ХХХ

Это была зима. Февраль. Начало февраля.  

А вот число?  

Что же это было за число?  

Шестое, седьмое, восьмое??  

Блядь!  

Думал никогда не забуду это число.  

Думал это число навечно прирастет ко мне своими холодными корнями... ан нет! Забыл.  

Поразительная вещь память.  

Ну да ладно.  

Вышел я значится из казённого замка.  

Из того самого, где более века назад отбывал свое одиночное заключение Ленин.  

Откуда он бесцветными молочными чернилами писал письма, и статьи, и обращения к рабочим  

Я часто думал о Ленине находясь там.  

Но то, что я думал про него и о нем, пусть останется при мне.  

Наверно его тоже водил по коридорам на прогулку надзиратель с гнойными чириями на шее и на лице...  

Брррр... надеюсь я больше в жизни не увижу так близко от себя такое краеугольное, вычурное, самодовольное уродство.  

Надеюсь вообще никто и никогда не посмотрит на это пожизненное, душевное и телесное сифачество.  

Ведь как может нормальный человек работать там?  

Никак.  

Совсем-совсем никак.  

Один дядечка старый сиделец рассказывал, что в Крестах работал надзирателем мужик один в один похожий на Николая Кровавого.  

И косил под него.  

Китель налаживал свой в старых дореволюционных традициях.  

Усики делал, прическу, бровки.  

А в конце, уже на пенсии повесился в комнате своей, в ведомственной общаге.  

Такие дела  

Ну я отвлёкся..  

Так вот, вышел я из этого замка и пошел по улице в направлении метро.  

Тогда я еще думал что смогу поехать в общей толпе людишек в вагоне метро.  

Как я был наивен.  

Как я был уверен в себе.  

Наверно так в себе уверен черт который забрался на небо и хочет украсть луну.  

В общем у меня в руках была сумка с барахлом, на мне куртка, серые спортивные штаны, дутые полу сапоги и шапка.  

Хуй знает как я выглядел со стороны, но если честно и в принципе мне было насрать на это.  

В моем кармане было тридцать тысяч рублей, которые мне выдали уполномоченные цирики учреждения.  

Эти тридцать тысяч я скопил за года.  

Почти шестьсот долларов по тому курсу.  

Сейчас смешно про это и говорить..  

Ну да ладно.  

Это не интересно и скучно и тягуче, как сопля.  

Интересней, как произошел мой первый контакт с обывателями.  

У меня разболелась голова.  

Холодный воздух свободы, открытые пространства услада для глаз, да и осознание момента когда ты выходишь из одного состояния в другое, когда рот замка тебя выплевывает, как изжеванную бумажку на улицу, видимо все это в совокупности ударило мне по голове и голова разболелась, и готова была взорваться, как тыква от петарды.  

Я зашел в ближайшую аптеку.  

Зашел и завис.  

Как говорить?  

Там была молодая девушка в белом халате за кассой.  

Как говорить с нормальными молодыми девушками?  

Я не помнил этого.  

Я замялся.  

Хорошо очередь была в несколько человек и я собрался и сказал "будьте добры брал"  

Девушка была молчаливая и дала мне брал без лишних разговоров...  

Выйдя из аптеки, я сразу выпил две таблетки и понял, что на метро я не поеду.  

Я стал искать глазами такси.  

Таксист нашелся быстро.  

Какой-то унылый мужичок за рулем приоры(или не приоры, но почему-то мне кажется это была приора) за триста деревянных довез меня до московского вокзала.  

Вокзал был таким же каким я его запомнил с тех времен, как был здесь в школьные, а потом и студенческие годы.  

Те же твердые кресла в центре и те же магазинчики, и забегаловки по бокам.  

Я уселся в одно из этих кресел и стал думать о всякой херне, чтоб укоротить время до своего отправления в Москву.  

До своего дешевого поезда.  

Мысли были примерно такие:  

"На мумий-долину спустилась осень.  

Листья с деревьев опали и накрыли собой всю землю словно позднесоветским паласом.  

В мумий-доме, в просторном зале у камина мумий-папа курил трубку и давал на клыка мумий-маме. В комнате мумий-толя, мумий тролль ебал в мумий жопу фрёкен Снорк у стены, а на диване Снусмумрик трогал носом хвост зануды Снифа.  

И лишь одинокая Морра, страшная и ужасная сидела на крыльце и крыльцо мерзло под ней... "  

Да уж.  

Сидеть на этих креслах было не айс.  

Прохладно.  

И я как одинокая Морра мерз в ожидании поезда.  

Рядом верещали япошки.  

Их наверно было человек пятьдесят.  

Япошки разных возрастов и полов были там.  

Там были и японстарички, и японстарушки, и япондетки, и японподростки, и японки да японцы средних возрастов.  

Я перестал думать о мумий троллях и принялся думать о японцах:  

"На японские острова опустилась белая зима. В деревеньке на Хокайдо Человек-овца мерз, но в то же время ему было тепло от осознания своей вечности. Его одинокая избушка, похожая на овчарню, одиноко стояла среди гор и лугов. Где-то за сотни километров от нее Усикава своим уродливым лицом изведывал межножные просторы молчаливой девушки с прекрасными ушами, а две близняшки студентки в желтых футболках с номерами соответственно семь и восемь, смотрели на это склонив головки чуть в бок... в это же время, в борделе древней столицы Киото, богатый извращенец исследовал своими сальными, пухлыми руками безвольную, накаченную опиоидами и алкоголем проститутку... вот же блин! И почему у меня внутри такая солянка из Харуки Мураками??"  

Тут на табло появилось объявление, что подан мой поезд на Москву.  

Я взял сумку...  

Да!  

Совсем забыл, минут за пять до этого, ко мне подошел паренек лет двадцати и дал листовку.  

На листовке были контакты и адрес социального приюта.  

Я офигел.  

Мне стало и смешно и жутко.  

"Неужели я похож на чела, которому нужна подобная помощь. Неужели я одет и выгляжу как бич или бомж" – подумал я.  

Но тут подали мой поезд и я отправился в холод внешней стороны Вокзала.  

Что было дальше не так интересно, ибо в поезде я сразу уснул, а на утро, приехав в Москву сев в вагон электрички и держа путь домой, я был уже совсем иным человеком.