Остров собак

Остров собак  

Тихое, чистое и спокойное море. Десятый час утра. Для обитателей моря день начался раньше, фактически с пяти утра, и они, позавтракав, стали кто играть, кто – охотиться впрок, а кто и лениво отдыхать.  

По чистой, лазурной глади моря медленно скользит парусник. Это была современная парусно-моторная яхта с каютой, какие встречаются сейчас повсюду, где только есть широкая вода. Принадлежала она Леониду Кутькову, восемнадцатилетнему сыну мэра одного из причерноморских городов. Сейчас Леонид вместе со своей возлюбленной, семнадцатилетней Евгенией Олбановой, тоже, кстати, дочерью мэра соседнего города, путешествовал по миру. Выйдя через Босфор и Дарданеллы сначала в Средиземное море, а затем через Гибралтар в Атлантический океан, он направил свою «ЛУЧ СВТЦ» на юг, поближе к жаркому солнцу экватора.  

Поднявшись с расстеленного на передней «палубе» мохерового полотенца, на котором она лежала с рюмкой лимонного сока в руках, голая, без единого лоскутка на теле, Женька томной походкой подошла к Леониду, который(тоже без единого лоскутка на теле)в это время возился с парусными снастями на корме и не обращал на неё внимание, и, обхватив его голову одной рукой(вторая, как уже знает читатель, была занята рюмкой), прижала её к своему животу. Леонид сразу бросил снасти и теперь уже сам уткнулся лицом в тёплый живот девушки.  

– Эй, смотри... – сказала спустя некоторое время Женька, которая продолжала прижимать голову Леонида а своему животу. – Остров.  

– М-м-м... – промычал Леонид, которому, очевидно, не очень-то хотелось отрываться от тёплого и, чего уж греха таить, сексуального живота девушки. – Мне некогда...  

Тут Евгения, поставив рюмку на невысокий бортик, молча взяла его голову теперь уже обеими руками и повернула её в сторону острова.  

Нет нужды говорить, что Леониду тоже захотелось исследоаать эту неведомую им доселе землю. * * *  

Когда они причалили к острову в укромной маленькой бухточке, Женька, предварительно одевшись в короткие трусики и открытую маечку – всё на голое тело – сразу сошла на берег и легкомысленно направилась вглубь острова, туда, где невдалеке виднелся лес  

– Эй, постой! – крикнул ей вдогонку Леонид, который в это время возился со швартовами, – Я только приаяжу лодку...  

Но Женька только махнула рукой, мол, обойдусь без тебя, и пошагала дальше. Вскоре она вышла к ограде из крупноячеистой металлической сетки. За оградой Женька увидела несколько каменных строений, а неподалеку от них – невысокую металлическую вышку с идущими к одному из строений проводами. Ровная земляная площадка перед одним из строений была без всякой травы, что говорило о том, что здесь совсем недавно были люди.  

– Эй, есть кто здесь? – крикнула Женька и прислушалась.  

Но сколько она ни слушала, ей не удалось услышать ничего, кроме лёгкого шума листвы, отдалённого гула моря да каких-то неясных звуков, отдалённо напоминающих собачье рычание.  

Решив всё-таки поискать вход(не продираться же сквозь эту решётку, которая, хоть и была крупноячеистой, всё же далеко не годилась ддя того, чтобы сквозь неё мог пролезть взрослый человек! ) Женька направилась дальше вглубь острова – именно туда вела сетка. Идя вдоль сетки, она немного отклонилась от пути: встреченное на пути небольшое болотце увело девушку немного в сторону от намеченной цели. Всё было спокойно, и наша не совсем юная, но и не совсем взрослая путешественница также была спокойна.  

– Ур-р-р-р! – раздалось вдруг невдалеке по правую сторону от Женьки, и что-то серое быстро промелькнуло мимо неё.  

– Ур-р! – ответило ему слева, и снова что-то – на этот раз белесое –промелькнуло мимо девушки.  

Женька остановилась, оглянулась вокруг и в ней мгновенно пробудился страх, тот самый первобытный ужас, который издревле защищал человека от уничтожения. Ведь чтобы выжить, древний человек должен был сначала чего-то испугаться, прежде чем убежать, или хотя бы попытаться убежать, от грозящей ему опасности. Вот и наша Женька, тихо прошептав: «Лёня! », что есть духу бросилась бежать, не разбирая дороги и обливаясь липким потом. То, что её так сильно напугало, ринулось за ней.  

Забежав за одно из деревьев и остановившись, чтобы перевести дух, Женька вдруг почувствовала, как что-то сильно дёрнуло её за ноги, повалило на землю и с адской болью впилось ей чем-то острым в срамное место, отчего девушка дико закричала и принялась биться в судорогах. Спустя минуту всё было кончено.  

Этот далёкий предсмертный крик девушки услышал Леонид. Но он не придал этому крику ровно никакого значения. Он только громко крикнул  

– Женя?!  

И, не услышав никакого ответа, продолжал спокойно заниматься яхтой. * * *  

– На земле, наверное, полное пекло, – сказал сидевший за штурвалом летевшего над морем гидросамолёта Николай. – Даже здесь, в воздухе, на ра-сстоянии... – тут он взглянул на высотомер, – пятьсот метров чувствуется тепло. Что же тогда происходит на поверхности? Африка, блин....  

– Так ведь мы и летим... на экватор, – ответил сидевший на месте второго пилота его названный брат Фёдор. – Это ж почти та же Африка.  

– Я тут посмотрела в гугл-планета Земля, – произнесла третья участница «экспедиции», черноволосая, импозантная Мария, – и там видно было, что над этой местиостью... ну, над которой мы сейчас пролетаем... царит огромный антициклон.  

– А он, этот самый антициклон, захватывает наш остров? – спросила Марию ещё одна участница полёта, в меру полная, светловолосая Надежда.  

– Захватывает, – кивнув головой, ответила Мария, – Наш остров находится почти посередине его.  

– Все это очень хорошо, – сказал пятый участник «экспедиции», смуглый цыган Афоня. – Только... где же мы будем жить? В палатках, наверное?  

– Зачем в палатках. В доме, – ответил Николай. – Этот дом прпнадлежал моему дяде, крупному ученому-биолгу... вернее, не биологу, а зоопсихологу.  

Мы с Федькой, когда были пацанами, каждое лето летали туда на каникулы.  

– А чем конкретно занимался твой дядя? – провоцирующим тоном спросила Мария. – Можно сказать?  

– К сожалению, нельзя, – покосившись на девушку и вздохнув, с грустью в голосе ответил Николай. – Дело ведь касается крупного оборонного проекта, и поэтому всё до сих пор засекречено.  

– А этот остров?... – не унималась Мария. – Безопасен ли он?  

– Полностью, – был уверенный ответ Николая. – О, да мы уже подлетаем, – заговорил он далее, заметив прямо по курсу вожделённый остров. – Сейчас будем спускаться. Внимание...  

Он плавно отжал от себя штурвал, и самолёт, повинуясь этому движению, начал спуск. Остров приближался, вырастая на глазах. На часах в салоне было 13:35. Ещё одно нажвтие, и самолёт спустился ещё ниже.  

Залёт в небольшую бухту Николай выцолнил безукоризненно, и вскоре восьмиместный стройный красавец Ла-8 уже летел над самой водой, постепенно снижаясь ещё больше. Наконец он сел на воду, пробежел по ней метров триста и, приглушив двигатели, повернулся и медленно поплыл к имевшейся здесь маленькой пристани. На последней стометровке Николай выключнл двигатели совсем, но пропеллеры прододжали крутиться, медлен-но увлекая машину вперед. Последние двадцать метров до маленькой приста-ни Ла-8 преодолел уже по инерции и наконец остановился прямо напротив пристани на расстоянии приблизительно полуметра. В салоне послышались хлопки: всем пассажирам понравилось продемонстрированное Николаем искусство.  

– Просто потрясающе! – воскликнула Маша, выходя из самолета на пристань и оглядываясь кругом. – Это твой дом?  

– Не-а, – откликнулся Николай. – Он теперь НАШ.  

Место, куда они прилетели, было и в самом деле потрясающим. Это был небольшой холм, весь покрытый ярким зелёным лугом с видневшимися на нем кое-где субтропическими кустарниками. Справа виднелся уходивший вглубь острова смешанный тиково-манговый лес с густым подлеском. С того места, где стоял большой, деревянный, под краснокирпичным фундаментом дом, открывался неимоверный по красоте вид на бескрайний океан. Слева был окаймляющий бухту невысокий мол из красивого голубовато-серого гранита, на котором, впрочем, тоже кое-где по расщелинам виднелась зелёная растительность. Сам дом был длинный, с располагавшимся прямо посередине небольшим мезонином  

Наконец из самолёта вышли все остальные и, тоже с интересом оглянувшись вокруг, начали помогать Николаю выносить привезённые с собой вещи. Кругом стояла удивительная тишина, прерываемая лишь тихим плеском воды о берег да отдаленными голосами животных и птиц в лесу.  

– Ну, – сказал Николай, когда всё нужное из вещей оказалось на пристани. – Добро пожаловать в наш дом.  

И, подняв на плечо одну из сумок с вещами, направился к дому. За ним гуськом, подняв на плечи свои сумки и взяя зв ручки один из двух привезённых с собой пластиковых контейнеров с вещами,. потянулись остальные.  

– Эй, подождите! – крикнул им вдогонку Афоня и покааал рукой на оставшийся на пристани второй контейнер. – А вещи?!.  

