Мокрый капкан

Обжигаемые морозным ветром пальцы разглаживали лист бумаги, прижимая его к доске объявлений. Надпись "Компьютерный мастер" растворялась в мозаике других предложений товаров и услуг. Шансов дожить хотя бы до вечера у этого клочка бумаги было немного: ему суждено было быть заклеенным другими расклейщиками, или оторванным уборщицей, систематически очищавшей доску от громоздившейся друг на друге макулатуре, перемешанной клеем. Но, несмотря на прогресс и рекламу в интернете, по-прежнему оставалось немало людей, находящих работников через объявления, развешанные на подъездах, остановках, столбах, поэтому приходилось искать аудиторию и таким способом, стирая ноги от дома к дому, припечатывая визитки к стенам. Моя распечатанная пачка объявлений утрачивала толщину с каждой последующей подъездной стеной, пока, наконец, не закончилась совсем.  

Я скукоживал туловище внутри потертого пуховика, зарываясь в коконе от влажного ветра. Всю осень прогнозировали суровую зиму, но суровость зимы предстала не аномально низкой температурой, а посменно нервировавшими привычный драйв горожан снегом, дождем и морозом, превращающим агрегатное состояние воды в повсеместный скользкий кафель.  

Вот и сейчас, по пути домой, приходилось при каждом шаге избыточно напрягать мышцы ног, чтобы тверже стоять на земле и контролировать равновесие: коммунальное хозяйство деградировало год от года и в эту зиму на тротуарах не было даже привычной грязи из песка, не говоря о реагентах и соли. Я замечал, как тяжелее стали даваться мне длительные пешие прогулки. Усталость накатывала быстрее обычного, хотя тридцать пять-ещё не тот возраст, при котором пора дряхлеть. Должно быть, алкогольные марафоны истощали мои физические кондиции быстрее, чем я предполагал. "С нового года надо брать себя в руки и сокращать потребление", -утешал я себя стандартной схемой самообмана.  

Возможно, самое лучшее, что происходит зимой-это перемещение из уличной стужи в домашнее тепло. Неказистое благоустройство моей съёмной "однушки" все равно оказывалось уютнее зимней романтики за окном. Уставший металл пружин внутри старого дивана заскрипел под тяжестью моего тела. Надо было пообедать, но из еды в холодильнике доживали дни маринованные помидоры в компании несвежего хлеба, спасаемого от плесени многочисленными канцерогенами и добавками в составе. Нужно было готовить, но перспектива из возможного меню не вдохновляла: картофель в мундире или макароны по акции в качестве каждодневного рациона осточертели.  

Я потянулся за стаканом воды на столе, отпил половину и лег, питаясь духовной пищей своих мыслей, разглядывая зимнее пространство за окном с высоты восьмого этажа. На фоне соседней многоэтажки сыпал снег и больше решительно ничего не происходило. Разморённый домашним теплом, я незаметно был убаюкан урчавшим от голода желудком.  

Погружение в сон оказалось весьма скоротечным. Клокочущий рингтон телефона оборвал мой спонтанный дневной релакс. На дисплее был незнакомый номер.  

– Добрый день, я по объявлению. Вы – компьютерный мастер?  

Я, как и многие другие люди, услышав голос незнакомого человека по телефону, автоматически рисовал в голове предполагаемый образ. Женщине было немало лет, а интеллигентная манера общения выстраивала портрет одетой в строгий костюм учительницы.  

Не имея постоянной работы, перебиваясь случайными заработками, я традиционно нуждался в деньгах, тем более, что на носу был новый год и тридцать первого декабря не хотелось ограничивать вечерний прием пищи макаронами и картофельным пюре. Поэтому, каждый такой звонок был для меня на вес золота, а в этот раз фортуна, кажется, улыбалась мне сильнее обычного. Выяснилось, что звонившая дама живёт в доме, расположенном в ста метрах от моего места дислокации. Чтобы произвести более серьезное впечатление и немного набить цену, я не стал говорить, что готов примчаться прямо сейчас (в порыве попытки заработать несколько сотен рублей).  

– Через полтора часа смогу быть у вас, -доброжелательным тоном сообщил я своей собеседнице.  

Время тянулось тем дольше, чем сильнее мне хотелось чего-нибудь перекусить. Готовить я не решился, хотя времени было предостаточно. В свободных просторах холодильника обнаружилось сваренное вчерашним утром яйцо, которое я с удовольствием употребил, приправив его солью и закусив засохшим черным хлебом.  

По прошествии часа, я брызнул на себя остатки дешёвого парфюма и направился по адресу.  

Интуиция-не самое мое сильное качество, но в этот раз составленный в воображении образ оказался вполне близок к реальности. Дверь открыла женщина, прожившая, навскидку, порядка половины века. Строгого костюма на ней не было, но юбку с классическим джемпером вполне можно было отнести к сдержанному наряду.  

– Владимир, – коротко представился я.  

Быть рубахой-парнем у меня никогда не выходило, так что компенсировать неспособность с лёгкостью располагать к себе людей я старался дружелюбными жестами и вежливыми интонациями.  

– Ирина Егоровна, -последовал приветливый ответ.  

Секс у меня в последние годы бывал ещё реже, чем деньги. Это укладывалось в общее русло безынициативного, лишённого амбиций течения, по которому я плыл. Лень пораждала сомнение в общении с противоположным полом; отсутствие достижений плодило комплексы; убеждение, что нужно преуспеть, чтобы кого-то заинтересовать, исключили серьезные отношения.  

Но инстинкты продолжали исправно функционировать. Поэтому, оказываясь на очередной подработке, я всегда машинальн измерял степень влечения к находящимся в помещении женщинам.  

Ирина Егоровна для своих немалых лет, весьма неплохо сохранилась. Стройная фигура всегда добавляет баллов. Черная юбка обтягивала ягодицы, проявляя контуры трусов. Требовалось прилагать усилия, чтобы заостренный на этом объекте взгляд, не превысил допустимый тайминг, вгоняя в краску обоих: и меня, и обладательницу скрываемых под тканью чересел. Макияж молодил лицо, выдерживая неравную борьбу с морщинами. Слегка разочаровывала лишь короткая прическа из кудрей. У меня всегда вызывало недоумение это странное решение, которое непременно старит любую женщину.  

