Одинаковые

Красивая огромная комната. Розовые обои на стенах, на столах ароматные свечи различных приятных запахов, столик, полностью заваленный разновидной туалетной водой. Большущая белая кровать с невероятно мягким матрасом. Но... секунду... что это? Дым? "Я, что, горю? " – пронеслось в голове у осматривающейся девушки. Повернув голову влево и увидев все таки источник дыма, она выдохнула. Это была всего-навсего ароматическая палочка с запахом, похоже, каких-то цветов и нежного пряного кофе...  

Тут вообще пахло очень приятно, смесь духов, свечей, различных масел, спичек и благовоний так ударяло в голову, что она начинала болеть. Сама девушка эту комнату узнать не могла, да и впринципе не помнила, как здесь оказалась. Но даже подумать она не успела, как массивная красивая дверь отворилась и в комнату вошел молодой человек. Лет ему было на вид около двадцати семи всего, высокий такой, черноволосый красавиц, от которого так и веет статусом. В смокинге, абсолютно галантен, пах крепким-крепким кофе с карамелью и больно уж смахивал на дворецкого какой – нибудь королевской семьи. Он принес в руках хрустальную вазу, полностью наполненную розами и не сразу заметил испуганную даму.  

– Вы уже проснулись? Доброе утро, мисс. Вы хорошо себя чувствуете? – чинно спросил он, точно как дворецкий, поставив вазу на стол.  

От стыда и какого-то приятного страха она не смогла ответить сразу. А лишь через долгую минуту выдавила из себя:  

– Где я нахожусь?..  

– Ах..вы не помните. Это мой дом.  

– Ваш?  

– Разумеется. – мужчина даже не смотрел ей в глаза.  

– Мое имя – Томас Мэлсон. Известный художник, владелец множества галерей в Париже, Нью-Йорке, Нидерландах... да и просто я считаюсь человеком. – он изобразил искреннюю улыбку, после чего сразу же переменился в лице.  

– Как я здесь оказалась, я ничего не помню...  

– Позвольте, я вам напомню. – он протянул пачку элитных "строгих", как он сам, сигарет, а после того, как девушка вытянула одну из из них и зажала между челюстями, Мэлсон поднес к ее лицу уже догоравшую свечу. Девушка закурила.  

– Собственно. я нашел вас в парке вечером с 14 на 15 число. Вы были без сознания и я решил помочь даме. Вы что-нибудь помните? В тот день, ночью, вы без признаков жизни возлежали на лавочке.  

Девушка лишь глупо молчала, курив толстую сигарету. Она до сих пор не сильно вдумывалась в происходящее.  

– Я ничего не помню. Вообще ничего.  

– Что же, надеюсь, ваша память не подведет и восстановится со временем.  

– Я тоже. – девушка только сейчас почувствовала стыд щеки залились краской.  

– Томас, какое сегодня число?  

– 17 июля. – он ответил совершенно легко, не выражая никакого чувства.  

– Что? Я находилась без сознания два дня?  

– Похоже, но уверен, что большую часть этого времени вы просто спали от шока. Я до сих пор не понимаю, что с вами все таки произошло. Разумеется, хотел узнать это от вас, однако жаль, что ничего вы не помните. Но есть шанс того, то это временно.  

– От этого становится не легче.  

Докурив сигарету, девушка положила окурок в заранее подготовленную Мэлсоном пепельницу. И только сейчас поняла. что она полностью на себя не похожа. На теле был бархатный, розовый, длинный пеньюар, волосы выглядели опрятными и чистыми, несмотря на то, сколько дней она была в отключке. Кожа чуть ли не блестела, бела гладкой, пахла нежными чуткими духами. Посмотрев в ближайшее зеркало, озарено вымолвила:  

– Я необычно выгляжу..Это ваших рук дело? – она пыталась сказать это как можно аккуратнее, ведь если бы не этот мужчина, неизвестно, что с ней могло случиться.  

– Моих помыслов, но не моих рук. У меня есть горничная. Она тебя переодевала. Мне не пришло в голову. что было бы лучше, если бы этим занимался я. – он все также оставался спокоен, при этом если приглядеться совсем точно в его глаза, была видна тень самого маленького в мире смущения. Но оно было.  

