ФАЗА СНА

Глава 1. Нервный запас  

Сегодняшний день, как впрочем, и череда дней до него, ничем особенным для меня не отличался. Да и как могут отличаться дни людей, к которым применимо наименование «офисного планктона». Увы, но к этой категории фауны, плотно вошедшей в страты людского сообщества мегаполисов, принадлежал и я. Хотя в период, когда я еще обучался в одном из ВУЗов Санкт-Петербурга по многообещающей специализации «менеджмент», сиречь управление, я и не предполагал, что по его окончании «зависну» в одном из бизнес-центров Васильевского острова, где располагалась компания моего работодателя под громким наименованием «Пром-Инвест». И казалось изначально, что все это временно, что после института надо «зацепиться», набраться опыта, набить руку на составлении разного рода бумаг и бюрократических документов. И потом уже можно рассылать свое резюме с солидной графой «опыт работы». А пока сия графа пустовала, различные работодатели, которым могли пригодиться мои познания в области управления бизнесом, не горели желанием приглашать сотрудника, только вылупившегося из сферы высшего образования. Так в бюрократической рутине незаметно прошел год, другой, и вот сейчас заканчивался уже третий. И хотя в вожделенную графу можно уже было вписать, по крайней мере. одну строчку в плане опыта работы, но ситуация в стране стала складываться к неминуемому сокращению страты «офисного планктона» и вообще управления. Так что поиски более солидного места работы снова стали неактуальными. А актуальным стало сохранение настоящего места работы, так как новые веяния ликвидации ненужного звена коснулись и «Пром-Инвеста». И грядущие мероприятия, как их величают в трудовом законодательстве «по сокращению штатной численности работников», неминуемо замаячили передо мной и иными сотрудниками отдела оптовых закупок, где я трудился. Все это, несмотря на мой молодой организм, не знавший пока еще настоящих жизненных стрессов, не укрепляло мое психическое состояние. Да и вчера, занятый мыслями о перспективах своей трудовой занятости, я допустил досадную неточность в отчете по закупке оборудования для нашего холдинга, в связи с чем был вызван на ковер к «самому», где мне прозрачно намекнули, что, несмотря на мои заслуги, эта ошибка может стоить мне места. Выволочка начальства оптимизма мне не добавила. В последнее время я стал плохо спать, иной раз ворочался по нескольку часов, забываясь беспокойным сном только под утро. Сегодняшней ночью голова моя также разрывалась от навязчивых мыслей. Уже около пяти утра, совсем измаявшись, я плеснул себе «успокоительного» в виде граммов двухсот виски, и только после того как волна алкоголя разлилась по организму, смог забыться кратким сном. После такого «лекарства» утром мне понадобилась вся сила моей небольшой воли, чтобы выковырять себя из кровати и, стеная, доволочься до опостылевшего офиса. До вожделенных выходных была еще добрая половина рабочей недели, а сегодня меня, похоже, опять ждала «чудная» бессонная ночь. С этой моей бессонницей нужно было что-то делать, не лакать же мне виски на ночь, этак я с работы еще скорее вылечу, чем произойдут бюрократические мероприятия по сокращению. Найдя сайт платной поликлиники, которая судя по адресу, располагалась в двух минутах ходьбы от офиса, я записался на прием к врачу, указав в электронной анкете свои жалобы на плохой сон.  

– Галямин! Заходите. – позвала меня миловидная медицинская сестра и приглашающе распахнула белую дверь кабинета, на которой висела суровая и пугающая вывеска «Психиатр».  

Когда я занял предложенный мне молодым мужчиной в белом халате стул, я сразу попытался внести ясность в суть своего прихода:  

– Видите ли, я не уверен, что мне нужен именно психиатр, Когда я заполнял на сайте талон обращения, то указал в качестве жалоб плохой сон, вернее отсутствие его, а с головой-то у меня пока еще все хорошо…  

– Не беспокойтесь, никто Вас не собирается записывать в сумасшедшие, – поспешил успокоить меня врач, – нарушения сна это тоже область психиатрии, поскольку снотворные препараты другим специалистам выписывать запрещено.  

В дальнейшей беседе я с его слов понял, что в виду нервотрепки последних дней у меня наступило истощение нервной системы, что и вызвало клятую бессонницу. Врач также заверил меня, что он постарается подобрать мне с учетом возраста «мягкий» препарат, пропив курс которого, я достаточно быстро восстановлю свой сон.  

Из поликлиники я вышел с двумя рецептами. По одному мне следовало приобрести в аптеке препарат, который надобно в количестве одной таблетки принять за час до предполагаемого отхода в царство Морфея, а уж, ежели, он не поможет, то на другой день, а вернее ночь, надо уже попробовать употребить второй препарат, который посильнее. О результатах сообщить на повторном приеме, назначенном через неделю.  

Ровно в десять вечера я «закинулся» таблеткой и через сорок минут, улегшись в постель, стал ждать забытья. Скоро веки мои затяжелели, но сон все одно не приходил. Ожидание заветного засыпания шло уже больше часа. Меня посещали мысли о повторении приема внутрь спиртного, но пугали предостережение врача и надпись на самой коробке с лекарством о невозможности совмещать его прием со спиртным во избежание летального исхода. Потом я вспомнил о второй коробке с лекарством, вытащил из него инструкцию по применению и не нашел в ней запрета совмещения с другими препаратами. Взглянув на часы, которые неумолимо отсчитали уже полтора часа с момента моей неудачной попытки заснуть, я решительно выдавил из фольги пару таблеток…  

