Увидеть звёзды

Нигде и никогда, ни в одном городе мира,  

ты уж мне поверь, это правда, звёзды не светят  

так ярко и пленительно, как в городе детства.  

(к/ф «Карнавал» реж. Татьяна Лиознова)  

– Папа, а ты раньше видел звёзды? – тоненький детский голосок, с нечеткой буквой «р», больше походившей на сочетание букв «кх», отвлек Макса от тягостных мыслей.  

– Что, Лисёнок? – переспросил мужчина и повернул голову направо, чтобы лучше слышать дочь, которая расположилась в специальном рюкзаке за его спиной. – Прости, я не услышал.  

– Звёзды, – мечтательно протянула девочка. – Ты видел когда-нибудь звёзды?  

– Да, Лисёнок, – ответил ей отец. Этот вопрос он слышал не в первый раз и, видимо, не в последний. – Когда я был такого же возраста, как ты сейчас, мы могли смотреть на звёзды каждую ночь и совершенно бесплатно.  

– Как же вам всё-таки повезло, – с неприкрытой завистью протянула девочка. – Вы были такие счастливые.  

– Тогда мы этого не понимали, – грустно хмыкнул Макс, убирая левой рукой прядь мокрых от пота волос со лба, и тут же поспешил сменить тему разговора. – Ты не устала? Может, отдохнём?  

– Папа, – со всей серьезностью, на которую только способен семилетний ребенок, ответила она ему, нахмурив лобик. – Я только и делаю, что сижу в рюкзаке, смотрю по сторонам, играюсь с твоими волосами или сплю. Если ты устал, так и скажи!  

Эта чудная интонация ребёнка, веселила мужчину каждый раз, как только он слышал её. Не желая обидеть свою дочь, которая хотела показать, какая она взрослая и рассудительная, Макс обычно сдерживал зарождающийся в груди смех. Вот и сегодня он, маскируя рвущееся наружу веселье, фальшиво закашлял.  

– Хорошо, Лисёнок, – прокашлявшись, произнёс он. – Тогда ищем место для привала.  

Вдоль узкой дороги, по которой они шли уже не первый час, изредка попадались скудные скопления уродливых деревьев с погнутыми стволами и пожелтевшими листьями. Как раз одна из таких посадок находилась в двухстах метрах, и Макс думал остановиться возле неё.  

– Как тебе это место, Алиса? – спросил он, показывая рукой на десяток покорёженных деревьев, сравнявшись с ними. – Остановимся или будем искать дальше?  

– Остановимся, – воскликнула девочка. – Мы же решили, что тебе надо отдохнуть.  

К посадке от дороги вел не слишком крутой спуск, но мужчина решил не рисковать. Из сумки, прикрепленной к бедру, он извлек металлический цилиндр длиной не более ладони. Прокрутив крышку у одного из оснований против часовой стрелки, Макс нажал на небольшую кнопку, и цилиндр под действием пружинного механизма превратился в шест. Опираясь на него, мужчина спустился к деревьям. Выбрав ровный участок, он из той же набедренной сумки достал кусок сложенной и зафиксированной прищепкой плотной непромокаемой ткани, после чего присел на корточки и принялся застилать влажную почву. Девочка всё это время терпеливо наблюдала за всеми движениями отца, положив подбородок на его плечо.  

– Место обустроено, Лисёнок, – обратился мужчина к дочери, когда закончил. – Давай спускаться.  

– Давай, – радостно отозвалась Алиса, предвкушая несколько минут свободы от удобного, но всё же сковывающего её движения, рюкзака.  

Мужчина расстегнул ремни, стягивающие грудь и живот, и почувствовал, что дышать стало намного легче. После этого он аккуратно снял свою ношу и поставил на расстеленный прямоугольный кусок ткани. Стоило только огромному рюкзаку оказаться на земле, Алиса, расстегнув фиксирующие её молнии и защелки, проворно выбралась из своего отсека и расположилась на подстилке.  

Отец наблюдал за действиями своей дочери со смешанным чувством гордости и печали. Его девочка, его Лисёнок научилась многому, чтобы компенсировать свою неполноценность. Она даже не знала, что такое жить, имея возможность перемещаться по земле на ногах. На двух полноценных ногах. И спокойно относилась к этому. Для неё наличие или отсутствие конечностей всего лишь отличительная черта, как цвет волос или кожи. Таково нынешнее поколение. Но Макс родился и рос в другое время, до всех этих катастроф, обрушившихся на их мир. И до сих пор не мог смириться с этим. К сожалению, это было не самое ужасное, с чем ему приходилось мириться.  

