Убийство на четвертом этаже

Молодая пара, Вика и Антон, с трехмесячным сыном Алешкой переехали от родителей Антона в однокомнатную квартиру, принадлежавшую умершему несколько лет назад деду Антона. Квартира была на третьем этаже старого пятиэтажного дома, долгое время сдавалась. Но молодая семья решила, что пора начать жить самостоятельно. Пока места хватит, а дальше видно будет. Кроме того, квартира находилась совсем близко от новой работы Антона.  

Спустя пару недель после переезда, когда Вика возвращалась домой после прогулки с Алешкой, к ней подошла немолодая женщина. Она уже видела несколько раз эту соседку, они здоровались, но на этот раз познакомились. Звали ее Тамарой Ивановной, она жила этажом выше. Женщина предложила Вике помощь с ребенком:  

– Я живу одна, целый день дома, не работаю. Если вам, например, уйти срочно надо, с удовольствием посижу с вашим сынишкой. – И словно предвидя вопрос, добавила: – Нет-нет, денег я не возьму, даже не начинайте! Просто по-соседски помогу, я люблю малышей.  

– А у вас, Тамара Ивановна, дети есть? – поинтересовалась Вика.  

Тамара Ивановна помолчала, словно собираясь с силами, и сдерживая слезы, рассказала, что ее муж и единственный сын, парень на несколько лет старше Вики, в прошлом году трагически погибли в аварии. В их машину врезался грузовик, когда они возвращались с дачи. Муж погиб на месте, а сын Володя несколько дней был в коме, но спасти его не удалось. После этого у Тамары Ивановны было плохо с сердцем, она долго лежала в больнице. Теперь она очень больна – сердце, давление, сахарный диабет. Ей дали инвалидность, и она пока не работает. По профессии она учитель младших классов, и о том, чтобы возвращаться в школу, к детям, даже речи быть не может.  

Вика посочувствовала, поблагодарила соседку за намерение помочь, а в свою очередь тоже предложила помощь: может быть, надо вызвать врача, пойти в магазин или аптеку, или что-то починить в доме. Антон многое умеет делать, и можно в любое время к ним обратиться.  

– Спасибо, детка, – вздохнула Тамара Ивановна. – Хозяина-то, Алексея Петровича, я помню, хороший человек был, царство ему небесное. Сыночка, наверное, в его честь назвали?  

– Да, – улыбнулась Вика. – Муж так хотел. Но я его дедушку уже не застала.  

На том и разошлись. Вечером Вика рассказала мужу об этом разговоре. Антон отнесся к предложению весьма положительно. Действительно, помощь с малышом им нужна. Родители работают, живут неблизко, часто приезжать не могут. Так почему бы не подружиться с соседкой? Конечно, злоупотреблять этим не надо, но иногда принести ребенка можно. Уже через пару дней Антон починил Тамаре Ивановне давно подтекающий кран, а Вика стала приносить ей Алешку, но ненадолго, на час-полтора. Правда, Викина мама почему-то была недовольна и сказала, что это раньше, в старых коммуналках, детей оставляли с соседями, а в наше время такие вещи не приняты: лучше найти няню. Но Вика с Антоном только посмеялись: зачем платить деньги какой-то неизвестной няньке, если есть такая замечательная соседка, готовая помочь бесплатно? А принести ей иногда хлеб или молоко – так все равно они в магазин ходят. Так и жили они еще два месяца, и всех все устраивало.  

Однажды у Вики неожиданно разболелся зуб, и она записалась к стоматологу. Утром девушка собиралась позвонить Тамаре Ивановне, спросить у нее, можно ли принести ей малыша примерно в двенадцать часов, но неожиданно соседка позвонила сама и попросила ее зайти на пять минут помочь. Вика поднялась к соседке и сразу увидела, что у женщины перевязана кисть правой руки.  

