Весенний шторм

– Я вот что подумал, милая. Отныне и вовеки веков дарить тебе цветы на восьмое марта и на какие бы то ни было другие треклятые праздники, я не намерен.  

Милую звали Изольда. Она оторвала глаза от глянцевого журнала, из которого черпала информацию о том, как очередные селебрити то ли развелись, то ли поженились, то ли выебли друг друга в жопу, теперь уже тяжело было вспомнить, потому что заявление мужа было внезапным и слегка шокирующим. Возможные причинно-следственные связи хаотично рождались в ее голове, но основной версией было, конечно, возможное предложение с его стороны расстаться, ибо за пятнадцать лет вода способна сточить камень, а уж время тем более может стереть ржавеющий от серых будней, лишенных былых флюидов влюбленности, механизм брака.  

С минуту Изольда боролась с приливом эмоций и свойственное ей твердое самообладание традиционно взяло верх. Надев маску хладнокровия, она спокойно отвечала Валерию, стоявшему у окна и разглядывавшему нагие яблони, растущие в саду близ их дома. Уставшие от стужи и снега, они безмолвно стремились к небу, но солнце закрывали мартовские тучи и накануне международного женского дня ничто не выдавало праздник весны, – стояла морозная погода и изредка сыпал снег, в порывах ветра менявший место падения на землю.  

– И кто же, позволь поинтересоваться, наделил эти праздники столь дурным качеством? С каких пор они стали треклятыми? – Изольда скривила саркастическую улыбку, умышленно начав расшифровывать мысли Валерия издалека и оставив тему цветов на горячее.  

– Природа у них такая, треклятая. Праздники-это ведь что? Это безделье, чревоугодие, праздность, лень и прочие пороки, превращающие человека в ничтожество, а суть жизни состоит в том, чтобы трудиться.  

Валерий сделал тяжёлый вздох, словно осознание этой истины тяжёлым камнем ложилось на его разум и душу.  

– Хорошо, положим это так. Но в таком случае и о труде можно сказать, что от работы кони дохнут, а чрезмерное количество работы превращает человека в робота, затмевая разум одной единственной целью переделать все дела на свете. Должен быть в жизни баланс между трудом и отдыхом? И не для того ли баланса придумали праздники? А уж как распорядиться свободным временем, каждый решает сам. Кому-то беспросветное пьянство, а кому-то глоток свежего воздуха в рутине трудовых будней.  

Изольда обезоружила Валерия своими аргументами, но тот быстро нашелся.  

– Человек слаб и тем более слаб, чем больше ему предоставляется возможность расслабиться. Большинство предпочтут путь деградации. Вспомни Маяковского. Светить всегда, светить везде! Или Заболоцкого-не позволяй душе лениться!..  

Изольда смотрела на мужа, пытаясь понять, в каком направлении продолжать диалог. Делать нечего, пора перейти к теме цветов. Казалось, что ее опасения по поводу разрушающегося брака были преждевременными, а муж просто в очередной раз ударился в философские дебри. Такое с Валерием порой случалось.  

–А что же с цветами? Почему ты решил не дарить их больше?  

Валерий перевел взгляд с заснеженной равнины сада на деревья, задумчиво продолжая:  

– Тысячи лет люди эволюционировали и что же? Вместо того, чтобы созерцать цветы, растущие из земли и дать им умереть естественным для них способом, эти ненасытные царьки природы с какой-то стати возомнили, что вправе прерывать жизнь несчастных растений в самом расцвете их сил только для того, чтобы неделю полюбоваться на увядающий в вазе с водой букет, который затем отправится на помойку как будто и не было никакого живого организма, произрастающего из земли и тянущегося к солнцу в безграничном желании цвести и жить! Да что, черт возьми, не так с этим поганым миром, раз мы готовы уничтожать на своем пути все живое ради одной примитивной цели-доставить себе сиюминутное удовольствие?!  

Валерий смотрел на нее сверкающим взглядом и мурашки пробежали по коже Изольды, но виду она не подала.  

– Так вот оно что, тебе жаль загубленные жизни растений. А напомни-ка мне, не ты ли сегодня в обед за обе щеки уплетал суп с куриным мясом? Как совесть, не мучает? Не жалко птичку? -Изольда ехидно ухмылялась.  

Валерий снова тяжело выдохнул, переведя взгляд в пол.  

– Жалко. Этим и отличается думающий человек от живущего на одних инстинктах потребления: мне жалко и совестно и я пытаюсь поменять себя, меняя тем самым мир.  

