Дорога в Лесницк

ЧАСТЬ I  

I. Новые друзья  

— Ваше купе номер пять. Приятной поездки.  

Ах вагоны, вагоны… Все это — романтика, конечно. Да когда чай горячий, когда из еды лишь заварная лапша. Когда наконец тебя заботливо покачивает из стороны в сторону — как в детстве. А беспредельные поля?! А беспросветные леса?! Города, укрытые белой пушистой пеленой. И книжка интересная в придачу, и крепкий сон…  

— Привет сосед! — окликнул меня один из пассажиров пятого купе. — Эй, парень?! Что он глухой что ли?  

— Нет не глухой, — тряхнул я головой, — я просто… в себя ушел.  

— А-а, вот оно как, ну и такое бывает. Раз не глухой, значит, веселая поездка будет! Считай на мальчишник попал! — сказал приветливый незнакомец и рассмеялся.... Я расположился на свободной полке и уже увлеченно начал читать долгожданную книжку. Попутчики тем временем оживленно что-то обсуждали, заразительно хохотали. Один был видимо зажигалкой, ну, душой компанией, так сказать (именно он дружелюбно встретил меня), а другой — был значительно скромнее, он зачастую отмалчивался и лишь одобрительно кивал собеседнику да поддакивал, а когда наступал его черед — выстреливал такие фразы, что даже я неволей начинал смеяться.  

Оттого, что я стал положительно реагировать на их шутки-прибаутки, а порой даже и ввязываясь в их очередные сплетни, я стал для них «своим человеком», — как они выразились.  

— С нами-то всё понятно, — говорил Серега, душа компании, — а ты, Петька, куда свой путь держишь?  

— В Лесницк! — говорю.  

— И что там в этом вашем Лесницке? — ухмыльнулся тот.  

— Не знаю, — развел я руками, — к девчонке какой-то еду.  

По негласным правилам ребята, конечно же, попросили показать её, но показать мне было нечего. Серёга даже как-то расстроился, но, взяв себя в руки, — подбодрил меня, что она стопудово красавица.  

После этого разговора каждый затих и ушел в себя — теперь только гадай у кого что на уме. Первым нотку тоски наконец развеял молчун в клетчатой рубашке. Аркаша, который за все время сказал только «Привет! », ну и ещё парочку острых фраз, вдруг сказал (нет... скорее даже крикнул):  

— Эй! Тихий час же нам не брат, значит, надо, парни, загулять! — рифмовал он поучительно. — Давай, Серега, доставай топливо уже, начнём свист да пляс.  

Вагон затрясся от внезапного хохота. Этот Аркаша… действительно кадр, таких ещё сыскать надо, во выдаёт!  

— Вот и Аркашка проснулся, — сказал Серега и тепло хлопнул того по плечу. — А мы тут, знаешь ли, без тебя совсем заскучали.  

Затем Серега вытянул палец повыше, обозначив тем самым — «Внимание! », и когда все затихли, сказал: «А теперь барабанная дробь, господа попутчики». Без промедления он вытащил из-под стола графинчик с «Нектаром богов», — как он выразился, — чпокнул пробкой, и разлил по рюмкам… Аркашке он, конечно же, поболее всех налил — «Чтоб шарманка завелась — да не замолкла! »  

— Парни! — оборвал я встревоженно. — Я же вообще не пью!  

Что я такого сказал?! Сам не пойму… Но купе замертво застыло, голоса стихли, даже пульс колес покинул этот большой живой организм...  

— Ну и бесстыдник же ты, — угрожающее качал пальцем Серега. — Мы к нему со всем сердцем, а он нас так! — На это Аркаша, выпучив нижнюю губу, разочарованно качал головой, поддерживая негодование.  

— При чем тут это? — возмутился я. — Если я...  

— Серега, дай-ка сюда бутылку, — подскочив с места, вспылил Аркаша, — по башке ему разок и на все сразу согласен.  

—... Пей!!! Пей!!! Пей!!! — бунтовало купе.  

Может напиток и был хорош, и в особенности ценители напитков «покрепче» восторженно захлопали бы в ладоши, но этот мерзкий, отвратительный вкус после не менее ужасного, вонючего запаха мне не показался чем-то утешительным... Зато вот им очень даже понравилась моя первая реакция на эту вонючку — ничто не смешит людей так, как «безобидная» боль других людей.  

— Как вы сказали, «Нектар богов»?! — плевался я.  

Они удовлетворенно вместе кивнули головой, после чего я громко, наверное, даже слишком, сказал, что думаю об этой дряни и о них самих.  

— Аркашка, смотри, у него лицо розовеет! — радостно тыкал пальцем в меня Серёга. — Спорим, две минуты, и он уже улыбаться будет?!  

— Как дети... — уставши махнул я рукой.  

***  

Красота новых для меня пейзажей заменилась на еле проглядываемые силуэты в свете луны. Казалось, весь мир заснул, — но только не вагоны. Колеса всё также верно били такт в такт, не затухая ни на минуту. Всё это нам и не мешало — скорее наоборот...  

— Так-то это и не дрянь вовсе, — болтался я на ногах, — что это я и вправду... Мужики, ещё одну рюмаху для меня, ну и для вас!  

Я взял «Божий графинчик» и попытался всеми силами сконцентрироваться и попасть в рюмку: «Оп, кочка... Оба, ой... штаны мокрые... »  

Серёга махнул безнадежно рукой.  

— Ну ты, блин, Петька и мазила конечно. Дай-ка, помогу. — Серёга схватил графин, и теперь мы уже вдвоём пытались попасть в рюмку. — Ну-ка, Аркаша, хватит ржать! Лучше смотри и учись... Опс-с, да ладно тебе, Аркаш... Куплю новую рюмку. Чего ты... Гравировка-глафирофка... что заладил-то! Точно такую же куплю, даже лучше! Что кричать-то сразу...  

***  

— Шарманщик! А-а-а, шарманщик?! — Серега задиристо толкал Аркашу в плечо. — Давай-ка нашу любимую!  

Аркаша покорно растянул меха баяна и запел дуэтом с Серегой. А я?.. А я, как счастливое дитя, наблюдал за этим цирком, и мне больше ничего не надо было в этой жизни. Это действительно весело было, никогда я так не отрывался, да и таких попутчиков случайно просто так не встретишь.  

«Катиться, катиться, ходуном вагон... » — торжественно окончили песню они и хлопнули друг друга по-братски в ладони.  