– Ох, извини! – коротко крикнуд в ответ Николай и, вернувшись к Афоне, взялся за ручку. Афоня тем временем взялся за ручку с другой стороны, вдвоём они подняли и понесли к дому и этот контейнер  

Тем временем Фёдор и девушки уже подошли к дому и остановились на невысоком, в одну ступеньку, но длинном, во весь фасад, крыльце. Поджидая, когда подойдут Николай с Афоней, они занесли на крыльцо и поставили возле двери «свой» контейнер. Наконец, когда они принесли кон-тейнер и поставили его рядом со вторым, Николай отпёр дверь имевшимся только у него ключом и, распахнув её и отступив на шаг, коротко сказал:  

– Проходите...  

Фёдор, обе девушки и Афоня вошли в дом и дверь за ними закрылась. На часах в самолёте было 14:20  

– Какая красота! – воскликнула Маша, оглядываясь вокруг. – Только... темновато что-то?..  

– На окнах шторы. – ответил Фёдор и, отойдя к ближайшему окну, отбросил в стороны закрывавшие окно тёмно-синие щторы из мало пропускающего свет плотного шёлка.  

Тем временем остальные ребята стали подходить к окнам и отдергивать с них шторы. В комнате становилось всё светлее и светлее, и наконец, когда была отброшена последняя штора с четвёртого окна, стало видно не очень богатое, но донельзя красивое убранство комнаты.  

Прямо посередине комнаты на красивых львах-ножках стоял большой стол красного дерева с убранными под него такими же краснодеревянными стульями. По правую сторону от торца стола стоял крашеный под охру буфет с убирающимся в него маленьким сервировочным столиком. По левую сторону стояла газовая плита, возле которой по одну сторону в стену был вделан водопроводный кран с раковиной, а по другую, в самом углу – высокая, вровень с раковиной, тумбочка. Возле самой двери стоял большой двухкамерный холодильник, который сейчас, ввиду отсутствия электричест-ва, не работал. По стенам висели картины, изображавшие то трёх медвелей в лесу, то постмодерн, то различные натюрморты. В простенках между окнами висели красивые чеканки на самые разные темы. Под потолком висела огромная и очень красивая люстра на пять лампочек.  

– Света нет, – щёлкнув увиденным на стене возле холодильника выключателем, сказал Афоня.  

– В подвале аккумуляторы и щиток, – ответил Николай, вставая с плетёного кресла-качалки, в котором он сидел. – Пойдём включим.  

Вся компания снялась с места и двинулась вслед за Николаем в подвал.  

– Осторожно. Тут ступеньки, – предупредил Николай, когда вместе с остальными подошёл к находившейся прямо в доме двери в подвал.  

Он открыл дверь, включил взятый с собой электрофонарь и ступил на первую ступеньку уходившей вниз лестницы. За ним, включив свои фонари и осторожно ступая по осклизшим от постоянной сырости ступенькам, двинулись остальные.  

– А вот и щиток, – сказал Николай, подходя к висевшему на одной из стен распределительному щитку. – Сейчас попробуем включить.  

– Эти аккумуляторы не будут работать, – проговорил из темноты Фёдор, и луч его фонаря осветил стоявшие на отдельном маленьком столике два больших аккумулятора – Сырость, и вообще... этим аккумуляторам, наверное, сто лет в обед.  

– А вот это мы сейчас проверим, – ответил Николай и, освешая себк путь фонарем, подошёл к Фёдору и взял в руки клеммы-зажимы с вваренными в них проводами. – Это кислотные аккумуляторы, они не стареют п могут работать даже в сырости. Так... Плюс к плюсу, минус к минусу. Как в машине...  

Присоединив провода, Николай отошёл к висевшему на противополо-жной стене рубильнику и поднял ручку-контакт. На стене над рубильником вспыхнула красная лампочка. Федор только хмыкнул и, разведя руками в стороны, молча усмехнулся.  

Вернувшись в дом, друзья первым делом проверили, работает ли холоди-льник: надо было поскорее загрузить в него привезённые с собой продукты. Холодильник оказался в прекрасном состоянии и тихо загудел, едва только Афоня воткнул вилку в розетку. После этого ребята прошли по всем шести комнатам дома, проверяя, работают ли люстры, настенники и прочие «причи-ндалы цивилизации». Все работало на «ура», как будто не было года простоя, и ребятам оставалось только жить, как говорится, да поживать, да добра, то есть, детей наживать. * * *  

Щенок появился внезапно. Стоя на небольшом пригорке возле дома, он разглядывал никогда не виданных им ранее существ. То, что существа были живые, не вызывало у него никаких сомнеиий: своим носом он различил идущие от них запахи молодой жизни. «Люди, наверное... – подумал щенок, вспомнив, что о них рассказывали взрослые псы. – Но... откуда они здесь по-явились? »  

Из рассказов взрослых щенок уже знал, что их земля окружена Большой водой. Стало быть, на их эемле никто посторонний не должен был появиться, если только у него не было лодки, самолёта или другого какого-нибудь сред-ства. И щенок, подумав немного, решил, что нужно сначала всё разведать, прежде чем рассказывать взрослым.  

Тем временем ребята, сидя лицом к пригорку на поставленвых полукругом маленьких складных стульчиках, которые они незадолго перед этим достали из самолета, тоже заметили спускавшегося к ним щенка. С удивлением переглянувшись, они все разом молча уставились на это прибли-жавшееся к ним чудо. Затем, когда щенок с явным дружелюбием приб-лизился вплотную, но до него ещё нельзя было дотянуться рукой, Николай – он сидел к щенку ближе всех – медленно, чтобы не вспугнуть животное, протянул руку навстречу, одновременно слегка приподнимаясь со стула. Наконец он коснулся щенка(тот при этом слегка взлрогнул), погладил его по хребту, дотянулся до ушей и почесал за ними.  

– Э-э, да он совсем ручной, – проговорил он и ещё раз почесал щенку за ушами. – Откуда ты взялся, малыш?  

– А кто это? – спросила Надя. – Мальчик или?...  

– Это... – тут Николай взял щенка за передние лапы, поднял на задние и заглянул под брюхо. – Мальчик.  

– Ребята! А давайте его съедим, – в шутку, но с самым серьезным видом, на который он был способен при данных обстоятельствах, предложил Федор.  

– Людоед! – поднявшись со своего места, подойдя к Фёлору и отвесив ему шутливый, но достаточно чувствительный подзатыльник, произнесла Маша  

– А что, я серьёзно, – не унимался Фёдор. – Поставим его и... – и он сде-лал руками жест, будто стреляет из лука.  

– Слушай, ты, китаец, – Маша подняла руку, явно намереваясь отвесить Фёдору ещё один подзатыльник. – Чтоб я больше этого не слышала, понял?!  

– Ребята, а давайте установим здесь, на нашем острове, матриархат, – под-задорил ребят Афоня. – Будем слушаться наших женшин и... – тут он сделал руками неприличный жест. – Делать с ними детишек.  

– Слушай, Афонь, – спросил цыгана Николай. – А почему ты без бабы?  

– Да так, – махнув рукой, с грустью в голосе ответил Афоня. – Не пришлось еще завести. Но... несмотря на то, что я один, я сплю с двумя. Эй, куда, бл. дь, побежал?! – вдруг крикнул он, увидев, что щенок рванулся вперёд и теперь несётся по направлению к дому. – Подожите, я скйчас... – уже на бегу крикнул он друзьям и, смешно подпрыгтвая и взмахивая при этом руками, побежал следом.  

– Дурак, дураком и помрёт, – тихо засмеялась Маша, глядя вслед убегаю-щему Афоне.  

– Точно, – прыснув в ладонь, подтвердил Николай.  

Тем временем к ним подошли Федя с Надей. Вчетвером они, посмеиввясь и отпуская невинные шутки в адрес Афони, медленно, прогулочным шагом, двинулись к дому.  

Вбежав вслед эа проникшим непонятно каким образом щенком в дом, Афоня увидел, что тот сидит на полу между столом и плитой и каким-то пристальным, несобачьим взглядом наблюдает за ним. Не придав этому взгляду ровно никакого значения, он подошёл к холодильнику, вынул из него жестянку своего любимого «Жигулёвского слабоалкогольного», открыл её, сел на один из стульев, отпил глоток-другой и, поскольку щенок продолжал пристально наблюдать за ним, сказал ему:  

– Не-а, твои чары на меня не действуют.  

– Ур-р-р... – неожиданно прорычал щенок красивым полубасом. – Ур-р-р, ур-р-р-р...  

Надо было видеть, как мгновенно посерьёзнело доселе улыбающееся сму-глое лицо Афанасия! Бросив щенку бывшее в руках полотенце, которое упа-ло рядом с ним и на которое тот едва взглянул, Афоня быстро встал со стула и так же быстро отошёл подальше. Тут в столовую один за другим стали входить вернувшиеся с прогулки остальные ребята, и щенок, воспользовав-шись этим, прошмыгнул между ног одного из входящих и, пока вошедший понял, в чём дело, он уже исчез в росших поблизости кустах.  

– Упустили! – воскликнула Надя, успевшая полюбить щенка, наверное, больше всех остальных. – Надо найти!  

– Найдем, – ответил Николай. – Собирайся, сейчас выходим. Хотя... ночь ведь уже...  

– Я уже собралась. Сейчас только плащевку накину – и пойлём. Фонарь возьми, – сказала Надя, подходя к вешалке и снимая с неё свою плвщевку. Николай молча вынул из кармана фонарь и показал ей.  

– Знаете, ребята, он на меня зарычвл, – поспешил поделиться информа-цией Афоня. – Я захожу в дом, а он уже сидит там... – тут Афоня махнул рукой в сторону того места, где раньше сидел щенок. – Ну, я взял пива, сел... вижу: он эа мной типа следит. Ну, я ему говорю, что его чары на меня не дей-ствуют, и тут слышу: «Ур-р-р, ур-р-р, ур-р-р». Три раза...  

