История одного праздника

Вроде и жизнь, как у всех, и начиналась также. Роддом, холодный стол, закованные в резину руки акушера. Но что-то не складывается, как бракованный пазл. Деталей не хватает, да и на тех, что есть, в большей своей массе ушки пообломаны. Как билет в автобусе, который злая, обиженная своей полнотой кондукторша протягивает за горсть монет. У кого-то счастливый, а у кого-то цифры не суммируются как надо, хоть ты тресни. Три слева, три справа. Двадцать шесть и пятнадцать. Даже если перерыть интернет и найти другие методы сложения цифр, все равно не сойдется. Все равно очень далеко до счастья. Дальше, чем скидки на зимнюю обувь в начале декабря. А ведь с этим билетом ехать до конечной остановки.  

По радио передавали, ты как-то слышала по дороге на работу, что заскучавшие от славы и своей красоты знаменитости начнут скоро делать пластические операции не только на выпирающих частях тела, но и на ладонях. Чтобы продлить линию жизни, изменить линию судьбы и хоть таким образом повлиять на свою незавидную участь. Но тебе-то грешно узоры на ладошках винить. Слова цыганки с ярмарки до сих пор приятной музыкой звучат в голове. «У тебя идеальная рука, красавица, ты, безусловно, будешь счастлива! ». Просто образец хиромантического благополучия.  

Со звездным небом тоже всё в порядке. Астрология на твоей стороне. Да только почему-то Марс в Козерога заходит регулярно, а к тебе в последнее время заходили одни Венеры, да и то, чтоб похвастаться своей семейной жизнью. Чувствуешь себя Ганимедом подле Юпитера. Вроде тоже крупный спутник, что-то значишь, а всё разговоров лишь о Европе да Каллисто. Даже в кроссвордах выделяют им строчку-другую, а тебе – нет.  

Живешь одна, и три десятка вёсен за плечами. Наступивший март – уже тридцать третий, а сколько еще их будет? Вот только счастья семейного до сих пор нет. Грязные памперсы, молочные смеси, ночные крики – это не про тебя. Лига чемпионов во вторник и среду, перегара в семейной кровати по пятницам и рыбалка по субботам. Про такое расписание тебе никто еще не заикался. Нет детского садика, школы, гаража и дачи. Ни детей, ни мужа, ни свекрови, ни разбросанных по квартире носков. Одна, как на фото для паспорта. Кто-то назовёт это свободой, а ты все чаще вспоминаешь другое слово. Одиночество.  

Казалось бы, огненный опал на тонкой цепочке вместе с распятием украшают зону декольте, и два рубина в ушах. И спишь в темно-зеленой пижаме головой исключительно на север. И никакого золотого безумия на пальцах рук. Не потому, что денег не хватает (хотя и это тоже), а потому что несовместимость. А всё равно не то. Не по фен-шую. Не так, как обещает гороскоп.  

Имя. Определенно, все дело в имени. Как корабль назовёшь, так он и поплывет. Родители назвали парусник, вышедший из материнской верфи, так, что лучше бы сразу на дно, к рыбам, которые имён не спрашивают. И которые, хоть и похожи выпученными глазами и бессмысленно открывающимися ртами на твоих немногочисленных подруг, да только не вызывают головную боль своей болтовней и не поедают твои скромные запасы вкусностей.  

А что родители? Мама заклеймила новорожденную девочку необычным именем, находясь в послеродовой эйфории, а теперь спокойно живет с мужчиной, который и не твой отец вовсе, воспитывая младшую дочь Олесю. Твою пятидесятипроцентную сестру. А ты – Генриетта. Арамисова Генриетта Витольдовна. Так что и папа внес свой бесценный вклад в школьные насмешки одноклассников. В твой комплекс неполноценности.  

Безусловно, всё дело в имени. Даже к бабке не ходи. Поменять бы его, зачеркнуть жирной красной линией в день совершеннолетия и вписать что-нибудь благозвучное в новенький паспорт. Да только отца не стало, и не решилась ты осквернять его память своенравным поступком. Все-таки завещал он тебе бабушкину квартиру.  

Вроде и жизнь как у всех, да только не у всех на восьмое марта посреди зала лежит мужчина. «Вот и зашел Марс в созвездие Козерога» – думаешь ты, да только счастье почему-то не разрывает грудь. Тридцать восемь лет чужих мыслей, дум и переживаний бездыханной куклой распластались на оставшемся от бабушки ковре. Быть может, мужчина даже мёртв, но подумать об этом так жутко, так страшно, словно окунуться в дышащую холодом крещенскую прорубь. Можно ли и в этом обвинить своё имя?  

Если бы у тебя была собака или кошка, они бы точно не отказали себе в удовольствие обследовать новый, внезапно появившийся посреди зала, предмет интерьера. Обнюхать, лизнуть, уткнуться носом. Однако на собак у тебя аллергия, а завести кота... Господи! Это звучит, как непристойное предложение, превращающее лицо в спелый помидор. Одна только мысль об этом заставляет тебя вздрогнуть, будто под растянутую домашнюю майку заползла скользкая и холодная змея.  