– Куртку можете повесить на крючок слева от входной двери, – по-хозяйски взяла на себя инициативу Ирина.  

– Вот ноутбук, купила вчера взамен старому. Тот совсем перестал нормально работать, тормозил жутко. А на новом, как оказалось, ничего не установлено.  

Я кивнул, сообщив, что понял суть проблемы, вытащил из барсетки две флешки: одну с операционной системой, другую – с программами и драйверами и приступил к работе. Компьютер и правда был непригоден для пользования, что меня радовало-большой объем работы сулил больше денег.  

Ирина Егоровна тактично не стала стоять над душой, переместившись на кухню. Технические характеристики нового девайса были чуть лучше посредственных, так что дело продвигалось не быстро. По истечении часа бо́льшую часть задуманного я выполнил, а хозяйка ноутбука, устав коротать время в тесной кухне, беседуя все это время по телефону, как мне удалось понять, то с родственниками, то с подругами, вышла проведать как обстоят дела.  

– Ещё минут двадцать, – обнадежил я её утомлённое терпение. Что-то помимо антивируса, браузера и офиса нужно установить?  

Ирина задумчиво гипнотизировала меня взглядом, стесняя и образуя неловкость в моей робости.  

– Видимо, нет. Да ведь если что понадобится, я позвоню?..  

– Конечно, звоните в любое время.  

Я сложил свой немногочисленный багаж и принялся одеваться.  

– Может, чашку чая? Или кофе. Что-то я сразу не предложила, заговорилась там, на кухне.  

За мою недолгую деятельность в сфере компьютерной помощи, подобные предложения поступали регулярно. Благо, пользователи электронной техники, как правило, интеллигентные люди. Конечно, зачастую это были дежурные фразы, когда сам предлагающий ожидал отказа. Но, независимо от психологического расположения к клиентам, я всегда отвечал отрицательно. Порой, хотелось сосредоточиться на работе, чтобы ничто не отвлекало, либо, поскорее закончить и отправиться в свой уютный социофобный мир интроверта.  

Но в этот раз какой-то баг переклинил отдел моего мозга, отвечавший за отказы от гостеприимных предложений. Возможно, не последнюю роль сыграл перманентный дефицит еды в моей жизни. Или какое-то тепло, исходившее от этой женщины, притягивало меня к ней, воплощая в ее образе мать, сестру и подругу вперемешку. Полутона её негромкого, но поставленного голоса, воскрешали в памяти воспоминания об учительницах, которые, склонившись над партой, настойчиво объясняли суть ошибок, перечеркивая красными линиями синюю писанину, а я, тем временем, вместо прилежного поглощения знаний, концентрировал внимание на прятавшихся за блузкой окружностях, вид к которым приоткрывала отстегнутая верхняя пуговица.  

– Владимир, что насчёт чая? – улыбаясь, повторила она свой вопрос.  

Её голос выдернул меня из водоворота образов, воспоминаний и взволнованности, отрезвляя и требуя вернуться к диалогу, дать, наконец, ответ. В этот момент я понял, что мое забытье длилось не так уж мало и Ирина могла смутиться от внезапного игнора.  

– Чай?  

Готовясь дать положительный ответ, я продолжал застёгивать молнию пуховика.  

– Почему бы и нет! С радостью. Давайте выпьем чаю! – выпалил я, тужась выглядеть естественно и непринужденно, и миссия эта, конечно, была провалена.  

Ирина сгладила углы моего смущения, кивая и продолжая улыбаться. Язычок на молнии куртки сменил направление и пополз вниз.  

Через минуту я сидел на стуле за кухонным столом, закинув ногу на ногу. Речь зашла о работе и мне удалось немного сбросить напряжение и расслабиться. Выяснилось, что моя собеседница работает налоговым правозащитником. Окончив в свое время юридический факультет, я ни дня не работал по специальности, но знаний со времён ВУЗа в голове осталось достаточно, чтобы поддержать тему разговора на достойном уровне.  

Ирина оказалась интересным и общительным собеседником. Мы пили зелёный чай, в котором я ни черта не смыслил, ведь чаем для меня была любая водяная субстанция непрозрачного цвета. Ирина поведала мне географию происхождения плавающих в кружке листьев и провела исторический экскурс. Через двадцать минут мне казалось, что между нами не только нет никакой существенной возрастной разницы, но больше того-мы, будто, были давно знакомы и отлично друг друга знали. Погруженный в теплый комфорт незримых нитей притяжения к этой женщине, я размышлял о способности людей располагать к себе с недостижимой для меня лёгкостью и белая зависть обрамляла мои умозаключения. Ирина сделала очередной небольшой глоток подостывшего чая, и, глядя на видневшееся из-за обмеления дно кружки, замолчала, будто синхронизируя уровень своей болтливости с количеством жидкости в кружке. Она положила чашку на стол и украдкой взглянула на меня, ожидая, что я перехвачу эстафету диалога и поведаю ей пассаж из своей жизни, дабы её речь не превратилась в монолог, а наше общение не выглядело игрой в одни ворота. Пауза затягивалась, становясь неловкой. Я окончательно всплыл из гипнотического омута, поняв, что мое положение становится глупым. Придумать сходу, какая история окажется в данном случае уместной, мне не удалось. Вот они, плоды одиночества и почти сошедшей на нет практики регулярного общения с противоположным полом!  

– Кажется, мне пора, – заглушил я сквозняк тишины банальной репликой. Спасибо за чай! Было приятно пообщаться.  

Я был доволен, что выдавил из себя последнюю фразу, которая, как мне показалось, немного сгладила дурацкое положение, в которое нас ввело отсутствие находчивости с моей стороны.  

– Рада знакомству, Владимир. Спасибо за труд. Сколько я вам должна?  

