Конан и тринадцатый подвиг Геркулеса

Конан и тринадцатый подвиг Геркулеса*  

* Сразу оговоримся: Разумеется, никаких древних греков в Гиперборейскую эру ещё не существовало! Но прообраз этого замечательного, воистину народного, героя, уже прославлялся в современных Конану мифах, легендах и преданиях. Поэтому в дальнейшем для простоты мы будем продолжать именовать его именно так.  

– Тпру! Стоять – стоять, я сказал! Спокойно, спокойно… Ничего нам эта большая кошка не сделает! – похлопыванием по шее и ободряющим тоном Конан старался успокоить Рыжего, своего лучшего коня. Нервная дрожь благородного животного легко ощущалась под его огромной загрубелой ладонью.  

Когда жёлто-песочная львица вдруг откуда ни возьмись возникла посреди дороги, варвар только огромным усилием своих могучих ног, и громким окликом смог удержать коня на запущенном и полузаросшем лесном просёлке, одной рукой мгновенно выхватив любимый меч, а другой натягивая удила нервно всхрапывающего и подающего назад мощного жеребца. Но против природных инстинктов тяжело бороться: тот продолжал перебирать копытами, опасливо кося на хищника, и норовя отодвинуться подальше от такого неприятного «соседа».  

Сам же Конан теперь смотрел на появившееся животное с недоумением.  

То, что нападать странный зверь не будет, он понял мгновенно. Голодная, охотящаяся львица так себя не поведёт. Она не ляжет в пыль посреди дороги, и не будет тереть морду лапой, иногда вскидываcь вверх, и тихонько подвывая. Значит, осталось немного: догадаться, чего ей нужно от Конана. Ведь не просто так она появилась перед ним здесь, в заброшенных и пустынных «чёрных» лесах Черноречья, издавна не пользующихся популярностью даже у местных разбойников. Ведь «чёрными» они были не только по цвету, наводя тоску и уныние своей тёмной, словно сморщенной, хвоей и листвой. Дурная слава не возникает сама по себе. Чьи-то древние заклятья и злоба, похоже, всё ещё угнетали здесь всё живое.  

Забрался сюда Конан, конечно, зря. Но что-то – не иначе, древний инстинкт Охотника, Воина, искателя Приключений и Сокровищ – потянул его, как магнитом, сюда…  

Уж больно захотелось вдруг тряхнуть стариной, выбраться куда-нибудь одному. Без шумной пышной свиты, положенной ему, как могущественному королю, и, если быть до конца честным, подчас сильно раздражавшей его. И поразмять, как говорится, на приволье, старые косточки. Погулять в одиночку... Поискать, как встарь, приключений?  

Или… просто отдохнуть от всех?  

Не ощущал ли он иногда смутную ностальгию по тем светлым и беззаботным временам, когда он был просто Конаном – Варваром из варваров, простым искателем добычи и приключений. А не верховным владыкой крупнейшей западной державы, ответственным за свой народ, за свою страну, за свою Королеву?  

Не ощущал ли он какой-то чужеродности всей этой придворной мишуры, и обязанностей, своей вольнолюбивой натуре? Не бурлила ли в нём кровь, когда он через окна великолепного дворца смотрел вдаль – туда, за горизонт. Где призраки дальних стран и небывалых приключений, быть может, ждали ещё его, и удивлялись – не иссяк ли в нём дух вольного охотника, воина, борца со злом и насилием? Не стал ли он… администратором и бюрократом?  

Может, маленькие дорожные происшествия, с которыми он надеялся уж как-нибудь справиться, помогли бы ему скрасить такую рутинную и постылую официозную жизнь, и работу Короля? Заставили бы замолчать тот странный, зовущий, голос?..  

Конан, конечно, скромничал. Ему и сейчас были по силам любые приключения и происшествия. Вряд ли на пространствах так называемого «цивилизованного» мира, да и за его пределами, нашёлся бы воин, равный по силе, опыту и уму сорокалетнему королю Аквилонии.  

Любимая жена Зенобия и малютка Конн дома с нетерпением и подлинной любовью ждали, когда же у мужа, и папочки-непоседы пройдёт очередной приступ тяги к приключениям и путешествиям. А дела он спихнул на верных друзей-министров.  

И вот, после недельного однообразия на безопасных – стараниями самого же Конана и его гвардии – дорогах, хоть какое-то, но – происшествие!  

Так как не было сомнений, что львица или заколдована, или чего-то ждёт, и хочет от него, он спешился, не выпуская, впрочем, меча из руки, и, отдав Рыжему короткую команду, подошёл к лежащей всё так же посреди просёлка, большой кошке.  

Та взглянула, наконец, прямо ему в лицо.  

О, какие у львицы выразительные глаза! И огромные! Как она смотрит… Прямо-таки с мольбой. Да, ей явно нужна его помощь! И… Вряд ли это простая львица.  

– Ты понимаешь человеческую речь? – спросил Конан на всякий случай.  

Львица усиленно закивала головой. Так, с этим понятно. Львицы не умеют разговаривать.  

Во всяком случае, обычные львицы. А он и не сомневался, что эта – необычна. Ладно, продолжим.  

– А говорить можешь? – снова кивание, но уже отрицающее. Уж не заколдованный ли человек перед ним? Даже если и так, главное сейчас не это.  

– Тебе нужна моя помощь? – О, да! Кивание и взгляд через плечо.  

– И что же ты хочешь, чтобы я сделал?  

Она порывисто вскочила и бросилась в гущу леса, сквозь деревья и кусты, умоляюще оглядываясь на него, затем вернулась, и снова кинулась в непроходимый бурелом, тяжело дыша и поскуливая, словно собака – таких звуков от грозного огромного зверя он никак не ожидал!  

Ну что, очередная волшебная западня?..  

Во всяком случае, без колдовства здесь точно не обошлось. А, собственно говоря, разве он не искал чего-то именно этакого?! Ну так вот и оно. Вперёд!  

– Ладно, уговорила, – усмехаясь самому себе, и тому, как легко и быстро нашло его «приключение», несколько всё же ворчливо произнёс варвар, – Но постарайся вести так, чтобы я мог пройти с конём – он не умеет ни летать, ни ползать…  

Конечно, проехать по ухабистому лесу, заросшему густым подлеском и с низко нависающими разлапистыми ветвями вековечных сосен, елей, берёз и буков, было бы тяжело, и Конан вёл коня под узцы, самостоятельно выбирая путь, где заросли были пореже, и ориентируясь по светло-коричневому туловищу кошки, или её хвосту. Да она и сама вела их, выбирая путь полегче, поэтому всё время приходилось петлять. Конана, впрочем, это не сбивало – он не заблудился бы и не в таких зарослях. Случалось ему бывать в джунглях, по сравнению с которыми сейчас он был как на прогулке. Рыжий же недовольно сопел, осторожно ставя копыта на толстую и пружинящую подстилку из опавшей хвои, листвы и мха, скрывавшей предательские ямы и колдобины.  

Львица всё так же не переставала оглядываться и убегать вперёд, снова возвращаясь на несколько шагов и поджидая их. Видно было, что ей не терпится, и хочется довести их побыстрее. Желание Конана вполне совпадало с её стремлениями. Что не мешало ему, разумеется, зорко осматриваться и чутко прислушиваться.  

Наконец, примерно через час, они добрались до места: посреди особо дремучего и замшелого бурелома стояла наполовину вросшая в землю одинокая, почерневшая от времени полусгнившая хижина из толстых трухлявых брёвен, с провалившейся местами крышей, и крохотным окошком. Ни дорог, ни тропинок к ней не вело. Кусты и валежник явно давно не расчищали. Однако опытному глазу следопыта сразу открылись чуть заметные признаки обитаемости этого странного места – и ещё кое-что: тот, кто жил в хижине, старался, чтобы его присутствие здесь было незаметным… Значит, скрывался.  

Но кто? И… от кого? Конан нахмурился: здесь пахло… Гонениями. Или враждой.  

Выяснилось, что львица обладает-таки львиным рыком. Да каким!  

Даже сдержанный призыв обладал неповторимой густотой и сочностью звучания!  

На зов из покосившейся двери спустя полминуты выбралась маленькая сухонькая старушка, сильно согнутая в пояснице годами и ревматизмом, и с суковатой клюкой в морщинистой, но ещё жилистой и крепкой руке. По её поведению Конан сразу понял, что она слепа, но слышит ещё хорошо.  

– Лиана? – прошамкала она беззубым ртом. Львица коротко рыкнула в ответ, и просунула своё гибкое тело старушке под руки, нежно потеревшись боком о слабые колени. Та ласково погладила огромную кошку по спине и голове, и вздохнула, как показалось Конану, с облегчением.  

Конан стоял и ждал. Верный конь тоже не шумел, и даже смотрел с любопытством.  

И через пару секунд львица действительно развернулась и рыкнула совсем другим тоном. Старушка сразу вскинула голову, и выражение любви и радости на её лице сменилось выражением живейшей заинтересованности и озабоченности.  

– Неужели… Наконец привела?! – воскликнула она гораздо громче, и подалась вперёд, глядя невидящими глазами в их сторону.  

Конан, не желавший вначале мешать трогательной встрече, двинулся вперёд, заговорив первым, как и положено воспитанному и галантному рыцарю:  

– Приветствую вас, таинственная отшельница дремучего Чернореченского леса! Ваша посланница смогла очень… мило убедить меня в том, что кому-то нужна моя помощь. И вот я здесь, и готов сделать для вас всё, что в моих силах!  

– Ах! Неужели наши молитвы наконец услышаны?! – голос на мгновение прервался, затем женщина взяла себя в руки, – Здравствуй и ты, Конан-киммериец, если только меня от радости не подводит слух! Лучшего спасителя и помощника я и вообразить не смогла бы, хвала Мирте пресветлому! Хвала Богам! И спасибо тебе, что откликнулся на наш призыв, и пришёл, презрев страшный вид моей единственной помощницы!  

– Так ты знаешь меня, почтенная женщина? – Конан был удивлён.  

– Как не знать! Да и ты меня знаешь. – горькая усмешка исказила благородные черты явно красивого когда-то лица, – Только вряд ли ты сможешь теперь меня узнать. Перед тобой – Шакира Керхийская!  

– Кром! Не может быть! – вырвалось у поражённого до глубины души варвара.  

Он, конечно, отлично помнил красивую и холёную Королеву, нанёсшую ему года четыре назад, когда он только укреплял и расширял своё государство, деловой визит. Они прекрасно поладили тогда, и заключили весьма удачное соглашение о торговле и взаимопомощи в случае вражеского нападения на одну из их стран.  

Керхия была одной из маленьких, фактически зависимых от Аквилонии, но формально суверенных и самостоятельных стран, граничащих с огромной могучей державой, созданной Конаном, желающих и дальше сохранять независимость, но понимающих, что для этого придётся кое-чем поступиться, чтобы не быть просто… Завоёванными и поглощёнными, когда дойдёт их очередь.  

И, конечно, согласившись проводить политику, согласованную с политикой Аквилонии, такие страны рассчитывали и на ответные льготы – хотя бы в виде поддержки и защиты в случае необходимости со стороны непобедимого, закалённого в боях и дисциплинированного войска Конана, вздумай кто-нибудь из склочных, жадных, и не таких дальновидных соседей, напасть на них.  

Конану же тоже было удобно окружить свою державу буферными государствами, принявшими бы на себя первый удар в случае действительно большой войны, и предоставившими бы ему в случае чего своё крохотное, но всё же вполне боеспособное, войско.  

Расстались они тогда вполне довольные друг другом, и позже Конан не мог пожаловаться на выполнение Керхией условий договора. Впрочем, если сказать честно, делами и заботами маленького соседнего государства и судьбой его королевы он интересовался не особенно – ведь Керхия вела себя лояльно. Впрочем, насколько он помнил, Шакира всегда управляла своим королевством по-хозяйски твёрдо и грамотно. Во всяком случае, торговля, ремёсла и сельское хозяйство процветали, и народ уж точно не голодал.  

Но что же случилось теперь?! Какой враг меньше, чем за четыре года превратил цветущую пятидесятилетнюю женщину в дряхлую слепую старуху?! И почему Конан ничего об этом не знает?! Ведь, насколько он помнит, торговля продолжается, и границы Керхии открыты!.. И никто не сообщал о том, что королева-соседка свергнута?!  

И, наконец, почему Шакира не обратилась, как было оговорено, за помощью?  

Об этом поражённый король Аквилонии и поспешил спросить у несчастной, и, судя по-всему, всё ещё гонимой, Королевы.  

И вот какую печальную повесть он услышал.  

Около года назад в столицу Керхии – Манчест – приехал, якобы с посольской миссией, пожилой и очень благородной внешности человек, представившийся герцогом Двэйским, сувереном Люрингии. Конану было знакомо это герцогство – ещё одно из крохотных «независимых» королевств, правдами и неправдами борющихся за эту самую независимость, вступающих во временные «нерушимые» союзы, и тут же предающих друг друга, и захватывающих, и отдающих вновь территории друг друга – только чтобы сохранить хрупкое и неустойчивое равновесие в регионе.  

Те, кто посильней, всегда норовили откусить кусок пирога пожирней – если уж не удалось полностью завоевать земли соседа… И отступали только после вмешательства более сильного!  

Словом, тот ещё приграничный гадюшник. Территория Люрингии отделялась от земель Конана землями Керхии и Роханны. Беспокойства Аквилонии эти королевства не доставляли.  

Своё прибытие герцог обставил с помпой – кортеж поразил не привыкшее к роскоши население Манчеста. Ну, разумеется, и встречали – чтобы не ударить лицом, как говорится, в …!  

Начались переговоры.  

Вначале речь шла о договоре – чисто политическом союзе. Затем, в поразительно короткое – теперь-то это понятно! – время, очаровав сладкими речами и неотразимой внешностью благородного галантного рыцаря пожилую, но ещё молодящуюся женщину, обходительный сосед предложил ей подумать и о возможности скрепить их союз и… браком!  

Через пару месяцев, подумав, и взвесив, как и положено дальновидной правительнице, она надумала. И… ответила согласием. И, как она верила тогда, ощущая в зачерствевшем сердце непривычные полузабытые порывы, дело было не только в политике. Ведь в пятьдесят жизнь не кончается! Счастья и тепла хочется всем!  

К свадьбе готовились месяц. А на следующий день после свадьбы, проведённой по настоянию жениха в загородном летнем дворце, она узнала нечто страшное.  

Никакого посланника Люрингии на самом деле не было. Его именем и обликом подло воспользовался хитрый и расчётливый чародей – она даже имени-то его настоящего не узнала…  

И единственной целью коварного негодяя было захватить её королевство и её саму под свой полный контроль. А больше всего магу был нужен её летний замок. Всё управление страной велось теперь оттуда.  

Ещё до свадьбы волшебник поместил в одной из башен замка какой-то могущественный талисман, с помощью которого в одночасье смог полностью загипнотизировать и подчинить своей воле всех его обитателей. В помощи и обществе Шакиры он теперь не нуждался, ведь рядом с собой он мог иметь любую послушную и молодую марионетку, придав ей облик старой королевы, и управляя через неё и нескольких особо приближённых важнейших сановников всеми делами королевства.  

И нужно отдать ему должное: различить настоящую и поддельную королеву, или понять, что почтеннейшие старцы, вельможи и даже их жёны находятся под воздействием заклятий, было совершенно невозможно. Да и страной он управлял деловито и грамотно – сразу стало понятно, что хотя бы к развалу Керхии он не стремится.  

После отказа гордой и оскорблённой в лучших чувствах женщины сотрудничать с узурпатором добровольно, он загипнотизировал и её. Шакира оказалась под домашним арестом, и без собственной воли. Хуже чувства отчаяния от полной безысходности и бессилия, она ещё ничего не испытывала – но вырваться из плена могучих чар не могла.  

Спастись же из плена ей и дочери удалось случайно.  

Волшебник, до этого ведший себя спокойно, вдруг возжелал… переспать с Лианой.  

Причём так, чтобы та согласилась на это добровольно, а не под гипнозом. Так как та, естественно, отказалась, последовали, естественно, репрессии и обработка. Унижения и пытки коснулись как матери, так и дочери. Последней, естественно, досталось больше.  

После истязаний в человеческом обличьи, Лиану превратили в крысу. Очень крупную и противную, надо сказать. Крысу топили, избивали, травили ядом. Но, конечно, не до смерти!  

Затем – в ослицу. Заездили до полусмерти… Затем – в собаку, лошадь, и ещё кого-то, сейчас уже трудно вспомнить. Но для каждого раза у чародея находилась своя, изощрённая, крайне болезненная и унизительная, пытка. Разумеется, всех животных маг мучил и унижал – но так, чтобы сильно не повредить роскошное тело, которое ещё не заполучил, и рассудок: ведь если бы принцесса сошла с ума, все его старания пропали бы даром…  

Девушка же готова была на всё, только бы не лечь с отвратительным стариком, в образе которого маг предпочитал теперь находиться, вероятно, чтобы не тратить лишних сил на создание более «приятного» образа.  

И вот, когда Лиана оказалась в облике огромной кошки, на которую чародей собирался устроить облаву с травлей собаками, она исхитрилась ночью длинным когтем открыть засов своей конуры. Могучими лапами расшвыряла охрану, взобралась по отвесной стене, снесла дверь, и, бережно держа в пасти бесчувственную мать, бежала, выпрыгнув через бойницу и переплыв ров, в непроходимые леса Черноречья. И её не остановили ни три стрелы, ни пущенные по следу собаки. Их она просто растерзала, и затем классически запутала следы, пройдя по руслу мелкого ручья…  

После бегства выяснилось две вещи: Шакира практически сразу очнулась от гипноза и вспомнила всё, что с ними произошло. Выдернула стрелы из спины дочери, которую сразу узнала, и как могла, залечила её раны, тряхнув стариной и применив лечебные травы, в которых когда-то неплохо разбиралась.  

