Бригада

Началось все с того, что однажды я закончил Политехнический институт, и долгое время не мог устроиться на работу. На дворе стоял славный две тысячи пятый год. Был я тогда молод, романтичен, и по-юношески наивен.  

Все детство и юность я провел в своем родном Волгограде, и всегда мечтал о романтической профессии. Порой я завидовал первооткрывателем стран и материков, путешественникам, отчаянным героям из книг, и думал, как же скучно сидеть в душных офисах и конторках. Впрочем, в Центре занятости мне никто и не предлагал работу в офисе. Предлагали работу на консервном заводе – «сортировщиком капусты» (первый раз я услышал такую специальность), или подсобным рабочим на стройке.  

Возможности устроиться по «блату» у меня не было. Моя мама работала преподавателем истории и философии в Вузе, а отец служил актером в нашем театре. Отец всегда говорил, что нужно быть великим в «малом». Где бы не работал – нужно стать мастером своего дела. Однако, почему то большие роли в театре ему не предлагали, и он как правило, играл дворецкого или лакея, который за весь спектакль выходил на сцену пару раз и говорил: « Кушать подано, господа…» Однако отец твердил, что у него море поклонников, и действительно, однажды мы с ним шли по торговому центру, и к нам подбежала девушка, чтобы взять у него автограф. Но это было один раз, когда мне было двенадцать лет.  

Однажды я просматривал газету, с объявлениями о работе, когда в комнату зашел отец: « Слушай, Вовка, звонил мой брат Пашка, из Краснодара, у них сейчас набирают ребят в фирму – для работы по монтажу автоматики и приборов на нефтяной трубе. Ты же мечтал о романтике? »  

Я начал готовиться к поездке. Чтобы выглядеть брутально, я сменил очки на линзы, и начал отращивать бородку. Но редкая поросль отчаянно чесалась, и тогда я оставил себе на подбородке небольшую бородку, а остальное безжалостно сбрил.  

Через две недели отец отвез меня на железнодорожный вокзал.  

– Ты со своей бородкой похож на нашего дьячка-кастрата Николая, из новой экспериментальной пьесы. Подожди-ка, – он достал из кармана банку из-под кофе. – Передашь моему младшему – горсть волгоградской земли, а то он уже пять лет на Родине не был.  

Надо сказать, что у отца и дяди Паши было специфическое чувство юмора. Когда отец два года назад ездил к нему в гости, тот подложил ему в сумку женские трусы пятьдесят восьмого размера, с вложенной внутрь открыткой: «Снова надеюсь и жду…», хотя знал, что сумку отца всегда собирает и разбирает мама. Дома был грандиозный скандал, отец полгода не созванивался с братом, но потом под Новый год они помирились.  

На следующий день я приехал в солнечный Краснодар. Молодцеватый, с закрученными гусарскими усами дядя Паша долго тряс мою руку на перроне вокзала, а потом обнял:  

– Ну ты вымахал, племяш! Что, приехал покорять нежные сердца южанок? Да, мы с твоим отцом в свое время… Ну, да ладно, поехали в офис.  

Офис «Прибормонтажавтоматика» находился недалеко от вокзала, в старом трехэтажном здании, во дворе которого были склады и автостоянка.  

– Коллектив у нас небольшой, чуть больше ста человек, – дядя Паша вводил меня в курс дела, – практически все – одна большая дружная семья. Я работаю инженером по охране труда. А вот, кстати, и кабинет шефа. Входи.  

На двери была вывеска: «директор Спиридонов Анатолий Юрьевич»  

Шеф, огромный толстый мужик, внимательно просматривал мои документы.  

– Хорошо, хорошо, – он внимательно рассматривал мой диплом, – то, что нам нужно. Все, Владимир Александрович, берем вас на должность мастера в бригаду к монтажникам.  

Я от неожиданности закашлял:  

– Как мастером? Я же и работу не знаю, мне бы первое время монтажником, обвыкнуться…  

– Сынок, обвыкаться некогда. У нас подряд от « Черномортранснефть», а у меня мастер позавчера уволился. А специфику работы твой бригадир знает. Твое дело наряды грамотно заполнять, за материалом следить, да людишек наших контролировать. Да, и кстати, в бригаде у тебя хлопцы работящие, но отчаянные. Ты их контролируй в этом деле, – и шеф характерно щелкнул себя пальцем по кадыку.  

В кабинет вошла пышнотелая секретарша.  

– Мария Федоровна, оформляйте молодого человека, и с завтрашнего дня – в командировку, к Селиванову.  

Мария Федоровна почему- то с жалостью оглядела мою худощавую нескладную фигуру, и что-то пометив в блокноте, вздохнула:  

– Хорошо, к Селиванову…  

На следующий день на «Уазике» меня привезли в небольшой поселок, под Новороссийском. Мы подъехали к деревянному домику на окраине. На улице стоял « ГАЗ-66» с будкой.  

– Ну вот, твоя бригада уже дома, – водитель протянул мне пакет с документацией. – Иди, знакомься, а мне еще в Новороссийск, в управление нужно успеть.  

Из калитки вышел огромный рыжий мужик:  

– Николай Селиванов. Бригадир. Можно просто Селиван. А ты, стало быть, новый мастер? – он критически осмотрел меня. – Ну, пойдем, знакомиться будем, как раз к ужину успел.  

За столом бригадир протянул мне полный граненный стакан с водкой, который утонул в его огромных лапищах.  

– Ну, за вступление в монтажное братство…  

– Извините меня, но дело в том, что я вообще не пью, – я попытался заискивающе улыбнуться.  

Мужики смотрели на меня как на инопланетянина, вышедшего с летучей тарелки.  

– Володя, нужно. Парни не поймут.  

