Последний билет на тот конец. Счастливого пути.

– Ты – гребанная мразь! Твою мать, где он? – Где, где, где. Думай, Рассел, куда эта стерва могла спрятать наркоту? Может она выкинула? Мразь!  

Нужно срочно идти на кухню и искать в мусорке. Срочно, Рассел, не смей даже смотреть на эту суку, она предала тебя. <b>Она предатель. </b> Но не смог, посмотрел, все -таки, она была моей женщиной, которая раньше лишь светилась от счастья и была ради меня способна на что угодно, господи, буквально на что угодно. Однажды, она сама купила мне наркоту, договаривалась с дилерами и заигрывала с ними ради того, чтобы отдали в долг. Что сейчас, спросите вы? Ничего, я вижу эти карие глаза, вижу это прекрасное лицо, но не вижу женщину, что однажды меня полюбила. Что же она чувствует? Разочарование? Обиду? Стыд? А, может, еще безумнее – это злость, может, она проломит мне череп во сне или введет столько наркоты и умру от передозировки. Но это не злость, она еле стоит и ревет, а ее каштановые кудри лишь закрывают лицо полное разочарования и печали, стоит, смотрит на меня и ревет, мразь. Жаль ли мне её? Да ни капли, маленькая детка знала, что трахается с наркоманом, простите, ребята, она начинает меня злить, <i>мне нужен последний билет. </i>  

– Что ты смотришь на меня, сука? – Злит, опять я на нее кричу. Мучает меня совесть? Возможно, но из-за адреналина я этого не почувствую в полном объёме. – Ревёшь. Сука, ты серьёзно? – Нервы сдают. Почему я наворачиваю круги по комнате? – Хватит! Прекрати!  

Вот дерьмо, она начала еще сильнее плакать и падает на пол. От усталости? Если да, то почему просто не уйдёт. Правильно, ребят. Она любит наркомана. Нужно её успокоить, когда я уделяю ей внимание, то сразу становится доброй и разговорчивой, быстро мне скажет куда делась заначка.  

– Тише, моя девочка, не плачь. – Нужно сделать голос еще мягче, я прикасаюсь своими грубыми ладонями до её нежной кожи лица, убираю кудри и вижу лишь растекшуюся тушь по щекам. Мерзость. Но мне надо изображать любовь. – Прости меня, детка. – Нежно провожу рукой по щеке, может ей принести средство для снятия макиажа? Нельзя, рассердится. – Посмотри на меня. – И она смотрит, всегда смотрит, но уже её взгляд другой. Я не вижу своей Неллы. Я вижу лишь женщину средних лет, которая на грани нервного срыва и не может уйти от гребанного наркоши. Она жалкая. Но я люблю жалких и ущербных, ведь мы всегда ищем похожих на нас. – Куда ты дела заначку, милая? – Отвернулась, сука! – Не отворачивайся от меня, тварь. – Мои ладони слишком грубы с ее лицом, между нами расстояние лишь в миллиметры, раньше это было очень сексуально, а сейчас я на грани, чтобы не вырубить ее одним ударом. – ГДЕ МОИ НАРКОТИКИ, НЕЛЛА?  

Ревёт. Бесит. Пойду сам искать, нет от нее пользы, я слишком зол, что пока шел до кухни уронил музыкальную шкатулку, что подарил прошлым Рождеством, она заскулила, как маленькая шавка. Мусорка. Где мусорка? Нашёл, отлично. Она полная! Хорошо, что эта дрянь не следит за порядком, но вонь, ребят, знатная. Как же низко я пал, кричу на свою женщину и роюсь в мусорки ради своего последнего билета. Кожура от банана, окурки, всякие упаковки, бутылка от молока, завёрнутый фантик? Фантик от конфеты? У неё аллергия на сладкое, надо развернуть, по ощущениям там что-то есть. Разворачиваю и начинают молится всем богам, которые существуют. Я нашел свой билет. Мой маленький прекрасный пакетик смерти. Истерический смех. Надо над Неллой позлорадствовать.  