Но когда они попробовали пробиться в Аквилонию за помощью, проявилось действие защитного заклинания мага: тело королевы отказалось служить, она без чувств повалилась на землю, и стала стремительно сморщиваться, усыхать и… стареть!  

Пришлось Лиане вновь хватать мать в зубы, и быстро нести потерявшую сознание Шакиру назад, в леса Керхии. Однако тело не помолодело… Страшно подумать, что было бы, промедли Лиана хоть немного, и не догадайся быстро вернуть мать назад, подальше от границы, установленной предусмотрительным магом.  

Всё лето жили они в шалаше, пока Лиана не нашла эту полусгнившую избушку.  

Однако не смирившаяся с поражением королева делала ещё две попытки прорвать в других местах заколдованный круг. В результате выяснилось, что маг предусмотрел всё, а она теперь еле ходит, и совсем ослепла.  

А Лиана может преодолевать магическую границу, но сильно рискует при этом жизнью – Шакире пришлось вынимать из тела дочери ещё две стрелы, лечить от удара мечом, и снимать капкан: никто не хотел – или не мог? – понять, что странный хищник не нападает, и не угрожает стадам, а нуждается в помощи. Напуганные люди мыслят однобоко – судят только по внешности, и не верят, что хищник хочет поговорить…  

Вот так и приходится им теперь жить не дальше десяти-двенадцати миль от родного замка. Странно, что попыток изловить их волшебник пока не делал. Может, он ждёт, когда они сами вернутся, чтобы умолять его о пощаде и снятии чар? Если это так, то – не дождётся! Лучше – смерть! Конана поразила сила и решимость в голосе согнутой волшебством, но не сломленной сильной и отважной женщины, настоящей Королевы.  

Дочь была ей под стать. Во время страстной обличительной речи она ясными и любящими глазами смотрела на свою героическую мать, словно улыбаясь и подрагивая могучим хвостом – как бы говоря, что во всём согласна, и будет поддерживать ту до конца! Шакира, чуть поостыв, взглянула на дочь с нежностью и обожанием. Да, она добывала им обеим пропитание, благо, с такими инстинктами и силой это не составляло труда, но и не снискало ей особой любви у местных фермеров, разводивших овец и коров. К сожалению, с поиском того, кто мог бы понять её поведение и помочь, было потруднее…  

– Разумеется, ваше Величество, я помогу вам! – глаза Конана горели справедливым гневом. Надо же, какая мерзость случилась чуть ли не у него под носом: прямо у границ его державы. – А сейчас расскажите мне подробней всё, что вы помните о чародее и его повадках: как он выглядит, когда ни под кого не маскируется. Где хранит свои волшебные атрибуты. Каковы его привычки, что он ест, пьёт, что любит – словом, всё-всё, что помните, пусть даже и крохотные детали: может, где и отыщутся его слабые стороны! Любая подмеченная вами мелочь может стать ключом к вашему, ну, и, разумеется, страны – освобождению!  

Однако это не заняло много времени. И всё равно – вряд ли было достоверно…  

Шакира честно сказала, что даже сейчас не уверена, что видела подлинное обличье чародея: он одинаково свободно чувствовал себя и как благообразный красавец средних лет, и как юноша с невинным, словно ангельским, лицом, и как солидный, авторитетный старец. А однажды она видала, как он развлекался тем, что в образе лесного кота ловил и превращал в окровавленные куски трепещущей плоти голубей во дворе замка…  

Одно можно было сказать с полной уверенностью: он был непревзойдённый мастер по части гипноза и управления людским сознанием. Все находившиеся в замке люди, будь то придворные, солдаты, или слуги, безропотно подчинялись его приказам.  

Приказывали им забыть что-нибудь – они забывали, будь то хоть родная мать. Приказывали исполнить что-то – они не ели, не пили и не спали, пока приказание не бывало в точности исполнено. Иногда чародей забавлялся, заставляя несчастных поверить, что они тонут, или охвачены со всех сторон пламенем, или их атакуют змеи, и гнусно смеялся, наблюдая за муками и метаниями своих жертв. Силу его волшебства стократно увеличивал некий магический хрустальный шар, который должен был находиться возле чародея, и размещаться повыше – поближе к небесам.  

Поэтому сразу, как только была захвачена власть, и маг подчинил себе всех в замке, он затащил этот шар из тайника в лесу у стен замка, где прятал его до времени, под самую черепицу самой высокой башни замка. И почти неотлучно находился неподалёку от него, спускаясь к своим рабам лишь на несколько часов в день: раздать приказы по управлению королевством, проследить, чтобы в замке была свежая еда и всё необходимое, поунижать, теперь своих (уже и без того достаточно униженных) придворных, и, конечно, выбрать очередную партнёршу на ночь.  

Её он уводил наверх, в свои «возвышенные» апартаменты, оставляя под гипнозом, или освобождая от чар – в зависимости от своего настроения, и того, насколько сильное впечатление произвела на него красота жертвы. Если он хотел подвергнуть девушку изощрённым издевательствам и унижениям, он начинал делать это даже при всех, ещё не уведя бедняжку из главного зала замка, где вершил суд и расправу.  

Иногда, если маг оставался доволен жертвой, он отпускал её утром – нет, не из замка, а только в специально оборудованные комнаты с решётками на окнах – новый застенок. В противном же случае её тело утром подбирали слуги с брусчатки внутреннего двора замка, тщательно замывая затем следы крови…  

Взамен «использованных» красавиц, новых постоянно подвозили отряды специально обработанных и вымуштрованных слуг, привезённых магом с собой из неведомых стран, и редко остававшихся в замке больше, чем на одну ночь – где эти негодяи поневоле искали своих жертв, и как происходило похищение бедняжек, никто не знал. Да и не мог знать – расспрашивать их было бессмысленно да и запрещено.  

Лиана, если и помнила что-то ещё в добавление к рассказу матери, поведать об этом всё равно не могла. Но она готова была в любой момент провести Конана к замку кратчайшим путём.  

Выбравшись наружу из затхлой тесноты полуизбушки-полуземлянки, Конан вдохнул полной грудью чистый лесной воздух. Покачал в раздумьи головой. Отвязав верного коня, он обернулся к королеве, провожавшей его, стоя в дверях:  

– До встречи, ваше Величество! Не могу сказать, сколько времени мне понадобится, чтобы разделаться с мерзавцем, но будьте уверены: он своё получит! Надеюсь, его смерть разрушит злые чары, и вы снова предстанете перед нами во всём блеске вашего величия и красоты!  

– Спасибо, Конан! – горько усмехнулась королева, – Я знаю, на свете нет рыцаря, равного тебе – как по части уничтожения чародеев, так и по части говорить комплименты… Мы верим в тебя, ты должен победить, но к старому возврата нет: если у Керхии и будет снова Королева, то это будет Лиана. Я же не смогу после всего случившегося собраться с духом и силами, чтоб снова принять на плечи бремя Королевской власти…  

Нет, я отлично осознаю: моё время ушло! – глубокий вздох многое сказал Конану.  

– А сейчас прощай! Удачи тебе! Мы будем молить за тебя Богов!  

– Прощайте и вы, ваше Величество! – пересилив себя, Конан всё же улыбался, – хоть и знал, что она не видит его, – А я всё же верю, что вы ещё сядете в седло! Вы – мужественная и волевая женщина. И вы нужны своим подданным. Так что берегите себя! И спасибо за добрые слова. Помощь Богов, конечно, не помешает… Но – вы-то помните… – он выразительно похлопал по рукоятке верного меча. Шакира, услыхав это, усмехнулась. На морде – или лице? – Лианы тоже промелькнуло что-то вроде улыбки.  

Когда они с Рыжим и Лианой вот-вот должны были скрыться за стеной леса, Конан оглянулся. Он знал, конечно, что королева его не видит, но всё равно поднял руку в прощальном приветствии. Словно почувствовав это, она помахала в ответ.  

Лиана долго и осторожно вела его по лесу. Кажется, они действительно прошли не меньше двенадцати миль. Только на закате перед Конаном замаячили в просветах меж деревьями отливающие багровым в тревожном свете уходящего солнца, стены и высокие башни замка Рэдволд, бывшей загородной резиденции королевы. А ныне – тюрьмы для её друзей, приближённых, и слуг.  

Нет нужды подробно останавливаться на его внешнем виде и внутреннем устройстве – он ничем оригинальным не выделялся среди сооружений подобного рода, и даже сам Конан жил в похожем, разве что чуть более обширном и укреплённом. Да оно и понятно: на свой замок варвар сил не пожалел. Положение обязывало.  

Всю дорогу Конан напряжённо думал – правильно ли он поступает, пытаясь всё сделать в одиночку. Ведь он уже не мальчик, и даже не юноша – он зрелый мужчина, Король.  

А Король должен прежде всего думать – думать, как сделать любое дело так, чтобы не было нанесено вреда Государству, которым он управляет, и подданным, и близким, за которых он несёт ответственность.  

Поэтому личные амбиции и эмоции отходят на второй план.  

Поможет он своей стране, если погибнет, или будет заколдован?  

Вряд ли! Но, с другой стороны, на путь домой и поход его армии к этим местам уйдёт драгоценное время – не меньше недели. Да и что может сделать армия, если не обеспечена действенная защита от волшебства, и за милю от логова врага все его воины подпадут под действие гипноза?! Ведь вряд ли маг хоть на миг «выключает» свой шарик – он будет просто растерзан очнувшимися! Нет, так рисковать своими людьми было бы глупо и непростительно для Короля.  

Ну и наконец, такой вариант уж слишком отдаёт трусостью. Что, со временем он изменился? Стал другим? Может, состарился?! Нет, он не должен изменять сам себе, быть чрезмерно осторожным, или обманчиво рассудительным. Он должен смело, пусть даже где-то напролом, идти вперёд, к цели! Ведь он-то, в отличии от обычных людей, отнюдь не беззащитен: на рукояти любимого меча ещё сидит волшебный шарик-талисман, нейтрализующий любое враждебное Конану волшебство или заклинание!  

И разве Король не должен вести своих воинов? Быть впереди? Знать врага?  

Решено – он принимает вызов! И будет самим собой!  

Но всё же действовать совершенно не осмотревшись – для такого опытного воина, да ещё с богатым воровским прошлым, было бы непростительной глупостью. Так, посмотрим, что тут у нас…  

Три главных, и без того высоких башни Рэдволда явно были ещё надстроены. Свежая кладка, выделявшаяся по цвету, и с потёками ещё не потемневшей извести, возносила тонкие, кажущиеся с такого расстояния просто колоннами, шпили с черепичными крышами ещё на добрых шестьдесят футов ближе к небу, чем запомнилось Конану по единственному визиту к соседке. Может, внутри есть и ещё новшества? С башнями-то всё понятно, но всё равно – вот так, снаружи, невозможно догадаться, в которой из них проклятый маг держит свой драгоценный шар – главный инструмент злодейского волшебства. В том, что этот шар так или иначе придётся найти и уничтожить, Конан не сомневался.  

Варвар повернулся к Лиане, горящие ненавистью глаза которой были устремлены на родовое гнездо, столь милое когда-то, и нагло отнятое теперь.  

– Пришла пора и нам прощаться! Извини, если был груб с тобой. Я же не знал, что ты – женщина, да ещё и принцесса!  

Огромная кошка своим лучистым взглядом и кивком дала Конану понять, что не сердится на него, и даже доверчиво потёрлась о его колени могучим боком, тихо мурлыкая. Не к месту для драматического момента прощания он подумал вдруг, как, наверное, эту бедняжку мучают… блохи! Поколебавшись, Конан положил свою сильную руку на плечи кошки-девушки, и мягко погладил её.  

– Возвращайся к матери, и держитесь пока подальше от замка! Не знаю, когда и как я смогу разделаться с негодяем – может, за час, может, за месяц… Тут ничего нельзя предсказать заранее! Но всё же постараюсь управиться побыстрее – не то мои там, дома, будут беспокоиться. Надеюсь уложиться за пару недель… Береги мать!  

Конечно, Конан про себя рассчитывал справиться с магом гораздо раньше, но если бы он не вернулся домой недели через три-четыре (одна-то уже прошла! ), Зенобия и вправду стала бы всерьёз беспокоиться, и даже, чего доброго, отправила отряды Гвардии на его поиски. А это вовсе не входило в планы Конана. Спасать – его!.. Нет, это уж точно не в его духе и привычках!  

Расставшись с Лианой, он стал неторопливо обходить замок по кругу, так, чтобы его ни при каких условиях не заметили со стен. Он собирался осмотреться, и заодно выбрать место, откуда он ночью постарается проникнуть внутрь, так, чтобы не потревожить караулы.  

Высота и монолитность стен его нимало не смущала – сильные пальцы и гибкость пантеры помогали ему в бурном прошлом брать и не такие твердыни. Верный Рыжий знал, что от него требуется, и ни звуком не выдавал их незримого присутствия.  

Однако планы киммерийца были несколько нарушены, когда он добрался до места, где ров под стенами замка перекрывали мост и насыпь, ведущие к главным воротам, которые, что весьма удивительно, оказались широко открыты. Конан задержался, пытаясь оглядеть внутренний двор.  

Вдруг из ворот торжественной церимониальной походкой вышел мальчик в нарядной ливрее, и с жезлом посланника в руке, и так, словно он точно знал, куда идти, мимо застывшей по стойке «смирно» стражи, направился прямо к убежищу Конана.  

Варвар был уверен, что ничем себя не выдал, ведь за плечами были почти тридцать лет воровской и боевой практики. Тем не менее он решил не двигаться, и посмотреть, что будет. Непосредственная опасность, вроде, пока не угрожала. Мало ли куда направился посланец…  

Странный мальчик между тем уверенно подошёл почти вплотную к его укрытию, поклонился по всем правилам церимониала, и, глядя на Конана сквозь ветви ничего не выражавшим, каким-то рыбьим взглядом, напыщенно-торжественным тоном произнёс:  

– Хозяин замка Рэдволд, могущественный Юрденна, приветствует короля Аквилонии, знаменитого Конана! И желает лично засвидетельствовать своё почтение! Могущественный Юрденна также спрашивает, не будет ли великому Конану угодно оказать ему честь, и стать его гостем на любое время, какое ни пожелал бы король Аквилонии! Рэдволд и его хозяин полностью в распоряжении многоуважаемого и долгожданного гостя!  

Равнодушным и каким-то неживым тоном выдав словно заученный текст речи, мальчик, словно автомат, снова торжественно поклонился, и замер, изредка помаргивая, и упёршись своим странным отрешённым взглядом куда-то поверх левого плеча удивлённого киммерийца.  

Конан, не торопясь отвечать, напряжённо думал, хмуря чело и сердито сопя.  

Похоже, несмотря на все его старания, враг давно знает, что он здесь. Так чего тянуть?  

Его приглашают – он пойдёт! Противник, как видно, не лыком шит! Но и сам он тоже не подарок. Он будет начеку: не позволит себя загипнотизировать, или обмануть! У него достаточно защиты и опыта общения с магами.  

– Указывай дорогу, посланец! – варвар, уверенно ступая, вывел коня из чащи.  

Они прошли по мосту в ворота. Стражники, на вид не слишком-то ухоженные и подтянутые – чего Шакира-то уж точно никогда бы не допустила! – проигнорировали вступление под своды башни с воротами как мальчика, так и Конана с Рыжим.  

Посланец всё так же неспешно, торжественно и уверенно двигался прямо к центральной части замка, где, как помнил варвар, находились парадные залы для торжественных приёмов, балов и обедов. Судя по отсутствию изменений или переделок во внутреннем дворе замка, планировка мага устраивала, и он оставил всё, как было.  

Загрохотали цепи и заскрипели створки: это стража поднимала подъёмный мост, закрывая ворота и отрезая замок от мира. Конан даже не взглянул туда – зачем, если он всё решил?  

Передав коня заботам подошедших конюхов, таких же «замороженных», киммериец проследовал за мальчиком внутрь, через ряд величественных покоев в пышном убранстве, которым, впрочем, как сразу заметил его намётанный глаз, не помешала бы капитальная уборка – вновь чувствовалось отсутствие заботливой женской руки – и был подведён к высоченным резным дверям тронного зала. Мальчик, войдя первым, низко и вычурно поклонился трону, и звучно объявил:  

– Его Величество Конан, высокочтимый король Аквилонии! – после чего, не поворачиваясь к трону спиной, отступил вбок и назад.  

Конан без лишних церемоний и разговоров прошёл в длинный зал, в дальнем конце которого располагался великолепно отделанный трон на невысоком постаменте – всего в три ступеньки. Застывшие в разных местах зала пышно одетые мужчины и женщины не сдвинулись со своих мест при его появлении, и лишь провожали его глазами. Рыбий взгляд и подзапущенный вид величественных в своё время придворных своей соседки варвара уже не удивил.  

Проходя мимо их помятых костюмов и замызганных платьев, он всё же подумал, что то, как маг относится к ним, говорит о желании унизить, втоптать в грязь, отомстить за какие-то прошлые обиды всем, кто выше по социальной лестнице. Вот и ясны по крайней мере две черты характера нового хозяина Рэдволда – подлость и мстительность. И главный вывод: сам маг явно происходит не из сливок общества – иначе он понимал бы тот элементарный факт, что тем самым роняет престиж двора и королевства…  

Стало быть – и свой.  