– Ничего страшного, – успокоила ее Тамара Ивановна, – обожглась немного, неудачно горячую сковородку взяла. Пройдет! Только вот укол инсулина не могу сама себе сделать. Ты мне не поможешь? Это совсем просто, я тебе объясню.  

Вика растерялась. Ей никогда раньше не приходилось заниматься никакими медицинскими процедурами. Тамара Ивановна принесла из холодильника инсулиновую ручку, отметила на ней нужное количество единиц лекарства и обнажила бедро:  

– Не бойся, уколи вот сюда! Глаза страшатся, а руки делают!  

Вика дрожащей рукой уколола Тамару Ивановну и увидела, как по ее бедру растекается капля крови.  

– Ой! – вскрикнула она. – Простите, Тамара Ивановна! Вам же больно! Какая я криворукая!  

– Не волнуйся, – улыбнулась соседка. – Я столько всего перенесла. Ну, синячок будет, ничего. Я, может, и завтра утром тебя попрошу, я раз в день по утрам уколы делаю. А может, рука уже лучше будет, и я сама смогу.  

Вика спросила Тамару Ивановну, сможет ли она посидеть с Алешкой, или ей трудно из-за руки. И тут зазвонил телефон.  

– Да, Полечка, – ответила Тамара Ивановна. – Не беспокойся, все в порядке. Мне соседка помогла с уколом. Ну та, у которой я иногда с ребеночком сижу. Иди спокойно на работу.  

– Это племянница моя, Полина, – пояснила она Вике. Она знает, что я руку обожгла. Беспокоится, сделала ли я укол, хотела приехать. Хорошая девочка... А с Алешенькой я посижу, конечно... Да, что хотела тебе сказать. Это, наверное, последний раз будет, я ведь уезжаю.  

– Уезжаете?!  

– А зачем мне одной трехкомнатная квартира? – вздохнула Тамара Ивановна. – И четвертый этаж без лифта, нет уже сил подниматься. Меня и однушка устроит, главное – чтобы лифт был. Да и обстановку сменить надо, здесь же, как ты понимаешь, мне все напоминает... Одна учительница из моей школы хорошую однокомнатную квартиру продает, правда в другом районе. Я ее упросила немного подождать, пока я эту квартиру продам, чтобы деньги были. Но это, конечно, побыстрее надо сделать, человек долго ждать не будет. А пока я на даче поживу. Я после этой трагедии...  

Тамара Ивановна замолчала, но потом взяла себя в руки и продолжала:  

– Ни разу еще не была там, не могла... Но на днях поехала. Там, конечно, запущено все, ведь полтора года никто не приезжал. Кое-что починить надо было, Володя собирался, но не успел... Я с соседом договорилась, чтобы привел все в порядок, вчера еще раз поехала, посмотрела. Он все сделал, прибрал, отремонтировал. Так что я сегодня вещи собираю и завтра с утра туда поеду. А Полина тут пока продажей квартиры займется.  

– Жалко, – вздохнула Вика. – Мы уже так к вам привыкли. Но, может, на даче на свежем воздухе вам лучше будет, окрепнете там.  

– Вот и я тоже на это надеюсь, – ответила Тамара Ивановна. – А тебя я вот что хотела спросить. У меня детских книг много осталось. Раньше ведь хорошие книги трудно было достать, но у моей мамы покойной подруга в книжном магазине работала, вот и доставала. Ты, конечно, всего этого не знаешь...  

– Знаю, – кивнула Вика, – мне родители рассказывали.  

– Я хочу тебе эти книги подарить. Будешь Алешке читать, когда подрастет. И даст Бог, у вас еще детки будут. У Полины дети книг не читают, всё с этими планшетами, смартфонами... Она их просто на помойку вынесет, а мне жалко. Володя так эти книжки любил... Вот, посмотри.  

Вика подошла к книжным полкам: Драгунский, Носов, Гайдар, всевозможные сказки... Она смутилась:  

– Тамара Ивановна, спасибо вам большое, но у нас нет места для такого количества книг. Их ведь можно в какую-нибудь библиотеку отдать.  