– Дорогая, я нашёл то, что искал. Сегодня вечером я буду нежным и послушным. – И смеюсь над ней. Я всегда смеялся над ее наивностью.  

– Нет! Нет! Нет! Не смей. – Она прибежала на кухню, вся потрёпанная, в какой – то лиловой ночнушке и босиком, взгляд... Её взгляд был бешенный, полон ярости и отчаяния. – Рассел, – тыкает на меня пальцем и морщит лицо в злобную мину, – не надо, милый, пожалуйста. – Господи, какая же ты жалкая. – Я тебя люблю, мы вместе справимся, – голос дрожит, – мы всё преодолеем, жизнь без наркотиков возможна, отдай это мне, пожалуйста. – Осторожно подходит ко мне, половица скрипит, она испугалась этого звука, как же сильно я её довёл? – Рассел, – протягивает руку, вся дрожит, – давай я отвезу тебя в клинику.  

Гребанная сука, я с размаху бью ее по руке, она сгибается от боли, но не падает, пытается держать боевую стойку, а я бойко держу свой пакетик счастья. Стоп. Я же говорил смерти, верно? Да какая разница, нас убивает абсолютно всё в этом мире, если я умру от передозировке, пусть. Но я умру счастливым, а не как все эти людишки, которые только и говорят, что смерть это пустяк и всегда готовы её встретить, а, когда Матушка Смерть приходит, то скулят как щенки и просят пощады.  

– Ты сама мне покупала наркоту, помнишь? – Она сморщилась от того, что я подошел к ней слишком близко. – Тебе противно? Тебе противно, детка? А, когда я трахал тебя – было противно? – Плачет и всё ещё держится за свою руку, думаю, будет синяк. – А когда ты ложилась подо мной, как последняя шлюха, было противно?! Ты слабая шлюха, Нелла. Ты полезла в кровать к наркоману. – Она дрожит, уверен её мысли были лишь о том, чтобы я не убил её. – Я трахал тебя под наркотой и ты стонала так громко, что приходилось закрывать твой похотливый ротик, милая! – Срываюсь на крик. – Ты так текла, что приходилось стирать постельное, сучка! Так, что дай мне просто морально кончить от этого наркотического кайфа, Нелла.  

Я отошел от нее, присел на расшатанный стул, который кинул об стену полчаса назад. Почему она не вызвала полицию? Идиотка. Положил свой волшебный пакетик, достал маленький ножик из кармана. Посмотрел на неё, но ответного взгляда не получил. Она меня больше не любит. Открываю пакетик, насыпаю немного на кончик тупого ножа и подношу к носу. Желанный кайф так близко, что не могу поверь в это чудо. Нюхаю. Немного жжёт, но это быстро пройдёт. Как же хорошо.  

– Смотри, милая. Смотри на меня, сука! – Не смотрит, ну и ладно, я и без зрительного зала смогу продолжить свою речь. – Я успокоился, Нелла. Я спокоен, правда. Нужно было мне просто дать наркоту. Это было так сложно, Нелла?! – Господи, Рассел ты опять орёшь на женщину, которую любил. – Я тебя не трону, дорогая, но раз ты все эти годы была моей подстилкой, то почему бы тебе не кончить снова?!  

Смеюсь и пытаюсь встать с расшатанного стула. С первого раза не получилось, ноги ватные, думаю, снюхал больше своей дозировки. Вторая попытка увенчалась успехом, я встал и сразу же упал на пол. Дыхание замедляется, я лежу на старом полу и смотрю когда-то в белый потолок, но вижу лишь темноту. Дышать становится ещё сложнее, но какой же кайф я сейчас испытываю, друзья, перед смертью. Но кайф длился недолго, приходит осознание того, что я наделал. Я не только убил себя, но и убил свою когда-то любимую женщину. Ту, что не спала ночами и ждала моего звонка, кричала по всяким мелочам и пробовала со мной курить. Я любил тебя, Нелла, правда. Мне жаль, что убил тебя. Прощай, моя вторая любовь.