Я взял стакан, и стараясь не вдыхать, опрокинул горькое содержимое в рот двумя большими глотками.  

– Вот это наш человек! – восторженно выкрикнул лысоватый мужик, сидящий напротив меня.  

Я вяло закусил огурцом, в голове у меня непривычно зашумело.  

– А вы слышали за Кузьмича, из бригады Зайца? – опрокинув стакан, спросил Селиван. – Кузьмич решил машину поменять, пошел на двойную вахту, два месяца дома не был, в Тихорецке жилы рвал. Так вот, приезжает домой – а там в коридоре туфли сорок шестого размера и сумка стоит. Он сначала думал, что это брат жены из Воронежа приехал. А тут детина незнакомый из комнаты выходит, в обнимку с женой. «Рая, к нам что, кто-то приехал? », – спрашивает Кузьмич. «Нет, Федор, это ты уезжаешь…»  

Мужики загоготали:  

– И что Кузьмич?  

– А что ему, тут же развернулся, и на третью вахту поехал.  

Я постарался привстать, и тут у меня перед глазами все поплыло, резко начал приближаться пол с квадратным линолеумом, но меня успели подхватить, и отнести на кровать. « Народец нынче хилый пошел», – слышал я уже в полузабытье чей-то голос.  

Чуть свет меня разбудили, мы попили чай.  

– Нужно затариться продуктами с утра, начнем с горного плато, а там придется дня три ночевать в горах, – командовал Селиван.  

Бригадир обучил меня правильному заполнению документации, первый день я мотался с водителем к заказчику, сверял схемы, оформлял наряды. Потом « Уазик» отозвали на другой участок, у нас остался «ГАЗ-66», а я остался с бригадой на объекте. Мужики в это время долбили скальный грунт, под колодцы и кабельные траншеи.  

– А что, не бывает экскаватора? – спросил я у своего земляка, Сереги Зайцева.  

– Бывает. Но редко, – и немногословный Серега продолжил долбить горный пласт кувалдой.  

– А рабочий день сколько продолжается? – поинтересовался я у Селивана.  

– Рабочий день – световой день, ты же на вахте, и зарплата у нас от выработки.  

Мне было определенно трудно понять, в каком горниле закалились эти суровые парни, не знающие отдыха, выносливые как степные верблюды, и сильные как африканские слоны. Я решил помочь, и пару часов помахал кувалдой, а наутро еле встал, будто меня самого били этой кувалдой. А ведь они были на десять-двадцать лет старше меня.  

« Все дело в привычке»- объяснил мне всезнающий Селиван.  

Жили мы несколько дней в горах, готовили на плите с небольшим газовым баллоном, спали на рундуках в будке машины. Вечерами, под шумящими деревьями и яркими звездами я чувствовал опьяняющее чувство от близости с природой, гармонией с окружающей средой. Наверное, так собирались охотники и войны возле костров и десять тысяч, и пятьсот лет назад, деля свою добычу и трофеи. Мужики немного выпивали за ужином, и травили свои нехитрые байки.  

– Вы же знаете, я в Ростовском Мореходном учился. Лет пять по Дону на сухогрузах ходил. – Петрович любил вспомнить былое. – А в середине девяностых устроился через однокашника на судно, в загранплавание.  

– Куда плавали? – спросил лысый сварщик Павловский.  

– Это гавно по трубам плавает, – обиженно вытянул губы Петрович, – а моряки ходят. В Валенсии помню, в Испании случай был. Мы там разгружались в порту, и мне трубой ногу придавило. Капитан вызвал медиков, а у нас очень серьезная медицинская страховка была, в любом городе Европы котировалась. Меня привезли в больницу. Положили в большую палату, кондиционер, телевизор, все дела. Врачи вокруг меня бегают, кровь из пальчика взяли, давление померили. Потом корзину с фруктами принесли. Лежу я как царь, балдею. После обеда заходит бабенка, такая чернявенькая, сисястая:  

– Ви есть сеньор Филатов, русска?  

Я ей киваю, он самый.  

– Вам нужно сделать это… отсос.  

Я опешил.  

– Что и это в страховку входит?  

Она такая серьезная стоит и головой машет. Я думаю ладно, им виднее.  

Снял штаны. Она мне:  

– Весь раздеться, и на живот.  

Я разделся, лег, а сам оглядываюсь, смотрю, чтобы никакой заподлянки не было. А она натянула перчаточки, вытащила из кармана маленькие такие ваккумные баночки, мажет мне спину мазью и баночки ставит. Не знаю, как это с ногой связано, но через три дня я был как новенький. Даже грешным делом хотел другую ногу повредить, чтобы с Паолой, так ее звали, поближе познакомиться, но судно уходило, и меня выписали…  

Мужики потихоньку начали расходиться, у костра остался один Павловский.  

Утром я встал часа в четыре, по нужде, и увидел, что у потухшего костра так же сидит сварщик Павловский. Он сидел и смотрел в одну точку, как -будто не замечая никого вокруг.  

– Лучше не трогай его сейчас, – похлопал меня по плечу Селиван.  

– А что с ним? – признаться, я был очень удивлен.  

– Он сейчас блуждает где-то в космосе. Медитация. Это его нормальное состояние после литра. Еще может по-английски бормотать.  

– Камон, май френд, – вскоре услышал я бормотание странного сварщика.  

– Саныч, ты не волнуйся. К шести часам он вернется к нам…  

К концу недели нам привезли металлический колодец, мы установили его на трубу, проложили кабель, установили датчики, и наконец, выехали вниз, к поселку. Никогда не испытывал чувства, когда хотелось искупаться, больше чем поесть. После четырех дней, проведенных на горе, мы остановились возле горной речки, и все побежали в воду. Вода была освежающе-прохладная. Вдоволь накупавшись, мы поехали на свою базу, в поселок.