямо бесит, преподы даже не утруждаются вникнуть, понимаем мы их или нет, чешут на своём птичьем, а ты хоть стой, хоть падай. Я, между прочим, школу без троек закончил, и даже мне эта «лексика», – Колька снова передразнил Андрея, – Даже мне от этих словечек лихо бывает… А иногда, особенно, на лекциях у нашего философа, я прям, дурачком каким-то себя чувствую…  

– Да, Колян, всё так. Мне тоже иной раз не по себе бывает, но что делать, зимой будет сессия, и всё, что нам сейчас рассказывают, придется выучить и хорошо в этом разобраться, поэтому, не стоит ставить себя в ментальные рамки и ограничивать мозг для восприятия новых лексических и семантических значений, а так же, не стоит тормозить поступательное движение прогресса и развития себя, как индивида, – с улыбкой договорил Андрей почти переходя на смех.  

– Ну, ты специально что ли? – Колька вскинул брови, – Я прекрасно понимаю, о чем говорит наш философ, литературовед и препод по культурологи,.. Ну, или почти понимаю, – улыбнулся Колька, – Но всё равно считаю, что если бы они не перегружали нас терминами и не перебарщивали с научной «лексикой», – Колька снова передразнил Андрея, – То, все бы наши, материал воспринимали бы и усваивали значительно легче. Ты посмотри на девчонок, они же бледные сидят.  

– Да, уж, – согласился Андрей.  

Девчонки на журфаке, это была отдельная история. Красивых девочек на первом курсе, впрочем, как и на втором и на третьем, и на старших курсах тоже, был просто перебор. Все они метели в телезвёзды и в теледивы и журфак на конкурсе красоты, мог бы запросто поспорить с любым актёрским факультетом или театральным вузом страны. Такое количество красавиц и умниц, было еще одним магнитом, который помимо интереснейших предметов и умнейших преподавателей, каждое утро тянули Андрея с Колькой в главный корпус университета. Именно там проходили лекции и занятия журфака, и всех гуманитарных факультетов универа. По коридорам и лестницам главного корпуса каждый день ходила тьма историков, филологов, философов, но если где-то появлялись красивые девушки – сто пудово, это были девчонки с журфака!  

Был еще один магнит и центр притяжения, которые заставляли Кольку с Андреем бежать в университет не из под палки, а в припрыжку. Многие ребята на журфаке, еще, будучи студентами уже серьезно писали и работали по профессии. Кто-то регулярно мелькал на местных каналах на телевидении, чьи-то материалы стабильно выходили в газетах, кто-то успешно работал на радио, и любой из ребят, кто уже успешно делал свои первые шаги в журналистике, могли привести на экскурсию в редакцию, дать возможность толковой молодежи с первого курса, что-нибудь снять или написать и тем самым, приоткрыть первые двери в профессию.  

Колька и Андрей задружили с Максом Черкасовым. Макс учился на четвертом курсе, больше двух лет уже работал на телевидении и на грандиозной пьянке, которая ежегодно на журфаке закатывается в честь первокурсников, где их посвящали в журналисты и в студенты, он им пообещал сводить на телевидение и всё там показать.  

Этот день настал неожиданно. Макс сам их нашел на перемене, после первой пары:  

– Здорово пацаны, не передумали со мной на канал сгонять? – улыбаясь, поинтересовался Макс.  

– Ни в коем случае, – бодро за двоих ответил Колька.  

– Сейчас идем в столовую, я просто сегодня без завтрака, быстро перекусим, потом за мной на съемки приедет машина с оператором, сгоняем отснимемся и поедем на канал. Я вас с ребятами познакомлю и всё покажу, – сообщил Макс план на ближайшие три-четыре чеса.  

– А лекции? – удивился Андрей.  

– Придется прогулять. Привыкай старичек. Работать и учиться – это очень сложно. В двух местах одновременно быть не возможно, но чтобы стать журналистом, надо с младых ногтей снимать и писать. Диплом с пятерками тебя работать не научит. Только опыт и каждодневный труд. Впрочем, решать вам, вы со мной?  

– Конечно! – снова за двоих сказал Колька, и они втроем помчались в столовую.  

На перемене в столовой был аншлаг – огромная очередь и не одного свободного стола.  

– Да, здесь серьезно можно зависнуть и не поесть, а время поджимает. Пойдемте, я вам классное место покажу, – вмиг сориентировался Макс, и Колька с Андреем устремились за ним.  