— Что?! — вскликнул я и расхохотался.  

*Удары по стенке купе*  

— Да вы достали уже!!! — кричал истерически какой-то мужик из соседнего купе. — Дайте поспать!!! Идиоты...  

Стоит ли говорить, что его ругань оказалась маслом, которое подлили в огонь?..  

II. Уже приехали?  

— Купе номер пять, слышите меня, вста-вай-те! — будила меня проводница. — Лесницк через двадцать минут! Ну же!  

— Встаю-встаю, — хрипел я.  

Я с трудом оторвал свое неподъемное тело и уселся на полке. Голова так и перевешивала вперед, мне приходилось её придерживать, чтобы не рухнуть... С болью в голове я с трудом осмотрелся. В купе никого не было, полки были убраны; только одинокая рюмка прижимала лист бумаги. С улыбкой я оторвал ее от листа. Понюхав напиток, я морщась откинул рюмку в сторону и принялся читать, как оказалось, послание: «Ну как ты, боец? Хорошо же посидели, а ты свое — не пью, не пью... Ты на нас не злись, что не попрощались. Мы на самом-то деле будили тебя, но ты одно своё — “М-м-м, М-м-м”, тебе даже Аркаша твой любимый напиток дал понюхать, так ты вообще начал нас проклинать новыми для нас словами. Мы и не знали, что так можно, ха-ха. Тут тебе лекарство на столике оставили — мы знаем, что тебе очень хреново сейчас, поэтому не побрезгуй-ка! И ещё — Аркаша передаёт, чтобы мы потом вернули ему “глафированные” рюмки, которые мы вместе разбили, а то он этого не переживёт (смеюсь над ним). Ты приезжай к нам как-нибудь погостить, мы тебя познакомим со своей семьей, хозяйство покажем... Познакомишься ещё с пивными прелестями.  

Привет из Новосибирска, Братья... Адрес: г. Новосибирск... »  

Я отложил письмо на стол, на лице улыбка. Вот чудаки!..  

Ну, раз лекарство... тогда можно. Фух, дрянь же всё-таки... Как они это пьют.... Время пришло, и я вышел из вагона, любезно помахав проводнице, что на меня вовсе не похоже, и, не замечая для себя, двинулся по новой земле уже без плохого самочувствия.  

Пройдя по расчищенной дороге, я подошёл к какому-то мужчине и попытался разузнать о том, где находится адрес моей возлюбленной, правда, пока эта любовь ограничивалась лишь интернет переписками, но и этого мне вполне достаточно было... Первая любовь как никак.  

Он озадаченно почесал голову и зачем-то уточнил, что за возлюбленная такая... Не поняв суть вопроса, я простодушно начал ему про неё рассказывать, но он тут же оборвал меня и сказал, что этого адреса здесь нет, точнее есть, просто тот район уже как лет тридцать, а может и больше, заброшен. Он отвел меня от здания, которое загромождало обзор на тот самый район.  

— Вот любуйся, — пробормотал он. — Чего-о? Темный район-то? Сначала оцепили — потом оградили...  

— Почему оцепили, не скажете? — говорю.  

Он скривил недовольно лицо и, повернувшись, пошёл прочь, кинув небрежно:  

— Пацан, езжай домой, нечего тебе здесь делать...  

— А девчонка моя?!  

Безответный крик. Мое сердце учащалось с каждым его шагом...  

Странный он всё-таки... И все тут такие?..  

Я посмотрел на названный им — Темный район, но что-то разглядеть так далеко в зимних сумерках было крайне сложно. Конечно, воображение дорисовало картину по еле видным очертаниям: высокие, заостренные башенки были раскиданы друг от друга на немалом расстоянии. Что поближе было, так там можно было высмотреть необычной формой окошки: где-то треугольные, где-то дуговидные, а где-то окна домов напоминали бесформенные отверстия. Эта территория явно выделялись от остального Лесницка. Света?.. Нет, их ничто не освещало...... Подойдя к забору вплотную, руки легли на холодные прутья. Эта металлическая громадина разделяла Лесницк надвое, делая неподступной остальную часть. Было видно, как ограждение постепенно скрывалось за темной пеленой, стремясь как бы окружить Темный район.  

Интересное местечко однако. Как же недосягаемы эти дома... Зато какие дома! Не то что эта унылая деревня.  

Я засунул руку в поясную сумку и, пошуршав, достал телефон.  

— Дыра-а, совсем не ловит... — сказал я и вытянул руку с телефоном повыше. — Пф, блин... Ну и попал.  

Теперь у меня не оставалась выбора, кроме как подняться на тот громадный холм. Быть может, там и в храм пустят, — и погреюсь, и с колокольни точно связь поймаю.  

Минут двадцать у меня ушло на то, чтобы подняться по этой чертовой, заваленной снегом, дороге. Видимо здесь вообще за этим не следят, всех всё устраивает. А может и следить некому... Живут себе мирно три человека от силы — особнячком, вдали от остального мира. Теперь ещё и никто двери не открывает, хотя слышится какая-то суета за дверью. К счастью, мои труды были не напрасны.  

«О-о-о, — оживлено вскрикнул я. — Ну хоть что-то... » Пальцы тут же забегали по цифрам, вызов, гудки... Она взяла трубку, была полная тишина. Повторные попытки, усыпанные — «Ало, ало-о... Ну что там?!» — были такими же... «Ну да ладно, — утешил я себя, — связь плохая, дыра ведь. В любом случае маршрут понятен, она ждет. А тот мужик... Да нечего всяких чудиков слушать, не в себе он был. Так рожу скривить нормальный человек не сможет».  

Я осмотрелся с холма, с которого был хорошо виден весь маленький городок, — если не считать Темного района. И это меня успокоило, надо сказать, я уже стал беспокоиться, так как народу здесь попросту нет... точнее, один да не в разуме... Другие видимо по домам сидят в такой-то холод.  

Я не знал, и знать не хотел, где располагались ворота, поэтому я кубарем полетел с холма и сразу же начал штурмовать забор. Затем, готовясь к прыжку, оступился и упал головой в снег.  

Как ошпаренный я выскочил из сугроба и начал отряхиваться. «Брр, ну и сугробы... — фыркал я, — по колено! У-у-у, так я вообще не дойду».  

Нерешительность мою тогда отбил еле слышимый звон колокольчиков. Обожаю эту сладкую мелодию, такое однообразие, но зато как успокаивает!  

