Эликсир бессмертия

В безлюдных и темных переулках никто не ищет что-то обычное. Но Барт с трудом мог поверить, что тот самый маг будет скрываться в настолько скромном доме, больше напоминавшем лачугу. Ему даже показалось, что он ошибся адресом, а, возможно, и городом — мало ли в стране похожих названий. Да и та странная полусумасшедшая женщина могла ему просто соврать. Но на табличке в углу кривыми буквами было нацарапано: «Смерти нет, если с тобой Эликсир». Значит, он не ошибся. И здесь можно отыскать то, чего так желаешь. Барт прикрыл глаза ладонью и глубоко вздохнул. Он чувствал себя не то глупцом, не то счастливцем, которому до сокровищ оставалось всего пару шагов.  

Барт постучал, но дверь, оббитая черной тканью, оказалась открыта. Приходилось наклонять голову, чтоб не удариться о балки, низко свисавшие с потолка. Барт несколько раз споткнулся в темноте и, в конечном итоге, упал на колени, выругавшись.  

– Тише, – сказал ему кто-то. Барт в испуге огляделся и заметил, как из угла отделилась тень. Мужчина в черном балахоне напоминал персонажа старинных романов о рыцарях или порочных монахах. Но когда он подошел ближе и подал руку Барту, так и оставшемуся сидеть на полу, выяснилось, что он выглядел молодо. Настолько молодо, что его, мага, победившего саму смерть, можно было принять за студента, хотя и очень бледного и будто изможденного. Не то что бы Барт был сильно старше его, но все же такой контраст был удивителен до странности. Но Барт подумал, что маг, возможно, как-то омолаживал своё тело. И понадеялся, что не методами леди Батори – ваннами с кровью.  

Маг улыбнулся уголками губ, сев за стол и посадив гостя напротив. Барту такое выражение лица показалось жутким, хоть он и списал это на волнение.  

– Моё имя вам должно быть известно. Род деятельности – тоже. Однако…Зачем вам бессмертие, Барт Канигем? – маг говорил тихо и размеренно, зная, что голые стены отражают его слова эхом.  

Барт вздрогнул и с ужасом посмотрел в ярко-синие, похожие на сапфиры глаза мага. Своего имени он не называл. Женщина, рассказавшая ему об Эликсире, тоже его не знала.  

– Кто вы такой, Джон Доу? – спросил Барт, пытаясь говорить уверенно, но голос предательски дрожал.  

– Можете считать меня ошибкой природы или сумасшедшим, мне это неважно. Но ответьте, Канигем, для чего вам нужен Эликсир?  

– Я не хочу стареть. Не хочу меняться. Хочу оставаться таким же, какой сейчас.  

– Почему?  

– Вы…о вас говорят, что вам под сотню лет. Вы что, сами не знаете, чем так ужасна старость? Немощность. Болезни. Бедность. Ощущение близости конца, этой неотвратимой пустоты и боли. Созерцание молодых, которые могут больше чем ты? Я молод, но я понимаю, что будет дальше. И я не желаю такого будущего, которое с каждым днем будет нести только больше страданий! – Барт почти кричал, оглушаемый эхом, а где-то в груди у него клокотало и ныло сердце. Он вздохнул и едва не повалился на стол. Джон Доу смотрел с интересом, без тени сомнения или тревоги. Барту даже показалось, что в его взгляде отражается тьма веков. Как если бы маг знал всё наперед.  

Маленькая склянка с черной жидкостью появилась откуда-то из внутренних карманов балахона, Барт даже не успел заметить, откуда именно. Маг крутил её в пальцах и аккуратно оглаживал, будто она была величайшей ценностью. Хотя Барт знал: она и была. Богачи отдали бы за нее миллионы, знай они о существовании Эликсира. Но победителем не всегда становится сильнейший или умнейший. Иногда достаточно простой общительности, доброты и безрассудности, чтобы по совету старой цыганки идти искать неизвестного мага на другом конце страны.  

– Знаете, Барт Канигем, какова цена того бессмертия, которого вы так жаждете?  

– Душа. Но она не имеет значения. Земная жизнь куда важнее, – и реальнее, чем все души мира – хотел добавить Барт, но промолчал. Маг кивнул и протянул ему склянку.  

Руки Барта предательски дрожали, когда горький Эликсир по капле падал на язык. Барт поморгал, огляделся, будто что-нибудь должно было измениться сразу. Но ничего не происходило. Только маг сидел напротив, и его глаза, казалось, горели темным огнём. Барт почувствовал себя обманутым. Конечно. Кто поведется на бессмертие, цена которому – эфемерная «душа». Но в груди вдруг закололо, заболело так, будто под ребра вогнали нож и прокрутили. Барт в ужасе закашлялся.  

– Джон…Доу…Что это… – успел прохрипеть Барт до того, как упал на стол. Маг улыбался. И было в его оскале что-то звериное, дикое. По-настоящему нечеловеческое. Он аккуратно, почти бережно подняв голову Барта за волосы. Из уголка губ струйкой текла кровь, а лицо уже было почти белым. Джон Доу смеялся, и смех его повторяло эхо. Кровью Барта он нарисовал на его лбу, а потом и на своем, знак, напоминающий иероглиф, и закрыл глаза, начиная песню на неизвестном в этих краях языке. Стены вторили ему, когда он на последних словах, больше похожих на шелестящий шёпот, достал вторую склянку и отхлебнул из нее так, как приникает к воде потерявшийся в пустыне человек.  

Джон Доу прикрыл глаза. И открыл их снова. Но теперь он сам смотрел на тело в черном балахоне. И пустые, застывшие глаза мертвеца уже не были синими. Они зияли чернотой. Джон Доу смеялся без умолку, кружась по комнате и рассматривая своё новое тело – здоровое и крепкое, хоть и не настолько молодое. Но кто же мог предположить, что болезнь окажется настолько сильной, что прошлое окажется не способным победить болезнь?  

Джон Доу ничего теперь ничего не боялся. Он упивался возможностью дышать легко, не подавляя кашель. И даже любезно прикрыл мертвецу пустые глаза. Когда человека в балахоне отыщут, выяснится, что он всего лишь заблудился в трущобах и умер от инфекции, которую долго пытался вылечить.  

– Что ж, Барт Канигем, ты получил то, чего желал. Вот оно, твоё бессмертие. Вы все такие одинаковые… – рассмеялся маг и вышел в переулки, сразу затерявшись в них.