Что может быть плохого в маленьком, своенравном и пушистом комочке жизни, желательно рыжего цвета, который будет помогать разбавлять теплом неприличную пустоту просторной квартиры. Ещё один радиатор отопления, но живой. Однако для тебя завести кота – это приговор. Это подпись под чистосердечным признанием в деле о своем одиночестве. Ох уж эти стереотипы и предрассудки!  

– Все мужики – сволочи!  

Кажется, с этой фразы всё и началось. Да, именно с неё. И сорвалась она с пухлых губ Светки, пока ты нарезала тонкими ломтиками сыр дорблю, припасённый на подкрадывающийся международный женский день. Подруга произнесла фразу, как аксиому, как определение, прочитанное в Википедии, и по-хозяйски принялась разливать дорогое игристое вино по бокалам. Все твои маленькие радости, личные подарки самой себе, не доживут одного дня до праздника. Их поглотит бесстыдный рот твоей незваной гостьи. Но Светка – подруга со школьной скамьи. Утешь себя этим. Пусть и свалившаяся на голову мокрым мартовским снегом и принесшая в своих пустых руках лишь желание отметить предстоящий праздник, но всё-таки подруга. Может, откроешь для неё еще и коробочку трюфельных конфет французского происхождения?  

У Светки пышные волосы цвета топлёного молока, подтянутая натренированная фигура, вечно измазанное косметикой личико и семья. Сын Андрюшка, чихуахуа Бусинка и, конечно же, Гарик. Муж-фрилансер. Такой строгий и брутальный в её рассказах, в реальности он часто готовит ужин, укладывает сына спать и моет посуду. Ваши с подругой жизни похожи разве что размером покупаемой обуви.  

Когда бутылка опустела, Светка, сославшись на домашние дела, которые не позволяют ей почувствовать себя женщиной, удалилась. Мартовский снег растаял в начале третьего, оставляя на твоей щеке влажное прикосновение губ подруги и слякоть в душе. Уж если она не может почувствовать себя женщиной, стоит ли говорить о тебе?  

– Все мужики – сволочи!  

Снова услышала эту фраза вечером того же дня, но произнесла её уже другая твоя подруга. Черноволосая черноглазая роковая Машка, похожая и фигурой, и греческими корнями на амфору. Сосуд, наполненный наглостью, самоуверенностью и феминизмом. Последнее, правда, никак не помешало ей трижды побывать замужем и рваться туда в четвертый раз.  

Машка тоже пришла без предупреждения, но, в отличие от Светы и к немалому твоему удивлению, принесла символичный подарок и полный пакет продуктов, среди которых затесались две бутылочки вина. Подруга долго и выразительно ругала мужчин и тебя за мягкотелость. А ты лишь податливо соглашалась, вспоминая, сколько горя и разочарования принесли те, кто по каким-то одним им ведомым соображениям решили называть себя сильным полом. Сколько раз тебя, наивную дурочку, пользовали и бросали. Сколько раз твои мечты о семье разбивались об мужской эгоизм. Ты была вдохновлена презрением подруги и воспоминаниями былых обид, как вдохновляется солдат перед боем громкими речами полководца. Ты жаждала отмщения.  

Полусладкое и три необязательные сигареты, выкуренные за компанию, сделали своё дело. Ты, не до конца понимая, на что подписываешься, согласилась на заманчивое и выгодное предложение окунуться в новое увлечение Машки. Под громким лозунгом «наказываем похотливых козлов» скрывалось обыкновенное мошенничество, целью которого являлось опустошение мужских карманов.  

Всего-то и требовалось от тебя принять в своей квартире жертву – незнакомого мужчину, – флиртовать, принимать ухаживания и попытаться затянуть его в постель. Хотя «попытаться» неподходящее слово, как уверяла Машка. Заботливые мужья и убитые горем вдовцы на самом деле развратные, но очень трусливые «сволочи», которые просто жаждут оказаться с незнакомой женщиной в уютной кровати. И когда они в ней окажутся в одних трусах, семейных или боксерах, от тебя всего-то и требуется нажать припрятанную кнопку, которая активирует дверной звонок, состроить испуганное лицо и выдавить из себя «это муж» с такой интонацией, чтобы прослезился сам Станиславский. А потом позорный побег неудачливого ловеласа через окно (твой первый этаж упрощает задачу), вещи летят вслед за ним, а бумажник и телефон остаются у тебя. Своеобразная плата за похоть.  

Да, в тот вечер седьмого марта, ты согласилась стать аферисткой, а подруга благородно согласилась поделиться «жертвой». Мужчиной, который желает быть обманутым в международный женский день. Как же это символично! Не находишь? Адрес твоей квартиры улетел к нему по СМС, а Машка, оставив специальный дверной звонок и гарантии безопасности в виде электрошокера, ушла домой.  