О, колокольчики!!! Она звонит!!! Руки в сумку на поиски телефона, затем в карманы. Нету-у!!! Не понял...  

И вот мои руки уже раскидывают рассыпчатый снег по сторонам, но без результата. А нет, да вот же он валяется!  

Когда я поднял телефон, он уже не звенел. Телефон не севший был, батарея вполне заряжена, просто он уже не звенел. Честно, я даже и не заметил, когда он затих!.. А теперь я был ещё в большем замешательстве, оказывается мне никто и не звонил. Как так? Без понятия...  

III. Лесницк во всей красе  

— Опять ты нашу дочь своими байками пугаешь?! — Женщина стояла полусонная в дверном проеме, протирая глаза.  

— И как давно ты подслушиваешь? — без удивления спросил я.  

— Вообще-то, — вмешалась дочка, — мне папа сказал, что это на самом деле было!  

— Ну-ну, — женщина хихикнула и ушла.  

Я приподнимаюсь с кровати, дочь в ответ как всегда недовольно цокает, потому что не любит, когда я отвлекаюсь.  

— Ну, это что ещё такое?! — Щелк ночника, и в комнате стало совсем не по-детски мрачновато. Как же без спецэффектов?!  

Я присел на кровать, и мои коленки опять стали для нее любимой подушкой.  

— Помнишь, ты недавно спросила меня, верю ли я в судьбу?  

Я провел рукой по волнистым прядям её волос.  

— Ха-х, щекотно? Ну так вот... Все-таки верю!  

***  

Перебирая ногами, проминая хрустящую корочку снега, я шел к Темному району. Путь оказался не из легких, сугробы становились только больше, — все это убило во мне чувство времени и оставило лишь сомнения. Я хотел бы просто забить на всё и пойти назад, но буря все больше скрывала собою оставленные земли, делая их недоступными. Теперь же неясно было докуда я быстрее доберусь. Но едва проглядываемый город притягивал меня все больше и больше, манил поскорей укрыться в нем от холодного колючего недуга.  

Шаг за шагом, минута за минутой, но ближе я не становился. Словно не город вовсе — а чертова иллюзия, подающая напрасные надежды.  

Время от времени появляется то тихий, то невыносимо громкий звон колокольчиков, и это точно не мой телефон. Конечно, поначалу мне было жутковато, но потом я свыкся, объясняя это усталостью от безмолвия и тишины, на фоне монотонного жужжания ветра, который проявляет во мне приятные теплые нотки когда-то любимой мелодии.  

Затем звон колокольчиков стал сильнее. Точно, сильнее! Это уже явно не мерещится... а проклятый город всё не ближе. Бред какой-то. Руки болят... Надо назад идти... слышишь?.. Да-а! Хватит! Только назад......  

— Почему ты остановился? — спросила дочка. — Рассказывай дальше!  

— Да я почти ничего не помню... Плохо помнится, как эта бесконечная ходьба закончилась...  

На мгновение я позволил себе задуматься.  

— Знаешь, там началось что-то совсем необъяснимое, — уже не рассказывал, а жаловался я. — С каждой минутой, не-ет, точнее, с каждой секундой, и с каждым шагом — сугробы словно становились больше. Они действительно становились и больше, и глубже! Даже если я и стоял на месте, меня все ровно очень быстро заваливало снегом, или же это зыбкое место просто жадно пожирало меня... И эти колокольчики... Ненавижу их!!!  

***  

Резкий вздох. Я тяжело приоткрыл глаза. Высокий потолок. Потолок! Я, потерянный, вскочил, но тут же успокоился, осмотрев шикарное античное помещение. Такое место сложно назвать современным, тут присутствовал явный дух «древности». Чего только стоили узорчатые стены и отходящие от них белоснежные полуколонны. Зачастую эти полуколонны и даже стены были в трещинах, а где-то и вовсе отошла штукатурка. То ли время рушит, то ли изначально такой подход был... В любом случае это было очень даже уместно.  

Мое внимание отвлек тогда тягучий скрип двери, из которого донёсся сильнейший аромат кофе, который сбил мое удивление, и я напрочь позабыл об этом на время.  

За скрипом последовала милая девушка, вытягивая перед собой металлический поднос.  

— Это наша мама? — радостно перебила меня дочь.  

— Нет же! Слушай дальше!..... Она заметила, что я уже не сплю и приветливо протянула бархатным голоском:  

— Проснулся?! А я уж переживать стала за тебя!  

— Кто ты?..  

Незнакомка не спешила отвечать, она подошла к кровати и присела рядышком на рифленый деревянный стул. Вытянув поближе ко мне круглый металлический поднос, напоминавший чей-то щит, она настояла на том, чтобы я взял коричневую кружку.  

— Я ж Люся! — смеясь пропела она.  

Люся! Почему-то это имя, поданное именно в её манере, как-то резко контрастировало с интерьером этого дома, бороздило слух! Словно два предмета из разных эпох воссоединились и слепили нечто новое и несуразное...  

— Эй, ты чего смеешься? — перебила мои мысли девушка.  

— Я... я...  

Увидев, как я растерянно махал руками, пытаясь хоть что-нибудь сказать, она спокойно улыбнулась и перевела разговор:  

— Разве ты меня не узнаешь? Я так долго тебя ждала! А ты обещал ещё вчера приехать ко мне... — Вся эта ситуация, в целом, Люсю забавляла, а не наоборот, как могло показаться. Она даже напоказ недовольно нахмурилась и затем скрестила руки на груди для еще большей полноты убеждения.  

— А-а-а, это ты что ли!!! — Сказать, что я был в шоке, — ничего не сказать. Да и вообще, виноват ли я, если она постеснялась мне свои фотографии прислать?! Еще и говорит — не узнаю ли я её... — Я к тебе так долго шел, там какой-то бред происходил, представляешь!!!  

— А я тебе все звонила и звонила!.. Ты совсем не брал трубу... — огорченно добавила она.  

Звонила?.. А ведь действительно я слышал, как звонит телефон, но, когда я доставал его, там не было звонка.  

— Ой... — резко вскликнула и взмахнула руками Люся. — Мне надо быстренько отойти, я сейчас, у тебя кофе уже совсем остыл!  

Блондинка в нежном халате быстро скрылась за дверью, а я остался сидеть на жесткой кровати.  

