Книга Тайн*

В начале была Мудрость*. Мудрость была у Элиандрис, и Элиандрис была её воплощением. В полном одиночестве скиталась Она среди непроглядной Бездны. И не было слуг и служанок у великой Госпожи, и не было почвы, по которой те могли бы ходить своими ногами, и неба, куда могли бы их поднять сильные крылья, солнца, которое согрело бы их, звёзд и планет, способных хотя бы отчасти разогнать тьму ночи. И не знала Элиандрис, хоть и была Она мудрейшим из существ, что когда-либо жили и будут жить на свете, как создать усладу сию для своих очей, как дать жизнь сонмам существ, что были бы бесконечно Ей благодарны, ведь Она никогда их не видела.  

Но вот посреди Бездны узрела Элиандрис шар, казалось, ещё более тёмный, но вместе с тем гладкий и блестящий, словно лучшее зеркало. И узрела в нём Элиандрис великолепный лик свой, и поняла, как создать себе слуг и служанок, столь же прекрасных. И стоило Её могучему уму это понять, как тотчас же открылось и остальное: бескрайние моря, изумрудно-зелёные луга, жёлтые пустыни, небеса, днём залитые солнечным светом, а ночью усыпанные миллиардами огней.  

И простёрла Элиандрис длань свою над тем тёмным телом. И появились на гладком шаре большие и малые морщины там, где должны были протекать ручьи и реки, глубокие впадины на месте будущих морей, островерхие пирамиды, каковые вскоре должны были покрыть вечные снега. Невообразимый гул пошёл тогда по шару, разбудив ту, которая дотоле спала в нём, ожидая своего часа.  

И вырос у самого северного полюса тот вулкан, что феи и бескрылые поныне зовут именем Амбер, и вылетела из его кратера дракониха именем Нергал, ‒ величайшее чудище из тех, что до сих пор жили, живут и будут жить в мире, сотворённом Элиандрис. И были когти Нергал по размерам своим дальше от корабельной сосны, чем корабельная сосна от когтя дикой кошки, и каждый клык её был меньше разве только самых больших гор, и крылья её, едва распрямившись, покрыли и шар, из которого она вылетела, и, будь рядом с ним три или четыре таких же, ‒ то и те вместе с ним.  

И ринулась Нергал на Элиандрис. Но как та могла бросить едва начатое?! Как могла оставить своё юное творение?! Схватив один из самых больших осколков, на которые дракониха, родившись, расколола твердь чёрного шара, поразила Она Нергал в самое сердце. Но у драконов их обычно два, в чём очень скоро убедилась Создательница, когда тело чудовища стянуло Её плотными кольцами, а зубы впились в шею. И не могла больше Элиандрис пользоваться мечом своим, но сквозь Бездну плыли и осколки, размером уступавшие ему. Схватив один из них, Элиандрис вонзила его в глаз чудовища. Пользуясь тем, что хватка ослабла, высвободила она и руку с мечом. Можно было подумать, будто в руках у Неё пять мечей и десять кинжалов, так стремительно кромсали они тело Нергал.  

И возопила дракониха, и стала просить пощады. И отвечала ей Элиандрис: «Я вижу, что ты раскаиваешься в содеянном. Но разве можешь ты быть счастлива в этом искалеченном теле? Не лучше ли прекратить страдания твои? ». На это Нергал сказала такие слова: «Я, конечно, умру. И мы обе хорошо знаем это. И не о жизни прошу я, но лишь о том, чтобы по смерти моё тело не осталось беспомощно дрейфовать средь Бездны. Во чреве моём звёзды и планеты точно также ждут своего часа, как до сих пор ждала его я. Кровь моя ‒ солёная и пресная вода. Каждое из моих сердец может осветить день и ночь в создаваемом Тобой мире». И сказала тогда Создательница: «Теперь я вижу, насколько ты раскаиваешься. И продлись наше знакомство дольше, я могла бы назвать тебя своей первой подругой. Да будет по-твоему».  

Велика была сила могучей Нергал, но хитрость ‒ ещё того больше. Стоило Элиандрис счистить кинжалом чешую и бросить её на мёртвую твердь, как явилась из неё почва добрая, и взошли на ней деревья и цветы. Но те цветы были ядовиты, а деревья ‒ не деревья, но жестокие и опасные хищники, так и норовящие сожрать всякого, кто осмелится к ним подойти. И вновь простёрла Элиандрис длань свою, и погибла треть этих злых растений, а другая треть превратилась в те, что с тех пор радовали фей и бескрылых своим благоуханием и добрыми плодами. Но треть осталась, как была. И хоть была она слабейшей, но по сей день юных жительниц нашего мира предупреждают об исходящей от тех цветов и деревьев опасности.  