Поскольку никто и не пытался его удержать, киммериец приблизился к трону на пять-шесть шагов, прежде чем сидящий на троне разлепил скривлённые в удовлетворённо-презрительной ухмылке губы, и неожиданно весело сказал:  

– Приветствую тебя, Конан из Киммерии, ныне могущественный властитель Аквилонии, смелый воин и мудрый правитель! Я действительно рад тебя видеть! Эй, вы там… – небрежный жест рукой, – свободны на сегодня!  

Судя по шороху платьев и стуку каблуков, все ринулись прочь. Конан даже не оглянулся. Буравя взглядом странное лицо перед ним, он произнёс:  

– Хотелось бы ответить тебе тем же, Юрденна. – он подчёркнуто выделил отсутствие у врага почётного титула, зная, что тем самым разжигает в том злость, и, следовательно, делает менее осторожным, – Но, боюсь, после того, что я услышал о тебе и твоих делах, наша встреча ничего хорошего тебе не сулит! – предпринимать что-либо, однако, Конан не спешил.  

С чувством безотчётной брезгливости он рассматривал казавшееся, однако, вполне человеческим, вроде бы даже довольное его грубым тоном и недвусмысленной угрозой, лицо существа, словно чудовищный краб, или паук, развалившегося на явно великоватом для него символе королевской власти.  

Несмотря на то, что у того было всего четыре конечности, Конана не оставляло ощущение, что их гораздо больше… И они всё время шевелятся – готовые напасть, оплести, разорвать…  

Перед ним сидел карлик. Старый, омерзительно сморщенный карлик с огромной головой на непропорционально тонкой шее. Размером с ней – с головой – мог бы поспорить только его же горб. И Конана этот маленький уродец явно не боялся.  

– Ага, значит, Шакира с дочуркой уже просветили тебя! – довольно закудахтал чародей, потирая крохотные ладошки, – Это прекрасно! Сбережёт нам массу времени. Ведь я, честно говоря, ожидал тебя к ужину, и мои повара постарались от души!  

– Я не собираюсь гостить у тебя, или тем более, ужинать с тобой! – рявкнул рассвирепевший Конан, со злостью и сожалением думая, что из него, похоже, пытаются сделать идиота, и, к сожалению, кажется, встреча с Лианой, а затем и её матерью, была лишь искусно подстроенной ловушкой. В которую он попался, словно юный и наивный простак-справедливоборец!  

– Да нет же, уверяю тебя, мой дорогой гость – сердишься ты напрасно! – словно отвечая на эти его мысли, никак, впрочем не отразившиеся на лице прекрасно владевшего собой Конана, вновь захихикал карлик-паук, – И на королеву с дочерью ты напраслину не торопись возводить!  

Он вдруг посерьёзнел и приосанился. Даже тон стал торжественно-гордым:  

– Я специально не трогал их, зная, что ты очень тонко чувствуешь ложь и обман, и если я зачарую их, они не смогут так правдиво и проникновенно рассказать тебе о случившемся. Да, – он жестом удержал слова, готовые сорваться с уст Конана, – Их история правдива. Подожди же, не перебивай! – Конан снова открыл было рот, чтобы высказать то, что он думал о Юрденне, – И здесь ты тоже прав. Прав – с точки зрения обычного человека! – маг не удержался, и мерзко захихикал, подчеркнув это последнее слово, – Но ведь ты ещё – и Король!  

А Король должен понимать… Что есть дела и поважней человеческой жизни. Кроме того, из элементарной вежливости гостя к хозяину, дай мне, наконец, закончить мою мысль! Ведь ты здесь – для дела!  

– Не может быть у меня дел с гнусными мерзавцами-извращенцами и мошенниками, даже если они ко всему ещё и колдуны! – решив, что болтовни довольно, Конан метнул от бедра испытанный и заговорённый кинжал, который возил с собой как раз для таких случаев, и который загодя спрятал в рукаве, в специальном кармане с прорезью. Ярко блестящее синими сполохами от близости чар лезвие сверкнуло разящей молнией.  

Успеть среагировать у карлика не было ни малейшего шанса. Направленное могучей рукой волшебное оружие достигло цели за ничтожный миг.  

Вонзилось оно как раз туда, куда наметил варвар – точно в чёрное сердце урода.  

Однако оказалось, что радоваться победе ещё рано.  

Конечно, побить карлика так просто не удалось.  

Тот захрипел. Заперебирал, словно в агонии, ручками-ножками.  

Затем замер и хитро глянул на Конана. Гнусный рот снова открылся и разразился противным кудахтающим смехом. С деланным возмущением Юрденна всплеснул руками:  

– Ай-яй-яй! Ну что за воспитание! Что за манеры! И это – у короля! Что же тогда сказать о подданных? Ну ни капли уважения к пожилым людям! Эх, молодёжь: вот так всегда – недослушают, перебивают, да ещё и парадный костюм испортить норовят! Да, просто беда с этими смертными. Все они так импульсивны, предсказуемы… – он сокрушённо покачал огромной головой.  

Конан молча ждал, когда его врагу надоест паясничать. Первый раунд за магом.  

Значит, нужно быть осмотрительней, и ждать.  

Карлик между тем растворился в воздухе подобно дыму, и Конан увидел свой кинжал, глубоко вонзившийся в спинку роскошного трона. Однако подобрать его не удалось – лезвие, словно изъеденное кислотой, с шипением и дымком, растворилось, и бесполезная рукоятка грохнулась на сиденье кресла.  

Юрденна же снова медленно как бы вытек из воздуха, но уже возле богато расшитой портьеры, где, глядя на варвара помертвевшими бусинками-глазами, потянул за узорчатый плетёный шнурок. Портьера бесшумно ушла вбок.  

За ней стоял ряд арбалетчиков с такими же пустыми глазами, как у мальчика-посла, конюхов или придворных. Всё отличие заключалось в том, что те не целились из взведённого страшного оружия варвару в живот и ноги.  

– Ну ладно, оставим шутки и глупости! – произнёс вполне будничным тоном карлик, возвращаясь к трону, брезгливо, двумя пальчиками сбросив оттуда узорчатую рукоять, – Теперь, когда ты удовлетворил свою естественную жажду «справедливой расправы», и снял нервное напряжение, а заодно, – он криво ухмыльнулся, – и убедился, что по крайней мере на данный момент все козыри у меня на руках, надеюсь, мы сможем, наконец, спокойно поговорить!  

Конан был вынужден признать, что кое в чём его собеседник прав.  

И хотя он был уверен, что стрелять в него сейчас не будут – во всяком случае на поражение! – он не поручился бы, что хозяин будет настолько глуп, или достаточно терпелив, чтобы позволить варвару беспрепятственно отправиться на поиски своего настоящего тела.  

Нет, спектакль явно отрепетирован и хорошо продуман.  

Значит, борьба затянется.  

– Поговорим! – коротко кивнул киммериец, набираясь терпения.  

– Прекрасно! Приятно иметь дело с разумным противником. – прокомментировала говорящая иллюзия, вставая, и жестом приглашая за собой, – Идём!  

Подвал, в который попал Конан, был просто грандиозен по своим размерам. И уж его-то точно переоборудовали! Похоже, предыдущие владельцы Рэдволда веками собирали здесь дары виноградной лозы со всех стран света – раньше здесь были винные погреба.  

Теперь же здесь была самая роскошная, шикарная и помпезно украшенная…  

Тюрьма!  

В просторных, великолепно обставленных и декорированных, словно будуары, но всё же, камерах, содержались самые красивые и породистые – другого слова и не подберёшь! – из всех когда-либо виденных им (а было таких, ох, немало! ) – женщин.  

Ну, то есть, отдельные, как выразился карлик, неплохие экземпляры, ему, разумеется, попадались, но чтобы вот так – в одном месте, одновременно, встретить столько великолепных представительниц прекрасного пола… Нет, он вынужден был признать, что такого даже он не видывал.  

Ему пришлось подтвердить это после того, как они с Юрденной обошли все пятьдесят пять комнат, и Конан посмотрел на всеx, равнодушных к тому, что их осматривают, словно лошадей в конюшне, загипнотизированных пленниц.  

– Теперь, когда ты увидел, так сказать, отобранный и подготовленный мною материал, и оценил масштабы моей власти и настойчивости, почему бы нам не подняться в мой кабинет, и не решить все наши дела за кубком доброго вина! – предложил, вновь мерзко потирая ручки-клешни, карлик. И хотя Конан придерживался другого мнения об угощении и питьё в доме врага, ему пока вновь пришлось подчиниться.  

Молчаливый эскорт из тридцати арбалетчиков всё так же, колонной по два, протопал за – и перед – ними к маленькой, уютно обставленной комнатке на втором этаже, бывшей, скорее, под стать одной из красавиц снизу, чем аскету и мыслителю, каким престало бы быть, по идее, волшебнику-чародею. Да и магическими атрибутами, как в замке, например, у Пелиаса, тут и не пахло. А пахло тут заморскими благовониями и… духами.  

Стол, стоящий посередине кабинета, действительно ломился от яств, и кувшинов разных форм. Хрустальные же кубки даже Конану не показались маленькими.  

Внутрь кабинета хозяин, однако, провёл одного Конана, грозным взором окинув своё воинство перед тем, как прикрыть двери, и жестом предложив варвару самому угощаться и наливать себе из любого приглянувшегося кувшина. Затем он молча же подождал, пока Конан, не видевший смысла отказываться, и к тому же здорово проголодавшийся, не налил себе и не осушил солидного кубка, не глядя заев отлично приготовленным жаренным мясом оленя c ближайшего дымящегося золотого блюда.  

Вино, да и закуска оказались превосходными: Конан, давно понявший, что уж отравить-то его точно не собираются, не без удовольствия прикончил ещё пару здоровенных ножек – не иначе, как индюка.  

Юрденна, хотя глазки его и горели нетерпением, спокойно прошёлся по комнате несколько раз, жестом предложив киммерийцу располагаться так, как тому удобно. Видно было, что он доволен, и ему не терпится начать – похоже, чёртов карлик действительно что-то спланировал, и спланировал давно.  

– Удобно тебе? – спросил он наконец.  

– Удобно. – отозвался Конан, и вправду неплохо устроившийся на мягких подушках кушетки, занимавшей всю длину одной из стен, и спокойно выжидавший со вновь наполненным кубком.  

Хоть они и были наедине, повторять глупой ошибки и вновь нападать он уж точно не собирался: он не идиот, чтоб не понять – в ближайшее время (а, возможно, и никогда – вплоть до момента последней схватки! ) телесного воплощения мага ему не видать…  

– Хорошо. – карлик вновь прошёлся: похоже, не мог заставить себя усидеть на месте! – Тогда я начну. Правда, начну я несколько издалека.  

С одной древней легенды. Тебе ведь наверняка знакомо имя Геркулеса?  

Конан кивнул.  

Так-так. Вот и настал, судя по ненапускному волнению хозяина, тот момент, когда станет ясно, для чего Конан ему понадобился. Впрочем… Кое о чём он и сам начал уже догадываться. И это ему не понравилось. Очень не понравилось. Но – послушаем.  

– Ну так вот о Геркулесе. Он знаменит, конечно, своими двенадцатью подвигами, весёлым, беспечным характером, и… Мученической смертью. После которой отец забрал его прямиком на небо. Но это – только то, что сможет вспомнить и сказать о нём почти каждый человек. Официальная, так сказать, версия легенды.  

Мне же довелось при постижении тайн магии познакомиться с оригиналом этого знаменитого мифа, дошедшего до нас в виде не знаю уж, какой по счёту копии со свитка, составленного, по слухам, самим Мидассом Мудрым. Интереснейший, конечно, документ. Кое-что там, конечно, скучновато, затянуто, устарело… Но – кое-какие в нём есть мысли, и соображения, которые умному Правителю и сейчас…  

Впрочем, не будем отвлекаться. Так вот, помимо целого вороха официальных, но жутко подробных описаний традиционных подвигов, я нашёл и несколько неофициальных – да оно и понятно – Ха-ха! – хотел бы я посмотреть, как бы эти предания включили в общедоступный свод!  

Так вот, запомнилась мне почему-то, накрепко причём, вот такая… Хм. Скажем, пикантная… неофициальная легенда.  

Когда-то в Анции (сейчас этого города не существует) правил царь… Ну, на современном языке это звучит как Десней. И было у него пятьдесят дочерей. Ну, сам понимаешь: древность, почти свободные нравы, количество жён, да тем более у царя, никто не ограничивает – сколько можешь прокормить и… обслужить – столько и бери! А уж про детей и говорить нечего! Как головастиков в пруду: кто от кого, и как его зовут… Представляешь, какой гвалт стоял у него в гареме? Н-да, кошмар. О чём бишь это я?..  

Ах да. Однажды великий Геркулес по дороге к очередному – сейчас неважно, какому! – подвигу, завернул к Деснею в гости. Ну, не в поле же ему ночевать – герой, всё-таки, любимец народа и баловень небес! Конечно, Десней принял его со всеми подобающими почестями и радушием. Вкусно и сытно угостил. Услаждал музыкой, отменным вином и танцами – я думаю, довольно… э-э… зажигательными. И… так сказать, удобно устроил на ночь.  

Ты ещё ни о чём не догадываешься? – действительно, самые худшие опасения Конана, похоже, подтверждались, и он помрачнел, – Так я продолжаю!  

Светильник в комнате Геркулеса почему-то очень быстро угас…  

И как только это случилось, в дверь проскользнула тень. Хм.  

Да, ты верно угадал, – от Юрденны не укрылась гримаса, невольно возникшая на лице Конана, – это была одна из дочерей гостеприимного Деснея. Она взошла к гостю на ложе. Без лишних слов она оказала великому герою… Э-э… Сформулируем это так: всё возможное гостеприимство!  

Геркулес просто не смог… Отказаться! Ведь у женщин есть тысячи способов… Ну, ладно.  

Затем, получив то, что… ну, ты понимаешь… Так же молча она покинула его. Но!..  

Но через пять минут вернулась. И была нежна, свежа и… Настойчива. (кстати, именно из-за описания, причём подробного – способов, какими женщина может возбудить Мужчину… хм… к продолжению таких игр, я думаю, эта легенда и являлась запретной.  

А зря. Многим – я уверен! – особенно в пожилом возрасте, она могла бы… продлить возможность – ну, ты понимаешь? – счастливого выполнения супружеских обязанностей…).  

Не буду утомлять тебя. Герой, конечно, он и есть – Герой. Тем более – полубог! А дело как раз происходило зимой, ночи длинные, тёмные… Одному – так… Одиноко.  

Так Десней получил пятьдесят здоровых и сильных потомков, к тому же на четверть – Богов! Не считаться с таким правителем на местной политической арене стало невозможно. Вот такой мудрый и дальновидный, надо признать, шаг. Очень перспективный как с точки зрения политики, так и здоровья – а чья же ещё, как не полубога, кровь, могла бы лучше оздоровить угасающий от вырождения и ослабления, род?! И, кстати, лет семьдесят, действительно, соседи опасались тревожить Царство Деснея и его потомков, пока те сами между собой не… Но это уже другая история.  

Геркулес же получил… Н-да уж… Удовольствие и приятные, так сказать, воспоминания! Ну а что ещё нужно настоящему герою? Не деньги же? Ха-ха.  

Так вот, в принципе, я и обрисовал стоящую перед тобой задачу!  

– Ах, вот как. Значит, мне отводится всего лишь унизительная роль племенного быка-производителя? – в голосе Конана сквозили горечь и презрение, он грозно хмурился, вовсю работая мозгами. С такой проблемой он раньше не сталкивался!  

Срочно надо придумать, как ему – ему! – прикинуться менее… Сильным, чем есть!  

– Ну почему же – унизительная?! Совсем не так! – возмущение Юрденны было непритворным. Помолчав, он хмыкнул: – Скорее, приятная… – он вновь посерьёзнел, – Но – к делу!  

Согласись, что из ныне живущих, ты – самый выдающийся Герой! Ты ли не смел, хитёр, могуч и упорен в достижении любой цели, словно… э-э… Буйвол? – горбун вновь мерзко подхихикнул, но тут же продолжил, серьёзно и деловито, – Я высчитал, что твои дети мужского пола неизбежно – слышишь? Неизбежно! – будут править всем Миром! Разумеется, если зачатие будет произведено в нужном месте, в нужное время, и с нужными женщинами. Разумеется, все они должны быть здоровы, и… Готовы.  

Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило собрать именно их, именно здесь, и именно сейчас! И всё подготовить!!! – фанатичный блеск вдруг прорвался из мутно-чёрных глубин широко распахнувшихся глаз карлика, голос сорвался на крик.  

Впрочем, Юрденна быстро овладел собой и вернулся к иронично-деловому тону:  

– Дети твои – это небывалая сила. Ну а тот, кто будет контролировать твоих детей, не высовываясь, естественно, из-за кулис, сможет стать некоронованным, так сказать, «закулисным», повелителем Вселенной! О, я хорошо понимаю – впереди ещё трудности воспитания, формирования личности, обучения: владению оружием, мозгами – ты уж извини! – искусству политики, и так далее, и так далее… Но с этим полегче – у меня всё подготовлено. Выучу и воспитаю.  

Ну, что скажешь? Хороший план?  

– Отличный, – буркнул варвар, – Но ты ничего не забыл?  

А как, например, насчёт моего согласия на это безобразие?! Вдруг я откажусь от такой высокой чести – чтоб мои дети, пусть даже и владели всем миром, но – были рабами?!  

