Следующее письмо

Джон медленно плелся по опавшей осенней листве и с тоской смотрел на почти голые деревья. Практически, вся листва уже облетела и парень шел, подбрасывая ногами яркие листья. Так он прошел мимо старой вывески, на которой небрежно написано "Флэнктонский лес". Он добрел почти до середины леса и нехотя приблизился к старому каменному колодцу. На замшелый край этого колодца Джон тихо опустил конверт и так же медленно поплелся обратно домой.  

Однако, через несколько секунд, позади зазвучал шорох листьев и парень тотчас обернулся. К колодцу медленно подходил Томми. Он ведь, всегда был крайне любопытным сорванцом. Стоило догадаться, что он решится на подобный шаг. Решится проследить за старшим братом, в надежде раскрыть его тайну. Ноги сами понесли Джона к колодцу, несмотря на душераздирающая боль, которая разрывала его изнутри. Он знал что должен сделать. Заглянул бы Том в любой другой момент – ничего не случилось бы. Но этому суждено было случиться именно сейчас, когда письмо с колодца уже забрали и, именно в этот момент, его читают. Томми увидит тех, кто в колодце, а это значит, он должен оказаться вместе с ними. Он так же должен быть проклят, иначе быть беде. Действовать нужно было быстро.  

Заливаясь слезами, Джон толкнул брата в колодец. Тот стал падать вниз, на дно колодца, где темные люди читали письмо Джона. И когда он потерял сознание, ударившись о дно колодца, они забыли про письмо. Трое человек, покрытых странной черной жижей подняли Томми и вытащили его из воды, не дав утонуть. Они подняли голову и посмотрели на Джона, который все также стоял у колодца и плакал.  

– Умоляю, простите меня, – слезно молвил парень от горя, пока тело его младшего брата покрывалось тьмой, которая уже давно окутала его родню.  

Веки Томми стали дрожать, будто он вот-вот проснется.  

После увиденного кошмара, Джон резко оторвал спину от кровати, и тяжело дыша, вытер холодный пот со лба. Встав с кровати, он поправил на себе мятую пижаму и заправил постель. Его взгляд упал на деревянный стол у окна, за которым он обычно пишет письма. Именно этим он сейчас и решил заняться.  

Письмо номер 401  

Мне приснился кошмар… Воспоминание о том, как я... В общем, сон был таким детальным, как наяву. И мне не дают покоя некоторые мысли, что если мне снова придется это сделать. А если не получится сделать то что потребуется? На этот вопрос у меня есть ответ. Его называют “револьвер Аннели. Я уже несколько раз ходил стрелять по банкам. Пару раз даже попал. Не хотелось связываться с людьми, чтобы купить оружие, да и копил я долго. Я просто не знаю, как поступить со всем этим. Я не устаю писать вам каждый день. Мне это в радость. Тем более, знать что вы читаете.  

Дядя Джим, я думаю, револьвер бы Вам понравился. Вы у нас любитель всякого такого. Но охотой я не хочу заниматься, уж простите. Это не по мне. Может что-то потом изменится, не знаю…  

Тетя Бет, печальные новости. Я расстался с девушкой. Я показался ей каким-то странным и скрытным. Видите ли, в отношениях не должно быть тайн. А как насчет личного пространства? Хотя, может она и права. Наверное, вообще не стоило заводить отношения в моей ситуации. Ну, хотя бы, с ней я узнал что такое французский поцелуй. Если это был он… Не знаю. Мне неловко писать об этом, но надеюсь, Вам интересно.  

Пап, в целом, у нас все хорошо. У мамы все чаще бывает хорошее настроение. Она не перестает периодически плакать по ночам, это немного слышно из моей комнаты, но уже реже, однозначно. Уверен, ты бы очень хотел, чтобы она была счастлива. Кстати, хотелось бы, чтобы помощнику пекаря платили больше, но мне нравится эта работа. Обожаю запах свежевыпеченного хлеба.  

Томми, я очень надеюсь, что мои письма тебе еще не наскучили. Но раз я не вижу демонов, бегающих по улицам, то все хорошо. Хм, а может тебе интересно было бы почитать какую-нибудь книжку.  

Скучаю по вам…  

Закончив писать, он сложил письмо в конверт и засунул его в карман своего пальто, что висело на вешалке рядом с шарфом и шляпой. Джон повернулся в сторону прикрытой двери, которая внезапно открылась полностью.  

– Доброе утро, мам. Ты давно встала?  

– Нет, не особо, но завтрак приготовить тебе успела, – с улыбкой промолвила Гельда, но затем как-то виновато опустила голову.  

– Ты же помнишь, я просил не заходить без стука?  

– Да, все время забываю… Идешь завтракать? Надо будет еще в магазин сходить, у нас овощи закончились.  

Джон мило улыбнулся и кивнул. Гельда с задумчивым взглядом подошла к столу, демонстративно взяла книгу, которую не так давно начал читать сын и ушла в спальню, которая находилась по коридору прямо напротив комнаты Джона.  