Перед глазами бежала зеленая гладь футбольного поля. Я слышал свое ритмичное дыхание, я знал, что в любой момент могу ускориться и оставить далеко за спиной всю линию защиты команды противника, но по времени, которое высвечивалось на плазменном экране стадиона, матч с учетом добавленных минут уже закончился, оставались какие-то десятки секунд до финального свистка арбитра. Атака нашей команды, принимая во внимание временный фактор. была уже последней в этом матче. На том же табло светились две гигантские единицы, обозначающие счет. А победа нужна, еще как нужна, если постараться закатить этот пятнистый шар в сетку ворот, которые маячили впереди меня на расстоянии метров двадцати пяти, выход в следующую стадию еврокубков можно было бы считать уже состоявшимся. В противном случае этот выход уже будет зависеть от того, как сыграют наши соперники по группе. Это понимал не только я, члены моей команды, весь громадный стадион, ревущий и гнавший нас вперед, но и команда противника, вставшая сейчас всем своим составом в штрафной площади своих ворот и в непосредственной близости от нее, блокируя все возможные подходы.  

Мяч рядом со мною, я придавливаю его подошвой бутсы. Передо мной вырастают два здоровенных защитника, каждый из них выше меня на голову и намного шире в плечах. Я миниатюрен по сравнению с ними, но в этом мой плюс, это моя фишка. Качнул мяч влево, вправо, и пока они соображали, я проскакиваю между ними, дальше еще одного прохожу «вертушкой». Все! Я в штрафной площади! Ворота под удобным, хотя и острым углом. Краем глаза вижу взмах руки второго нашего нападающего, просящего «выкатить ему» мяч под удар. Но и другим краем глаза вижу, как это мгновенно просчитывает и защита, и вратарь, которые выбрасываются в направлении нашего форварда. Пас на него обречен, можно попробовать «проломиться» самому в расчете на пенальти, но не думаю, что в такой ситуации противник будет «фолить». Мой внутренний секундомер с грохотом роняет, отдаваясь эхом в висках, тяжелые секунды до окончания матча. Я бью, бью по мячу со всей силы, стараясь его по возможности сильнее закрутить. Голкипер видит это и мгновенно «перекладывается» в сторону моего удара. Будто в замедленной съемке я смотрю, как мяч летит в его протянутые руки. Сейчас вратарь схватит мяч своими яркими перчатками. Но мяч ударяется в какую-то незначительную неровность в площади ворот и немного меняет траекторию своего полета, проходя буквально в сантиметре от вытянутых рук голкипера…  

Стадион ревет, я бегу к фанатской трибуне и вскакиваю на рекламный пластиковый щит, который ломается под моей тяжестью, я падаю на гаревую дорожку стадиона, подхватываю с землю кусок этого щита с лототипом «Адидас» и машу им над головой. Стадион крутится перед глазами, на мне повисают игроки моей команды, мы валимся на газон, оря от радости…  

Мелодия будильника телефона взрывает мозг, еще возбужденный футбольной схваткой. Я открываю глаза, сердце колотится как бешенное, ничего себе сон! Я как будто прожил этот момент в теле нашего нападающего. Сам я не фанат, но футбол люблю и как житель Санкт-Петербурга, болею, естественно, за его единственную команду в высшей лиге. А сейчас еще и принял участие в матче, который мне привиделся в долгожданном сне. Стоя под тугими струями душа, вспоминаю виденное мною во сне табло стадиона и понимаю, что этот матч будет сегодня вечером и собирался я его смотреть в компании с приятелями в одном из футбольных баров.  

– Давай! Бей или отдай! – рев публики собравшейся в баре давно уже заглушил голос комментатора из колонок.  

Я смотрю на финальную стадию матча и мне нехорошо, поскольку последняя атака нашей команды до жути напоминает мой сон. Вот наш миниатюрный нападающий качает защитников на краю вратарской, вот он продирается между ними. Дальше все повторяется в последовательности виденной мною глазами футболиста, но наблюдаемой сейчас на телевизионном экране. Когда он после забитого мяча машет уже знакомым мне обломком рекламного щита, мне становится не по себе, я выхожу из бара незамеченным разгоряченными победой собутыльниками и иду к ближайшему магазину за бутылкой виски. Мне как-то нужно все это принять и понять. Или я схожу с ума после вчерашних таблеток и сегодняшнего пива, или я стал провидцем.  

Глава 2. Случайность или дар?  

Последующие дни были мною посвящены изучению случившегося со мною «сна в руку». Первоначальные панические мысли о сумасшествии были отклонены, поскольку я справедливо рассудил, что раз человек критически оценивает свое душевное состояние, то он в отличие от сумасшедшего, всегда уверенного в своей психической нормальности, еще не утратил связи с реальностью этого мира. Но оставалось пока загадкой или я просто «увидел» во сне будущее, что, кстати, при повторении могло существенно поправить мое материальное положение в случае, например, ставок на том же тотализаторе, или же во сне, находясь ментально в чужом теле и участвуя в будущих событиях, я обладал волею над действиями этого тела. Ну, скажем, принял бы я «сонный» другое решение и соответственно результат был бы уже иным. Я-то ведь точно запомнил свои ощущения этого решающего момента футбольной партии, до сих пор помню свои, именно свои, сомнения в секундном замешательстве перед решающим действием возле ворот команды противника.  

