Ураган

Я всегда без стеснения смотрела на него с ног до головы, когда он проходил через зал в тренерскую мимо зеркал. Во что обут? Какая прическа? Какая на нем футболка? Я даже не скрывала своих взглядов, наоборот, "палилась" специально: преподаватель по балету и растяжке Павлик смотрел на меня в тот момент, когда я смотрела на Х. — откровенно и хотелось бы написать "влюбленно". Однако, реальность всегда чуть сложнее фантазий.  

Почувствовав один раз его силу, я хотела повторить это. Вспоминая его горячее тело и его прикосновения, дышала чаще... Но, сталкиваясь с ним на работе, я окидывала его высокомерным, холодным, даже угрюмым взглядом. Быть может, я видела и считала его таким только потому, что сама это транслировала? Дура. Я ведь хотела одного, а выражала другое. Нет, ну а как, зажать его в тренерской и сказать: "я хочу вас трахнуть? " Конечно, на это смелости у меня не хватало, даже несмотря на то, что у нас уже был секс. А надо было бы оказаться с ним в этой комнатушке, неловко развернуться и замереть в сантиметре от него. В приступе страсти он бы резко притянул к себе, глубоко поцеловал, а потом чуть ли не отшвырнул обратно...  

— Пожалуйста, дамы и господа, готовы на плие... – сказал кроткий Павлик, приглаживая свои каштановые волосы. Сделав серьёзное выражение лица, я подошла к станку. Подростки – девушки и парни и вместе с ними я, которой недавно стукнуло 32, начали работу над своим телом. Я вспотела уже после тандю — я отрабатывала всегда на балете не каждую минуту, а каждую секунду. Ибо мое тело — храм. Оно просило нагрузок, и я давала ему нагрузок. Но оно также просило и объятий Х... При мысли о нём на моем покрасневшем лице мелькнула улыбка.  

— Спасибо, сошли... — произнес манерно Павлик своим скрипучим голосом. Я, не стесняясь, выдохнула. Мои мышцы дрожали, а водолазка уже прилипала к телу.  

— Лина, молодец, — сказал Павлик. Я скромно кивнула в ответ. Подростки смотрели на меня с завистью. Но в следующий момент они забыли обо мне вовсе: доиграла музыка, и пока преподаватель не объявил следующую комбинацию, они задавали ему, как и всегда, глупые вопросы. "А Дашу вы учите танцевать или нет? " Павел с улыбкой ответил о своей дочери любопытному подростку. Павлика в нашем центре танца любили все. Он был бесконечно добр, мил и симпатичен. К тридцати семи успел поработать в театре, завести сына и дочь, овдоветь и от того стать таким мягким и чувствительным. Разговоры с учениками часто мешали занятиям. Но Павлик был профи — настолько, что мог просто сидеть во время урока на стуле, изредка делая замечания, а результаты у учеников все равно были и довольно неплохие.  

Х. в это время находился соседнем зале и проводил индивидуальное занятие с женщиной по имени Валентина, многодетной матерью в том числе и танцоров нашего клуба.  

Я зашла в туалет тренерской, чтобы переодеться после балета в сухую одежду. Надевая совсем недавно купленный лифчик, я усмехнулась: в очередной раз в моей голове возникла сцена секса с X. Лиф был плотный, приподнимал и хорошо держал мою большую грудь. Отделка была из чёрной сетки, по которой я любила проводить рукой, ощущая поверхность чашек лифа. Я хотела, чтобы Х. впился в мою светлую кожу своими губами. Я обречённо выдохнула и, скомкав в руках свои вещи, повернула замок на двери туалета. "Мать твою", — пронеслось у меня в голове. Х., пусть и был совсем рядом, пока не видел меня, так как искал что-то в своей огромной чёрной сумке, наклонившись. Мой взгляд непроизвольно упал на его аккуратные ягодицы, обтянутые чёрной гладкой материей штанов. Он выпрямился и, вопреки моим ожиданиям, не проявил практически никаких эмоций.  

— Вы будете переодеваться? – спросил он.  

