Смерть и пубертат

Смерть и пубертат... Имело место незаконченное положение,  

создалась психическая фиксация,  

и из постоянного конфликта между запрещением и влечением  

вытекает все остальное.  

Фрейд З.  

«Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии»  

(«Табу и амбивалентность чувств», 3)... Когда я вернулся в ту комнату, то ее там не оказалось. По дуге из дверных проемов перпендикулярных друг другу тянулась полоса, будто чем-то пропахали пол; и стул, окроплённый щепками, был разбит на две части...  

–... Это Катя! Помнишь ее? – представила мне мать мою троюродную сестру, которую я не сразу узнал. С момента нашей последней встречи прошло примерно пять лет. А на Ежегодном съезде мы не могли встретиться, т. к. подростков до двадцати одного года не допускают в нем участвовать.  

Катя действительно изменилась. На нее было очень приятно смотреть. Белая и нежная на вид кожа, подчеркнутая белой рубашкой с открытыми округлыми плечами; бронзово-золотистое каре, концы которого устремлялись вперёд; сапфировые колечки-серьги, подчеркивающие голубые глаза... Я обомлел и смутился, только успев охватить ее образ глазами. А она только улыбалась, глядя на меня каким-то замысловатым взглядом.  

Немного поболтав с нами о родственниках и общих делах, мама оставила меня и Катю.  

Когда я попался им на глаза, то жутко занервничал, т. к. мы с ребятами собирались сбежать от всей этой возни с постановкой лагеря – и пойти в заброшенное здание на краю долины, которое заметили, пока ехали сюда. Понимая, что от Кати мне не отвязаться так просто (и даже желая обратного), я пригласил её с нами. Так, из лагеря ушло нас четверо: я, Катя, Марк и Паша.  

Снова найти ту долину оказалось не просто и какое-то время мы плутали в лесу, пока не вышли на его край. Заброшенное здание стояло на холме рядом с левым краем леса. Это был двухэтажным параллелепипед, заметно потрепанный временем, отчего оконные рамы пустовали, стены покрылись пробившейся зеленью, но обвалов конструкции не было видно.  

Забравшись во внутрь, удивились тому, что многое – ковры, мебель, двери, краска на стенах и полах, штукатурка на потолке – было несопоставимо с внешним видом здания: все выглядело, конечно, брошенным и неухоженным, но лишь немного поддалось тлению. К тому же, внутри оказалось много комнат, что даже можно было принять планировку за лабиринт, если совсем худо с ориентированием. Среди этого выделялся просторный холл первого этажа.  

Исходя из удачной планировки, решено было играть в "прятки-перевоплощение". Быть ведущим выпало Марку. Он зашел, возможно, в единственную комнату, в которой был один выход – и начал считать. Я решил прятаться с Катей. Паша убежал в другое крыло.  

Мы взбежали на второй этаж здания, чтобы в случае чего спрыгнуть вниз.  

Марк окончил счет и произошел характерный звук перевоплощения. Перебегая из комнаты в комнату, пару раз мы замечали какую-то бурую фигуру, быстро проносящуюся из комнаты в комнату. Это был Марк. Тогда решили спрятаться под кроватью в комнате с двумя перпендикулярными входами и окном напротив одного из них. Только начали переводить дух, как послышался цокот когтей Марка. Он, перевоплощенный в бурого волка (это был его тотемный зверь), встал у входа в комнату, где прятались мы. Пристально оглядел комнату – и убежал в соседнее крыло, видимо решив, что мы все там. Пользоваться обонянием при перевоплощении было запрещено, иначе игра быстро бы закончилась, учитывая, как выразителен был парфюм Кати.  

Мы выдохнули.  

И тут я перевел взгляд на Катю, которая тоже глядела мне в глаза. Странно, хоть мы давно не виделись, да и не особо знаем друг друга, но во мне возникло чувство, что мы очень близкие люди. Во мне было столько тепла и нежности к ней, словно мы всю жизнь рука об руку...  

И поддавшись этим мыслям я поцеловал ее. Судя по страстному ответу, Катя была тех же мыслей и чувств. Это была эйфория!  

