Быть

– Как думаешь, что такое убийство? – Рука говорящего крепко сжимала рукоять пистолета. – По-твоему, это то, чем я сейчас занимаюсь?  

Перед ним стоял юноша, покрытый струпом с ног до головы. Ноги его уверенно держали всё тело. Члены не сотрясались от наружного страха. Страха вовсе не было.  

Лицо смотрящего оставалось невозмутимым.  

– Возможно, так и есть.  

– Согласен. Но что ещё ты можешь назвать убийством? Выстрел из пистолета, после которого подкашиваются ноги и бездыханное тело глухо бьётся о твердь? Но разве это можно назвать убийством? Я просто надавливаю на курок, он приводит в действие спусковой механизм. Ударник бойком разбивает капсюль патрона. Капсюль срабатывает и воспламеняет пороховой заряд – и нещадная пуля стремглав несётся навстречу преграде, в которую она вопьëтся с сокрушающей скоростью, и либо она пробьёт эту преграду насквозь, либо останется захороненной там навеки вечные.  

– Ну, это если труп не будет вскрыт и пуля не будет вынута.  

– Тоже верно. Так что же, по-твоему, убийство? Разве я совершил убийство? Нет. Тело умертвила пуля. А дальше дело секретное. Либо труп будет похоронен – спустя некоторые махинации, – возможно даже с почестями, либо будет гнить на том месте, где и пал.  

– Если судить по твоему принципу, не человек убил другого монтировкой, а монтировка, находясь в руке мужчины, лишила жизни другого.  

– Время такое сейчас. Всё запутанно. Моральные устои гниют изнутри. Нравственность гибнет. Слишком много новшеств. Ничто неясно. Одно неизменно. Первопричина. Именно из-за меня запустился звонкий процесс убийства. Именно я спустил курок. Именно я взял в руки лом, монтировку, или же что-то ещё, и замахнулся. Первопричина. Из-за чего произошло то, что произошло? Вот что главное.  

– И сейчас имеет быть первопричина. Я взялся за оружие. Я чётко нацелился на центр твоего лба. Я спущу курок. Пуля пробьёт твоей мозг. Пробьёт лобные доли, заденет полушария твоего мозга – известно лишь самой пуле. Потом ты свалишься навзничь или ничком вниз. Если твоя тушка падёт вперёд, – не страшно, – я оттащу её в ту яму, вырытую сзади тебя. Ты будешь погребён в густой, рыхлой земле, на которой в будущем прорастет трава.  

Он глубоко вдохнул.  

– Ты только взгляни на эту какофонию красот. Каскады речного водопада рассекают просторы зеленых полей, разбиваются о бесчисленные камни и бутылки и уходят в даль. Пологий склон, испещренный яблонями. Воды и облака словно не из этого мира. Солнечные лучи разрезают их, ударяясь о землю. Птицы вьют гнезда на ветвях деревьев. Разве не чудесное место? Я б хотел найти свой конец именно в подобном месте? Уйти в безмятежность и спокойствие, находясь в самом безмятежном и спокойном месте на свете.  

– Думаешь, сегодня не станет твоим концом?  

– Всё возможно. Может, кто придёт и убьёт меня, может, столкнет с этого обрыва, и я при падении ударюсь о камень, потеряю сознание и в отключке разобьюсь, может, я сам случайно споткнусь, может.... Ещё много может.  

– Погибнув, я успокоюсь.  

– Уверен?  

– Надеюсь.  

– Не хочешь больше жить?  

– Надоело. Надоела боль.  

– Боль – аспект прогресса. Часть жизни.  

– Но какой смысл испытывать всю жизнь боль? В наше странное время тем более. Люди хотят наслаждаться жизнью, а не бороться с ней. Навряд ли подобное было в изначальной задумке. Это слишком цинично и глупо.  

– Хочешь, чтобы я выстрелил?  

– Да. Если Бог существует, хочу встретиться с ним или его представительством.  

– Отправь весточку. Всегда хотел знать какой же фатер у Господа или дьявола.  

– Надеюсь, это что-то склизкое, глухое и тёмное.  

– Ты странен.  

– Спасибо.  

– Стреляй. Убей меня.  

– Все-таки считаешь это убийством?  

– Соверши омовение земли моей кровью.  

– Даже так? Легко.  

В предсумеречной дымке заискрился маленький огонёк и вскоре погас. Ноги стоявшего напротив подкосились, и он рухнул в сырую, хладую яму. Вскоре водопад земли обрушился на бездыханное тело юноши. Земля засыпала сначала набрякшую рану, потом туловище и ноги, а потом – и голову с оледенелыми глазницами.  

К вечеру разразился бесперебойный дождь. Грозовые раскаты сотрясали небосвод, покрытый тёмным полотном громоздких туч. Сверкнула молния – осветилось всё: хребта гор, кары, сельские погосты, разлившаяся река, снесшая гать и прибрежные заборчики. Мокрая земля и трава переливались тёмным аквамарином. Ветви деревьев сотрясались от ураганного шквалистого ветра и, перемежаясь сучьями, образовывали странного вида картину. Меж ветвей, словно на сером небе, выразилось слово: "Быть".