– Зря он тебя не съел, – подойдя к цыгану и отвесив ему шутливый подзатыльник, сказала Надя. Афоня только усмехнулся в ответ.  

– Ну, что, пошли, что ли?.. – то ли сказал, то ли спросил Николай, которому не очень-то улыбалось ходить по темноте.  

– Да. Пошли. – ответила Надя и, открыв дверь, решительно шагнула в уже вовсю сгустившуюся темноту.  

Выйдя за даерь и включив фонарь, Николай и Надя отошли от дома уже на расстояние примерно сто двадцать метров, когда Николай, повернув руку с фонарём в сторону куста магнолии, вдруг сказал:  

– А вот и он. Гляди.  

И осветил сидевшего под кустом щенка.  

– Эй, щеночек, – каким-то капризным, плачущим голосом прогоаорила Надежда и, слегка нагнувшись и вытянув руки вперёд, шагнула по направле-нию к щенку. – Иди сюда-а-а...  

И тут на неё, сбив с ног, повалив на спину и наступив передними лапами на грудь, напала собака. Это была, как сразу поняла искушённая в породах Надя, немецкая овчарка. Но такая немецкая овчарка, с д л и н н о й чёрно-жёлтой шерстью, была ей тогда незнакома. В дальнейшем, просматривая найденные в доме фото здешних собак, она нашла несколько снимков этой подпороды.  

Когда на Надю напала собака, Николай от неожиданности тоже упал и кубырем скатился под пригорок, но тут же вскочил и бросился на помощь. Еще на полпути он услышал, как Надя громко вскрикнула и яростно выруга-лась. Подбежав к Наде, Николай упал рядом на колени и тут эаметил собаку, которая стояла возле куста, под которым он заметил щенка, и смотрела на них каким-то неестественным для собаки насмешливым взглядом. Затем она сделала по земле несколько скребущих движений всеми четырьмя лапами, чем вызвала невольные усмешки ребят, повернулась и скрылась в кустах.  

– Укусила? – спросил Николай, как только собака исчезла в кустах.  

– А то... – ответила Надя и, несмотря на боль в икре, попыталась поднят-ся на ноги. Но тут же, вскрикнув, опустилась обратно: боль в ноге вспыхнуда такая, что у девушки навернулись слёзы.  

– Придётся тебе нести меня, – с грустью в голосе произнесла она и с наде-ждой взглянула на Николая. – Сможешь?  

– Смогу, – ответил тот, вставая на ноги и наклоняясь над ней.  

– Только смотри, никуда не лезь, – предупредила Надя. – А то ведь... знаю я вас, кобелей...  

– Тут не до этого, – поняв, что хотела сказать Надя, буркнул в ответ Нико-лай и, просунув одну руку под колени девушки, второй рукой обхватил нади-ну талию и несильным рывком поднял на руки.  

Оказалось, что Надя, несмотря на видимую полноту, весила от силы ки-лограммов сорок пять-сорок восемь, что было вполне под силу такому трени-рованному гиревпку, каким был Николай. Неся теперь раненую возлюб-ленную своего названного брата домой, он удпвлялся тому, что женщина, не-смотря на полноту, может быть такой лёгкой. Надя, обхватив руками шею Николая и фактичеки повиснув на нем, помогала ему нести себя.  

Занеся Надю в дом, Николай положил её на диван и, как немного знаю-щий медицину, принялся обрабатывать кровоточившую рану. Вокруг них собрались остальные ребята. Фёдор, не знавший медицину совсем, сидел ря-дом на стуле и делал все, что приказывал Николай.  

– Как ты думаешь, Коль, собака может быть бешеной? – спросил Фёдор, когда тот закончил перевязку и заклеил края бинта найденным тут же, в аптечке, липким бинтом.  

– Не знаю, – ответил Николай, накладывая последнюю полоску «липуч-ки». – По виду она не показалась мне бешеной. Тут может быть другое, – по-думав немного, неуверенно продолжал он далее. – Собака могла защищать своего щенка.  

– В любом случае, – вставил свою реплику Афоня, – мы должны немед-ленно выбираться отсюда. Не хватало еще, чтоб эти собаки сожрали нас... с потрохами. Да и Наде теперь требуются прививки... от бешенства.  

Помолчали, думая каждый о своём.  

– Так что же мы решим? – прервал затянувшееся молчаине Николай. – Лететь или не лететь? А если лететь, то когда? Давайте завтра утром?...  

– Чтобы нас за ночь сожрали собаки? – посмотрев на него просящими и одновременно злыми глазами, спросила Маша. – Ты э т о г о хочешь?  

– Но мы всё равно разобьёмся о скалы, – унылым голосом аозразил Николай. – Я вряд ли смогу в т е м н о т е благополучно провести самолёт через эти ё. аные скалы. Как минимум врежусь в них и – всё... Что лучше?  

– Но... неужели у нас нег никакого выхода? – голосом, в котором сквози-ло отчаяние, спросил Фёдор.  

– Выход все-таки есть, – ободряюще сказал Николай. – Надо только нем-ного потрудиться, забить все щели... ну, через которые собаки могут проник-нуть сюда, закрыть и забаррикадировать все двери. Тогда мы сможем протя- нуть, по меньшей мере, до завтрашнего утра. А завтра утром мы н е п р е м е н н о улетим отсюда.  

И друзья, коротко посовещавшись о порядке проведения «оборонных» работ, с невесёлыми шутками принялись за дело. * * *  

Ночь, к удивлению ребят, прошла на редкость спокойно. Не было ниче-го: ни попыток собак проникнуть анутрь дома, ни появления их в пределах видимости, ни даже лая или воя не было слышно ни поблизости, ни вдалеке. Казалось, что не существует на этом острове ровно никакой опасности, и то-лько хромающая Надя(она, кстати, тоже по возможности принимала участие в укреплении «обороны» дома)своим впдом напоминала о том, что на остро-ве дела идут, мягко говоря, не совсем хорошо. В этом ребята ещё раз убе-дились после происшествия, случившегося буквально на другой же день после их прилёта на остров.  

Отодрав утром доску с выходившего на залив окна и взглянув в образо-вавшийся просвет, Николай неожиданно для себя увидел, что их самолет, который они накануне крепко привязали взятым с собой прочным веревоч-ным канатом к пристани, каким-то невероятным образом отаязался и теперь медленно дрейфует по течению к выходу из бухты.  

– Самолёт уплывает! – крикнул он ребятам и как был, в одних трусах и босиком, бросился к выходу. За ним побежали Федор, Афоня, Маша и отста-вшая из-за хромоты Надя.  

А Ннколай уже подбежал к воде, бросился в неё и мощным кролем быс-тро поплыл к самолёту, всё время держа его в поле зрения. И тут, отплыв от берега уже на порядочное расстояние, он увидел, что самолет, продолжая медленнно плыть по течению, повернулся к нему невидимым из-за фюзеляжа крылом, и потрясённый Николай увидел, что на крыле лежит на животе па- ра... похожих окрасом на малинуа собак. «А не они ли отвязали машину? » – подумал Николай, но тут же отбросил эту мысль. Он знал, что эти животные, несмотря на природный ум, всё же не-способны на такие сложные действия, как развязывание двойных морских узлов, котороыми он закрепил канаты. Во-первых, потому что у них нет гиб-ких пальцев, которыми они могли бы развязать узлы. А во-вторых, потому что у них просто не хватило бы ума сделать это. Однако дальнейшие события показали, что он в этих своих представлениях оказался неправ.  

Продолжая плыть к самолету, Николай вдруг увидел, что обе лежавшие на крыле собаки синхронно спрыгнулли в воду и как-то не по-собачьи – быстрым б р а с с о м, что для собак почти невозможно – поплыли к нему навстречу. Удивленный и испуганный Николай мгновенно повернул назад и, отчаянно гребя мощным кролем, поплыл обратно. На берегу, с ужасом наблюдая за этими невероятными гонками, столпились ребята.  

– Бегите,...вашу мать! – выскочив из воды и промчавшись мимо них, крикнул на бегу Николай и помчался дальше. Все, в том числе и Надя(откуда только взялись силы?!)помчались за ним.  

Оглянувшись на бегу назад, бежавший последним Фёдор вдруг звметил, что преследовавщих их собак стало в несколько раз больше. Они то и дело появлялись из кустов, мимо которых мчались ребята, и присоединялись к преследователям. Вскоре ребят преследовала уже внушающая неподдельный ужас стая примерно в двадцать или двадцать пять собак. Но, как ни странно (и ребята потом это отметили), ни одна собака не появилась в п е р е д и них.  

Вот и спасительный дом. По очереди забежав в него, ребята успели зах-лопнуть дверь фактически перед самым носом первой собаки, попытавшейся сходу проникнуть внутрь. Послышался глухой удар, почти сразу – жалобный визг с размаху ткнувшейся носом в дверь собаки и сразу же за ним – жуткий многоголосый лай и рычание остальных преследователей. Перепуганные ре-бята, думая, что сейчас начнется настоящий штурм двери, сгрудились возле опускающейся лестницы на чердак, готовясь в случае проникновения собак в дом бежать наверх. Но мало-помалу этот жуткий лай вперемешку с рычани-ем стал стихать, и ребята поняли, что собаки уходят.  

– Что здесь, чёрт побери, происходит?! – воскликнула Маша, когда вдали стих производимый собаками шум. – Почему отвязался самолёт? Почему на нем сидели собаки? И как мы теперь выберемся отсюда?  

– Не энаю... – вздохнув, ответил Николай. – Я и сам чуть было умом не рехнулся, когда увидел их на крыльях...  

– Но... неужели нет никакого объяснеиия?...  