Мы вылезли из-под кровати, сверкая глазами и раскрасневшись от поцелуя. Нас было уже не остановить. Мы даже забыли, что прячемся. Я взял деревянный стул, стоявший рядом с кроватью – и сел на него. Катя на меня. И мы продолжили целовать друг друга. Я коснулся ее круглых и мягких плеч – очень приятных, постепенно растягивая рубашку. Наконец, она расстегнула пару верхних пуговиц и рубашка сползла, оголив ее небольшую, но упругую грудь. Что-то заставляло нас обоих неосознанно и ритмично двигать бедрами. Чувствовалось, как напряжение между нами нарастает и хочется как-то избавиться от этого мучительно-приятного раздражения. Катя решилась первой, расстегнув мои штаны и спустив их немного. Я же последовал ее примеру в отношении нее, расстегнув пуговку и молнию юбки.  

Какой бы страсть не была сильной, но я держал в уме, что совсем далеко заходить не стоит, как бы того не хотелось... Поэтому мы не смогли отдаться полностью друг другу.  

Переводя дух и смеясь, Катя вдруг слезла с меня – и зачем-то ушла в другую комнату. Я остался в небольшом замешательстве и со спущенными штанами...  

Тут в окне появились двое псов, мгновенно перевоплотившись в знакомых ребят из лагеря.  

– Вас ищут все!..  

Только их заметив, я перепугался, что меня застанут так – и перевоплотился в своего тотемного зверя черную пантеру. И промямлив, стараясь скрыть волнение и испуг: "Да, идем! " – отправился, проскочив меж ними, в лагерь, чтобы избежать неприятных вопросов. Они, не понимая моей спешки, перевоплотились и отправились за мной.  

В лагере уже все было устроено: шатры и палатки установлены, телеги разгружены... даже костры уже прогорели?  

– Ах, вот он, сучонок! – вылетела из толпы мать, обеспокоенная и взбешенная, – Где ты был эти два дня?!  

– Дня? – потрясенный, переспросил я.  

Все выглядели встревоженными.  

– А где Катя? – спросила тетя.  

– А Марк? – спросила мать Марка.  

– Паша? – присоединилась мать Паши.  

Сбитый с толку, я ничего не мог ответить.  

– Мы вас искали повсюду два дня, – объяснил один из ребят, нашедших меня – Всю округу оббежали. Только на третий круг заметили это здание, – обратился он к матерям, – Только но был – и сразу рванул оттуда…  

– Какое здание? – широко открыв глаза, переспросила мать.  

–На краю леса...  

– Ох!.. – только и произнесла она.  

Вдруг я сообразил!  

– Вот почему стены, мебель... – и рванул с места, перевоплотившись.  

Никто не успел меня задержать.  

За мной отправили тех двух ребят либо остановить меня, либо узнать, что у меня на уме. Но я решил избавится от лишних свидетелей моего позора – и сильнее пустился в бег: куда этим псам за черной пантерой!  

Бежал я в том же направлении, как мы шли впервые к зданию. Но в месте, где казалось, я уже должен был наткнуться на него, продолжался лес. Тем более что, запах Кати, Марка и Паши слабел здесь. Я вернулся немного назад, чтобы исправить возможное отклонение от пути, хотя опасался, что и погоня пойдет тем же путем. Но никого не было навстречу.  

Бегая туда-сюда, я не мог найти края леса, чтобы выйти на долину и там отыскать это заброшенное здание.  

Я изрядно устал от напряжения нервов и мускул. Уже, едва перебирая лапами, я решил отправится в лагерь, бросив затею самому отыскать то здание. Может, я что-то перепутал, удирая от погони, а они уже вернулись в то здание, думая, что гонятся за мной, а там нашли Катю, Марка и Пашу...  

Перевоплотившись в человека, сел на поваленное дерево и, упершись локтями в колени, взялся за волосы на голове, чувствуя вину за то, как я поступил с Катей, так оставив ее в том месте. "А что будет, когда все всё узнают! " И гложила меня не столько наша связь, а ее сочетание с моим последующим смущенным бегством...  

Потерев лицо ладонями, я встал и отправился в сторону лагеря, не перевоплощаясь, чтобы отсрочить неминуемую катастрофу.  

Так я добрел, неожиданно для себя, до края леса, выйдя к просторной и холмистой долине. У одного из краев ее на холме я заметил обветшалое здание. Это привело меня в ступор. Но в тот же момент, чувствуя, как колотится мое сердце, я перевоплотился и бросился к нему во весь опор.  

Забрался в то же окно, из которого покинул это здание. Ведь там прошли всего секунды, и она должна быть там же или рядом. Перевоплотился в человека. Внутри увидел борозду, проходящую по комнате от проема к проему; и разрезанный пополам стул, окроплённый щепками.  

