Поезд № 192 Ленинград - Свердловск Часть 2

Так как «дембель неизбежен, как крах капитализма! », 23 мая 1980 года я с другом Востоковым после полудня покинули воинскую часть и поехали в Ленинград, а оттуда на Свердловск.  

Накануне посидели с ребятами, выпили по двести грамулек водочки. Попрощались. Пообещали писать. армейских друзей не забывать.  

Крайний вечер в части 22 мая 1980 года. Я и друг Валера Гусев.  

Ещё с самого начала, Востоков — мой земляк, предложил, во что бы то ни стало, домой ехать вместе. Хотя на заре службы такие договорённости были пустой планидой. Нас просто могли распихать по разным частям. Но нам повезло.  

Сыров и Востоков  

И вот, преодолев девяносто километров на электричке, мы на Московском вокзале в Ленинграде. Прибыли туда около шести вечера. Заранее было решено ехать в купейном вагоне, доплатив наличкой к воинскому требованию. Билеты приобрели. До отправки поезда было почти двадцать часов часов. Поезд отправлялся в 1500, 24 мая 1980 г. Нас это ни сколько не расстроило. Более того, у нас было время купить спиртное, ибо продажа его начиналась с 1100 утра до 1900.  

Ночь провели в городе, гуляя в исторических местах. Побывали и у «Авроры». Как-то за время службы не получилось. Днём сходили в Александро-Невскую Лавру — поклонились могиле Александра Васильевича Суворова.  

Это были дни перед Троицей. Мы атеисты. Но какая-то бабуля затащила нас в Храм. Предупредила:  

— Фуражки у входа надо снять. Так положено.  

Мы начали «прикалываться». Как и было велено, сняли фуражки и, взяв их в левую руку, так же, как видели в фильмах, зашли в церковь.  

Бабуся предложила купить свечи и поставить их «за здравие» и «за упокой». Купили, нашли канунный стол с Распятьем Господним: там и положено ставить свечи за упокой. Мы были грамотные парни с широким кругозором. Хоть и атеисты матёрые, но знаниями религиозными не гнушались, а потому про церковные ритуалы кое-что знали.  

Стали «богохульствовать» — поставили свечи за упокой по всем кашам. Так они надоели за два года службы. К слову сказать, я переслужил двенадцать дней, т. е. отслужил 742 дня.  

Покинув Александро-Невскую Лавру, устремились на поиски винного магазина. Нашли. Магазинчик в подвальчике, пять минут до открытия. Народу — как в Мавзолей.  

Оглядываясь, нет ли по близости патруля, я пристроился в конце очереди. Востоков в стороне прикрывает — вдруг патруль нагрянет, он оповестит. Хотя покупка спиртного солдатом сама по себе криминала не несёт. Магазин открылся…. Очередь слегка продвинулась — часть людей зашла в магазин. Поворачивается ко мне два мужика, смотрят с удивлением.  

— Сержант, ты чё, сдурел! Иди сразу в магазин, тебя мужики пропустят, — сказал один из них, — а не пустят, нас позови. В Ленинграде солдат, он как святой.  

Я пошёл и, правда, мужики расступились у входа, пред прилавком тоже пропустили. И так за семь минут мы приобрели четыре бутылки водки.  

Нужна была закуска. Не помню уж, что приобрели. Хлеб, колбаса, масло селёдочное…. Помню, что мало оказалось потом.  

До поезда оставалось чуть больше двух часов. Устали. Двинулись в сторону Московского вокзала. Чем то перекусили.  

Объявили посадку. Мы первые пассажиры в купейном вагоне №4 поезда №192 «Ленинград — Свердловск». Места 21 и 22. Расположились. Я, как старший по званию, разместился на нижней полке, а рядовой Востоков — на верхней, надо мной.  

Вагон заполняется служивым людом. Вагон №4 для военнослужащих, т. е. для тех, кто билеты покупал в воинских кассах. Слышим, с платформы объявляют о пятиминутной готовности к отправке. А мы всё ещё в купе вдвоём.  

Зато в соседнем — уже резвятся дембеля. Уже накатили, матерятся как сапожники. В тамбуре столкнулся с двумя. Расшиты как клоуны. Было и сейчас в моде украшать форму в нарушение устава.  

К нашей форме — комар носа не подточит. Не по уставу только сапоги и ремни. Сапоги и ремень, зачастую белый, но у нас были обычные при парадной форме одежды — это атрибуты для строя. В противном случае — ботинки и без ремня. Не любил я ботинки. Два раза только носил. «Куцехвосто» солдат в ботинках смотрелся. Сапоги! Сапоги украшают солдата.  

Надо сказать, что комендантская отделение — подразделение элитное. Все ребята с образованием — либо техникум, либо незаконченное высшее. Как правило, обычно старше чуть. Да ещё полуторогодичники служили — ребята с высшим образованием из ВУЗов, где не было военной кафедры.  

Под вагоном зашипело, заскрипели тормозные колодки. Вагон дёрнулся.  

Прощай армия, «прощай оружие», правда, для меня не навсегда — в будущем я в целом проведу в форме ещё почти год, только с офицерскими погонам в танковых войсках. Сейчас я уже даже не в запасе. В Отставке. Недавно уточнил в военкомате: старший лейтенант — записи в военном билете почему то не сделали своевременно. Инженер по спецэлектрооборудованию бронетанковых войск. Редкая военная специальность. Из-за этого часто призывали на сборы от недели до двух месяцев.  

Мы ликуем с Востоковым — мы одни в купе. Можно закрыться и начать отмечать дембель — по литру водки на человека на сорок два часа пути!  

Но радости особой у меня не было. Опять опостылая квартира, там нет моей Тани. Как жить без неё?  

На проводах в армию я сильно напился. Пил так, как будто в последний раз. Но вопреки чёрным мыслям, ехал домой в парадном костюме, живой и невредимый. Так, фигня, травма левой ключицы в районе шеи.  

Мой друг Толян, он без подробностей знал о моей трагичной любви. Как старший друг он одобрил моё решение уйти в армию (про «цинк», конечно, я ему не говорил)  

— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — вот его одобрение в «зековской» манере.  

Надо будет продолжать прерванное образование. Конечно, уже не на дневном. Сколько можно из родителей «сосать».  

Надо будет и Таню-одноклассницу посетить — договаривались увидеться. Расставить точки над «i». Незадолго до дембеля был сон. Я обнимаю Таню-одноклассницу, она стоит на цыпочках, крепко держит меня, обхватив мою шею обеими рукам, но неведомая сила отрывает её от меня. А я не держу. Для меня — это вещий сон по жизни. К разлуке. Это был уже второй такой сон в моей жизни.  

В первом — я проснулся от собственного крика. Но не удержал я мою Таню ….  

С мрачными мыслями ехал я домой. Гражданки боялся как чумы.