Вечная. Книга третья.

Автор: Казакова Евгения.  

Вечная. Книга третья.  

18+  

Я лежала в мягкой сладко пахнущей траве и смотрела в светло-голубое небо. Качая в зубах травинку, в который уже пыталась охватить всё, что узнала. Даже страшно подумать, что было бы, если бы я не встретила его при переходе в другой мир. Пока я не могу понять, было это случайно или задумано, да и слово "встретиться" в этом пространстве не совсем подходит. Больше похоже на случайное перекрещивание или столкновение сознаний. Без этой встречи сейчас, в третьем для меня мире, я начала бы всё заново, продолжая ничего не знать о себе. Начала и продолжила бы так же, как прежде, чувствуя свою ненужность, страдая от одиночества, унижаясь и позволяя управлять собой. Я сразу поняла, кто это. Едва скользнув сознанием, сразу почувствовала и так, будто знала это всегда, будто просто вспомнила. Мой Создатель. Творец. Никогда не чувствовала подобного. Никогда ни к кому и ни от кого. Это как прикосновение к щеке самого родного существа и покров тепла в стужу, и разрешение сразу всех проблем. Освобождение и привязанность, преданность и понимание. Ослепляющая любовь и вера.  

Общались недолго и разговора, как такового, не было, ведь в этом месте нет тел, нет звуков или знаков. Да и времени нет, чтобы понять, долго ли, коротко ли, но по привычке материального мира я определила, что недолго. Потом, уже материализовались в этом мире, с трудом ворочая мозгами, я начала анализировать то, что узнала. Первое, что я поняла: общение происходило объемными мыслеформами, похожими на то, как человек думает или чувствует. Например, когда видит знакомого, и мгновенно подгружает блок данных: воспоминания о нем, ассоциации, чувства, симпатию или антипатию, манеру поведения с ним и так далее. Тогда, в междумирье, мне всё казалось понятным и таким знакомым, но, получив тело с неповоротливыми мозгами, пришлось расшифровывать всё заново, вспоминая. Чем больше я думала, тем больше вспоминала, находились ответы на множество вопросов. Необычно и очень удобно. Я задаю вопрос, обращаюсь внутрь себя, и получаю ответ.  

Повезло, материализовалась в лесу рядом с ручьем. С водой вопрос отпал, осталось найти еду, так как пустой желудок заглушал мысли своим урчанием. Непуганую дичь поймать несложно, развела костер и пожарила пресное мясо. Потом лежала, лежала и смотрела в небо, разбираясь в произошедшем и пытаясь понять, как жить дальше.  

Творец – житель междумирья. Не берусь понять, что это за место, но остальные миры, в таком виде, как я их знаю и понимаю, существуют в нем, как песчинки на пляже или молекулы воды в океане, или как пылинки в воздухе. Создатель не сотворил эти миры, они существуют сами по себе, рождаются и умирают. Творец не один, это какая-то иная форма жизни, таких много. Он создал меня для себя, на всякий случай, как слугу или солдата. Я могу жить своей жизнью и делать что захочу до тех пор, пока он не призовет меня. Времени в понятном человеку понимании там нет, поэтому это «пока» может быть как секунда, так и миллион лет для какого-то мира. Я бессмертна в пределах любого физического мира, потому что чужеродна для него, как ошибка или не перевариваемый элемент. После смерти тела мою душу и сознание просто некуда деть, поэтому они возвращаются в заново сформированное тело. Это как откат в прошлое, как в игре попытка переиграть неудачный момент. От необычной природы мои необычные способности. При входе в какой-то мир я неосознанно выбираю пригодное для жизни место, то есть не материализуюсь на дне морском или в жерле вулкана. Также подгружаются минимальные знания о мире, местный самый распространенный язык, письмо и чтение. Моя тату на спине – оружие, но я еще не пробовала его использовать, боюсь. От привычки бояться нужно будет постепенно избавляться. В любом мире мне нечего бояться, по иерархии происхождения и способностям я выше даже местных богов. Они хоть и могут перемещаться между мира, но больше как бесправные пассажиры. Столько всего нужно еще понять о себе, открыть и научиться использовать, голова кругом. И я знаю, никто не научит меня, до всего придется доходить самой.  

По сути своей я создана для защиты и нападения, поэтому несу в себе искру разрушения, а не созидания. По этой причине меня не лечит чужая магия, и я сама не могу лечить себя, да и зачем, физическое тело проще поменять, а в междумирье вообще тел нет, так что понятно, почему Создатель не заложил в меня такие способности. Других я тоже лечить не могу и создать что-либо, как это могут боги, тоже. Я умею лишь разрушать, и меня это вполне устраивает. С наслаждением вспоминаю каждый раз, как приятно использовать свои силы для уничтожения. Не потому что мне приятно видеть что-то уничтоженным, сломленным или разорванным, а потому... хм... да просто потому что. Представлять, как я могла бы возводить города или лечить людей и зверей, скучно. Силы свои я получаю из междумирья, с которым связана как пуповиной, поэтому силы магии мои в рамках любого физического мира бездонны, никогда не иссякают. Среди пушистых мыслеформ я задала вопрос Творцу про своих детей, разве это не есть созидание, и получила ответ. Я могу произвести на свет ребенка, когда сама этого хочу, но он будет полной копией отца. Сама я не должна и потому не могу привносить в любой мир свои способности, оставлять их потомкам, так как я всего лишь чужеродный элемент в судьбе любого мира, уходя, после меня не должно оставаться ничего, чтобы мир постепенно мог забыть мое травматичное присутствие. Теперь прежние жизни кажутся мне глупыми наивными черновиками. Я вела себя так, будто пришла на чужой праздник и жалостливо прошу разрешения поиграть с игрушкой, а теперь знаю: весь этот игрушечный городок для меня одной.  

С едой и водой проблем нет, но отсутствие одежды немного напрягает. Хорошо, что ночами достаточно тепло, а днем так и вовсе жарко. Разводя вечером костер, я клала на остывшие угли густую траву и спокойно спала до утра, и всё же, в этот раз всё иначе. Внутреннее спокойствие и уверенность греют меня, будто по венам течет огонь. По сути это так и есть. Набравшись смелости, я зажгла свое тело, и оно полыхало как факел. Это приятно и радостно, а поднявшись невысоко над землей, я испытала эйфорию и немного полетала среди деревьев. Наверняка выглядит эффектно, это можно использовать. Волосы не сгорели, так как являются частью меня. Медальон, который я приобрела в первом мире, который пробудил мои силы и не снимался с шеи, в прошлом мире пропал. Это понятно, он был частью того мира и не перешел со мной в другой. Рассмотрев вдали вечером огоньки, решила направиться туда, к людскому жилью.  

Гордой уверенной походкой я направилась к поселению, но по дороге пошел сильный дождь. К моменту моего прибытия уже достаточно стемнело, и я представляла из себя мокрую синюю голую курицу. На улице никого, даже звуков домашних животных не слышно, только вой ветра и стук капель затяжного дождя. Холод ломал тело так, что я была готова постучаться в ближайший дом, но гордость остановила. Не хочу снова являться людям жалкой и слабой. Поодаль в поле дом, должно быть сарай или сеновал. Войдя внутрь, зажгла несколько светлячков. Ну точно, какой-то амбар. Двухэтажный. Прислушалась, никого. Бывает в таких местах люди занимаются интересным делами, я уже с таким встречалась. Голой на колючем сене спать ужасно, но зато здесь сухо и пахнет приятно. Побродив по первому этажу, в углу я нашла вилы, грабли и большую тряпку. Похоже, когда-то это был халат или сарафан. Полагаю это не половая тряпка, зачем тащить её так далеко от дома. Надеюсь, хозяин использует её так же, как я собираюсь – для подстилки. Легла на половину, второй накрылась и скоро провалилась в сон.  

– Эй. Эй!  

Проснулась я от незнакомого голоса и легкого пинания по ногам. Едва разлепив глаза, снизу вверх уставилась на высокого широкоплечего могучего парня. Коротко стриженный и с недовольным лицом. Сев, скрестив ноги, и протерев глаза, я улыбнулась.  

– Привет.  

– Вы что это тут дамочка делаете?  

Голос незнакомца глубокий и басовитый, но не злой.  

– А вы? – решила я сбить его с толку.  

– Э. Я? Я пришел за граблями, сено ворошить. После дождя.  

– Мм. – я кивнула. – А я сплю.  

Он поморгал и лицо приобрело растерянное выражение.  