– Она довольно скучная, тебе может не понравиться, – все так же с улыбкой сказал парень и спустился на кухню уплетать вкусную яичницу с беконом, приготовленную своей матерью.  

Едва закончив трапезу, он услышал подозрительный шорох у себя в комнате. Глаза распахнулись, дыхание участилось и его сковал дикий ужас, плавно переходящий в панику. Не раздумывая ни секунды, он тотчас рванул к себе наверх и замер в дверном проеме.  

На столе лежал открытый конверт, руки матери крепко держали письмо, написанное Джоном для их семьи, что были прокляты и были вынуждены оставаться в колодце. На печальном заплаканном лице застыло недоумение.  

– Что… Что все это значит? – тихо спросила Гельда, слегка потряхивая листом бумаги.  

Джон стоял с приоткрытым ртом, а на глаза точно так же наворачивались слезы. Он просто стоял столбом, не зная что сказать и избегая зрительного контакта.  

– Что значит “... снова сделать? ” Сделать что? Кто будет сопротивляться? Зачем тебе пистолет, Джонни!?  

Парень стал мямлить что-то невнятное, пытаясь в голове собрать что-то вразумительное и сформулировать правдоподобную ложь.  

– Ты им пишешь… – все так же тихо звучал голос матери.  

Джон растерялся, не зная, как реагировать на это. Паника, печаль и страх перемешались кашей в голове.  

– Ты так справляешься, да? – ее голос рассек неловкую безмолвную тишину. – Ты скучаешь по родным. Ты им пишешь и тебе нравится думать, что они читают эти письма, так?  

– Да… – робко ответил сын, но в душе выдохнул с облегчением.  

– Что потом делаешь с письмами?  

Перед глазами, в памяти, пролетели сотни написанных писем для семьи, от последнего к первому и он вспомнил, с чего все начиналось: как горел огонь в лесу и как пламя преисподней превратило семью неких стражей адских врат.  

– Огонь, – слезно промолвил Джон. – Я смотрю как они горят.  

– А пистолет? – с не менее ярым любопытством спросила мать.  

– Эм… У меня отбирают деньги. Я не убийца, лишь хотел припугнуть их. Да, знаю. Понимаю, это плохая затея. До этого не дойдет. Не переживай. Просто иногда буду стрелять по банкам. Это интереснее, чем тир.  

Гельда хотела что-то сказать про возможные проблемы с полицией, но решила сейчас будет лучше просто промолчать. Она безмолвно положила письмо рядом с конвертом, другой рукой легонько похлопала его по плечу и ушла в сторону спальни. Здесь Джон уже действительно выдохнул с облегчением и переоделся в уличный наряд, накинув сверху темное пальто, в которое снова вложил конверт с письмом.  

– Я в магазин! – с легкой ноткой радости крикнул парень, бегом спустился по лестнице и вышел на улицу.  

Перед походом за продуктами, он решил сделать крюк и оставить письмо у колодца, как обычно. Старая деревянная табличка с надписью “Флэнктонский лес” уже висела на одном гвозде. И шурша ногами по опавшей осенней листве, Джон все чаще думал о том, чем закончится его история. Как долго он еще будет писать эти письма, сколько их вообще еще будет написано, сколько еще слов будет изложено на бумаге и сколько чернил уйдет ко дну колодца…  

Конверт, как и всегда, коснулся колодца, но только в этот раз, Джон крепко держал его, не отпуская. Он находился в таком положении, что его угол легко можно было разглядеть со дна темного колодца.  

Едва послышались легкие всплески и последовало тихое шуршание по камням. Человеческая рука, покрытая черной субстанцией схватила конверт, но Джон, все так же, держал его мертвой хваткой со своей стороны. Голова темного человека слегка высунулась наружу. Взгляд с пустыми глазницами застыл на улыбке парня.  

– Я скучаю, – очень тихо прозвучал голос Джона.  

Человек в черной жиже кивнул головой: “И мы”. Парень плавно отпустил конверт, развернулся и замер, при виде матери, которая стояла буквально в нескольких метрах от него.  

– О, нет… Нет… Нет-нет-нет! Ты же мне поверила! Зачем ты пошла за мной!? – истерично завопил сын.  

– Ты не сжигаешь письма – ты оставляешь их тут. Зачем? Мне надо знать, что у тебя происходит. Кому ты передаешь эти письма? Кто-то их отсюда забира… Так, погоди. Я видела, как ты клал письмо на край колодца, теперь его там нет. Кто-то внутри, что-ли? Он забрал, да? Я не понимаю. Кому ты пишешь про нашу семью. Или… Они…  

– Мам… Ты ничего не знаешь и тебе не надо этого знать. Пожалуйста, умоляю тебя! Просто забудь об этом!  

– Я хочу посмотреть в колодец.  

– НЕТ! – яростно крикнул парень.  

Мать уставилась на него с высоко поднятыми бровями и с недоумением от того, как ее сын повысил на нее голос.  