Ты была преисполнена праведным гневом, превратилась в решительность, пока утро не раздавило похмельем. Восьмое марта встретило не праздничным настроением, а головной болью и недомоганием. Смотрящее из зеркала лицо имело легкий зеленоватый оттенок, изо рта пахло далеко не розами, а боевой настрой растворился таблеткой аспирина в стакане холодной воды.  

Казалось, этого достаточно, чтобы отказать от незаконной авантюры. Один звонок, и ты навсегда сбросишь с себя бремя преступного предложения. Сможешь жить, как прежде. Но разве можно подвести подругу? Скатиться до того уровня, что ей не захочется опускать глаза, чтобы посмотреть на тебя? Нет, конечно, лучше задушить своё мнение.  

Вроде и жизнь, как у всех, да только стоишь ты теперь с задушенным мнением и раз за разом набираешь номер Машки, а она не отвечает. «Аппарат вызываемого абонента выключен…» – вещает девушка в трубке так, будто знает всё, будто готова лично сдать мошенницу-неудачницу полиции. От её голоса дрожат коленки, а в глаза собираются тучи, готовые обрушиться потоком слёз. Тебя предали. Машка превратилась в короткие гудки, как только ты сообщила ей, что «жертва» лежит без сознания в твоей квартире и тебе нужна помощь. Подруга резко оказалась «вне зоны доступа». Для звонков и твоей дружбы.  

Мужчина, который пришёл к тебе, был не такой, как описывала Машка типичных «сволочей». Милый, стеснительный, с легким налетом грусти. Стоило ему переступить порог квартиры с букетом нелепых ромашек и тортом, ты сразу почувствовала, что не можешь по-скотски поступить с этим человеком. Мужчина представился Вячеславом, ты по легенде была Оксаной. Он не сыпал сальными шуточками и пошлыми намеками, а лишь извинялся за свою нерешительность и косноречие, рассказывал, что давно не общался с женщинами. А ты слушала, про то, что жена бросила его с двумя близнецами, которых, по большому счёту воспитывает бабушка, и терзалась от мыслей о подлости, которую должна совершить. Не такого противника хотелось видеть перед собой.  

Вячеслав говорил много, пока непозволительно долго закипал чайник. Сердце в твоей груди, которое Машка покрыла толстой корочкой льда накануне, таяло под напором его простоты и открытости. Однако ты из последних сил старалась не сдаваться, оказавшись под перекрёстным огнём своих ощущений и чужих убеждений.  

Что было дальше? Вряд ли ты сможешь четко восстановить картину произошедшего. Вроде он совершенно случайно оказался рядом, когда ты расставляла чашки с чаем и блюдца под торт на журнальный столик. И вроде он всего и хотел просто помочь порезать торт, да только ты восприняла его случайное прикосновение к локтю, как домогательство. Всё-таки чужие убеждения временно взяли верх над твоей природной добротой и наивностью. Кажется, ты возмущенно вскрикнула, а электрошокер, который сам прыгнул тебе в руки, беспощадно вгрызся в мужскую шею, не ожидавшую ничего подобного. Вячеслав упал и, ударившись об край стола в лучших традициях дешёвых сериалов, безжизненной массой растёкся по бабушкиному ковру.  

Вроде и жизнь, как у всех, да стоишь теперь, боясь пошевелиться, и из последних сил сдерживаешь слезы, а внутри так холодно, как будто дорвалась до бесплатного мороженого и вдоволь наелась. И горло дерёт точно также. Смотришь на неудавшуюся «жертву» своего мошенничества, думая о кошках и собаках, об астрологии и хиромантии, о подругах и своём имени. И так жалко себя, так горько. И во рту, и на душе.  

Ты не сразу замечаешь шевеление на полу и не сразу слышишь стон. Только когда мужчина с трудом поднимается с пола, потирая ушибленный лоб, ты осознаешь, что происходит. «Живой» – неуверенно бормочешь себе под нос, после чего бросаешься к недоумевающему Вячеславу и обнимаешь его. Прижимаешься к нему, как родному. Плачешь и рассказываешь всё, как на исповеди. Что все мужики – сволочи, что живёшь одна, что никакая ты не Оксана, а всего лишь Генриетта. Что устала от одиночества и запуталась в своих мыслях. Рассказываешь про Светку, которая своим французским маникюром разрывает в клочья остатки твоей самоуверенности, про Машку, предательницу и аферистку. Всё, что только приходит в голову, тут же выливается через твой рот.  

– Может, все-таки выпьем чаю? – неуверенно спрашивает Вячеслав, когда бурный поток признаний иссякает.  

– Он, наверное, уже и остыл, – как бы извиняясь, отвечаешь ты.  

– Это ж хорошо, – говорит Вячеслав, и лицо его озаряет смущенная улыбка. – Я не люблю горячий чай.  

И ты понимаешь, что готова до конца дней разбавлять ему чай холодной водой.