Красивая глиняная кружка удобно лежала в моей руке. Игривый пар то и дело ласкал мое лицо. Это занимало меня какое-то время, но, заскучав, я все-таки решил осмотреться.  

Непривычный антураж помещения до сих пор кружил голову и, наверное, мог бы удивить и восхить любого «современного» человека. Назвать эту находку иначе кроме как музей, было бы неправильным... Даже этой слой пыли, притаившийся на изящной мебели, смастеренной под старину, украшал и делал из этого места что-то вроде заброшенной достопримечательности...  

Изучив комнату, я решил не останавливаться на достигнутом, и, воспользовавшись случаем, теперь я уже толкал одну из дверей, которая совсем не хотела поддаваться. Затем я попал в темный и холодный коридорчик, который, судя по всему, был позабыт нежной хозяйкой. Единственное, что удалось разглядеть, — это голые стены, с которых неряшливо свисали обои...  

«М-да, жуткий коридорчик... » — помотал я озадаченно головой и пошел искать заходившуюся хозяйку.  

Не успел я покинуть коридор, как мне на плечо легла чья-то цепкая рука. Меня это не испугало, я даже не дрогнул, но вот только знакомая комната стала свидетелем того, как мое лицо скривилось то ли в ужасе, то ли в жутком отвращении.  

Я обернулся и попятился назад в комнату, не отводя при этом взгляда от коридора. Никого в нем не было, коридор так и пустовал. А я тем не менее все равно пытался улизнуть от кромешного тоннеля, но, кажется, я стоял на месте... Вдобавок ко всему, над ухом повисло повторяющееся монотонное: «Спаси!.. Спаси-и... Спаси-и-и!!! » А затем меня, зажмурившегося, грубо потащило в эту черную пасть... и за руки, и за ноги, и за шею... Ледяные цепкие руки невидимых владельцев безжалостно проминали мое тело, оставляя при этом, наверное, синяки...... М-м-м, снова бодрящий запах кофе... Все кончилось, да?.. Крепкий сон?.. Я резко открыл глаза и жадно вдохнул свежий воздух, как вдыхает человек, который чудом оправился от удушья.  

Я стоял всё в том же коридоре уперевшись лбом и кружкой во что-то холодное. Оказывается, и тьме кромешной есть конец, и этот конец — дверь, которую я, естественно, изначально не разглядел.... Ручка двери, на фоне тяжелого дыхания, аккуратно оттянулась мною, и навстречу мне опять темнота...  

Теперь я тянулся за телефоном, чтобы включить фонарь. Руки зашумели, ловко перебирая вещицы, но потом резко остановились... Нет, кажется, послышалось... Тем не менее теперь я уже шустрее стал копаться в своей сумке. Где этот чертов телефон?!  

Когда я его нашёл, у меня он буквально выпрыгивал из рук. Кто-то все-таки здесь был и издавал невнятные звуки, и я, вспоминая Бога, пытался включить неподдающийся фонарь.... Глиняная кружка разлетелась на сотни осколков, залив плесневый пол уже давно остывшим кофе. Просто на меня, вися в ряд на стене (точнее в стене), смотрели человекоподобные фигуры, будто въевшиеся в древесную стенку и ставшие одним цельным организмом. Они точно были живыми, это подтверждало их судорожное хлопанье глазами и еле пробивавшееся через доски жалкое мычание... Где-то из досок торчали и дергались худые сухие конечности, а где-то — висели и напоминали просто чёрствые ветви деревьев. Но самое тошнотворное оказалось — переплетение высохших шей двух товарищей, именно также переплетаются кроны деревьев. По-видимому, их, бедолаг, словно замуровали там на погибель...  

Пока я с любопытством и некоторой брезгливостью осматривал их, некоторые из них стали сильнее раскачивать древесину, порой даже синхронно, точно пытаясь совершить сильный прыжок под выстукивающий ритм досок.  

Что-то было не так с этим местом, а может и со всем Лесницком, потому что, насмотревшись на просторные апартаменты, пообщавшись с милейшей хозяйкой, и увидев то ли людей, то ли просто каких-то омерзительных существ, начинала конкретно ехать крыша... Теперь эти скованные мученики вызывали у меня лишь озлобленность и больше не пугали, я вообще больше ничего не чувствовал и не испытывал... Мне просто хотелось, чтобы они наконец замолчали... Навсегда!.. Да-а, это очень ужасно... Осуждаешь? Знаешь... там как-то все было по-другому... Все это было сложно понять и осознать, а сейчас я тем более не смогу тебе передать все, что у меня происходило внутри, к тому же многое я просто не могу тебе объяснить... а многое — просто стерлось ещё в самом Лесницке. Только потом, вне этого бесовского места, осознал в какое озлобленное чудовище я внезапно превратился.... Пока человеческие фигурки мычали и яростно скрипели досками, я ощутил на себе чей-то взгляд. Мне так не хотелось оборачиваться... Я уже и так столько всего увидел за этот день...  

Это она стояла в просвете комнаты! Такая невинная и приветливая, как тогда, когда она только увидела, что я уже не сплю... Она стояла и смотрела на меня, не говоря ни слова. Выжидала, что я предприму, и я тоже выжидал — неизвестно чего...  

Шаг в мою сторону, я два назад, затем ещё... и вот она в конце коридора, а я спиной уперся в танцующие доски и беспомощно сжался. Ещё шаг... Теперь мне только к этим бедолагам под доски...  

«Оставайся со мной?!» — все также любезно, как ни в чем не бывало, сказала она. Я в недоумении осторожно разжмурился, поглядывая одним глазком; она улыбчиво хлопала глазами.  

Древесные фигурки начали еще яростнее мычать, словно пытались привлечь мое внимание. Одному даже посчастливилось выбить доску, но после того, как хозяйка посмотрела на него, он замолк и прикинулся спящим. Другие же оказались более отчаянными — они в наглую пытались мне что-то сказать, предупредить; мотали неуклюже головами, порой даже звучно сталкиваясь с соседом.  

— Ну это... Нет, не хочу, — говорю ей. —Ты мне не нравишься и все тут. И вообще, ты ж больная, что ты с ними вообще сделала?  

Она смотрела на меня без каких-либо эмоций долго, а затем вскрикнула:  

— Что-о-о?.. — Её высокий теплый голосок стал искажаться, постепенно захватывая низкие частоты. Теперь звуки возмущения походили на грубую мужскую ругань где-то во дворах вдали от центра.  