Девушка отвернула лицо, чтобы он не заметил ее смущения.  

– Мисс, когда ты собираешься уезжать?  

– Как только это будет возможно.  

– Ни в коем случае не подумай, что я тебя выпроваживаю. В этом огромном одиноком доме этого мне хочется в последнюю очередь. – в его глазах, на удивление, проявилась печаль и даже, наверное, невыносимая боль.  

– Хорошо, как скажите. – прошептала она, совсем позабыв. что Томас даже имени ее не знает.  

– Меня зовут Мари.  

– Красивое имя. Кажется, так звали мою тетю. Она была потрясающей женщиной.  

– Здорово. – Мари глупо улыбалась и до сих пор не понимала как себя с ним вести. С одной стороны, он вызывал какое-то внутреннее спокойствие, умиротворенность, с ним было приятно общаться, каждая его буква, слово, каждое действие было чем-то галантным и волшебным. Но с другой стороны, девушка не могла исключить вариант, что он всего-навсего психопат или маньяк, который будет над ней издеваться и держать взаперти. Хоть и комната была такой волшебной.  

Томас явно понимал реакцию девушки, поэтому он лишь на расстоянии и очень аккуратно старался разговаривать с ней.  

– Ты не хотела бы поесть?  

– Скорее да, чем нет. – Мари решила начать подыгрывать ему, чтобы понять, что он на самом деле хочет. И хочет ли вообще?  

– Хорошо. Тогда я займусь этим вопросом. Ты можешь ждать здесь или прогуляться в саду вне дома.  

– Я побуду здесь.  

– Я зайду за тобой. – он уже собирался выйти за пределы комнаты, однако девушка его остановила.  

– А я могу переодеться в свою одежду? Мне не совсем комфортно в этом. – ей было стыдно говорить о таких вещах человеку, сохранившему ее жизнь.  

Но напротив ожиданиям девушки он отреагировал спокойно.  

– Твою одежду горничная привела в порядок. А также, в шкафах есть несколько экземпляров качественной фирменной одежды, не знаю подойдет ли размер, но можешь попробовать.  

– Конечно – конечно! Спасибо большое...  

– Я прийду вновь через час. – он, проговорив, удалился.  

Мари находилась в заблуждении. В первый раз у нее было такое. что абсолютно никаких воспоминаний в голове о том, как она здесь очутилась. Она помнила свое имя, возраст, свою жизнь в целом. Все, кроме временного промежутка с 14 по 17 июля. А также не понимала, можно ли доверять Мэлсону, безопасно ли ей находитсЯ в комнате этого дома. Но в конечном итоге она пришла к выводу, что она бессильна что-то делать. Ничего не помнит, дом и людей не знает, чувствует ужасную ломоту и усталость в теле. Мари решила хотя бы переодеться.  

Подойдя к огромному белому шкафу с позолоченными ручками, отперев его, она вздохнула. На вешалках было несколько блузок, в отсеке пониже была пара брюк и три одинаковые юбки. Мари никогда щепетильно не относилась к переодеваниям и выбору одежды, но на этот раз времени было достаточно, чтобы вдоволь подумать. Ее выбор остановился на розовой шелковой блузке с тонкими шнурками(которые неумело привязала в зоне шеи в бантик) и на чопорной юбке черного цвета, которая прикрывала колени. Ей нравилось, как она выглядит, но сказать, что этот наряд она носила бы в повседневной жизни, не могла. Но чего-то ей все же не хватало. Она подумала, поднеся указательный палец к губе и глядя на себя в зеркало. И вдруг придумав, подошла к столику, бережно взяла в свои руки флакон с парфюмом и пшикнула несколько раз на шею, волосы и воротник блузки. Несмотря на то. что духи она выбрала наугад, они оказались чем-то приятным. Какой-то смесью пионов, яблочного сока, хвои. Мари поставила емкость с туалетной водой к другим духам и краем глаза заметила, что все из них различные и новые. Ее, почему-то, это от этой мысли передернуло. Через несколько мгновений к ней в дверь постучались.  

– Томас? Войди.  

Но за открывающейся дверью она увидела не мужчину, а молодая девушка. Черные волосы были опрятно заколоты в гульку, длинное, но совсем простое платье скрывало стройное подтянутое тело. Черные маленькие глазки питали какой-то детский интерес и дружелюбие.  