– Объяснение есть, – ещё рааз вздохнув, медленно проговорил Николай. – Но, поскольку, как я уже говорил... помните, в самолете, когда мы летели сюда... дело касается оборонного проекта, я не могу сказать вам н и ч е г о. Да я и сам не все знаю, знаю только, что это оборонный проект, и – всё. А с чем связан этот проект, я – убейте меня! – до сих пор не знаю. Федя, может, ты знаешь? – обратился он к брату.  

– Откуда? – вопросом на вопрос ответил Федор и проворчал. – Если ты не знаешь, то я и подавно...  

– Надо сходить на пристань, – решительно сказал Афоня. – Может быть, там мы найдём объяснение.  

– Да ты что? – покрутила пальцем у виска Надя. – Совсем рехнулся, что ли?  

– А ведь он прав, – догадавшись, что имел в виду Афанасий, подхватил идею Николай. – Надо сходить. Страшно, да, но ведь мы же л ю д и. Мы мо-жем, когда надо, пересилить свой страх...  

– Тоже мне подвиг, – фыркнула Надя. – Попасть на зубы псам...  

– Не боись, – ответил Николай. – Вернёмся. Кстати, девушки могут не хо-дить. Остаться здесь, но... – тут Николай поднял палец вверх, мол, внимание. – Вы не должны никуда выходить, еще не хватало, чтобы вас – в наше отсутствие – порвали собаки. Ну, а чтобы вам в случае чего было чем защищаться, вот... – тут он подошёл к стоявшему неподалеку комоду, отпёр бывшим у не-го ключом один из ящиков и вынул оттуда пару маленьких дамских пистоле-тов. Для себя он взял привезённый с собой любимый лук, колчан со стрелами и пару заострённых наподобие кинжала узких кухонных ножей. Передав пистолеты девушкам, он молча подошёл к двери и, мотнув головой ребятам, мол, выходим, открыл её и вышел первым. Ребята, вооружившись найденным здесь же железным прутом(Федор) и привезённой с собой бейсбольной битой (Афоня), вышли за ним.  

Постояв на крыльце и понаблюдав за окрестностями, ребята сошли с него и, тихо переговариваясь между собой, направились все вместе к пристани. День стоял солнечный, жаркий, такая погода располагала к отдыху и купа-нию в бухте, но никак не к задуманному ребятами мероприятию. Какой уж тут отдых, если ты, кажется, всеми фибрами души ощущаешь нависшую над тобой невидимую опасность. Идя теперь по тропинке, ведущей к пристани, ребята то и дело оглядывались по сторонам, готовые в случае опасности бе-жать домой. Но всё было спокойно, ни поблизости, ни в отдалении не было замечено ни одного даже самого захудалого пса, и ребята без особых задер-жек подошли к пристани.  

Выйдя на пристань, Николай, Фёдор и Афанасий подошли к лежавшим на досках обрывкам швартов и внимательно осмотрели их. С первого же взг-ляда было ясно, что над верёвками потрудились собаки: на обрывках были характерные рваные следы. Поняв это, Николай задумчиво поднялся с корточек и молча сделал рукой знак: «Уходим! »  

Домой ребята возвращались как никогда мрачные. Зайдя в дом и расс-казав предварительно девушкам о результатах своей вылазки, они занялись дальнейшей работой по укреплению «обороны» дома. Девушки – от нечего делать – стали помогать им.  

Так они провозились до самого вечера. Вечером, перел самым сном, они немного посидели на закрытом со всех сторон маленьком заднем дворике, и тут впервые Николай высказал одно очень интересное предноложение.  

– Скажите, ребята, – спросил он друзей. – Могут ли собаки быть насто-лько разумными, чтобы иметь представление о швартовах? Об их назначении хотя бы?..  

– Нет, – ответил Фёдор, – не могут. Собаки есть собаки, какими бы умны-ми-разумными оии ни казались.  

– Это невозможно, – поддержал Фёдора Афоня. – Собакм могут грызть верёвки... и мы с вами это видели... но только потому, что это им н р а в и т- с я. У меня – продолжал он далее, – в детстве был один такой... кобелёк без роду-породы. В с ё грыз, даже когда стал беззубым стариком. Рефлекс. Так, наверное, и здесь...  

– Скажи, Афонь, а вы не пробовали отучить его от этого? – спросила цы-гана Надя.  

– Не-а, не пробовали, – мотнул головой Афоня.  

– Почему?  

– Да просто потому, что это был беспород, – ответил Афоня. – Ну кто в здравом уме и трезвой памяти попрётся в цыганский табор, который сегодня здесь, а завтра там, лечить какую-то беспородную собаку? Это же не лошадь... Вот лошадей – да, лошадей лечим. А собак, да ещё беспородных... – тут Афоня махнул рукой и закончил. – Но если собака породистая, то её тоже лечим. Особенно если собака оленогонная и, стало быть, может помочь и в выпаее лошадей. Ну, а с простыми собаками, да ещё с проблемами поведе-ния, у нас разговор короткий – раз-два и – всё, в расход.  

– В раскод? – не поняла Надя. – А как это?...  

– Ну, то есть, мы своих собак убиваем, – пояснил Афоня. – Не всех, коне-чно, но... случается.  

Снова молчание.  

– Так вот, – видя, что никто больше не желает высказаться, снова завладел вниманием ребят Николай. – Мне кажется, что собаки на этом острове всё-таки р а з у м н ы. Это доказывается тем, что они увели самолёт. Звучит как фраза из какой-нибудь фантастики, не правда ли? – тут Николай усмехнлуся и продолжал. – Что-то дядя с ними сделал такое... Конечно, не он один, он был всего лишь зоопсихологом, а тут надо, по-моему, ещё генетику применять. Короче, их было здесь человек пятнадцать минимум...  

– Может статься, что собаки не успокоются, пока не уничтожат нас, – зло пробурчал Фёдор. – Если это так, то... – и он сделал руками жест, будто сни-мает себе голову.  

– Вот попали, так попали! – воскликнула молчаашая до сих пор Маша. – Что же мы теперь делать-то будем?!  

– Поздно уже, – вместо ответа проговорил Николай. – Предлагаю лечь спать. А завтра утром посмотрим, что можно сделать.  

Все согласилсь с Николаем и разошлись по своим комнатам.  

Ночью Фёдор проснулся оттого, что захотел пить. Поднявшись и выйдя на кухню, он открыл холодильник, вынул оттуда жестянку апельсинада и, повернувшись к окну, увидел, что возле него, опёршись руками на подоконник, стоит Надя. Девушка неподвижно стояла спиной к Фёдору и смотрела в окно, за которым в небе стояла ущербная наполовину луна.  

Не придав этому «стоянию Зои» ровно никакого значения, Федор с гром-ким щелчком открыл апельсинад и отхлебнул из жестянки. И тут он увидел, что Надя повернулась и как-то по-особому – скрестным шагом – медленно направилась к нему. Подойдя к Фёдору, она, ни слова не говоря, обняла его и потянулась губами за поцелуем.  

Отказать этой нахалке было выше сил, и Фёдор, поставив на верх холодильника жестянку и обняв в ответ возлюбленную, впился губами в её губы. Время для них остановилось... За окном по-прежнему светила ущербная луна, где-то в ночи слышались сонные крики попугаев, за «стенами» бухты шумел прибой, но двое слившихся в поцелуе молодых людей ничего этого не видели и не чувствовали.  

Так, слившись в поцелуе, они простояли довольно долго. Наконец Надя, отпрянув от губ Фёдора и легонько оттолкнув его от себя, тихо сказала:  

– Уходи.  

– Но... Надя... Почему?.. – Федор, кажется, был сейчас готов на всё ради продолжения «ночи любви».  

– Так н а д о, – отвернувшись от Федора и снова подходя к окну, голо-сом подчеркнула последнее слово Надя.  

– Послушай, Надь, – видя, что девчонка не хочет с ним больше якшать-ся, с угрозой в голосе произнёс Фёдор. – А если я тебя сейчас силой возьму?  

– Ну, что ж, – не оборачиваясь и ни на йоту не сдвинувшись с места, от-ветила Надя. – Это будет о-о-очень весело. Но... я бы не советовала тебе при-касаться к оборотню. Вернее, к о б о р о т к е.  

– Чем же ты докажешь существование этих самых... обороток? – насмеш-ливым голосом, в котором, однако, чувствовались нотки затаённого страха, спросил Фёдор.  

– Эта оборотка стоит сейчас перед тобой, – с уже начавшим пробиваться раздражением произнесла Надя, – а ты... Неужели не бачишь?  

– Не-а, – по-прежнему насмешливо ответил Фёдор. – Не бачу.  

– Ну так смотри! – Надя повернулась к Фёдору лицом, и тот увидел, что её тёмно-карие до этого глаза налились какой-то неестественной для человека желтизной, края глазных яблок исчезли, а зрачки превратилсь в узкие черные щелки. Прямо на глазах у Фёдора эти щелки медленно расши-рились, заполняя почти всё пространство глаз, как бывает у собак, кошек, и некоторых других животных, когда они находятся в темноте. Ещё несколько кратких мгновений, и глаза Нади стали обычными тёмно-карими.  

– Господи, Надя!... – с ужасом глядя на возлюбленную, проговорил Фё-дор. – Ч т о э т о?!...  

– Не знаю, – мгновенно поняв, что Фёдор спрашивает про глаза, и вздох-нув, пожала плечами Надя. – Я и сама удивилась, когда впервые заметила э т о... А теперь уходи, – и Надя снова повернулась к окну.  

Фёдор больше не спорил. Он подошел к двери, открыл её и шагнул за порог. * * *  

Назаавтра утром Надя и Афоня напекли оладьев и, сев на знакомом уже нашим читателям маленьком заднем дворике, начали трапезу. Солнце посте-пенно поднялось выше, но на закрытом со всех сторон дворике царила при-ятная после вчерашней жары прохлада. Было семь часов утра.  

