Аномалия

Где-то там, в субтропической ласке далёкого лета  

ветер, путаясь, с солнцем играет в твоих волосах.  

Мы с тобой далеко друг от друга, на разных планетах.  

Ладно, пусть на одной, но на разных её полюсах.  

Море с небом сливается там, далеко, в бесконечности,  

потакая Эвклиду и криками чаек скорбя.  

Я далёк от него, но я вычислил формулу вечности:  

переменная мира, где нет постоянной – тебя.  

Пробуждается зависть к повесе шальному безродному  

и на сердце холодная тяжесть свернулась змеёй:  

вездесущий и скорый, свободный, как птах, всепогодный –  

может запросто с места сорваться, увидеть её.  

Чёрт возьми, эта зависть, как пытка жестокая, мучает  

и покинуть, даруя покоем, ничуть не спешит:  

я придавлен к земле безнадёгой – свинцовыми тучами  

и дождями – суровыми нитками крепко пришит.  

Мне б Меркурием стать быстроногим в крылатых сандалиях…  

Я скучаю… ревную… безумствую от немоты…  

Как Бермуды, Саргассы взяла меня в плен аномалия –  

дорогая, родная, безумно далёкая ты…  

Даже море обласкано более милостью божией:  

дарит ей свой шипяще – пустой неразборчивый слог,  

покрывая взахлёб поцелуями пенными кожу  

разлучённых со мною её восхитительных ног.  

Солнцу выпал карт – бланш на особые знаки внимания:  

заставляя раздеться, целует тебя горячо.  

Мне с ума бы сейчас бы сойти от простого касания,  

мотыльком невесомо – легко сев тебе на плечо.  

Променял бы на душу, не глядя, да не было случая:  

лот объявлен к продаже, купить претендент не спешит:  

я придавлен к земле безнадёгой – свинцовыми тучами  

и суровыми нитками – ливнями крепко пришит.  

Не спешат открывать свои тайны вселенские дали  

и молитва – монетою в омут немой пустоты.  

Пусть откликнется эхом на слово «люблю» аномалия –  

дорогая, родная, безумно далёкая ты…