Он и Она.

Такие близкие и далекие люди…  

Качнув крылом и оставив легкий след инверсии, словно ножом разрезав плотный утренний туман, самолет начал снижение. Подошел к завершению почти двенадцатичасовой перелет и на посадочной прямой в створе глиссадного маяка, нас несколько раз довольно крепко качнуло. Сидящая рядом со мной попутчица, женщина преклонных лет, недовольно посмотрела в мою сторону. Ей показалось, что я испуганно читаю молитву и это вызвало у нее раздражение. Но это было не так: полушепотом, по привычке, я проговорил про себя контрольную карту при посадке.  

Хотя по воле случая, на летном жаргоне она так и называлась – «молитва»…  

Я летел в город, в котором родился и вырос, город который ненавидел и любил, всего на два ненастных осенних дня. Подали трап, все засуетись торопясь к выходу а я продолжал сидеть в кресле, смотря на косые полосы дождя прочертившие иллюминатор. Нечто, сжав мое сердце холодной волной и подкатив к горлу, заставило меня на несколько минуть отрешиться от внешнего мира. Словно некое предчувствие…  

Квартира над номером 12 была на третьем этаже и зайдя через парадное, уже через минуту я прикоснулся к кнопке дверного звонка. Дверь мне открыли нескоро и услышав старческие шаркающие шаги, я облегченно вздохнул одернув мокрую куртку в которую был одет.  

В чем был смысл моего приезда?  

–Вам кого? – старческий голос вопросительно раздался за дверью, окрашенной бурой кое где отслоившейся краской.  

–Я привез письмо… От Евгении Марковны.  

–Да.. да конечно, сейчас.  

Мы сидели в кабинете со старой но удивительно теплой мебелью, письменный стол с зеленым сукном и ворох исписанных листов... книги, книги…они были везде.  

–Я помню ваши лекции, профессор  

–Да..да – старик оживился – Мне кажется... вот откуда у вас знакомое лицо.  

–Вы читали цикл о смерти… тепловой смерти нашей Вселенной согласно теории Фридмана и горизонте событий – я улыбнулся и протянул конверт.  

Сухощавой, дрожащей рукой трепетно он взял его в руки, словно пытаясь ощутить тепло человека который ему писал, на мгновенье мне показалось, что удивительная невидимая нить протянулась между получателем и адресатом, словно некая иррациональность заполнила окружающее пространство.  

–Вы… вам молодым не понять – голос старика дрогнул. –Живое письмо это.. это как услышать голос далекого тебе человека из прошлого…  

Я вышел на проспект и остановился. Я не сказал главного, просто не смог, что больше не будет звонков и никогда не будет писем и виной этому скромный обелиск, который стоит уже пол года на одиноком холме в провинции Манитоба…  

«Но все законы математики ложь и миром правит случай» – философски подумал я, повернув с проспекта на изгиб Саблинской. Тонкая, до боли знакомая фигура стояла ко мне спиной в пол оборота, остановившись перед пешеходным переходом, не решаясь перейти на другую сторону улицы. На долю секунды мне показалось, что этот силуэт словно некое изваяние на мгновенье застыл во времени, вопреки всем физическим законам. Неужели это она? Усомнившись, я был готов сделать шаг в сторону, но неожиданно приподняв руку и одновременно сделав ладонью изящный полукруг, словно прочертив в воздухе только ей одной понятный образ, девушка закрыла зонт.  

В моих глазах потемнело. Я помнил этот жест. Сомнений не было, это была Она…  

Словно рухнули в бездну годы разлуки вернув шепот недосказанных слов и тепло дрожащих губ…  

Я мог пройти мимо, мог остаться на месте дождавшись когда ее силуэт затеряется в толпе, но я поступил иначе…  

Подойдя к ней со спины, сделав несколько шагов, я обнял ее за талию и привлек к себе. В недоумении, она медленно повернула лицо в мою сторону.  

– Неужели? – удивленно протянула она – Ты как обычно, словно падаешь с неба…  

–Вот откуда не хотел бы я падать. Только не говори, что некстати… – усмехнулся я.  