– Библиотеки теперь ничего не берут, я уже выясняла. Им свои книги девать некуда. Знаешь что, возьми вот хотя бы рассказы Драгунского и Маугли. Это любимые Володины книжки были. И это ведь мудрые книги! Вот Маугли: попал ребенок к диким зверям, и что из него получилось! Так же и с людьми. Кто ребенка воспитывает – таким он и вырастет. А у Драгунского – помнишь рассказ, как Дениска из окна манную кашу вылил? Это ведь тоже очень мудро, учит детей, что обманывать нельзя.  

– Я понимаю, – кивнула Вика, – а почему вы не хотите их взять с собой? Это ведь память...  

Тамара Ивановна снова вздохнула:  

– Есть у меня вещи на память. А книги... Понимаешь, мне очень приятно будет знать, что книги, которые мой сын любил, не пропали, что хорошие люди их своим детям читают.  

– Ну хорошо, – согласилась Вика, – я возьму эти две книжки. А сейчас извините, Тамара Ивановна, я побегу к себе, мне надо Алешку успеть покормить и самой перед зубным врачом перекусить.  

Возвращаясь от стоматолога, Вика увидела у подъезда машины скорой помощи и полиции. Появилось нехорошее предчувствие. Уже поднимаясь по лестнице, она услышала какие-то голоса, а главное – плач Алешки. Она помчалась на четвертый этаж. Дверь в квартиру Тамары Ивановны оказалось открытой, там маячили фигуры в полицейской форме. Плач Алешки слышался все громче. Как только Вика влетела в квартиру, у нее потребовали предъявить документы.  

– Я соседка, – бормотала Вика, роясь в сумке. – Я ушла к стоматологу и попросила Тамару Ивановну посидеть с моим ребенком. Здесь мой сын, что с ним?!  

И тут она увидела. Тамара Ивановна полулежала на полу в прихожей, прислонившись к галошнице. Около нее валялось несколько кусочков сахара. Над ней склонились врач и работник полиции. А из комнаты вышла девушка-медсестра. Она держала на руках заходящегося криком Алешку, тщетно пытаясь его успокоить...  

Выяснилось, что Тамара Ивановна скончалась окола часа назад, вероятно от сердечного приступа и резкого падения уровня сахара в крови. Она успела вызвать себе скорую и оставила открытой дверь в квартиру. Но когда приехали медработники, помочь ей было уже нельзя. Судя по кусочкам сахара, валявшимся в прихожей, женщина пыталась сама себе помочь. Но уровень глюкозы был настолько низким, что требовалась экстренная медицинская помощь, вливание лекарств. Вика дала показания, подробно рассказала следователю, как она была утром у соседки, сделала ей укол, а также о том, что Тамара Ивановна собиралась завтра уехать на дачу и хотела в ближайшее время поменять квартиру.  

Вскоре приехала вызванная с работы Полина. Она рассказала, что тетка накануне огорошила ее сообщением о внезапном отъезде на дачу и просьбой срочно заняться продажей квартиры. Племянница утверждала, что Тамара Ивановна не собиралась никуда переезжать, поскольку все еще надеялась вернуться работать в свою школу, находящуюся на соседней улице. Да и поликлиника тут рядом, врачи, которые знали ее много лет.  

После того, как все формальности были закончены, тело Тамары Ивановны увезли, а Вика и Полина остались вдвоем. И вдруг Полина, приблизившись вплотную к Вике, хищным взглядом посмотрела на нее и злобным голосом спросила:  

– А ну говори, паршивка, сколько ты моей тетке платила?!  

– Клянусь, я ничего не платила! – вскричала Вика. – Я предлагала ей деньги, но она категорически отказалась. Говорила, что любит детей и просто по-соседски хочет помочь... Да и было это не так часто, один-два раза в неделю на час-полтора.  