Он привёл их в «Шайбу». В старую, еще с советских времен самую известную пивную в центре города, которая была в виде шайбы, с большими панорамными окнами и коих одинаковых было множество по всей стране, серых, замызганных, прокуренных, с шестигранными высокими столами, за которыми можно было только стоять. Шайба была в двух шагах от университета, в ней всегда было пиво, даже в дефицитные советские времена, и жарились самые вкусные в городе беляши с мясом.  

– Мне наши водилы это место показал, когда я был такой же юный и начинающий, как вы, – улыбнулся Макс.  

В «шайбе» не смотря на утро, было довольно людно и практически все столы были заняты. Народ, как и положено, в пивной, был очень разношерстный – кто-то пришел с утра опохмелиться, чтобы ожить и прийти в себя после вчерашнего, кто-то вовсю продолжал вчерашний загул и фестиваль, кто-то, как ребята заскочил по-быстрому и недорого перекусить, кто-то в силу своих каких-то причин, не смотря на ранний час, только готовился начать свой сабантуй, который поможет отправиться на поиски приключений, кто-то просто зашёл пропустить кружечку пива и дальше двинуться по своим делам, кто-то пил только пиво, кто-то перешел уже на водку, мужики смачно пили и закусывали, всё утопало в сизом табачном дыму и в целом, картина была мирная. В пивной стоял легкий гомон, и никто никому не мешал.  

– Я угощаю, – сказал Макс и взял всем по чаю и по два беляша.  

– Спасибо Макс, мы тогда в следующий раз, – сказал Андрей.  

«Наши люди», – подумал Макс и подмигнул ребятам.  

Беляши были прямо со сковородки, поэтому были горячие, ароматные и, как не возьми, по рукам всё равно катилось масло.  

Все ели с удовольствием, не смотря на то, что горяченные куски мяса обжигали языки и губы. Беляши были на столько вкусные, что никто и не обращал внимание на то, что можно обжечься.  

За соседний, единственный пустой столик в пивной, подошел седой, высокий, худой мужчина, лет шестидесяти, в застиранном, но чистом плаще, не смотря на то, что на улице было довольно тепло, а на плече, за спиной у него была большая сетка, авоська, в которой было штук двадцать пивных стеклянных бутылок. Мужчина осмотрелся. Подошел к столу и поставил авоську с бутылками на пол, громко, звякнув на всю пивную стеклом.  

Пивная на миг на него устремила свои взоры, но через секунду все вернулись к своим делам и разговорам. Мужчина идеально вписался в картину пивной и мгновенно для всех стал не интересен. Здесь, таких видели на дню по сто раз: спившихся, в нужде или в поиске.  

Ребята переглянулись.  

– Колоритный мужчина, – улыбнулся Макс и с чисто журналисткой хваткой предположил, – Не бомж, слишком чисто одет. Или бывший главный инженер какого-нибудь рухнувшего завода или спившийся музыкант, или скульптор. Слишком интеллигентное лицо и слишком благородная седина.  

– Скорее всего, сиделец. Посмотри на его руки, – сказал Колька.  

У мужчины были чистые ухоженные руки, но с татуировками перстней на пальцах.  

– Не плохо, – сказал Макс, – Острый глаз. Видимо и жизненный опыт, какой-никакой есть, – похвалил Черкасов, – Для журналиста это очень важно. Нужно уметь наблюдать и разбираться в людях. Всегда пригодиться.  

Колька улыбнулся.  

Мужчина спокойно стоял у своего стола и не торопливо, что-то пытался найти во внутреннем нагрудном кармане своего плаща, как вдруг со спины к нему подошли два крепких парня, лет двадцати пяти, в дорогих спортивных костюмах и кожаных куртках и, отшвырнув его от стола, поставили свои кружки и принялись пить пиво, как ни в чем не бывало.  

Мужчина в плаще отлетел прямо к ногам Макса и Андрея и чуть не снёс их стол, благо Колька успел подхватить стаканы с горячим чаем, и ничего не пролилось и не разбилось.  

Пивная с осуждением глянула на молодых бандитов. Это были бандиты, скорее всего бойцы из какой-то бригады – здоровые, тренированные, дорого и богато одетые, в золотых перстнях и огромных тяжелых золотых цепях. Шрамы на коротко стриженых головах не оставляли шансов сомнениям. Это были бандиты, рекетиры, которые из ниоткуда, но очень прочно и основательно обосновались во всех городах новой России в начале девяностых.  

– Э, хорош быковать, – сказал кто-то из глубины зала.  