Кровь Нергал, кроме небольшой части, о которой мы скажем позже, наполнила ручьи, моря, реки и подземные источники. Но не вода вошла в их берега, а яд и кипяток, не утоление жажды и приятную прохладу, а отравления и страшные ожоги могли они принести жителям юного мира. И превратила Элиандрис всю воду на поверхности и часть той, что под ней, в приятную и полезную, в источник жизни. Но в недрах нашего мира по сей день есть несколько родников, наполненных кипятком и ядом, и порой выходят они на поверхность, губя всё живое.  

Солнцем и Луной стали сердца драконихи. Но солнце, как бы горячо оно ни было, по сей день покрывают тёмные пятна, заполняющие порой до трети его прекрасного лика. Луна же, словно желая погубить своего собрата и умереть вместе с ним, то и дело скрывает его от глаз фей и бескрылых. И закрыла бы она Солнце насовсем, если бы не безграничные мудрость и сила Элиандрис. Черепом, Рёбрами, Хребтом и Лапами по сей день зовём мы главные созвездия, украшающие небо ночью, глазами ‒ плывущие средь них планеты-близнецы. Вид их, конечно, прекрасен и величественен, но порой складываются ночные светила в недобрые знаки, сулящие беду, ‒ и это тоже происки хитрой Нергал.  

Из хвоста чудища родились разные звери, птицы и рыбы. Но в настоящий ужас повергли Создательницу первые из них. Драконы, гигантские ящеры, беспёрые птицы с крыльями летучей мыши, ‒ вот каким стало старейшее население мира. Две трети из них были истреблены тем же оружием, что и праматерь, но треть по сей день ютится в глухих его уголках. За ними были другие: ленивцы высотой в половину корабельной сосны, олени, между рогов которых могут одна за другой вытянуться две взрослых феи, и те покрытые густой шерстью чудища, что размером вдвое больше быка, но имеют при этом только один рог. Из этих истребила Элиандрис половину. Третьими стали звери и птицы, которые с тех пор плодились и размножались, украшая и обновляя лик мира. Но и здесь не обошлось без хитрости драконихи. По сей день знаем мы ящериц, вырастающих до исполинских размеров, плюющихся едкой слюной или изрыгающих огонь, пауков, вдвое больших, чем взрослая фея, а равно и тех птиц, что могут тенью от своих крыльев заслонить небо над небольшой деревней. Когда же эти и другие подобные ублюдки животного царства скрещиваются с выжившими существами двух первых поколений, получаются, и вовсе, жуткие чудища.  

И от чудищ тех много пострадали бескрылые, рождённые из левого крыла Нергал. Действительно, ведь Элиандрис наделила их мудростью, трудолюбием и умением, были бескрылые и сильны. Но это была не та сила, что позволяет искусно владеть мечом, но та, с которой долго ходят за плугом или стоят у станка. «Дай нам защиту, о Элиандрис, ‒ только и слышалось тогда по всем городам и деревням, ‒ дай нам защиту». И взяла тогда Создательница правое крыло, ‒ последнее, что осталось от праматери всего зла, и сотворила из него могучих воинов, храбрых охотников и преданных защитников для других Её детей. Феи ‒ так звались они. Сильные тела их могли выдержать и рог, и клык, и копыто, сколь бы крепки те ни были, на своих быстрых крыльях могли эти существа угнаться за любой птицей, для льда же, огня, земли, ветра и молний, которыми они управляли, не была преградой ни самая густая шерсть, ни прочнейшая чешуя, ни самый твёрдый панцирь. И защищали феи бескрылых, и меняли у них на изделия ремесла те шкуры, рога и кости убитых чудовищ, из которых или при помощи которых нужные им вещи потом делались.  

И взглянула тогда Элиандрис на творение своё, и увидела в числе прочего то озеро, что поныне зовётся Колыбелью Льда и Пламени, так как на одной его половине вода красная, словно огонь, другую же занимает синяя, как небо в ясный зимний день. И поняла Она, что это Её и врага кровь пролилась в одну из тех ям, что оставил хвост Нергал во время их битвы. И если бы в безграничном благородстве своём Элиандрис не пожелала сохранить эту память о бое с достойным противником, то рассказ о кознях последнего можно было бы на этом заканчивать.  

Примечания  

*Песни I – IV и VIII восстановлены по материалам историко-архивной экспедиции на территории Иствиль-7 (бывш. Новый Замок). VI и VII ‒ в результате бесед с феями, потерявшими крылья и попавшими в плен в ходе операции «Переворот» (14 апреля 7088 г. ). Нумерация песен условная, названия песням I – IV и VIII присвоены по аналогии с VI и VII, так как оригинальные составителю неизвестны  

*Изначально песни I – IV и VIII (и, скорее всего, VI и VII) были записаны в форме белых стихов. Однако, в ходе работы над исходными материалами, составителю стало ясно, что их размер также несёт в себе некий сакральный смысл, который (пока? ) остаётся туманным. По этой причине было решено пересказывать их в прозаической форме