Барахолка

Шел я как-то, много лет назад, по незнакомой улице. Мне тогда было двадцать шесть лет. И уже я любил, как старые осознанные люди, быть в спокойствии и одиночестве. Я не питал симпатию к шумным вечерам и посиделкам. Любил уезжать из большого города в умиротворенную Венецию, Южную Индию и маленькие города России. Меня эти области цепляли за душу. Смотрел там на тишь природы, ее каждый день перерождение, ее постоянные смены настроения и то, как эти настроения влияют на людей вокруг. Мне нравилось тайком наблюдать за другими. И ведь в каждой стране, в каждом городе и поселки эти все люди совершенно разные и непохожие. Все со своими привычками, делами, помыслами. И все это в совокупности как большой дружный союз.  

И вот в один из периодов молодых моих лет, когда было особое желание побыть одному, в городе со светлыми людьми. Я бродил по сказочному М. Честно признаться, простота этого городка меня покорила. Архитектура, в которой я разбирался всегда только на "любительском" уровне, делала мое настроение величественным, окрыленным и гордым, что я выбрал именно это место для очередного путешествия. Большинство прохожих создавали впечатление доброжелательное. На каждом шагу кипит жизнь! Ярмарки, музыка из всех заведений просто кричит. И что удивительно – множество этаких барахолок. Старички и старушки продают все свое нажитое добро: хрустальные сервизы, древние книги с потрепанными обложками, жемчужные, чуть потертые серьги, ожерелья и тому подобные безделушки. Таких мест я пропускать не люблю, ибо среди всякого ненужного старья обязательно найдется вещь по душе.  

Мой выбор пал на одну из самых маленьких и скромных точек. На ней торговал мужик, лет шестидесяти. Взгляд у него был опущен, глаза слезились, то ли от того, что старика постоянно трясло и знобило, то ли от того, что на старости лет он вынужден торговать всяким хламом. В холодную осень, что-то дырявое, похожее на верхнюю одежду, ясно, что совсем его не грело. За все время, что я наблюдал за его лавкой, никто из людей даже и не взглянул на его товар. И, решившись, я подошел к нему, разглядывая вещицы. Его морщинистое темно лицо так по-светлому взглянуло на меня, что я тут же перестал выглядеть как серьезный твердый мужчина. Теперь я немного улыбался, смотря на старика, который начал тараторить что-то про свои сокровища, как он их сам назвал. Он рассказывал мне про свои коллекционные книги, разрисованные вручную чайные чашечки и блюдца. И с трепетом старик рассказывал об украшениях, которых было достаточно мало. Именно это мне и было интересно. Я любил покупать различные хорошие вещи и дарить их всякому человеку, которого случайно встречу на улице. Будет ли это плачущая на улице женщина или добрая старушка – было всегда неважно. Даже суровым мужчинам на улице я преподносил в подарок интересные портсигары, а они тут же уходили из своего сурового образа. И хоть меня часто принимали за героя-любовника, который таким способом хочет попробовать влюбить в себя женщин, я не переставал этого делать. Ведь несмотря на всю мою неразговорчивость и любовь к одиночеству, я на самом деле добрый и щедрый человек. И сама моя жизнь была сначала бедной, начиная с 12 лет и до 17. но сейчас не о моих несчастиях.  

Также я любил приходить в приюты в разных городах, радовать детей и дарить не только денежные средства на улучшения сервиса приютов и новые вещи, но и самому не забывать за игрушки, одежду, украшения. Привозил множество книг для того, чтобы привить бедным детям любовь к чтению и саморазвитию. После таких встреч я чувствовал себя по-особенному хорошо и высокодуховно. Ведь я смог хоть на один день поспособствовать улыбке ребенка или даже взрослого человека, что было уже труднее.  