Снова я ощутил некоторый ступор. Сумма, набежавшая за проделанную мной работу согласно моему традиционному прейскуранту, представлялась мне теперь несколько завышенной на фоне теплого приема, организованного моей новой знакомой. Не взять с нее денег совсем я не мог: финансовое положение диктовало условия. Поколебавшись, я снова окатил разум ушатом здравомыслия и быстро осадил свои детские сентиментальность, мягкотелость и прочие деструктивные в принятии деловых решений чувства: мы друг другу никто, а чашка чая ни к чему меня не обязывает!  

Я скинул треть цены, назвал число рублей. К счастью, сдачи не понадобилось и мое пребывание в этой квартире, ещё недавно окунувшей меня в атмосферу домашнего уюта, закончилось на несколько мгновений быстрее.  

– Я буду обращаться к вам, если возникнут проблемы с компьютером, -провожала меня Ирина.  

Лифт блуждал где-то ниже, распределяя жителей, нажавших кнопку раньше меня, по бетонным, но таким родным коробкам, после очередного отданного во имя служения большим боссам, рабочего дня. Ирина жила на девятом этаже, но ждать прибытия лифта я не стал, переступая сначала через две, а потом через три ступени лестничных пролетов в стремлении поскорее вынырнуть из этой тесноты на волю. Мне тоже захотелось поскорее оказаться в своем железобетонном скворечнике, хоть и менее благоустроенном, нежели тот, что я покинул.  

На подходе к родному логову мой путь внезапно преградила вышедшая прямо перед моим заходом в квартиру, соседка.  

– Привет, Володь. Слушай, ну ведь так и не получается у меня писать сообщения в Одноклассниках. Зайди уж как-нибудь, объясни ещё раз, -сходу извергла моя пожилая необучаемая ученица свои безуспешные попытки освоиться в мире социальных сетей.  

– Здравствуйте, теть Тань. Зайду конечно, как только будет время, зайду, -отвечал я ей, скользя между ее совсем нестройным туловищем и стеной коридора в свою квартиру.  

Прошла неделя с того дня, внёсшего в пресную гладь моего прозябания некоторые эмоции. Город пребывал в суматохе новогоднего преддверия. Сутолока у касс супермаркетов увеличивала время моего пребывания в очереди, отчего два килограмма пива в товарной корзине казались тяжелее обычного.  

Первые пару-тройку дней я вспоминал встречу с Ириной и тот фрагмент за столом, раскладывая на весах положительные моменты и те, что вызывали негатив и отторжение. В конечном итоге, вторых оказалось больше. Я смотрел на свои ляпы со стороны и мое отношение к этой мальчишеско-подростковой неуверенности в себе, которую позволял себе на четвертом десятке человек (ко всему прочему, не имевший в послужном списке никаких ни материально-карьерных, ни личностных достижений), доходило до омерзения и презрения. К счастью, мои мозг и память обладали замечательной способностью работать в тандеме и во всех подобных случаях лишь первые трое суток воспоминания гложили голову, а затем, словно по мановению волшебной палочки, либо вовсе переставали тревожить, либо самоустранялись в дальний отдел, изредка ненавязчиво всплывая и выходя на первый план.  

Последние несколько лет я исправно встречал новый год в компании телевизора у себя дома, зачастую даже не дожидаясь полуночи. Особого энтузиазма искать компанию не было и в этот раз, но дежурную попытку приложить псевдоусилия для поиска веселья, решено было сделать.  

Тридцатого декабря я стал листать телефонную книгу, и, глядя на имена, вспоминал текущие семейные положения немногочисленных друзей. Спрашивать у семейных было бессмысленно, а холостяков осталось два с половиной человека. Никто из них не проявлял большого рвения организовать движение в новогоднюю ночь. Да и глупо было пытаться соображать за двое суток до праздника. С чувством выполненного долга, я засобирался в магазин за атрибутами праздничного стола. Разумеется, ни о каких сложных блюдах речи быть не могло. Картофельное пюре было вершиной моего кулинарного терпения, тратить время на приготовление чего-то, что могло отнять больше времени, не было никаких моральных сил, настолько не вдохновляли меня кухонные хлопоты. Вместо оливье планировались нарезанные огурцы с помидорами, а курицу предполагалось заменить колбасой.  

Я набрал два килограмма мягких мандаринов со сморщенной кожурой: ни в одном из трёх близлежащих супермаркетов не нашлось достойных цитрусовых. Четырёх бутылок крепкого алкоголя должно было хватить на неделю, по истечении которой я надеялся на пробуждение клиентов и возобновление их компьютерной активности и, как следствие, моей работы. Остаток дня я провел за чтением Глуховского, а вечером нарушил данный днём самому себе запрет открывать припасенный на праздничные дни алкоголь, начав расходовать резервы топлива. Одурманенное сознание вникало в хитросплетения детективного сериала, пока желание спать не взяло верх. Не без труда я добрался до бодрящего и отрезвляющего душа, после которого, наконец, крепко уснул.  

В семь утра будильник природных часов моего организма снова безотказно воскресил мозг ото сна. Осушив два бокала с водой, я умылся, затем позавтракал. Хотелось пройтись, разогнать кровь, прогнав из нее остатки спиртного, переродившегося в похмелье. Хоть оно не причиняло головной боли и каких бы то ни было других ощущений повышенной неприятности, нотки раздражённо-тягостного состояния мешали испытывать радость жизни.  

Я шёл вниз по улице, не имея заготовленного маршрута. Снова дул остервенелый ветер, развевающий цеплявшиеся за ветки деревьев гирлянды, развешанные городскими службами по благоустройству. Ничто не выдывало в пейзаже канун нового года. Безлюдье улиц сходило на нет. Я решил двинуть в сторону остановки и отправиться в центр города, чтобы впитать праздничный антураж, дефицит которого всегда наблюдался на окраинах. Троллейбус был пустым, благо, это начало маршрута. Я решил расположиться на сиденье, несмотря на то, что обычно провожу поездки стоя, дабы не подвергать себя дискомфорту при образовании рядом с собой стоячих женщин и стариков и не пробираться сквозь плотность пассажиров в попытке уступить место. Сегодня выходной, да ещё последний день года, вряд ли троллейбус заполнится настолько, чтобы все места были заняты. Через пару остановок рядом села женщина. От неё несло кондитерской фабрикой. Оглянувшись, я увидел в ее пакетах красочные картонные коробки в форме домиков -это были подарки, заполненные сладостями. В детстве я мог за вечер поглотить не менее половины такой упаковки, а теперь вполне равнодушен к сладкому, -какая метаморфоза.  

