Солнечная жрица

Мазда клюнула носом ежевичные джунгли, и бёрдвотчер выбрался наружу в комариную копоть сливовых сумерек. Прогулявшись по редколесью, он нащупал ложбинку в моховой почве, водрузил над нею остов из веток, укрыл его маскировочной сеткой, сам же устроился внутри, вооруженный американским военным биноклем и желейками с ННС.  

Рядом с лесочком начинался открытый выпас. Кислый травяной запах коровьих лепешек пропитывал теплый воздух. Первые лучи маленькими солдатиками уже запрыгали по сосновым веткам, и птицы запели единовременно, как общий залп из цветочных пушек. Алчно бёрдвотчер прижал бинокль к глазам и принялся выдергивать зрительные образы небесных жителей, пока челюсти давили желейку.  

Птицы вовлекли его в счастливое безразличие, близкое к полной смерти, так что ничего бёрдвотчер не замечал вокруг, и как она появилась на выпасе, шла ли обнаженная от деревни или разделась здесь, повесив одежду на кустик, он при всей созерцательности своей упустил. Увидел ее уже тогда, когда она танцевала, вздымая руки к светилу и царапая грудь в пифическом исступлении. Она была жрица солнца и своим танцем помогала ему родиться.  

Её дикая красота была поймана в бинокль, большие, чуть обвисшие груди, стройные ножки, гордое, доброжелательное лицо, длинные черные волосы. Когда жрица поднимала, руки, становились видны волосы ее подмышек. Лобок маячил тоже пышным темным пятном. При сильном увеличении можно было даже разглядеть вокруг сосков эфирные пряди, точно заринки.  

Бёрдвотчер был взбудоражен и пленен. Ему стало не по себе, ибо его тянуло к темным нецивилизованным безднам, выраженным в свободной женской природе. О ее волосатость! Ее косматость!  

– Да она сумасшедшая! – хихикнул он презрительно и как-то самобичующе. – Ни одному мужчине такая баба не понравится. Фу!  

Тем временем, будто в насмешку над его городской ограниченностью, из-за ежевичных кустов, разбросанных по опушке, появился бородатый и умеренно-длинноволосый золотой крестьянин в косоворотке и с деревянной емкостью на перевязи. Один в один он походил на сеятеля с советского червонца.  

Сеятель приблизился к жрице, ухарским жестом отбросил емкость, опустился перед женщиной на колени, наклонил голову и поцеловал ее нежную ножку. Жрица улыбнулась ему, погладила русые волосы и улеглась на одуванчиковый луг. Сеятель обхватил ее левую стопу широкими мозолистыми ладонями, пододвинулся ближе и сжал губами большой палец. Он стал сосать пушистый пальчик, двигая головой туда-сюда, как волнистый попугай, и жрица затрепетала от удовольствия.  

Бёрдвотчер смежил глаза в кошмаре стыда и неудовлетворенности, затаился, так прошло некоторое время. Когда он снова взглянул на мир, выпас был пуст. Лишь издалека ковыляли первые коровы в золотых коронах. Юркой тенью рванул бёрдвотчер к автомашине, завел двигатель и полетел в город, где сразу же отправился в полицейский участок и сообщил о кощунственном ритуале, добавив от себя, что был свидетелем также употребления наркосодержащих веществ (борьба с наркотиками – современная охота на ведьм) и демонстрации в публичном месте (на выпасе) запрещенной коммунистической атрибутики.  

С чувством сытой подлости хорошего человека вернулся он домой, преотлично выспался, а утром листая в тг новости, обнаружил пространную заметку о вопиющем случае сумасшествия в глубинке и помещении под психиатрический надзор некой обнаженной наяды. Упоенно хрюкнув, бёрдвотчер, а сейчас IT-менеджер отправился на работу под серым, похожим на свинцовую инталию солнцем.  

А на следующее утро солнце не взошло вовсе. Только звезды кипели в чернильном небе – ледяные и плотоядные. Натыкаясь друг на дружку, опаздывая горожане бежали по работам. Они также зашли потом в супермаркеты, забирали из детского сада отпрысков. Привычная жизнь бурлила, несмотря на удивление и сумятицу.  

Со временем звезды тоже пропали, и в абсолютной черноте бытия люди двигались только по заранее подготовленным маршрутам, и двигались они всегда группой, потому что так было сложнее заблудиться. Они настолько друг от друга зависели, что и говорить стали сугубо на нейтральные темы вроде детей (рождение – высшая степень вреда живому) и погоды (пронизывающего мир энергородного холода мнимой бездны). Чтобы выжить им пришлось стать очень рациональными – и в плане логистики и в межличностных разговорах.