Старик видимо сам понял что мне нужно и показал все украшения, что у него были. Рубиновые длинные серьги, серебряные по краям, казались мне вычурными и даже вульгарными. Малюсенькие серьги с маленьким изумрудом, напротив, слишком простыми. А к кольцам я тем более любви никогда не питал. Поэтому немного досадно смотрел то на старика, то на его лавку. Он будто ну все знал про меня, смотрел по-доброму, а спустя недолгое время кивнул своим мыслям. И просил ждать его минуту. Я уже довольно задуб, но что-то держало меня в том месте. Спустя несколько минут старик вернулся, сжимая в ладонях шелковый розоватый платок, который был уже весь потертый.  

Он убрал все ненужные со стола вещицы и разложил платочек. Старец стал трясущимися руками разворачивать шелковый платок. В нем оказались по-настоящему удивительные серьги. Жемчуг, с застежками из серебра, который поблескивал при движении. Выглядел он так, будто его вот-вот сняли с ушей какой-нибудь Парижской принцессы. В каких-то местах были видны небольшие потертости и тоненькие царапины, а серебро давно следовало почистить. Старик показывал их мне, как самое дорогое, самое ценное, что осталось у него в жизни.  

–Думаю, что это вам должно подойти.  

–Да, правда. Они замечательные. Как вам досталась такая драгоценность?  

–От жены. Она перед смертью подарила их нашей дочери. Но через недолгое время она исчезла. А сережки остались нетронутыми в нашем доме.  

–Занятно. А почему вы находитесь здесь? У вас есть родня?  

–Нет, дорогой. Была жена, была дочка, внучка. А я потом уехал в город другой, а как повернулся – так никого и нет. Умерли говорят. А я искал, пытался, жить не мог. Говорят соседи, что жену и дочь убили и ограбили, а внучка исчезла каким-то образом. Я же приехал только через несколько месяцев после произошедшего. В абсолютно пустой дом. Только серьги в старом шкафу, завернутые в платок не заметили эти твари. Но внучку тоже убили, думаю. Куда б она пятилетняя делась? Мужчина немного опечалено, но спокойно рассказывал душераздирающую историю.  

–Сложная ситуация... Однако вы готовы за копейки продать единственную память о своей крови?  

–Да, кровь.. – старик наигранно плюнул и сказанул бранное слово. – без крови как-то проживу. Деньги мне нужны, дорогой. Да и вижу, что не пропадут серьги у тебя. Не каждому предлагаю.  

–Раз так, я куплю.  

Старичок положил шелковый розовый платок с серьгами в небольшую дешевенькую коробку. Он принял деньги, сказал мне тысячу пожеланий и напутствий, а после я скрылся....  

Спустя несколько дней я приобрел еще пару десятков книг, игрушек и детских безделушек. И отправился в приют. Там меня встретили будто по-королевски. Скажу честно: я был этим весьма смущен, оттого почти ни с кем не говорил, а лишь глупо выдавливал улыбку. Многие дети к тому времени уже получили свои подарки и искренне счастливо, с благодарностью смотрели на меня, пока я все не выпускал свою руку из кармана, в котором постоянно нащупывал платочек с серьгами. Я все искал куда же бы его пристроить. Этих драгоценностей, с такой историей был достоин не каждый. Даже невинное добродушное дитя не могло просто так этого заполучить. Если душа твоя горит ярким светом, то ярко виден свет и в твоих глазах. Я считал так. В том месте было достаточно необычных людей и детей, со своим светом души и глаз. Но среди них всех мне показался тот свет, которого раньше я не встречал. Девочка, лет пятнадцати, с заплетенными волосами, одетая в светло-голубое платье, которое выглядело слишком дешево. Она не играла, не разговаривала. Лишь с небольшой нескрываемой улыбкой поглядывала на детишек, словно их мать. Она иногда на мгновение убирала улыбку с лица и казалось, что она вспоминает себя в таком возрасте. Но после своих мимолетных мыслей, она продолжала радоваться детям. Девушка почему-то вела себя как барышня. Это было не специально. Есть такие женщины и девушки, что активно выдают себя за персону голубой крови, однако, это все выглядит нелепо и удручающе. Но эта девочка будто и была какой-нибудь принцессой или даже королевой. Все ее движения были грациозны, воздушны и непринужденны. Взгляд был мягок и светел, а глаза так и горели. И я ни минуты не сомневался, что серьги – ее.  