Когда на большой цветистой тарелке остался последний оладик, в него одновременно вонзились две вилки.  

– Я хочу есть, – нахмурясь, коротко произнесла Надя.  

– Ну, что ж, – сказал Афоня, вынимая из оладика свою вилку. и кладя её на стол. – Кушай, милая.  

Тут во дворе появились братья – Николай и Фёдор. Николай нес с собой лук и колчан со стрелами.  

– Куда это вы собрались? – поднявшись из-за стола и подойля к ним, спросил Николая Афоня.  

–Хочу посмотреть, нельзя ли кого-нибудь подстрелить, – громко, чтобы слышала Наля, ответил Николай. – Пойдёшь?  

Афоня молча кивнул головой. Втроём они вышли со двора и пошагали к видневшемуся невдалеке лесу.  

Придя в лес и пройдя по нему некоторое время вместе, друзья расс-редоточились. Николай зашагал налево, Фёдор, постояв несколько секунд не-подвижно, направился прямо, а Афоня, тоже постояв некоторое время в раз-думье – направо.  

Шагая по лесу, Афоня вдруг услышал:  

– Ур-р-р...  

Афоня оглянулся на звук и увидел, что невдалеке от него, на поваленном дереве стоит похожая окрасом на малинуа собака.  

– Ур-р-рах... – раадалось напротив, и Афоня, повернувшись, увидел, что из-за росших поблизости кустов появилась другая собака, на этот раз – немецкая овчарка.  

Ужас объял Афоню, и он, спотыкаясь, падая и снова вскакивая, бросил- ся бежать. Собаки, соблюдая расстояние до «жертвы», помчались за иим.  

В очередной раз свалившись на живот, Афоня вдруг почувствовал, как кто-то хлопнул его по телу ближе к плечам. В ещё большем ужасе, уже мысленно прощаясь с жизнью, он мгновенно повернулся навстречу новой опасности, готовясь, в случае чего, отдать жизнь достойно. И увидел друзей, спокойно стоявших рядом и с деланным, как показалось Афоне, сочувствием смотревших на него.  

Шумно и с облегчением выдохнув, он поднялся с земли и, отряхивая пыль с одежды, медленно, с запинкой, проговорил:  

– М-да... Собаки на этом... острове... какие. то... не такие...  

– Факт, не такие, – ответил Николай.  

И тут где-то поблизости раздался хриплый мужской вскрик.  

– А-а-а...  

– Слышали? – с ужасом спросил ребят Афоня.  

Николай в ответ молча кивнул головой: да, мол, слышал. Кивнул голо-вой и Фёдор. Втроём они стали напряжённо прислушиваться к наступившей тишнне. Но ничего больше не было слышно, и друзья, немного успокоив-шись, молча двинулись дальше  

Несколько десятков метров они прошли спокойно. Вдруг идущий впе-реди Фёдор резко остановился и попятился назад. Подошедшие сзади друзья заглянули через его плечо и увидели... окровавленного незнакомого парня, который стоял лицом к ребятам и хмуро смотрел на них  

– Собаки не хотят, чтобы вы были здесь... – успел только проговорить парень, и тут на него, сбив с ног и отправив с невысокого пригорка вниз, напало несколько собак. Завязалась отчаянная борьба, но собаки оказались сильнее. Схватив парня зубвми за руки чуть повыше кистей, они быстро поволокли его в росшие неподалеку кусты. Афоня, Николай и Фёдор бросились было на выручку, но тут навстречу им из тех же кустов спокойной трусцой выбежали три огромные малинуа. Остановившись прямо напротив ребят, они низко опустили головы и зарычали, предупреждая людей о том, что набросятся на них, если те попытаются сейчас что-нибудь сделать.  

Чувствуя, что псы настроены агрессивно, ребята, всё время держа со-бак в поле зрения, медленно попятились назад. Вскоре они отошли за пово-рот тропинки и, переглянувшись, почти бегом направились домой. * * *  

– Я не знаю, откуда он здесь появился, – сказал Николай, отвечая после рассказа на вопрос Маши об увиленном ребятами парне. – Весь в крови...  

– Весь в крови?! – ужаснулась Маша и переглянулась с сидевшей рядом Надей.  

– Ну, да, – ответил Николай. – Его, очевидно, порвали собаки...  

– Бр-р-р... – мотнула головой Маша и несколько раз зябко передёрнула плечами. – Ужас...  

– А з д е с ь собаки не появлялись? – голосом выделив слово «здесь», спросил Надю теперь уже Фёдор.  

– Да нет пока, – так же, как и Маша, мотнув головой, ответила Надя. – Не появлялись.  

– Кстати... Коля, – вдруг вспомнив о чём-то, сказал Николаю Фёдор, – Пойдем, я тебе должен кое-что сказать... Нет-нет, это не для посторонних... ушей, – продолжал он, заметив, что остальные тоже собираются идти с ними. – Просто мне надо поговорить с Колей с глазу на глаз. Пойдем, Коля.  

– Ну, что ж, пошли, – сказал, поднимаясь со стула, Николай и они перешли в другую комнату.  

– Скажи, Коля, – проговорил Фёдор, когда они сели за стол в другой ко-мнате. – Бывают ли о б о р о т н и?  

– Оборотни? – удивлённо переспросил Николай. – А ты сам как дума-ешь?  

– Думаю, что бывают, – ответил Фёдор. – Во всяком случае, одного та-кого я уже повидал.  

То, что сказал только что Фёдор, было настолько необычным, что Ни-колай с неменьшим удивлением воззрился на него, затем вскочил и принялся быстро ходить из угла в угол, обдумывая сказанное братом. Наконец, устав ходить, он сел на прежнее место и, посмотрев на Фёлора, спросил:  

– Ты что-то знаешь?... Расскажешь?...  

– Расскажу, – кивнул головой Фёдор. – Дело было так...  

И он рассказал Николаю всё, что произошло у них с Надей, опустив только сцену поцелуев. И чем дальше он рассказывал, тем всё более и более удивлённым становилось худое аскетичное лицо Николая. Наконец, когда Фёдор рассказал про жёлтые глаза Нади, Николай снова вскочил и, глядя на Фёдора какими-то полубезумными глазами, хрипло, с усилием проговорил:  

– Вот, значит, как проявляется зто состояние...  

– Какое состояние? – не понял Фёдор.  

– Ликантропия, – по-прежнему хрипло ответил Николай. – Вернее. не ликантропия, а к а н и с а н т р о п и я.... – А э т о что такое?  

– Это состояние, блиэкое к ликантропии. Только ликантропия –волчье состояние, а канисантропия – собачье. Вот и вся разница.  

– Ну, не знаю, – пожал плечами Фёдор. – По виду она была как обычно... то есть, выглядела как обычно. Кроме глаз, конечно...  

– Ладно, – глубоко вздохнув, теперь уже своим обычным голосом ска-зал Николай. – Посмотрим, что будет дальше.  

– Афоньке говорить? – спросил после недолгого молчания Федор.  

– Можно, – кивнув головой, коротко ответил Николай. * * *  

Остаток дня и весь вечер ребята провели на уже знакомом нашим чи-тателям маленьком заднем дворике. Посмотрев на сделанном из большой белой простыни экране по привезённому с собой проектору, подключённому к ноутбуку с подключённым к нему же маленьким билайновским модемом, который здесь, на острове, отлично работал, пару интернетовских комедий про Шурика и Фантомаса и пообсуждав немного увидеиное, ребята отправи-лись по своим комнатам. Во время обсуждения Фёдор с Афоней ненадолго отлучились и Федор рассказал ему про Надю.  

Оценивающе посмотрев на друга(мол, не заливаешь ли ты? ), Афоня спросил:  

– Ты... сам всё это видел?  

– Ну да, – ответил Федор. – Сам. Необычно, не правда ли7  

– Да уж, необычно, – кивнув головой, проговорил Афоня и спросил далее. – Ну, а ч т о о т м е н я-т о т р е б у е т с я?  

– Да ничего, – Фёдор сам теперь был не рад, что вообще рассказал цыга-ну о Наде. И ведь по существу он сам напросился иа это... – Я ведь только хотел проинформировать тебя...  

Афоня только молча кивнул головой.  

На другой день утром, в десять часов, случилось одно пренеприятное для нашей компании происшествие. В мезонин, где в это время были Фёдор и Надя, каким-то невероятным образом проникла собака. Фёдор сразу узнал её: это была одна из трёх малинуа, тех самых, которые выбежали из кустов навс-тречу нашим ребятам в лесу, когда они встретились с незнакомым парнем.  

Зайдя медленным шагом в комнату и остановившись прямо напротив ребят, малинуа что-то тихо прорычала.  

– Уходи, – неотрывно глядя на собаку, сказала Федору Надя. – Это с м е р т ь моя пришла.  

– Но... Надя, что ты говоришь?! Какая смерть?!. – И тут Фёдор увидел, как глаза Нади снова налились знакомой ему желтизной.  

Уже ни о чём не думая и всё делая машинально, Фёдор отошёл от Нади, прошел мимо собаки, которая чуть посторонилась, и вышел за дверь. Спусти-вшись вниз, он прошел в столовую и вынул из холодильника банку пива. Сев затем за стол, он открыл пиво и отхлебнул глоток.  

И тут он услышал, как наверху громко закричала Надя:  

– А-а-а-а-а...  

Затем послышались звуки отчаянной борьбы, которые завершились треском высаженного окна и звоном разбитого стекла. С ужасом взбежав наверх, Фёдор распахнул дверь в мезонин и, подбежав к разбитому окну, от которого остались одни висевшие то тут, то там щепки, глянул вниз.  

Того, что открылось ему внизу, Фёдор не забудет уже никогда. Внизу под мезонином у ннх стояла карусель – просто деревянный круг, надетый на вкопанный в землю металлический штырь. Чтобы круг не скользил по земле, внизу было устроено нечто вроде шарнира. Всё сооружение было высотой примерно в рост взрослого человека.  

