Чемпион по плаванию, или подвиг Ивана

Такой жары не помнили даже старики: с самого начала июня температура не опускалась ниже тридцати градусов, а в июле иной раз термометр показывал сорок три градуса.  

Мы все только и делали, что поливали огород. Два раза в день, утром и вечером. Все равно к полудню земля на грядках превращалась в серую пыль.  

К середине июля мы вычерпали колодцы. Лишь на самом дне оставалось немного ржавой воды, ее приходилось процеживать через фильтры, чтобы приготовить еду или заварить чай.  

Все так устали и измучались, что взрослые с радостью приняли приглашение армейского друга дяди Пети приехать в Тарусу и погостить там недельку. Компания подобралась просто отличная: дядя Петя, тетя Марина, Иван и Светка; Наташа и ее родители; моя мама со мной.  

– Петя, ты только скажи честно: удобно явиться такой толпой, да еще с детьми? – беспокоилась моя мама.  

– Женщина, обижаешь! Когда я тебе что-то неприличное предлагал? – отшутился дядя Петя.  

И мама решилась.  

*** *** ***  

Конечно, взрослые готовили подарки гостеприимным хозяевам. Дядя Петя вез своему другу импортные, жутко дорогие рыболовные крючки, отец Наташки – дефицитные саморезы. Женская часть общества не отставала: хозяйке дома везли чудесный кофейный сервиз из ГДР, новый вместительный термос, красивую польскую клеенку-скатерть.  

Наши папы решили взять с собой палатки и хотя бы одни сутки порыбачить по-человечески, мамы готовили снедь для пикника, потому что сколько же можно сидеть в огороде, на самом деле!  

– Боюсь только, говядина протухнет, если ее замариновать в кефире, – беспокоилась мама, – Придется делать в уксусе, а это не слишком полезно?  

– Может быть, купим прямо там, на месте?  

– Ты уверен, что там будет все это, пусть и на рынке? – обдавали хозяйки советчика презрением.  

Наташкина мама испекла в дорогу пирожки с капустой и яблоками, тетя Марина – песочное печенье, моя мама отварила яйца. Устав от постоянных хлопот, дядя Петя молча отправился на рынок и купил там несколько килограммов абрикосов и персиков.  

– Небось по три рубля? – ахнула семья.  

– Одного живем, – невозмутимо ответил дядя Петя.  

– Ты все же спроси, может быть, что-то нужно хозяевам? – уточнили женщины.  

Дядя Петя отправился на деревенскую почту и дал другу короткую, всего в два слова, телеграмму:  

– Ждешь к столу. Вп. Зн.  

Ответ не заставил себя ждать и также поражал краткостью:  

– Пломбир. Эскимо.  

– И только-то? – удивилась тетя Марина, – Хорошо, что вас не приняли за шпионов и не арестовали. Вполне могли принять телеграммы за секретные шифровки.  

– Ты отстала от жизни, женщина! – отшучивался дядя Петя. – Это раньше пэпси-колу можно было попробовать только за границей. А сейчас никого не удивишь ни мороженым, ни – ура! – фантой! Как выросло благосостояние советского человека!  

И торжественно поставил ящик «Фанты» на стол.  

*** *** ***  

Выезжали мы очень рано, в шесть утра, настоящим караваном: впереди шел дядя Петя, в его машину взяли мою маму. За ним следовал дядя Слава, на своих жигулях. Переднее сиденье занимала его жена, а заднее- мы с Наташкой.  

– Главное – успеть до самой жары, – причитала тетя Марина. И мы быстро поняла, как она оказалась права.  

Утром на шоссе свежий ветер бьет в лицо, растрепывает косы, щедро делится запахом росы и полевых трав. Машин еще не так много, и мы летим как на крыльях, успевая лишь замечать мелькающие перелески, автобусные остановки, деревеньки и сельские магазинчики – похожие друг на друга и все же неуловимо разные.  

И все же первой попросила пощады маленькая Светочка – ей захотелось пить и писать. Мы остановились у дороги, и тетя Марина повела девочку в лес.  