– А откуда тогда у нее деньги? – подбоченилась Полина. – Сбережения с учительской зарплаты?! Или с пенсии по инвалидности?! Она и на дачу не хотела ехать, потому что в электричке ей тяжело, а на такси денег нет. И еще говорила, что там кое-что починить надо, и денег на это тоже нет. А тут вдруг на такси разъезжать стала, и соседу дорого заплатила за уборку и ремонт. Я ее, кстати, спросила, откуда деньги появились. Она говорит: подработку нашла, у новых соседей ребеночка нянчу, они обеспеченные люди, хорошо платят. Конечно, я поняла, что она преувеличивает, обеспеченные люди в таком доме не поселятся. – Полина пренебрежительно ухмыльнулась. – Но все-таки...  

– Ну может, она продала что-то...  

– Да нечего ей продавать! Уже продали все, что можно, когда на лечение деньги нужны были, – буркнула Полина.  

– Надо, я думаю, в школу сообщить, –предложила Вика. – Ее коллеги, наверное, захотят прийти на похороны. И эту учительницу, которая квартиру продавала, попытаться найти. Возможно, она что-то знает.  

– Вот и займись этим! – ухватилась Полина за ее идею. – Это же тут рядом, будешь гулять с малышом – загляни туда. А то у меня работа, дети, и похоронами заниматься...  

В школе, где много лет преподавала Тамара Ивановна, были потрясены ее внезапной смертью. Найти ту самую учительницу оказалось несложно. Она многим рассказывала о том, что ищет покупателя на квартиру. Тамару Ивановну она тоже попросила иметь в виду, если кто-то из знакомых интересуется однокомнатной квартирой. И неожиданно спустя несколько дней Тамара Ивановна позвонила ей, что сама хочет купить эту квартиру и готова уже в ближайшие дни внести задаток, а остальную сумму – после продажи своей жилплощади. Учительница немного удивилась и спросила: «Вы же думали вернуться к нам работать, а тут решили переехать так далеко? » На что Тамара Ивановна ответила, что чувствует себя неважно и вряд ли сможет работать, ей сейчас важнее поменять обстановку и жить в квартире с лифтом. И она надеется, что наоборот, в новой квартире и незнакомом районе, где не будет тяжелых воспоминаний, ее здоровье улучшится.  

Через несколько дней Вику вызвали к следователю. Он снова задавал ей вопросы о том злосчастном дне и в конце спросил, не помнит ли Вика, оставался ли в шприце еще инсулин после того, как она сделала соседке укол. Чтó соседка сделала с ручкой-шприцем – положила назад в холодильник или же выбросила. Вика ответила, что точно помнит: Тамара Ивановна положила инсулин в холодильник.  

– А теперь, Виктория Сергеевна, с торжеством сказал следователь, – вы мне расскажете, как все было на самом деле, когда вы принесли соседке ребенка.  

– Простите, я вас не понимаю, –недоуменно ответила Вика. – Там нечего рассказывать. Я спешила к зубному, положила ребенка на диван, как обычно, и ушла.  

– Не понимаете? – Усмехнулся следователь. – Тогда я сам вам расскажу. Вы положили ребенка на диван, потом подошли к холодильнику, вы уже видели, где лежит инсулин. Взяли шприц, вкололи соседке все его содержимое и вышли из квартиры, как ни в чем не бывало. А потом выбросили пустой шприц в мусорку или водосток, это уж только вам известно.  

– Вы хотите сказать, что я убила Тамару Ивановну?! Да вы что?! Как вы могли...  

– Подождите, – невозмутимо сказал следователь. Послушайте меня...  