– Что-то не так? – спросила Алиса, заметив печальное внимание со стороны отца, и смущенно улыбнулась.  

– Всё хорошо, – ответил отец. – Ты у меня такая красивая, вот и любуюсь.  

– Лучше быстрее присаживайся, – серьезно сказала девочка, похлопав рукой по подстилке слева от себя. – Будешь меня рассматривать, не успеешь отдохнуть.  

Опять эта интонация, но в этот раз мужчина уже не смог сдержаться и громко рассмеялся. Алиса сначала нахмурилась, поджала губки и грозно посмотрела на отца. Однако, осознав, что ей удалось развеселить его, она, довольная собой, широко заулыбалась. Мужчина присел рядом с дочерью и прижал её к себе, пытаясь вложить как можно больше тепла и любви в эти объятия. Девочка, в свою очередь, прижалась к отцу и по-кошачьи потерлась щекой об его плечо. Именно ради таких моментов и хотелось жить. Именно ради этого Макс затеял это тяжёлое бесконечное путешествие. Почувствовав себя невероятно счастливым, он расслабился и не заметил, как заснул. Сегодня дорога давалась особенно тяжело.  

– Папочка, – через несколько минут молчания негромко произнесла Алиса.  

– Я тебя слушаю, Лисёнок, – тут же ответил мужчина, стряхивая дремоту.  

Девочка хотела что-то сказать, даже открыла рот, но передумав, уткнулась в его грудь и засопела. Она утопала в объятиях отца, который обладал поистине богатырским телосложением, и казалась такой хрупкой и беззащитной. Почувствовав неладное, Макс спохватился, встал на колени прямо перед своей дочкой, и, положив огромные ладони своих рук на тоненькие детские плечики, слегка встряхнул её.  

– Я тебя слушаю, Лисёнок, – почти по слогам проговорил он каждое слово. – Что случилось?  

– Это может показаться странным, – осторожно начала дрожащим голосом Алиса, не поднимая глаз на отца и рассматривая свои руки. – Но мне кажется, что я не помню, завтракали мы сегодня или нет.  

– Совсем не помнишь? – спросил мужчина, не позволяя рвущимся на волю эмоциям отобразиться на его лице.  

– Совсем, – грустно ответила девочка и подняла на отца свои большие изумрудные глаза, которые готовы были взорваться миллионом маленьких слезинок. – Это плохо?  

– Это хорошо, – воскликнул Макс, заставляя свой рот растянуться в подобии улыбки. – Как можно помнить о том, чего не было?  

– Не было? – с сомнением в голосе переспросила Алиса. – Но уже почти полдень, а я совсем не хочу есть. И совсем не помню сегодняшнего утра.  

– Потому что ты спала, глупенькая, – стараясь говорить как можно убедительней, произнёс мужчина. – Утром я просто не стал будить тебя и осторожно усадил в портфель. А когда ты проснулась... Ты же помнишь, когда и как ты проснулась?  

– Кажется, в портфеле, у тебя на спине, – сказала девочка, и, нахмурившись, продолжила. – Но я часто засыпаю дорогой…  

– А когда ты проснулась, – перебил её Макс, не позволяя дочке развить свою мысль. – Я и не подумал о том, что тебя надо покормить. Сам-то я не чувствую голода, только пить охота. Вот и забыл про тебя сегодня. Ты же простишь меня, Лисёнок?  

– Конечно, папа, – Алиса не имела права сомневаться в искренности отца, поэтому не сразу, но поверила его словам. Отец взрослый, а она всего лишь ребёнок.  

– Вот и славненько, – протянул мужчина и вернулся на своё место слева от дочери. Нежно поцеловав её в висок, он вновь заключил Алису в объятья и произнёс. – Дорога утомляет, Лисёнок. Унылые пейзажи, заброшенные полуразрушенные домики, груды мусора и металлолома повсюду. Да тебе ж даже не на что посмотреть! Только и остается, что следить за убегающей вдаль разбитой дорогой. Единственное великое событие – это изредка проезжающий электромобиль или электробус. Поэтому все дни кажутся тебе похожими друг на друга. Поэтому начинаешь путать что, когда и где происходило. Так у всех людей. И у меня также. Понимаешь?  