– Здравствуйте, Мари, я горничная. Пришла для того, чтобы узнать, готовы ли вы спуститься для трапезы с Томасом.  

От такой неожиданности девушка не знала что ответить, все мысли резки свалились в одну непонятную кучу, она просто обсматривала горничную с ног до головы.  

– Откуда ты? – спросила Мари резко.  

– Как и вы, из парижа.  

– Нет, я имею ввиду..как ты сюда попала?  

Было видно, что этот вопрос кольнул ее, почему-то было сложно ответить. Она помялась несколько секунд, а потом на выдохе ответила:  

– Я работала раньше в новой галерее Томаса, уборщицей. У меня мама болеет и бабушка совсем старая, нет ни отца, ни денег. Томас спросил у меня почему я в свои двадцать лет работаю уборщицей, ну и я рассказала. Теперь вот уже несколько месяцев работаю в его доме за очень достойную плату. И семье моей он помог... – горничная говорила это с ужасной печалью в глазах.  

– Вот оно как... Извини, если я не совсем тактична.  

Брюнетка покачала головой и обе девушки вышли в просторный холл. Дом был темным, однако при этом, там было очень даже светло. На стенах висели разного рода картины: пейзажи, натюрморты, портреты. Было даже несколько абстракционных картин. Девушка было хотела рассмотреть поближе эти произведения искусства, но горничная взяла ее под руку и аккуратно повела за собой по огромной кафельной лестнице. По всему дому были расставлены свежие цветы в вазах, стояли канделябры со свечами. Для Мари этот источник света и тепла выглядел пугающим, потому что в юности она чуть не сгорела заживо из-за пожара. Ее чертовски пугал огонь.  

Зайдя буквально на цыпочках в большущий зал, девушка сразу обратила внимание на большой для двух человек стол, полностью заваленный абсолютно различной аппетитной едой. Мари спросила у темноглазой:  

– Как я могу к тебе обращаться?..  

– Андри.  

– Андри, тут разве будут еще люди?  

– Нет, Томас не говорил, что будут гости.  

– А для чего тогда столько еды?..  

Андри с доброй усмешкой закатила глаза.  

– Замашки богатых людей, показать в полной мере, что он гостеприимен.  

Получив ответ, я стояла в ожидании, перебирая пальцы. И через минут пять, как всегда чинно и красиво вошел Мэлсон. Он не сразу заметил Мари, на когда обратил на нее свой взор – его будто ударило током. Томас с болью, будто во всем теле, смотрел на девушку, жадно поджимая губы и пытаясь контролировать свои действия и эмоции. Справившись, он выдал:  

– Ты прекрасно выглядишь.  

Девушка только кивнула, ошарашенная его реакцией. Они вдвоем сели за стол. И Мари, поборов страх, спросила:  

– А зачем нам так много всего?  

– Я не знал что ты предпочитаешь, поэтому взял всего по немногу.  

– А почему не спросил?..  

– Ты готовилась, мне не хотелось тебя тревожить. – он сказал это привычно спокойно, но больше вопросов задавать девушка не хотела.  

Она решила отвлечь себя выбором блюда, благо, ее было несчитаемое количество. Девушка жадно смотрела и впитывала себя эти потрясающие запахи.  

– Ну же, смелее. Ты должна быть невероятно голодной. – раздался эхом бархатный голос мужчины. Мари неспеша взяла тарелку с рыбой в каком-то белом соусе и принялась есть. очень тихо, чтобы не создать ни малейшего шума в зале. Пока девушка ела с невероятным наслаждением, Томас налил в ее бокал белое сухое вино из бутылки элегантной дорогой этикеткой. Мари отпила маленький глоток из бокала, вместе с рыбой это казалось самым лучшим сочетанием, что она пробовала.  

Съев свое блюдо, девушка просто ковыряла вилкой по тарелке, чтобы избежать даже взгляда мужчины, однако он все равно задал ей вопрос.  

– Я надеюсь, ты все вспомнишь, что с тобой произошло. Было бы интересно знать.  

– Зачем ты помог мне? – девушка вдруг решила спросить все, что застряло в ее голове по поводу этой ситуации.  