Экспертиза показала, что на плече у покойной был свежий след от укола, причем уколоть себя сама она никак не могла. Укол был сделан явно в спешке, неопытным человеком, на его месте большое кровоизлияние. Лечащий врач женщины рассказал, что доза инсулина, которую она получала, не могла спровоцировать такое резкое падение уровня глюкозы, опасное для жизни. А небольшое снижение уровня сахара в крови легко можно поправить кусочком сахара. Судя по всему, кто-то сделал ей укол слишком большой дозы с целью убийства... По версии следствия, Полина уже давно хотела завладеть квартирой тетки, поэтому Тамара Ивановна и надумала переехать в однушку, полагая, что на такую квартиру племянница не позарится. Но когда она сообщила племяннице о своих планах, та испугалась, что квартиры ей уже не видать, и решила срочно избавиться от родственницы. И наняла для этой цели Вику. Убийство совершил, скорее всего, человек, которого убитая хорошо знала и поэтому без опаски пустила его в квартиру. Человек должен был хорошо ориентироваться в ее квартире, знать о ее состоянии здоровья и уметь немного пользоваться инсулиновым шприцем. К тому же нашелся свидетель. Сначала опрос жильцов подъезда не дал результатов: никто ничего не видел, большинство вообще были на работе. Но сосед с пятого этажа вспомнил, что как раз около двенадцати к нему приходил мастер чинить холодильник. Этого мастера нашли, и он подтвердил, что на пролете между третьим и четвертым этажами видел женщину в джинсовой куртке и в очках. Она выронила ручку, та покатилась по ступенькам, мужчина поднял ее и отдал женщине. Правда, он не обратил внимания, что это инсулиновая ручка-шприц, но то, что она была не похожа на обычные ручки, это точно. Правда, он не обещает, что сможет опознать женщину, т. к. очень спешил и не особо присматривался. Но все знают, что Вика носит очки, а джинсовку на ней видели в тот день работники полиции.  

А может быть и так, что сама Вика захотела получить квартиру Тамары Ивановны. Они с мужем и ребенком ютятся в однушке, а тут – три комнаты! Конечно, тогда ей пришлось бы отбирать квартиру у Полины, это было бы сложнее, но, во-первых, в тот момент она могла не подумать об этом. А во-вторых, есть люди, которые знают, как решить такую проблему...  

– Что за бред?! – закричала Вика в ужасе. Я ведь оставила у Тамары Ивановны ребенка! И какие еще люди?! Наша семья не имеет никаких связей с криминалом!  

Следователь пожал плечами.  

– Вы ушли не очень надолго, вероятность того, что ребенка похитят из квартиры была минимальной. Ну, поплакал немножко, ну и что? Вы хотели всех провести, представить дело, как несчастный случай, но... не получилось это у вас, Виктория Сергеевна. Я отпускаю вас под подписку о невыезде и советую найти хорошего адвоката. Думаю, что суд примет во внимание ваш возраст, наличие маленького ребенка и отсутствие криминального прошлого.  

Вернувшись домой, Вика позвонила матери.  

– Господи! – вскричала мама, услышав, что ее дочь подозревают в убийстве. – У меня прямо сердце чувствовало: не надо с этой женщиной связываться! И вообще, сдалась вам эта дурацкая квартира! Одна комната, лифта нет, коляску на третий этаж таскать! Жили бы себе тихо-спокойно у свекрови, а потом сняли что-нибудь поприличнее. Так нет. – Она передразнила Вику. – Антону на работу близко, мы молодые, подумаешь – третий этаж! Такая милая соседка, бесплатно с ребенком сидит! Знаешь, где бесплатный сыр? В мышеловке! Вот и попала ты в мышеловку!  

– Мама, – тихо сказала Вика, – назад уже не вернешь. Наверняка это все дело рук Полины. Она хотела прибрать к рукам квартиру, Тамара Ивановна об этом догадалась и решила поэтому срочно квартиру продать. Но зря она сразу сказала об этом Полине... А теперь меня хотят подставить.  

Вечером следующего дня приехали родители Вики. Ее отцу удалось найти нужного человека, который объяснил им, что дела плохи. Полине удалось отмазаться, ее уже ни в чем не подозревают. Все хотят списать на Вику и поскорее объявить убийство раскрытым. Есть возможность сделать так, чтобы смерть Тамары Ивановны объявили несчастным случаем и закрыли дело, но... на это нужно о-очень много денег...  