Не привлекая к себе всеобщего внимания, я аккуратно подошел к ней и начал непринужденную беседу. Она благодарила меня тысячекратно за такое множество подарков детям, а я лишь отнекивался. Еще спустя несколько минут я решился.  

–Знаешь, я хотел бы сделать тебе подарок, думаю, он тебе понравится.  

–Что вы? Зачем же?.. – она испуганно посмотрела на меня, а потом на мои руки, раскрывающие розовый платок. Я аккуратными движениями показал ей заветные серьги и они, будто на миг осветили все вокруг в той комнате. Девушка удивленно уставилась на меня своими светлыми глазами, а в ответ я лишь спокойно кивнул. Она тонкими белыми пальцами аккуратно взяла одну серьгу, другой рукой сняла с уха непонятную медную безделушку. И спустя несколько ловких движений, закрепила жемчуг на своих ушах. И посмотрела на меня, ожидая одобрения. Я также чинно кивнул, но со спокойной улыбкой и она принялась надевать вторую. Закончив, она подбежала к маленькому старому зеркальцу и сначала улыбнулась так по-детски, по-доброму. А спустя буквально мгновение грустно нахмурила брови, тихонько потрогала, даже погладила серьги, после чего ее глаза стали потихоньку слезиться. Эта несчастная не стала никуда убегать, закрывать лицо руками, она лишь в открытую смотрела на меня и я понял: у нее множество вопросов.  

Девочка без остановки рыдала. Даже не могла ничего сказать, как бы я и остальные рядом со мной люди сильно этого не просили. В конечном итоге она успокоилась, выдохнула. Лицо ее еще поблескивало от слез и выглядело замученным. Она наконец мне представилась. Мария – благородное имя для благородной девушки.  

–Скажите мне: откуда у вас эти сережки? – спросила она у меня, указывая руками на свои уши. Я, чуть помедлив, ответил:  

–Я купил их несколько дней назад у доброго старика, который торгует на барахолке. Но, Господи, что в самом деле стало?  

–Я не уверена... точнее уверена..но не совсем... я... не смогу сказать наверняка...  

–Говори как есть, я тебя выслушаю.  

–Меня сюда привезли лет около пяти. И прошлую жизнь я помню лишь отрывками. помню какой-то солнечный лес, запах вкусного хлеба, только испеченного такого..с семечками. И помню свою мать кусочками. Я помню точно, что у нее были когда-то подобные серьги! Будто точь-в-точь! – проговорила она на одном дыхании. Я, по правде говоря, не знал, как реагировать. Ничего не ответив, я кивнул и она молвила снова:  

–Я не помню ее без них... Помню она всегда с заплетенными волосами ходила и надевала жемчужинки вот эти. Вот потому мне и стало грустно...  

Я стал жутко нервничать и сочувствовать. Врать Маше не было смысла, да и для шуток она была слишком уже взрослой. Мне говорили, что от ее родственников никаких сведений нет и все, что у нее осталось – это несколько воспоминаний о родной матери в пятилетнем возрасте. И я прекрасно понимал, что жизнь ее может измениться. Главным было отыскать этого старика с барахолки.  

На следующий день я рано утром побежал на базар. Погода бушевала, будто была чего-то предвестником. Преодолев толпы людей, я все таки то место, где торговал дед. Только ни вещей его старинных, ни его самого не бывало. С прошлой прогулки моей на эту барахолку, я запомнил еще и женщину, что держала лавку прямо рядом с лавкой старика. И решил разузнать у нее все. Вежливо и чинно попросил о помощи. На что сухо получил ответ:  

–Тимофей Сергеич, что-ли? Так помер вчера. Сердце схватило, так и не увидеть его теперь.  

Тут уже мое сердце пропустило истошный удар. И перед глазами предстало лишь два изображения: стариковская улыбка и девичье лицо с серьгами.