В центре и впрямь было веселее. Светодиодный ансамбль из светящихся украшательств уже погас на фоне светового дня, но хватало и других образов. Я поднялся от остановки к торговому центру, чтобы воспользоваться общественным туалетом; обошел центральную площадь, налюбовавшись ёлкой, снеговиками, ледяными скульптурами, горками, качелями и символом грядущего года – гигантским кроликом с каркасом из металлоконструкций, обшитых разукрашенными листами железа.  

Пару раз запечатлев себя на фоне окружающей атмосферы, я двинулся в путь, решив вернуться домой пешком коротким путём через висячий мост. Посередине маршрута эта идея показалась не столь удачной в связи с непрекращавшимся ветром, но вскоре последовал жилой массив в низменности, где царил практически штиль. Копилась усталость. От похмелья не осталось и следа и я был рад, что мне в голову пришла идея прогуляться. Теперь, придя домой, можно будет наслаждаться теплом, горячим чаем и чтением.  

Буквы, слова и строчки недолго удерживали моё внимание. Спустя полчаса я задремал. Стрелки на часах сделали несколько витков по окружности и, проснувшись, я не без удивления обнаружил, что закрытое серостью облаков солнце вверилось закатному плену и пространство заполонили сумерки, подсвечиваемые уличными фонарями. Стоя над умывальником и смывая сонную припухлость с лица, я замер, рассматривая отражение в зеркале. Появлялись новые морщинки, старые усиливались. Чёлка все хуже скрывала залысины. Не пора ли выпить, чтобы внести позитивные нотки в этот разыгравшийся тоской оркестр?! Прежде я не начинал так рано, чтобы не томиться вечерним отходняком, но сегодня был особенный день и можно было сделать исключение, тем более, что планируемый объем употребления был увеличен до праздничного уровня. Ритуал открывания бутылки и наливания её содержимого в рюмку, доставлял мне изрядное удовольствие, что свидетельствовало об алкоголизме немалой стадии. Подобно тому, как курильщикам нравится сам обряд эвакуации пачки с зажигалкой из кармана, меня потешала прелюдия распития. К счастью, хотя бы табачной зависимостью я не страдал.  

"Ну что ж, проводим этот невзрачный год. Хорошего было мало, но и отсутствие плохого-уже много", -проговорил я комнатному пространству и улыбнулся над собственной философией, показавшейся мне излишне глубокой для этой несуразной одиночной пьянки и этого монологового тоста.  

"Надо бы хоть кошку завести, что ли", -подумал я и автоматически стал переводить ожидаемую сумму, в которую обойдется содержание питомца в бутылки спиртного.  

"Не выгодно! Что ж, за улучшение благосостояния, чтоб хватало ещё и на кошку, а не только на пропой! "- таким был второй тост.  

К пятому подходу я прилично захмелел и не без труда удерживал сюжеты телевизора. Впрочем, дольше пяти минут на одном канале задерживаться не приходилось, -при первой рекламе я давил на кнопку пульта.  

С улицы послышались звуки петард, кое-где в ход пошли и фейерверки. На одном из каналов в углу экрана показывалось время – 19:35.  

Меня стала одолевать скука, переходящая в тоску. Это ведь не простая будничная попойка, тут должно быть вдохновляющее веселье! Но для веселья нужна была компания хотя бы ещё из одного человека. Идти в места общественных гуляний не было смысла: что делать в местах общественных гуляний одному? Я избрал наиболее примитивную, глупую и бесперспективную стратегию, став листать телефонную книгу смартфона. Лиц женского пола в ней было минимальное количество и не нашлось ни одного номера, который мог сулить скорую встречу с его обладательницей. Штудирование немногочисленных друзей в контакте тоже не дало результата. Было принято решение сделать акцент на спиртном, призванном в максимально сжатые сроки отправить меня в царство Морфея, чтобы переход в следующий год прошел безболезненно и в забытьи.  

Закусывать мандаринами надоело. Выпивка пробудила аппетит, я нарезал овощей и колбасу. Захотелось глотнуть воды. Я запрокинул пятилитровую бутылку, чтобы заполнить стакан, но в последний момент заметил, что в стакане покоился иссохший сухой пакетик чая. Цепочка ассоциаций выстроилась таким образом, что в памяти вновь возникло давешнее чаепитие с Ириной. Я застыл на полминуты, снова перебирая в памяти детали того дня. Я жадно осушил стакан воды, словно вода способна была придать мыслям стройность, чистоту и прозрачность, и сказал себе: ну это ли не знак судьбы? Глупость конечно, но от безобидного, ни на что не претендующего поздравления ничего плохого не случится. Я стал искать в списке входящих вызовов её номер. Это оказалось не таким уж простым делом, поскольку с того случая мне поступало несколько вызовов с телефонов, не сохраненных в справочнике, и идентифицировать среди них нужный, надо было постараться. Я силился вспомнить в какой день недели ходил расклеивать свои объявления. Ощущая себя детективом, расследующим важное дело, я осушил попутно еще рюмку и, наконец, нашел нужные цифры. Сохранив номер в справочник, я зашёл в вайбер, зашёл в ее профиль и убедился в успешности результата: в кружочке с фотографией было изображение её лица.  

"С наступающим новым годом, Ирина Егоровна! " – не мудрствуя лукаво отправил я ей незатейливое поздравление, умышленно обратившись по имени, чтобы у неё не создалось ложного впечатления, будто я ошибся номером. Последний раз она была в сети два часа назад. Проделанная работа по поиску номера показалась мне немалым трудом, тем более, учитывая, в каком состоянии я пребывал, и мой мозг и тело даже слегка устали. Я развалился на диване, решив сделать перерыв в употреблении, несколько минут смотрел в расплывавшийся потолок, после чего стал листать новостную ленту, уже и позабыв о своих амбициях десятиминутной давности. Пьяная дремота стала одолевать меня и, когда я почти ушел в сон, завибрировавший телефон привел меня в сознание.  