– Здесь нельзя. – тихо и угрюмо выдавил парень, смотря в пол.  

– А где можно?  

– Знаете что! Вы это. Того. Покиньте помещение!  

Я встала, наматывая на худое тело тряпку и заправляя конец посередине на груди. Парень сделал шаг в сторону, пропуская меня к выходу, я шагнула. Он сделал еще шаг, и я. Так мы перевернулись, он оказался рядом с нужным инструментом, а я выглянула в открытую дверь. Дождь давно закончился, и вовсю сияло солнце. Трава блестела каплями, словно драгоценная, воздух свежий и умопомрачительно душистый. В желудке заурчало, но не испортило замечательное настроение. Я обернулась. Здоровый деревенский детина с граблями в руках молча смотрел на меня. Улыбнувшись, я отправилась куда глаза глядят.  

Глаза мои искали какой-нибудь водоем, чтобы помыться, потому что сено, прилипшее к телу и волосам, нещадно кололось, а грязные ноги чесались. Длинные волосы полусырым жгутом болтались на спине. Прямо в деревню к домам я не пошла, примут за бродяжку, не известно, как отнесутся. Прошла огородами на луг и увидела впереди изгиб реки. Солнце припекает, хорошо, быстро обсохну. На вытоптанном мелком месте женщина полощет белье. Вдали на лугу пасется корова и еще одну ведут на веревке. Я направилась подальше к кустам, пора завтракать. Женщина меня не заметила, покончила с бельем и пошла прочь от реки, уперев в крутые бока таз с постирушкой. Вокруг никого, купаться еще рано, и я аккуратно выловила одну рыбку. Набрала в кустах сухих веток, добавила жухлой травы и запалила костер. Сыровато, но благодаря непрекращающемуся огню, загорелось. Пока помылась, пока прогорело, пока на углях я пожарила рыбку, пока её съела, плюясь костями, наступил полдень, и я услышала то, что хотела – детские голоса.  

Распустив коричневые длинные волосы, расчесывая их пальцами, я уселась ближе к реке. На мелкое место, где недавно была стирка, высыпало с десяток ребятишек. Дети постарше медленно подошли следом, кто-то строго крикнул, что купаться нужно только здесь, никуда больше не бегать. Мелкая ребятня, чирикая как воробьи, поскидывала одежки и замельтешила в воде. Пара девочек постарше в белых рубашках до колен зашла в воду и, переговариваясь, отплыла подальше от взбаламученной воды. Пять или шесть ребят остались на берегу, усевшись на траве.  

Дети. Наивные и глупые, любопытные, болтливые и непривыкшие к подозрительности, как правило, не любящие учится и оттого так любящие сами учить. Вот кому легко заморочить голову и получить любую информацию. Скосив глаза, вороша волосы, я поглядывала в их сторону и вскоре заметила обратный интерес. Отвернувшись, изображая безразличие, сцепила между собой десяток светлячков, образовав круг. Так увлеклась, что машинально повернувшись на шорох сбоку, чуть не вскрикнула. Маленький мальчик, лет четырех-пяти, стоял рядом, придерживая мокрые трусы одной рукой, второй вытирая нос, и, открыв рот, смотрел на венок в моих руках. Я улыбнулась и протянула ему.  

– Рорик! – мальчик постарше подбежал сзади и одернул мальца за плечо, сдвинув брови, посмотрел на меня.  

Не переставая улыбаться, я протянула светящийся венок ему. Едва бросив взгляд, он резко повернулся и увел ребенка с собой обратно к группе. Какой ответственный, старший брат или просто велели присматривать. Все дети скоро собрались и ушли, а я забралась в кусты, спасаясь от жары, и задремала.  

Когда солнце стало клониться к горизонту, они пришли. Те и даже больше. Ватага детей разного возраста. Я гуляла в ближайшую малюсенькую рощицу и принесла сухую корягу, собиралась разломить на части для костра. Группа детей, старшие впереди, мелкие за спинами, подошли близко и молча осматривали меня. Я изо всех сил старалась излучать доброжелательность. Молчание. Я боялась начать при них применять магию без объяснений. Первая заговорила маленькая девочка со светлыми вьющимися волосами чуть ниже ушей. Она высунулась из-за спины товарищей и тонким голосом произнесла:  

– А ты принцесса?  

Принцесса? Хорошо, почему бы нет. Принцесса в обносках.  

– Конечно, ты что не видишь какие волосы. – громко прошептал кто-то в группе.  

Я улыбнулась:  

– Да. Я прибыла сюда недавно.  

Я старалась говорить спокойным покровительственный тоном, так обычно говорят правители.  

– Откуда? – спросил другой ребенок.  

Так. Откуда? Откуда я? Нужно срочно придумать. Закатив глаза, я увидела, как на засыпающем небе сверкнула первая звезда.  

– С неба.  

– Прямо с неба? – недоверчиво скривился старший мальчик.  

– С воздушного шара? – спросила девочка, первая предположившая, что я принцесса.  

– Со звезды. – твердо ответила я.  

Повисло молчание. По виду деревни и отсутствию каких-либо благ цивилизации я заключила, что вряд ли в этом мире осуществляют космические путешествия.  

– Чем докажешь? – спросил бойкий.  

На открытой ладони появился светлячок, раздался изумленный вздох. Я отпустила его, направив вперед, вдохнула, закрыла глаза, на выдохе сделала еще несколько десятков. Они слетали с моего тела, как с одуванчика слетают пушинки на ветру. Распределила их вокруг и смотрела, как изумленные детишки крутятся вокруг себя, задрав головы и махая руками. Некоторые счастливо смеялись, и это разрядило обстановку. Пора действовать.  

– Кто-нибудь у вас тут умеет так?  

– Нет. – раздалось несколько голосов.  

– Ну вот, это доказательство того, что я из другого мира. Отойдите подальше.  

Дети отошли, а я ударами магии расколола корягу на несколько частей, щепки летели во все стороны. Затем так же, не касаясь дерева, сгребла всё в кучу и подожгла огнем из рук. Расселись вокруг костра.  

– Значит ты волшебная принцесса?  

– Можно так сказать.  

– А почему ты в таком наряде?  

– При путешествии между мирами не сохранить одежду, поэтому я прилетела сюда совершенно голая. – закончила я шепотом, вокруг раздались смешки. – Нашла вот тряпку, чтобы не сильно мерзнуть.  

– Почему ты прилетела сюда?  

– Ну, я решила путешествовать. Надоело сидеть на одном месте в своем дворце.  

– Он большой?  

– Дворец? Огромный.  

– Огромный дворец на облаках. – мечтательно протянула девочка.  

– На каких облаках? На звезде, тупица. – оборвал мальчик.  

– Сам тупица!  

– Дети, дети. – примирительно вскинула руки я. – Я здесь совсем недавно, вы мне расскажите о мире, в который я попала?  

Как будто кто-то нажал на кнопку, мигом поднялся жуткий галдеж. Ничего не понимая, я осмотрела детей и выбрала самого старшего на вид мальчика.  

– Стоп. Стоп. Тишина. Я так ничего не понимаю. Давай ты, расскажи, что мне следует знать.  

Выпрямив спину, гордясь собой, мальчик придвинулся ближе и деловито начал рассказ. Много рассказать он не успел, наступила темнота и со стороны деревни послышались крики, детей позвали домой. Разочарованно нудя, мои новые знакомые потянулись по домам, обещая прийти завтра. Я попросила пока не говорить старшим обо мне. Все ушли, я стала прикидывать, смогу ли поймать спящую где-то в реке рыбу, ведь я не ужинала. К моей большой радости один из ребят вернулся, принес хлеба, фрукт и платье. Я горячо поблагодарила, и тут он, уходя, задал вопрос:  

– Как твое имя?  

Проклятье, я еще даже не подумала об этом. В первых двух мирах мне давали имена. Как придумать себе самой? Лихорадочно перебирая в памяти всё, что помнила из прошлого мира, я неуверенно выдала:  

– Александра.  

– О. Такое красивое. А я Мелик.  

Паренек убежал, а я облегченно выдохнула. Александра – так звали одну древнюю богиню в прошлом мире. Я читала об этом. Кажется, богиня войны и охоты. Хлеб, который принес мне Мелик, испекли явно не сегодня, однако он еще не совсем черствый, есть можно. Поджарю на костре. Осмотрела фрукт. Нечто с дерева, осталась плодоножка, довольно крупный, на ладонь. Одет в желтую твердую кожуру, думаю, её нужно снимать. Внутри сочная мякоть в несколько сегментов. Вкус кисло-сладкий. Платье красного цвета, длинное в пол, прямое. Ну точно, сарафан. У горла простая вышивка, рукавов нет, по подолу тоже вышивка. То ли оно на пару размеров больше, то ли так и надо, чтобы было свободно. Мне так непривычно, чтобы ткань свободно болталась вокруг тела, из старой тряпки сделаю пояс.  