– Джон Лестер Уильямс, как ты смеешь поднимать на меня голос!?  

– Да, прости… – тихо пробурчал он и опустил голову. – Пойдем домой?  

– Конечно, только после того как я загляну в колодец.  

Парня начало трясти и он не мог сдерживать слез.  

– Можем сделать это через час. Хорошо?  

Мама все так же стояла на своем и ее ярко выраженный взгляд четко давал понять, что она отступать не собирается. Джон сразу это понял, но до последнего надеялся ее убедить просто уйти домой. Еще больше начав плакать, он отошел в сторону и повернулся боком, намекая на то, что она может посмотреть в колодец, если так яро этого хочет. Она медленно стала подходить ближе, едва перебирая осенние листья под ногами. Мать оперлась на край колодца и заглянула во внутрь.  

– Я вас вижу… Кто вы!?  

Джон толкнул ее в сторону колодца, но вышло слабовато и мать ухватилась за край, что позволило ей успешно удержаться на ногах.  

– Ты что, черт тебя дери, делаешь!?  

Следующая попытка скинуть ее в колодец, также обернулась неудачей, после чего, мать даже дала отпор, сильно оттолкнув сына вперед. Он упал на траву, сжал зубы от злости, зажмурился и достал револьвер из-за пояса.  

– Либо, ты… Или! Прыгнешь… Или… – всхлипывая, Джон неразборчиво пытался сказать, что ей нужно сделать. – Ты… В колодец! Либо, мне придется… Иначе никак!  

Она все так же молча стояла, глядя как Джон поднимается на ноги и пыталась понять, что происходит и что могло случиться с психикой сына, чтобы он просил залезть в колодец. Револьвер “Аннели”, что был в правой руке парня, медленно начал подниматься в сторону матери. В это мгновение, ее сердце забилось чаще, точно так же, как и у Джона. Сначала он думал, о том, как ему решиться на этот шаг, как набраться сил и нажать на курок. Затем последовали и другие мысли: попадет ли он с расстояния в несколько метров? Умрет ли она, после одного выстрела? Это случится сразу или она будет долго умирать от потери крови? Как смотреть ей в глаза, в этой ситуации? И как жить, осознавая что убил свою родную мать?  

– Гельда! – послышался хриплый шепот со стороны колодца.  

Женщина очень медленно и осторожно повернула голову и увидела человека из какого-то жидкого темного вещества. Левая нога стояла на траве, но правая оставалась на колодце, осознавая, что если обе ноги перестанут касаться колодца, то может случиться что-то очень плохое. Его глазницы были пусты, но в целом, очертания лица были очень знакомыми. Какими-то… родными.  

– Здравствуй, любовь моя.  

– Джек!? – вырвалось из ее уст.  

В ее взгляде сквозили одновременно ужас, любопытство и жалость при виде тела некогда любимого человека. Она едва плелась в его сторону, не понимая, как такое может быть и Гельда бы с превеликой радостью кинулась к нему в объятия, но страх, в какой-то мере, сковывал ее движения. Он протянул ей руку, с которой едва капала черная субстанция, покрывающая его тело.  

Тучи стали быстро сгущаться. Причем, они были какие-то странные, гораздо темнее, чем при любом обычном дожде. Джон стоял неподалеку и взгляд, застывший на родителях резко устремился в небо. Он даже не сильно удивился, как небосвод поздним утром мог потемнеть так, что могло показаться будто ночь на дворе. И пока Гельда все так же не спеша, приближалась к мужу, в одно из деревьев неподалеку, ударила молния. Глаза парня бегали от неба к отцу и матери, но замерли, когда они соприкоснулись пальцами. Она вздрогнула от ощущения, которое испытала при касании, но не отстранилась, а наоборот приблизилась быстрее и он крепко обнял ее, наклоняясь назад. Гельда закричала от ужаса, падая в колодец с погибшим мужем.  

Джон понимал, что это должно было случиться, но не был морально к этому готов. Он упал на колени, в желтую листву, руками схватился за траву и что есть мочи, завопил во все горло. Парень рыдал, опрокинув голову назад, не обращая внимание на то, как темные тучи рассеиваются и показывается яркое, греющее солнце. Где-то рядом в стороне, снова послышалось шуршание листьев.  

– О господи, там пожар. Даже несколько деревьев горят. Я слышал затихающий женский крик. Женщина как-то упала в колодец!? Надо ей помочь! – встревоженно говорил мужчина в возрасте, направляясь в сторону колодца.  

Громкий выстрел револьвера спугнул ворону, что садилась на ветку дерева. И за две секунды, мужчина развернувшись, посмотрел на увеличивающееся красное пятно на своей рубашке и грохнулся на землю, подкинув в воздух пару ярких листьев.  

Пистолет упал в траву, а Джон продолжал сидеть на коленях, не отводя взгляд от проклятого колодца и думая о том, когда и каким же будет последнее письмо…