"С наступающим, Владимир! Пусть осуществится все задуманное! Здоровья вам и благополучия! ".  

Ирина оказалась более многословной, нежели я и это сподвигло меня на поиск слов для следующей реплики в диалоге. Возможно, отпишись она сухим поздравлением, я отказался бы от идеи оказаться в этот вечер рядом с ней, но теперь я был раззадорен и зерно надежды на удивительное приключение поселилось в моем воспаленном воображении, а объемные доли спирта лишь помогали его взрастить. Беспардонно сходу спросить как она отмечает праздник показалось мне плохой затеей, способной оттолкнуть её. С другой стороны, что может спугнуть взрослую женщину солидного возраста, неужели неверно выстроенный диалог годившегося ей в сыновья парня?  

"Как ваш компьютер? Все работает? "-зашёл я с нейтральной стороны.  

"Да, все отлично, ещё раз спасибо вам за это. Вот как раз недавно закончила делать отчёт по работе".  

Я несколько раз перечитал её сообщение, не отягощенное никакими скрытыми смыслами, которые мне так хотелось разглядеть между строк, чтобы понять насколько расположена она к общению со мной или же отвечает исключительно из вежливости, стремясь поскорее отделаться от внезапного "гостя".  

"Вы и сегодня работали? Похвальное трудолюбие"-неуклюже пытался я удержать на плаву её внимание.  

"Куда деваться, такая работа! "  

Я вышел из диалога, надавил на него пальцем, удерживая, и уже хотел нажать"удалить" на всплывшем контекстном меню, но на секунду задумался.  

Да что это я, в самом деле?!  

Было принято решение продолжать наступательные действия до полного понимания обстановки. В худшем случае, она просто перестанет отвечать или же ясно даст понять, что ей всё это неинтересно и надоело.  

Я стал набирать слова, тут же стирая их, ища оптимальные фразы, которые не будут выглядеть нелепо, но бредогенератор барахлил из-за специфичного адресата, -не каждый день приходится флиртовать с женщиной в полтора раза старше.  

"А ты как провел день? "  

Должно быть, я слишком долго елозил указательным пальцем по клавиатуре и Ирина решила бросить мне спасательный круг, пока я совсем не утонул в своих сомнениях и смятениях. Я стал вспоминать обращалась ли она ко мне на "ты", когда мы пили у неё чай, но так и не вспомнил, однако этот ход значительно разрядил обстановку и раскрепостил меня.  

"Гулял, читал, спал. В общем, типичный выходной день получился"- быстро ответил я, решив в этот раз не раздумывать долго над ответом и написать все как есть, чтобы не вязнуть в собственных попытках предстать тем, кем не являюсь.  

С полчаса мы обменивались вопросами и ответами, и неизвестно как долго могла продолжаться эта набиравшая обороты писанина, в которой Ирина была хороша не меньше, чем в живом общении, и я даже стал трезветь. Но мой план не ограничивался виртуальными разговорами и пора было переходить к конкретике.  

"Ваш праздничный стол уже накрыт? Или вы планируете отправиться в гости? " – выпалил я, оборвав предыдущую тему далога, но это ничуть не смутило Ирину.  

"У меня всё скромно, в этом году без гостей, поэтому ограничилась салатом под шубой. Ну и мандарины с шампанским, куда без них! "  

Я был несказанно рад такому её ответу. Оставалось сделать решающий маневр, и не было никакого смысла медлить, растрачивая слова и время на сторонние темы.  

"Что ж, предлагаю объединить усилия по борьбе с одиночеством и встретить новый год вместе"-я был взволнован и в то же время разгрузил мысли от напряжения и предвкушения, доехав до конечной остановки этого маршрута-дальше нас ожидала либо встреча, либо окончание диалога, потому что после её отказа под любым предлогом я ощутил бы уязвленное самолюбие и полную обеспокоенность, какая всегда наступает при осознании фиаско. Пару минут смартфон томно молчал, хотя на все предыдущие сообщения Ирина отвечала весьма оперативно.  

"Ммм, неожиданное предложение... "-последовал неопределенный ответ, призванный, по моему предположению, создать атмосферу сомнения и раздумий с ее стороны, как и пауза, которую она выдерживала между ответами.  

"В таком случае, приходи к мне, столько салата мне одной не съесть"-разродилась Ирина согласием, видимо, по инерции отыграв перед этим сомнение и выдумав предлог провести вечер на её территории.  

"Через полчаса буду"-отрезал я, кинул телефон на диван и стремительно поскакал в душ.  

Мокрые волосы на голове и распаренное тело откладывали выход из дома. Путь к Ирине пролегал через магазин, где я, изображая джентльмена, планировал купить шампанского, мандаринов и торт, хоть и был уверен в том, что весь этот ассортимент уже присутствует в её сегодняшнем меню. Натягивать шапку на мокрую голову было неприемлемо, быстро осушить ее не представлялось возможным, а идти без шапки я себе не позволял даже будучи движимым животным инстинктом скорее возобладать женщиной, -самосохранение после тридцати выходит на первый план.  

За стеной я часто слышал звук работающего фена, но идти к назойливой соседке в такой день было бы опрометчиво. Соломоново решение вылилось в идею отправиться на улицу без шапки, накинув капюшон. Я почти бежал вниз к супермаркету, чтобы свести к минимуму время пребывания на холоде. Каждый выдох сопровождался извержением пара, и вот, разрумяненный сначала водными процедурами, а затем морозом на стыке декабря и января, я вошёл в подъезд в надежде, что утром проснусь без температуры.  