То, что я успела услышать об этом мире, мне понравилось. Даже дети знают, что их земля круглая. Страна, где я нахожусь, носит название Латания. Дурацкое какое-то. Где-то не очень далеко большой город, название не запомнила. Мальчик махнул куда-то рукой и сообщил, что в той стороне столица. В другой стороне пустынные земли и горы, где живут только дикие народы, а с двух других сторон две другие страны, названия я тоже не запомнила с первого раза. Что-то на К и на М. В деревне есть староста и пустые дома, я могла бы поселиться в одном, так дети считают. Ну, может быть. Хотя мне больше интересен город, однако, может быть, действительно, не стоит торопиться. Что-то еще было про богов, я не придала значения. Покушала, потом, расстелив тряпку на траве, улеглась, глядя в небо. Так и уснула с широкой улыбкой на лице.  

На следующий день дети пришли в большем составе, присоединились девочки и мальчики постарше. Теперь я выглядела почти как они, с косой длинных волос на спине и в сарафане. Они подозрительно расспрашивали меня, пришлось снова показывать свои чудеса. В дополнение к тому, что я показывала накануне, я еще подняла в воздух маленькую девочку и покрутила её, визжащую от восторга, над поляной, показала, как ловлю рыбу. Дети постарше уже могут смекнуть насколько я могу быть полезна. Так и вышло, скоро меня пригласили к старосте.  

При более близком рассмотрении деревня, как деревня, в меру ухожена, небольшая. Не грязная, не оборванная. Сухая плоская дорога посередине меж домами, кое-где на улице колодцы, сады с деревьями и кустами, огороды. Поодаль большая площадь чем-то одинаково засеянным. Дом старосты посередине улицы, украшен резьбой и с большими воротами. Ворота открыты, когда мы подошли, человек двадцать пять взрослых стояли группками, переговариваясь.  

Я старалась выглядеть достойно, не особо задирать нос, но при этом своим видом показывая, что я считаю всех вокруг чуть ниже себя. Простые люди остро чувствуют «хозяев», по взгляду, твердому и спокойному, по осанке, по свободной речи. На расслабленном лице легкая, снисходительная, но не унижающая, улыбка. Не опуская глаз, я всех рассмотрела, в конце остановив взгляд на мужчине средних лет, в добротной одежде, с посохом в руках, стоящем за открытыми воротами. Умные глаза, настороженный взгляд, оценивающий осмотр. Высокий, некогда сильный, но уже переваливший за середину жизни, мужчина. Синие штаны без заплат, белая рубаха с яркой вышивкой, на ногах черные начищенные сапоги. У остального народа не сапоги, а кожаные обмотки на ногах, детвора босиком. Посох – не обычная толстая палка. Верх толще низа, красные полосы поперек, отполировано ладонями. Волосы седые, схвачены сзади, борода до груди.  

Я остановилась перед самой чертой ворот, как перед границей, показывая, что не войду без приглашения. Не знаю, как тут принято приветствовать, может они кланяются друг другу, но я намеренно не стала спрашивать у детей. Я чужестранка, имею права не знать местных обычаев, в этом есть некая свобода, просто произнесла:  

– Добрый день.  

– Приветствую, странница. – чуть помедлив, ответил мужчина, затем обвел крестьян глазами и произнес. – Проходи в дом.  

После этого мужчина сразу развернулся и прошел в дом, я за ним. Внутри маленькие сени, затем помещение с печью, дальше видно еще несколько комнат. Староста уселся за стол у окна, я, ничуть не смущаясь, без приглашения, села напротив.  

– Что привело тебя к нам?  

– Это первое поселение, которое я встретила. Я не желаю никому зла.  

– Дети рассказывают небылицы про тебя.  

Умный мужик, не стал разговаривать при всех, обращается «на ты», показывает, что не чувствует моего превосходства.  

– Я волшебница, мое имя Александра.  

Староста криво улыбнулся:  

– Нам тут и без волшебства дел хватает.  

Имя свое не называет, странно.  

– Я путешествую, так что надолго не задержусь, но пока я здесь, могу оказать помощь.  

– Какого рода?  

– Практически любого. Только лечить не умею.  

Он тяжело вздохнул и задумчиво погладил бороду. Я продолжила:  

– Мне нужно где-то остановиться и узнать побольше о местности, где нахожусь, о законах и обычаях.  

Он молчал, я принялась рассматривать интерьер.  

– У нас есть один пустой дом, можешь там переночевать, но завтра уходи.  

Неприятно, но не страшно. Все-таки я кое-что уже узнала, дальше будет легче. Староста жестом вывел меня во двор, кликнул мальчика и приказал показать мне куда идти. На улице инициативу перехватил Мелик, его я уже запомнила, и в шумной ребячьей толпе довел меня до заброшенного домика на окраине. То еще зрелище. Покосившееся жилище, с опустившейся крышей, с рассохшимися досками, плюс бурьян. Я несомненно переночевала бы в таком, при условии, что на дворе холодная ночь с ливнем и волки бродят. Моя гордость уязвлена, и я застыла перед высокой колючей травой в замешательстве, невольно состроив гримасу. Гордо вскинуть голову и уйти по дороге в город? Разгневаться и потребовать у старосты нормальный ночлег? Напугать его своей силой? Пока думала, дети расценили это по-своему.  

– Траву мы сейчас примнем, там внутри хорошо, мы там сидим иногда. Колодец есть за домом, с чистой водой, а наверху гнездо малютки! Она уже, наверное, яйца высиживает.  

Быстро передо мной примяли траву широкой волной и повели в дом. С опаской я ступила на порог, недовольно скрипнувший. Дети толпой влетели внутрь широкой пыльной комнаты, а я подумала, что если эти кони тут так спокойно носятся, то я со своим жалким весом не должна провалиться сквозь доски. Пахло пылью и теплом, на окнах выгоревшие занавески. Кровать без матраца, сохранила всего пару досок. На заднем дворе колодец, покосившийся, но пользоваться можно, фруктовое дерево.  

– Плоды можно есть?  

– Да, но они еще не поспели, кислые.  

Чем мне тут заниматься? На полу посплю, нормально, и не такое бывало, вещей у меня нет. Вода есть и на том спасибо, но завтра нужно уходить, нечего задерживаться в такой нищете.  

– Ребята, идемте на речку. Я рыбы наловлю, пожарим на костре. – предложила я.  

Никто не высказался против, хотя время обеденное, некоторых позвали кушать. Шагая с детьми по дороге за пределы деревни мое настроение улучшилось. Подумаешь, здесь меня не приняли, не очень то и хотелось. Размышления прервал крик позади. Обернувшись, я увидела женщину, которая вела корову на дойку домой, но насекомые закусали бедное животное, и оно взбесилось. Крича и маша руками, женщина пыталась удержать веревку, но рогатая скотина, скача, как козленок, бешено крутила головой и била задними ногами. На пути оказались прижатые к забору детишки. Сжавшись и жмурясь, они пищали, закрывая руками лица. Мгновенно я вскинула руки и подхватила животное вверх. Корова продолжила брыкаться, но более вяло, дети прыснули во все стороны. Осторожно опустила животное на землю и придержала, пока подбежали мужики и схватили веревку. Не смущаясь ошарашенных взглядов, мы продолжили свой путь к воде, а когда вернулись, к вечеру, Мелик сообщил мне, что староста зовет к себе.  

Не скажу, что мужчина более приветлив в этот раз, но более осторожно разговаривал. Предложил мне остаться на время, если хочу. Нашлась семья, готовая приютить меня. Рядом с ними, через забор, дом молодых, которые уехали на заработок в город, и пока они не вернутся, я могу там пожить, дальше видно будет. Обо мне позаботятся, еда и одежда будут предоставлены. В конце он сделал толстый намек, как-бы между делом, копаясь в складках одежды:  

– У нас тут неурядица одна, дровосеки завелись. Рубят лес на нашей стороне и на беседы не реагируют. Ты бы пообщалась с ними, если мимо будешь проходить.  

– А в какую сторону гулять?  

– Откуда звук топоров идет.  

