Ninon

Нинóн в плену у красных кардиналов  

своих последних лет теряет дни  

средь всяческих чужих инициалов,  

в условиях невиданной страны.  

И нет ей ни прощения, ни ласки —  

лишь влага снисходительной воды  

отмоет опозоренные глазки  

от мщения презрительной слюны.  

Из собственных ее фантазий знахарь  

в глазах увидел бедственный конец:  

там пламенем горит родная матерь  

и пеплом посыпается отец.  

Кровавые отрубленные веки  

помогут не развидеть торжество,  

как небо проклинает в человеке  

плебейское паршивое нутро,  

которому ни больно и ни стыдно  

в карающих объятиях огня:  

"Хоть доля наша ох как незавидна,  

простит, однако, каждого земля", —  

поэтому ни страха, ни обиды,  

ни рек богобоязненных желёз —  

волнуются Эдипы под эгидой  

не знаючи заслуженных угроз.  

Нинон достигла трезвости рассвета,  

с усладой и спокойствием кота  

вальяжно зашагала к сигарете  

и пеплом нацарапала слова:  

"До самого последнего дольмена  

в тылу оледенелых февралей  

я есть, была и буду непременно,  

а с гибелью последних королей  

уйду в эфиры нового пространства,  

дарующих забвение и сон  

в хроническом алькове постоянства  

и временной прохладе похорон.  

Без горя сожалений и стыда,  

с амбицией больного пациента  

я только лишь сама решу, когда  

случится торжество сего момента".  

02. 2023