–Что за чушь! – положив руку мне на плечо я почувствовал как несколько дождевых капель скатились с ее волос мне на лицо…  

–По крайней мере ты мог мне позвонить, в худшем случае написать. Наверно, ты хочешь узнать как мои дела? Я тебе признаюсь… Великолепно! Как мой статус в социальных сетях – она рассмеялась, приподняв на меня глаза и неожиданно задумавшись, стала методично помешивать сахар в кофе.  

–И главное у меня прекрасная работа и я свободна. Быть свободным это же главное, правда? – испытующе продолжая смотреть на меня, произнесла она.  

Мягкий полумрак небольшого зала кафе оттенял ее короткие каштановые волосы, огоньки зеркальной стойки зажигаясь, вспыхивали озорными искрами в ее темных глазах.  

А я смотрел на ее тонкие пальцы...  

–По крайней мере, это твои принципы – продолжила она – Помнишь статуэтку кошки, которую ты мне однажды привез? Как олицетворение принципов свободы и независимости. Кстати, которым ты никогда не следовал, но упорно подсовывал их другим.  

Ироничная улыбка коснулась ее губ.  

Я кивнул головой и усмехнулся:  

–Это богиня Баст. Этой фигурке довольно много лет.  

–Мы с ней часто ссоримся, она своенравна…  

–Эта богиня всегда воплощала дух свободы и я думаю, она тебя полюбила – иронично ответил я.  

–Скажи еще, что мы сроднились… – она улыбнулась той милой и легкой улыбкой от которой у меня сжалось сердце.  

«И все же она красива, словно остановившись во времени» – подумал я с чувством некой зависти и раздражения, невольно задерживая взгляд на ее лице больше, чем это было нужно.  

–Не манипулируй, подменяя суть. Это только ты умеешь уехать на полгода, а затем исчезнуть на шесть лет, оставив меня на потом…  

–Мы виделись с тобой, два года назад… – слабо возразил я.  

– Всего семьсот тридцать дней!  

–Минуты считать не будем – примирительно ответил я.  

–Тем более все это время я не скучала. Уж поверь мне на слово. Но я не пойму одного, почему несколько часов назад ты не прошел мимо? Тем более, приехал то ты явно не ко мне? – с деланным безразличием сказала она, внимательно остановив на мне свой взгляд.  

Признаться, тогда я промолчал… Мы с ней прожили в одной квартире почти пятнадцать лет, вместе шли в школу затем учились в одном вузе. Коммуналка почти сроднила наши семьи, со всеми склоками горестями и заботами.  

-Все меняется, нет нашей квартиры, где мы жили и росли. Сейчас там гостиница с широкими панорамными стеклами и вальяжным швейцаром на входе. Нет многих родных нам людей… Но это так, эмоции… – взмахнув рукой, она вновь повторила этот жест который выделял ее и словно визитная карточка принадлежал только ей.  

-Помнишь, как мы завтракали вдвоем на кухне и шли в школу?  

–Ты никогда не пила молоко и я всегда тебя выручал допивая его почти на ходу...  

–А я чистила по пути домой твой школьный пиджак от табачных крошек в карманах...  

–А однажды ты подрался из-за меня… и даже попал в больницу…  

–Я помню твои три апельсина. Сестра…  

Мы рассмеялись. Между нами была разница в три года и я вначале несколько свысока поглядывал на нее, но ближе к десятому классу наши отношения изменились.  

–А что я должна была сказать? Соседка? Тем не менее, к тебе в палату я попала... Хотя, я всегда была тебе соседкой, девчонкой на которую можно не обращать внимания как на...  

–Как на женщину? Неправда…  

–Не ври... Ты сейчас это так произнес, словно сделал мне одолжение, но мне не обидно. Я тебе скажу одну вещь о которой ты не догадываешься… – она бросила на меня взгляд черных глаз и положила свою ладонь на мою руку.  

–Ты счастлив потому, что есть я и тебе кажется, так будет всегда. Но это не так, дорогой… Не находись в плену иллюзий, словно я живу для тебя.  

Я отвернулся и посмотрел в окно, на проспект. Вновь начинал моросить дождь и самое худшее было не в погоде.  