Вот прямо на этот штырь вместе с собакой и «накололась» Надя. Само собой разумеется, что ни о чьёй жизни – ни человеческой, ни собачьей – в этом случае не могло быть и речи.  

А к погибшим уже начали подбегать собаки. Одна из них ухватила мёртвую Надю зубами за штанину и, пятясь задом, стала стаскивать с неё штаны. К ней на помощь пришла другая собака, вдвоём оии быстро стащили с трупа всю одежду, не забыв при этом и плавки с лифчиком. Что было дальше, Фёдор не стал смотреть. Отойдя от окна, он быстро подошел к двери, открыл её и шагнул за порог. * * *  

– Надя погибла!.. – таковы были первые слова Фёдора, когда он вошёл в столовую, где в разных местах сидели Николай, Маша и Афоня.  

– Как погибла?!. – вскочив с места, одновременно воскликнули Нико-лай и Маша, а Афоня медленно провел рукой по лицу и покачал головой.  

– Да так... – и Фёдор, чуть не плача, рассказал ребятам всё, о чем чита-тели уже знают.  

Когда он кончил говорить, в комнате на несколько минут воцарилось гробовое молчание. В наступившей тишине было слышно, как где-то за до-мом пролаяла собака, также было слышно тихое «тик-трак» больших настен-ных часов, но это были единственные звуки, которые слышали ребята.  

Наконец, когда молчание стало уже невмоготу и надо было хоть что-то сказать, инициативу взяла на себя Маша.  

– Царствие ей небесное, нашей милой Надюше, – сказала она и, перекрестившись, посмотрела полными слёз глазами на юношей. – Если кто-нибудь из нас ещё погибнет, тогда...  

Что было бы «тогда», Маша не договорила. Не в силах больше сдержи-ваться, она заплакала навзрыд, и ребятам пришлось её успокаивать. Николай сбегал за валерьянкой, которую ещё раньше нашёл в домашней аптечке, при-нёс пузырёк в столовую и, накапав немного в чашку и плеснув из-под крана воды, поднёс девушке. Маша выпила валерьянку и, поставив чашку на стол, коротко произнесла:  

– Спасибо. Пойду теперь лягу.  

– Тебе тоже налить? – спросил Николай Фёдора, как только за Машей закрылась дверь.  

– Да. Пожалуйста, – коротко ответил Фёдор.  

Николай накапал ещё валерьянки, налил воды и протянул чашку Фё- дору. Тот выпил валерьянку и поставил чашку на стол.  

– Афоня, а тебе?... Налить? – спросил Николай цыгана.  

– Ну, поскольку я тоже волнуюсь... Давай, – махнул рукой Афоня.  

Николай накапал валерьянки и ему. Афоня выпил.  

Теперь можно было подумать и о себе. Накапав лекарства в четвер- тый раз, Николай выпил содержимое чашки и поставил её под кран.  

И тут в столовую через незакрытую дверь снова забежала собака. Фёдор узнал и её: это была вторая малинуа из тройки, которая встретилась ребятам в лесу, когда они встретили раненого парня. Узнали её и Николай с Афоней.  

Постояв несколько секунд неподвижно, собака бросилась к Афоне с яаным намерением разорвать его, но была перехвачена Федором. Упав вмес-те с собакой в руках на пол, юноша начал с ней неравную борьбу, стараясь добраться до горла. Тут к борющимся с ножом в руках подскочил Николай, упал на колени и, широко размахнувшись, всадил нож в бок собаки. Переглянувшись затем с Фёдором, он вытащил нож из собачьего тела и дочи-ста вытер его о шерсть трупа. Затем взглянул на Афоню. Тот неподвижно стоял на том месте, где его застал шок, и во все глаза уставился на собаку. За-тем, пошарив рукой в воздухе сзади себя и найдя стул, он плюхнуся на него и закрыл лицо руками.  

Так, ни разу не шелохнувшись, Афоня просидел целый час. Его друзья уже завернули собаку в залитый её же кровью половик, вынесли труп из дома, швырнули его на площадку перед входом и сразу же вернулись обрат-но, а он продолжал всё так же сидеть неподвижно и ничего не замечая. Нако-нец он как бы очнулся, встал со стула и, посмотрев на друзей, коротко сказал:  

– Пойду лягу.  

И вышел за дверь.  

Спустя примерно полчаса к убитой собаке подтрусили три пса: два «немца» и огромный сенбернар. Сенбернар лёг на землю возле трупа, двое «немцев», действуя синхронно, взяли труп зубами один за задние лапы, другой – за передние, подняли и переложили его на спину сенбернара. Придерживая труп за лапы, один из «немцев» что-то глухо прорычал, давая, очевидно, спгнал «носильщику», сенбернар поднялся на ноги и с трупом на спине двинулся восвояси. Вместе с ним, прпдерживая труп зубами за лапы, отправились и «немцы». Но наши ребята ничего этого не видели, они и не по-думали взглянуть в одно из окон, из которого всё это было видно. * * *  

На третий день после убийства собаки ребята решили, что надо проби-раться в лабораторию, на которой зоопсихологом работал дядя Николая и Фёдора, профессор К. Там, по сведениям Николая, находилась станция связи с остальным миром и можно было попросить помощи. Фелор сказал, что он знает тамошнюю аппаратуру и наверняка сможет связаться с Большой землёй.  

А перед этим погиб еще один молодой человек из нашей компании. Им оказался Афоня. Вот как это произошло.  

Это случилось через три дня после гибели Нади, поздно вечером, когда на дворе было уже темно. Собравшись в столовой, ребята сели ужинать, что-бы через примерно через час отойти ко сну. Поужинав, они разделились: «семейная пара» – Николай с Машей – отошли в угол, Маша села там на стул и стала о чём-то шептаься с севшим рядом на другой стул Николаем. За столом остались «бессемейные» Федор и Афоня.  

И тут в столовой погас свет. Это было настолько неожиданно, что Маша даже нечленораздельно вскрикнула, и тут же в руках Афони вспыхнул большой электрофонарь.  

– Гляди-ка! – послышалось восклицание со стороны места, где сидел Фёдор. – Он как будто знал, что сейчас вырубится свет!  

– Да нет, – повернув фонарь в сторону Фёдора, начал оправдываться Афоня. – Просто попался под руку... ну, то есть, я протянул руку и наткнулся на него. Ну, а о том, что вырубится свет, я не знал. Пойду включу, я ведь единственный, кто знает, где распределительный щиток.  

– Ну, что ж, иди, – подал насмешливый голос невидимый в темноте Николай. Свет тут же задвигался, поднялся и быстро поплыл в сторону две-ри. – Только не забудь: когда будешь включать, скажи: «Да будет свет! »  

– Хорошо, – послышался около двери голос Афони и луч фонаря исчез.  

Освещая себе путь фонарём, Афоня подошёл к двери в подвал, открыл её и, подсвечивая себе фонарём, стал спускаться вниз, в тёмную глубину подвала. Спускаться по скользким то постояннной сырости ступенькам, да ещё в почти полной темноте было то еще удовольствие, ноги то и дело норовили разъехаться и не было за что ухватиться в случае падения. Шёпотом матерясь и силой воли заставляя себя спускаться, Афоня шёл всё дальше и дальше, пока, наконец, не достиг последней ступеньки. С облегче-нием выдохнув, он ступил на пол и, постояв несколько секунд неподвижно, двинулся влево, туда, где, как он помнил, находился щиток.  

Подо йдя к щитку и посветив фонарём, Афоня сразу увидел, что ручка-контакт была опущена. Кто мог забраться сюда и опустить ручку, Афоня, как потом ни старался, так никогда и не смог понять. Подняв ручку обратно(на стене рядом со щитком опять вспыхнула красная лампочка-сигнализатор), юноша осмотрелся по сторонам и тут заметил стоявший неподалеку у стены стеллаж с бутылками вина. Подойдя к стеллажу, он выбрал бутылку, взял её и, вытерев рукой, посмотрел на этикетку.  

– «Кровавая Мэри», – вслух шёпотом прочитал он надпись на этикетке. – Крепость – тридцать градусов. Ингридиенты... так... так... так... Беру.  

Заглядевшись на бутылку и не заметив лежавшего под ногами ящнка, Афоня споткнулся и полетел на пол. Падая, он сумел повернуться в воздухе и упал на спину.  

– Ты цела, крошка? – лёжа на полу и посмотрев на бутылку, спросил Афоня. И, поскольку с бутылкой ничего не произошло, медленно, с кряхте-нием поднялся на ноги.  

И тут юноша услышал какой-то непонятный шорох. Звук исходил из вделанного в одну из стен маленького окошка-отдушины. Когда Афоня, при-близившись к окошку, осветил его фонарём, он увидел в свете луча, что из темноты забранного деревянной решеткой окошка на него смотрит страшная собачья морда.  

Вздрогнув, Афоня мгновенно отвернул фонарь и попятился от окошка. Затем, продолжая поглядывать в сторону окошка, быстро подошёл к лестни-це наверх и, по-прежнему держа в руках бутылку, стал быстро подниматься к выходу. Достигнув верха лестннцы, он открыл дверь и, ещё раз оглянувшись назад, шагнул за порог.  

Придя в столовую, в которой никого не было, Афоня поставил бутылку в холодильник и присоединлся к друзьям, сидевшим в большой комнате за столом и игравшим в карты. Поиграв час и проиграв несколько конов подряд, Афоня поднялся, вышел из-за стола и со словами «что-то мне сегодня не ве-зёт, пойду лягу» двинулся к двери.  