– Если у кого проблемы – давайте тоже, – кивнули нам взрослые.  

Мы выпрыгнули из машин на деревянных ногах и спешно бросились врассыпную.  

– Не подглядывай! – предупредили мы Ивана.  

– Больно надо! – усмехнулся он, – Я не девчонка.  

Наташка завернула за дерево и нацепляла на подол платья, карманы и даже на волосы густой репейник. Пришлось бежать за расческой и долго выбирать кусачие шарики из волос. Когда же нам это удалось, взрослым пришло в голову перекусить на дорожку, ведь взрослые то и дело хотят есть.  

Мы сидели прямо в траве у дороги, у открытой машины, ели пирожки и яйца, запивали их фантой. Светочка получила вкусное печенье и пока не капризничала.  

– Лишь бы ей голову не напекло! – беспокоилась тетя Марина.  

Иван с ужасом посмотрел на меня:  

– Твоя панамка!  

К счастью, она никуда не исчезла, так и белела среди лопухов. Чтобы снова не набраться репейника, пришлось искать длинную жердь и с ее помощью подцепить панаму.  

– Скоро вы там? – сердились взрослые.  

– Сейчас – сейчас! – торопились мы, пока не поймали панаму с пятой или шестой попытки.  

Теперь солнце стояло уже высоко, и в машины раскалились, как сотейник в духовке! Мы изнемогали от жары и солнца, пытались прикрыться сумками и полотенцами. Ничего не помогало! Пот лил с нас рекой.  

Мы еле дотерпели до Калуги, где, остановившись, купили сразу двадцать пачек пломбира, эскимо и «Бородинского» круглого мороженого в фольге. Дядя Петя положил его в багажник, рядом с шашлыком, а сверху насыпал выпрошенный у продавщицы лед.  

– Может, по порции? – заныли мы.  

– Если каждый съест по порции, в Тарусу мы привезем пустую сумку, – шикнули на нас мамы.  

Сошлись на компромиссе: вскоре мы остановились у деревенского колодца, вволю напились холодной воды, облились и переодели промокшие от пота платья на шорты и футболки. И именно в таком виде мы и заявились в гости.  

*** *** ***  

Дядя Стас, тетя Лина и их дети, Костик и Зина, жили в большом частном доме, стоящим за глухим забором, на окраине Тарусы, в нескольких сотнях метров от большого Старого Кладбища.  

Пока взрослые суетились с вещами, поцелуями и рукопожатиями, все дети собрались под большой тенистой яблоней.  

Костик несколько свысока смотрел на Ивана.  

– Будем знакомы, конечно, но предупреждаю сразу – с мелкими я не дружу и не люблю, когда они путаются под ногами.  

– А тебе сколько лет? – уточнил Ванька.  

– Семь.  

– А мне восемь.  

Повисла неловкая тишина.  

– А ты в какой класс пойдешь?  

– Во второй.  

– Ну и я во второй.  

Шестилетняя Зина рассматривала наших немецких кукол, осторожно гладила их по белокурым волосам, кормила из соски Наташкину дочку Светочку, а затем потащила нас в свою комнату и показала настоящий кукольный домик, двухэтажный, с окошками, дверцами, снимающейся крышей, лестницами… Там жила целая кукольная семья – мама и ее дочки. Мы с Наташкой ахнули:  

– Где тебе это достали?  

– Нигде. Это мой папа сделал для меня сам. Он вообще мастерит игрушки для людей, которые не умеют делать их сами, – важно ответила Зинка.  

Мир и дружба между нами был установлен раз и навсегда.  

*** *** ***  

Поздно вечером мы все – гости и хозяева, дети и взрослые, – жарили шашлыки, запивали их домашним квасом и заедали тем самым пломбиром, который, конечно, растаял в машине. Но тетя Лина придумала, что с ним делать: она засыпала в мороженое свежие ягоды смородины и малины, да так и поставила мороженое на ледник. Получилось очень вкусное блюдо, гораздо вкуснее, чем обычный брикет из киоска!  