– Понятно, – вздохнул Антон, – завтра займусь продажей квартиры.  

– И это не все, – заметила Викина мама, – придется еще и колье продать.  

Это колье переходило в семье Вики от поколения к поколению, и было единственной по-настоящему ценной вещью. Викина мама надевала его в редких случаях, последний раз – на свадьбу дочери, а самой Вике еще ни разу не позволили его надеть. Вика помнила семейную историю о том, как ее прабабушка, бедствуя во время войны с двумя детьми в эвакуации в Сибири, сумела сберечь это колье.  

– Значит, нам придется продать нашу семейную реликвию из-за какого-то подонка?! – заплакала Вика. – А настоящий убийца Тамары Ивановны останется безнаказанным, будет себе жить, как ни в чем не бывало!  

– Викуля, – сказал отец, – у нас нет другого выхода. Сейчас не время думать о справедливости. Да, придется смириться с тем, что мы продадим все, что у нас есть, что убийца останется на свободе, что Полина получит эту квартиру и дело замнут. Но если тебя посадят в тюрьму, будет то же самое. И не вздумай затевать какое-то собственное расследование. Мисс Марпл из тебя не получится, и Настя Каменская тоже. Не важно, кто организовал это убийство – Полина или кто-то другой. Но если ты полезешь куда не надо, ты поставишь под удар и себя, и Алешу, и нас с мамой.  

– Ради Бога, Вика! – заплакала мама. – Вы скоро уедете из этой квартиры, и постарайся забыть эту историю. Главное, чтобы все были живы и здоровы, а вещи, квартира – все это можно со временем восстановить.  

Ночью Вика никак не могла уснуть. Она все пыталась сложить этот пазл – кому и зачем нужна была смерть Тамары Ивановны? Может быть, мужу Полины? Может, у него есть любовница и он хотел заполучить квартиру, чтобы уйти от жены и жить в этой квартире с другой женщиной? А может, и не в квартире вовсе дело, а это как-то связано с мужем или сыном Тамары Ивановны? Например, у кого-то из них были долги, которые теперь потребовали с нее. Вот она и решила пока спрятаться на даче, но не успела. И откуда у нее деньги на такси, ремонт на даче? Возможно, у мужа были какие-то сбережения, о которых племянница не знала. Или она сделала что-то плохое кому-то из учеников, а теперь родители этого ребенка ей отомстили. Например, какой-нибудь ученик покончил с собой из-за нее, мало ли что бывает. Хотя трудно представить, что такой милый, добродушный человек, как Тамара Ивановна, мог навредить ребенку. Или это все-таки Полина? Она могла нанять кого-нибудь для убийства. Она ведь довольно часто приезжала к Тамаре Ивановне, привозила ей лекарства, продукты. И могла сказать, например, что у нее нет времени самой приехать, и лекарство передаст ее подруга. Естественно, Тамара Ивановна пустила в квартиру эту женщину в джинсовой куртке.  

В кроватке заплакал Алешка, Вика поднялась успокоить его. Вдруг она вспомнила о книгах, которые соседка уговорила ее взять, и решила их посмотреть. Может быть, там есть какая-то запись, какой-то намек на тайны ее жизни?  

Сначала Вика пролистала Маугли. Никаких закладок, записок на полях в книге не оказалось. Тогда она открыла рассказы Драгунского. И действительно, рассказ «Тайное становится явным» был заложен небольшим запечатанным конвертом. Девушка вскрыла его, и из него выпал черно-белый снимок. Она увидела на нем... себя в каком-то незнакомом платье, с мальчиком лет трех на руках. Наконец, она сообразила, что это просто девушка, очень похожая на нее. Еще в конверте был листок, исписанный каллиграфическим учительским почерком.  