Немного раздражает меня этот мужик, но даром ничего не дается, да и молодец он, если посудить справедливо. Всяких встречных-поперечных не привечает, а уж если пригласил, то пытается выгоду устроить, всё правильно.  

Дом, который мне выделили, по сравнению с прежним, просто хоромы. Ухоженный участок с посадками зелени, дорожки, цветы в подставках на окнах. Внутри душно, давно не проветривали, но не пахнет мышами или гнилью. Сени с умывальником и дровами, кухня с печью, столом и широкими лавками, по углам кадушки и полки. Дальше еще две комнаты, спальни. Хозяева, на вид пожилая пара, очень приветливо всё показали и объяснили. Женщина высокая, средней комплекции, с русыми короткими волосами, муж её пониже, пузатый и улыбчивый.  

– У нас двое сыновей, – щебетала женщина, раскладывая пироги на столе на полотенце, – один вот женился и с невесткой в город уехал. Скоро воротиться должны, может через месяц. Младший тут где-то ходит.  

В этот момент входная дверь распахнулась, и весь проход загородил детина знакомого вида. Тот, который меня из амбара выгнал. Он узнал меня, смущенно опустил голову, и бочком подойдя к столу, поставил кувшин. Развернулся и быстро направился на выход.  

– Патри, сынок! Поздоровайся с гостьей! – окликнула мать.  

Я с улыбкой рассматривала мужчину. Интересно, раньше я не любила смущать людей, всё старалась сделать, чтобы не вызвать в ком-нибудь неловкости, а в этом мире наоборот. Какой-то задор внутри, так и тянет что-нибудь этакое сказать. Детина шмыгнул носом, что-то буркнул и выскочил в дверь.  

– Не серчайте на него, госпожа. Очень он застенчивый. Вот и невесту себе всё никак не сыщет. Угощайтесь.  

После того, как женщина ушла к себе, я обошла весь дом еще раз. В спальне, на стене висело нечто, напоминающее зеркало. Деревянный срез, примерно полметра высотой, висит на стене, покрыт как-бы лаком, или отполирован, так, что можно увидеть отражение. Только тускло, видно не очень хорошо. С наслаждением я завалилась спать на нормальную кровать, первую в этом мире.  

Утром, позавтракав пирогом и водой, вышла на улицу, одев выданную одежду. Такой же сарафан, как прежде, только чуть поменьше размером, нательная рубаха под него и еще нижняя юбка. Накануне хозяйка, выдавая одежду, заметила, что подпоясываться женщинам у них не принято. Меня это чуть кольнуло, будто мне указывают, но я быстро стерла это ощущение. Это не указка, а подсказка, так стоит пока относиться ко всему, что я вижу и слышу. На ноги намотала кожаные полоски, но с непривычки не получилось, дойдя до порога одну чуть не потеряла. Этак я буду спотыкаться на каждом шагу и выглядеть глупо, придется пока походить босой. Утро, хоть и не очень уже ранее, жители разошлись по своим делам. Ну и я пойду погуляю, вон и стук какой-то слышится в лесу.  

Разобраться с лесорубами, что может быть проще. Это ж деревенские мужики, пыхну пару раз огнем, раскидаю их, если попрут, вырву топоры из рук, они и убегут. Найти компанию оказалось не очень просто, слышен стук топоров, но поди пойми откуда, звуки разносятся во все стороны. Пришлось подняться выше деревьев и осмотреться. Заметив вырубку вдали, направилась туда, да по дороге попала в болото. Вымазала ноги выше колена, сарафан, руки, потом, забыв, смахнула паутину с лица. Теперь и лицо всё в грязи! В кипящем раздражении добралась до вырубленной поляны. Посередине у потухшего костра сидят двое, один на траве, второй на корточках рядом, ведут беседу. Слева подальше третий мужик машет топором. Я направилась к костру, взбираясь на подъем, и только открыла рот для приветствия, ибо мужики заметили меня и уставились, как мне прямиком в горло влетел жук. Я закашлялась, согнулась, издавая страшные звуки, в панике не понимая, проглотила насекомое или нет, выступили слезы. Не желая падать на землю, побрела вперед, вытянув одну руку, второй хватая горло, ясно давая понять, чтобы подождали секунду, сейчас поговорим. Мужики вскочили на ноги, к двум подбежал третий. Сквозь пелену слез, продолжая кашлять и хрипеть, понимая, что встреча уже выходит какой-то смазанной, услышала крик:  

– Это росянка! Мехер, бей её, бей!  

Удар, темнота.  

Прекрасное место. Розовое солнце вдали, в облаках, то ли рассвет, то ли закат. Легкий туман повсюду, вдалеке красивая каменная арка, и на земле камни, так и манят присесть. Стоп. Что это? У меня снова нет тела. Нечем присесть. Где я? Там еще, сад, что ли… Из камней, стоящих на земле, разной высоты, как колонны. Тишина, спокойствие. Я умерла, вот так. Да, я знаю это знакомое чувство, безвременье и безразличие. Место этого мира, куда попадают души после смерти тела. Любопытно. По крайней мере, это место хотя бы красивое, по сравнению с другими. В первом мире был жуткий серый водоворот из тумана со звуками и образами, во втором мире космическая скукота. Здесь хотя бы побродить можно. Я потянулась к арке и попала туда, куда хотела, осмотрела её. Жаль, нет пальцев, кажется, камень должен быть теплым, похож на мрамор, розовый в солнечных лучах. Посмотрела на солнце, покрутилась вокруг себя. Вдруг заметила движение, там, в саду. Потянулась туда. Ничего. А вот снова, серый проблеск, слева. Какое-то быстрое движение. Времени у меня полно, я замерла и смотрела, не отрываясь, перед собой. И вот снова. Мельчайшее мгновение, но я увидела человеческую фигуру, это точно. Будто из неоткуда, из воздуха, нечто тянет вверх. А если сосредоточиться и долго смотреть…. О! Да это здесь всё время происходит. Постоянно. Нечто тянет вверх из пустоты светло-серые человеческие фигурки. Наверняка, это души.  

Интересно, смогу ли я долететь до этого солнца?  

Очнулась я на рассвете, едва забрезжил. Боль, холод, ломота в теле, как всегда. Жажда и голод привычно напомнили о себе. Так, умерла я утром, не ранним, где-то середина. Сейчас, полагаю, утро следующего дня, значит, восстановление занимает почти сутки. Лежала, отдыхая, пока восходящее солнце согревало голое тело. Сев, оглянулась. Рядом взрытая земля по форме…эээ…это могила. Видимо, моя. Лесорубы убили меня и похоронили. Замели, так сказать, следы. Эх, ну что, пора в путь. Нужно понять где я, где деревня, где эти мужики.  

Когда силы восстановились, и я полетала над деревьями, всё встало на свои места. Я уже начала чуть ориентироваться в этих краях. Вышла к реке, поймала рыбку, позавтракала. Лесорубы, нужно отдать им должное, не убежали по домам, остались на том же месте, занимаются делом. У меня будет еще одна попытка, и теперь, ввиду произошедшего, осуществить мой план станет проще. Я дождалась глубокого вечера и как была, голая, заплетя косу на спине, отправилась к ним. Не скрываясь, вышла на свет костра, у огня четверо. В прошлый раз я видела троих, значит, как раз четвертый угробил меня. Они меня не узнали, заулыбались, рассматривая. Я опустила подбородок низко и, глядя исподлобья, тихо произнесла:  

– Думаете, что убили меня?  

Сразу после этого зажгла руки.  

– Ах, святая Трема, защити. – громко прошептал один.  

Мужчины вскочили с мест и попятились, выпучив глаза, один ухватил из травы топор.  

– Теперь горите! – закричала я, зажгла всё тело и подняла вперед руки.  

С громкими криками лесорубы кинулись бежать, но не тут то было. Сперва толкнув их, чтобы попадали, ближайшую парочку я медленно потянула на себя. Крича и вырывая клоки травы с землей, они безуспешно извивались, двое других, тем временем, удалялись в лес. Убивать сейчас настроения нет, да мне это и не нужно, хочу, чтобы испугались до икоты и всем рассказали, что ходить в этот лес не нужно. Отпустив их, я запрокинула голову и громко захохотала. Полагаю, было жутко.  

Ночью пробралась к своему домику и легла спать. Утром сказала старосте, что дело сделано, по крайней мере, эти мужчины точно больше не придут. Позже спросила у Мелика, что такое росянка.  

– Это нечисть такая, в виде девушки, живет в лесу.  