Ну, а собственно лучшим критерием проверки теории во все времена была практика и только практика. Не стоит и говорить, что эксперименты над собой я начал с повторения дозировки снотворных препаратов, употребленных перед отходом ко сну. Так же, как в тот раз я выпил те же таблетки, с тем же временным интервалом. В результате чуть не проспал на работу и без всяких сновидений, как будто провалился в глубокую черную яму самой сильной фазы сна. Потом я повторил с тщательно припоминаемыми мною временными интервалами всю последовательность своих действий перед сном. Результат тот же, вернее отсутствие результата. Значит, дело не в количестве медицинской химии, вводимой в организм. Дело, видимо, в своеобразном психологическом настрое перед сном. А таблетки, скорее всего, фактор способствующий, вроде катализатора для перехода в иную реальность. В тот день был и нагоняй от начальства, и визит к врачу, то есть состояние психики было удрученным, но оно было вызвано реальными внешними причинами. А сейчас, сколько я ни старался себя «омрачить» в течение дня и перед сном, это не помогало в достижении состояния «вещего» сна. Перепробовав все составляющие и признав их тщетными, я пришел к выводу о случайности произошедшего со мною. О случившемся я, понятное дело, ни врачу на состоявшемся приеме, ни друзьям не обмолвился. Врач, узнав, что сон у меня нормализуется, рекомендовал мне продолжить прием препаратов, изредка меняя их, чтобы не получилось привыкания к какому-нибудь конкретному.  

Пришлось возвращаться к делам насущным, к обыденной ежедневной рутине, как и прежде, не обещавшей ничего положительного в ближайшей перспективе. Сегодня, например, весь отдел закупок был поставлен в известность о сокращении более чем на половину и назначении нового руководителя, каковым по слухам должен был стать один из клерков параллельного отдела, с которым мы, мягко говоря, не любили друг друга. Это делало мои перспективы пополнить ряды соискателей работы в Северной столице более чем реальными.  

Собравшись своей компанией после работы в одном из кафе поблизости от бизнес-центра, мы с коллегами так и этак рассматривали сложившуюся ситуацию, но естественно ни к какой конкретике не пришли. Я же для себя наметил на вечер обзвон всех приятелей и знакомых с целью приискания нового места для себя, а также решил закинуть свои анкеты еще на несколько сайтов, помогающих несчастным обрести работодателей.  

Из окна верхнего этажа я вижу, как по узкой ленточке дороги неторопливо ползут прямоугольники автомобилей, скапливаясь у ближайшего перекрестка в ожидании разрешающего света светофора. Далеко у линии горизонта я вижу гладь Финского залива и устье Невы, в него впадающей. Настроение у меня не очень ровное, все-таки мой холдинг, как и всех моих партнеров в последнее время не то, чтобы потряхивает от экономической нестабильности, а просто уже ушатывает с расширяющейся каждодневно амплитудой. Хотя лично мне все эти неурядицы как экономического, так и политического толка вкупе с сюрпризами «вирусных» нововведений по большому счету какого-либо банкротства не сулят. Так как личные счета в ряде банков Европы и США, позволяют хоть сейчас закрыть этот бизнес в самой большой по территории стране и бездумно проживать отпущенные мне Господом дни, не ограничивая ни себя, ни семью по-прежнему ни в чем. Но человек, просто отбывающий свой номер в жизни, без своего дела, которое ему интересно, всегда был мне отвратителен, как и противен таковой образ жизни. Поэтому я сейчас здесь и в очередной раз пробую вывести корабль своей экономической империи из бурных волн российских экономических неурядиц в спокойную гавань роста кривых дохода и окупаемости. Вот и в данный момент за обширным столом для заседаний в моем кабинете сидит «кадровик», а ежели, официально – член Совета директоров холдинга по кадровой политике. Свет потолочных ламп отражается в его отбритом до блеска черепе. Терпеливо дождавшись, когда я повернусь от окна к нему, он, откашлявшись, приступает к делу:  

– Вот, Альберт Гедеминович, списки лиц по отделам, которых мы планируем сократить, Вам нужно их завизировать.  

– Да, – морщусь я, пододвигая к себе листы бумаги, чтобы в правом углу поставить свою затейливую подпись и побыстрее отделаться от присутствия кадровика.  

Так, стоп!!! Его обращение, будит во мне мыслительный процесс. Я, Альберт Гедеминович, несмотря на все эти аббревиатуры «холдинг», «концерн» и прочая, полный и единоличный хозяин «Пром-Инвеста» и многих других предприятий. Но я еще и плюс к этому сотрудник отдела поставок моего же холдинга Галямин. То есть, я сейчас сам себя должен вышвырнуть на улицу!  

– Выберите мне из этой кучи отдел поставок! – командую я бритому.  

Ага, так и есть! В перечне сотрудников, составленном, как и положено, в алфавитном порядке, нахожу искомую фамилию.  

– Галямина оставить с назначением на должность начальника этого отдела, – спокойно командую собеседнику, – остальные подписываю. Как только внесете исправления по отделу поставок, сразу занесите мне на утверждение.  

– Но, Альберт Гедеминович, Вы же сами утвердили на эту должность Токмакова и беседовали с ним позавчера, – бритый искательно приложил руки с бумажными листами к груди.  

– Нет, руководить отделом будет Галямин, – я отворачиваюсь, давая понять, что аудиенция окончена.  

Нетерпение по дороге к офису просто сжигает меня. Сон, где я выступил в теле хозяина нашего холдинга, натянул мои нервы как струны. Если все пройдет так, как «я» решил во сне, значит, это не случайность, и я могу руководить поступками людей, решать их судьбы. А если сонная судьба занесет меня в тела… Нет, пока не будет подтверждения увиденному, об этом даже думать страшно!  

Глава 3. Закономерности и системность.  

После того как подтверждение моей способности влиять, по крайней мере, на свою судьбу утром того же дня проявилось во всей своей красе и выразилось в длительной аудиенции у «хозяина», впрочем, не выглядевшего растерянным и непонимающим, после всей бюрократической возни с оформлением моего повышения, я естественно встал опять перед разрешением той же задачи, каковую признал ранее не выполнимой.  

