Вихри безвременья

Из горна печей рвался огонь. Осажденные кислотами глинистые руды компоновали в костной золе студенистую сферу планеты. В кормленном медью и железом тигле войны среди высокопробных сплавов переливалась рафинированная душа аппаратчицы Фроси. Она укрепила сталью ячеистые башенки танков, закалила стальную пружину метронома, заряженную на долгие годы войны и вварила грубый металл в армированный каркас груди сталевара. В мастерской полной мученических, ждавших новой жизни скульптур Фрося встретила сплав уникальных человеческих свойств: твердости и пластичности, сверхпроводимости и неприступности. Комендант заводского общежития Платон Иванович загрузил железные кровати, вызволил из вакуума барокамеры чистую улыбку Ефросиньи и вышел в потерянное утро затевавшего жизнь лета.  

Звавшая Платона война ставила его на место учительствовавшего, того, спешил открыться ученице, монашествовавшего, того, кто не мог не вверить свою предопределенную Богом судьбу прихожанке. Он забрал Фросю у заводской проходной и увел в музей, под погребальный покров египетской тьмы, за несокрушимостью которой стоял свет незримых картин, непреложное знание его и её будущего. Фрося была усыпана золотой пылью. Преображающие частицы возвращали её в купель Бога, собирались в переливистые спирали. Грязно – белым, фиолетово-лиловым пролился прямоугольный силуэт её платья. Выйдя из обыденности клубного танца, поднимаясь над малой свободой заглотившего балюстраду зева, девушка выстроила высокую событийность в экспериментальных мирах Платона, становясь закономерным звеном его судеб.  

Перед святилищем интуитивной ощупью, как умело, текло время. Из воды торчали князьки изб, прелые деревья. Любовь занимала передовые рубежи в поднимавшейся зелени, останавливала страх своими эшелонами. Фрося впустила на исповедь ночь, выливая мельхиоровую трамвайную звезду увешанного глицинией трамвая. В кабине вагоновожатого уже отгромыхала война, и герои Платона рвались по путям в полосато-погонное небо, скопившее импульсы о первом рукопожатии, дворовых шалостях, не подходивших под правила ведения воин. Галерея землисто – серых портретов протянулась по морю рук на родную сторону, черный бархат солнца выстуживал нескончаемую процессию.  

Платон был погружен в поле готовым солдатом. Противник обнулял наши ряды и, вооружаясь согрешенным нами добром, множил недругов из числа нами спасенных. Мы учились бороться с вычислявшими нас спутниками, с модифицировавшими нас мыслями, с подкупавшими нас предложениями, сжигая проводники вовлеченного в борьбу сердца. Перед нами стояли те, кто распял Христа, узаконил его казнь, сочинил психоанализ его страданий.  

Ища рукописи в разрушенном доме Платона, Фрося погубила их общее лето. Она прилегла на холодную бронзу своего скульптурного монумента, засыпанного треугольными письмами их общей грусти и радости. Платон не мог вывернуть на безвинных требуху личного горя, перестать ощущать тяжесть своего разума.  

Институт войны запрашивал новые стратегии военных компании, людская сущность хрипела и бранилась, требуя в ответ больше ритуальных надругательств. Пуля притупила тоску Платона. Сжимая во рту жилы перебитого кабеля, пропуская через себя ток, он стирался в ночи, обволакивая связывавшую с родиной линию связи. Он успел ощутить вышколенную убогость нацистского офицера, его непонятное чувство к гипотетической фрау, создававшее помехи на оголенных трассах выслуженных эмоций. Заговоренные герои Платона, мастера разных жанров собрались в алой проталине, смыв проседь с его юной души и поставив его вечное довольствие волновавшей весны, туманной реки и неотшлифованными гранями Фроси.  

Двое военных вступили в разрушенный город: в созидательную праздничность схороненных купален, в могущество парадных площадей, в звенящую пустоту разрушенных имен и умов. Через цветное бутылочное стекло Платон и Фрося смотрели на закрепленный на точке детства, ослепительный диск солнца, наслаждаясь местами, заново отстроенными из кирпичиков желаний людей мирного времени. Межгалактические корабли покидали лепестки радужного тора, спеша доставить уставших от войны людей на «островки нового Времени».