– Мне стало тебя жаль. Я, может и кажусь угрюмым человеком, но всегда помогаю людям. Конечно, если это в моих силах. Ты помнишь как оказалась в этом парке?  

– Нет, вообще ничего не помню и не понимаю..  

– Очень жаль... мне странно, что ты там делала. Днем парк прекрасен, солнечный. А ночью это место превращается в сброд наркоманов, которые по кустам ищут себе дозу. Не знаю, что было бы с тобой..  

Мари вдруг насмешило, как он в очередной раз будто пытается набить себе цену, но ему, она, конечно. сказать это не осмелилась. А Томас рассказывал все более интересные детали того дня.  

– Возле тебя нашли пустую бутылку джина. Ты пьешь?  

– Да.  

– По тебе не видно.  

– По тебе тоже. – девушка уже успокоилась и то ли вино, то ли он сам позволяли ей смело отвечать на его вопросы.  

– Я пью редко и мало. Иной раз это даже полезно.  

– Тогда я должна быть абсолютно здоровой. – девушка лукаво протянула фразу и потянулась за бокалом. Томас ее шутки не совсем оценил, но на лице появилась улыбка.  

– При тебе не было никаких вещей, я подозреваю, что их украли.  

– Скорее всего, у меня есть телефон, но паспорт должен быть дома, я редко ношу его на улицу, потому что редко выхожу из дома. – девушке было обидно осознавать. что ее телефон украли.  

– Любишь одиночество?  

– Да, редко попадались люди, которых я люблю. Подруга, отец, все.  

– А мать?  

– Умерла когда мне было пол года.  

– У меня нет ни отца, ни матери. Умерли когда мне было пятнадцать лет. При пожаре.  

У девушки вдруг ужасно больно кольнуло сердце и душа, когда он сказал причину смерти своих родителей. Для нее огонь до сих был самым ярым страхом из всех возможных. Спустя паузу в десять минут, когда они приводили все нахлынувшие мысли в порядок, Томас спросил:  

– Где ты живешь? Помнишь район?  

Несмотря на потерю памяти, девушка точно и быстро сказала адрес.  

– Мой дом находится практически на конце города, сегодня добираться будет неудобно. Может, ты останешься? Все удобства, которые тебе понадобятся я организую.  

Мари напряженно начала думать, еще в начале своего нахождения в этом доме рядом с этим человеком она бы ответила точное "нет", однако после этого разговора она считала немного иначе.  

– Да, если никто не против, я бы осталась. – она ответила это с привычной выдержанной улыбкой на лице. А Томас, в свою очередь, заметно обрадовался.  

Мужчина провел ее до комнаты и вдруг остановился, что-то замышляя. И сказал:  

– Мари, если ты уедешь и я больше никогда никаким образом не смогу с тобой связаться – мне будет больно. Ты интересный человек и наша встреча случилась так внезапно и запутанно. Не думаю, что случайно.  

Для девушки это выглядело, как-будто Томас только что по-настоящему, без своего чинного образа, сказал ей что-то правдивое и настоящее.  

– Тогда, Томас, я не буду тебя обижать. – девушка улыбнулась и скрылась за дверью комнаты.  

На следующий день девушка уже спокойно вела себя с Томасом, они несколько раз обедали вместе и проводили время, болтая на разные темы. Мэлсон узнал, что девушка увлекается написанием стихов и текстов и она продемонстрировала ему несколько своих экземпляров, а он, в свою очередь, рассказал, что хочет создать благотворительную школу для детей – сирот, в которой с ними будут заниматься творческие преподаватели с талантами и он был бы рад видеть Мари в их рядах. Ее эта идея заинтересовала и она согласилась остаться на некоторое время, учитывая, что Томас вел себя абсолютно адекватно и ни в коем случае не проявлял к ней никакого интереса, кроме дружеского. Он был невероятно добр и разрешил ей заходить во все комнаты, даже в его, если это станет необходимостью, но к нему идти она не хотела, как бы он ее не привлекал. В этом мужчине была магическая способность говорить с любым существом на планете, тактичность, внешняя красота, но какая-то недосказанность была невидимой преградой. Мари путалась с ощущениях и эмоциях рядом с ним. Позвонив своему отцу, она предупредила его, что пока не вернется домой. Отец сильно переживал, ругался, что боится за единственного ребенка, но Мари уверила его, что с ней все прекрасно и она, возможно, найдет отличную работу по душе. Папе оставалось только смириться. А Мари смирилась с чувством тревоги в доме и прибывала в нем уже совершенно спокойно, будто жила рядом с Томасом и Андри уже лет так десять....  

