Милый мой

"Ааахх... ", грубо произнесла Беатрис, плавно хватаясь левой рукой за грудь, впоследствии сжимая ей кожу все более резко и жестко, в зависимости от темпа движений правой руки, находящейся на месте женского начала. Под конец, ее движения и возгласы казались напрочь лишенными какой-либо жеманности и даже человечности. Если бы в тот момент ее наблюдал невролог, он безусловно решил бы, что ее хватили конвульсии. К счастью, это было лишь внешнее проявление либидо. Когда напряжение остаточно спало, и движения, вместе с неравномерным дыханием, вновь обрели здоровый темп, ее взгляд все так же был устремлен в планшет, лежащий чуть дальше согнутых в колене и необычно бледных ног. На планшете, растянутом на весь экран, красовалось бледное, изможденное, но при этом юное лицо. Это был парень лет 17-19. Густоватые черные волосы, безобразно уложенные назад, так, что некоторые пряди спадали прямо на лоб; сосновые глаза, с иголками вместо ресниц; женственный ротик, отличающийся от женского лишь чрезмерным молчанием; тонкий и гладкий нос, чем-то напоминающий женскую руку. Его черты лица гармонично сочетались друг с другом, благодаря практически идеальным пропорциям, а также частичке хаоса, присущего каждой из черт; однако же ключевую роль играла изможденность его лица. Это нельзя сказать лишь про его глаза, которые принято считать отражением состояния души; все его лицо, каждая его черта, даже уголки губ, абсолютно все отражало его духовное состояние. Пусть сам он был немногословен, скорее даже аскетичен, за него говорила его душа, а проявление во вне она находила через его лицо. На первый взгляд полное мрака и меланхолии, в действительности же совершенно пустое. Каждый видит его по-своему, ведь в мире людей нет места для ничего, но помимо мира людей есть и иной мир, абстрактный, в котором нет места для чего-либо; в нем души контактируют между собой, души других людей чувствуют пустоту души Чарльза, но от того, что в физическом мире как таковой пустоты не существует, людям приходится использовать свое ассоциативное представление, потому восприятие его лица полностью коррелирует с парадигмой смотрящего на него человека.  

Чарльз Маллоун, 17-летний ученик старшей Бритлинской школы, по совместительству одноклассник Беатрис. Долговязый, напоминающий неуклюжего вампира, современный анахорет. Несмотря на средний интеллект и душевное состояние, характеризующееся полным отсутствием влечения к чему-либо, Чарльз имел высший балл по каждому предмету. Абулия Чарльза, на удивление, помогала ему в этом, повинуясь любому заданию вышестоящего. Что, в очередной раз, показывает несовершенство системы школьного образования.  

Ожидаемо, Маллоун пользовался большим спросом среди учеников, нежели учениц. Его полное безразличие по отношению к ученикам всей школы, вкупе с ощутимым вниманием со стороны учениц, серьезно задевало их гордость. Как результат, Чарльз подвергался каждодневным избиениям и прочим формам насилия со стороны учеников. Ученицы, как и родители Чарльза, неоднократно жаловались руководству школы на поведение учеников и бездействие со стороны учителей, но разве может эта несчастная горстка пролетариев повлиять на сотни пубертантов? При должном желании это не составит проблем, но откуда этому желанию взяться?  

Изо дня в день Беатрис была вынуждена наблюдать за физическим насилием над своим идеалом. Ее взгляд был пропитан жалостью и еще большим отвращением. С каждым днем, с каждым новым побоем Чарльза, отвращение в ее взгляде росло, оставляя для жалости все меньше и меньше пространства. Отвращение становилось частью ее либидо и высвобождалось путем все тех же лишенных человечности движений и стонов, разве что последние стали еще громче. Единственное, что осталось неизменным, так это растянутое фото на планшете.  

Спустя пару месяцев Чарльза не стало. Маллоун совершил суицид, пролетев 9 этажей из окна съемной квартиры, где он проживал вместе со своими родителями. Он приземлился спиной на крышу машины, благодаря чему его лицо осталось невредимым. Иронично, но даже после смерти, его лицо осталось прежним, словно он и не умирал, а может и никогда не жил.  

Родители Чарльза испытали настоящий ужас, узнав о смерти сына, но настоящую боль, ни с чем не сравнимую и словами неописуемую, всепоглощающую душевную боль они прочувствовали лишь, когда увидели его труп, а на нем лицо, не поменявшее цвет, идентичное живому Чарльзу, словно их сын все еще был с ними, просто немного задремал.  

Узнав о гибели Маллоуна, Беатрис лишь вздохнула; это чувство не описать.