Мы все, гости, конечно, уже сходили в баню с дороги, отдохнули днем и переоделись во все свежее. Никто не торопится уйти спать, и все с радостным предвкушением строят планы на завтра.  

Тетя Лина – искусствовед, она работает в местной картинной галерее и обещает завтра для всех нас самую интересную экскурсию.  

– У нас есть на что посмотреть. Ведь Таруса – это русский Барбизон! Тут столько художников жило! Поленов, Леман, Борисов-Мусатов…  

– Тут и моя мама живет. Она тоже картины рисует, – перебила Зинка.  

– Сколько раз я тебе говорила, что картины пишут, – одернула ее мать, – А после посетим дом Паустовского и его могилу. Знаете такого писателя?  

Конечно, Паустовского мы знали – не раз проходили его на чтении.  

– Он жил здесь много лет, здесь умер и похоронен…  

– Что – прямо в доме? – испугалась я.  

– Почему в доме? На кладбище.  

– А вы в Москве в Мавзолее Ленина были? – спросил Костик.  

Я растерялась. В Мавзолее Ленина мы все были в первом классе. Нас привели туда вскоре после приема в октябрята, в гости к дедушке Ленину. Мы долго стояли в очереди, и я ожидала, что дедушка Ленин – он же как дедушка Мороз, такой же веселый и добрый, только без бороды и без подарков. Наверное, он тоже попросит, чтобы ему спели песенку или прочитали стихотворение.  

И вот нас провели внутрь, мы спустились по длинной темной лестнице… В саркофаге под стеклом лежала желтая сморщенная мумия. Несколько секунд я ошарашенно смотрела на нее, пока до меня не дошло, что она – точнее, он, Ленин, – мертвый…  

– Аааа! Уууу! – взвыла я от ужаса, заливаясь слезами. Старшая пионервожатая на руках вынесла мена на свет Божий и быстро отвезла домой.  

– Вот придумали еще! Детей к мертвым таскать! – шепотом, чтобы не услышали соседи, возмущалась моя мама.  

– Мы были в Московском зоопарке, в Детском музыкальном театре, в Новом цирке, – пришел мне на помощь дядя Петя, – И вы обязательно туда пойдете, когда зимой приедете в гости в Москву.  

А завтра все сложилось так, как и было задумано. Мы рассматривали картины в галерее, осмотрели уютный деревянный дом Паустовского, а затем, уже ближе к вечеру, гуляли по набережной Оки.  

Нам купили яркие воздушные мельницы – трещетки, а еще мы перекусили вкусной кулебякой и фруктовым льдом на палочке, который продается только здесь, в Тарусе, это местное лакомство.  

– Это и есть Барбизон? – спросил Иван.  

– Почему Барбизон? – удивилась тетя Лика.  

– Вы сказали, что в Тарусе есть свой Барбизон. Это он и есть? – уточнил мальчик.  

Тетя Лика расхохоталась.  

– Нет, Барбизон – это маленький город художников во Франции, в окрестностях Парижа.  

Но художники нас уже не интересовали. Мы так устали, что глаза закрывались сами собой.  

*** *** ***  

Второй день в гостях прошел еще интереснее, чем первый. С раннего утра взрослые отправились в магазин – покупать посуду, которую делают прямо тут, в городе, из очень качественной голубой глины.  

В одноэтажном полутемном магазине наши мамы наконец-то дорвались до красивых вещей, которые можно было купить без очереди! Женщины потеряли голову. За час они набрали столько красивых расписных кувшинов, больших и маленьких горшков для мяса, салатниц и утятниц, тарелок и кружек, что все покупки еле уместились в багажнике машины.  

– И вот это возьмем еще тете Юле, а это – Люське. И посмотри, как красиво все будет смотреться на полках, не хуже, чем хрусталь!  

Нам, детям, тоже досталось каждому по большой глиняной копилке в форме зверушки и по русскому народному свистку, как уверяла продавщица – точно такому же, в какие когда-то играли дети крепостных крестьян.  

– Вот это да! – присвистнул от восхищения Ванька и тут же огласил окрестности заливистой трелью.  