В какой-то из дней Мари решила провести себе экскурсию по дому. Андри уехала к маме в больницу. Томаса не было дома по рабочим вопросам. Поэтому, дом был полностью в его распоряжении. После часа своих похождений девушке казалось, что комнат и коридоров тут бесконечное количество. Зайдя в очередную комнатушку с темно – зелеными обоями она осмотрелась. Эта комната, как и несколько в этом доме, была недостроена. Мебель была поцарапана и выглядела старой. Темно – коричневый письменный стол стоял в углу комнаты. На нем были расположены старые и новые книги, ручки и множество самых разных кисточек. Один отсек в столе свисал и был разломан. Любопытство взяло вверх и она заглянула туда. Там находились ничем не примечательные старые журналы и вырезки из газет. Мари открыла другой отсек, там лежал потрепанный альбом с множеством различных черно – белых фотографий. На одной был изображен худой высокий мужчина с младенцем в руках, он выглядел по-настоящему счастливым, Мари даже заулыбалась. Далее она заметила фотографию мальчика, лет десяти, он стоял возле куста с цветами, чинно выпрямляя спину. Некоторые особенности его лица девушка вспомнила в Томасе и подумала, что на фотографии изображен он. Его фотографий было несколько, с разными людьми. А потом Мари не смогла проверить своим глазам. Рядом с фотографией десятилетнего Томаса была прикреплена ее фотография. Она так думала. Девушку будто ошпарило кипятком. Она смотрела и смотрела на эту черно – белую фотографию, слезы уже ручьем собирались литься из ее глаз. Однако она смогла приглядеться, форма носа и длина волос у девушек была разная. Да и на фотографии была не девушка, а заметно женщина, однако ухоженная. Но она была очень похожа на Мари. Завитые волосы, большие глаза с длинными ресницами и тонкими бровями, выраженными скулами, маленькими плечами. Одета она была в блузку и строгие брюки, на голове красовалась шляпа с громадным живым цветком. Мари осознавала. что на фотографии не она, но ее бросило в жуткий страх и дрожь, она словно сумасшедшая откинула журнал с фотографией. Она начала складывать пазл в голове, не знала кто это женщина, но если эта фотография находится в доме Томаса, значит, он точно хочет видеть в своем доме женщину, как на фото. И теперь она боялась и не ждала его приход домой.  

Спустя несколько часов Томас приехал в дом с радостными новостями. Он все же договорился о строительстве школы и теперь осталось только ждать и готовиться к принятию детей. Однако он не застал Мари, которая всегда гуляла в саду или засиживалась в библиотеке за чтением или написанием стихотворений. Андри еще не приехала, а значит, оставалось только ее найти. Первым же делом мужчина направился в комнату Мари и не ошибся, она разрешила ему войти. Несмотря на то, что девушка была ужасно напугана находкой, она просто сидела на кровати с угрожающим взглядом. Видимо она устала уже бояться. Томас сразу почувствовал неприязнь, витающую в комнате.  

– Мари, что – то произошло.  

– Да, Томас. Что – то произошло! – у нее уже даже не было стеснения говорить спокойно, она повышала тон.  

– Тогда расскажи мне.  

– Рассказать? А давай я лучше покажу.  

Она без лишних слов достала из-за спины фотографию женщины и протянула ее мужчины. Он взял ее в руки, внимательно посмотрел, кивнул и дальше уставился на Мари. Ее эта реакция позабавила и она злобно выкинула:  

– Кто это?  

– Моя мать.  

Мари будто вновь ударили током, но на этот раз на несколько разрядов больше, она не дышала несколько мгновений. Томас все также оставался спокоен, хоть и понимал обиду девушки.  

– Почему мы так с ней похожи? Это выглядит так. будто ты психопат и ищешь себе жертв, подобно своей матери! – несмотря на неожиданный ответ, девушке были все таки непонятны все действия своего спасителя.  