– Не откажешься, Конан! Не откажешься! – маг приблизился к полулежащему киммерийцу, в упор глядя ставшими жёсткими и ледяными щёлочками глаз в его пылающие гневом глаза. Сдерживаемые до этого ненависть и лютая злоба явственно проступили в его свистящем шёпоте, – Ведь ты – муж и отец! Если я убью тебя – а я это сделаю, если ты выкинешь какой-нибудь фортель! – некому будет защитить от меня твою жену… И, конечно, малютку Конна!  

А ещё скажу тебе – ты прав, мне доставляет удовольствие мучить вас, людишек! Так вот, я прикажу пытать до смерти ту женщину, которую ты откажешься оплодотворить! И пытать – в твоём… Нет, – он зло хихикнул, – в нашем присутствии! Ты даже можешь доставить мне своим таким отказом определённое удовольствие: ты даже не представляешь, КАКИЕ пытки я изобрёл!  

Неужели же такой… хм… добрый, справедливый и галантный герой допустит, чтобы ни в чём неповинные женщины, вместо того, чтобы получить положенную им… ласку и удовольствие, умирали в муках, моля лишь о приближении смерти?!  

Конан, забыв всё на свете и зарычав, как дикий зверь, схватил проклятого урода за горло, мечтая лишь об одном: немедленно свернуть шею мерзкому извращенцу!  

Но руки его встретили лишь пустоту! В уши проник издевательский смех:  

– Нет, глупый варвар, не так быстро! Говорю же – я подготовился! И хоть я не в восторге, мягко говоря, от твоей кандидатуры, тебе придётся это делать. И делать добровольно!  

Конечно, я мог бы загипнотизировать и тебя, и твоя безделушка, – он щёлкнул ногтем по остававшемуся всё это время мёртвым шарику-талисману на мече, – не помогла бы тебе нисколько. Но это… хм. Снизило бы качество твоего семени! Это мне совсем ни к чему. Поэтому я и хочу, чтобы ты хорошо понимал, что тебе предстоит сделать, и что будет, если ты откажешься.  

А если вдруг ты – что было бы по меньшей мере странно для такого прославленного героя! – попробуешь сбежать, чтобы вызвать на подмогу свою армию, или же кого-то из обладающих реальной силой Магов… То все – ты понимаешь? – все женщины будут замучены, если ты не передумаешь, и не вернёшься в течении одного дня! Потому, что без тебя они мне не нужны: лишняя обуза… Ну, про такие мелочи, как то, что уезжая отсюда я уничтожу всех ненужных свидетелей, я уж не упоминаю.  

Хорошенько подумай, и крепко запомни мои слова. Ведь ты отнюдь не глуп!  

Ах да, ещё одно: я не привык давать обещаний, которые не намерен выполнять.  

И тебе я обещаю: по завершении твоей… Миссии… Ты будешь отпущен. И сможешь вернуться к любимой жене, сыну. А вот уж расскажешь ли ты им об этом своём… подвиге – решать тебе. Мой план сработает независимо от этого. Я имею в виду – план по захвату власти над Миром. Ты же не будешь воевать, надеюсь, с собственными детьми?! А? Ха-ха-ха! – видеть, как мерзко смеётся эта свёрнутая им набок голова, было невыносимо. Проклятый фигляр – ему бы в цирк… Какой талант пропадает!  

Конан, задыхаясь от бессилия и ярости, широко открытыми горящими глазами буравил чёрные щёлочки прищуренных глаз оказавшегося таким коварным и хитрым, противника.  

Но руки от его несуществующего горла убрал. Эта странная дуэль взоров продолжалась с минуту. Затем отвратительный краб-паук отступил на шаг, усмехнулся, и вновь принял образ радушно-весёлого хозяина. Подправив на место шею, он разлепил губы. У него в колчане была ещё стрела, смазанная, конечно, ядом издёвки:  

– Вот ещё что… Забыл сказать тебе, дорогой Конан! Не подумай, что я недооцениваю твою храбрость, или варварский ум и свойственную ему изворотливость и находчивость!  

Ты, конечно, будешь думать, как обмануть меня, и добраться до моего настоящего горла, хе-хе! – он снова покрутил шеей в тесноватом воротнике, оправив его, – Запретить, естественно, не могу! Да и смысла не вижу: это скрасит твой… Досуг.  

Но помни вот что: я… э-э… часто меняю покои. И будь я в тех, или других апартаментах, все их охраняют лучшие стрелки этого гарнизона, которые, уж конечно, смогут хоть единожды попасть тебе в… Ноги! Ну, или то место, откуда они растут… пока ты будешь пытаться выломать две дубовые и одну железную двери, охраняющие все мои апартаменты. Поверь, одной стрелы будет вполне довольно! Наконечники смазаны очень сильным ядом. О, нет – я же не убийца какой: ты не умрёшь. Просто мгновенно уснёшь!  

И когда я разбужу тебя – связанного, разумеется! – мы сможем вместе насладиться мучениями и криками прелестной девушки… Выбранной по моему вкусу!  

Варвар, конечно, оценил чёрный юмор, как и коварство и продуманность западни, в которую угодил на этот раз. Да, проклятый уродец прав – Конан не может допустить мучений и смерти ни в чём не повинных, коварным злодейским волшебством собранных и удерживаемых здесь прелестных девушек и женщин.  

Но согласиться быть – Хм! – Производителем?..  

Невозможно!  

Впрочем, как раз НЕ согласиться, во всяком случае, сейчас, действительно невозможно.  

Поэтому, чтобы выиграть столь нужное для выработки плана, время, ему придётся…  

Нельзя доставить уродцу удовольствие, и полезть сейчас на рожон: слишком много жизней поставлено на карту! А он пока и вправду не знает, что и как сделать, чтобы… Да, пока остаётся только один, довольно гнусный, нудный, тяжелейший для совести, но испытанный вариант: пойти на соглашение. На это – ох! – невероятное, невиданное, и достаточно подлое дело – сделать вид, что согласился на унизительную роль, уготованную ему Юрденной.  

Так, и только так он получит то, в чём действительно больше всего нуждается – время.  

Время, чтобы отыскать, вычислить слабые, уязвимые места в обороне этого мерзавца, и нанести смертельный, надёжный удар! Он должен найти способ и возможность обмануть врага!  

А слабые стороны и лазейки отыщутся непременно… Уже не один чародей погиб в схватках с варваром лишь оттого, что непомерное честолюбие и самомнение не позволяло им признать в своих планах – глупость, а в защите – бреши! И то, что маг готов именно к такому обороту событий, нисколько ему не поможет!  

Он мнит себя хитрым, и предусмотревшим всё? Ну так Конан будет хитрее! Умнее! На то он и Конан.  

Хотя варвар для себя всё решил быстро, для вида он ещё порычал, поругался и поерепенился с блеском в глазах, и хватанием за рукоятку. Он грозно скалил здоровенные зубы и плевался, проклиная карлика всеми известными проклятьями и понося нехорошими словами на десятке языков. Тот только гнусно ухмылялся, почёсывая в бородке, хмыкая, и склоняя непропорциональную голову то к одному плечу, то к другому.  

Впрочем, вскоре подустав похихикивать, минут через десять он прервал поток забористых оскорблений, охватывающих все аспекты его происхождения и интимной жизни на том и этом свете:  

– Ладно-ладно, я знаю, что по части ругани тебе тоже нет равных. Незачем лишний раз доказывать это. Итак, подведём итоги: как я понял, высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимовыгодному соглашению. Озвучим его.  

Я, со своей стороны, обеспечиваю тебе вкусное и сытное питание, вино, шикарные апартаменты и полную свободу на время дневного отдыха. И, разумеется, лучших женщин мира – на ночь.  

Ты же, со своей стороны, думаешь, как меня уничтожить, строишь коварные планы, ведёшь разведку, и одновременно… Хм. Качественно оплодотворяешь не менее двух женщин за ночь! Как видишь, я ставлю реальные задачи. Больше двух за ночь – разбазаривание сил и качества. Меньше – бессмысленная трата времени. Твоего и моего… То есть – нашего.  

Словом, мы должны уложиться в один лунный месяц. Да ещё с учётом особенностей женского организма. Но это – не твоя проблема! График встреч у меня подготовлен! Женщины, как я уже говорил, – отборные. Тебе понравятся…  

Поэтому сейчас ешь, набирайся сил, вымойся с дороги, выпей ещё вина – словом, отдыхай и готовься. Первые две… назовём их – встречи, предстоят тебе уже сегодня. Первая – часа через четыре, в полночь. Вторая – через ещё пять часов, стало быть в пять утра. Я считаю, это вполне удобно и для тебя, и для наших красавиц. Можешь идти. Ребята – он небрежно махнул рукой в сторону двери – проводят тебя в твои покои, а затем и в комнаты, где ты будешь… работать!  

И – имей в виду! – у меня есть способы проверить… м-м… Качество этой работы! Так что если не хочешь зла этим милым беззащитным бедняжкам – старайся!  

А сейчас я с твоего разрешения, или без оного, покину тебя: что-то наш разговор утомил меня. Да и шею надо сделать попрочнее – а то гнётся! – Ха-ха-ха! – он оглушительно и наигранно рассмеялся своей плоской шутке, после чего, с видом победителя зыркнув на Конана, растворился прямо в воздухе, успев всё же брякнуть на прощание:  

– Надеюсь, ты действительно такой умный, как я о тебе думаю, и не захочешь ценой чужих жизней убедиться в правдивости моих предупреждений! В любом случае – игра предстоит, так сказать – преинтересная!..  

Конан вновь зарычал, сжимая побелевшие кулаки, на этот раз от бессильной ярости, выхода которой не было.  

Идиот! Размякший от безделья болван! Как же он оказался самонадеян! Понадеялся на свои силы, хитрость, опыт. Волшебные амулеты…  

Но пока карлик по всем статьям переиграл его. Он нисколько не сомневался в том, что Конан так или иначе будет искать способ убить его, и наверняка сидит сейчас в одном из своих надёжных убежищ, охраняемый стражей из послушных марионеток, и прочными дверьми. Наверняка он предвкушает свои ответные ходы, если Конан потеряет самообладание, и попрёт напролом, словно взбесившийся носорог, как – чего греха таить! – бывало в бурные годы молодости.  

Ну так не дождётся! Годы ответственности за других людей, за королевство, за родных и близких сделали мышление киммерийца… Королевским.  

С другой стороны, прав Юрденна и в том, что Конану пока не остаётся другого выхода, как отдохнуть, вымыться, подкрепиться и… Приступать к работе.  

Да, пока планы чародея нарушить он не в состоянии. Но это – только пока! Выход найдётся! Нужно верить. Нужно терпеливо искать. Нужно ждать и быть готовым нанести удар в тот миг, когда враг меньше всего будет этого от него ожидать, считая, что варвар сломлен, обманут и загнан в тупик. Ничего, он – найдёт выход. Пусть западня крепка, но он бывал и не в таких переделках! Он придумает, как им всем спастись…  

Иначе для чего ему мозги?!  

Апартаменты, в которые отвели Конана равнодушные и не отвечающие на вопросы арбалетчики, великолепием даже превосходили убранство комнат женщин. Похоже, и здесь Юрденна решил посмеяться над ним. Ладно, хорошо смеётся тот, кто…  

Конан тщательно и методично осмотрел все пять огромных комнат. Да, он без труда сбежал бы со второго этажа, где они находились. Да и из внутреннего двора, куда выходили его окна, выбрался бы наружу без проблем. Сделать из простыней или штор верёвку и найти что-нибудь, чтобы зацепится за зубцы высоких стен тоже не проблема. Несложно и переплыть ров – тридцать футов – это смешно! – и пробраться сквозь бурелом Чернореченского леса.  

Но – трудно сделать это незаметно: враг, по-крайней мере, первое время, будет подглядывать за каждым его шагом. Дело даже не в побеге.  

Трудно рассчитывать на чью-то помощь там, на свободе. Здесь нужна не армия – хотя и до неё не меньше пяти дней пути – а могущество другого мага. А ближайший достаточно могущественный друг Конана, чародей Пелиас, живёт не менее, чем в месяце пути. За это время Юрденна может убраться хоть на край света – ищи его потом!..  

А женщины? А остальные обитатели Рэдволда? Станет ли им легче, если он, даже посвятив этому часть оставшейся жизни, отомстит за их мученичeскую смерть?..  

Нет, бегство отпадает. Да это и не его стиль. На помощь извне рассчитывать нечего.  

Он должен, как всегда, рассчитывать только на себя. А для того, чтобы что-нибудь придумать, нужно быть в форме. Поесть. Выпить. Вымыться, отдохнуть – то есть делать то, что хочет, чтобы он делал, чародей. Думать и изобретать Юрденна ему не запретил. Да и не смог бы, разве только действительно загипнотизировав бы киммерийца. Но, как он сам признал, тогда снизится качество семени. А, может, дело не в этом? Может, тогда и дети будут… Заторможенными?  

Но возможен, конечно, и другой вариант. Юрденна – азартный игрок. Он сознательно не хочет ограничивать Конана ни в чём. Хочет поиграть с ним, как кошка с мышью, зная, что все козыри у него в рукаве. Разумеется, он знает, что варвар не отступится вот так просто от мысли достать его, и даже где-то сознательно провоцирует его на какие-то действия. Вопрос в том, чего ждёт чародей от Конана? Ведь должны же быть ходы, которых маг, в глубине души явно презирающий «грязного и тупого» варвара, наверняка от него не ждёт. Он, что разумеется для него само собой, наверняка считает себя умнее, хитрее, дальновиднее…  

Посмотрим, не здесь ли кроется ключ к победе.  

Да, враг подстраховался заложницами, колдовским шаром, стражей и железными дверьми.  

Западня пока крепка. Но это, опять-таки, – пока!  

Смертельные игры – не новинка для Конана. Можно даже сказать, они – его профессия! Смысл, если можно так сказать, его Жизни. Юрденна просто не представляет, на что способен сильно разозлённый Конан.  

А разозлился он очень сильно. Но злость его – особая. Злость варвара, киммерийца. Эти злость и смертельная ненависть до предела обостряли способности Конана – он мог в таком состоянии сокрушить любого врага. Направить эту могучую первобытную энергию в нужное русло – на придумывание способа спасения – было нетрудно. Могучая воля благодаря опыту и изворотливому уму не позволяла ни на миг возобладать отчаянию, а вела киммерийца только к единственной, главной цели: одурачить врага и победить его, несмотря ни на что.  

Ведь что бы там ни думал маг об уме своего пленника, неспроста же тот стал королём самого большого и сильного государства Запада.  

Труднее было другое – играть пока в послушание, бессилие и отчаяние. Кровь бурлила, рука сама тянулась к мечу. Но тот сейчас помочь явно не мог – иначе Конану его не оставили бы!  

Чувствуя, что за ним всё время наблюдают, Конан позволил на секунду эмоциям прорваться: зарычал, обратив лицо к потолку, и разрубил мечом огромную деревянную скамью. Затем выругался и злобно сплюнул. Не переиграть бы…  

Он чуял, что маг ждёт от дикого и необузданного северянина-варвара чего-то как раз такого: бессильной ярости, ищущей выхода хоть в разрушении… Ну вот он и старался не разочаровывать врага! Да, он такой – налёт цивилизации осыпался, словно шелуха, в критической ситуации, и ум затуманен только слепой яростью – на врага и своё бессилье.  

Побегав по комнатам, и ещё попинав хорошую мебель, и пошвыряв блюда со вкусной едой в зеркала с изысканными резными рамами, он, словно нехотя, присел к столу. Плотно, с тщательно скрываемым аппетитом поел из вроде бы случайно оставшихся целыми блюд – да, карлик понимал в еде толк! – и выпил славного вина. Поднялся, постоял, словно бы в глубоком раздумьи, у окна. Вздохнул. Прошёл в банный зал, сбросил прямо на пол пропылённую походную одежду. И полежал с полчаса в огромном бассейне, занимавшем всю его середину. Одел роскошный халат, выбрав из богато подобранного гардероба в устрашающе огромном шкафу. Рухнул на широкую мягкую кровать под балдахином, и приказал себе… Уснуть!  

Разбудил его стук в дверь, которая сразу же и открылась. Вошёл один из арбалетчиков, выглядевший посолиднее – наверное, бывший капитан этих беспомощных теперь славных и некогда щеголеватых бравых воинов Шакиры.  

– Прошу следовать за мной, – бесцветным голосом произнёс он, и, повернувшись, и даже не подождав ответа Конана, двинулся по коридору. Варвар, чертыхаясь, и думая, не взять ли всё-таки меч, пошёл за ним, в подвал, запахиваясь в свой расшитый золотом роскошный красный халат.  

Шумно топая, почётный эскорт в полном составе двигался сзади, занимая весь коридор. Если кто не знал ещё, что призовой жеребец Конан пошёл на «работу», теперь-то точно это услышал! Чёрт. Нет, с этим точно надо что-то сделать…  

Много времени их путешествие не заняло – через три минуты Конан стоял перед первой в длинном ряду дверью. Арбалетчики бесстрастно пялились на него. Тоже мне, болельщики. Группа «так сказать» моральной поддержки.  

Конан, на душе у которого скребли кошки, постучал в дверь и вошёл.  

У Юрденны, оказывается, были своеобразные представления о том, как должна выглядеть женщина, чтобы стать желанной и неотразимой для мужчины. Или это просто была поза, наиболее удобная для зачатия?..  

На широкой жёсткой постели лежала полностью обнажённая молодая женщина.  