От увиденного я испытал ужас, чуть не впав в панику. На ум ничего не шло, кроме того, что с Катей что-то стряслось и виной этому я. "Как я мог бросить ее здесь!.. Так глупо – струсил!.. " Но нужно было продолжать искать, искать и искать!..  

Вышел в главный коридор, от которого расходились комнаты. Правда, они были не симметричны и некоторые были больше, от чего выпирали углами в коридор, другие, наоборот, расширяли его. Кроме той борозды других я не нашел. Переходя по порядку из комнаты в комнату, а из той в другую, я снова оказывался в начале коридора. Решил, что перепутал направление. Заходил в следующую комнату дальше по коридору, плутал из комнаты в комнату и снова оказывался в начале коридора. Попробовал отслеживать повороты, чтобы не вернутся обратно – и возвращался в начало коридора...  

– Теперь ясно, почему Марк снова не нашел нас...  

Тогда я решил пройти до конца коридора, чтобы спуститься на первый этаж. Странно, но мне даже в голову не приходило, что они могли поступить так же: спуститься вниз, где есть просторный холл, а там и до выхода близко. Может, они уже в лагере, учитывая разницу во времени…  

Но лестницы вниз не было. В конце коридора было комната с проходами в другие...  

Решил выйти через окно, в которое вошел. Но и тут оказалось все непросто. Хотя я и оказался у того самого входа, окна в той комнате не было, как и до этого в других. Теперь я даже не понимал, на каком конце коридора была та комната с окном.  

Это ввергло меня в отчаяние. И я, обессилев, рухнул на пол, стараясь собраться и осмыслить происходящее со мной.  

–... Интересно, сколько дней меня уже ищут снаружи? – вдруг подумалось мне – Если те пару часов, что мы тут играли – два дня, то теперь уже неделя?.. Если бы не мой проступок, то я не блуждал бы здесь…  

Ничего не остается – нужно пробовать ещё!  

И я снова начал бродить по кругу комнат, возвращаясь в начало коридора, заходя каждый раз в другие комнаты. Пока в один момент я, только переступив порог одной комнаты, передумал идти вперед, зная исход, и, не оборачиваясь, спиной вернулся в предыдущую. Этой комнатой оказался коридор. Но этого не могло быть: эта комната была второй по счету после той, в которую я вошел из коридора. Заметив такую странную особенность, я начал ходить спиной через комнаты, но это необходимо было делать не оглядываясь, иначе я возвращался в ту комнату, из которой пришел. Пришлось долго подбирать ту самую комнату, пока, наконец, я не почувствовал легкий поток свежего воздуха. Был большой соблазн обернутся на него, но благо я сдержался.  

Позади послышался какой-то шуршание, напоминающее множественный шепот, и треск древесины. Но оборачиваться еще было рано, я не пересек порога той самой комнаты, хотя очень боялся встретить то, что производило эти звуки, припомнив борозды на полу и располовиненный стул.  

Наконец долгожданный порог! И я с облегченной душой обернулся...  

– Катя! – воскликнул я, увидев ее около другого проема. И я снова ощутил на себе тот груз вины за то, что оставил ее в этом странном месте при таких обстоятельствах. Она смотрела на меня тем самым взглядом, который я заметил при встрече в лагере. В один момент мне начало казаться, что смеркается. Но темнота сгущалась со стороны Кати. Постепенно из-за ее спины стали появляться колыхающаяся черная дымка, производящая тот самый шепот...  

– Катя! – воскликнул я…  

И тут я, едва подумала, как черная дымка, пронесясь через всю комнату и разорвав тот злосчастный стул пополам, схватила его за член и яйца, вырвав так, что был слышен хруст костей и кишки постепенно вываливались и его живота. Надо было видеть его физиономию: он даже не понимал, что уже мертв! Но это то, что он заслужил. «... Это Катя! Помнишь ее? » – знакомо прозвучал голос матери в моей голове.  

И я проснулся.  

– М-да... Поскорей бы уже приехали эти родственники!..  

…Самое большее,  

о чем могут сказать больные, страдающие навязчивостью, –  

это о неопределенном чувстве,  

что из-за нарушения запрета  

пострадает какое-нибудь лицо из окружающих.  

Фрейд З.  

«Тотем и табу. Психология первобытной культуры и религии»  

(«Табу и амбивалентность чувств», 2)  

29. 01. 22г.