– Рассказывай все. Пожалуйста. – она грозно, но умолительно просила его.  

Он присел на стул возле столика с зеркалом и парфюмом, несколько раз шумно выдохнул и тер глаза пальцами. Девушка видела, что ему было тяжко и старалась не торопить его. Снова тяжело вздохнув, он начал:  

– Моя семья это всегда тяжело для меня. Ужасно, что она была настолько прекрасной. Если бы она была плохой, мне было бы легко принять их смерть. Папа играл на скрипке, подрабатывал уличным музыкантом, маме понравилась его игра и она положила ему пару купюр. В тот момент он в нее и влюбился. Она сидела на лавочке в том парке. где он играл, собрал все свои заработанные деньги и купил ей букет цветов. Она влюбилась тоже. Жили вместе, он строил бизнес, у него получалось. Потом появился я, мы переехали в этот огромный дом, папа стал богатым. Мама писала картины, учила меня, любила. Папа обожал нас, всегда оберегал, пытался дать все самое лучшее. Но бизнес, особенно большой, это всегда очень серьезно и омерзительно. Поэтому, в ночь, когда, к счастью меня не было дома, конкуренты подожгли этот дом. Мои отец и мать сгорели. – на конечной фразе, на этих самых сильных словах, я увидела того, чего не могла никогда вообразить. Этот суровый ледяной мужчина заплакал. Хотя, он не плакал, из его сухих глаз градом катились слезы, наперекор ему, он не хотел этого. И сейчас перед собою я видела самое хрупкое и нежное существо, которое пыталось строить из себя серьезного и черствого человека. И все же он продолжал.  

– После этого я не видел жизни, просто несколько месяцев лежал в своей комнате, тихо плакал, много дней мог не есть совершенного ничего. Опеку надо мной взял брат отца и его жена. Они были прекрасными людьми, но никто не мог заменить мне утренние прогулки с кофе с отцом и вечерние разговоры с матерью под чашку зеленого чая. Я как-то выкарабкался, начал зарабатывать деньги, полностью за несколько лет восстановил дом, переехал, творил картины и открыл галереи, просто жил и наслаждался. У меня были женщины, я любил, однако большим ничего не заканчивалось. В тот день я просто хотел прогуляться по ночному парку, смотреть природу, чтобы настигло вдохновение. И увидел тебя. вы и вправду очень похожи внешне, но совершенно разные внутри и я уже это понял. Я плакал около часа когда видел тебя на лавочке, я не знал, что делать. Я хотел помочь, но боялся разрыдаться при виде тебя. Когда ты надела блузку и юбку, которые были совершенно новыми, я обомлел. Моя мама любила такие и ты выбрала именно эти фасоны, именно эти цвета. Но благо, мы говорили с тобой. Ты говорила и я понимал, что ты не такая, как моя мать, ты другая. Именно из-за этого ты еще здесь находишься. Были бы вы идентичны и помыслами, я бы не смог продержаться так долго. Я бы скорее умер от тоски, печали, грусти по маме. – дальше он молчал, девушка поняла, что на этом его рассказ заканчивается. Она вообразить себе не могла что сказать, поэтому, не отменяя традиций, он заговорил первым.  

– Если тебе до сих пор страшно, ты можешь уезжать спокойно, это будет намного лучше, чем каждый раз при виде меня вздрагивать.  

– Нет, я тебя поняла. Только ответь, чем мы отличаемся?  

Томас легко и добро усмехнулся.  

– Знаешь, ты не пытаешься строить из себя человека, которым не являешься. Мама так делала, она пыталась выглядеть умной, цитировала писателей, когда это было неуместно и выглядела глупо, когда пыталась произвести на себя впечатление. А ты выглядишь так, как и должна выглядеть. Прекрасно и без цитат великих людей.  

Мари покачала головой, поняла его. Неожиданно для Мэнсона встала, движением руки приглашая сделать тоже самое. Томас встал ожидая все что угодно, но не то, что она его обнимет. И это было объятие не любовное. Может и любовное в какой-то степени, но в первую очередь оно было таким дружеским, приятельским. Она словно одними этими движениями сказала одну фразу, которую ему хотелось услышать от любого существа в этой жизни: "Я понимаю тебя, Томас Мэлсон! "