Лежала на спине, устремив в потолок ничего не видевший взор, и широко раскинув руки и раздвинув ноги. На появление варвара она никак не отреагировала, и лишь спокойное ровное дыхание показывало, что она жива.  

Как не был шокирован Конан происходящим, природа взяла своё – ведь он не видел жену больше недели! – и когда варвар приблизился к изножию роскошной необъятной кровати, для работы у него всё было готово! Ведь женщина, и вправду, была прекрасна!..  

– Как зовут тебя, прекрасная незнакомка? – спросил киммериец, невольно наслаждаясь видом стройного тела, шелковистой нежной кожи, и очаровательного лица. Однако женщина никак не отреагировала и не его вопрос.  

Зато отреагировал Юрденна. Откуда-то сверху донёсся его кудахтающий от сдерживаемого смеха издевательский голос:  

– Она не ответит тебе, мой славный Конан! Как не ответят и все прочие ни на один твой вопрос! Они… э-э… Слишком сосредоточены на главной теперь цели своей жизни – зачать и выносить детей великого героя! Они – можешь поверить! – упиваются оказанной им великой честью, и с нетерпением ждут только одного!  

– Ах ты, подлая скотина! Да ты ещё любишь и подглядывать, мразь! Да чтоб Мардук вырвал через задницу твои смердящие глаза! Шмеля тебе под язык! Такого в нашем уговоре не было! Я не буду… э-э… Оплодотворять бесчувственное бревно, да ещё под твоим гнусным надзором!..  

– Ну почему же – бесчувственное! Ха-ха-ха! (наверное, Юрденна оценил пожелание насчёт глаз, и представил, как это было бы весело! ). Нет, ты неправ! Можешь не сомневаться – там, в глубине своей души, так удачно подправленной сейчас и подготовленной мною, она слышит тебя, и наверняка оценит твои… Хм!... Старания и достоинства!  

Но внешне она этого никак не проявит. Я же говорю тебе – её сознание полностью подчинено своей высокой миссии, и обычные проявления любовной страсти – ну, там, – стоны, вздохи, объятия или укусы (он пошло хихикнул) – совершенно ей для этого не нужны. Но ты, конечно, можешь вести себя так, как привык. Говорю же, она вполне оценит твои… старания!  

Да. Так о чём это я?.. Ах, верно! Ты прав. Я, разумеется, покидаю вас, и не буду мешать. Правда-правда, покидаю!  

Я же понимаю, – вновь мерзкое хихиканье, – что если ты будешь чувствовать мою, так сказать… э-э… Моральную поддержку и заботу, пусть даже оказываемую из лучших побуждений… Ты, пожалуй, не сможешь… Полностью отдаться любимой работе, и качество её снизится! Ха-ха-ха!  

И если ты сейчас рассердился на меня, я даже готов принести свои, самые искренние, извинения. За неожиданное вторжение в… Ну, словом, этого больше не будет, слово мага!  

В-общем, прощай! Желаю, так сказать, успехов!  

Издевательское бульканье-смех стало удаляться и исчезло.  

Конан разжал стиснутые зубы и побелевшие кулаки, и, весь в липком поту, сел на постель, тупо уставившись в пол.  

Давно он не испытывал такого унижения!  

Проклятая тварь! Какой он чародей – он просто мерзкий и мелкий пакостник. Подглядывать в замочную скважину и быть шутом – вот его истинное призвание! И как такой – стал магом?!  

Да и его «так сказать» сидело уже в печёнках. Грязный подонок и ханжа! «Моральная поддержка! » Вот уж повезло ему с этим «подвигом Геркулеса! »  

И то сказать – Конан отлично знал цену «слову мага». Наверняка он никуда не ушёл, а затаился, и продолжает гнусное подглядывание, чтобы поймать Конана на слабости и насладиться его терзаниями. Да ведь и женщине – конец, если варвар не сможет выполнить свои, «так сказать», обязанности! Проклятье!  

Конан с иронией глянул вниз. Ну конечно – ни следа былого возбуждения!  

Подлый урод! Ну погоди же, ты ещё не знаешь Конана-киммерийца! И пусть это будет потрудней, чем махать мечом, или рвать врага руками и зубами, но он осилит и этот подвиг! Магу не придётся порадоваться, или посмеяться!..  

Конан встал и развернулся к своей прекрасной партнёрше. Бедняжка!  

Ведь она ни в чём не виновата! Но он постарается – будет нежен с ней, и ласков. Бурен и неистов. Заботлив и изобретателен. Может, она и вправду почувствует его?..  

Покачав головой, Конан вздохнул и сбросил халат.  

Забравшись ко всё так же неподвижно, словно выброшенная на сушу морская звезда, раскинувшейся красавице, он погладил чудесные волосы, вдыхая их аромат, улыбнулся в бездумные глаза, и с сожалением пробормотал:  

– Прости, если сможешь, о, прекрасная незнакомка, что не могу пока спасти тебя от этого… Унижения. Мне придётся выполнить то, зачем я пришёл сюда. Мне ведь не хочется, чтобы ты страдала из-за меня! Как бы я хотел, чтобы наша встреча происходила при других обстоятельствах! Ведь ты такая красавица! Готов спорить, что там, откуда ты родом, тебя страстно желал каждый увидевший тебя мужчина! Не оценить по достоинству такую Женщину нельзя!  

Погладив точёную шею и плечи, он, как мог нежно, поцеловал её.  

Он мог бы поспорить, что уловил своим сверхчутким слухом тихое и злое: «Как трогательно! », но не дал себя сбить, и продолжал ласкать и покрывать жеркими поцелуями нежное тёплое тело, столь непривычно равнодушно встречавшее его ласки.  

Всё же природа взяла своё – он заметил, что «втянулся» в работу!  

Но главным было не это!  

Основной инстинкт где-то там, в глубине сознания его партнёрши, тоже начал брать своё – он почувствовал, как налились, и затвердели под его осторожными пока губами и руками восхитительные груди, и заострились соски. И на поцелуи влажных жадных губ он уже ощущал что-то вроде отклика! Он удвоил усилия и ласки, но тело всё же оставалось неподвижным, и лишь прерывистое и громкое теперь дыхание женщины выдавало, что он не совсем напрасно старается.  

Поняв, что большего от загипнотизированной красавицы он не добьётся, Конан мягко и бережно вошёл. Он-то не был загипнотизирован. Он – как говорит проклятый чародей – здоровый и сильный мужчина.  

А в такой ситуации, если быть до конца честным, любой мужчина, хоть иногда, но мечтает оказаться: чтоб перед ним лежало нежное, податливое, полностью послушное его желаниям и капризам роскошное женское тело. Да, чтоб женщина была полностью беззащитна перед необузданной мужской мощью, первобытной дикой страстью!..  

От чувства, что за ним подглядывают, и, быть может, комментируют и завидуют, так же, как от чувства вины перед беспомощной избранницы мага, захваченной бурей его инстинктов и страсти, Конану удалось на время полностью отключиться. Он и вправду – сильный воин.  

И для победы он сумеет одурачить и усыпить бдительность любого врага. Неважно, что ему впервые пришлось биться с ним на таком «поле брани». Он – справится.  

Он – Конан!  

Наконец он в изнеможении откинулся на подушки, удовлетворённо вздохнув. Показалось ему, или он действительно услышал слетевший с уст всё так же неподвижно распростёртой рядом с ним, разгорячённой его могучим телом женщины, ответный лёгкий стон наслаждения?!  

Если так, то – берегись, волшебник!  

Твой контроль даже за слабыми женщинами отнюдь не так силён, как ты себе мнишь!  

И пусть сознание бедных беспомощных пленниц пока не откликается, зато это делает их подсознание, их тело! Конан решил позже основательно подумать, как можно, и можно ли использовать это, не боясь подставить беззащитных пленниц, лишённых даже свободы выразить свои эмоции и страсти в таком… Деле.  

Ну а пока нужно и ему отдохнуть, ведь чуть позже предстоит ещё одна… «Встреча».  

Не хотелось бы ударить в грязь лицом. Да и несправедливо это – с одной женщиной «поработать» лучше, а с другой – кое-как! Это неправильно. Поэтому он должен поспать…  

Он бережно развернул свою сразу обмякшую партнёршу к себе спиной, обнял её могучими руками и по привычке прижался к белой спине, словно с ним лежала родная и любимая Зенобия, а не совершенно незнакомая женщина.  

Но ведь она и впрямь не виновата, что на неё пал выбор проклятого мага. Поэтому он не будет лишать её своей ласки и тепла. Отдохнуть и ей не помешает – да и было от чего!..  

И бояться ей больше нечего – он справился с «работой».  

Вскоре незнакомка в его объятиях задышала глубже, расслабилась, потёрлась спиной и… другими местами о Конана. Уснула. Тяжело вздохнув, уснул наконец, и он.  

Поспать ему удалось часа три – в пять за ним пришли. Пора было продолжить работу. Показалось ему, или он и вправду заметил следы грусти в провожавших его прекрасных глазах?..  

Ведь, если подумать, женщина в такой ситуации, скорее, будет ненавидеть своего «мучителя» поневоле? Правильно ли он вёл себя с ней? Что с ней будет теперь, когда его семя посеяно, и она, бедняжка, всего лишь «инкубатор»? Нет, он не имеет права отвлекаться на печаль и прочую такую чушь: его главная задача сейчас – сделать так, чтоб ни одна из женщин не пострадала, и не была им «разочарована».  

Мужества и терпения Конану было не занимать. Как и опыта…  

Отмокая перед завтраком в своём бассейне, он имел возможность спокойно обдумать ситуацию. А странно… Нельзя сказать, чтобы ему была совсем уж неприятна его «миссия».  

Нет, вспоминая о своём поведении ночью, он понимал, что вёл себя вполне… Достойно. И, как ни удивительно, многие моменты вспоминал не без удовольствия. Сам себе он при этом удивлялся – вот уж не мог заподозрить за собой таких наклонностей…  

Но, конечно, это был не его стиль!  

Разумеется, махать мечом, и лезть на стены было бы проще, чем стараться не оскорбить чувства собственного достоинства, хоть глубоко, но существующего у этих столь разных, но объединённых сейчас общей бедой, красавиц. Не причинять им физических мук было попроще – Конан каждый раз представлял, что перед ним жена, или одна из тех многих женщин, кого он любил когда-то… И ласки его не были игрой: он действительно загорался сам, и заводил партнёршу своей первобытной могучей страстью!  

Конечно, интересно: смог бы он и вправду работать так целый месяц?  

Но доводить до этого нельзя. Никуда после этого страшного и циничного дела Юрденна его не отпустит – это было бы верхом глупости, а карлик отнюдь не глуп, при всей своей самонадеянности. Значит, жить ему осталось от силы недели три.  

Уже шесть дней, как он продолжал добросовестно «выполнять» свою работу, изо всех сил стараясь поддерживать в маге убеждение в своей покорности обстоятельствам, лояльности к женщинам, и… Нарастающей скуке. На проявлении именно этого порока он и решил сделать ставку в своей маленькой игре.  

Пока же жизнь вошла в определённый ритм, который всех, кроме Конана, вроде, устраивал. Посещая иногда утренние приёмы, на которых Юрденна с подставной «королевой» управлял делами крошечной страны, варвар убедился, что Керхия под хозяйской рукой будет процветать. Чего нельзя было сказать о бывших придворных Шакиры: презрение мага сквозило в каждом слове и приказе этим затюканным, давно нуждавшимся в чистке, или замене обтрёпанных заношенных платьев и костюмов, да и в хорошей ванне, безответным беднягам.  

Заодно он убедился в полной невозможности передать «на волю» какую-нибудь весточку – всё управление велось через курьеров, общались с которыми только их непосредственные начальники, так, чтобы у народа не возникало подозрения, что с королевой что-то не так.  

Карлик гораздо реже докучал ему своими комментариями и «таксказатями», и, похоже, был вполне доволен тем, как движется дело. Он даже, вполне серьёзно, явно желая ещё больше унизить двор бывшей королевы, предложил Конану в свободное «так сказать», от основной работы время, смело выбрать и «использовать» для развлечения и разнообразия – любых придворных женщин, приглянувшихся тому.  

От такой чести Конан, для виду разыграв недовольство и злость, отказался. Ведь если бы он высказал то, что на самом деле удерживало его от этого – брезгливость к грязному, давно немытому телу! – это обидело бы дам.  

Теперь, бродя по замку и двору, варвар всё чаще смотрел на небо и окружающие замок леса, зевая и потягиваясь сильным телом. Скука его величества короля Аквилонии не могла не броситься в глаза. Впрочем, это не мешало ему есть и пить за троих.  

До утреннего (хотя, на самом деле, скорее, полуденного) выхода мага со своей куклой оставалось часа четыре. Решив, что время самое подходящее, Конан вылез из бассейна, оделся пошикарней, и хитро подмигнул своему отражению в зеркале.  

Так как ему оставили и старую одежду и ненужное теперь оружие, он нацепил пояс с мечом и пристегнул туго набитый кошелёк. Денег вполне хватит.  

Пройдя в конюшню, он сам оседлал коня. Верный Рыжий аж танцевал под ним.  

Соскучился! Да Конан и сам соскучился по приятному ощущению благородной мощи и кипучей энергии под собой. Ну, точно, значит, пора «поразмяться»!  

Но когда Конан подъехал к воротам, выехать наружу не получилось – стражники молча тупо взирали на него, не трогаясь с места, и не слушая приказов. (Ага! Ещё бы! )  

– Юрденна! Эй, Юрденна, чёрт тебя раздери! – во весь могучий голос заорал киммериец, обращаясь наверх, к высоченным башням, и не обращая внимания больше ни на кого.  

Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем тот наконец отозвался.  

Кром! Неужели – первая удача?! Неужели он узнал, когда спит чародей, отдыхая от гнусного подглядывания по ночам?!  

– Далёко это ты собрался, дорогой гость? – проскрипел хрипловатый недовольный голос, – Неужто покидаешь наш радушный кров?  

– Да нет же! Просто хочу проехаться, поразмять кое-какие мышцы, да и свежим воздухом подышать! Надоело уже тут сидеть безвылазно, словно в каменном мешке!  

Рожи вокруг все неживые! Поговорить – и то не с кем. Скукотища!  

– Ага. Понятно. А ты уверен, что не хочешь… Ну, полежать, отдохнуть?  

– Я уверен, что отдохнуть мне надо только от тебя! Съезжу в лес, в город, развеюсь, отвлекусь… Если мне не изменяет память, ты сам сказал, что днём я могу делать, что хочу! Не волнуйся, к ужину я вернусь – я помню уговор!  

– Ну да, ну да. Всё верно. Днём ты – отдыхаешь… Как тебе угодно. Но… Я думал, что устав ночью, ты… Хм… – Конан почти физически ощущал, как Юрденна борется сам с собой, не желая отказываться от своих слов, но борясь со смутными, и – возникшими не без основания! – подозрениями, – Впрочем, ладно. Ведь ты умный человек. И не захочешь погубить невинных и таких беззащитных, ещё не оплодотворённых тобой, женщин! Поезжай, конечно! Видишь – я доверяю тебе! (Ага – самонадеянность-таки возобладала! )  

Кроме того, ты кое в чём, разумеется, прав! Здесь скучновато. Иногда надо и… Развеяться!  

Наверное, карлик отдал какой-то приказ – Конан его не слышал – стражники подняли тяжеленный засов и отодвинули вовнутрь одну из створок мощных ворот, подняли решётку. Скрипя, стал опускаться подъёмный мост. Почётный эскорт из тридцати уже ставших чуть ли не его семьёй, арбалетчиков, развернувшись, ушёл обратно в замок.  

Конан не торопясь выехал за мост. Он даже не ожидал, что Юрденна так легко отпустит его с первого раза. Видать, его вера в свои силы и возможности велика. Или – что более вероятно! – он хочет уверить в этом варвара. Ну-ну…  

Ничего, пусть следит. Пусть смотрит, пусть слушает. А ничего запретного Конан и не сделает. А то, что он сделает, представить Юрденна вряд ли сможет!  

Путь киммерийца лежал через леса и поля по главной дороге – в Манчест, столицу Керхии, находившуюся от Рэдволда не более чем в десяти милях. Он пустил гарцующего Рыжего лёгкой рысью. За пару часов он рассчитывал добраться до благ цивилизации. Вернее, до одного блага.  

Ему предстояло много… Работы!  

– …СКОТИНА!!! Просто грязная скотина! Похотливая мерзкая обезьяна! Кобель вонючий! Вот ведь неблагодарная тварь! – глядеть на бегавшего перед ним, возмущённо жестикулирующего и брызжущего слюной карлика было бы одно удовольствие, если бы Конану не приходилось изображать вдрызг пьяного.  

Собственно, не так уж сильно ему и приходилось притворяться. Он, развалясь как был, в измазанном и местами рваном, а когда-то шикарном платье, полулежал на своей роскошной кровати, карлик же давал выход душившим его ярости и презрению, непрерывно двигаясь. В состоянии дикого озверения он даже подпрыгивал и топал ногами, тоже пиная мебель:  

– Я-то!.. Я! Приготовил ЕМУ лучших красавиц мира! Породистых, молодых, здоровых!..  

Не какую-то там шушеру, а дочерей знатных людей! А он – он!.. Поехал к каким-то грязным старым шлюхам!!!  

– И никакие они не… ик!... Старые! – заплетающимся языком выдавил Конан, глядя разъезжающимися в разные стороны осоловевшими глазами, один из которых был к тому же сильно подпорчен огромным синяком, на пузырящегося перед ним Юрденну сверху вниз, – Этот бордель – лучший в городе! Я там… уже бывал! Ик!  