В ожидании лифта, я отдышался и сознание переключилось на конструирование поведения и фраз, которые нужно произносить, чтобы выглядеть уверенным в себе и при этом естественным. Волнение растекалось по телу. Ирина открыла дверь, приветливо улыбаясь и кокетливо глядя в мои глаза, зрачки которых машинально забегали. Она смотрела, будто пробивая тоннель ко мне в душу, но неловкость моя довольно быстро сменилась спокойствием и умиротворением – такая была у Ирины способность заворожить любой мандраж своей простотой и гостеприимством.  

В её квартире пахло свеклой – последствия приготовления салата "Сельдь под шубой". Стол был накрыт лаконично – в кастрюле теплилось пюре, в двух тарелках упомянутая "шуба" и оливье, в третьей нарезанный черный хлеб. Центр стола возглавляли шампанское и водка. Мандарины не поместились, -площадь стола была скромных размеров, ориентированных на трапезу в одиночестве. Поэтому, цитрусовые скрашивали пестротой белое однообразие подоконника.  

Я хотел протянуть ей пакет с купленным провиантом, но вовремя одумавшись, самостоятельно стал выкладывать содержимое на свободное пространство кухонной столешницы.  

Раскусив меня ещё при первой встрече, Ирина, должно быть, укоренилась в своих выводах, и решила нивелировать недостающие скиллы мужчины во мне, и по мере необходимости, брала инициативу на себя.  

– Ну что, выпьем за старый год?,- вполголоса приглашала она меня за стол. – До нового то ещё немало времени!  

Я выгрузил из пакета последний груз-торт, сложил целлофан, обернулся к ней и хотел дежурно согласиться. Предстояло для начала оседлать стул и расчехлить напитки. Я приблизился к Ирине, стоявшей вполоборота по отношению ко мне у задвинутой табуретки со спинкой, выдвинул её из под стола и почувствовал запах её духов с ароматом ванили. Мой взгляд поднимался с её наполовину закрытых платьем бёдер вверх, остановившись на уровне груди. Ирина слегка смутилась от моего безмолвного оценивания, и, чтобы прервать эту визуальную дегустацию, произнесла "Благодарю", -реагируя на жест с представленным ей стулом.  

Равновесие в графике моих эмоций нарушилось, что-то животное возобладало, подсказывая исключить эту бессмысленную прелюдию, способную посеять излишнее сомнение. Я на доли секунды опередил её, прежде чем она села за стол, сделал четверть шага, вплотную приблизившись к ней, обхватил её осиную талию, с мгновение посмотрел ей в глаза и примкнул к ее губам, пробуя на вкус помаду. Чувствовалось, что Ира не ожидала столь быстрого развития событий, но быстро приняла ускоренные правила игры и через пару секунд одна ее рука была на моей спине, а другая погружалась в затылок ещё не до конца обсохших волос. Затяжной поцелуй требовал продолжения. Мне казалось нелепым после этого хода как ни в чем не бывало садиться за стол. Моя ладонь скользнула к её груди. Броня бюстгалтера не давала в полной мере насладиться мягкостью манящих полушарий. Другой рукой я мял её ягодицы. Налившись кровью, член безуспешно стремился разорвать оковы джинс. Чувствуя нараставший бугор, упершийся в её живот, Ирина ловко расстегнула пуговицу на моих штанах, а следом и ширинку, и запустила руку в трусы, горячей ладонью обхватив мою плоть. Продолжать это дальше у стола на кухне было немыслимо, поскольку перспектива достичь оргазма от её ручных манипуляций казалась все более близкой.  

–Пойдем в комнату, – с возбуждённым придыханием предложил я, пропустив Ирину вперёд и шагая за ней с торчавшим из ширинки членом, изнывавшим от твердости.  

Ирина дошла до дивана. Не дав ей развернуться лицом к себе, я обхватил ее талию, поцеловав сзади в шею, а затем расстегнул молнию на ее платье со стороны спины. Схватившись за низ платья, я потащил его вверх и снял. Процедура обнажения казалась бесконечно долгой и всегда тяготила меня. Ирина вновь попыталась развернуться ко мне, но я решил использовать ее текущее положение полностью, расстегнув лифчик, упавший на пол. Я заключил в ладони ее груди с затвердевшими сосками. Для женщины ее возраста, грудь оказалась весьма упругой и сохранившей хорошую форму. Учащённое дыхание Ирины сменялось постаныванием. С третьей попытки она все же развернулась лицом ко мне, энергично стянула с меня футболку, затем села на диван, спустила штаны с трусами и жадно заглотила член так глубоко, что ее губы коснулись моего лобка. Скользя по теплу ее рта, мой член напрочь лишил сознание прагматично мыслить и, спустя минуту, залил ротовую полость Ирины семенем. Я ощутил головокружение, невероятное облегчение и слабость, делавшую мое тело ватным и немощным. Ирина ничуть не смутилась столь быстрому развитию событий, охотно проглотила извлеченную из моих яичек часть меня и, разлегшись на диване, потянула меня к себе. Я, расплывшись рядом с ней, никак не мог придти в себя не только морально, но и физически, настолько сильным было мое возбуждение и последующий оргазм. Обняв ее за талию, я положил голову, упершись носом в её грудь. Ирина медленно гладила меня голове. Придя в себя я тут же почувствовал себя виноватым в том, что не успел доставить ей удовольствие.  

"Прости, как то быстро всё... ", -бросил я неловкую отговорку, извиняясь не самым складным образом.  

"Всё хорошо. Или ты уже уходишь? ", – кокетливо парировала Ирина, подбадривая и мотивируя меня реабилитироваться.  

"Конечно, нет", – ухмыльнулся я.  

Пару минут я отдал себе на восстановление и наслаждение этим романтическим моментом, который, конечно, всегда менее романтичный, чем все то, что происходит до первого соития в любой форме, но имеющий свой неповторимый шарм и сокровенность, когда организм ещё не измождён и не пресыщен любовными утехами и живёт в жажде, предвкушении и созависимости.  

Я отправился в душ, где смыл с себя остатки первого семяизвержения, подновив тело для следующего подхода.  

