Прогулка

— Бывай! — бросила я, и, не дожидаясь ответа, со всей силы надавила на тугую ручку двери. Стальной гигант с гордым именем “Только для сотрудников” что-то недовольно пробурчал, но всё же покорно отодвинулся.  

Январская ночь встретила меня отрезвляющим потоком свежего воздуха. Ясное небо было украшено россыпью звёзд, по центру его красовалось кремовое блюдо Луны. В её мягком свете ленно кружились тучные хлопья снега.  

Сделав глубокий вдох и окончательно избавившись от вязкой сонливости, я сделала первый шаг. Припорошенная тропинка поприветствовала меня робким хрустом.  

Впереди ждала весьма долгая прогулка до дома, однако настроение было лучше некуда. Может из-за того, что наконец подошёл к концу последний день моего “стажёрства”, а может из-за столь удивительно приятного зимнего вечера, точно сказать не могу. Хотя мне кажется, что и из-за того, и из-за другого. Да и какая, в целом, разница?  

Я достала из кармана телефон и взглянула на время:  

“Половина первого, уже? Кошмар! ”  

Поправив сумку на плече, я спешно заскрипела домой.  

Давно заметила, что ночью всё обретает какой-то необъяснимый шарм. В одно мгновение улицы, невыносимо скучные и унылые днём, становятся загадочными и романтичными, а советские развалюхи, при свете Солнца не вызывающие ничего кроме отвращения и жалости, милыми и уютными. Сверкающие сугробы и путающиеся в волосах снежинки же усиливают этот эффект в разы.  

Я шла очарованная родным городом, совершенно позабыв обо всём на свете. Заглядывала в каждое окошко, каждый переулок. Пару раз картина складывалась столь прекрасная, что я машинально доставала телефон и открывала камеру, лишь для того чтобы вспомнить, что моё чудо техники абсолютно ничего не видит в темноте.  

Проходя мимо очередной побитой панельки, я краем глаза заметила, что на одном из балконов четвёртого этажа кто-то стоял. Я немного замедлила шаг, чтобы рассмотреть фигуру получше.  

Молодой парень, моего возраста. Промеж его пальцев тлел сильно выделяющийся в ночи уголёк, а взгляд его был устремлен куда-то в глубь чёрного, поблескивающего полотна.  

“Эй! Привет! ” — крикнула я, весело помахав незнакомцу рукой.  

Парень едва заметно дрогнул и, кажется, ненадолго вообще перестал понимать, что происходит. Растерянно глядя по сторонам, он начал проверять на источник звука всё подряд, включая собственную квартиру. Наконец, незнакомец заметил меня, улыбнулся, и, не проронив ни слова, помахал в ответ, после чего его глаза вновь обратились к звёздному небу.  

Понаблюдав за ним ещё несколько секунд, я мысленно попрощалась и продолжила шагать вперёд.  

Свернув с наспех расчищенного тротуара, я прошла через опустевший школьный двор и попала на узенькую лесную тропинку. В нос тут же ударил дурманящий запах хвои.  

Заснеженные ели стояли плотным строем по обе стороны прохода, своими широкими лапами словно оберегая меня от кошмаров, что в своих глубинах мог таить ночной лес. Покосившиеся фонари дружелюбно, будто радуясь визиту столь позднего гостя, загорались, стоило только мне приблизиться. Царила абсолютная тишина, нарушаемая лишь моими скрипучими шагами.  

Какое-то необычное умиротворение пронизывало каждую клеточку моего тела. Картинка перед глазами начала мутнеть и двоиться. Желание идти куда-то пропало совсем – хотелось просто лечь в снег, раствориться в нём, и лишь мои ноги, отказываясь сдаваться, неумолимо тащили меня вперёд..  

Наваждение стало стремительно отступать, и в считанные мгновения от него не осталось ничего, кроме лёгкого головокружения. Потерянно оглядевшись, я увидела, что лес вдруг заметно поредел, а впереди из-за деревьев выглядывал угол моей родной пятиэтажки. Пройдя ещё пару десятков метров и окончательно вернув себе сознание, я подошла к своему подъезду, со второй попытки выудила из кармана небольшую синюю “таблетку” и приложила её к домофону. Тот ответил мне удовлетворённым пиликаньем, после чего я потянула дверь на себя и вошла.  

Там оказалось ощутимо теплее, чем на улице. Я начала нехотя подниматься по сточенным бетонным ступенькам и внезапно ощутила, насколько сильно утомилась за сегодня. Весь бесконечно длинный день, с раннего подъёма в полшестого утра и до последних часов смешивания кофе с молоком в разном порядке и пропорциях, вновь и вновь быстро прокручивался в голове, с каждым кругом всё более и более превращаясь в серую невнятную кашу.  

Невыносимо клонило в сон. Прикрыв ладонью рот, я бесшумно зевнула, и, пару раз измотанно моргнув, продолжила идти.  

Знакомая лестничная клетка встретила меня привычным бесхозным велосипедом, осыпавшейся штукатуркой и.. темнотой.  

“Должно быть опять лампочку “сгрызли””, – мысленно усмехнулась я и по памяти направилась к своей двери.  

Ключ. Скважина. Два поворота по часовой.  

Кусок дешёвой жести едва слышно щёлкнул и притворился. Слабая струйка света просочилась наружу, больно ударив по глазам.  

Прижмурившись, я зашла внутрь и попыталась как можно тише закрыть за собой дверь.  

Кинув сумку в угол, я сразу же попыталась сцепить с себя пальто, однако руки совсем не хотели слушаться. Комфорт и усталость, в свою очередь, объединили усилия и изо всех сил пытались сбить меня с ног. Сопротивляться им было невероятно лень, однако подсознание шептало мне, что падать — сейчас не лучшая из идей. Вскоре ему стал вторить и желудок — я почувствовала непреодолимое желание что-нибудь (или кого-нибудь) съесть.  

Так, стянув сапоги и небрежно отодвинув их ногой к кучке остальной обуви, я выдвинулась в сторону кухни. На удивление, в столь поздний час там всё ещё горел свет. Очень странно, особенно зная моих не в меру экономных родителей.  

Наконец добравшись до кухни, я увидела, что на диванчике за обеденным столом сидела мама.  

“Привет, а ты чего не..”  

Я осеклась.  

Её персиковый халат покрывали какие-то красные пятна и разводы. Сама она закатила голову и, не двигаясь, смотрела в потолок.  

Я начала очень медленно, будто крадучись, подходить ближе.  

Всё её горло усыпано порезами разной длины и глубины. На руках и лице – бесчисленные гематомы.  

Очень хотелось завопить, убежать, или хотя бы закрыть глаза, но у меня словно отобрали контроль над моим телом и мне не оставалось ничего, кроме как продолжать идти.  

Кровью залито абсолютно всё. Диван, пол, и мамин иссиня-белый труп.  

Мой остекленевший взгляд что-то уцепил под покрытым крошками столом, что-то блестящее. Я нагнулась и протянула к этому руку.  

Огромный кухонный нож. Целиком покрыт спёкшейся кровью.  

Несколько секунд я растерянно крутила нож в руках, после чего аккуратно положила его на стол и, словно в бреду, поплелась прочь.  

“Лечь, лечь, лечь..”  

Ватные ноги отказывались держать моё трясущееся тело. Я ползла, оперясь на стену, вслепую пытаясь нащупать проход в какую-нибудь комнату. Наконец, мне удалось добраться до входа в гостиную. В ней свет не горел. Я с трудом повернула голову.  

Под потолком в приглушённом лунном свете мерно покачивался чей-то очень грузный силуэт.  

02. 24