– Откуда взялась, что делает?  

– Крок и Клада иногда, ну это…спят вместе. – произнес мальчик, краснея. – Так появляются разные чудища. Росянка там, крадущий, завертайло... Росянка живет в лесу, часто на болоте, но может и в чаще. Бродит по утру, ищет мужчин, но может и женщину удушить, и даже коня.  

– А крадущий, кто это?  

– Детей малых крадет, если за ними плохо смотрят.  

– А..  

– А завертайло путников путает, чтобы заблудились, водовороты в реке делает и смерчи напускает.  

– И это всё от союза Клады и Крока?  

– Да.  

Мне стало интересно и забавно. В прошлых мирах похожие легенды я встречала, и часто один из такой парочки представлялся страшным, ужасным, уродливым. Что, по мнению людей, толкает этих двоих в объятья другу друга?  

– А как выглядит Крок, ты знаешь?  

Мальчик фыркнул:  

– Никто не знает, но ходят слухи, что он очень красив, хоть и не могуч.  

– Красив? – недоверчиво спросила я.  

– Ну да, потому люди и идут у него на поводу, делают плохие вещи, лгут, убивают.  

– А Клада?  

– Она красавица, как наша природа. – мальчик развел широко руки.  

Понемногу я привыкала к местной жизни. Как в любой деревне, встают здесь рано, с рассветом. Ухаживают за скотиной, заготавливают продукты на зиму. Лето здесь длинное, осень тоже, зима короткая, очень редко со снегом. Часов в деревне не водится, а в городах, говорят, есть, но больше для порядка. Четыре времени суток разделены поровну и еще каждая на четыре части. Получается тридцать два часа в сутках. Пока нет часов, мне трудно прочувствовать, сколько длится один час, но по ощущениям день длиннее, чем я привыкла в прошлом мире.  

Дети учатся в школе у старосты два дня в неделю. Основы грамоты, письма и счета. Книги есть только в школе, пишут ученики на большой отполированной доске, чем попало. Рядом на земле старое ведро, в нем мелкие фрукты или овощи, такие же скоту дают. Ученик берет, допустим, кусок моркови, разломит так, чтобы был мокрый бок, и пишет на доске, остается след, потом мокрой тряпкой стирают. Мелик показал мне изображение местных богов в книге.  

Женщинам и их делам покровительствует бог-мужчина по имени Моледа. Он защитник и опора, придаст сил и смелости в трудную минуту. Выглядит как мужчина средних лет, с густой бородой и добрыми глазами, одет как воин, на поясе меч. Мужчинам покровительствует женщина-богиня, утешая и смягчая, наделяя терпением и добротой, её имя Трема. Изображена как обычная женщина, ничего особенного. Рисунки плохого качества, выцветшие и растертые тысячами прикосновений.  

Любым творчеством, торговлей, дипломатией и смекалкой заправляет бог талантов Лимотес. Тоже мужчина средних лет, в руках посох, длинные одежды, на лице улыбка. Животным миром и природой повелевает богиня Клада. Это существо единственное не изображено как человек. Нарисованы цветы, листья, поля и реки, всё переплетается и в этом орнаменте угадывается очертание женской фигуры с длинными волосами.  

Гневом, подлостью, предательством, ложью, супружеской неверностью, завистью и прочим руководит покровитель вором и убийц – Крок. Про него говорил Мелик, что он вроде как красив, но никто не знает, как выглядит. Изображен мужчина в плаще, закрывает им лицо, видны только глаза. Рост не ясен, фигура будто крадется на согнутых ногах.  

Миром мертвых они правят вместе, и вообще живут дружно. Спросила у Мелика, куда человек попадает после смерти и услышала предсказуемое, что никто не знает, никто оттуда не возвращается, но если жить не по совести или прогневить богов, то будет худо. Интересно, про каменный сад здесь не знают, а я видела, как там бродят призраки и время от времени кто-то утаскивает их куда-то наверх. Неужели в этом мире вправду есть боги?  

Деревня называется Чуни, а с другой стороны леса, откуда пришли нелегальные дровосеки, Стрежа. Не очень далеко, за полдня доедешь, городок Матрак. Столица далеко, с обозом идти много дней, называется Эскоп. Мелик еще ни разу не был в столице, взрослые многие бывали в молодости. Рассказывали, как так красиво, мощеные улицы, высокие каменные дома, огромный замок короля. Про него я пыталась выспросить подробнее, но сплетни так далеко не залетают. Всё, что удалось узнать: король немолод, женат и имеет одного сына. На монетах и платежных листах изображен его профиль. Я видела монету – ничего интересного, мужской профиль, ни о чем не говорящий. Монеты не из золота или серебра, какой-то на вид простой металл.  

Длинные волосы разрешено носить мужчинам, чем длиннее – тем знатнее или богаче человек, и благородным женщинам. Потерять волосы –позор, поэтому в моде парики. Как удачно вышло, что у моего тела при рождении длинный волос, так я, сама того не зная, сразу в глазах окружающих получила высокий статус.  

Время быстро летело, я осваивалась в деревне, всюду суя свой нос, как ребенок. Знать нужно всё и с самых азов. Как доить корову, как вырыть колодец, как испечь хлеб, как играть в разные детские игры. Меня везде привечали, детвора обожала. Особенно полюбили те, кто занимался стройкой или тяжелыми работами. Звали помочь, потом благодарили, давали еду или вещи. Из соседних сел и деревень стали захаживать путники, наладилась торговля. Староста ворчал, раньше было спокойнее, но я видела, он доволен происходящим. Даже из Стрежи приходили люди, прослышав обо мне. Конечно, они не знали, что виновница жутких рассказов лесорубов – я.  

Одним теплым вечером Мелик, который стал вроде как моим приближенным, позвал меня к старосте. Резвый мальчик, смазливое личико, вздернутый носик, коричневые вихры на голове. Я лениво встала с душистой кучи недовысохшей травы, поправила одежду для приличия и поплелась за мальчиком, гадая, что там опять хочет от меня управитель деревни. Едва я переступила порог, староста кинулся ко мне, как к спасителю.  

– Вот она, господин. Наша знаменитость. Госпожа Александра, смею представить вам, господин Рошер, из Матрака.  

Я опешила от поведения старосты, но выдавила улыбку и обратила взор на гостя. Видны отличия, первый городской житель, увиденный мною. Одет не как селянин и держится иначе. Высокий, крепкий, с прямой спиной и чистыми руками. У местных они почти всегда грязные, хоть и моют, но грязь от работы въедается в кожу навсегда. Одежда целая, чистая и цветная, а местные сарафаны да штаны выцветшие и застиранные, линялые. На ногах низкие сапоги, через плечо кожаная сумка. Незнакомец разглядывал меня умными глазами, встал и протянул обе ладони ко мне. Не понятно, скосила глаза на старосту.  

– Господин, госпожа у нас недавно, не знает обычаев. Госпожа Александра, это приветствие такое, подайте господину Рошеру левую руку.  

Я подошла и вложила левую ладонь в теплые руки мужчины, смотря ему в глаза, не показывая стеснения или страха. Он внимательно наблюдал, слегка сжав мою руку. Глаза голубые, волосы светлые, лицо чистое и ухоженные, плотный, упитан в меру, кушает в городе хорошо. Руки не очень жесткие, но и не особо нежные. Возможно, ездит верхом. Ногти чистые и аккуратно обрезанные, что вообще вижу здесь впервые. А мои то, эх. Здесь ни ножниц маленьких, ни пилок для ногтей, как обкусал, так и ходишь. Мне не должно быть стыдно за свой внешний вид, такие условия. Нужно уметь выглядеть достойно и в равном мешке, и с грязными ногами. Очнулся староста:  

– Господин прибыл из города, прослышав о ваших чудесах, госпожа, чтобы познакомиться с вами. Прошу, пройдемте на задний двор.  

Он сделал приглашающий жест, слегка кланяясь, я первая вышла за дверь, горячо надеясь, что на затылке не прилипло сено. Прошли на двор, уже сумерки. Рошер подал голос:  

– Уважаемая, до меня дошли слухи, что вы умеете делать вещи, недоступные обычным людям. Будьте так любезны показать это мне.  