Вместо ответа, на смелый выпад в свой адрес, один из парней развернулся и со всего маху пнул бутылки под столом в сторону правдоборца. Авоська с грохотом от стеклянных бутылок покатилась по бетонному полу. Шум от стекла был ужасный. Авоська отлетела метра на полтора от стола, но, ни одна бутылка не разбилась.  

Вся пивная обреченно опустила глаза. Никто со здоровыми, тренированными быками, связываться не захотел.  

Тем временем Макс и Андрей подняли мужчину в плаще с пола, пригласили за свой стол, Андрей отдал свой стакан чаю, Макс поделился беляшом, а Колька взял авоську с бутылками и поставил под стол, поближе к её хозяину.  

– Не обращай внимания отец, – сказал Макс, – Быки они и есть быки. На вот, лучше поешь, – сказал он, и отдал свой второй беляш.  

– Благодарю, – коротко сказал мужчина и в течении пяти минут молча, время от времени подкашливая, методично съел два беляша и выпил стакан чаю.  

– Благодарю, – еще раз сказал он, – Ну, а теперь, посчитаемся, – спокойно добавил седой мужчина в плаще и, заглянув Максу в глаза, вытащил не большой, узкий, но очень острый нож, и с какой-то невероятной кошачьей резкостью подскочил к быкам и исполосовал одному лицо, а второму лицо и шею.  

Что тут началось!  

Оба быка завизжали, заорали и упали на пол. Не переставая орать и материться, они извивались и катались по полу, обхватив свои головы руками. Из их глубоких порезов и ран на лицах и шеи тонкими фонтанчиками била кровь. Вся пивная бросилась, кто куда, кто на улицу от греха подальше, кто звать скорую, кто в кухню за тряпками и бинтами, чтобы остановить кровь, а худой и высокий мужчина в плаще взял свою авоську с пустыми стеклянными бутылками и спокойно, не оборачиваясь, направился к выходу.  

Колька и Андрей просто окаменели от увиденного.  

– Посмотрите, – сказал Макс и кивком указал на спокойно удаляющегося высокого седого мужчину из крика, мата и хауса, в которые погрузилась пивная. Лужи крови на полу за несколько минут стали такие, как будто быков не порезали, а отрезали им головы.  

– Пойдемте парни. Всё что нужно, мы уже здесь увидели. А я вам, хочу сказать, будьте всегда вежливы с людьми. Особенно с незнакомыми. Ибо вы никогда не знаете. кто перед вами стоит. И можно очень сильно не угадать.  

Возле универа их уже ждала машина. Они быстро в неё сели.  

– Чего опаздываем, – полушутя, полусерьезно предъявил Максу водитель.  

– Да, была причини, – улыбнулся Макс и подмигнул Кольке с Андреем, – Поехали Петрович. Сегодня несколько съемок и моим молодым коллегам, я еще обещал телевидение показать.  

– Тоже журналисты? Что ж дело хорошее, – сказал водитель и машина мягко, но уверенно покатилась.  

Тот день, был одним из множества интересных и необычных дней, которые Кольке и Андрею подарил журфак. Утром, когда они прибежали на лекции, они взахлеб рассказывали и про случай в «шайбе», и про поездку с Максом Черкасовым на съемки, и про замечательную экскурсию на телевидение, где к ним все сразу отнеслись как к своим, как к равным. Все их слушали с интересом и даже немного завидовали. Затем прозвенел звонок и началась лекция, где снова Андрей с Колькой через слово слышали: концепция, индукция, синергия, риторика, поэтика, только теперь это не вызывало раздражение, а наоборот, добавляло азарта и перца в освоении наук. Ведь Макс Черкасов с этим всем как-то справился, выстоял, стал классным журналистом, многое уже знает в профессии, разбирается в людях, тонко понимает жизнь, ну, и мы тоже сможем, и у нас получится, заводили себя Колька с Андреем, ведь дорогу осилит идущий!  

В тот день и Колька, и Андрей отчетливо поняли, что они факультет журналистики только пригубили и в следующие пять лет их ждет немало прекрасных открытий и свершений. Так оно и случилось, они любили свой журфак, хорошо учились, много работали, на их глазах в девяностые менялась страна, появлялись новые каналы, газеты и журналы, они с удовольствием брались за любую работу, но куда бы их не забрасывала журналистка профессия и в какие бы ситуации они не попадали, они всегда первыми здоровались и везде были подчеркнуто вежливы, потому, что в новой России в те годы, многое перевернулось с ног на голову и стопроцентно уверенным, нельзя было быть ни в чем, а вежливость, она во все времена была в почёте и всегда помогала сгладить острые углы и приоткрыть нужные двери.  

2024