Ну… Согласен, ванны у них нет! Зато они хоть от души… э-э… Реагируют!.. А не лежат, как бревно, когда Настоящий Мужчина ласкает их!  

– Настоящий мужчина! Вы только послушайте! Настоящая свинья – ты хочешь сказать! – Юрденна потряс над уродливой головой крохотными кулачками, – Как, КАК ты сможешь теперь работать, я тебя спрашиваю, глупое ты животное?!  

– Не волнуй…ся! Б-е-э!.. – Конан могуче отрыгнул прямо в лицо скривившемуся уродцу отвратительным дешёвым вином, – Всё сделаю, как положено! Я теперь здорово взбодрился и… Отдохнул! Добрая гулянка только прибавляет… ик!.. Этого… Ну, мужских способностей!  

А я – очень сильный, и, – он вновь раскатисто рыгнул, – качественный мужчина! – набычившись, Конан самодовольно ухмыльнулся.  

– Нет, вы посмотрите на него! – воззвал к небесам выпучивший глазки Юрденна, – Качественный мужчина! Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт! Мардук тебя раздери!  

Глаза Конана снова расфокусировались и закрылись – вначале один, затем другой. Взъерошенная голова откинулась на спинку кровати. Раздался стук. Это голова варвара грохнулась о резную спинку. Конан только крякнул. После чего, не раскрывая глаз, открыл рот, подхрапнув.  

– Подумать только! Дело всей моей жизни – в руках такого идиота! Нет, даже не в руках – а похлеще! Ах, если б я сам мог… О, звёзды!..  

Двадцать лет псу под хвост! И всё из-за дурацких капризов! «Лежат, видите ли, как брёвна»! Тоже мне, герой-любовник выискался! «Реакция» ему нужна!..  

Он снова забегал из угла в угол, сердито бормоча себе под нос:  

– Вот что значит – дикарь! Чёртов варвар! Он даже не разделяет животные инстинкты тела от сознательных действий цивилизованного человека! И это с НИМ я пытался договориться по-хорошему, и к ЕГО разуму взывал!..  

– Эй, полегче на поворотах, приятель! Сам ты, если уж на то пошло, дикий варвар! – Конан полусвесился с кровати, словно его тошнило, – Какой ещё «цивилизованный» герой смог бы сделать такую работу, какую делаю я! – он гордо ударил себя в грудь, не забыв при этом икнуть и грохнуться на подушки, с которых в порыве притворного праведного гнева снова приподнялся, – Да ещё в таких… Да, варварских условиях!  

– Это чем же тебя не устраивают мои условия?! – топнул крохотной ножкой Юрденна, – Или ты, скотина прожорливая, не сыт?! Или здесь не лучшие вина! Или с тобой в постели не отборные красавицы?! Я, кажется, честно выполняю взятые на себя обязательства! А ведь я мог бы заставить тебя и силой!  

– А… а вот это ты видел? – Конан со второй попытки сложил большой кукиш, – Ты сам сказал, что я тебе нужен в «естественном», «так сказать», виде! Для качества, этого… Семени!  

Ну вот, а чтобы я был в «естественном» виде, я должен развлекаться, и жить так, как я привык! С живыми женщинами, а не с пустыми куклами… Я же не испытываю от них никакого удовольствия! (Ну, это уж было откровенной неправдой, но доказать это Юрденне никогда не удастся! ) А если настоящий… мужчина не испытывает… Ик! – удовольствия, от этой, как её… От партнёрши! – он глубокомысленно поднял вверх волосатый палец, – Он не может нормально продолжать… Б-э-э!.. Работу! Так что ты ещё скажи мне спасибо, что я так… Переживаю за порученное мне… Дело!  

Карлик, вдруг утратив дар речи, так и замер перед ним с открытым ртом.  

Затем медленно закрыл его. Он, вроде, даже успокоился. Выражение лица изменилось.  

Конану было прямо-таки видно из-под полуприкрытых век, как в огромной голове ведётся напряжённая работа. Мысли явно так и бегали. С минуту он молчал.  

Конан честно изображал вырубившегося от высказывания умной мысли – то есть, громко сопел, и почёсывался – словно во сне. Рот он опять полуоткрыл – для запаха.  

– Хм… А вот об этом я и вправду не подумал, – пробормотал наконец Юрденна, пошкребывая жиденькую бородёнку, – Ведь у меня-то такой проблемы, как у него, и вправду, не было… И цели я себе ставил другие… Да, пожалуй, этот придурок прав. Если нет обратной связи, ответной реакции – как в Природе! – качество оплодотворения может снизиться! И это будет не его вина…  

И как это я… Такую простую вещь… Хм. Упустил, упустил. Да он у меня так и импотентом мог запросто…  

Смотри-ка, как ему это инстинктивно удалось это почуять… Хм… Да, уделал он меня! Вот уж не ждали…  

Но ведь всё ещё исправимо. Да, оставшихся можно ему… А затем ему придётся ещё раз тех, кого я… Или – оставить их так?.. Ну, посмотрим.  

– Эй, ты… «Настоящий мужчина! » – окликнул он храпящего уже изо всех сил Конана, – Послушай меня, говорю! Да проснись же! – сердито гаркнул он.  

Варвар перестал храпеть и разлепил глаз, не скрытый синяком:  

– А? А, это опять ты… Что, уже пора?  

– Нет. Вот чёрт! Слушай меня. Эй, не спать! Да ты можешь послушать?! – крохотными слабыми ручонками карлик ожесточённо тряс варвара за плечи, и тот еле сдержался, чтобы не попробовать тут же и свернуть и без того кривую шею. Удержала его лишь уверенность в том, что перед ним не настоящее тело, а очередная иллюзия. Настоящий Юрденна должен выглядеть не так! Что его в этом убедило, он и сам сказать не смог бы, но повторять прошлые ошибки у него нет права.  

– Конан! Ты в состоянии понять меня?  

Конан кивнул тяжёлой головой так, что она аж завалилась на бок, и даже разлепил второй глаз, который, правда, так и продолжал смотреть куда-то вверх всё это время:  

– Конечно! Уж не думаешь ли ты, что я пьян?!  

– Нет, ты не пьян! Это конь твой пьян! (И это тоже была правда: в одном из кабаков Конан угостил и Рыжего полным ведром! ) Да чтоб тебя! Вот что я тебе скажу, любвеобильный ты мой: отныне я смягчу условия твоей работы. Понимаешь? Женщины, с которыми ты будешь… встречаться, временно будут освобождены от гипноза! И смогут «наслаждаться» в полной мере твоими… Мужскими достоинствами! Так же, как ты – их прелестями. Наслаждайтесь, так сказать, друг другом, сколько влезет! Полная свобода чувств! Никаких больше «бесчувственных брёвен»! Но!  

Но помни: никаких посторонних разговоров! Любая попытка расспросить кого-то обо мне и моих делах, или о том, откуда родом женщина и кто она, неотвратимо кончится тем, что виновная, пусть даже она ничего не скажет, будет жестоко наказана за твоё любопытство! Помни: ей тоже про тебя знать ничего не нужно!  

Вы должны только… э-э… Любить друг друга, наслаждаться своей… близостью, и говорить только на нейтральные темы… Ну, и само собой, работа должна быть выполнена на совесть!  

– Вот это другое дело! – с энтузиазмом откликнулся сразу повеселевший варвар, старательно делая вид, что уловил только то, что его интересовало больше всего, – К такому я – привык! Женщинам всегда… должно быть хорошо со мной! Ну… и мне тоже! А то – эти рыбьи глаза, тело – как тряпка… Тьфу! – он скривился и сплюнул.  

– Да погоди ты, дослушай! – оборвал перешедшие в невнятное бормотание разглагольствования киммерийца Юрденна, – Но за это ты должен обещать, что не будешь больше тратить на посторонних шлюх своё… семя! Ты понял?!  

Ого! Видать, его семя и впрямь – драгоценная вещь! Может, ещё поторговаться?  

Нет, опасно. Враг может догадаться, что он хитрит, и тогда всё разыгранное Конаном представление насмарку! Нет, лучше оставаться «пьяной скотиной», рабом своих «варварских инстинктов»!.. Лучше, чтоб враг проникся ещё большим презрением к нему, тогда он расслабится, и не будет готов к следующим шагам Конана.  

– Ну… да. А чего тут не понять? Всё лучшее – сюда, в нашу большую, дружную, так сказать, Семью! А ведь признайся честно: ты, небось, испугался, как бы я не подцепил какой заразы? – заговорчески подмигнул варвар, – Ладно, ладно, ты прав – такой… Ик!.. производитель, как я, – он скромно выпятил грудь и похлопал себя по паху, – и вправду достоин только самых лучших жён… Ик!... щин! Но, разумеется – только на основе… этого, как его… да, вот именно – взаимного согласия!  

– Чёрт с тобой, будем считать, что договорились! – карлик уже совсем успокоился, и с лёгкой иронической ухмылкой глядел на Конана, – А сейчас, чтобы не сорвать сегодняшний график, ты можешь спать до часу… Нет, даже до двух часов ночи. А затем – работа! Вторая встреча – в семь утра. И помни – никаких посторонних разговоров!  

– Да помню я! Ты, главное – женщин разморозь! Чтобы было так, как я привык! А я уж – поработаю!  

– Ладно, раз обещал – сделаю. Но – только на время вашей встречи! Не хватало мне только неповиновения, капризов, и слёз! Так что вот теперь имей в виду: уговоры и капризы дамочек отныне – твоя проблема! Надеюсь, соблазнитель ты тоже призовой, и от Геркулеса не отстанешь!  

– Да ты что! Я же – Конан! Что мне какой-то там Геркулес!.. Сказал же – твоё дело в надёжных руках! – Конан схватил свой пах в охапку, и потряс.  

Карлик сердито плюнул, и вышел. Конан смог расслышать, как он, уже в дверях, сердито буркнул себе под нос: «Хвастливая пьянь! »  

Конан, крайне довольный, откинулся на постель и закрыл глаза.  

Всё, вроде, шло по плану.  

Когда он отправился «погулять», он ни минуты не сомневался, что Юрденна с него теперь глаз не спустит – и, разумеется, оказался прав!  

Пока варвар развлекался едой и обильной выпивкой в многочисленных кабаках, маг терпел. Тем более, что Конан соблюдал договор – лишнего не болтал, хоть досужих сплетен по Манчесту гуляло предостаточно. Но вот когда киммериец ввалился, уже с трудом держась на ногах, в местный бордель, и потребовал девочек – да повеселее и пошустрее, Юрденна не выдержал: послал за похотливым буяном взвод гвардейцев Шакиры.  

Но было поздновато – ведь только на дорогу у тех ушло не меньше часа!  

Уж Конан за это время развернулся! Необласканной осталась разве только содержательница достойного заведения – толстая карга лет шестидесяти. Но не потому, что варвар не покушался – а просто не успел…  

Да и финальная драка получилась на славу: сильно он не покалечил никого, но порезвился от души, раскидывая и молотя бедняг-гвардейцев, прежде чем позволил превосходящим силам противника навалиться, и скрутить себя. Да и то – если бы не сеть… (во всяком случае, Юрденне он именно так и показал…). Дорога назад, в замок, отнюдь не напоминала триумфальное возвращение Короля.  

Ну так. Первый шаг, вроде, сделан. Можно с чистой совестью и отдохнуть до двух часов. А заодно и дальнейшие шаги обдумать. Потому что, если не выгорит план использования освобождённых, останутся лишь рискованные, но привычные силовые методы… Не хотелось бы доводить до крайности. Так что времени – в обрез…  

С первой женщиной, с которой Конан встретился в эту ночь, ему явно повезло.  

Звали её Велла. Пышногрудая и пышнобедрая брюнетка средних лет, она немало повидала в жизни, и прекрасно понимала, что от неё требуется Юрденне и Конану. И что с ней будет, если она заартачится. Она даже нашла в себе силы с известным юмором отнестись к ситуации – это говорило о незаурядной силе духа и уме. Да, дети от такой женщины будут просто замечательными.  

Жаль только, что Конана в такой ситуации это порадовать не могло.  

Тем не менее, они вдвоём очень мило провели время, наслаждаясь друг другом, как опытные любовники, а затем поболтав о пустяках. Оба прекрасно понимали, что Юрденна с повышенным вниманием будет следить за первой «так сказать» встречей, в «естественном» состоянии, и риск попасться на сообщении чего-то действительно ценного и полезного об общем враге, слишком велик. Не сомневался Конан и в том, что время его отдыха до второй встречи тоже не останется «без внимания». Так что он вполне мирно уснул, нежно обнимая Веллу, и с чувством хорошо выполненного долга прохрапел до прихода «своих» – замороженных арбалетчиков, всё так же равнодушно сопровождавших его – на «почётном эскорте» Юрденна-таки настоял.  

Вторая женщина – Кайли – оказалась молода, и очень вспыльчива и своенравна: Конану еле удалось без применения силы убедить её, что для её же блага нужно выполнить то, что требует от них маг, а не бежать сейчас же рубить его в салат.  

Варвару потребовался весь его такт, дипломатичность и мужество, чтобы терпеливо настоять на своём, хоть его не раз и обзывали «грязным самцом» и «жалким трусом». Временами он здорово жалел о тех, молчаливых, и послушных женщинах… Особенно его злило то, что уж Юрденна-то точно получал полное удовольствие, слушая его уговоры и аргументы.  

Когда уже на рассвете заплаканная, но довольная Кайли уснула, пристроив миниатюрную головку у него на плече, и доверчиво прижавшись тёплой ногой к его «рабочему органу», Конан всерьёз стал сомневаться, даст ли ему хоть какой-то шанс избранный им нелёгкий путь. Ведь моральных мучений на самом деле он испытывал теперь гораздо больше, а ничего полезного так и не узнал. Да и сможет ли?..  

Но, подумав, он решил продолжать твёрдо держаться разработанной тактики, чего бы это ни стоило – только так у него оставался шанс обхитрить противника, считавшего себя хитрее, и свысока глядевшего на «примитивного варвара».  

Рано или поздно Юрденне надоест ловить каждое их дыхание, вслушиваться в каждое слово, и наблюдать по пятнадцать-двадцать часов в сутки, как Конан «работает», ест, спит, отмокает в бассейне, и снова «работает».  

Не может такого быть, чтоб хоть кто-то из доставленных сюда далеко не глупых и достаточно опытных и умных женщин (Кайли тут явно была исключением, возможно, даже, Юрденна специально подсунул её варвару, чтоб тот понял свою «ошибку»), не узнал по дороге, или уже здесь, в замке, чего-то очень полезного… И не хотел каким-нибудь способом передать эту информацию единственному человеку, который действительно сможет что-то сделать для освобождения их всех…  

Терпения варвару было не занимать, хотя оно-то и требовало мужества подчас побольше, чем открытая схватка. Но злости и упрямства ему тоже хватало. Стиснув зубы, и старательно изображая быка, попавшего в незнакомое ему стадо, он терпел, и ждал, продолжая улыбаться и… думать над силовым методом – если уж настанет его час.  

На восемнадцатую ночь пребывания в замке ему повезло.  

Если, конечно, называть везением выстраданный и осуществлённый план.  

Вторая из доставшихся ему в эту ночь женщин – Наина – была в зрелых летах, и, судя по всему, очень умна и хитра. (впрочем, как Конан успел понять – круглых дур, и даже просто – необразованных, в Юрденновской коллекции не было: очевидно, для передачи нужной наследственности требовалось обладать не только незаурядной внешностью!.. )  

В постели она тоже оказалась хороша и опытна, как ни одна из встретившихся Конану за эти две с лишним недели партнёрш.  

Она приветливо встретила варвара, свободно поддерживала ни к чему не обязывающий разговор ни о чём, умело и бурно ласкала его. И умудрилась между стонами наслаждения, когда их тела сплетались в тугой клубок, сильно, как бы в порыве страсти, укусив его за плечо, и хитро подмигнуть, когда возмущённый киммериец приблизил к ней своё лицо вплотную.  

Хоть Конан и умудрился еле заметно кивнуть в ответ, они, как ни в чём не бывало, продолжали с увлечением, азартно предаваться по-настоящему бурной теперь страсти, чтоб не вызвать лишних подозрений у явно пресыщенного такими сценами карлика, ещё с полчаса.  

От радости и предвкушения Конан запыхался, как никогда.  

Он чувствовал, что даже Юрденна устал от зрелища их «встречи» не меньше.  

– Заездила меня совсем! – отдуваясь, прохрипел он, в истоме откинувшись, наконец, на подушки, оставшиеся ещё на постели.  

– Ещё неизвестно, кто – кого! – отпарировала его прелестная партнёрша, игриво шлёпнув его ладошкой по волосатой груди. Её тёплые ягодицы соскользнули с Конановского живота, и зрелище налитых, нежно-розовых грудей перед лицом, перестало возбуждающе дразнить его, – Ну, ладно, иди сюда, противный мальчик! Мамочка Наина приласкает уставшего шалуна! – она нежно, но в то же время крепко обхватила здоровенного мужчину своими ласковыми руками, и, действительно, стала укачивать, как младенца, что-то тихо напевая своим приятным мелодичным голосом на незнакомом Конану языке. Конан улыбался, принимая игру.  

Как ни хорошо понимал он необходимость быть готовым к тайным переговорам, вскоре усталость, монотонный напев и какая-то непонятная расслабленность сделали своё дело – он уплывал куда-то в тёплых мягких объятиях, всё дальше и дальше, к беззаботному и ласковому солнцу, к чему-то хорошему, доброму…  

Он уснул!..  