Итак, во время второго своего «вещего» сна я проявил уже сознательно свою волю, изменив положение вещей в этом мире, а если быть более точным – в частице своей судьбы. Ведь по ее прихоти я через пару недель должен был сменить статус офисного работника на положение соискателя рабочего места. Теперь же я поднялся хоть на не очень большую, но все же ступень в начальственной лестнице холдинга и командую, правда, поредевшим наполовину после сокращения своим же отделом. Бывшие мои сослуживцы одномоментно став моими подчиненными сразу отдалились на полагающуюся служебную дистанцию. Хлопот прибавилось, но они уже превратились в заботы иного толка с привкусом маленькой, но власти. Что же касается моего положения в плоскости ментального бытия, могущего преобразовывать мир реальный, то здесь по-прежнему я не могу нащупать ни закономерностей, ни какой-то системности в переходе себя в «иное качество». Сколько бы я не анализировал оба случая своего воздействия на события реальности, я так ни на йоту не приблизился к регулированию этого необъяснимого механизма, по-прежнему, оставаясь в полнейшем неведении относительно причин его возникновения. Однако, здраво рассудив, что контролировать сей процесс видно мне суждено, я решил, что нужно просто быть готовым к очередному погружению моего сознания во сне в чью-то ментальную ауру. А затем, находясь сознательно в чужом «бессознательном» теле, руководить его действиями и волею, направляя таковую в свою пользу. Пока дальше своего подъема по карьерно-социальной лестнице моя фантазия не шла. О судьбах мира вообще я, может быть, в силу возраста пока еще серьезно не задумывался, а вот обеспечение материального плана в маленьком мирке своего повседневного бытия, который столь нестабилен, мне нужно было как-то наладить, пока эти способности не исчезнут вовсе. Ну не могу я определить, что это такое, хоть и потратил целые дни на изучение специфики своего вопроса, прочитав чуть ли не тома литературы эзотерической и медицинской. Приняв таковое решение, я стал просто жить в ожидании очередного «чуда», которое, правда, не торопилось появляться, несмотря на то, что календарный срок между двумя «вещими» снами уже прошел. А я питал все ж таки надежду, что есть временная периодичность наступления этих особенных состояний. Но, успокоив себя тем, что таковое вне пределов моей воли, я отдался течению жизни, просто сознательно держа в уме маячок готовности к очередному погружению в пока еще не изученную традиционной наукой фазу сна…  

Через узкую полоску верхней части моего одеяния, которая представлена глухим черным балахоном для моих глаз, я вижу множество людей, спешащих как навстречу мне, так во множестве других направлений вокруг меня. Некоторые неприязненно косятся в мою сторону, некоторые пугающе отводят свой взор. В их пестро одетой толпе мое черное одеяние вызывает неприязнь и отторжение, так как в этом российском городе, который жители называют «Северной столицей», наше появление на улице в традиционной одежде, надежно укрывающей все тело от постороннего глаза, еще не стало таким привычным как во множестве городов Западной Европы с ее показной толерантностью ко всем людям планеты. Но мне отношение окружающей толпы безразлично, так как она для меня враждебна, неприемлема своей пестростью, своим богопротивным образом жизни, привычками и вседозволенностью, повергающими остальной мир, который пытается жить им вопреки, соблюдая святые каноны, в хаос. И именно поэтому я здесь, именно поэтому мою талию крепко обнимает пояс с заложенной в него мгновенной смертью для десятков этих неверных, которые, познав волю моего Бога, сами растворятся в своем же хаосе, очистив землю для моих соплеменников, которые будут жить на новой земле по установлениям Всевышнего. Но пока момент моего отмщения не наступил, я соблюдаю осторожность, даже опускаю свои горящие ненавистью и гневом глаза к земле, чтобы не выдать себя моим же пылающим взглядом, хотя заметить его даже при желании со стороны, благодаря моей одежде, невозможно. Самое главное сейчас, это спокойно пройти в округлое здание впереди, где, обменяв зажатую в руке мелочь на такой же металлической кружок жетона, опуститься по самодвижущейся лестнице глубоко вниз под землю и там, окруженной этой враждебной толпой, рвануть незаметный снаружи шнур, который я ощущаю частью своего живота. Вот я практически у цели, через несколько мгновений сойду с этой лестницы, убирающей внутрь себя ступеньки и смешаюсь с плотной толпой пассажиров…  

Хоровод мыслей непонимания происходящего вокруг меня ломит виски, я вижу свое движение к входу в задание метрополитена как картинку широкоэкранного фильма. Сверху и снизу видение окружающего ограничивают черные полусферы. Я двигаюсь в чьем-то теле к метро, талию крепко сдавливает тяжелый пояс. Кто я и цель моей предстоящей поездки мне не ясна, в отличие от предидущих видений. Пока я себя не смогу идентифицировать с новым «носителем», я не смогу принять какого-то решения или действия, направленного как мною запрограммировано, к моей же пользе. Пытаюсь «ослабить» свое сознание и прислушаться к настоящему хозяину тела. Когда первичное возбуждение спадает, я начинаю сначала еле внятно, а потом все отчетливее понимать насыщенное адреналином сознание моего временного биологического «аватара». Приходящее осознание постепенно через хаос эмоций потрясает меня своей убийственной циничностью и ужасает масштабом задуманного. Если раньше это было где-то далеко на теле и интернет страницах, то сейчас я в женском теле, притягиваемого к полу килограммами взрывчатки, иду убивать жителей своего города, иду убивать намеренно во имя надуманных религиозных догматов. Цель ясна. Какая тут к черту моя выгода! Бежать, укрыться где-нибудь в подвале, в сквере и там уже, пока контроль над телом смертницы не исчез, дернуть этот чертов шнурок! Сосредотачиваюсь на мире в глазах шахидки, кругом на платформах люди, много людей, видимо «час пик». Время выбрано не случайно. Так! Быстро разворачиваюсь, чтобы бежать к выходу на эскалатор. Ч-еее-ррттт!!! Ноги путаются в плотной ткани хиджаба, я падаю на мраморный пол, левая рука при падении рвет запальный шнур. Темнота схлопывает границы «экрана».  