– Понимаю, – неуверенно произнесла девочка. – Мне просто стало страшно, что со мной происходит то же самое, что происходило с мамой.  

– Ну что ты, малышка, – только и смог выдавить из себя Макс, крепче обнимая дочь.  

Вся его напускная уверенность развеялась в одно мгновение. Казалось, что чья-то рука обхватила его сердце и стала сжимать. И не резко, чтобы раз и навсегда раздавить мышцу, гоняющую по организму кровь, а медленно, получая удовольствие от доставляемой боли. Так тяжело стало. Дышать, сдерживать слёзы, казаться сильным. Но Макс, прикусив нижнюю губу, стерпел. В очередной раз. Он не любил и не хотел вести разговоров на серьезные темы со своим ребёнком. Не любил объяснять, что в мире всё устроено намного сложнее и печальней, чем видится через призму детства. Не хотел рушить кропотливо выстроенные маленькой рукой песочные замки своей взрослой грубой правдой. Однако день изо дня всё чаще и чаще Алиса пыталась заговорить о чём-нибудь таком, а он раз за разом, как мог, уходил от этих разговоров. У ребёнка должно быть детство, даже в такое тяжелое время и в такой непростой ситуации, в которой оказалась их семья.  

– А как ты думаешь, что у нас сегодня на обед? – Макс отвернулся от дочки, чтобы она не видела его лица, и подтянул к себе рюкзак. В голос мужчины примешалась хрипотца, но, по крайней мере, он не дрожал. Значит, совладать с эмоциями удалось.  

– Как всегда, – разочаровано выдохнула девочка. – Кукурузные лепёшки и вяленое мясо.  

– А вот и неправильно! – воскликнул мужчина.  

Достав из пищевого отдела рюкзака толстую, диаметром с четверть метра, лепешку, он положил её на обе свои руки, как поднос, и повернулся к Алисе. Увидев недоумение в её глазах, он задорно подмигнул и сказал:  

– Сегодня специально для самой красивой девочки в мире был испечён этот чудесный пирог. Он еще теплый, но если девочка будет так долго смотреть на него, пирог успеет остыть.  

Чистая улыбка счастья озарила лицо Алисы. Девочка, принимая правила предложенной отцом игры, тут же оторвала огромный кусок от протянутой к ней лепешки, поднесла его к носу и глубоко вдохнула аромат ненастоящего пирога, прикрывая глазки.  

– Яблочный. Мой любимый, – с наслаждением произнесла девочка и принялась жевать сухую лепешку с таким удовольствием, как будто это на самом деле был яблочный пирог.  

– Но это еще не всё! – сказал мужчина. Он отложил в сторону кукурузную лепешку и принялся отрезать перочинным ножом от батона вяленой свинины неравные куски, один из которых протянул дочке и продолжил. – Чудесный шоколадный рулет. Из лучшей кондитерской.  

– Шоколадный? – не веря своим ушам, переспросила девочка.  

– Самый что ни на есть, – ответил ей отец. – Попробуй.  

– Как же давно я не ела ничего шоколадного! – закричала Алиса и вырвала из рук мужчины кусок вяленого мяса, тут же вгрызаясь в него зубами. – Я уже успела забыть, какой он на вкус, этот шоколад.  

Мужчина, не переставая улыбаться, оторвал левой рукой свою порцию «яблочного пирога», а в правую руку взял кусочек «шоколадного рулета» и принялся жевать. Он не знал, кому больше нужна была эта игра. Ему или его дочке. Тому, кто в сотый раз повторяет одну и ту же шутку, или той, кто каждый раз веселится от души, услышав эту шутку. И важно ли это? Сейчас они были абсолютно счастливы. Оба. Вместе.  

– Не желает ли наша сладкоежка запить это всё теплым молоком с мёдом? – спросил Макс, протягивая полуторалитровую бутыль с водой.  

– Я тебя люблю, – сказала Алиса с набитым ртом, принимая из отцовских рук предлагаемую бутылку. – Ты у меня самый лучший папа!  

– И я тебя люблю, Лисёнок, – ответил ей мужчина.