Последний фокус

-Евгений, пора выходить. Зрители уже заждались. Сегодня аншлаг, сам понимаешь, твоё последнее выступление как-никак.  

–Знаю, знаю, Гриш, не жужжи. И так грустно.  

–Чего грустить-то? Величайший фокусник современности! Не считая того случая с отрезанной ногой...  

–Всё! Цыц! Я выхожу...  

Зал кипел, бурлил, дымился. Люди разных размеров и умов наполняли помещение, напоминавшее покосившуюся на бок чашу. Кто-то пришел по бесплатному приглашению, скрупулёзно вырезанному из местной газетенки, другие же оказались прикованы к обглоданным креслам, ведомые общим позывом к прекрасному. Иными словами, здесь были все, кто только мог оторвать задницу от дивана и пройти чуть дальше, чем на кухню к холодильнику, и чуть дольше, чем выйти на балкон подпортить лёгкие. Голодными, даже жадными глазами люди озирались по сторонам, явно не желая смотреть на пустующую сцену. Что они видели вокруг? Женщину, макияж которой вполне мог сойти за чью-то забытую на даче штукатурку. Мужчину, пузо которого настолько выделялось на фоне его худощавой гусиной шеи, что рядом сидящий ребёнок опасливо косился в его сторону. В первых рядах обнаруживались несколько вполне породистых собачек и свита их не совсем породистых хозяев. По углам здания находились наши доблестные стражи порядка, чей рабочий день начинался со слов «да еп твою ж мать» и кончался в постели очередной любовницы. Как ни странно, в зале царила тишина. Люди будто не хотели заводить разговор, может, от стыда за собственные гнусные и полные всякого дерьма жизни, или же просто им было буквально нечего сказать. Однако, стоило какому-нибудь трясущемуся бизнес-коучу поднять палец в направлении потолка и открыть свой еле резонирующий с мозгом рот с целью громко, насколько это возможно, напомнить организаторам о стоимости билетов, добытых им из сумки секретарши совершенно бесплатно, тут же со всех сторон на него обрушивалась лавина из всевозможных сочетаний звуков, урчаний и завывания. Общая какофония напоминала шипение проткнутой шины, которая разлеталась далеко за границы дозволенного так, что спешащий домой после четырнадцатичасовой смены таксист останавливается, а через минуту громко матерится. Несколько мгновений – на сцену выходит Гриша, это читалось по его роже и было написано на его бейджике.  

–Внимание, внимание! Дамы и господа! Встречайте, финальное шоу великого и неповторимого Евгения Масленникова! Аплодисменты, пожалуйста...  

Неожиданно для самих себя людей охватила паника. Впервые в жизни они получили не прямой приказ, а услышали просьбу. Несколько человек сорвалось со своих мест, за ними наглухо закрыли двери. Кто-то начал хлопать своего соседа по спине, пытаясь выбить остатки куриной косточки, застрявшей по чистой случайности в его дыхательных путях. Остальные в зале подхватили данный звук, таким образом получилось что-то похожее на восторженные овации, встречающие выходящего на пенсию фокусника. Занавес, цвет которого мог определить разве что очередной знаменитый художник в запое, приоткрылся. На сцене оказался он, великий и ужасный, ни в коем случае не очаровательный Евгений Масленников. Продумывая свою программу наперед, он каждый раз выкидывал какой-нибудь номер, чтобы оказаться в заголовках местного «Таймз», по содержанию скорее напоминавшее «Буллщит». В этот раз он решил быть серьезным и обратиться напрямую к аудитории, не забыв про козырь в рукаве.  

–Послушайте, если звезды зажигают...  

Он осекся на полуслове. На еле заметное алое пятно, стертое сотнями тщетных попыток от него избавиться, упала чека от гранаты.  

–Спасибо за внимание! – с улыбкой сказал фокусник.