Я, задыхаясь, смотрю во что-то белое, пока не соображаю, что это потолок моей «однушки». Я мокрый как гриппозно-ковидный больной. От пережитого и увиденного мною мне дурно и страшно. Я только что умер в теле безумной убийцы. Неужели это было ожидаемое видение?! Если так, то я не сумел пресечь планируемое убийство! Но, может быть, это все же просто сон? Я тяжело поднимаюсь и иду в свою малюсенькую кухню. Трясущимися руками тащу из холодильника бутылку виски. Никак не отворачивается чертова пробка. Наконец она срывается с резьбы и, упав, катится куда-то по полу. Я глотаю, не чувствуя обжигающей крепости напитка. Потом сижу, бессильно свесив руки. Мгновенно впитавшись, алкоголь бьет по возбуждению. Я остываю, грудь перестает судорожно скакать в амплитуде недостатка кислорода. Нащупываю рукой на кухонном столике пульт маленького телевизора, угнездившегося в верхнем углу кухни. Засветившийся экран маленькой плазмы бьет меня наотмашь срочной новостью о теракте в метро…  

Глава 4. Проклятье бессилия  

Третий день я сижу дома, оформив неделю отпуска за свой счет. Я один на один со своими терзаниями, я один на один со своим даром, внезапно и одномоментно превратившимся в проклятье. Как оказалось, внезапные путешествия по чужим аурам могут доставлять не только удовольствие, выгоду, но и делать тебя соучастником ужасных злодеяний. Я совершенно не мог себе даже представить, что такие мои способности могут омрачить существование пониманием того, что мир не однообразен, а его многообразие имеет грани зла и зла запредельного. И если раньше я ждал с нетерпением наступления своего переселения в чужие душевные покои, то теперь я этого уже этого не хочу и извожу себя поиском способов избежать такового перемещения. Помимо всей мерзости произошедшего со мной, наступил еще и гнет непонимания неудачности своего противодействия воле преступницы. То есть, я помню до мельчайших деталей, что принял решение уйти из метрополитена, я сделал, на мой взгляд, все необходимое, чтобы предотвратить массовое убийство невинных. Но проклятое падение, перечеркнувшее усилия моей воли, ставит перед вопросом – или это действительно трагическое стечение обстоятельств, которое произошло и с реальной террористкой, или же это ограничение моих возможностей по воздействию на мир с помощью чужого тела. Проще говоря, если что-то должно случиться, то это случиться обязательно, как бы я не старался противодействовать неизбежно наступающему грядущему. Конечно, не в пользу этого говорит второй эпизод по воздействию на волю «хозяина», отклонившему при моем участии, неизбежное, казалось бы, мое же увольнение. Но здесь воля хозяина не была сконцентрирована на достижении какого-то конкретного результата. Я думаю, что ему было глубоко безразлично, кого он выбросит на улицу росчерком своего пера. В случае же с удачным эпизодом футбольной игры вполне можно допустить, что игрок сам принял решение о том ударе. Я, если вдуматься, при всей остроте тех ощущений, все-таки не принимал волевое решение, скорее там я был наблюдателем. Поэтому сейчас я панически боюсь очередного погружения в фазу сна, где может произойти клятая реинкарнация похожая на последнюю. Двое суток я продержался без сна, взбадривая себя коктейлем из энергетиков, кофе и алкоголя. Но только в романе Уэллса один несчастный мог не спать в течение нескольких лет. Я же уснул прямо за столом на исходе вторых суток, хотя мне показалось, что только на мгновение прикрыл веки. Забытье изобиловало кошмарами обычных человеческих сновидений, ничего из того, чего я так опасался, не случилось. Последующие ночи, проведенные во сне, привели хоть немного в порядок мою изрядно пошатнувшуюся психику. И, наконец, я стал рассуждать логически без обрушающих сознание панических атак. Итак, если я не могу при ментальном совокуплении с душой и телом «чужого» подавить его волю, которая направлена на достижение конкретного и желаемого субъектом результата, то зачем же мне тогда изводить себя? Можно просматривать это как кошмарно-реальный сон, каковые случаются и с обычными людьми. А чтобы окончательно убедиться в этом, или же в обратном, так или иначе, нужно ждать наступления этого состояния, в котором уже и разрешить эти рвущие душу сомнения. После принятия осознанного решения стало легче. Я стал ждать нового «погружения», чтобы проверить все и окончательно выбрать роль наблюдателя или творца. Я вышел на работу, прервав вынужденные выходные, втянулся в обыденную рутину бюрократии холдинга и, заглотив на ночь неизменные таблетки, просто ложился спать. А вскоре даже стал тяготиться обыденностью бытия и отсутствием ожидаемого «прихода»…  

Жесткий воротничок форменной летной рубашки упирается в область между шеей и подбородком. Я ослабляю узел галстука и расстегиваю верхнюю пуговицу. Заколка с логотипом компании и «золотыми крыльями» падает на пол. Да и черт с ней. В стекла кабины моего Эйрбаса или пассажирского самолета А – 320 бьют солнечные лучи. Мы давно на высоте около девяти тысяч метров, где не бывает плохой погоды. Плохая погода в той облачности, что далеко внизу сплошной пеленой раскинулась вплоть до горизонта.  

