Метро-сити, год 2186

Солнце уже скрылось за горизонтом. Но последние, самые тёплые и мягкие его лучи потонули в огненном зареве всех мыслимых цветов, разгоравшемся с каждой секундой. Сперва бледными тенями, но уже очень скоро ‒ чёткими силуэтами, а потом ‒ гигантскими ярко раскрашенными картинами и статуями взмыли над городом маскоты известных фирм, юные айдолы, предлагавшие горожанам услуги киберпротезирования и новые марки энергетиков. И без того гигантские, заслонявшие всё мироздание, башни из стекла и бетона, казалось, выросли втрое, покрывшись настоящей россыпью разноцветных квадратов и прямоугольников. Даже на худенькую, как у подростка, спинку женщины, сидящей у барной стойки, начала, захватывая и часть низко сидящих брюк с виднеющимися из-под них белыми трусиками, проецироваться часть какой-то рекламы.  

‒ Ты глянь! ‒ фыркнул за одним из столиков изрядно подвыпивший коротышка в оранжевой робе, ‒ новая штука: реклама виски на нижнем белье. Интересно, а, если снять, про закуску что-то будет?  

‒ Да не лезь ты к ней, ‒ не то устало, не то с пренебрежением отозвался здоровяк напротив, ‒ она, когда я на эту забегаловку набрел (а это лет десять назад), уже сидела, причём, на том же самом месте. Эта здесь сама по себе реклама, вроде маскота.  

‒ Уж лучше быть маскотом, ‒ прозвучало со стороны стойки, ‒ чем, дотянув до сорока с хвостиком, не иметь дел, кроме как, сидя по барам, обсуждать чужие задницы.  

‒ Да мы не только это делаем, мы тут ещё и пьём, ‒ чуть улыбнулся здоровяк.  

Но его приятель не был настроен столь благодушно. Почти вскочив со своего места, он направился к посетительнице и, грубо взяв за плечо, развернул к себе вместе с сидением круглого стула.  

‒ Это мне-то нечего делать?! ‒ Даже он, которого на всех работах звали не иначе, как «Маленьким Джимом», оказался выше и крупнее неё. ‒ Да я, когда ты ещё пешком под стол ходила... А ну извинись! И очки свои дурацкие сними, в глаза, небось, такое говорить побоишься!  

‒ Да на!  

Солнечные очки, представлявшие собой одну сплошную полосу тёмной пластмассы с небольшой выемкой для носа, исчезли с личика, которое можно было бы назвать детским, если бы не заметное даже с ними на веки застывшее, почти мученическое выражение усталости. Но то, что Джим увидел, заставило его отступить на два шага, едва не свалив соседний стул. Левый глаз женщины заменял протез. Не такой, который почти неотличим от настоящего (разве только двигается чуть более резко), но нарочито торчащий из глазницы начищенный до мрачноватого в неоновых лучах блеска усечённый металлический конус с тёмной дырой линзы сверху. И ладно бы только это! Вполне может быть, что «маскот» ‒ не всегда «маскот», а в свободное время ещё и сотрудница, например, завода электроники или ещё какого-нибудь производства, где обычных глаз недостаточно. Куда больше мужчину удивил и напугал правый глаз. Начисто лишённый и белка, и радужки, он представлял собой одно большое озеро, неестественно-голубое, сверкающее, казалось, вдвое ярче всех тех голограмм и вывесок за окном. Лишь крошечная чёрная дырочка зрачка, скрытая за этой противоестественной, неживой мутью, становясь ещё меньше, когда на неё попадал свет, говорила, что эта бездна, этот портал в какой-то иной мир способен ещё и видеть.  

‒ Ты... ‒ Джим, надо отдать ему должное, достаточно быстро совладал с собой, ‒ из этих что-ли? А я думал, их больше не делают.  

‒ Так и не делают, ‒ необычная посетительница сменила гнев на милость, ‒ одна я осталась, ‒ надев очки, она вновь повернулась к стойке, давая понять, что разговор окончен.  

Правду сказать, её поражённый неожиданным открытием собеседник был на этот счёт несколько иного мнения. Злоба исчезла. Почти суеверный страх перед, возможно, последней участницей войн Красной Луны, одной из тех, кто отдали собственные тела и разумы на растерзание науке ради того, чтобы, выйдя из самых глубин этого ада живыми, они коротали остаток дней жалкими калеками, медленно умирая от побочек препаратов и многочисленных операций, ‒ тоже. Теперь любопытство раздирало его душу. Да и как могло быть иначе?!  