— Извини... — безразлично добавил я.  

Она упала на колени и начала нещадно мотать головой из стороны в сторону, что-то выкрикивала на своем уже мало чем походившим на человеческий голос, била разъярённо кулаком в пол...  

Я спокойно обошел её; через знакомую комнату я вышел на кухню и задержался озадаченно. Если до этого было все роскошно и антично, то сейчас это было как-то по-домашнему, даже типично... А потом меня пошатнуло, и я чуть не потерял сознание едва удержавшись на ногах, и то благодаря столу. Почему?.. Её кухня была дотошной копией моей из той старой, добротной квартирки моего детства. И это было не просто схожее дизайнерское решение, у нее, как и у меня, в углу притаилась наглая плесень, которую, как не выводи, не истребишь, она никуда не уйдет... Даже никакой священник с крестом и кадилом не поможет.... Необыденная ситуация измотала меня. Все эти перепады эмоций и впечатлений — расслабили... Так мне, взрослому человеку, теперь хотелось просто рухнуть и скатиться на спине по крутому изгибу винтовой лестницы, чтоб этот аттракцион покружил меня хотя б чуть-чуть. К тому же подмерзшие ступеньки позволили бы...  

IV. Счастливого пути  

Вот и Темный район, встретились наконец лицом к лицу. Он оказался таким, каким я его себе и представлял, когда стоял подле ворот, оттягивающим наше знакомство.  

Тут все по-другому, даже площадь была дочиста вычищена и ухожена, так и не скажешь, что зима на дворе. Правда тротуарные плитки, как помнится, были небрежно потресканы. Но и в этом есть прелесть своя, не стыдно и так оставить.  

Неодноликие сооружения поочередно провожали меня, а я их, каждого да подолгу. С особым вкусом все выстроено, ничто не обделено, вон даже выдержка домов какая — от дому до дому около трехсот метров, и это при том, что это спальный район.  

«Помнишь, я тебе сказал, что та темная комната, где ещё были какие-то существа, словно высосала из меня все человечное? — спросил я дочку. — Вот здесь, на свежем воздухе, все чувства вновь обострились! »  

За этим вернулся и утраченный разум, который слегка заплутался где-то в коридорах дома той «милой» особы. Теперь я во всех цветах смог прочувствовать свою скорую, неизбежную гибель, которая, по-видимому, слегка затянулась... словно город игрался со мной.  

Теперь я спешно вышагивал, безуспешно отмахиваясь от навязчивых, дурных мыслей, и порой иногда оглядываясь и всматриваясь в предметы, которые могли бы собой сокрыть любого нуждавшегося. Все не покидало чувство, что за мной кто-то идет по пятам, но площадь города разуверяла меня. А потом вдобавок убедился и в том, что городок-то просто гигантский, а не как могло показаться поначалу иначе, и я понятия не имею в какую сторону мне брести. А тут как Бог услыхал, решил объявится наконец и помочь... И когда я, прищурив глаза, эту надежду издали увидел, меня как-то и не смутило, что человек совсем застывши всматривался куда-то в бесконечно протяженную дорогу.  

Как я рад был этому мужчине, не передать словами. Но радость оказалась недолгой, ей суждено было вскоре улетучиться...  

Когда осталось пару шагов до незнакомца, я услышал, как он безжизненно бубнил что-то себе под нос, словно замаливал проступки. Все же я попытался приветливо заговорить с ним:  

— Здравствуйте! — Он никак не отреагировал, хотя мне несвойственно было тихо разговаривать, сама знаешь. Тогда я потянул к нему руку, но шляпа-котелок опередила меня и стала нерасторопно разворачиваться.  

Не дожидаясь окончания его маневра, я попятился назад, уже тогда заметив страшную вещь. Его лицо... точнее нечто напоминавшее это... Создавалось впечатление, что природа отняла подаренное ранее за ненадобностью (правда оставив мелкое искореженное отверстие в качестве рта): вся лицевая часть затянулась бледной бугристой пленкой, похожей на привычную всем нам кожу, через которую отчетливо вырисовались ландшафты некогда симпатичного, правильного лица, которое он умело прятал за широкими полями шляпы.  

— К... К-к... — мучительно пытался он что-то сказать.  

В итоге немощный человек начал указывать в мою сторону пальцем. Я совсем не понимал, что он от меня хочет.  

— Что вы хотите? — Мужик, не отвечая мне, опустивши голову, по-прежнему прятался за полями шляпы.  

— Ты... — процедил он с трудом, и вновь стал указывать пальцем. — К-к... Колокольчики!..  

Колокольчики?! Я схватился за телефон и как ошпаренный швырнул устройство, не ответив на звонок...  

Мужик рухнул на колени и стал тянуться к разбитому об стенку дома телефону. Затем, кажется, вовсе зарыдал над затихшим гаджетом.  

— За-а-чем... — ревел он. — За-а-чем?!  

— Я говорю, как мне свалить отсюда? Как мне выйти из Темного района, слышишь? Помоги!  

Мужик, кажется, совсем ничего не осознавал и не понимал, а его действия, не считая и внешнего уродства, все сильнее начинали тревожить, от такого не помощи надо ждать, а чего-то...  

Он ещё какое-то время посидел над телефоном, пробубнил что-то, потом впоследок хлипнул, протер рукой лицо, и стал опять тыкать в меня пальцем. В этот раз мне чьи-либо подсказки были не нужны, «эффект присутствия» итак начал давить на меня.  

За мной, на площадь, стали сонно и лениво выходить жители из своих домиков словно по сигналу, а из дальнего башневидного здания, действительно выделяющего от других домов, выползла Люся. Она уже не напоминала ту милую девчонку, она на четвереньках, увидев меня, стала стремительно настигать меня.  

Ты уже догадалась, что я не задумываясь сделал... Пытался сделать... Тот мужик успел ухватить меня за рукав и оказался куда сильней, чем можно было предположить, взглянув на его худобу.  

— Отсюда нет выхода! — шипел он. — Все это не имеет смысла!  

— Отвали! — кричал я, пытаясь отцепить его клешни от моей куртки. — Отцепись, мужик!  