– Только не в помещении! – прикрикнул на него отец, – Вот на пляже свистите!  

И мы поехали на городской пляж, на пологий песочный берег Оки, где часть акватории огорожена буйками и канатами, а на берегу, казалось, собрался весь город от мала до велика. Мы с трудом нашли свободное место, чуть дальше от воды – чуть ближе к лесу, расстелили несколько пледов. После первого купания взрослые женщины, обмазав кожу специальным кремом, легли загорать, мужчины отправились под сосенки для перекура. Мы же все строили замки из песка, и нас лишь предупредили, что мы сами должны попросить еду, когда проголодаемся, и строго-настрого запретили самовольно лезть в воду.  

Ока – речка мелкая, но коварная и шустрая. Течение у нее очень резкое и быстрое, то и дело случаются омуты и водовороты. Нередко бывает, что сильные взрослые мужчины сдавались и позволяли озорному потоку воды нести себя ниже и ниже, несколько километров, пока не удавалось попасть в более спокойное русло. И уж конечно, Ока каждый год собирала с самоуверенных ротозеев страшную дань – человеческими жизнями. Вот почему спасители то и дело обходили пляж, громко призывая отдыхающих к осторожности и напоминая, что заплывать за буйки запрещено.  

А чтобы у отдыхающих от избытка свободного времени не возникало глупых и дурных идей, на пляже в выходные дни работали массовики – затейники для детей и взрослых. Они то приглашали мужчин перетягивать канат, то пытались проводить гимнастику для женщин. Трудящиеся, к сожалению, заботу о своем досуге не ценили и реагировали вяло. Наверное, по этой причине массовики – затейники решили провести соревнования для детей.  

Мы уже построили на песке целый город. Два раза поели – бутерброды с колбасой и яблочный пирог. Собрали целые карманы разноцветный камушек и раковин. И нам стало откровенно скучно.  

– Приглашаем на соревнования по спортивному плаванию детей младшего школьного возраста! Те, кто хочет участвовать и кому уже исполнилось семь лет, но еще не стукнуло одиннадцать – все сюда! Не упустите свой шанс! Победителей ждет приз! – раздавалось на весь пляж по громкой связи.  

Мы переглянулись и побежали.  

В воде протянули канатные дорожки, несколько десятков мальчишек и девчонок оказались по грудь в воде.  

– На старт! Внимание! Марш!  

Мы все рванули. Я сильно оттолкнулась ногами, перевернулась на спину и едва успела сделать несколько долгих гребков, как раздался свисток организаторов. Меня обняли за плечи.  

– Девочка! Как тебя зовут? Катя! Первое место в соревнованиях по плаванию в группе младшего школьного возраста заняла Катя Семенова! Пожалуйста – приз!  

Мне вручили приз – такую же глиняную свистульку, как мы только что купили. И тут я увидела, что ко мне со всех ног бежит моя мама.  

– Это ты? Ты?  

– Я! – выпятила я грудь от гордости.  

– Я же не велела тебе купаться одной!  

– А я и не одна.  

И все же мама была довольна моей победой. А вот на Ивана иногда находит странный, глупый кураж. Особенно в тех случаях, когда в центре всеобщего внимания оказываются девочки.  

Выждав время, когда взрослые отвлеклись, Иван доплыл до самого буйка и забрался на него верхом. Он с довольным видом посылал нашей компании воздушные поцелуи, ожидая восхищения и аплодисментов.  

– Эй ты, болван на буйке! Ты что, не знаешь, что так себя вести запрещено! Живо слезай, кому говорят! Оставь канаты в покое! – раздался на весь пляж голос спасателя.  

Иван тут же ушел под воду. Выбирался на берег он красный как рак, под хохот всего пляжа. До самого вечера мальчик был тише воды и ниже травы.  

*** *** ***  

Мужчины решили, что последний день в гостях мы проведем дома, а вечером поедем на ночную рыбалку – и уже оттуда москвичи отправятся домой.  

– Там вода спокойная, и порыбачим, и уху сварим, и поспим на свежем воздухе.  