Проснулся он от укуса за ухо. И обнаружил, что рот его плотно накрыт нежной маленькой ладошкой. Тихий, но отчётливый шопот проник в его сознание. Головка Наины, как бы во сне, уткнулась ртом ему прямо в висок.  

– Конан! Проснись, Конан! Слушай и молчи! Я уверена – проклятый маг тоже заснул. Никто ещё не устоял против волшебной колыбельной моей прабабушки – Зарин-опы. Это тайна, которой владеет только наш род…  

Но на всякий случай я ещё выждала час-полтора. Всё равно: ты – молчи! Может, он настроился просыпаться на твой голос! Он может и не такое! Не стоит рисковать. Всё, что ты хочешь узнать, я и сама тебе расскажу!..  

Конан все силы прилагал к тому, чтобы расслаблено лежать, закрыв глаза.  

– Маг сейчас живёт в северной башне. Там и его драгоценный талисман – волшебный хрустальный шар. Да ты и сам мог заметить – эта башня повыше других, построена только недавно, и охраняется лучше прочих. Там всегда не меньше пятнадцати арбалетчиков – на втором и четвёртом этажах.  

Верно, прикинул Конан – башня в северном углу замка и повыше, и поновей.  

Значит, маг просто морочил ему голову байками о том, что живёт в разных местах. Или переселился туда недавно. Охраны он, естественно, не увидал – она дежурит внутри каждой башни. Но заходить в них Конан не мог – Юрденна запретил.  

Всё равно: пятнадцать стрел – много даже для него. Как бы ни была заторможена реакция у воинов, проскочить тяжело. Ведь если его даже случайно царапнет хотя бы одна… Нет, тут надо что-то придумать!  

– Не могу тебе точно сказать, когда чародей отдыхает, но краем уха я слышала, что с семи утра и до полудня никто из его слуг не получает в последнее время почти никогда новых приказов. И еду ему в это время не носят больше. Возможно, перемена его обычного распорядка дня как-то связана с тобой и твоей… работой. – она опять, но уже нежно, укусила его за ухо.  

– Всех в замке он держит под постоянным гипнозом с помощью своего шара.  

Без него его сил хватает только на двух-трёх человек, да и то лишь на близком расстоянии. Но шар может работать как бы сам: даже когда маг спит, или в отъезде, никто не может сбросить чары. Но вот ещё что – я как-то слышала, что месяца три назад он приказал казнить на месте воина, случайно упавшего в ров, и чуть не утонувшего. Я слышала ещё, что тот воин, выбравшись изо рва, вёл себя странно – кричал, ругался… Возможно, он освободился благодаря воде от гипноза.  

Имей это в виду, если захочешь что-то предпринять и защититься от чар. Но, к сожалению, я не вполне в этом уверена: за это время он мог и ликвидировать эту брешь в своей обороне!  

Ну нет! Конан-то знал, что не ликвидировал! Даром что ли ни один стражник из его сокращённого теперь до десяти человек персонального эскорта никогда не мылся! Это было ясно по особому, глубоко въевшемуся и застарелому запаху пота, сопровождавшему всегда этих несчастных, куда бы они не направлялись, следуя за ним, словно выводок цыплят за клушкой, впрочем, никогда и не препятствуя ни в чём. Да и придворные… Хотя их-то чародей ловко изобразил презренной кастой.  

– И ещё Конан, знай: живым он тебя отсюда в любом случае не выпустит! Уж кого-кого, а тебя он боится пуще смерти! Так что на спасение у тебя не больше восьми дней: как только ты закончишь… С нами… Он заколдует и убьёт тебя! Конан! Беги! Беги до того, как встретишься со всеми женщинами!  

Ты сможешь заручиться помощью другого мага, и вернуться! Если ты этого не сделаешь, все мы – и оплодотворённые, и ещё нет – погибнем! После родов, когда мы уже не будем носительницами столь нужных ему детей, он обязательно убьёт и нас – чтобы не мешали его планам воспитания будущих тиранов и убийц! Бежав же сейчас, ты спасёшься сам, и сможешь вернуться за нами, и убить чародея. Если же ты останешься – гибель неизбежна! Причём – бессмысленная… Я слишком хорошо его знаю! Беги же – ради твоих будущих детей!  

– Кивни головой, если ты понял меня. – мольба в её голосе сменилась усталостью, и… слезами. Но беззвучными – слезами сильной женщины. Она даже не вздрагивала.  

Ощущая горючую влагу на своём плече, Конан, словно во сне, легонько кивнул. Ничем другим он не выдал, что не спит. Он продолжал расслаблено сопеть, изо всех сил сдерживая… Радость!  

Вот оно! Наверное, ради этого момента он ждал и терпел, сдерживая свою кипучую кровь от жажды немедленных действий и попыток убить мага любой ценой!  

Определённо, повезло ему с этой Наиной! Как же сильна должна быть ненависть к мучителю, и сила духа, если она, не боясь пыток и смерти, сообщила ему неоценимой важности сведения, предлагая бежать, а себя обрекая таким образом почти на верную гибель?!  

Нет, не бежать он должен, а спасти – и её, и остальных. Нельзя позволить магу ускользнуть! Ведь он уже может успокоиться, и забрать с собой тридцать шесть женщин с его детьми – пусть пока только в чреве матерей, но – в будущем…  

Теперь он узнал почти всё, что хотел. И даже больше: мокрая одежда может, пусть на короткое, время, защитить его. На могучем теле она, конечно, просохнет быстро. Но Конан-то не будет в это время сидеть сложа руки! Полчаса защиты от гипнотических чар должно хватить с лихвой! Нет, не бежать он собирается, а действовать! Причём быстро.  

Лучше всего прямо сегодня.  

Ведь он не просто воин-киммериец в свои сорок с хвостиком. Он теперь больше стратег.  

Предварительный план у него уже созрел. А вот теперь и все детали встали на свои места. Но… придётся ещё немного подождать!  

Поэтому он легонько кивнул ещё раз, нежно прижал к себе тёплую, вроде, с виду, спящую миниатюрную храбрую женщину, и снова… Уснул!  

Уснул, успев, однако, поломать голову над тем, откуда и как эта смелая и находчивая женщина узнала такие ценнейшие сведения. И какую цену за них заплатила…  

В семь утра за ним как обычно пришёл персональный «почётный» эскорт, во главе с Андронисом – Конан-таки узнал у Юрденны, как зовут капитана. И поскольку по предложению варвара, не встретившего возражений у мага, с женщинами он теперь встречался в десять вечера, и в три ночи. С каждой из них после «работы» он успевал поспать часа три, обхватив могучими руками, или подставив мускулистую грудь очередной получательнице его «ценнейшего» семени, для лучшего его, «так сказать», усвоения её организмом.  

Это было на руку ему – днём он теперь, в общем-то, мог и не спать. Однако, чтобы маг не подумал чего, он всё же дремал обычно у себя, до полуденного приёма в тронном зале. Слова Наины, вроде, подтверждали, что такая тактика принесла свои плоды – маг отдыхал только после того, как убеждался, что Конан покинул женщин.  

Придя к себе, Конан как всегда вымылся и плотно позавтракал. Зевнул. Лёг в постель, сладко потянулся. Закрыл глаза и притворился спящим умиротворённым сном человека, честно выполнившего свой долг.  

Когда прошло два часа, то есть, примерно в девять, он начал действовать.  

Молча.  

Бесшумно одел свою старую одежду. Взял меч и кинжал, который попросту отобрал у кого-то из придворных, взамен своего (Юрденна не возражал, а лишь презрительно ухмыльнулся. ) недели две назад. Не забыл и не столь роскошный, но вполне надёжный запасной, припрятанный в сапоге.  

Повязал голову широкой полосой льняной материи, добытой из белоснежной простыни.  

После этого он как был, в куртке, рубахе, штанах, сапогах и при оружии, забрался в бассейн, и погрузился с головой под воду на добрых полминуты.  

Вылез. Сел и поднял ноги, чтобы вода вытекла из голенищ. Пошёл, оставляя за собой мокрые следы, прямо в кузницу замка. На десятерых молчаливых сопровождающих, идущих за ним всё так же, колонной по два, от самых дверей его покоев, он привык внимания не обращать – что днём, что ночью они не препятствовали его перемещениям по замку.  

Покуда не было особых указаний карлика, они вообще не проявляли инициативы, и фактически не были помехой для задуманного. Просто шёл он теперь помедленнее, чтобы его эскорт не слишком гремел оружием, доспехами и сапогами.  

В большой и насквозь прокопчённой кузнице варвар выбрал одно основное и единственное орудие – огромный, не меньше чем пудовый, молот на толстой, прочной, ухватистой рукоятке. Так как отец его был кузнецом, он кое-что понимал в этом деле. Молот очень удачно разместился за его широким поясом сзади. Кузнец, если и был здесь, похоже, отдыхал – ещё один факт в пользу того, что сейчас главный мерзавец отдыхает.  

Затем варвар посетил и королевскую кухню.  

Так же, не торопясь, пересёк он широкий, мощёный порядком стёршейся брусчаткой двор, на секунду задержавшись под северной башней. Да, именно под её окнами-бойницами ужасные доказательства не оставляли сомнений в словах Наины: тёмные, глубоко въевшиеся между камнями пятна – кровь невинных жертв, не потрафивших гнусным капризам проклятого горбуна – выделялась своим свежим и хорошо различимым видом, неопровержимо свидетельствуя о злодеяниях в этой башне.  

Мерзкая тварь! Да был ли он нормальным мужчиной, в конце-концов?!  

Или все его гнусности от собственного бессилия в постели? Не в этом ли источник его лютой зависти и ненависти к Конану, и всем на свете женщинам? От мысли, какое воспитание и судьба могли бы постичь его детей в лапах озверелого урода, киммерийца пробрала холодная дрожь…  

Ладно, настал час истины. Будущее – и женщин и детей! – зависит от него!  

Конан подхватил тяжеленное ведро и быстро шагнул в дверной проём башни. Как он и думал, его охранники двинулись за ним, немного, как обычно, замешкавшись.  

Ну, здесь-то они ему не нужны! Мгновенно оглушив ударами могучего кулака двоих ничего не успевших предпринять стражей у двери, мимо которых он мирно «гулял» каждый день, чтобы все они «привыкли» к нему, Конан быстро захлопнул толстенную дверь, оттолкнув ею напиравших снаружи «своих», и заложил массивную щеколду. Снова подхватив полнёхонькое ведро ужасающих размеров, которое он снял с цепи кухонного колодца, варвар со всех ног кинулся вверх по спиральной лестнице, в открытый люк – на второй этаж. Двигался он, несмотря на молот и ведро, бесшумно.  

Десятерых стражников-арбалетчиков, находившихся там, и не успевших ещё получить никаких руководящих команд, или вскинуть оружие, он щедро окатил добрыми десятью галлонами чистой и холодной воды. Досталось почти всем!  

Тех, кому всё же не досталось, варвар поспешил свалить с ног своими тяжеленными кулаками и всё тем же ведром, разбившимся о шлем последнего бедняги.  

В образовавшейся свалке, наполненной криками тех, кто очнулся от гипноза, и неразборчивым ворчанием тех, кому воды не хватило, Конан тараном своего тела проложил себе коридор и стремительно ворвался сквозь массивную дубовую дверь на третий этаж, поспешив захлопнуть за собой и её. Засов здесь не уступал тому, что был внизу. Третий этаж никто не охранял, чего нельзя было, к сожалению, сказать о четвёртом.  

Но ему повезло – выручило то, что Юрденна лишил жертв гипноза инициативы и мозгов: стражники, услышав подозрительный шум, не догадались забаррикадироваться внутри, а принялись стрелять в него через дверной проём. Этих пятерых, двигавшихся, словно заведённые, плохо смазанные и медлительные автоматы, пришлось, к сожалению, убить. Первых двух, спустившихся ему навстречу по лестнице – брошенными кинжалами. Третьего – из арбалета одного из убитых, прикрываясь, как щитом, его телом.  

Остальные двое, так и не попавшие в живого, всё время двигавшегося, словно ртуть, противника, пали от меча. Конан быстро осмотрел себя: действительно – ни царапины. Вот только… Быстро взмахнув мечом, он отрубил себе кончик мизинца – с него свисала подозрительная красная капля… Лучше подстраховаться – плевать на палец!  

Хорошо, что на этом, самом важном, рубеже обороны, арбалетчиков было всего пятеро – очевидно, Юрденна слишком полагался на пост второго этажа. И всё равно, от стрел Конана спасло только то, что его реакция и скорость движений не шли ни в какое сравнение с замедленными, дёрганными движениями несчастных марионеток.  

В наступившей тишине Конан поразился: свалка на втором этаже продолжалась. Похоже, очнувшиеся боролись с теми, кто не смог сбросить чары. Но помочь несчастным варвар сейчас не мог – его ждали дела поважней!  

Он закрыл изнутри и запер и эту дверь. Поднялся наверх.  

Пятый этаж охраняла только монументальная дверь из толстых, окованных железными полосами, досок. Её Конан сорвал с петель своим молотом с пяти титанических, достойных Геркулеса, ударов. К этому времени проснулся и Юрденна. Сориентировался в ситуации он быстро.  

– КОНАН! ОСТАНОВИСЬ!!! Или, клянусь кишками Неграла, я убью тебя!!! (третий и четвёртый удары! ) КОНАН! Я убью всех женщин! Немедленно! (пятый удар, и дверь с частью косяка рухнула вовнутрь! ) Остановись, проклятый дурень! Глупая скотина! МОЮ дверь ты всё равно не откроешь! И внутрь не пройдёшь!!!  

Конан, игнорируя площадную ругань и проклятья, скорее, более уместные в устах базарной торговки, или мелкого воришки, чем у могучего мага, с сожалением убедился, что Юрденна прав – от этой железной двери его замечательный молот отскакивал, даже не коснувшись – её защищало заклинание! Как, впрочем, и всю стену.  

– Ну что, убедился, баранья башка?! – торжествовал маг, – Сдавайся, и я, так и быть, пощажу тебя – тебя, но не эту суку Наину! И зачем это я её тебе… Слишком, тварь, умная! Ну ничего – я для неё ТАКОЕ придумаю!.. Ох, как я её!..  

Конан не слушал. Он знал, что может случиться и так, что через дверь, в лоб, и стену, в обход, пробиться не удастся. Ничего!  

У него был и план «Б»!  

Юрденна явно плохо разбирался в строительстве. И плохо представлял себе свойства извести, как связующего материала. Пока не пройдёт несколько месяцев, прочность её в несколько раз меньше, чем у скрепляемых ею каменных блоков!  

Киммериец ощущал и попытки волшебника взять его под контроль гипноза. Но пока мокрая копна волос и одежда успешно защищали его! Он вновь спустился на пол этого уровня – туда, где стену башни разрезали три бойницы: две наружу, одна – во внутренний двор. Всё – работы поменьше!..  

Поплевав на ладони, он с киммерийским боевым кличем обрушил молот на боковину первого окна.  

О, как долго он ждал этого момента! И пусть в руках не верный меч, а вокруг – не враги, он махал с упоением, круша в пыль каменные блоки почти трехфутовых стен, и белую пока прослойку известкового раствора. Тяжело было только с первым кирпичом – остальные выбивались легче: им было куда выпадать! Вскоре он приноровился выбивать блок с пары ударов.  

Через три-четыре минуты он обрушил добрых три фута стены, и завывания, визг и проклятья Юрденны стали ещё громче. Но в голосе его теперь сквозило и отчаяние. Конан, ободрённый этим, удвоил и без того титанические усилия, не забывая оглядываться на дверь, скрывавшую обитель мага, и готовый схватиться за верный меч или прихваченный арбалет.  

Когда брешь в стене увеличилась футов до восьми, с земли в него стали стрелять. И хотя варвар разворачивал наружную от замка стену башни, он стал действовать осторожней. Он знал, что попасть в него с такого неудобного угла невозможно, но совсем не хотел наколоться об какой-нибудь из залетевших наконечников.  

А на то, чтобы обежать замок, и стрелять в него с действительно опасной стороны, нужно время. С ним-то он и сражался! Кроме того, он всё ещё опасался за свой тыл – не вылез бы сам Юрденна, чтобы остановить его очередной магической гадостью! И не пробились бы загипнотизированные стражники через запертую дверь снизу!  

Поэтому он не останавливался ни на секунду, круша и ломая, и лишь бросая мельком взгляд то под ноги, то на дверь. Липкий горячий пот заливал глаза, и даже если бы вода испарилась – он не боялся: он весь был мокрее мыши! Боялся же он только одного: не выпустить бы молот из ладоней!..  

Никогда ещё время не тянулось для него так медленно! Никогда он ещё не прилагал таких усилий – и не на поле боя! Однако план его, хоть и походил на экспромт, был продуман, выстрадан, и… Сработал.  

Он так и не узнал, что делал у себя Юрденна, чтобы остановить его – возможно, он отвлекался на какие-то спасительные для Конана мгновения, чтобы отомстить чертовке Наине, или рассылал в другие, более удобные для обстрела места арбалетчиков… Но очевидно – ничего путного против тактики варвара он предпринять не успел: кроме его иногда затихавшей отчаянной ругани и усиливающегося потока стрел, киммерийцу ничто не мешало в его пыльной и опасной работе.  

