В его мужских руках сжималась та сигара

В его мужских руках  

сжималась та сигара,  

И лишь костяшки доходили добела.  

Дым сигарет для всех отрава,  

А для него спасенье от греха.  

Он слишком холоден  

И чуточку капризный,  

И в лихорадном теле пустота.  

Но, а на деле он циничен,  

Не замечает никого, кроме себя.  

Голова его погрязла в никотине  

Лишь для того, чтобы забыть её глаза,  

Что были словно ягодки рябины  

На снеге белоснежном, как она сама.  

Он навестит её могилу многократно,  

Но не простит себе её уход.  

Ведь была она лишь ангелом усталым,  

Наказанной той жизнью-подлецом.