— Да я уже.  

— Ладно.  

Вскоре, взяв сумку и обронив "до свидания", он удалился.  

Октябрь радовал тёплой погодой вплоть до двадцатых чисел. Удивительно! После стольких лет жизни в России я уже привыкла к снегу чуть ли не первого октября. А тут солнце, просто слепящее глаза да мягкая лазурь — любуйся! Ещё и золотистый с бледно-зелёным на деревьях...  

Выходной день для большинства граждан страны, а для меня – рабочий, подходил к концу. Администратор, зная, что я долго буду собираться после занятий, уже ушла, и я осталась в центре танца одна. Подозрительные звуки привлекли мое внимание, как только я вышла из тренерской. Все окна были закрыты, но в помещении будто был сквозняк. Я отодвинула жалюзи и замерла в ужасе: дождь изо всех сил лупил по окнам, во дворе ничего нельзя было разглядеть из-за темноты и штормовой погоды. Именно в этот раз я не посмотрела заранее прогноз и именно в этот раз конечно, не взяла с собой зонт. Но он бы и не спас меня от такого ливня. Семь вечера. Тьма. Серебро фонарного света, утопленное в ледяной воде дождя. В теле рождался страх: как мне сейчас добраться домой, не угробив дорогие очки и телефон, как это было однажды. Как добраться в другой город, за 13 км от этого, с минимальными потерями. Прогноз – ливень на все ближайшие часы – не обнадеживал. Внутреннее напряжение нарастало. Я вышла в танцевальный зал и попробовала открыть дверь входа. Ветер оглушающе засвистел, сбивая меня с ног, капли мгновенно обрызгали моё лицо и волосы. Что же, придётся ночевать здесь... Можно только представить нагрузку на службу такси в такую погоду. Беспокоить директора центра, Катерину, тоже не хотелось, несмотря на идеальные с ней отношения в текущий период. Даже вспомнилось, как в такую погоду я однажды звонила ей, чтобы согласовать отмену занятий, на что она сказала: "Лин, все равно приезжай". Я тогда расстроилась до слез. Но тогда природа хотя бы не бушевала так сильно. Раздался громкий лязг – металлический лист, не понятно о чего оторвавшийся, упал на черный асфальт... Это ещё больше убедило меня в мысли, что нужно остаться здесь. Во "Вконтакте" в местном паблике города уже выложили несколько публикаций упавших на автомобили деревьев... Но как, черт возьми, мне хотелось принять душ! До чего же мне было некомфортно после шести часов танцев... Я представила, как еду общественным транспортом в такую погоду, и мне стало дурно... Я начинала злиться сама на себя, заводя свою любимую песню: "Неудачница. Невнимательная... Никто тебе не поможет... Ты никто и звать тебя никак... Никто не обращает на тебя внимания". По щекам катились слезы, а я корила себя ещё жестче: "И так хуево выглядишь, ещё и плачешь". За 13 км отсюда меня ждала еще одна работа, удалённая, которую надо было делать. И это сегодня, по всей видимости, накрылось медным тазом. Уже через каких-то десять минут я почувствовала, как болит левая лобная часть – мне нельзя было плакать, голова начинала болеть мгновенно. Рисовалась только одна перспектива: сидеть тут, а завтра делать двойной объем работы на больную от недосыпа голову. Оставалась слабая надежда на рабочий чат в WhatsApp. "Добрый вечер, коллеги, не успела выйти до урагана, если кто-то на авто поблизости, подвезите, пожалуйста, до станции". Но кому захочется переться в промозглый вечер обратно на работу и кого-то куда-то везти?  