– Борт Эф Би пятьсот двадцать, передаем Вас вышке Барселонет. Подтвердите прием, – раздается в моих наушниках.  

– Я, борт Эф Би пятьсот двадцать, Вас понял, перехожу на связь с вышкой Барселонет, – откликаюсь я как положено.  

Стараюсь, чтобы голос мой звучал обыденно. Решение мною принято, и если осуществлять задуманное, то в ближайшие минут пять пока второй пилот вышел в пассажирский салон. Я блокирую дверь в кабину пилотов. Теперь я один на один с небом и Альпами. Этот горный массив сейчас находится под крыльями самолета, надежно укрытый плотной облачностью. Путь к Решению, которое я наверняка сейчас претворю в жизнь, был длиной в десять лет и начался еще до моего поступления на работу в авиакомпанию «Джемен Уингс». Хотя в начале, я еще не знал, что это мой путь, просто однажды в компании друзей, с которыми мы веселились на одном из курортов Средиземноморья, я по их настоянию попробовал «это». «Это» грубые простолюдины называют психоделиками, наркотиками, препаратами воздействующими на мозг и так далее…Такие названия вызваны тем, что подавляющее большинство людей, пробовавших их, или пустивших их в свою жизнь как новую составляющую, не понимают всей сути наслаждения высвобождающимся сознанием, не умеют использовать предоставленную этими химическими соединениями свободу мысли и духа. Они просто жрут их, как жрут алкоголь и другую свою жвачку. Потом они увеличивают дозы или наоборот стараются изъять их из своей жизни. Они люди случайные. Не всем дано почувствовать мощь заключенной там силы, и только единицы могут ее использовать. Я же отношусь к немногим избранным. После того, как я и органическая химия вошли в симбиоз, мне открылись иные горизонты моего понимания сущего. И ни в коей мере я не страдал как это никчемное стадо от «зависимостей», болезней, изменения жизненного уклада и тому подобного. Наоборот, я стал заниматься живописью, и мой стиль на ура был принят большинством салонов нестандартного искусства. Я легко поступил, а потом и закончил Высшую летную школу пилотов гражданской авиации, шутя проходил их медицинские комиссии, манипулируя результатами анализов и ни разу не завалил ни одного теста. После стажировки и обязательного времени, проведенного в кресле второго пилота, я получил под командование эту алюминиевую птицу, которая тащит сейчас в своем чреве больше ста «бошей» и «лягушатников» по их ничтожным делам. Но не суждено завершиться этим делам, как и не дано всем, кроме меня, пережить этот полет. Потому что Он вчера попросил меня сделать то, что сейчас я собираюсь осуществить, сказав, что моя стадия Земного Пути завершена, и я должен перейти на более высокую ступень, а для этого я сейчас просто нырну под облака и войду в одну из вершин Альп. Вся эта дрянь – железо и никчемные людские организмы останутся внутри горы, а я в виде совершенного существа уйду в другую реальность. Поэтому у меня нет ни сомнений, ни колебаний. Просто я ждал подходящего момента, чтобы мне никто не мешал исполнить озвученный Им ритуал. И вот второй пилот, который во время наших перелетов, длящихся, как правило, около двух-трех часов, никогда не покидавший в полете своего кресла, вдруг встал и вышел в салон. Это знак, знак того, что надо приступать. После блокировки двери, я отключаю автопилот и вообще всю автоматику, полностью перейдя на ручное управление. Ну вот, все сделано мною вовремя! В дверь уже начинают не просто стучать, а бить кулаками:  

– Курт! Что с тобой! Дверь заблокирована! Курт, открой дверь!  

Все это звучит в динамике переговорного устройства. Я спокоен. Дверь спроектирована так, чтобы обезопасить кабину от вторжения террористов и иного толка не нужных визитеров. Поэтому Рудольфу ее не открыть. Но довольно, его крики мешают мне сосредоточиться. Я отключаю переговорное устройство. Все пора! Джойстик управления в моей руке идет вперед, переводя самолет в пологое пике, и вскоре стекла обзора кабины заволакивают плотные завеси облаков…  

Памятуя прошлый опыт, я сразу постарался снизить активность своего сознания, как только увидел, что нахожусь в кабине самолета. Понял, что нужно слиться «носителем». По мере подслушивания мыслей, которым он предавался перед запланированным им аутодафе, я, поэмоционировав некоторое время, все таки ситуация неординарная, стал прикидывать, что же я могу сделать. Дело осложнялось тем, что я не мог просто мысленно заставить пилота прекратить исполнять задуманное, я должен был произвести его телом какие-то действия. Но, бегая глазами по десяткам приборов, рычажков, кнопок, которые были снабжены обязательными надписями на английском и немецком языках, я решительно не понимал, что же я, совершенно не знакомый с техникой пилотирования и первый раз оказавшийся в кабине пассажирского самолета, могу собственно сделать. Отчаявшись что-либо разобрать за столь короткое время в надписях над приборами и органами управления самолетом, я просто сцепил руки в замок перед собой и стал дожидаться возвращения второго пилота. Раздавшиеся удары в дверь и крики на немецком вернули меня к воспоминанию того, что мой «клиент» заблокировал входную дверь. Так, мне надо ее открыть! Но, чтобы сделать это немудреное действие, нужно опять-таки найти то ли кнопку, то ли рычажок, отвечающие за эту функцию. Начинаю снова изучать надписи, результат тот же. Оборачиваюсь к двери, может на ней есть запоры, замки и тому подобное? Вроде что-то есть в районе дверной ручки, какой то красный рычажок, похоже, это и есть блокиратор. Встать и подойти к двери мне мешают ремни безопасности, которые мой визави застегнул на себе, видно, перед смертельным пике. Я расцепляю руки из «замка», начинаю шарить в поисках защелки ремней. Тут же меня приподнимает над сидением кресла сила невесомости, вызванная резким переходом самолета в падение, и в окна кабины летят рваные клочья облаков. Бросаю чертовы ремни, ищу руль, штурвал, или что тут у них должно быть?! Да, вот видимо эта вот черная ручка, похожая на джойстик. Хватаюсь на нее, дергаю ее на себя. Удар…Темнота.  