Не одну сотню раз ребёнком он читал книжку «Люди с голубыми глазами ‒ наши защитники». Эти странные существа уже тогда его пугали своей силой, способностями, тем, что они и не люди даже, а машины, которых из людей сделали для того, чтобы убивать. Но ещё сильнее был интерес встретиться хоть разок, хоть с одним из них. Ведь это же так здорово: пообщаться с тем, кто управлял всамделишным боевым роботом! Увы! эти уже тогда были наперечёт. Их показывали по телевизору, приглашали на разные мероприятия, а ребята постарше записывались в группы, специально организованные для того, чтобы отыскать их среди множества жителей безликих серых коробок. Когда же до этих лет дорос сам Джим, искать было уже некого. Лишь иногда, и не подросткам, а редакциям ведущих информационных порталов удавалось набрести на одного-двух голубоглазых и взять у них интервью к очередной годовщине заключения Церерского мира. Потом они, казалось, без следа исчезли.  

И теперь, после всех этих лет, вот она! Сидит прямо здесь, перед ним, да ещё и выглядит не по возрасту молодо! Последнее, в прочем не удивительно. Где-то Джим читал, что недолгие жизни подобных этой женщине объясняются чем угодно, но только не преждевременным старением. Наоборот, дрянь, которой их когда-то пичкали очкарики, как бы «консервирует» внутренние органы, отчего те остаются такими же или почти такими же, какими были в момент начала пути от обычного человека к этому. И если это он знал, то ещё много о чём понятия не имел. Ну, уж теперь то он так просто её не отпустит! Где эта свидетельница былых времён воевала, как, какой у неё был боевой модуль, почему их, вообще, было так много? Нельзя ли было унифицировать все типы?.. Маленький Джим будто вновь стал тем мальчиком из рабочего посёлка, к которому через третьи и четвёртые руки попала порядком помятая и кое-где изрисованная, но такая интересная книжка об отважных воинах былых времён!  

Правду сказать, маленькие мальчики не ходят по барам, которые могут закрыться в самый разгар веселья. Да и вышибалы, случись даже им встретиться, бывают к ним более благосклонны... Утром Джим был счастлив, что после раздачи всех долгов у него остались деньги на приличную выпивку. Час назад ‒ что в заведении, которое посоветовал приятель, оказались свободные места. Пять минут назад ‒ неожиданной встрече с одной из кумиров детства и юности. Сейчас ‒ что ему каким-то чудом удалось удержаться за перила и не скатиться кубарем по чёрной лестнице...  

***  

Стоило вышибале спровадить этого надоеду заодно с другими немногочисленными сегодня посетителями, а дверям ‒ закрыться за ними, как по другую сторону стойки появился коренастый мужчина с шедшей к широкому лицу ухоженной бородой, которого все работники небольшого бара звали просто Штурманом. Конечно, не было ничего удивительного в том, что хозяину заведения вздумалось его посетить. Да вот только все дела он обычно предпочитал делать утром и днём. Визит же поздним вечером, уже после закрытия, мог означать только одно.  

‒ Помнишь модули, пропавшие с Северной Роны? ‒ Начал он вместо приветствия.  

‒ Как не помнить? ‒ Невесело улыбнулась единственная оставшаяся гостья. ‒ Я ведь имела удовольствие когда-то воевать на одном из них. Уж и крутили меня пиджаки после той пропажи!.. Впрочем, ты ведь не воспоминаниями сюда делиться пришёл.  

‒ Я пришёл сказать, что они нашлись.  

На цинковой крышке появилась маленькая бакелитовая вещица. Спустя секунду в воздухе над ней появилась трёхмерная карта с четырьмя движущимися по ней оранжевыми точками.  

‒ В Северный Метро, ‒ протянула женщина, ‒ там-то они что забыли?  

‒ Вот именно это ты и выяснишь. Бегом на базу. Уложишься в пять минут ‒ ещё успеешь их перехватить. С модулями делай, что хочешь, лишь бы остановить. Пилот, хотя бы один, нужен живой.  

‒ Есть, ‒ не хуже недавнего знакомого, она подскочила со своего места и почти бегом направилась к почти незаметной в дальнем углу, отделанной также, как и стены, двустворчатой двери.  