– Понесло же тебя, дорогой. Сегодня как-то особенно глубоко ты решил копнуть свое философское поле.  

Валерия раздражало насмехаетельство и легкомысленное отношение к его серьезным размышлениям и Изольда подлила масло в разгорающийся огонь.  

–Вас самих надо бы закопать поглубже, развели потреблядство. А под землёй хоть удобрением бы послужили для растений. -отрезал Валерий, переходя грань.  

– Ты белены что ли объелся? Что за бред несёшь?! – Изольду стала выводить из себя бескомпромиссность его потока мыслей.  

– Ты хоть знаешь, что такое белена, дура? Услышала фразу и давай по делу и без дела употреблять.  

Изольда поймала себя на мысли, что и впрямь не знала что такое белена, а выражение ей запомнилось ещё со школьной поры по сказке о золотой рыбке.  

– Ладно, не имею желания продолжать этот бессмысленный разговор. Можешь не дарить мне цветов, мне их хватает дома, в горшках. Можешь вообще ничего не дарить, а то, не дай бог, окажется, что при производстве подарка пострадало что-то из мира природы. Не хочу стать причиной твоих душевных терзаний.  

Валерий начинал закипать от этой стены непонимания. Лицо его покраснело и глаз стал дёргаться от нервного тика.  

Он вышел из дома, пока не произошел взрыв эмоций, взял лопату и стал бросать снег, очищая отмостки дома. Это занятие всегда успокаивало и гасило злость.  

Изольда тоже решила разрядить обстановку и стала собираться в магазин за продуктами для праздничного стола.  

Через двадцать минут они столкнулись на пороге дома: он входил дом в куртке, усыпанной тающими снежинками, она выходила из дома в шубе, купленной на сорокапятилетие. Их взгляды пересеклись, они почти разошлись, как вдруг Валерий остановил ее, схватив за рукав.  

– С несчастных норок при жизни сдирают мех ради изготовления этой шубы, -цедил он сквозь зубы.  

– В тебя сегодня точно бес вселился. Пусти, идиот!  

Изольда одернула руку и хотела засадить ему пощечину. Лет десять назад она так бы и сделала, но с годами приходит мудрость.  

Валерий отпустил рукав и стоял, уставившись в одну точку. Его жена успела отойти на три метра, как вдруг ее горло сдавил воротник.  

– Что ж ты за блядь бессердечная, я тебя спрашиваю?!  

Валерий тащил ее в гараж, вцепившись в воротник шубы. Из-за сдавленного горла Изольда не могла кричать; она силилась вдохнуть хоть немного воздуха, чтобы не потерять сознание от кислородного голодания. Наконец, он приволок ее в гараж и бросил на грязный, измазанный мазутом бетонный пол. Пока Изольда приходила в себя, восстанавливая дыхание и кислородный баланс, Валерий схватил канистру с бензином и стал поливать жену.  

К тому времени как Изольда нашла в себе силы начать кричать, ее шуба полыхала пламенем. Валерий стоял и печальным взором смотрел на происходящее.  

Истошно крича, Изольда выбежала из гаража и беспорядочно стала валяться по снегу, одновременно пытаясь расстегнуть пуговицы на шубе, чтобы скинуть ее с себя, но ничего не получалось; мех горел и через секунду пламя перекинулось на волосы женщины. Валерий взял лопату и энергично стал бросать снег на жену. Через минуту она была почти вся погребена в снег, огонь почти потух и облезшая шуба местами продолжала тлеть, но не гореть. Изольда убрала снег с лица, тяжело дыша. Ее чумазое лицо выглядывало из под снежной горки, ставшей спасительной и погасившей горящую шубу. Клубы пара поднимались от губ, растворяясь в ветреном воздухе. Снежинки падали на лицо, перемешиваясь со слезами, скатывающимися по щекам.  

Валерий стоял с каменным лицом, выражение которого застыло. Он смотрел сквозь Изольду, держа в руках лопату и, кажется, так глубоко погрузился в думу, что вернуть его к реальности было бы непростой задачей.  

– Она из искусственного меха, дебил, -процедила, наконец, Изольда.  

Валерий ее не слышал. Он все так же стоял, держась за деревянный черенок лопаты, для производства которого было загублено дерево в расцвете сил.  

Где-то далеко люди продолжали уничтожать природу ради наживы и удовольствия, пока Изольда и Валерий пытались понять, что с ними не так, раз они дожили до того дня, когда чуть не уничтожили друг друга.  

Конец.