Она была права, тысячу раз права и я боялся признаться себе в этом.  

–Кстати, где ты остановился? – вопросительно взглянув на меня, спросила она отодвинув пустую кофейную чашку.  

Я пожал плечами.  

–Тогда мы идем ко мне – взяв сумочку со столика, по-деловому и безапелляционно заявила она.  

Мы ехали по вечернему городу уставшему от суеты рабочей недели, словно сами искали спасенье в ночи, как в забытье…  

–Полотенце в ванной!  

–Что приготовить на ужин?  

–Кстати консервы во втором ящике, рядом со штопором!  

–Я в душ… Откроем вино?  

–Прости... не разбудила? – прошептала она приподняв край одеяла и скользнув в постель, обняла меня за плечи.  

–Я только на минуту спросить, что тебе приготовить на завтрак… – она прижалась ко мне губами.  

У меня перехватило дыханье.  

–И кстати, мне всегда было плевать, что ты женат…  

Лунный свет пробивался сквозь неплотно задернутые шторы, бросая причудливые тени на стены рисуя силуэты странных образов, словно тени былых воспоминаний.  

–Когда твой рейс?  

–Скоро… утром.  

–Я проведу тебя…  

–Не нужно…  

–Ты прав. Конечно, не нужно. Ты думаешь о ней? Эта твоя жена, канадка…  

–Она не канадка… она родилась в Лионе.  

–Неважно…о чем ты с ней говоришь? Я видела ее фото, она недурна, но… Постель? Смешно. Нет, послушай мне жутко интересно…  

–Прекрати это лишнее.  

–Лишнее? Думаешь, я не знаю правды? Почему ты не вернулся назад? Хотя о каких чувствах может идти речь! Мы прожили с тобой в одной квартире полжизни, я поступила в тот же институт где учился и ты... и что взамен?  

–Теперь у тебя прекрасная работа…  

–Ты прав. Я встречаю самолеты. Вот только один пилот совершает посадку каждый раз в другом аэропорту.  

–Это атавизм…Тебе нужно отрезать ту часть меня, которая идет с тобой по жизни бесполезным грузом.  

–А твоя дочь? Я сомневаюсь что она учит русский язык… О чем вы говорите и как вы общаетесь? Я тебя не понимаю. Ты словно слепой среди глухих…  

Она откинула одеяло, привстав:  

–Отвернись. Ты не научился жить на родине и это твоя беда.  

–Мы все учимся жить. На круглой как мячик планете...  

"А сейчас бессонными ночами в полете, я ищу ту путеводную звезду которая приведет меня к тебе. И тогда вопреки всему, моя жизнь наполниться смыслом и легкостью бытия, ведь все мы в конце концов приходим на эту землю ради одного человека... "  

« Я отрезала ту часть тебя, которая вросла в мое сердце и мешала мне дышать. Но взамен я приобрела и другое, заполнив то, что не терпело пустоты…  

И в ожидании, ночами за пультом диспетчерского контроля, в туманном крошеве белесого снега или в лучах яркого летнего солнца, моя жизнь наполнена смыслом разлуки и ее терпким и горьким вкусом.  

Я встречаю самолеты после долгого пути. Но теперь это не только моя работа но и надежда… надежда на то, что когда-то один пилот все же сделает посадку в моем аэропорту. А пока я ищу твое отражение в уставших глазах стюардесс, закончивших свой рейс, может они тебя встречали? Вглядываюсь в силуэты, вдруг промелькнет твой?  

И все же я верю, что настанет время когда развернувшись на подлете и запросив посадку, я услышу твой голос. И с легкой дрожью я тебе отвечу, назвав три цифры которые ты поставишь на панели приборов. Три заветные цифры. Курс посадочной полосы, как символ твоего ко мне возвращения. И тогда я увижу как в сиреневом облачке сгоревшей резины шасси, серебристая машина неторопливо повернет к терминалу. А я облегченно вздохнув, выйду тебе навстречу… и скажу… оставайся, ведь теперь у тебя есть человек с которым ты всегда сможешь говорить. Всю оставшуюся жизнь.  

И неважно, что сегодня он сказал свое первое в жизни слово...