‒ Только вот, ‒ остановил её голос Штурмана, ‒ есть один момент... среди пилотов, по непроверенным данным, присутствует голубоглазый.  

***  

Обтянутое искусственной кожей кресло приняло её в свои объятия. Казалось, радуясь возвращению госпожи в титановые чертоги, огни, услужливо обступающие её «трон», приветственно мигнули, стрелки приборов почтительно дрогнули, загорелись зелёным цветом цифровые табло, как бы говоря: «доверься нам, мы для того и живём». Щёлкнули, обхватывая облачённую в обтягивающий стального цвета комбинезон миниатюрную фигурку, ремни. Опустилось тёмное стекло шлема. Механически отзвучали в миллионный раз повторяемые фразы диспетчера и ответы на них. И наконец заветное «Запуск! ».  

Теперь они снова вместе, человек и машина, Мари и модуль «Абьяра». В двадцать раз быстрее пули, вдвое против того, что большинство даже физически сильных и идеально здоровых людей могут выдержать, летит стальная демоница по титановому ходу. Одни лишь её светящиеся красным глаза немного разгоняют царящую вокруг тьму, окутавшую, казалось, весь этот чёртов мир. Ещё один голубоглазый, подумаешь! Где же он был, когда, покинув стены последнего (как она тогда думала), госпиталя, Мари осталась посреди моря холодных и мёртвых огней? Почему не пришёл, когда вместо обещанной быстрой и безболезненной смерти «врачи» и инженеры лишь продлили её мучения? Отчего не назвался, когда её (хотя и не говоря об этом прямо) фактически обвиняли в краже одной из немногих сохранившихся единиц мощнейшего оружия, изобретённого человеком, надолго разлучив с единственной подругой?  

Но к чёрту! Отделанный бетоном лаз остался позади. Вот, под тихий шум реактивных титановых «ранцев» движутся среди руин давно заброшенного района, оставляя по левую руку всё ещё немного серый небосвод, четыре цели. Огни машин призывно мерцают в сгущающейся тьме. Видимо, пилоты имеют с ними дело в первый раз или же самоуверенно считают, что здесь не может быть врага, способного противостоять им. Ну что же, самое время разубедить эти ничтожества, посмевшие прикоснуться к тому, что сделало возможным само их появление на свет.  

Выкрашенная в цвет самой Ночи стальная молния поразила центр строя. Громом ответили падающие на бетон тела двух стальных исполинов. Одним гигантским прыжком отпрянув в разные стороны, их товарищи обрушили на врага град трассирующих снарядов, каждый из которых был способен остановить танк. Стремительными зигзагами лавируя между смертоносными посланцами, «Абьяра» приблизилась к одной из машин, вырвав у неё орудие, похожее на гигантскую винтовку. В руках железного великана сверкнул кроваво-красный энергетический клинок, но пронзившие сталь и плоть когти «Абьяры» сделали его бесполезным.  

Последний пилот оказался опытнее. Не тратя время на бесполезную с таким противником стрельбу, его машина, в мгновение ока преодолела несчастные пару сотен метров, разделявшие их. Но зелёный клинок похожего на нагинату оружия полоснул лишь тьму. Следующий удар обрушил бетонный остов небоскрёба. Значит, надо было бить ещё, ещё, ещё. И всякий раз в последнюю мили, нет, микросекунду «Абьяре» удавалось уворачиваться. Хотя нет, это старушка «Драксира» едва успевала за ней, играючи ведущей свою предшественницу туда, где не было видно даже самой крошечной звёздочки. Ещё удар и... этот реликт войны пал к ногам победительницы. Следующее прикосновение энергентических когтей, ‒ перед Мари и «Абьярой» предстала тяжело раненная, но, судя по всему, всё ещё хорошо понимающая, что происходит вокруг, девушка-пилот. Даже останься на коротко стриженой русой голове шлем, победительница, всё равно, узнала бы в её хозяйке подобную себе.  

‒ Одна я... осталась, ‒ титановая пятерня превратила разумное (и минуту назад очень опасное) существо в отвратительную красно-бурую лужу.  

Круто развернувшись, «Абьяра» подцепила когтями одну из машин, сражённых в начале боя, ту, внутри которой приборы показывали наличие признаков биологической активности. Со своей добычей стальная великанша медленно побрела туда, где нельзя было различить и полуразрушенных домов...