Растолкав его с нелегкостью, разорвав мертвую хватку, он с треском полетел, обронив свою шляпу и оголив нездоровую, напоминавшую бороздчатую кору дерева, плешь.... В спину мне летели останавливающие фразы, он кричал, что меня еще не отпустили, чтобы подождал... Кто отпустил, зачем ждать?.. Какая леди расстроится?.. Мне было наплевать, я был обеспокоен тем, где конец этому месту, а бежавшие за мной дикари, только подгоняли меня. В какой-то момент, когда глаза перестали слезиться и лицо стало малость попроще, мне даже стало смешно от этого забега. Съездил к любимой, отхватил, так сказать, от всей деревни. Думал, вот история случилась, надо же такое... Вот если сбегу — кому расскажи, никто не поверит. Хоть рассказ чиркай. А потом с этим рассказом в лечебницу, ха-ха.... Добежав до окраины района, я по воле удачи оказался напротив того самого забора, через который на свою голову перелез, и напротив той церквушки на холме. Казалось, до спасения рукой подать, но только теперь впереди меня почвы не было, она... она провалилась что ли, или куда там почвы деваются в обыденный день?.. А пустота эта была глубока и бездонна, но она напоминала все же какой-то мираж, не было этой отчетливой пропасти, тут виднелся все также и снег.  

Долго я готовился... Я не стал искать другие обходы, просто замер, просто понял... Может они потеряли меня? Может я сбежал?.. Нет, они все также всей оравой бежали на меня. Вот какая-то девушка в тоскливом сером платьице вырвалась вперед, но её тут же бесцеремонно откинул назад тот мужик в котелке, он что-то кричал и махал мне моим разбитым телефоном. Может можно договориться с ними? За каким-то человеком стали виднеться разлетающиеся по сторонам белёсые волнистые волосы, затем мужик оступился и упал, а Люська по-прежнему на четвереньках... Ух, хорошенько же она потоптала его, не обращая на него никакого внимания.  

Интересное зрелище, это как разгневанный огонь — также красиво и стремительно с лютой уверенностью сжирает все на своем пути. Можно о-очень долго смотреть и вообще ни о чем не думать. Но вот ты пришел в себя — в ушах все тот же знакомый пронзительный звон некогда любимой мелодии, правда слегка другой, но которая за сегодня, нет, за все время, до чертиков надоела.  

Это Колокола церкви созывали и напоминали о предстоящих событиях, всегда далек был от этого, хоть и крест ношу. Да и некогда было всегда, но, похоже, сейчас хорошая возможность начать... закончить!..  

Топот был уже близок, в двух шагах, наверное. А я уже все сказал и сделал, и с чистой душой прыгнул в никуда.  

Знаешь где я оказался? Ха-ха, нет, в рай я не попал и в ад тоже, к счастью. Я лежал у тех самых ворот, покинув Темный район, а надо мной тряслась хрупкая незнакомка. Я знаю, ты хочешь это сказать! Теперь можно. Кстати, я этому конечно же не верю, но наша мама говорит, что тогда я был никакой... то есть сильно пьян.  

— Теперь ты понимаешь, почему я верю в судьбу. — Я задумался... — Ведь если не это ужасное, мягко говоря, место, я бы не нашел нашу маму и моих друзей из Новосибирска...  

— И меня! — Дочка вся сияла.  

— Ну конечно же.  

вот думаю купить цветы и коробку вкуснейших конфет и поехать к ней ради прощения...  

Дочка подскочила после последней фразы и испуганно прижалась ко мне.  

— Не-е-т, не надо, папочка!  

Я её тут же успокоил, но шутка оказалась колкой для неё, даже очень. Сказать так, было очень опасно...  

Она прошла задумчиво по комнате, как бы переваривая все это, а затем вновь подойдя, сказала:  

— Вот ты говоришь, что это на самом деле было?! Почему тогда ты не ездишь к друзьям в гости?  

— Ну-у... У меня два раза в год командировки, помнишь? — начал вполголоса я. — Так вот... скажу по секрету, все эти командировки и есть поездки к моим друзьям.  

Она действительно этого не ожидала, никто не ожидал... Дочь с открытым ртом так и продолжала ошеломлено стоять, не смея и пошевельнутся. Но ей такая развязка оказалась по душе, выдавали её восторженные глаза и тонкие губы, которые невольно растянулись в улыбке.  

— Только теперь это наш с тобой общий секрет, так ведь? — В ответ она утвердительно кивнула головой. — Тс-с, никому ни слова! А маме тем более! — закончил я и засмеялся, развеяв напряжение.  

Внезапно в комнату ударил яркий свет, который ошарашил нас. Я потерянный, полуослеплённый, не знаю куда деться и что сказать... А жена — просто внушительно стояла в дверном проеме и все.  

ЧАСТЬ II  

I. Проснись и пой  

«Чтобы утро было по-настоящему добрым, встречайте его с веселым будильником», — ага, конечно... Эта фраза каждое утро витает у меня в голове, дурак, и повелся же на их рекламную уловку. Тогда улыбчивый продавец умело впарил мне злобное устройство, как я ему благодарен был тогда. Ещё самый дорогой взял, сделанный под старину, мол, бери, самый веселый из всех, не пожалеешь! Вот клоун...  

Как ни ругайся, а будильник выключить надо, к тому же он стоит напротив в конце комнаты, чтоб наверняка проснуться.  

Будильник выключен, десять часов уже, а у меня такое чувство, будто бы вообще не спал. Ах да, я действительно почти не спал, шторки были уже раскинуты мною, а света так и не ведать, вот тебе и «веселое качество». С неделю молоточек раздражал меня, ритмично выбивая высокие звуки, а после — будильник сбился.... На цыпочках я крался в коридор, боясь разбудить семью, чтобы свериться с настенными часами и настроить свой будильник. К моему удивлению, эти часы тоже сбились, они тоже показывали десять часов, когда по факту была глубокая ночь. Теперь точно придется побеспокоить жену и дочку, ведь мой телефон как всегда у них в спальне, нельзя же дочке без игрушек уснуть... вот и приходится делится на ночь. Я может тоже хочу поиграть перед сном.  

Дверь медленно открылась и тут же захлопнулась сквозняком. Ни жены, ни дочки не было там. Хорошая же идея погулять ночью двум красивым девушкам в нашем-то захолустье... Ещё и входную дверь не закрыли, и вправду, зачем?  

