Тошнота. Рвотный рефлекс. Мерость для чтения, когда съел кусок жирного сала и запил стопариком гноя (сп.ВС)

1.  

Тошнота.  

Рвотный рефлекс вызываемый мерзостью.  

Тошнотворность – то что творит тошноту.  

Всё это добро и зло, прекрасно как и ужасно; едино и противоположно одновременно.  

Оно противоречиво и тем самым наиболее естественно.  

Простейший пирог из зеленого поноса, использованного бардового тампона, ногтей и седых лобковых волос попА педофила, может помочь вызвать на несколько минут демонов ада. Они будут слизывать своими языками это блюдо и в это время есть возможность загадывать наиболее корыстные желания.  

Только надо правильно расположить пентаграмму и свечи на кафеле заброшенной психиатрической лечебницы.  

Если не интересны демоны ада, можно вызвать сущности, которые обитают в природный объектах.  

Например древесного дубового духа можно вызвать следующим образом – откормить жирную свинью желудями, дождаться пока ее пронесет, затем дождаться когда она и это сожрет да уляжется спать. После прочитать строки крылова : свинья под Дубом вековым Наелась желудей досыта, до отвала; семь раз и на седьмое слово "отвала" выпустить ей кишки кривым жертвенным ножом ацтеков.  

Или можно вызвать кикимору и ее муженька кикимора. Для этого надо лишь сделать круг из семи срущих воинов света. Воины света должны сидеть на карачках неподалеку от какого-нибудь гнилого болотца, тужится, напрягать сфинктер и при этом, одновременно, каждый из срущих воинов света, должен вслух читать один из семи оккультных текстов. "Их и наша мораль" Троцкого, "Зангези" Хлебникова, "Моя борьба" Восемнадцатого, "Старуха" Хармса, "Потец" Введенского, "Так говорил заратустра" Ницше, "Марксизм и вопросы языкознания" Сталина. Какофония слов газов и как будут сродни призыву. И если призыв будет душевным, кикимора и кикимор выйдут из пены болотной как зверь из откровения богослова иоана....  

Почему так часто для этих ритуалов надо использовать говно спросите вы?  

Всё просто – говно суть пройденная сквозь адское пекло внутренностей живого существа пища, которая при выходе из жопы, вбирает в себя частичку души этого существа.  

А вот рвотные массы – это своего рода недоговно, ибо идут они в своем пути в качестве пищи туда, и отторгаются организмом обратно как блевотина.  

Поэтому то и рвотные массы.  

Потому то и блевотина.  

2.  

Еще великолепен в своей мерзости сексуальный акт бездомных у помойки, поцелуй пьяных школьников в метро, когда губы соприкасаются, языки извиваются, тела шатает, а слюни вперемешку с соплями свисают с губ и стремятся, благодаря силе тяжести, вниз к полу.  

Милой мерзостью можно назвать то действо, когда молодая мамочка меняет на улице подгузник своему малышу и выкидывает его себе под ноги.  

Еще милей, когда хозяин поднимает за своей собакой ее какашку во время прогулки в парке и помещает ее в прозрачный, полиэтиленовый пакет.  

Или когда пьяная женщина валяется под деревом с задравшейся юбкой, а из под юбки видна ее темная, матерая пиздища.  

Или когда конченый бичуган у метро допивает остатки пива из стеклянной бутылки.  

Или когда подростки обманывают пьяную алкашку, приносят ей вместо пива полную бутылки мочи, а бабулька-алкашка в один глоток ополовинивает баклажку.  

Ну и на сладкое – двух метровый трансвестит с громадными сиськами, с сорок шестым размером обуви, с кадыком. Он танцует в транс-шоу и завлекает извращенцев, потом какой-нибудь маленький мужичок чиновник платит ему сто долларов, ведет в приватную комнату и......трахает трансвестита, или сосет у трансвестита, или отдается трансвиститу, или своим ртом и глоткой проделывает глубокий минет трансвеститу.  

3.  

Ах этот капиталистический священник, поп или, как еще его называют верующие, батюшка богатого столичного прихода.  

Он не против заиметь с попадьей пяток детей и жить на пожертвования мирян.  

Ему приятно перемещать свое тело внутри личного бэнтли, как и приятно пьяненьким распевать псалмы пастве.  

Ему доставляет удовольствие, когда в его храме люди склонив голову молятся глядя на него, и кажется тогда попу, что это не Господу молятся люди а ему.  

От этого поп и сходит со своей поповой дорожки.  

Начинает купаться в своей безнаказанности, как в мёртвом море.  

Все семь смертных грехов ему уже не кажутся такими и смертными.  

Более того, они ему кажутся уже и не грехами вовсе, а наградой.  

Наградой за него самого.  

Как же это мерзко!  

Не от этого ли средь попов такой зашкаливающий процент педофилов?  

4.  

''Вы ребята не ауе ли? Спросил Никита Михалков и улыбнулся в усы. Нет нет, что вы уважаемый Никита Сергеевич, мы простые, ничегонеделатели. Мы просто ничего не делаем и всё. Ну тогда вы не ауе, а просто охуели. Сказал Никита Михалков и двинул каждого из них усами по хую. Ай щекотно, сказал каждый из тех, кого Никита Михалков назвал охуевшими и, подскочив вверх, они попытались скрыться от его вездесущих усов. Но не тут то было! Усы отделились от Никиты Сергеевича, и ну давай их преследовать. Преследовали они значит преследовали, преследовали значит преследовали, преследовали-преследовали, и допреследовали их насмерть. Они умерли, а усы ухмыльнулись и пошли снова на верхнюю губу Никиты Сергеевича. И так на холсте каких то соответствий вне протяжения ЗАжило лицо. ''