И тут началось настоящее светопреставление. Сначала перед идущим к двери Афоней, отрезая ему путь, появилась огромная малинуа – одна из тех, что встретились нашим ребятам в лесу, когда они нашли окровавленного парня. Увидев идущего прямо на него громадного пса, юноша в великом ужасе метнулся назад, а малинуа осталась стоять в дверях как бы на страже. Тут раздался громкий треск высаживаемого окна, и в комнату вместе с осколками и щепками от рамы ворвалась ещё одна собака, на этот раз ротвейлер. За ним в комнату через также разбитое и высаженное другое окно ворвался огромный чёрный дог, а следом за ними в комнату через разбитые окна и раскрытую настежь дверь стали вбегать остальные участники атаки – «немцы», огромные леонбергеры, сибпрские хаски... Вся эта орава ринулась вслед убегающим ребятам, которые, ловко уворачиваясь от догоняющих их псов, устремились к спасительной для них лестнице на чердак, которая была устроена прямо в доме, напротив выхода наружу. Эта лестница имела подъёмно-складывающий механизм и была сейчас спущена.  

Первой на чердак буквально взлетела Маша, за ней также быстро под-нялись Николай и Фёдор, но Афоня несколько замешкался и... попал собакам в зубы. Последовала короткая, минутная борьба, результатом которой стало то, что Афоня, быстро обессилев от сыпавшнхся на него укусов, рывкоа и других подобных действий, сдался и был утащен за дверь. Дальнейшая судь-ба несчастного юноши осталась неизвестной. Две собаки – малинуа и «немец» – попытались было достать остальных убегающих, но ребята стали быстро поднимать лестницу, оставляя псов ни с чем.  

Подняв лестницу и тщательно закрепив её наверху, Николай и Фёдор молча посмотрели друг на друга. Затем Николай шагнул к Маше, сидевшей поодаль на старой деревянной кушетке, а Фёдор, поскольку был теперь «бес-семейный», стал ходить по чердаку, разглядывая разное старьё, которое ско- пилось за тридцать лет существования дома. Обычное, ничем не примечате-льное старье – старые люстры без лампочек и с торчащими из верхней части проводами, рваные матрасы, пропахшие плесенью и – слабо – собаками. Нап-ротив кушетки, на которой сейчас сидела Маша вместе с Николаем, стояла ещё одна точно такая же кушетка, между ними – небольшой, похожий на жу-рнальный, столик. Всё это было покрыто многолетней, застарелой пылью. В одном из углов стояла высокая тумбочка, похожая на ту, которая была внизу, возле крана. На тумбочке лежала одна-единственная открытая папка с зажи-мом для бумаги, в котором была зажата небольшая стопка листов. Заинтере-совавшись, Фёдор подошёл ближе, взял в руки папку и, подсвечивая себе зах-ваченным из дома фонарём, взглянул на первую страницу.  

С первого же взгляда на содержимое папки стало ясно, что это был от-чет о проведении генетического эксперимента. На первом листе было поме-щено электронно-микроскопическое фото яйцеклетки собаки(это явствовало из описания под фото). Дальше шло краткое описание самого эксперимента, с указанием областей на фото, на которые воздействовали исследователи. В основном линии-стрелки указывати на разные области ядра клетки, где, как известно, сосредоточена вся генетическая информация.  

– Коля, – позвал Фёдор брата и, когда тот оглянулся на зов, мотнул го-ловой, мол, поди-ка сюда.  

Когда Николай подошёл, Федор, по-прежнему молча, протянул ему па-пку. Тот взял папку и начал со всё возрастающим интересом читать листы.  

– Вот оно что, – закончив чтение(в отличие от Фёдора Николай прочи-тал всю папку целиком), медленно проговорил он. – Генетическое воздейст-вие на мозг. Вернее... на те области генома, которые управляют развитием мозга. То-то я смотрю: собаки здесь какие-то... разумные, что ли? В общем, наш с тобой дядя и его сотрудники вообразили себя богами.  

– Но зачем тогда им понадобился зоопсихолог? – спросил Фёдор.  

– Чтобы держать собак всё-таки в узде, – ответил Николай. – Ну кто, как не зоопсихолог, должен понимать психику собак? Они же ведь, несмотря на разум, так и остались... собаками. Разумными, но всё-таки... зверями.  

– Скажи, Коля, – вставила свой вопрос молчавшая до сих пор Маша. – А они осознают свои действия?  

– Ну, судя по тому, что они сделали с самолетом и с Афонькой... – повернувшись к Маше, проговорил Николай. – Да. И полностью.  

– Да, Афонька может быть ещё жив, – вдруг задумчиво предположил Фёдор каким-то неестественным для себя голосом. – Покусанный, весь в крови, как тот парень... помнишь, Коля... но – жив.  

– Ты думаешь?!. – не обратив внимания на голос, одновременно воскликнули Николай и Маша и удивлённо уставились на Фёдора.  

– Я ничего не думаю, – как бы выйдя из какого-то необъяснимого транса, своим обычным голосом сказал Фёдор. * * *  

С негромким шуршанием в потолке открылся люк. Затем с таким же ти-хим шуршанием вниз медленно спустилась лестница. Через пару секунд на ней появился Фёдор. Спустившись вниз, юноша осмотрелся вокруг и, не за-метив ничего подозрительного, поднял голову и тихо сказал  

– Можно.  

С чердака спустились сначала Николай, а сразу же следом за ним – Ма-ша.  

Собравшись вместе, друзья двинулись по коридору к двери в большую комнату. Открыв её и зайдя внутрь, ребята увидели, что в комнате царит ужа-сный, прямо-таки зверский беспорядок. Всё было разбросано, на полу валя-лись осколки битой посуды вперемешку с рассыпанными по всей комнате бусами и успевшим уже осесть пухом из разорванных диванных подушек. В столовой возле открытого холодильника, который нельзя было долго держать открытым, в луже уже натёкшей воды валялись пакеты с привезёнными ре-бятами с собой продуктами. Как показала последующая ревизия, некоторые продукты, особенно мясные, просто исчезли, их нигде невозможно было на-йти. В обеих спальнях была точно такая же картина. Маленький билайновский модем, который ребята оставили подключённым к ноутбуку – единственная, как потом оказалось, надежда ребят на связь с внешним миром – просто исчез, его тоже нигде невозможно было найти. Сам ноутбук внешне остался целым, но когда Маша открыла его, оказалось, что там не хватает почти всех клавиш, они были варварски выдернуты из своих гнёзд. И над всем этим разором в воздухе стоял один очень интересный запах, который Фёдор не сразу узнал.  

– Что это? – спросил он Николая. – Что это за запах?  

Николай принюхался и коротко ответил:  

– Они... пометили территорию...  

И, ни к кому вроде бы не обращаясь, тихо, как бы про себя, добавил загадочную фразу:  

– У них, очевидно, остались первобытные инстинкты. Даже несмотря на разум.  

Но Фёдор не обратил никакого внимания на эти сказанные братом тихие слова, как не обратила на них вннмание и Маша. И они, все трое, про-вожаемые взглядами сидевших в росших неподалеку кустах собак, смело вышли из разорённого дома и направились в лабораторию, которая находи-лась в начинавшемся неподалеку от дома лесу. Собаки, не захотевшие, оче-видно, терять их из виду, двинулись за ними.  

Когда Николай, Фёдор и Маша, сопровождаемые собаками, перебега-вшими от куста к кусту и вовсю следившими за нашей троицей, подошли к стоявшему в глубине леса, на расстоянии примерно километра от его опуш-ки, зданию лаборатории, они заметили, что собак ствло гораздо меньше, Они, очевпдно, побаивались подходить слишком близко к лаборотории. Это было похоже на возникновение у животных – в данном случае, у собак – мистичес-кого страха перед непонятным, как в свое время произошло и с человеком. Это не было еще настоящей религией, скорее, это было нечто сродни обнару-женному недавно у обезьян-шимпанзе действию с камнями, которые они бросают в дупла деревьев. Только у шимпанзе «религия» появилась как бы сама собой, а собакам на острове «религию» «привил», по сущестау, человек. Но примерно полтора десятка собак, очевидно, самых смелых, всё-таки про-водили ребят почти вплотную к дверям лаборатории. * * *  

Первое, что увидели ребята, войдя в лабораторию, была сама станция, предсталявшая собой несколько стоявших на столе у одной из стен аппара-тов. На смежной стене висело ещё несколько вспоомогательных приборов. В одном из углов стояли в два рядя несколько кислотных аккумуляторов – точных копий тех, что были в подввле дома.  

– А вот и связь! – обрадованно произнёс Фёдор, оглядываясь вокруг и намечая для себя порядок действий. – Сейчас попробуем включить.  

Первым делом юноша подошел к аккумуляторам и подсоедниил к мим провода с клемм-зажимами на концах. На стене над аккумуляторами вспых-нула красная лампочка-сигнализатор тока. Затем Фёдор подошёл к одному из висеших на стене приборов и нажатием кнопки на приборе включил его. По-наблюдав затем за огоньками на приборе, юноша подошёл к столу, сел на стоявшнй рядом стул и один за другим включил все остальные аппараты. Ещё раз понаблюдав за огоньками на аппаратах, понажимав несколько кно-пок и покрутив несколько ручек-настроек, Федор с кислым видом повернул-ся к ребятам и, вздохнув, сказал:  

– Связи нет.  

Затем, попросив у Николая его мобильник, который здесь, на острове, не «ловил», Фёдор со словами «Чтобы связь у нас всё-таки была, попробуем подключить телефон к антенне» достал из ящика стола тонкий провод с маленькими разъёмами на концах и присоединил одинм концом к мобиль-нику, а другим – к одному из аппаратов на столе. Нажав затем на телефоне кнопку «вызов» и послушав несколько секунд, он с тяжёлым вздохом опус-тил руку с телефоном и проговорил:  

– Ничего...  