Когда до второй наружной бойницы осталось фута три, тон карлика вдруг стал совсем другим… А уж слова-то:  

– Остановись же, Конан! Выслушай! Да, признаю: я был не прав – ты не производитель-идиот, а хитрый и мужественный воин! Настоящий Король! Почему бы нам не объединить – на добровольной, естественно, основе! – наши силы?! Что там какая-то жалкая Аквилония: весь Мир может лежать у наших ног! Послушай, это не преувеличение – весь МИР! И мы с тобой – хозяева! Мы бы навсегда покончили с разорительными войнами, наладили торговлю, мы бы правили мудро! Люди были бы счастливы и сыты! Я могу даже подарить тебе Бессмертие! Я…  

Конан даже не затруднял себя ответом – это сбило бы его с дыхания.  

Он ни на секунду не усомнился – враг просто пудрит ему мозги, пытается задержать до того, как арбалетчики добегут до башни снаружи. А махать кувалдой становилось всё тяжелей! Но он видел: цель близка. Осталось чуть-чуть! Ещё несколько футов, и верхушка башни рухнет со своих ста пятидесяти футов высоты!  

Смерть чародею!  

И наконец это случилось.  

Когда было выломано чуть больше половины наружной стены, свежая кладка не выдержала веса вершины башни, и со скрипом и скрежетом остаток полуокружности стены прорезала вначале чуть заметная, а затем всё ширящаяся трещина. Молился Крому варвар только об одном: чтобы пробитой им щели в три-четыре фута высотой, хватило для её падения!  

Подхватив верный меч, который он недавно отстегнул, чтобы не мешал во время работы, ударяя по ногам, и не забыв столь замечательно выручивший его молот, Конан со всех ног кинулся вниз – туда, где мощные межэтажные перекрытия и толстые стены старой кладки могли защитить его от предстоящего камнепада. О том, чтобы маг не мог последовать за ним, он позаботился: два надёжно забитых в косяк гвоздя из кузницы надёжно удерживали дверь, хотя и не касались её поверхности!  

Вслед ему нёсся дикий вой Юрденны и скрежет сминаемых и обрушивающихся камней, пока, вначале медленно и неуверенно, а затем всё быстрей и неотвратимей, этаж с колдовской кухней и её хозяином не устремился к земле!  

Верхушка башни, как и планировал Конан, рухнула наружу замка, почти, к счастью, не покалечив отлетевшими камнями зачарованное воинство, собравшееся во внутреннем дворе, и так и не успевшее добежать до «его» окон снаружи. Град стрел, наконец, прекратился.  

Какое-то время страшный грохот ещё стоял в ушах варвара… Затем стих.  

Зато возник ропот радостных голосов – голосов живых людей: вначале смутный, затем радостно-громкий, подхваченный по всему замку. Конан понял, что цель достигнута – враг мёртв, хрустальный шар разрушен, разбит. Все бывшие рабы свободны…  

Его ум, наблюдательность, и незаурядное терпение вновь выручили его.  

Он смог издали разглядеть устройство одной из бойниц надстроек башен, и понять, что строивший их, или руководящий строительством, не имеет никакого представления о необходимом для такого сооружения запасе прочности – стены толщиной едва в три фута должной надёжности, да при такой высоте, уж точно не дадут! Видать, очень уж торопился Юрденна вознестись к небу со своим шаром – даром что хотел завоевать весь Мир. А сам даже башни как следует построить не сумел. Впрочем, не он первый, не он…  

Ещё Конану сильно помогло то, что по утрам двери северной башни держали открытыми – магу, наверное, был неприятен стойкий кислый запах пота и казармы, возникший от давно немытых тел и грязных камзолов стражи. Вот как важна чистота! Наверное, поэтому он и Конана не стал заколдовывать – ведь тот, хоть и «варвар», а мылся каждый день! Мгновенно смекнул бы, что к чему: ванна сразу освободила бы его!  

Конан стал спускаться. Он, правда, вначале был вынужден унять неприятную дрожь в ногах – нервное напряжение и жуткая работа всё же вымотали и его… Нет, его слабости не должен видеть никто – на то он и легендарный Конан!..  

Нижняя часть башни устояла: пяти, а кое-где и семифутовая старинная, капитальная кладка выдержала. Отодвинув засов, Конан вышел. Оставшиеся в живых на втором этаже пятеро мокрых и еле живых стражников восторженно приветствовали его, и всё норовили задушить в объятиях, от которых тот и не думал отбиваться. Трое из этих сильных и прожжённых воинов, расчувствовавшись, даже не стыдились своих слёз.  

План Конана сработал и здесь: оставаясь достаточно мокрыми, эти смелые и сообразительные ребята смогли преодолеть силу чар карлика, и быстро поняли, чем реально могут помочь киммерийцу. После чего повыкидывали в окно и ров только оглушённых варваром, или ещё подчинявшихся Юрденне коллег, и удерживали дверь от тарана, которым верные ещё слуги мага пытались разнести крепкую дверь из дуба и железа.  

Конан помог им разобрать баррикаду, в спешке набросанную к нижнему люку.  

Во дворе его принялись качать.  

Еле удалось вразумить радующихся керхийцев – нужно было убедиться в смерти мага.  

Послав слуг и придворных освободить женщин, сам Конан с отрядом добровольцев – то есть, почти со всеми остальными обитателями Рэдволда – выбежал через главные ворота. Обогнув замок с тыльной стороны, почти бегом они добрались до ещё пылящейся груды обломков, перелетевших через ров, и тех, что лежали прямо в нём, запрудив заросшее водорослями, кувшинками и камышом старое русло.  

Верхушка башни рухнула, к счастью, на твёрдую землю: он рассчитал, где «рубить» каменное дерево, верно.  

Поэтому они быстро нашли всё, что осталось от магического шара – прозрачные, радужно переливающиеся на солнце чешуевидные осколки – и от самого горе-покорителя Вселенной.  

Здесь Конана ждал сюрприз.  

Юрденна оказался вовсе не карликом.  

И даже не мужчиной.  

Перед ними лежало изломанное, грязное, в разорванном и окровавленном платье, тело молодой ещё, красивой статной женщины. Кровь из пробитого виска заливала её лицо, не позволяя усомниться в смерти…  

Стражники поспешили стащить с неё обломки камней, и оживлённо обсуждали странное зрелище. Конан же долго стоял над телом, грозно хмуря брови и молчал.  

Он думал.  

Думал, что же могло заставить такую красивую, и, в общем-то молодую, даже слишком молодую, женщину, прикидываться уродливым крабом-сволочью, или мужчиной со всеми его потребностями. И вести себя, как распоследняя дрянь, ненавидящая всех и вся. Да и по опыту он знал – магу-женщине гораздо легче добиться от мужчины чего угодно, особенно если она прекрасна и свежа ни вид, применяя традиционные способы…  

Что-то сверкнуло вдруг в его голове. О! Но верна ли его догадка?!  

Он вскинул лохматую голову и отдал приказ: отправил всех своих добровольных помощников разжечь во дворе замка костёр, да побольше, ибо так надо:  

– Тащите всё, что может гореть… Не спалите только на радостях сам замок!  

Оставшись один на один с останками колдуньи, он, убедившись, что вокруг никого нет, и все с энтузиазмом кинулись внутрь, поборол брезгливость… После чего осторожно приподнял мечом край изодранного подола…  

Да, он оказался прав насчёт этой… Этого извращенца.  

Юрденна был гермафродитом.  

Но назвать его беднягой язык не поворачивался.  

Ладно, мужчина ли, женщина – Конан знал, как окончательно обезвреживать чародеев. Мудрость, доставшаяся от древних предков, никогда не подводила.  

Он могучим ударом меча отсёк голову со всё ещё искажённым бешенством и лютой ненавистью глазами, и за волосы прицепил к своему поясу.  

Войдя во двор замка, он убедился, что костёр просто отличный, и кинул в самую середину бушующего грозного пламени обезглавленное тело, которое принёс на руках.  

Удушливый густой дым поднялся высоко над стенами древнего Рэдволда, ветер широко разнёс его клубы. И лишь когда костёр вновь запылал ярко и весело, Конан, высоко подняв, чтобы было видно всем, и метнул в него и последнее напоминание о маге-уроде: его голову.  

По-крайней мере минут десять все – и очнувшийся гарнизон, и слуги, и сильно потрёпанные придворные, и даже успевшие подняться к солнечному свету освобождённые женщины – молча смотрели на бушующее пламя.  

Оно не подвело – гудело и трещало от души.  

Огонь всё же великий очиститель… Исчезло всё.  

Конан вытер выступивший на лбу пот, и огляделся. Громкий радостный клич вновь огласил весь замок. Наверное, он был слышен и в Манчесте! Варвара вновь качали, и каждый стремился хоть кончиками пальцев дотронуться до героя!  

Только минут через пять ему удалось вновь ступить на твёрдую землю, и покачивало его там после такой бури эмоций и восторгов, как после настоящего шторма!  

Но обретя надёжную опору под ногами, он вновь почувствовал себя королём: отрядил слуг наводить порядок в замке, отряд воинов отправил на поиски и встречу Шакиры с дочерью, послал людей найти Наину. Остальным же бывшим пленницам предложил, пока не вернётся королева, и не сможет организовать им достаточно надёжный эскорт для проводов домой, пожить ещё немного там же, внизу, в своих комнатах.  

Приказы Конана исполнялись с редкой скоростью и прилежанием – такого рвения он не видел даже у своих домочадцев! Видать, здорово достал их колдун.  

Однако если Конан надеялся, что с женщинами у него больше не будет проблем, он сильно просчитался…  

А пока гул от разговоров бывших пленниц нарастал, и вскоре заполнил весь подвал: словно там гудел растревоженный улей. А слуги вскоре только туда и ныряли – у бывших рабынь было много нужд и желаний! К тому же Конан сам приказал устроить их пока поудобней!..  

Наконец нашлась и Наина – её успели притащить в пыточную камеру, и даже распять на огромном, чёрном от застарелой крови, столе. Её даже раздели, но тут, к счастью, шар разбился, и её же палачи радостно бросились отвязывать несчастную. Физически она почти не пострадала – лишь глубокие следы верёвок напоминали об ужасе, который мог бы выпасть на её долю, опоздай варвар хоть на немного… А вот что она пережила за те краткие мгновения, пока её волокли по коридору и привязывали!..  

Увидев Конана, она никак не хотела отпускать его жилистую шею, и долго рыдала на могучей груди. Конан не придумал ничего лучше, как поднять её на руки, показав всем, и объявить удивлённым присутствующим, кому они обязаны спасеньем. Все долго кричали. Качали и её.  

Наконец, после сумбурного, но весёлого обеда, прибыла Шакира с дочкой, верхом на лошадях, взятых специально для них. Конан настоял на организации торжественной встречи у ворот. Все громко и радостно приветствовали любимую правительницу.  

К сожалению, мудрая женщина оказалась права: хоть она и прозрела, но почти не помолодела. Двигалась она медленно, стараясь опираться на Конана и Лиану.  

Зато Лиана оказалась дивно хороша, словно пережитые невзгоды придали ей зрелости, и мудрости и уверенности в своих силах. Впрочем, ведь так оно и было!  

Прямо во дворе, у пепелища очистительного костра, Шакира объявила свою волю: отныне у Керхии молодая Королева! Мудрое решение, погудев, одобрили все.  

Коначно, Конан остался на торжественный бал и пир – в его честь! Но он поспешил восстановить справедливость: правдиво рассказал, как всё происходило, и о роли Наины в освобождении всех присутствующих от чар.  

Их обоих снова долго качали под приветственные крики, Наина вновь рыдала – уже от счастья. Лишь далеко за полночь (скорее, ближе к утру! ) киммериец с трудом выбрался от пирующих, сославшись на страшную усталость. И он не преувеличивал. После ночных и утренних ратных трудов и долгих часов застолья, он ощущал какую-то опустошённость внутри и желание…  

Выспаться!  

Однако в постели, в которой он намеревался отоспаться, его ждал сюрприз!  

Из-под одеяла вынырнула очаровательная головка слегка уже заспанной Наины:  

– Ну наконец-то! Ох и здоров же ты веселиться и пить! – конечно, её ворчливый тон был явно наигранным, – Почти так же, как заниматься любовью! Ну, иди скорее сюда! Мамочка Наина знает, как снимать усталость и нервное напряжение у непослушных мальчиков! Впрочем, я рада…  

Что ты не послушался!  

Конан не заставил себя долго упрашивать. И вскоре убедился в правдивости обещаний! И нервное напряжение, и усталость и вправду, исчезли без следа!  

Только утром Наина поведала ему всю правду о себе.  

Когда-то, ещё когда она была девочкой, Юрденна убил её старшую сестру. Тогда она поклялась отомстить. Позже, выбрав удобный момент, уже будучи взрослой и опытной женщиной, нашла Юрденну, и сама отдалась в руки его подмастерьев.  

Постепенно она стала единственной любимой и постоянной любовницей мага. Её ненависть к нему была сильна настолько, что она нашла в себе силы и мужество потакать всем противоестественным капризам урода-извращенца, делая вид, что он… её возбуждает. Показав себя изрядной мазохисткой, она буквально сама требовала унижений и мучений, и подобрала ключи к слабостям и мерзким пристрастиям в постели отвратительного существа непонятного пола.  

Она чувствовала, что маг постепенно привык к ней, как привыкают к безмозглой игрушке, со временем расслабляясь, и теряя бдительность в её присутствии. Так она стала вещью. Но – нужной вещью, без которой маг уже не представлял своих будней…  

Однако она хорошо понимала, что слишком слаба, чтобы самой…  

О, да, она отлично понимала – она должна узнать как можно больше о враге, чтоб можно было нанести удар в нужный момент – она, как и Конан, верила, что рано или поздно он настанет: что зарвавшийся амбициозный маг попробует откусить кусок, который будет ему не по зубам.  

Поэтому, преодолевая отвращение, ублажала выродка, по крупицам собирая полезную информацию, и даже настолько вписалась в обиход мага, что и сюда, в Керхию, маг привёз её в обозе – среди всех своих верных рабов и подручных, обработанных так, чтобы навечно быть безропотными рабами. Но её-то маг не гипнотизировал – знал, что не будет тогда привычной её реакция на него…  

И вот её час настал! Месть свершилась.  

Конан был поражён до глубины души: его сила и мужество – ничто в сравнении с силой духа, выдержкой и терпением этой хрупкой и мягкой на вид женщины!  

– Ничего, я за всё вознаграждена сполна! – его спасительница закрыла ему рот поцелуем, и сверкнула умными глазами. Затем… О, чего это она опять там делает?!  

Однако сюрпризы ещё не кончились.  

Поздним утром к нему в комнату, правда, вежливо постучавшись, и испросив разрешения, заявилась целая делегация из пяти бывших пленниц. Вид у них был серьёзный и деловой. Конан…  

Почувствовал себя снова в ловушке.  

– Конан! – подойдя прямо к постели, без долгих предисловий начала Велла, судя по всему, возглавлявшая странное посольство, – Ты замечательный и смелый воин, и мы хотим ещё раз поблагодарить тебя за наше чудесное спасенье!  

Конан, приподняв могучий торс с подушек, вылезать не спешил – он был прикрыт только простынёй, а под ней… – но слушал внимательно, и с возрастающим беспокойством. Наина же, напротив, забралась под груду простынь и подушек поглубже, потихоньку (о, уж в этом-то он был уверен! ) хихикая. Уж она-то слышала, о чём шла речь вчера в подвале, на общем, «так сказать», собрании всех освобождённых узниц!  

– Ты, конечно, теперь имеешь полное право отправиться домой!  

Но мы все, и от лица всех, – Велла обвела рукой своих спутниц, – просим тебя задержаться ещё на какое-то время! Слышишь? Мы ПРОСИМ тебя докончить то, что ты начал ещё тогда, когда мы были под властью Юрденны.  

Мы считаем, что так будет справедливо по отношению к оставшимся, ещё не испытавшим твоей ласки и любви, женщинам! Словом, мы все хотим…  

Детей от тебя!  

И – знай – это наше ДОБРОВОЛЬНОЕ решение! Мы, конечно, понимаем, что тебе было… не совсем хорошо, пока ЭТО было… Работой! Но сейчас – уж можешь быть уверен! – каждая из оставшихся сделает для тебя всё! Да, всё!..  

Ну, что же ты ответишь на нашу… просьбу? – серьёзные тон и взгляды делегаток не оставлял сомнений в том… Что выбора у него нет!!!  

Уши Конана горели. Неграл раздери! Похоже, он прозевал дворцовый Заговор!  

И какой!!!  

Но что же ему делать? Разве можно отказать женщинам – ЖЕНЩИНАМ, которые его ПРОСЯТ?! – его мужественное лицо осветилось улыбкой.  

Геркулес – и тот не смог. А уж он – и подавно!  

Через две недели король Аквилонии Конан въезжал в ворота своего замка, приветствуемый радостными криками домочадцев и дружины.  

Когда он слез с Рыжего, и передал поводья конюху, на шею к любимому мужу кинулась успевшая перебежать весь огромный двор радостная и раскрасневшаяся Зенобия:  

– Конан! Наконец-то, бродяга ты этакий! А я уж беспокоиться начала! Хвала Богам, ты жив и здоров! И малютка Конн так по тебе скучал! А я уж как по тебе соскучилась – сегодня же ночью покажу! – прошептала она ему на ухо, нежно покусывая его и целуя.  

Хорошо, что весь двор стоял далеко: не смели прерывать трогательную встречу – никто ничего не заметил…  

Как Конан покраснел. Затем побледнел. Затем обнял жену покрепче, зарывшись лицом в густые душистые волосы.  

Похоже, ему предстоял четырнадцатый подвиг!  

Киммериец…  

Хитро улыбнулся. И подмигнул сам себе!