Ирина лежала на боку, подперев рукой голову и укрывшись тонким пледом, сквозь который просматривался рельеф груди. Она задумчиво смотрела сквозь пол. "Так ли долго я отсутствовал, что она успела заскучать?.. "  

При моем появлении, Ирина перевела взгляд на мое почти оголённое тело. В ванной я снял с себя лишние аксессуары, оставшись в одних трусах и уравняв степень нашей с ней наготы. Ира загадочно молчала, ожидая слов от меня, но я предпочел словам действия. Ещё будучи в ванной, умывая член, я ощутил новый прилив возбуждения и эрекции. Я стянул с неё плед, раздвинул ноги и расположился между ними, прокладывая поцелуями тропинку к ее губам, от пупка и выше; в области груди задержался дольше, чем в других частях туловища, жадно поглощая трердеющие соски, выдававшиеся ещё сильнее наружу от сжатия моими ладонями её грудей.  

Наши губы слились вместе с языками, а рука моя переместилась к её бедру, затем к ягодицам и заползла в трусы. Пальцы дотягивались до размокшего теплой влагой вожделения лона. Ирина ответила визитом своей ладони в мои трусы, обхватив член и то оголяя головку, то вновь заключая её под защиту крайней плоти. Долго сдерживаться в таких условиях было невыносимо, тем более что на фоне всех ласк и прелюдий я так и не осчастливил нас подлинным совокуплением. Я оторвался от ее губ, приподнялся на колени и стянул двумя руками с нее трусы. Лобок был гладко выбрит, видно было, что она подготовилась. Между стройными бедрами красовались половые губы, окаймляющие клитор. Да, все они не пышили нежно-розовой молодостью, но их вполне изношенное уже состояние возбуждало меня отчего-то ещё сильнее. Захотелось слиться в поцелуе с её чревом, напитываясь исходящей влагой, засасывая клитор и погружая язык вглубь, но желание войти в неё было ещё сильнее. Я не стал даже смазывать головку слюной, как делаю это всегда для более лёгкого проникновения, -настолько мокрой выглядела ее ложбинка. Мой член вонзился туда с лёгкостью ножа, протыкавшего растаявшее масло.  

От фрикций ее грудь и губы полуоткрытого стонущего рта содрогались. Мое сердце отстукивало барабанную дробь, констатируя рекорды частоты пульса. Я держал её за го́лени, фиксируя ноги в максимально раздвинутом положении, чтобы в полной мере насладиться видом влагалища, млевшего от проникновений. По дрожавшим векам Ирины, по ее стонам и сжимавшим простыню ладоням я делал вывод о ее оргазмах и с трудом сдерживал собственный финал...  

Сердечная мышца во главе всего моего существа, смирилась с непривычно высоким ритмом работы и готова была возвысить свои сокращения до любых нужных значений, какие бывают при оргазме. Однако, выйти на проектную мощность ему было суждено совсем по другому поводу. Раздался звонок в дверь, за ним тут же последовал стук и послышались голоса. Не успев застыть внутри Ирины в бездвижном положении, чтобы установить тишину внутри квартиры уставить взгляд на дверь, я вскрикнул от боли, которая была такой силы, что мои глаза рефлекторно зажмурились. На блестевшем от пота лбу выступила свежая порция испарины, лицо покраснело и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что произошло. Все это время побледневшая сначала от внезапных гостей, а затем от моего резко переменившегося состояния Ирина, широко раскрыв глаза, осмысляла действительность и пути спасения. Поняв, наконец, что случилось, она взялась за мою голову, склонившуюся над ней, как склоняется умирающий в дуэли над вонзившим в него меч победителем, и судорожно стала шептать дрожащим голосом:  

"Вовочка, это вагинальный спазм. У меня такое бывало, прости пожалуйста, прости. Скоро все должно пройти... ".  

Я ощущал дикую боль в члене, созданном, чтобы самому выполнять роль удава, меча и какого угодно другого персонажа-победителя, но только не для того, чтобы оказаться в тисках влагалища, предательски сменившего открытые двери минутной давности на удушающий рефлекс. Краснота кожи моего лица сменялась синей бедностью – так падало давление от боли и шока. В дверь продолжали звонить и стучать. Через минуту безуспешных попыток дождаться ответа, телефон Ирины начал трезвонить, но и здесь нежданных гостей ждала безответность.  

"Что. Нужно. Делать..? "- с трудом выдавил из себя я.  

Ира производила какие-то манипуляции пальцами в районе собственного влагалища и ануса. Впрочем, я мог лишь догадываться об этом, поскольку пребывал в полуобморочном состоянии, практически перестав чувствовать свой половой член. Время замедлилось, а затем и вовсе перестало существовать для меня. Я погрузился в какое-то сумеречное состояние. В голове кружился водоворот боли, оркестра из звонков в дверь, вибрирующе-звонящего телефона, голосов за стеной, шёпота Ирины, её попыток высвободить меня из влагалищного плена неведомым мне способом. Сквозь пелену бреда, я стал представлять, как врачи скорой помощи сначала не могут войти в квартиру, затем везут носилки с переплетенными обнаженными телами, накрытыми простыней, мимо подвыпивших зевак, запускающих во дворе дома салюты и с любопытством смотрящих на простыню, разгадывая кто лежит под ней и что с ними стряслось. Осознавая, как много времени пройдет с момента заключения моего члена в ловушку любви до освобождения в больнице, я ясно представил как могу лишиться своего жизненно важного органа или, по крайней мере, столкнуться с его недееспособностью. Эта мысль привела меня в чувство, и в этот же момент Ирина оттолкнула меня, уложив рядом с собой на спину, облегчённо вздохнув: "Наконец-то. Отпустило, наконец, фуууххх... ".  

Она спешно встала с дивана и стала надевать на себя все то, что каких-то чуть больше, чем полчаса назад, я нетерпеливо с неё снимал, а она охотно шла навстречу по́хоти.  

– Володь, Володя, -пыталась растормошить меня Ирина. -Вставай же, это дочь мои там, за дверью, с мужем и ребенком. Что делать то теперь, что говорить им!  

Казалось, история с застреванием внутри неё была квинтэссенцией этого новогоднего дьявольского безумия, вторгшегося в мою размеренную черно-белую жизнь. Но нет, поводы краснеть в стыдливом исступлении не заканчивались.  