Как приятно слушать правильную речь, это как музыка для моих ушей. Легкое раздражение, вызванное неловкой ситуацией, растаяло как дымка. Я зажгла ладони, эффектно пылающие в сумеречном свете, затем поднялась невысоко над землей и полетела, стараясь ничего не задеть. Староста улыбался, постоянно поглядывая то на Рошера, то на меня, а гость из города молчал, округлив глаза. Опустилась, подняла нового знакомого в воздух, совсем чуть-чуть, чтобы не испугать, чтобы не подумал, что издеваюсь или угрожаю. Опустила на место, жду реакции. Молчит. Сорвала магией плод с дерева, заставила кружиться вокруг меня, сделала несколько светлячков. Глупая ситуация, но ничего сейчас не поделать, как еще рекламировать себя, придется делать такое часто. Рошер посмотрел на старосту, тот вопросительно поднял брови, Рошер кивнул.  

– Благодарю, госпожа. – сказал он немного изменившимся голосом. – Это было... поразительно. Я приглашаю вас в Матрак, я являюсь управляющим наместника. Он будет рад познакомиться с вами, да и вам не место здесь в глуши. В городе условия куда достойнее.  

Вот этот момент. Всё складывается точно, как я хотела, очень удачно. От Матрака и до столицы недалеко. Тем более впереди осень и зима, не хочу проводить их в деревне.  

– Я принимаю ваше приглашение, как мы доберемся туда?  

– Я дам повозку! – воскликнул староста и у меня появилось подозрение, что он хочет избавиться от меня.  

– Завтра рано утром отправимся, позавтракаем в дороге. – Рошер слегка поклонился.  

Всю ночь не спалось, я волновалась. Как вести себя в городе? Нужно будет расспросить Рошера, а то выйдет как с этим рукопожатием. И одета я как солянка, неудобно. Попрошу его купить мне одежду в долг. И обувь нужна. В таких мыслях проворочалась до рассвета, вскочила, умылась, вскоре Рошер подошел. Выйдя за дверь, обернулась.  

– Мне нечего взять с собой.  

– Ни о чем не беспокойтесь.  

У дома старосты нас ждала повозка с белой лошадкой, горожанин поедет на своей лошади. Счастливый Мелик проверял транспорт.  

– Я еду с вами!  

Вышел староста нас проводить.  

– Мелик потом пригонит повозку обратно. Но дите всё ж таки, приглядите.  

– Хорошо. – ответил Рошер.  

Я ничего старосте не сказала, он мне тоже. Уселась в повозку, и мы тихонько поехали. На дороге трясет, но лучше, чем пешком или верхом. У меня верхом никакой практики, сядешь на лошадь, слетишь скоро, и потом еще несколько дней маяться болью в мышцах. В пути Мелик по привычке на всё тыкал пальцем и рассказывал мне. Куда эта дорога ведет, что там за лесом, кто это щебечет в кустах. Рошер трусил на пятнистой лошадке рядом с повозкой, бросая на меня взгляды, но ничего не спрашивал.  

– Господин Рошер...  

– Можно просто Рошер.  

– Хорошо. Что вы говорили насчет завтрака?  

– В сумке посмотрите, не знаю, что туда положили, но пахло вкусно. Мы так рано выехали, извините, для того, чтобы успеть в город к обеду. И даже пораньше, вас нужно представить наместнику, разместить, отдохнуть с дороги.  

Я начала копаться в сумках рядом с сиденьем. Бурдюк с холодной водой, большой теплый пирог с мясом, фрукты, овощи.  

– Будете? – спросила я мужчину, отломив кусок пирога.  

– Нет, благодарю.  

– Мелик?  

– Спасибо, я сыт. Мамка заставила поесть перед дорогой.  

Ну и хорошо, значит всё мне одной.  

– Рошер, почему вы не спрашиваете меня обо мне? – спросила я, жуя.  

Он слегка улыбнулся.  

– Староста многое написал. Наместник будет расспрашивать, я подожду этого момента. К тому же не хочу вас утомлять.  

Ясно. Значит староста отправил в Матрак подробный отчет обо мне. Зачем? Захотел выслужиться перед наместником, показав бдительность? Хотел избавиться от меня, боится? Наверное, и то и другое. Вкусно покушала, меня разморило, и я прилегла на сиденье. Проснулась, когда начал накрапывать дождик. Он не разошелся, просто попугал и успокоился. Местность изменилась, лес теперь очень далеко повсюду засеянные поля. То и дело нас стали обгонять всадники. Мне хотелось задать Рошеру кучу вопросов, но показалось это неловким, буду выглядеть невеждой. Тщательно выбирая, что спросить, обратилась к нему:  

– Рошер, что будет, как только мы приедем в город?  

– Дом наместника не в самом городе, немного отдельно. Мы поедем сразу туда, не через город. Приведем вас в порядок и представим наместнику.  

– Расскажите мне о нем.  

– Он не молод, женат второй раз. Первая жена умерла в родах, остался ребенок, девочка. Женился еще раз, детей пока нет. У него есть сестра, не замужем.  

Мне показалось, что Рошер тоже тщательно выбирает, что и как сказать. Конечно, не будет со мной сплетни обсуждать. Никакой агрессии он пока ко мне не проявлял, даже не особо холоден, попробую выспросить что-нибудь полезное.  

– Скажи, как зовут наместника и членов семьи, мне трудно дается запоминание имен. – я намеренно перешла «на ты», посмотрю на его реакцию.  

Рошер не подал вида, что что-то не так, ответил, покачиваясь в седле.  

– Наместника зовут Недин, его жену Фуори. Дочь наместника, десяти лет, Карма. Сестру Недина зовут Пенни.  

Некоторое время ехали молча. Мелик навострил уши, впитывая полезную информацию.  

– Рошер, в вашем мире есть магия?  

Он молчал, я уж подумала, что не расслышал вопрос. Наконец, ответил:  

– Такой, которую вы показываете, я никогда не встречал. Есть шаманы и гадалки, есть пророчества, но всё это немного иное. Чистого волшебства нет.  

– Откуда же вы вообще знаете о нем, если нет его?  

– Из сказок и легенд. Раньше, значит, было, когда-то очень давно.  

Если то, что он говорит, правда, мне это на руку. Расспрашивать про шаманов и гадалок показалось глупо, потом у Мелика спрошу.  

– А что за пророчества?  

– В Башне всех народов есть храм, его монахи посвящают жизнь разгадыванию пророчеств.  

– Откуда они берутся? Пророчества.  

– Никто не знает. Они просто появляются, очень редко. Если находят где-то, то отправляют в башню. Как там монахи их разгадывают, я не знаю. Очень редко появляется информация о каком-то разгаданном, но пока они все оказывались устаревшими.  

– Как это?  

– Случилось уже, пророчество бесполезно.  

– Например.  

– Ну, например, разгадали пророчество о затопления острова Монро, так он затонул двести лет назад.  

– Ясно.  

Интересно, есть ли среди этих пророчеств какое-нибудь обо мне. Для этого мира мой приход – грандиозное событие. Если найду такое, то как поступлю? Уничтожу, чтобы никого не пугать и в доказательство попадания сюда по своей воле? Или, наоборот, обнародую, в доказательство того, что мой приход – судьба этого мира?  

Путешествие подходило к концу, появился город. Вопреки моим ожиданиям, деревянный. Высокие деревянные стены, деревянные ворота, такие же дома. Любое дерево со временем темнеет, отчего кажется грязным. Дерево гниет, рассыхается, разбухает, под ногами грязь. Не люблю такое, каменный хоть и холоднее, зато чище. В деревне тоже всё деревянное, но малоэтажное, дома друг от друга далеко, больше воздуха, простора, отчего дышать легче. Как и сказал Рошер, мы не поехали в город, свернули на дорогу в поле. Впереди, утопая в зелени, высился трехэтажный особняк. При более близком рассмотрении он оказался порядком уродливым. Несуразное нагромождение переходов, выпирающих пристроек, а посередине, над входом, балкон с балюстрадой, отчего дом похож на старика с отсутствующими верхними зубами, но полной нижней челюстью, выдвинутой вперед.  

Мелик зарулил к конюшне, я вышла из повозки, сердце взволнованно бьется. Приехали мы позже обеда. Делая медленные глубокие вздохи, успокоила себя. Рошер выкрикивал команды, я крутила головой, осматриваясь. На меня посматривали с невеликим любопытством, должно быть здесь часто появляются новые люди. На балконе показался мужчина в халате, почти сразу ушел. Рошер велел следовать за ним.  

– А Мелик?  

– Накормим, отдохнет и отправится в обратный путь. Эй, Дрон. – крикнул Рошер здоровому мужику в сарае. – Накорми мальчишку.  

– Слушаюсь. – глухо отозвался тот.  