Дверь домофона пикнула, и я вышел во двор нашей пятиэтажки. Фонари назло не горели, и как бы я не топал, они не хотели меня слушаться. Без преувеличения ночь была одна из темных за последний год, хотя зима уже миновала как два месяца. Помнится, даже зимой такой ночи не застанешь. Буквально мне приходилось идти на ощупь, где-то все же приходилось черпать лужу ботинками. Но не это меня беспокоило; куда девочки отправились, может кому-то из них плохо стало, и они пошли в аптеку? Тогда почему меня не разбудили? Неужели они думают, что смогут друг друга спасти в случае чего? Или что их не тронут? Какое легкомыслие... Бесят, блин!.. Ещё и эта собака в потемках развалилась на всю дорогу, говорит, перешагивайте через меня, людишки.  

Через парочку шагов, один из уснувших фонарей сработал, он услышал мои шаги и вполне осветил то место, где лежала псина. Но это не она оказалась, это какой-то мужик сидел ко мне спиной и что-то делал хаотичными движениями рук.  

«Эй, мужик! » — говорю ему, а сам подхожу ближе. — «Все нормально? Тебе плохо что ли? » Он не хотел откликаться, он лучше дальше будет что-то бубнить и разрушать каким-то предметом асфальт, который итак у нас ни на что не похож. Да наркоман какой-то, перебрал стопудово, к черту его. Но как бы я не хотел уйти, я не смог этого сделать, потом моя совесть меня сожрет, вдруг от меня зависит его дальнейшая жизнь.  

Мужик яростно разбивал дорогу булыжником, чем-то асфальт ему не угодил, на меня он, конечно же, внимания не обращал. Тогда я подошел ещё ближе, и теперь его речь стала для меня вполне разборчивой:  

— Отцепили, отцепили, отцепили! — с нарастающей громкостью повторял он, а потом как крикнул: — Затем оградили! Мудаки! Слышишь, там же люди были! Оградили!!!  

— Эй, ты чего, — говорю тревожно, — что случилось?  

Мужик медленно повернул голову в мою сторону словно вообще не имея костей, и замер, всматриваясь в меня, а я — в него. Этот мужик...  

— Эй, я тебя знаю! — нерешительно сказал я ему.  

Он стал медленно вставать, опустивши голову, словно всматриваясь в грязные, потертые коленки, и вдруг как крикнул: «Да пошел ты, урод!!! » — и его рука, совершив резкое, размашистое движение, кинула яростно тяжелый камень мне в голову...  

***  

— Парни, как думаете, больно ли умирать? — спросил Студент (так его звали в силу того, что он был весь щупленький, словно сильно не доедал, да потом и его очки, без которых он и шаг не мог сделать) и ещё подкинул сушняка в костер, чтобы хоть как-то развеять ночную прохладу.  

— Да Поп его знает, — с грустью в голосе сказал Серега. — Он тогда ещё говорил, чтоб ничего не боялись, Бог всех примет, что боль перетерпеть можно, что бояться надо не боли, а гнева Божьего.  

— Да какой Бог, Серега, — говорю я. — дома Жена вот-вот родит, будет у меня Дочь, только будет ли у неё отец? Где тут Бог?  

Серега пустил тяжелую струю, он прекрасно понимал меня, ведь кто мы такие? Испытатели неизвестного? Или быть может спасители кого-то или чего-то? По факту отправили мелкий отряд бесцельно в один конец, и все. Сделали видимость, что идет работа, что всю армию отправили на выручку, что люди в безопасности. А всего лишь стоило пустить слух какому-то мудаку, что мир обречен, что твари всех сожрут, так сразу мировой беспорядок начался, хотя, когда в действительности город совершено безопасен был, — никакие твари оттуда не высовывались. Город стоял сотни лет и никого не беспокоил, и ещё столько же простоял бы. А те безумцы, что хотели острых ощущений сами должны за свои нелепые смерти ручаться, а не подключаться в прямой эфир, что Лесницк — новая мировая катастрофа.  

— Да ладно тебе, вернешься ты домой к своим, вот увидишь, дочь тебя расцелует, а жена от счастья слезы будет лить, и ты тоже! — попытался поддержать меня Серега, но его слова не были тверды, он сам в свои слова не верил, но друга по несчастью он не хотел оставлять.  

***  

Острый камень, рассекая воздух, попал в человека — точно в голову. Но человек ничего не крикнул, он просто рухнул. Почувствовал ли он боль? Наверняка, да. Даже боль во сне способна принести реальные ощущения, но без последствий.  

—... Да очнись ты уже! Ну! — звал меня знакомый голос. — Ещё немного, вылезай уже!  

Когда я более-менее в себя пришел, я оказывается лежал в темной комнате, Серега, пытавшийся меня поднять за руку, все не спускал с глаз, светя фонарем, ту выемку в стене, из которой он меня вытащил. Она словно была живая — с каждым разом её пульсация становилась резвее и через мгновение стала затягиваться древесным покрытием. Мерзкое зрелище.  

Мое тело не хотелось слушаться. Серега, отпустив мою руку, стал рассматривать древесные фигурки в стене. Он без особого желания глядел на это — не на одном силуэте, напоминавшем человека, не задерживался более секунды, но, когда луч фонаря упал на голову человека, которая безжизненно висела со стены, луч света дрогнул и начал мотаться по разным сторонам, пока мужчина не добежал до головы.  

«Аркаша, Аркаша! » — звал он того. — «Аркаша, это я, Серега, узнаешь? » — Голова не откликалась и все также не подавала признаков сознания, тогда он начал ее тормошить и далее звать по имени. Тогда уже стало все понятно, но он дальше продолжал что-то говорить ей, что-то обещать, будто бы она все слышит и понимает.  

Я поднялся и положил руку тому на плечо.  

— Серега, все тут уже. Пойдем быстрее... — сказал я ему, не догадываясь ещё о новой проблеме.  

— Его нельзя оставлять, — истерично говорит тот, — Ему плохо, он мне говорит, просит нашей помощи, друг.  

— Да-да, — кивнул я ему понимающе. Теперь мы обречены, он спятил. — Мы вернемся за ним, — говорю ему, — вытащим! Пошли, так ты не вытащишь его.  

Тот согласился, не может же он оставить родного брата, к тому же живого, как ему виделось, да и оставаться здесь нельзя, — логово монстра нам не на руку. Под общим решением нам удалось двинуться с этого места, но каждый все-таки преследовал свои цели.  