– Если только рыба заранее в воде не сварилась. Сам понимаешь – улов не гарантирую, она, зараза, жару тоже не любит, в тину уйти норовит, – вздохнул хозяин.  

День для нас тянулся бесконечно, потому что мы, дети, никогда еще не жили в палатке на берегу с папами и мамами, пусть и всего один день. Мы сгорали от любопытства.  

Вечером вода в Оке кажется розовой – в ней отражается закат. Дядя Стас рассказал нам, что для настоящей взрослой рыбалки нужны длинные, от шести до девяти метров. Именно такое мужчины и закинули.  

– Запомните – ловить рыбу в наших местах лучше на мотыля.  

Темнело. Вода постепенно становилась черной, чайки отправились на покой, и в наступившей тишине был отчетливо слышен каждый шорох в таинственных темно-синих кустах.  

– Готово! – воскликнул дядя Петя, – Лещ, и довольно крупный!  

– Хотя бы один – и то хорошо… Дети, вам не пора спать? – забеспокоилась мама Наташки.  

Мы не успели ей ответить, потому что в этот момент раздался сильный раскат грома. У нас мурашки побежали по коже, но через минуту второй гром поддержал первый, в чернильном куполе неба полыхнули зарницы, и вот с силой ударила первая молния!  

– Быстро в палатку! – скомандовал дядя Стас.  

Упала гробовая тишина, лишь было слышно, как вдалеке, за горизонтом трещат разряды небесного электричества. И снова покатился по небосводу Илья Пророк на своей колеснице, зашумел лес, потревоженный резким порывом ветра. И хлынул настоящий проливной дождь!  

Мы не смогли усидеть в палатке. Мы выскочили на влажную землю, на чистый песок и подставляли упругим прохладным струям лица, руки, спину…Мы с радостью наблюдали, как забурлила Ока, как вскакивали на воде пузыри…  

Летняя гроза закончилась так же внезапно, как и началась. Но именно она положила конец засухе.  

*** *** ***  

Дома все шло своим чередом. Как будто мы никуда и не уезжали – нас ожидали привычные дела и игры, люди и обстоятельства. Разве что несколько дней подряд приходили соседки, любовались посудой и выясняли, можно ли достать такую же и для них. Дядя Петя охотно соглашался быть посредником.  

Мы трое искали место для цветных камушков и ракушек, разумеется, секретное, о котором никто из неверных не узнает. И заметили четырехлетнюю Нинку, внучку Марии Максимовны, которая спряталась в лопухах.  

– Вылезай, мы тебя видим! – поздоровались мы с Наташкой.  

Нинка не отвечала. Они сидела, худенькая и босая, спрятав голову у коленях и ладонях. Плечи девочки слегка вздрагивали.  

– Ты плакала? – забеспокоилась Наташка, – Тебя обидели?  

Нинка подняла заплаканное лицо.  

– Меня бабушка убьет… Я босоножки потеряла.  

– Налупят?  

– Еще как! – снова чуть не заревела Нинка.  

– Да как ты умудрилась?  

– Я утопила… А… В том маленьком прудике, в конце улицы… А мне туда ходить не разрешают…  

Нинка все же разревелась еще раз.  

– Пойдем! – решительно поднялся Иван, – Покажешь, где утопила.  

Нинку пришлось вести за руку, но, к счастью, место она помнила.  

Ивану пришлось нырять несколько раз, пока он нашел левую сандалию. Правую удалось зацепить гораздо быстрее.  

Сандалии промокли, пропитались черной грязью и запутались в тине. Мы долго полоскали из в бочке, но отмыть до конца так и не смогли.  

– Бабушка отмоет, – решила Нинка, – Будет ругаться, но все же не так.  

Девочка с благодарностью посмотрела на Ваньку, а затем обняла его и прижалась лицом к футболке.  

– Я тебя провожу, – решил Иван.  

Бабушка, конечно, ругалась. И Мария Максимовна, и тетя Марина.  

– Герой, – возмущалась она, – Не мог за малышкой посмотреть.  

И только маленькая Нина считала Ваньку героем. Но об этом никто так и не узнал.