– И присмотри за ним. – добавил Рошер с намеком.  

Зашли в дом сбоку, не через главный вход. Управляющий поймал пробегающую мимо женщину.  

– Велма, где Анни? Найди её срочно и пришли наверх в комнату для гостей.  

Поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, везде дерево, благо что хоть крашеное, а то была бы вовсе тоска. Рошер открыл дверь в комнату и жестом пригласил войти. Маленькая комнатка, со странным запахом, на окнах темные занавески, на улице пасмурно, отчего в комнате сумрачно. Кровать, кажется, с периной, и с балдахином, стол у окна, лавки, тумбочка, кресло, шкаф. Рядом комнатка, я прошла туда. Это умывальня и ванная и, ух ты, здесь зеркало. Настоящее. Небольшое и старое, но все-таки. В комнату вбежала растрепанная девушка в косынке. Рошер представил меня:  

– Госпожа, это Анни, она вам во всем поможет. – повернулся к девушке строго четко произнес. – Это госпожа Александра. Помоги ей помыться, подбери подходящую одежду. Потом проводи её вниз к господину Недину. Еще найди госпожу Пенни и сообщи, что к ужину важный гость. Всё поняла?  

Девушка закивала, Рошер вышел со словами:  

– Госпожа, если что-то понадобится, что угодно, сообщите мне, я к вашим услугам.  

Как только Рошер вышел, Анни, до тех пор смиренно стоявшая, опустив голову, подняла на меня светящиеся широкой улыбкой лицо. Симпатичная, на носу конопушки. Я невольно улыбнулась в ответ.  

– Госпожа, сейчас принесут горящую воду, а я подберу вам одежду, от покойной госпожи осталось много платьев. Позвольте посмотреть ваш размер.  

Девушка ловко осмотрела меня, прикинула рукой рост и выскочила за дверь. Пока я рассматривала комнату, натаскали воды. Анни принесла ворох одежды. Ванная деревянная, похожа на короткую лодку. Я сидела в ней, согнув ноги, служанка растирала кожу мочалкой. Вместо мыла какая-то пенящаяся жидкость.  

– Скажи, Анни, как тебе здесь живется?  

– Хорошо, госпожа.  

– Сколько тебе лет?  

– Пятнадцать, госпожа.  

– Хозяин строгий?  

– Иногда, по делу. Могут и высечь, если провинился.  

– А его жена? Сестра?  

– Госпожа Фуори... хорошая. – выдавила девушка поникшим голосом.  

– Пенни?  

– Она веселая. – бодро ответила Анни, натирая мои волосы той же жидкостью. – Иногда дарит мне что-нибудь, она хорошая.  

Справедливый хозяин, веселая сестра и стервозная жена, сделала я мысленно пометки для ориентации. Анни пыталась просушить мои длинные волосы, восхищенно вздыхая, но они высохли лишь наполовину, когда уже нужно было идти. Решили, что и так сойдет. Девушка заплела мне косу и уложила вокруг головы, закрепив заколками. Так даже лучше, влажные волосы лучше лежат и не пушатся. Одежда слегка шокировала меня. В этом мире носят корсеты. И это при том, что еще кучу тряпья нужно нацепить. Нательная тонкая рубашка с большим вырезом, вместо белья, панталоны, три нижних юбки и только потом непосредственно платье. Тяжелое, темно-красное, из плотной ткани, с вышивкой на груди и подоле. Корсет вшит в платье, Анни собрала тряпки как-то так, чтобы ничего не выглядывало, попросила подержать грудь повыше и затянула сзади шнуровки. На деревенских пирогах я слегка поправилась против своего обычного худосочного веса и сейчас порадовалась, что не располнела, иначе пришлось бы туго. На ноги надела мне чулки и туфли на невысоком каблуке. Туфли оказались слегка велики, надеюсь, не потеряю по дороге, в таких юбках ходить придется медленно. Посмотрев в небольшое зеркало в ванной комнате, я увидела непривычный образ. Прическа мне идет, лицо загорелое, грудь выпячена вперед и вверх. Долго я в этом не прохожу.  

– Что-то не так, госпожа? – забеспокоилась служанка.  

– Всё в порядке. – выдавила я. – Идем?  

С трудом я спустилась по лестнице, из-за корсета спина не сгибается. Анни провела меня вглубь дома через несколько комнат и коридоров в среднего размера зал с длинным накрытым столом посередине. На улице пасмурный вечер, в комнате горят свечи. Во главе стола на кресле восседал мужчина, которого я видела на балконе на улице. Должно быть это Недин. Невысокий, пухлый, рыхлый, коричневые волосы длинные, слегка вьющиеся, рассыпаны по плечам. Выражение лица постное, скучающее. Слева от него женщина с недовольным лицом как у какого-то хищного зверька и нелепым париком на голове, в голубом платье с почти выпадающей на стол грудью. Рядом женщина, одетая просто, и худая жующая девочка. С другой стороны Рошер и еще одна женщина, выглядящая странно. Кое-как уложенные волосы, явно нечесаные, неряшливое платье и насмешливый взгляд. Хозяин дома не пожелал встать, приветствуя меня, и это задело. Я стояла перед ними как служанка, не понимая, что делать. Наконец, он нарушил молчание:  

– Приветствую вас. Я наместник Матрака – Недин. Моя супруга Фуори и дочь Карма. – указал он по очереди на «зверька» и девочку, чуть позже нехотя добавив. – А это моя сестра, Пенни.  

Неряшливая женщина помахала мне рукой. Кажется, она под хмельком.  

– Рошер рассказывает, будто бы вы владеете... хм... магией?  

– Верно. – сухо отозвалась я.  

Мужчина развел руками.  

– Покажите нам.  

Закрыла глаза, подышала, успокаиваясь, а то в раздражении натворю дел. Выпустив энергию, почувствовала, как она разливается, струясь с пальцев, как долгожданная прохлада в жару. За столом есть пустые стулья, подняла их в воздух и покрутила по комнате, сбросив в углу. Резким порывом затушила все свечи на люстре над столом и сделала множество светлячков. Детям такое всегда нравится, и эта девочка не удержалась, вскочила с места и забегала с поднятыми руками, смеясь. Остальные не шевелились. Чтобы наместник понял, с кем имеет дело, приблизила один стул, а затем швырнула его с такой силой в стену, что он разлетелся на куски. Убрав сгустки света, я выпустила пламя рукой вверх, чтобы зажечь свечи, но они почти все мгновенно оплавились, пролившись на стол дождем воска, штуки три уцелели и засияли огоньками.  

– Ой. – смущенно проронила я в такой тишине, что стало слышно, как на улице хлещет дождь.  

После такой демонстрации наместник резко переменился, вскочил и сам принес мне стул, усадил рядом, отогнав Рошера. Начались жаркие расспросы. Слуги, которые всё видели из открытой двери, сновали по комнате как шмели, убирая мусор и наставляя новые блюда. Я сдержанно отвечала, давая понять, что расспросы меня утомляют, чтобы не сильно наседали.  

– Представляю, как тяжело в новом незнакомом мире. – суетился Недин. – Я сам по натуре домосед. Бывает в другой город выберешься, и то трудно, а тут другой мир... Мы вам всё обо всем расскажем. Как жаль, что вы не появились здесь сразу, а пришлось столько времени потерять в деревне.  

Я слушала его в пол уха, налегая на вкусную культурную еду. В корсете не поешь много, но попробовать хотелось всё. Тушеное мясо, запеченные фрукты, два вида сыра, булочки.  

– А в прошлом мире, где вы были, как там? – Недин сам налил мне вина.  

– Совсем не как здесь.  

– Понимаю. – хмурясь, покачал он головой.  

Фуори интересовалась всякой чепухой, одеждой, духами, косметикой. Сестра наместника спрашивала о равноправии полов и государственном строе. Рошер смотрел на меня с восхищением, а няня ребенка с ужасом.  

После ужина расспросы продолжились до поздней ночи, в итоге я еле поднялась по лестнице в свою комнату. Шатаясь от усталости и вина, спросила Анни, которая высвобождала мое тело из плена одежды:  

– Мелик уехал?  

– Нет, госпожа. Такой ливень, дороги развезло. Теперь пока не подсохнет, он не уедет.  

Отчего-то меня порадовал этот факт. Мне до мальчишки дела нет, но я привыкла к нему, когда он уедет, я останусь совсем одна в незнакомом месте. Какая мягкая постель!  