Восемь. Я оставила свет в одном зале, включила колонку на достаточно большую громкость. "И по секрету... Я слаб, когда ты раздета... И на двоих сигарета одна... Подожжена... " Периодически созерцала в зеркале свое красное и опухшее от слез лицо и даже пыталась сквозь плохое настроение двигаться под музыку. Звонок в двери центра раздался неожиданно, сердце ушло прямо в пятки. Глянула в телефон: по-прежнему не было никаких уведомлений. За дверьми, сдуваемый ветром, стоял Х. Я отворила и он быстро вошел внутрь. Его смуглое лицо было мокрым от дождя, и первое, что он сделал, вытер его рукавом своей утепленной джинсовки – такой же неопрятной, как и большинство других предметов его одежды. Он глубоко вздохнул и произнёс:  

— Ну? Что у вас случилось?  

Голос его звучал ровно, без тона укора. Однако я чувствовала вину, несмотря на свою холодность и показное высокомерие.  

— Мне Василина написала, что в чате вы оставили сообщение.  

— Вы сможете меня подвезти? Я же в М. живу. До станции, а дальше я сама, — я говорила это и уже задыхалась, глядя на него — промокшего, уставшего, но всё-таки доброго. Мысленно я поблагодарила и Васю – главного тренера их направления. Мне сразу стало легче.  

— Пойдемте, — сказал он, и я направилась в тренерскую за вещами.  

Мы прошли во двор дома, в котором располагался наш центр. У одного из подъездов он сказал:  

— В такой ураган я, конечно же, никуда не поеду. Но вы можете подняться ко мне.  

Еле справившись с подъездной дверью, мы вошли.  

Его квартира-студия встретила громким звуком какого-то видеоролика, посвящённого, насколько я могла судить, компьютерным играм. Слева располагалась кухонная зона, справа, у окна во двор – спальная в виде большого матраса, лежащего прямо на полу. Кирпичная стена за ним была украшена фотографиями с его выступлений, какими-то плакатами, не имеющими отношения к танцам и полуработающей, тускло светящейся гирляндой. Кухня была вполне приличной, имелась даже барная стойка. Обронив "проходите", он как раз отправился к кухонным шкафам.  

— Чай?  

— Что-то покрепче, — засмеялась я.  

— Так, ну с этим будет сложно, — пробормотал он. — А! Сейчас, — он извлёк из верхнего шкафчика бутылку с остатками коньяка и поставил ее на стойку. Следом там оказался и стакан, из которого обычно пьют виски. На секунду он застыл, поймав на себе мой прямой взгляд. Но пока я не смотрела на него слишком долго и откровенно. Сейчас у меня была совсем другая задача: удовлетворить свои главные потребности, быть в безопасности. Он также протянул мне какую-то шоколадку в затертой обертке. Я расположилась на барном стуле – единственном у стойки и наблюдала за его несколько отстраненными движениями. Вдруг он распустил свой хвост, провел рукой по волосам, отчего во мне мгновенно всё вспыхнуло, но я вынуждена была держать себя в рамках приличия, по крайней мере, пока не прощупаю здесь обстановку. Я скромно потупила взгляд.  

— Душ, — он вытянул правую руку, показывая комнату, в которой был включён свет, – я первый, не успел, Василина меня выдернула как раз.  

— Хорошо, – кивнула я, с наслаждением откусывая от шоколадной плитки. Ребёнок, которому принесли игрушку после долгой истерики. Счастливый. Довольный. Спокойный. Я надула щеки, изображая хомяка, считая себя хомяком и улыбаясь. Что важнее базовых потребностей? Наконец, я откупорила коньяк – такой крышкой точно можно было кого-то убить – и сделала несколько глотков. На вкус это было, конечно же, отвратительно — наверное, как дизель, но желанное тепло вмиг разлилось по телу...  

Он вышел из душа, одетый в какие-то спортивные штаны, растирая себя полотенцем. Волосы на груди, худоватое телосложение, аккуратный, почти не видимый, но все же имеющийся, рельеф. Но меня накрывало так, будто я смотрела не на самую обычную мужскую фигуру, а на крайне откровенные действия в порно-сюжете, от которых ну прямо все колет и сводит...  