Пробуждение сопровождалось учащенным сердцебиением, но взять себя в руки удалось мне достаточно быстро и без лихорадочного глотания спиртного. Тем не менее, вытянув длинными глотками стакан воды на кухне и, щелкнув кнопкой электрочайника, чтобы соорудить себе традиционный утренний кофе, я стал думать об уже четвертом эпизоде путешествия своей души. Почему же не удалось спасти людей в этот раз? Следствие ли это невозможности внести в волю субъекта порок, ее ломающий, или просто совокупность обстоятельств, в силу которых мне пришлось ослабить контроль за моим аватаром? В общем, приходится констатировать, что проверка полного контроля над действиями чужого тела провалилась, по крайней мере, в этот раз. Делаю себе кофе и уже не удивляюсь, когда с экрана телевизора захлебывающейся скороговоркой сообщают об авиакатастрофе в Альпах.  

Глава 5. Реинкарнационный круг  

Как обычно после душевного путешествия жизнь моя продолжилась прежним, накатанным путем. Последнее воплощение в тело свихнувшегося от наркоты немецкого пилота не дало ответов на вопросы, которые я поставил перед собой в плане своих возможностей использования этого состояния. И если цель моя была в извлечении какой-то выгоды для себя самого, то кроме повышения по службе иных дивидендов от моего дара-проклятия получено к настоящему моменту не было. Огорчало также и то, что оба последних путешествия в чужие тела были связаны с девиантными личностями их настоящих владельцев и гибелью людей, в смерти которых я непосредственно виновен не был, поскольку не содействовал исполнению чудовищных замыслов убийц – своих симбиотов, но все равно как-то соучаствовал в этом. Если и последующие перевоплощения будут связаны с такими же субъектами, то может быть, в конце – концов я свихнусь от участия в замыслах разнообразных маньяков, коих полно в роде человеческом. Или, благодаря инстинкту самосохранения, стану полностью бесчувственным типом, равнодушно смотрящим чужими глазами на смерть людскую. Но в связи с неконтролируемостью процесса мне остается только ждать, ибо стоит только поведать историю своих ментальных путешествий, как я вскоре могу оказаться клиентом сумасшедшего дома. Впрочем, не факт, мало ли сейчас подобного в цифровом пространстве. Есть и маги, и колдуны, и воскрешающие из мертвых. Но если об этом узнает руководство холдинга, то с работой однозначно придется распрощаться, финансовая подушка безопасности на таковой случай у меня отсутствует, а ее обретение в связи с воплощениями в ауру психов и маньяков более чем проблематично. Поэтому я ухожу в режим ожидания, буду лелеять надежду обратить свою особенность во что-то материально значимое или буду жить с новой составляющей. Иных мыслей у меня пока нет…  

Как изменчива жизнь человеческая и изменчива внезапной своей непредсказуемостью. Вроде бы недавно весь этот мир был создан для меня и его проблемы в виде потрясений, экономических неурядиц, пандемии нисколько не волновали и воспринимались лишь как информационные факты. Но есть, есть какие-то вселенские весы, на чашах которых судьба уравновешивает количество счастья и несчастья, полученных благ и ущербов, везения и невезения, а также меняет эти ингредиенты в своих, известных только ей пропорциях. И вдруг ты узнаешь, что цифры баланса твоих банковских счетов со многими нулями уже не имеют значения, и все они не могут позволить тебе купить лишний месяц, день или час жизни, когда самой Природой через уста людей в белых халатах тебе вынесен приговор, который современная медицина не в силах отсрочить. Хотя начиналось все это два года назад вроде с достаточно безобидного симптома, по поводу которого эскулапы от медицины сразу же приняли все необходимые меры. Но с течением времени лица их показушно бодрые, выражали, тем не менее, одновременно и все больше озабоченности. И начались бесконечные анализы, обследования, собеседования, курорты с медицинским уклоном и куча иных медицинских мероприятий, результатом которых было лишь временное облегчение. А потом до меня и самого дошло осознание Конца. Тогда успокоившись и перестав верить лживым увещеваниям врачевателей, я просто пришел к понимаю того, что если кривая твоего здоровья идет стабильно вниз как бывает иногда с такими же графиками экономических показателей в период стагнации, то это просто означает, что часы Пандоры в твоей биологической оболочке уже запущены и твое время на исходе, хотя разум твой не замутнен пока еще ядами распада организма, он может работать, искать пути спасения. Но! Пути спасения не лежат уже в смене докторов, традиционных и не традиционных, поиске лекарей, гадалок и экстрасенсов. Эти пути нужно искать в других областях, рассматривать проблему не в плоскости, а во всех измерениях. Теоретическое обоснование есть ключ к практическому осуществлению. И я стал работать в этом направлении. Последнее время я посвящал этому все, пытаясь на основе Знания, накопленного всеми народами, когда-либо населяющими Землю, понять основу Жизни и Законы, по которым она начинает свое течение и прекращает его, переходя в иные измерения. И если бы она, эта самая Жизнь, дала бы мне еще немного времени, то, может быть, я смог бы использовать все изученное и добытое мною в научных и исторических анналах, и отключить часовой механизм своего ухода в небытие… Но мое тело с каждым днем все больше отказывалось подчиняться мне, усыхало, превращаясь в пока еще живую мумию. То, что было раньше жизнерадостным, полным успеха мужчиной из высших страт общества, становилось живым трупом. Вот и сейчас, чувствуя свой близкий конец, я сожалел, что чуть-чуть не хватило времени до окончания начатых экспериментов. Но надо привести в порядок земные дела, сделать необходимые распоряжения, пока я еще могу управлять этой своей суперсовременной электронной инвалидной коляской, на которой я плавно подъезжаю к своему персональному компьютеру и открываю программу. С ее помощью я могу распределить по своему усмотрению все мое финансовое могущество…  