Мой междуножный бедолага болезненно пульсировал, оставаясь в состоянии перманентной слабой эрекции, -должно быть, кровь никак не отходила после вынужденной фиксации в объятиях мышц вагины. Я с трудом переключил внимание на вновь прибывшую проблему.  

– Дети? Ты ждала детей и ничего не сказала?..  

– Нет конечно! Они планировали приехать завтра, не знаю что их внезапно привело.  

Стук в дверь не прекращался, телефон тоже непрестанно трезвонил.  

– Просто не открывай и они уедут обратно! Как будто тебя нет дома! Позже перезвонишь и скажешь, что забыла телефон! -выпалил я вполголоса экспромт, показавшийся мне гениальным по своей простоте и эффективности решением ситуации.  

– Да не могу я, они знали, что я никуда не собиралась и буду отмечать дома! К тому же, наверняка видели в окнах свет!  

Стало ясно, что члены семьи дочери Ирины были встревожены тем, что ее мать, находясь дома, не подавала никаких признаков жизни. И что их следующим шагом, по логике, станет вызов полиции и спасателей, призванных вскрыть замок двери. Нужно было как можно скорее заявить о своем благополучном присутствии в квартире, перед этим придумав легенду.  

Глядя как медленно я привожу себя в приличный вид, Ира сложила в охапку остатки моей ещё ненадетой одежды, отнесла их в ванную и туда же отправила меня.  

– Одевайся давай скорее и выходи оттуда!  

Она отперла замок, распахнула дверь и увидела перед собой застывших в удивлении дочери, ее мужа и их ребенка.  

– Мама?.. Эээмм..  

– Бабушка, ты что так долго не открывала? – разрядил обстановку малец.  

– Входите скорее, что вы в дверях как неродные, -предприняла попытку затереть эту неловкость Ирина.  

Одетый, я стоял в ванной и прилизывал намоченными пальцами взъерошенные волосы, слушая нелепый диалог в прихожей. В голове крутилась мысль незаметно проскочить к выходу и покинуть квартиру, будто меня в ней и не было.  

– Ты чего так долго не отпирала то, мам? Мы уже и по соседям прошлись, и на работу тебе звонили, хотели полицию вызывать! Свет в окне горит, на звонки не отвечаешь, что думать то надо было?!  

Дочь Ирины требовала объяснений, её муж отстранился от выяснения отношений, занявшись ребенком и расположившись на кухне.  

– Мы тебе сюрприз решили сделать, приехали сегодня, чтоб ты не одна новый год встречала!  

– Да, родная, прости ради бога, у меня на беззвучном стоит. Ко мне тут компьютерный мастер пришел, ноутбук ремонтировал. Телевизор громко работал, наверное потому и не слыхали стук.  

Ирина решила слепить полуправду, и эта дурацкая неправдоподобная басня казалась единственным возможным сценарием, который хоть немного смахивал на реальность, способную вызвать хоть какую-то веру. Не дожидаясь ответа дочери, я вышел из ванной, спеша поддержать озвученную версию.  

–Добрый вечер, всех с наступающим! Владимир, -представился я, давя искусственную улыбку.  

Нашедшее волнение слегка затмило физическую боль между ног.  

Дочь Ирины недоуменно попеременно переводила взгляд с меня на мать, складывая слагаемые в виде растрепанного вида нас обоих, помятого постельного белья, невразумительного объяснения безответных звонков и стуков в дверь и не могла поверить в достоверность суммы фактов, снова и снова делая в уме перерасчёт увиденного, но так и не находя никакого другого итогового умозаключения. Конечно, окажись на моем месте мужчина более подходящего для её матери возраста, палитра эмоций носила бы более спокойные оттенки.  

Зять Ирины пожал мне руку и тоже представился, старательно изображая норму жизни.  

– Ну что же, Ирина, рад был помочь, обращайтесь, если возникнут проблемы. Ещё раз всех с наступающим, мне пора идти.  

Я двинулся в сторону порога, накинул куртку и стал обуваться.  

Дочь переглянулась с мужем, не в силах привести жестикуляцию лица в нейтральное состояние.  

– Владимир, так может быть, составите нам компанию за праздничным столом?  

Предложение Ирины показалось мне какой-то циничной издёвкой, но я понимал, что она в конец запуталась в стремлении сгладить углы и сохранить лицо.  

– Спасибо, но мне правда пора. Всего доброго.  

Переступив порог и оказавшись по ту сторону закрытой двери, я ощутил себя узником, который, рискуя жизнью, сбежал из плена. Головная боль соревновалась с болью в причиндалах, меряясь силами. Внезапный визит родственников напрочь залил этот вечер дурным послевкусием. Я стоял у подъезда и не мог надышаться морозной свободой. Периферическим зрением я увидел на доске объявлений клочок бумаги с рекламой моих услуг и содрал его, будто это могло отмотать время хотя бы на полдня назад и переписать историю. Перед домом стояла неокрепшая берёза, покачивавшаяся от накатывавшего ветра в долгом ожидании весеннего тепла. Я смотрел на это оголенное дерево, представшее передо мной иллюстрацией прошедшего дня и ассоциировал его с одинокой стройной женщиной, побудившей во мне всевозможные желания и инстинкты. Мне стало безмерно жаль её, ведь у неё нет возможности просто выйти за дверь и запереться от всех, спрятаться от пытливых языков и взглядов, перемалывая забивший голову спектр эмоций в виде стыда перед родней и в некоторой мере, наверное, передо мной. Как герой народной сказки, я шагал по затвердевшему снегу и серому льду, побывав на кратковременном празднике жизни и оставшись при этом несолоно хлебавши. Все аптеки были закрыты, обезболивающих дома я не хранил, потому, мысль о припасенном спиртном немного согрела меня при преодолении декабрьско-январского холода по пути домой. Я ускорил шаг, чтобы скорее оказаться в своем тесном гнезде и размыть сорокаградусным ядом болезненное состояние и воспоминания последнего дня уходящего года.  

Конец.