– Постойте, ребята, – вдруг вступила в разговор молчавшая до этого Ма-ша, которая в это время стояла у окна, выходившего на стоявшую неподалеку от лаборатории металлическую вышку. – Там какой-то кабель...  

И, протянув руку по направлению к вышке, она пальцем укаэала место, где, действительно, висел не подключённый ни к чему кабель.  

– Я пойду... – эагорелся было Николай, но, вспомнив, что ничего не смыслит в радиотехнике, сконфуженно посмотрел на брата.  

– Я пойду, – твердо сказал Фёдор и, подойдя к столу, отключил один прибор. Затем, подойдя к одному из висевших на стене маленьких приборов, отключил и его. Потом, подоавав к себе кивком головы Николая и Машу, сказал, указывая на прибор.  

– Когда я подключу антенну, я дам вам вам знать. Когда я дам знак, вы должны включить вот этот переключатель. Видите?  

Маша молча кпвнула головой: да, мол, впжу. Кивнул головой и Нико-лай.  

Поставив затем рычажок-переключатель в прежнее положение и взглянув на ребят, Фёдор молча вышел за дверь и, плотно притворив её, направился к вышке.  

Подойдя к аышке, Фёдор задрал голову и посмотрел вверх. Маша не ошиблась: наверху действительно своболно висел неподключённый ни к че-му кабель. Надо было лезть на вышку, что юноша и сделал, используя пе-рекладины как лестницу. Вышка была невысока, высотой всего пять или шесть метров, но с неё открывался великолепный вид на бухту. Когда Фёдор, забравшись наверх, огляделся вокруг, он увидел, что поблизости от лабо-ратории, скрытая от взгляда с земли небольшим холмом, стоит белая парус-ная лодка.  

Подкдючив к имевшемуся на вышке гнезду кабель и дав руой сигнал Маше, наблюдавшей за ним в окно, Федор с высоты стал высматривать путь к лодке. И тут произошло то, чего ни ни Фёдор, ни Николай, ни Маша никак не могли предвидеть. В подвале, где на стене висел распределительный щи-ток, проскочила огромная искра. Сильный ток пошел на только что подклю-чённый Фёдором кабель, в кабеле, вернее, в месте соединения кабеля и выш-ки, тоже проскочила искра, и Фёдор, ударенный несильным током, разжал пальцы и полетел с пяти метров вниз. И быть бы юноше с переломом позво-ночника, если бы не сильно смягчившая удар толстая кинологическая куртка-стёганка, которую он перед выходом из лаборатории предусмотрительно на-дел. Но, хоть куртка и спасла Федора от перелома, от сильной боли она его спасти не смогла.  

Шлёпнувшись на землю и застонав от боли, Фёдор медденно приподнял-ся на локоть и увидел, что его со всех сторон окружили собаки. Они, очевил-но, не торопились нападать, так как сидели(а некоторые и лежали на животе) и во все глаза смотрели на человека. Юноша хотел было попробовать под-няться на ноги, но несколько собак тут же вскочили и громко зарычали, пре-дупреждая человека, что набросятся на него, если он попытается это сделать ещё раз. И Фёдор, поняв, что ему уже не вырваться из этого собачьего окру-жения, остался лежать на земле, уже не думая ни о каком спасении.  

А в подвале лаборатории уже вовсю разгорался пожар. Огромная искра, вернее, сноп искр, вылетев из щитка, упал на лежавшую на полу кучу сухого тряпья, тряпье затлело, задымилось и вдруг вспыхнуло ярким пламенем. Это пламя быстро побежало в разные стороны, захватывая новые пространства, и вскоре весь подвал уже ярко горел, быстро наполняясь едким дымом. Дым через отверстия, сделанные в стенах на уровне потолка подвала и забранные решётками с круглыми ячейками, начал проникать в дом. Вместе с дымом в комнаты стал поступать запах горелого тряпья, изоляции и другого, что мог-ло гореть. Но ни Николай, ни Маша не сразу почувствовали его. И только когда запах достиг определённой концентрации, Николай, почувствовав за-пах горелого, сказал:  

– Что это? Что это за запах?...  

Маша втянула в себя носом воздух и произнесла:  

– Как будто где-то что-то горит...  

– Но... где?  

– Не знаю, – пожала плечами Маша и предложила. – Давай поищем?  

Николай молча кивнул головой: давай.  

Обнаружил очаг возгорания Николай. Зайдя в столовую, он почувствовал, что запах гари здесь сидьнее, чем в остальных комнатах. Подойдя к маленькому окошку-отдушине, которое было чуть выше плинтуса, юноша заметил, что в окошке мелькает прерывистый свет, какой бывает только от открытого огня. Николай присел на корточки возле окошка, которое было за-брано уже знакомой читателям решеткой, и взглянул в него. И увидел вовсю бушующий огонь, который был уже близко к баллонам с газом.  

Вскрикнув: «Бежим! Сейчас будет взрыв газа! », Николай ринулся к вы-ходу. Вслед за ним, услышав это и выскочив из соседней комнаты, ринулась к выходу и Маша. Прорвавшись сквозь толпу ошеломлённых этим натиском собак, которые собрались у входа и, очевидно, собирались атаковать дом, оин понеслись дальше. И тут раздался здоровенный взрыв газа, почти полностью уничтоживший дом вместе с проникшими уже в него собаками.  

Когда раздался взрыв, Федор, по-прежнему лежавший в окружении со-бак, оглянулся на звук и увидел, что все окружавшие его прежде собаки – все как одна – оставили его и бегут теперь по направлению к дому. Вскочив на ноги, юноша бросился в противоположную сторону и, слегка прихрамывая, но быстро, побежал по направлению к яхте. Вскоре он увидел, что впереди в том же направлении бегут Николай и Маша.  

Крикнув ребятам: «Подождите»(те сбавили бег и, остановившись, удивленно оглянулись назад), Федор подбежал к ним и. переводя дыхание, хрипло проговорил:  

– Живы?!.  

Николай в ответ только молча кивнул головой. Кивнула головой и Ма-ша.  

– Я видел яхту... – и Фёдор в нескольких словах рассказал ребятам о её м-стонахождении.  

Нет нужды говорить, что ребята, повеселев, направились в бухту, где у маленького причала стоял «Луч СВТЦ».  

Погрузившись на яхту, ребята подняли подняли парус, отдали швартовы и пустились в путь  

Когда они проплывали мимо высокого берега возле разрушенного дома, то уаидели, что на берегу сидят, стоят и смотрят вслед уплывающей яхте множество собак. * * *  

Тихое, чистое и спокойное море. Не совсем поздний вечерний час. Сол-нце ещё не зашло, но уже вовсю клонилось к закату..Кончался день и для обитателей моря.  

Полный штиль. Парус «Луч СВТЦ» обвис, но мотор яхты, пущенный па малые обороты, продолжал медленно увлекать судно вперёд.  

На корме, перед входом в едннственную каюту, сидели кто на бухте запасного швартовочного каната, кто – на боковых банках, спасшиеся с острова Николай, Маша и Фёдор. Разбитые, все в ссадинах и кровоподтёках, они выглядели, мягко говоря, не очень-то презентабельно.  

– Пойду полежу, – зевнув, коротко проговорил Фёдор, поднялся с бухты и шагнул к закрытой двери каюты  

И только он открыл дверь, как навстречу ему из каюты выскочили шесть собак.  

Спустя два дня поздно вечером, когда уже совсем стемнело. в порт одного из причерноморских городов, тихо урча мотором, вошла парусно-мо-торная яхта. Жители города, в основном молодёжь из портовых рабочих, которые, несмотря на поздний час, гуляли кто в пляжных шлёпанцах, а кто и вовсе босиком по песку пляжа, посмотрели вслед проплывшему мимо них су-дну и один из них сказал другому:  

– Гляди-ка, никак дочка нашего мэра пожаловала!  

Тот, к кому были обращены эти слова, оторвал взгляд от яхты и, посмо-трев на собеседника, проговорил:  

– Это не её яхта. У нее нет никакой яхты. Вот у её парня... этого... как его... Лёньки Кутькова... да, есть.  

Тем временем яхта подошла к берегу и, сманеврировав, пристала, на-конец, к одной из нескольких имевшихся здесь пристаней. Вскоре после этого открылась единственнвая имевшаяся на яхте дверь и из неё начали вы-ходить какие-то странные, похожие на собачьи тени. Шесть теней. Но наблю-датели на пляже не обратили на них никакого внимания. Все ждали появле-ния людей.  

Когда прошло уже несколько минут, а на яхте никто так и не появился, наблюдатели на берегу забеспокоились и решили, что надо посылать людей для выяснения ситуации. Сходить к яхте вызвались три человека, все трое вышли из толпы и направились к судну. Все остальные остались на месте и принялись издали наблюдать за происходящим. В небе светила яркая луна, пристань, как и все остальные пристани, была дополнительно освещена вделаиными в металлические столбы согнутыми фонарями-кронштейнами, в которые были заключены плафоны с мощными лампами.  

Вступив на борт яхты, наши «парламентёры» шагнули к двери в каюту и, открыв её, вошли внутрь. Никого. Пришедшие недоуменно переглянулись и один из них проговорил:  

– В жизни своей не видел ничего подобного...  

– Да уж, – ответил второй. – Но... кто же всё-таки привел её сюда?  

– М-да-а-а, загадка, – протянул третий участник осмотра. – Неужели всё-таки джи-пи-эс...  

– Ты думаешь? – спросил его второй. – Но ведь джи-пи-эс-то у нас ещё не работает.  

– Ну, тогда не знаю...  

Через неделю в городе стало известно, что нескольких жителей покусали неизвестно откуда взявшиеся собаки.  

КОНЕЦ.