Дорогая моя Вика! Я все же решила рассказать тебе всю правду, а как с этим поступить – решай сама, ты уже взрослая. Мы с Наташей, твоей мамой, дружили еще со школы, она была мне как сестра. Мне не везло в личной жизни: отец Володи бросил меня в самом начале беременности. Когда сыну было 4 года, я снова забеременела, и опять не сложилось. Наташа к тому времени была замужем уже несколько лет, и выяснилось, что она бесплодна. Она очень страдала от этого. Я понимала, что не вытяну одна двоих детей, и решила отдать ей ребенка. Ты, наверно, уже догадалась, что этим ребенком была ты. Наташа поставила мне условия, что мы должны прекратить всякое общение и я не буду интересоваться тобой, и я согласилась. Они забрали тебя и переехали, я не знала куда, и ничего не знала о тебе больше 20 лет. Когда Володе было 12, я вышла замуж. Мы с мужем очень хотели общего ребенка, но не получилось. Видно, Господь наказал меня. Мать не должна никому отдавать свое дитя, даже из самых благих намерений.  

Когда вы приехали в наш дом, я встретила Наташу, потом увидела Алешку – точную копию Володи в младенчестве, и тебя, так похожую на меня в молодости. Я считала, что тут вмешались какие-то высшие силы: я потеряла сына, а теперь обрела дочь и внука. Но Наташа очень просила меня ничего тебе не рассказывать, и вообще поскорее уехать из этого дома. И я решила, как и тогда, много лет назад, снова пойти ей навстречу. Если ты все же захочешь иногда видеться со мной, чтобы Алешка знал меня как какую-нибудь дальнюю родственницу или друга семьи, я буду тебе благодарна. Если нет – в обиде не буду, матери не держат обиды на своих детей. Главное, чтобы ты была счастлива. Дарю тебе на память это фото, теперь ты знаешь, каким был твой брат в детстве.  

Крепко обнимаю и целую тебя, твоя мама Тамара Ивановна Скворцова.  

Вика вспомнила, как однажды попросила Тамару Ивановну показать ей фотографии погибшего сына, но та ответила, что альбом находится на даче. Так вот почему она не хотела: наверное, боялась, что Вика может догадаться или что-то заподозрить, увидев, как маленький Володя похож на нее в детстве, и как она сама похожа на Тамару Ивановну в молодости.  

Утром, после того как Антон ушел на работу, пообещав в обеденный перерыв зайти в риэлторскую фирму, она позвонила маме и попросила ее отпроситься с работы и приехать к ней. «Да-да, конечно, – сказала мама, – я понимаю, как тебе сейчас трудно одной дома». Вскоре мама приехала, и Вика показала ей письмо.  

– Да, Викуля, это все правда, мы с Тамарой дружили с пятого класса, – ответила мама каким-то надтреснутым голосом. – Кроме одного. Того, что она любила меня, как родную сестру. На самом деле, она все время завидовала мне. Действительно, материально моя семья жила лучше. Я была более способной, поступила в институт. А она провалила вступительные экзамены и, в конце концов, пошла в педучилище. Я удачно вышла замуж, а ее бросил парень, от которого она ждала ребенка. Но я не могла иметь детей. В этом ей повезло больше. Когда она второй раз забеременела, ее снова бросили, и она хотела сделать аборт. Боялась, что не потянет одна двоих детей. И тогда я попросила ее отдать ребенка мне. Она согласилась, но потребовала за это знаешь что? То самое колье. Увидела его на моей маме у меня на свадьбе и положила глаз на него. Но моя умная мама приструнила ее, и она согласилась на деньги. Довольно большие деньги. И еще мы договорились, что расстанемся навсегда, и она не будет вмешиваться в жизнь моей семьи. Твой папа заранее снял квартиру в другом районе, где нас никто не знал, и как только мы забрали тебя у Тамары, то уехали туда. Всегда ведь находятся добрые соседи, желающие рассказать ребенку, что он неродной... С тех пор я не видела Тамару ни разу. Даже на встречи выпускников не ходила, чтобы не встретить ее там. Но слышала, что она все же вышла замуж и детей у нее больше не было. Когда я узнала, что она живет в этом доме, я предложила вам уехать, но ты помнишь, как вы с Антоном отреагировали. Я попросила Тамару не говорить ничего тебе. Она, как я и думала, потребовала деньги за молчание. Я заплатила ей, сколько могла. Я понимала, что дело этим не ограничится, у шантажистов аппетиты растут. Думала, как уговорить вас съехать отсюда, но ничего придумать не могла...  