Страдания умирающего мужичка изначально мало меня заинтересовали. Конечно, обидно уходить из жизни, когда столько добился и вознесся на вершину пирамиды финансового успеха. С другой стороны, если сравнивать его и мое положение, то я себя еще хоронить не собираюсь, и жизнь моя продолжается. Так что еще раз убеждаюсь в относительности любого страдания и любой проблемы. Любая такая неприятность меркнет перед неизбежным Концом, о котором рассуждает этот мой сегодняшний аватар. Пассивное наблюдение мое продолжалось лишь до момента начала его работы по предсмертному распределению финансов. Вот тут-то я вскинулся со всей своей возможной ментальной энергетикой! Вот оно! Наконец-то! Полностью «выключив» сознание завещателя, я внимательно изучил открытую им на компьютере программу. Все пароли, банковские коды были им уже введены, и на экране открыта страница переводов финансов со счетов «благодетеля» на иные. Хорошо, что правая рука его хоть и плохо, но все еще слушалась приказов, отдаваемых мозгом. Качество при работе с компьютерной мышью очень полезное и незаменимое! Изучение состояния счетов умирающего приводит меня в бешеное волнение. Да! Все не напрасно. Все окупается сторицей! А меню программы, в котором есть функция запрета отмены произведенных сейчас операций, заставляет меня умилиться. Ведь после моего ухода из тела умирающего олигарха, он мог бы восстановить свое финансовое статус-кво. Итак, господину Галямину причитаются все денежные накопления господина имярек! Операция запущена. Всплывает сообщение об удачных транзакциях. Блокирую отмену и изменение проведенных операций. Фуу! Только теперь приходит мысль поинтересоваться личностью моего наследодателя. Просмотр документов электронной почты повергает меня в изумление. Каково, а? Я в теле своего хозяина, могущественного Альберта Гедеминовича! Ну, теперь понятно, почему он в последнее время перестал появляться в холдинге. Все-таки я испытываю к нему благодарность, ведь с помощью его тела я дважды помогал себе. Хотя применительно к данному случаю слово «помогал» ничтожно. Суммы, перекачанные на мой счет, не являлись мне даже в самых смелых мечтах.  

Пробуждение было не мгновенным, а каким-то вялым, я с трудом поднял чугунные веки. Видимо, стресс от пережитого обогащения был велик. Но…, что это, черт побери?! Где моя «однушка»? Какого дьявола я таращусь в экран суперкомпьютера Альберта Гедеминовича, часы на котором показывают уже дневное время следующих суток?! Жуткий холод ползет по моему атрофированному хребту и поселяется в мозгу. Пробуждение в теле аватара говорит о том, что я «застрял» в немощном и умирающем теле Альберта Гедеминовича, и состоится ли возращение в молодое тело сотрудника его холдинга Галямина, еще тот вопрос!!! Никогда раньше такого не было. Я чувствую, что схожу с ума. Иссохшее тело не в силах бороться с диким стрессом, мир меркнет, сознание отключается…  

Идут третьи сутки моего заточения в теле бывшего «хозяина». Рука, обогатившая меня, практически уже не действует. Приходят какие-то люди, обслуживают ссохшуюся плоть. Сознание тоже туманится временами. Сегодня пришла мысль, а что с моим настоящим телом? Или лежит оно бездыханное в своей квартирке или помещено в «желтый дом»? Наберу-ка я через программу звонков свой мобильный, если тело обнаружено, наверняка, меня просветит ответивший, что случилось с гражданином Галяминым. Пошел вызов.  

На меня смотрит с экрана компьютерного монитора мое же лицо, лицо Галямина, судьбу которого я пытаюсь выяснить. Еле работающей рукой я активировал, похоже, видеовызов. Лицо улыбается, подмигивает мне и выдает монолог, убивающий меня окончательно:  

– Спасибо, Галямин, за новое тело! И за материальное обеспечение этого тела тоже большое тебе спасибо! Ты терзаешься вопросами. Раз набрал этот номер, значит, мыслительная деятельность тебя еще не покинула. Всего я тебе сказать не могу, да и не зачем, проку от этой информации тебе уже точно никакого. Скажу лишь, что один из начатых мною экспериментов дал блестящий результат! Я немного прикоснулся к тайнам бытия, души и смысла Жизни. Сам не ожидал такого подтверждения моих теоретических изысканий! Я не знаю, может ли эта цепочка перемещений быть бесконечной, или же земная жизнь моя окончится в бывшем твоем теле. Но у меня, смею надеяться, большой лимит по времени продолжить начатое изучение этой задачи. Судя по твоему взгляду, ты проклинаешь меня и, вполне вероятно, грозишь мне встречей в иных посмертных мирах и измерениях. Может оно и так. Но меня сейчас это не занимает, ведь впереди практически целая жизнь без хлопот о хлебе насущном. Так что прощай, Галямин, все-таки ты испытал такое, что редко удавалось представителям рода человеческого за всю его историю, ты был в новой фазе сна, которую, может, откроют, а может она так и останется со мною…  

Изображение исчезло, а вместе с ним стал расплываться и исчезать мир в моих, да теперь уже в моих, смертельно больных глазах…