— Проходите, — сказал он. Я попросила его дать мне одежду, он принёс футболку и шорты со словами, что, скорее всего, все это мне будет велико. Я не могла уже скрывать улыбку, она появлялась на моем лице непроизвольно. Иногда я срывалась на смех, думая, конечно, что надо бы быть скромнее с человеком, оказавшим мне помощь. Но похоть застилала все. Стоило только представить, как я целую и закусываю его чистую, пахнущую гелем для душа, кожу. Долго, везде, где хочу. Я поняла, что стою в одной позе уже слишком долго, очнулась и прошла в душ. Коньяк уже изрядно разморил и расслабил меня, превратив мою никчемную жизнь в охуенную. После душа я снова подошла к стойке за дозой таких эмоций.  

– Вы будете? — спросила я. Он уже лежал на матраце, уткнувшись в смартфон и смотря свои ролики.  

— Я не буду, — ответил он.  

Держа стакан, я прошла в спальную зону и стала у стены. Под одной из фотографий красивым белым шрифтом было выведено: Артем Ковалев и Марианна Белецких. "Очень страстно", — подумала я, рассматривая это чёрно-белое фото, где Артём Анатольевич держал свою партнершу Марианну за руку, а она пылко смотрела на него. Я так залюбовалась эстетикой фото, что мои желания несколько поутихли.  

— Это в каком году? — спросила я.  

Он встал, стал рядом и ответил:  

— Брянск, 2018. Мы тогда серебро в латине взяли.  

Как же близко он стоял! Все во мне трепетало. Ещё немного – и я накинусь на него: яростно, будто выпивая его, как этот самый стакан коньяка. Я предполагала, что так близко он стал, конечно же, не специально. Конечно же... Весь такой из себя холодный, неприступный. Но тем не менее подпирающий мое плечо своим. Я не удержалась и провела рукой по его спине. Он поймал мою руку, сжал и не отпустил. Не выбросил! Теперь я ещё больше прижималась к нему – моя правая грудь упиралась прямо в его левую лопатку. Запах бытовой химии бил в нос. Я опустила лицо на ткань его футболки и глубоко вдохнула.  

— Лина, — произнес он.  

— Да, – ответила я.  

— Что ты делаешь?  

— Я хочу тебя. Очень.  

Я протянула его руку под объёмную белую футболку и положила к себе на грудь, спрятанную пока все в том же чёрном лифе.  

Он повернулся ко мне лицом.  

— У нас в тренерской в туалете все видно, если что. Через щель.  

— Ты видел, как я переодевалась сегодня? – я не знала, говорил ли он правду, но поддалась его игре.  

– Видел, конечно.  

Я задрала футболку и посмотрела прямо в его глаза. Он взял обе мои груди и сжал их. Кроме этого, он заметил, что на мне не было трусов. Он достал грудь из лифа, поцеловал ее, вернулся выше, на шею, не дал мне завладеть его губами, снова вернулся к груди, лаская одной рукой каждую попеременно. Второй рукой он нежно погладил меня внизу, офигев от того, насколько я его хотела. Мое лицо исказила гримаса нетерпения. Он вошёл в меня пальцами, и я, не выдерживая, припала к его губам. В этом сладком моменте я хотела бы находиться очень долго. Я инстинктивно прижалась к нему сильнее, чтобы он не прекращал целовать и ласкать меня. Но от такой нагрузки он опустился на матрац. Я села сверху и задвигалась на его руке. Он не мог больше терпеть, да и я хотела поскорее почувствовать его член в себе. Поэтому он, надев защиту, спустя несколько секунд вошёл в меня, и удовольствие стало не только моим. Мысль, что поза, с которой мы начинаем секс, снова та же, рассмешила меня, опьяневшую. Коньяк всегда брал меня с первых миллилитров. Он неспешно и аккуратно двигался. "Он трахает меня или качает в колыбели? " – пришла в голову очередная мысль, от которой я выдала еле слышный смешок. С каждым толчком я становилась всё расслабленнее, мне становилось все легче, все кайфовее. Я не видела его лица, он трахал меня, уперевшись лицом в мое плечо, сжимая в объятиях, обхватив двумя руками мое тело в своей белой футболке. Окно находилось напротив меня, ветер бушевал, но резкие звуки больше не пугали меня и не отвлекали, я была во власти сладко-алкогольной неги. Я смеялась из-за резких стуков, а он, сквозь сбившееся дыхание спрашивал: "Лина? Что случилось? " Я висела на нем, он повис на мне, и в таком состоянии мы двигались. Я была слаба, и была не против его полного владения. Я нежно закусила кожу его шеи, чувствуя остатки его парфюма с нотами лемонграсса. Что сейчас могло быть круче?  