– Так вот откуда у нее были деньги на такси и на ремонт дачи! – воскликнула Вика.  

Мама сделала паузу, выпила воды и продолжала. :  

– И вдруг она выдвинула предложение. Я отдаю ей это несчастное колье, и она немедленно уезжает на дачу, а квартиру продает. Она клялась, что ты ничего не узнаешь. Но отдать этой подлой шантажистке колье, память о моей маме и бабушке, которое не продавали в самое трудное для семьи время! Это уже был перебор. Тут мне и пришла в голову мысль... ну... избавиться от нее и выдать это за несчастный случай. Она ведь такой больной человек! Никто бы ничего не заподозрил. Я специально изучала интернет, как вызвать у человека сердечный приступ. Но тут подвернулся случай. У нас на работе есть женщина-диабетик, она держит в холодильнике инсулин и колется на работе. В тот день она пришла на работу, и вскоре ей стало плохо, вызвали скорую. Врач скорой говорил, что она, видно, сделала себе укол и плохо позавтракала дома. Ее забрали в больницу. Тут мне и пришла в голову эта дикая мысль. Я позвонила Тамаре, сказала, что сейчас привезу колье, нашла в холодильнике инсулин и поехала к ней. Судя по всему, мы с тобой разминулись на каких-то пять минут. Я зашла к ней, полезла в сумку якобы за колье, а на самом деле вытащила эту самую ручку-шприц и вколола ей в плечо все содержимое. Она в ужасе закричала, бросилась, кажется, за сахаром. Я нашла у нее в холодильнике инсулин, чтобы вернуть этой сотруднице, и выскочила из квартиры. Я даже не знала, что Алешка у нее. И тут я заметила, что у нее другой вид инсулина, ручка другого цвета. Я ведь в этом ничего не понимаю. Ручка выпала у меня из рук, покатилась по лестнице. Но мужчина, который поднимался навстречу, поднял ее и отдал мне.  

– А как же джинсовая куртка и очки? – спросила Вика. – Ты ведь не носишь джинсовую куртку, и очки тебе не нужны. И как же ты вернула инсулин сотруднице?  

– Да, – ответила мама. – Я решила замаскироваться на случай, если меня увидят. Все знают, что у меня нормальное зрение и очками я не пользуюсь, и джинсовки у меня тоже нет. Я взяла куртку этой же сотрудницы, она забыла ее, когда ее увозили в больницу. И вроде никто не заметил, что я ее надела. И очки тоже у нее в столе взяла. А с инсулином действительно была проблема. Сначала я хотела зайти в аптеку, попросить, но потом решила, что не стоит нигде светиться. И в конце концов, я придумала. Перед уходом с работы я незаметно для всех выключила холодильник, а наутро пришла пораньше и включила его. Естественно, он разморозился, продукты испортились. Сотрудники подумали, что ночью в здании не было света. Потом я позвонила сотруднице и сказала, что холодильник не работал, и ее инсулин выбросили вместе с испортившимися продуктами. Вот и все. Вроде я все предусмотрела, а видишь, как получилось. И все-таки она нашла способ сообщить тебе, подлая тварь!  

– Не надо так, мама – попросила Вика. – Все-таки она...  

– Ладно, больше не будем об этом, – вздохнула мама и... достала из сумки колье. – Давай посмотрим на него в последний раз. Или ты все-таки хочешь, чтобы убийца Тамары Ивановны сидел в тюрьме?