домой

мальчишка и звезда – человек идут по лучистому полю  

мальчишке бы землю покинуть на век,  

а человеку вернуть бы волюшку – волю.  

у звезды – человека, летом отпетого,  

в туманную хмарь разодетого,  

нет единого лица.  

в нем живет, наверное,  

тройка праведников и два подлеца,  

мог бы сыграть и убийцу, и родного отца.  

у мальчика в сердце переживается, колется,  

да спутника выбирать не приходится :  

на сто одну версту в этом поле  

только вороны старой мельнице молятся,  

а больше нет ни души.  

солнце горячее, тыквенное,  

яркое и неспящее,  

глядящее, да незрячее,  

заходит за горизонт.  

горизонт виноградный,  

пурпурный и алый,  

закат не закатом вдруг кажется,  

а зияющей раной.  

ветер холодный  

ребенку колышет светлые волосы,  

на груди – две змеиные полосы.  

он не знает, откуда пришел, или куда идет,  

да только внутри  

голосом громким поет,  

что нужно что – то найти.  

он знает лишь, что однажды  

здесь уже был,  

где – то жил и кого – то любил,  

только теперь это лишь размытый акрил, пятна чернил и битый хрусталь.  

звезда – человек пустыми глазами  

гляделся вдаль.  

мальчик в нем не видел  

ни тоску, ни печаль.  

у него не было прошлого : он начинался  

здесь и сейчас.  

вдруг, на белесом небосводе  

заблестел размытою пеленою,  

как маяк в шумном море,  

маленький дом  

с желтою крышею.  

сердце – ласточка  

в груди у мальчика  

зардело, затрепетало аляскиной нишею.  

– до чего милый дом  

с чудесною желтою крышею!  

я кажется, однажды здесь жил.  

подходит, прижимается носом к окну,  

и внутрь глядит.  

внутри бродят люди,  

а один из них рядом,  

на самом подоконнике сидит,  

отделенный лишь рамой оконною.  

и мальчик вдруг слышит  

сквозь хмарь полусонную,  

и забвения тишину густую и томную,  

такой родной и знакомый смех.  

а в смехе том  

звонкие колокольчики,  

светлячки да осенние ручейки.  

он вспоминает глаза :  

зеленые, как травяная лоза,  

а в глазах этих подснежники да ранняя весна,  

скрытая доброта,  

и золотые капельки мёда.  

– я помню, – шепчет мальчик,  

силясь через стекло дотянуться,  

насквозь пройти и коснуться.  

но звезда – человек  

реку тяжелую опускает ему на плечо.  

и мальчик понимает, что как бы не было горько, и горячо,  

и как не царапаться, как не кусаться,  

на другую сторону окна  

ему никак не пробраться.  

не сказать ничего,  

не остаться.  

он знает, что скоро проснется  

в месте совсем другом.  

и ни о чем больше не вспомнит,  

ни сейчас, ни потом.  

и поле это, и этот дом,  

и человек за окном,  

окажутся не боле,  

чем странным сном.