II. Как все начиналось  

С тех пор, как я уехал из родного города на это задание, постоянно вспоминается тот день. Тогда я возвращался с очередной рабочей смены совершено обычной работы. Я был бригадиром строительных работ в одном из подразделений небольшой строительной компании. Компания застраивала в целом весь наш небольшой городок. Работа мне нравилась, она была не из легких, но она хоть как-то кормила нас. И вот я уставший, иду спешным шагом домой, дома тепло и уютно, дома пахнет вкусным блюдом, дома она, заждалась совсем. А ребеночек пинается в животике, капризничает, что папы нет дома.  

Два подъезда, и я дома. С третьего этажа, из раскрытого окна, веяло свежеприготовленными пирожками, этот запах я всегда узнаю, в честь чего только это все? Не просто же так.  

Машина аккуратно, медленно объехала меня, припарковалась, и пару раз посигналила. Неизвестно было кому она сигналила, впереди, помимо меня, гуляли две длинноногие девицы и ещё рядом с подъездом тусовалась мелкотня. Но у меня все же было нехорошее предчувствие, которое ещё более обострилась, когда я уже почти миновал машину и уже скоро должен был завернуть к своему подъезду. Тонированное окно машины стало медленно опускаться, какой-то мужчина пустил плотную струю дыма в воздух и окликнул меня по имени. Теперь мне все понятно стало, я тоскливо посмотрел на наше окошко и уселся на задние сиденье автомобиля. В этот момент, с третьего этажа, с раскрытого окна, выглянула девушка с искавшим взглядом.  

— Ну привет, — поздоровался мужчина, который продымил весь салон. Второй же просто уставился в своих черных очках в лобовое стекло. — Че, Петька, чет ты кислый какой-то, не рад нас видеть?  

А кто-то этим шестеркам бывает рад?.. Обычно их приезд означал — жди беды... Сколько людей, наверняка, сгинуло неизвестно где и при каких обстоятельствах, благодаря поручениям их начальства.  

— Или че, бабки не нужны? — продолжил тот.  

— Да хватит с ним сюсюкаться, будто у него есть выбор, ближе к делу да подорвали отсюдова. — сказал недовольно другой, не отрывая своего взгляда от лобовухи.  

— Короче, «Верхушка» собрала отряд... — он сделал паузу, переглянулся улыбчиво с тем, и добавил: — очередной! И теперь вы поедете на свое последнее задание.  

Больше нам нечего было обсуждать, шестерки все передали, что должны были. Завтра нам надо было выдвигаться на свое последнее задание, но условия были самыми щедрыми из всех предыдущих заданий, теперь вне зависимости от успеха или провала операции, нашим семьям будет отличное финансовое спонсирование на протяжении десяти лет. Как они уверяют, что наши семьи, какими бы большими они не были, на протяжении этого времени будут «купаться в шоколаде».  

Причин для не верования у меня не было, «Верхушка» — серьезная национальная организация, если она сказала, значит, выполнит все условия. Только от этого легче не становится, ведь это не ущербные шуточки про последнее задание, все-таки придется ехать в Лесницк... А там только Богу известно. Теперь надо как-то подобрать подходящие слова... Вот что ей сказать? Очередное задание, и я скоро вернусь, или же напрямую сказать скорой матери, которая вот-вот должна родить, что забудь меня и отпусти?  

Без спешки я поднимался по лестнице вздыхая, предвкушая сложный разговор. Рука вяло стукнула пару раз в дверь, и тут же послышались короткие приближаемые шажки.  

Дверь распахнулась и из нее вылетела девушка, сразу прыгнув мне на шею, ничего не говоря. Все сильнее она прижимала меня к себе, с проста так она себя никогда не вела. «Что случилось? » — шепчу ей. Она молча взяла меня за руку и повела на кухню. Судя по всему, дела были плохи даже без моих вестей.  

— Когда ты ушел на работу, — начала она безжизненно, — я опять легла спать; в последнее время стало совсем тяжело, наш ребеночек забирает все мои силы. — Она опустила взгляд на свой красный фартук в белую крапинку и тяжело сглотнула слюну. — Когда я спала, мне приснился ужасный сон... Что опять приходили эти страшные люди, и они забрали тебя от меня. А я на них кричала, просила оставить тебя, говорила им, что у нас скоро ребеночек будет, что ты единственный кормилец в семье, а они, словно не слыша, взяли тебя за руки, за ноги, и потащили... А один из них, самый страшный, самый грубый, который всех подгонял, засмеялся надо мною и кинул в меня пачку денег. Это были очень большие деньги, их бы хватило, чтобы выходить не одного ребеночка, и ещё бы достаточно осталось.  

Мы посидели какое-то время молча. Теперь я совсем поник, бывает, что ли такое? Что мне теперь делать?  

— Петя, — продолжила она, — знаю, что это всего лишь сон, и что я опять себя накрутила... но я очень переживаю за тебя! Скажи, что все это дурацкий, страшный сон, и что все будет хорошо. — Я ничего не отвечал; увидев мое лицо, которое выражало скорбь и безысходность, она зарыдала.  

Она давно отличалась этими способностями. Подобные сны начали ей сниться ещё тогда, когда меня только вовлекли в дело «Вершины». Все это произошло быстро, не было и момента, чтобы продумать все. Тот день начался с неутешительного рассказа её сна под звуки всхлипывания, затем вечером после работы, пару верзил съездили мне по голове, темнота, и потом месячная промывка мозгов ради высших ценностей нации, как они говорили. Физической и интеллектуальной подготовки как таковой почти не было, возникало такое чувство, будто бы им нужны были безмозглые, немощные патриоты. Нас даже не вводили в курс дела, для чего мы им нужны, обычно было все просто: задание такое-то, без вопросов выполняешь, получаешь хорошие деньги. Задания, как правило, были просты и как таковой ценности и смысла, не имели. Даже сложно представить, что из себя представляет эта организация, и в правду ли они работают на благо цивилизации. Если какие-то вопросы возникали, их, как правило, можно было задать своему звену по заданию, но и там никто ничего не скажет, — не раз сходились во мнении, что все находятся в одном положении.  

В целом работа на эту организацию не вызывала особых проблем, заказы были редки. Бывало даже, что за год случается один какой-нибудь мелкий заказ, и попробуй только не пойти на него. Некоторые поначалу хотели выйти из игры, они не выполняли поручения и всячески, меняя свои адреса и прочие данные, избегали «Верхушку». Но организация все равно находила их и наказывала, а где-то просто запугивала до того, что у человека больше не было своей воли. Меня же такая подработка вполне устраивала и у меня никогда не было проблем с ними.