Конечный завет

Летнее солнечное утро, ветер игриво колышет листья дерев, абсолютно чистое, безоблачное, небо. Молодая женщина, в домашнем спортивном костюме, волосы были собраны в хвост, который сразу говорил: я развелась с мужем, у меня маленький ребёнок и много работы, но я остаюсь женщиной. У неё на руках действительно был полуторагодовалый малыш. Немного кудрявые волосы – это от отца, курносый нос – гены мамы. Он ещё был сонный, и с радостью бы умостился на маминых руках и продолжил гулять по розовому полю в окружении жёлтых кроликов и собирать фиолетовые ромашки. Женщина умостила малыша в детское кресло, на заднем дворе, в тени деревьев. Нежно улыбнулась ему, и потрепала по волосам.  

– Будем кушать, да? – спросила она.  

Мальчик улыбнулся своими десятью зубами и хлопнул в ладоши.  

Елена, так звали женщину, выкладывала на тарелку овсяную кашу, делая глазки из бананов, а рот виде полоски из огурца. Наблюдая за своим малышом через окно из кухни, она невольно вспомнила своего бывшего мужа. Елена старалась вычеркнуть его из своей жизни, даже по возможности не называть его по имени. По решению суда, он не должен приближаться к ней не более чем на три километра, а общение с сыном исключительно онлайн. Но как же она благодарна судьбе, Вселенной и всем остальным, кого благодарят в этом случае, за то, что у неё такой сын. Он был для неё всем, её любовью, её душой, её спасением. Даже глупое на первый взгляд имя Дик, которое придумал её бывший муж-мудак, не уменьшало её любви. Это даже смешило её иногда, когда выпьет лишний бокал вина на кухне.  

– Какая дура.  

Конечно дура! Влюблённая дура. Он был её первой и настоящей любовью. Ей было хорошо с ним. Тепло. Уютно. Безопасно. Он ведь такой славный. И как же было больно лишиться этого всего. Больно себя ломать, больно быть одной по ночам, больно рассказывать друзьям и родным, что ты в порядке, больно сдерживать желание обнять и расцеловать его в суде. Елена было до одури сентиментальная, ранимая и чувственная. И даже спустя столько времени она не могла смериться с тем, что она вычеркнула его из своей жизни, и жизни своего сына.  

Только работа помогала ей отвлечься от таких тяжелых мыслей. Врач-психиатр, судебный эксперт – может показаться, что это слишком тяжёлая профессия для такой нежной души, как Елена. Но она профессионал. Ещё в университете, на первом курсе, когда её соседка по комнате, во время депрессивного возбуждения, так называемого меланхолического раптуса, со всего маха, размозжила свой череп, прямо в их комнате, когда Елена читала очередной том по анатомии. Именно тогда, смотря как вытекает спинномозговая жидкость из ушей и носа, а на стене было ярко красное пятно и кусочки паренхимы головного мозга, Елена решила стать психиатром. В своих пациентах она не видит душевнобольных. Это люди, которым нужна помощь, и она знает, как её предоставить. Исключительно практический подход. Ни сострадания, ни жалости, ни осуждения, ни злости. Она, неся пламя и свет, освещает им дорогу, которая полна всевозможных духов, голосов, демонов. Только сильный духом человек, и с чистой душой, как Елена, может так искренне и с полной отдачей нести такую ношу.  

Но какой же он мудак! Но как я по нему скучаю!  

Дик уже устал ждать и откровенно заскучал, пока его мама предавалась разным воспоминаниям про отца, которого Дик и не помнит. Он стал дёргать своими ножками в маленьких кроссовках, и хлопать ладошами по столу. При этом выкрикивая, что-то непонятное, обычное улюлюканье. Елену беспокоило, что её сын в этом возрасте до сих пор не сказал первое слово. Профессиональная деформация говорила сама за себя. Она уже была готова водить его по всем специалистам, кормить витаминами и отдать на поручение дельфинам, пусть плавает, только бы заговорил. Но в какой-то момент она вспоминает, что это нормально. Фух. Он просто мальчик, просто нужно подождать. Мальчики все тормознутые. Это нормально.  

– Ку-ку, мой малыш! – Елена поставила перед своим сыном весёлую овсянку, и села напротив него. – Пора набираться сил, да мой маленький? Надо быть сильным мужчиной!  

Всякий раз когда она разговаривала со своим сыном, Елена забывала про то, что с детьми нужно общаться на одном уровне и не использовать уменьшительно-ласкательные слова, нельзя акцентировать внимание на гендерных стереотипах и быть нейтральной. Она всё это знала, и доказывала с пеной у рта всем поехавшим мамашам и папашам. Но никогда не оперируйте своих родственников! У психиатров самые проблемные дети! Аксиома.  

– Открывай ротик.  

Брысь педофилы!  

– Сейчас туда залетит самолётик. Брр! – и прямиком в молочно-зубной ангар влетает самолёт полон овсянки. – Умница!  

Дик, с радостью полуторогодовалого ребёнка, который смеётся со всех непонятных и странных для него звуков, наслаждался этим материнским стендапом. Будь то пук или цоканье языком, он сразу же расплывается в улыбке и хлопает в ладоши. Остатки топлива воображаемого самолёта, в виде кусочков каши стекают вниз по подбородку.  

– Теперь едет машинка.  

Ребёнок с жадностью уничтожил машинку, трактор, фуру, поезд, корабль и все возможные средства передвижения и доставки еды.  

И уже, когда живот малыша вместил всю кашу, два кусочка банана и даже огурец, когда Дик собирался показать какой он настоящий мужчина и рыгнуть на всю свою мощь, он нахмурился.  

– Что случилось? – спросила Елена. Тысячи вариантов заболеваний и расстройств пронеслись в голове мамы этого мальчика. Неужели овсянка была невкусная? Перекормила? А вдруг у него инсульт? Но он ребёнок! Да какая разница, с ним может быть всё что угодно! Мне кажется, мне уже самой плохо стало, темно в глазах.  

Дик продолжал хмуриться, слегка наклонил голову в бок…  

Ну точно инсульт! О Боже!  

… затем широко раскрыл глаза…  

Срочно вызовите скорую! Так резко потемнело.  

… стал показывать пальцем куда-то за спину Елены…  

У него галлюцинации! Верный признак нарушения мозгового кровообращения.  

…засмеялся…так громко и искренне…  

– Писька. Писька! ПИСЬКА! Мама... пися, – детским, высоким голосом сказал свои первые слова Дик. Продолжая смеяться и показывать пальцем, повторяя одно и тоже слово.  

Елена сначала смутилась, затем удивилась, после обрадовалась и сейчас решила поднять глаза вверх.  

– Ох…Или я сошла с ума…Кажется я возбудилась, он очень большой.  

– ПИСЯ ПИСЯ ПИСЯ! – хлопал в ладоши карапуз, и его подгузник стал мокрым.