1. Greatleadersrose
2. Запись

Летний сад...

Отец любил свинину, и ел ее обычно по воскресеньям. Даже не то что ел, жрал, захлебывался!
Их брак был поздним. Когда она родилась, он был уже пожилым. Мать была намного моложе. Через четыре года они развелись. Мать получила дорогую машину и особняк, а шефство над малышкой досталось родителям отца, где ее баловали визитами многочисленные родственники.
Они редко виделись. Он был жутко загружен работой. И даже на выходные часто оставался в офисе.
А если он хотел ее видеть, то за ней приезжал его шофер и вез из зеленого пригорода в шумный город.
Общаться с детьми он не умел. Тем более сюсюкаться с сопливой крохой. Ну, о чем можно поговорить с еще несмышленым ребёнком! Легче всего выдать фломастеры и бумагу, книжки с картинками и большую красивую фарфоровую куклу, на момент отсутствия Мариночки, гордо занимающую место на стуле рядом с многочисленными сертификатами и дипломами.
Он был практиком, и даже отведенное на дочь время, тратил так, чтобы убить всех зайцев: писал за столом, похожей на сигару, синей перьевой ручкой, говорил по телефону, принимал гостей, обязательно хвастаясь перед ними своей единственной кровиночкой, злился на секретаршу, выходил покурить, и потом очень подолгу обедал.
Обед был для него кульминацией дня!
Еду из ближайшего ресторана всегда привозил один и тот же курьер, и привозил он, как правило, почти одно и тоже – отец любил постоянство.
Он никогда не обедал за письменным столом, берег его, как зеницу ока, не разрешая ставить на его столешницу даже кофе. Для своих трапез он приобрёл небольшой столик, который раскладывался непосредственно перед обедом.

Вот он сидит, c жадностью давясь блестящими подливой кусками тушеной свинины и запивая их светлым пивом. Затем в ход пойдут: грибное ассорти, несколько других постоянных блюд и закусок, и на десерт, как правило, имбирный пирог, ромовая баба, и взбитые с корицей сливки.
Его сгорбившаяся фигура огромной глыбой нависает над теснящимися в кружок тарелками, и выглядит довольно комично, отбрасывая на ковер такую же просторную тень.

Как следует отобедав, он заваливался на диван подремать, подперев пухлую щеку кулаком и свесив в лучах послеобеденного солнца
свое огромное шаровидное брюхо.
Рядом играла Маринка, время от времени поглядывая на уснувшего отца в ожидании, когда тот начнет храпеть.
Храп его был сродни раскату грома среди ясного неба. Он был мощным и гулким, с нехарактерной его обычному голосу хрипотцой, переходящим от низких октав к высоким и наоборот.
В этом грандиозном, на взгляд, пятилетней девочки, зрелище было нечто пугающее грозное и полное странной, почти демонической силы.
Пока он храпел она рисовала и играла с куклой. Потом он просыпался, вставая медленно, пошатываясь, слово пробудившейся от спячки медведь. Еле слышно срыгнув, обязательно принимал таблетку от изжоги; вытирал салфеткой запревшую проплешину и устало улыбался дочери. Пора было возвращаться к работе. Деньги не любили ждать.

---