Что бывает круче того, когда ты получаешь то, что давно и отчаянно хочешь?  

Он потянул меня на матрац, и некоторое время мне пришлось "поработать" сверху. Эта поза далеко не из моих любимых, но, раскрепощенная алкоголем, я так увлеклась прыжками, что опомнилась только, когда его стоны стали громче. Нет уж! Я хочу, чтобы он был сверху, чтобы сжимал мои руки до синяков, когда достигнет своей наивысшей точки. Я хочу чувствовать его ниспадающие русые волосы на своем лице, любоваться его скулами и ловить его спокойный, несмотря ни на что, взгляд. Я глянула на его торс и сползла с него.  

– Лина? – произнёс он, глядя на меня умоляющим взглядом и пытаясь вернуть на место. Я не подчинилась.  

Он снял с меня футболку, любуясь пышным, упакованным в лиф, бюстом.  

— Я хочу попробовать тебя сверху. Я хочу, чтобы ты имел меня... сверху, — сказала я ему, когда он аккуратно убирал пряди с моего лица.  

Наконец, то, что происходило сейчас в уютном полумраке этой небольшой квартиры, напоминало картинку в моей голове. Я легла на большую твёрдую подушку, которая была очевидно от какого-то дивана, он подошёл, взял меня за ноги и медленно вошёл. Я закинула руки за голову и полностью расслабилась, давая ему понять, что он может делать со мной всё, что пожелает.  

Еле-еле светилась гирлянда, на стойке в бутылке оставалось несколько глотков коньяка, я чувствовала на себе свои же вишневые духи. Перед глазами плыл потолок...  

В такой позе мой финал был все ближе и ближе. В один момент по телу пошли мурашки от сознания того, что я снова занимаюсь сексом с тем, кого так сильно хочу, чувствую его запах, наслаждаюсь его губами. Но что будет дальше? Мерзкий ливень и гул ветра, непроглядная тьма? Мне так хотелось купаться в его ласке и в его страсти как можно дольше! Вернее, мне хотелось в этом утонуть. Держа мою голову руками и мягко двигаясь, он целовал меня – и я почти что задыхалась.  

Вот, скоро... Сейчас... Его стон... Мой стон. Я вскрикнула – удовольствие, как и всегда, прошибло меня от живота до челюсти. Спустя минуту закончил и он. Отдышавшись, он поднялся, но я поняла, что не смогу встать. "Тааак, что это", – в шутку проговорил он и его тон, как и в прошлый раз, напоминал преподавательский. Да, сейчас я вполне могла сойти за нерадивую ученицу... Он наклонился надо мной, и я поцеловала его. Он сказал:  

– Какая ты хитрая, Лина! На это у тебя силы есть.  

Я отсмеялась. Я лежала на боку, и меня уже одолевал сон – если бы я закрыла глаза, то уснула бы прямо на этой серо-бежевой подушке. Много лет назад, когда я только училась танцевать, мы с группой вернулись с конкурса ближе к утру, приехали в нашу школу танца, поднялись в зал и там пили коньяк. Как весело и беззаботно было мне тогда! Перед входом в здание я подняла глаза в мирное Донецкое небо и увидела, как из окна соседнего бизнес-центра такие же веселые парни и девушки выпускают связку шариков. Я кричала: "Шарики! Это реально шарики или у меня галлюцинация? " Я сладко улыбнулась такому воспоминанию, когда была так же пьяна, правда, не от половины стакана, как сегодня.  

Он взял меня на руки и перенес на матрац, и тогда я уже окончательно сдалась в плен сна.