Утром я вышла рано во двор подышать, накинув халат, и встретила мальчика. Он таскал лошадиную упряжь с места на место, недоуменно поинтересовалась, чем занят.  

– Руни попросил помочь.  

– Кто это?  

– Конюх. – мальчик указал на мужика, которому Рошер отдавал распоряжения накануне.  

– Так он же Дрон.  

– Нет. До него конюха звали Дрон, все привыкли, теперь его тоже так зовут, а на самом деле он Руни.  

– Ты где ночь провел?  

– На кухне. Я же с вами приехал, меня все расспрашивали, как вы там жили у нас в деревне.  

Интересно, что Мелик рассказал, не испортит ли это мою репутацию. Мальчик сбегал еще пару раз между постройками во дворе, пока я нежилась на солнышке на крылечке. Дождь шел вечером и ночью, грязи вокруг – зарыться можно. Хорошо хоть у лестницы главного входа деревянный настил.  

– Я, это. – мальчик подбежал ко мне и принялся мять рубаху. – Руни говорит, ему помощник нужен. Можно я останусь здесь?  

Я подняла брови.  

– Я лично была бы рада, если бы ты остался. – мне не помешает здесь приятель. – Но как же твои родители? У них нужно спросить. И повозку вернуть старосте.  

Мальчик радостно быстро загомонил.  

– Я уже всё придумал. Из города скоро кто-нибудь пойдет в нашу сторону, доехать на повозке никто не откажется. Я попрошу завезти её к нам и моим передать письмо. Родители будут рады, что меня в подмастерья берут, да еще к наместнику.  

– Ну смотри, дело твое.  

Сам наместник взялся учить меня как ребенка. Я говорила, и не раз, что мне уже рассказали про то, что земля у вас круглая, что есть Мировой океан и один огромный континент, какие боги в чести и так далее, но он возражал, что темные деревенские люди, необразованная босота, скорее всего что-то напутали или вовсе наврали, а он человек образованный, начитанный, расскажет всё как надо. Вздыхая, я соглашалась, лишним не будет повторить и вопросы позадавать. В доме Недина оказалась неплохая библиотека и различные карты. Я долго рассматривала общую карту континента и местности, запоминая ориентиры и названия городов.  

Каждый вечер за ужином меня просили делать сгустки света, привлекали и к работе в поместье. То строительные материалы поднять, но камни покрошить. Скоро все привыкли к моей недалекой магии и перестали бояться. Фуори, не получая от меня развернутых ответов на свои глупые вопросы, отстала, а с Пенни установились приятельские отношения. Она старше брата на два года, и уже давно должна быть замужем, но ему никак не удавалось выдать её, а насильно это сделать он не мог. Пенни курила постоянно, пила и вела странные по местным меркам разговоры.  

– С правами женщин у нас напряженка. – произносила она вяло, выдыхая огромные клубы сладкого дыма. – Но все-таки стало лучше. Когда я была ребенком, женщинам запрещалось официально работать, сейчас уже многое можно. Продавщица, цветочница, прачка, кухарка, швея. Много профессий. Есть даже женщины-пекари и врачи.  

– Кто же раньше мыл полы и стирал?  

– Рабы.  

– Откуда?  

– Из разных мест. Где-то кого-то захватили, где-то война какая-нибудь. На островах в океане много диких племен, иногда и такие попадались. Или добровольные, нищие, или каторжники. Вместо тюрьмы можно было работать. Сейчас от этого отходят, некоторые страны кричат, что это варварство. Должны быть только наемные рабочие, с правами. Но у нас пока всё равно рабство никто не отменяет. Да и верно.  

– М?  

– На зарплаты всем денег не напосешься. Как без рабов? Я думаю они останутся всё равно, просто меньше станет.  

Комната Пенни находилась на последнем этаже, и она мало кому разрешала входить в её царство. Здесь редко убирались, царил жуткий бардак. За собой женщина не особо следила, что ужасно раздражало её брата и его жену.  

– Пенни, а почему ты не замужем?  

– Не хочу. Просто не хочу. Зачем мне? Если бы была обычной женщиной, тогда да, без мужа не прожить. Сейчас Недин обязан заботиться обо мне. Детей я не хочу, занимаюсь чем хочу, свободна. Ну а если нужен мужчина иногда, то найти его мне не трудно.  

Я улыбнулась:  

– Полностью разделяю твое мнение. Расскажи о первой жене Недина.  

Пенни затушила сигарету и устроилась в кресле с бокалом вина.  

– Её звали Гайда, чужеземка. Красиваааяяяя. Волосы длинные черные, волнами тугими, глаза большие зеленые, фигуристая. Высокая. Голос звонкий. Недин её привез из столицы. Мы с ней дружили.  

Пенни печально замолчала, смотря в бокал.  

– Недин её баловал. Через полтора года она забеременела, а при родах умерла. По всем признакам должен был родиться мальчик, а появилась Карма. Недин очень печалился, и не рад, что дочка, нужен то наследник. Теперь всегда, когда смотрит на дочку, взгляд нерадостный.  

– Да, я заметила.  

– Он ею не интересуется, няньки заботятся. Фуори тоже наплевать. Девочка растет сама как трава.  

– Такое бывает.  

– Горе свое он утешал в борделе, там и подцепил... эту.  

– Кого? – я не поняла, может болезнь.  

– Фуори.  

– Она... эм, в борделе работала?  

– Еще как работала, этим видимо и взяла его, мастерством своим. Шлюха та еще, весь город обслуживала, надо же быть таким дураком, в жены её взять.  

Пенни сердито сплюнула. У меня просто не нашлось слов, никак не удавалось вернуть брови на место.  

– А теперь она забеременеть не может, дура, настоя перепила.  

– Настоя?  

– Настой из корня болугора делают, из-за него не забеременеть. Все знают это средство. Но если его пить очень долго, годами, без перерыва, то наступает бесплодие. Конечно шлюхи хлещут его ведрами.  

– Недин разве не знал?  

– Не знаю, что он там знал, его все отговаривали, но он уперся. Фуори ему голову заморочила, убедила, что сможет родить. Вот по сей день ждем.  

Пенни развела руками и зло посмеялась.  

– Теперь он трясется, каждый день ждет, что его снимут. Наследника не завел, назначат другого наместника.  

– У вас такая власть по наследству передается?  

– Это приоритетный вариант. Лучше назначить человека, выросшего в семье управляющего, впитавшего власть и ответственность с молоком, нежели какого-то со стороны, неумелого, деталей не знающего. Но бывает, назначают сверху. Если наследника нет или человек провинился сильно.  

– Хм, а если приемный ребенок?  

– Это не считается, если не можешь сам ребенка завести – нечего делать у власти. Был случай, наместник одного города, бездетный, сделал подлог. Какого-то младенца выдал за своего ребенка. Просочились слухи, наместника со всей семьей вызвали ко двору. Не знаю как, но король узнал, казнили его, а всю семью в рабство. Мальца при дворе оставили.  

Как узнал? Да просто жестко спросил, пытал, сам мужчина, или жена, или кто-то еще сознался.  

Ходила гулять в город, но абсолютно нечего там смотреть. Магазинов интересных нет, простые лавки, всё дешевое. Мелик быстро втерся в коллектив и изредка сливал мне местные сплетни, пустая болтовня, но однажды я услышала о гонце из столицы.  

– Прибыл гонец из столицы? – спросила я Недина прямо в лоб, врываясь в его кабинет.  

– Да. – охотно отозвался мужчина. – Поздно ночью приехал. Привез письмо. Вас вызывают к королю.  

Закончил он медленно с опаской, не зная, какой будет реакция, понимает, что не заставит меня ехать, если не захочу, но мне-то как раз это и нужно.  

– Интересно. Я хочу увидеть столицу.  

– Прекрасно! В письме сказано, что пришлют дирижабль.  

– Ого, за вами пришлют дирижабль! Я ни разу их не видел своими глазами. – восхитился Мелик.  

– А в столице был?  

– Нет.  

– А хочешь?  

– Конечно!  

– Может быть я смогу взять тебя с собой, но имей в виду, ты сам за себя. Я не смогу заботиться о тебе, устроить там куда-то или отправить назад.  

– Госпожа, я не пропаду, мне уже двенадцать лет. Не беспокойтесь обо мне, возьмите, пожалуйста, с собой.  

Пенни не удивилась новости.  

– Быстро. Недин не так давно отправил птицу.  

– Что?  

– Он написал в столицу о тебе, спрашивал меня, как лучше написать так, чтобы поверили.  

– И что он написал?  

– Я не читала, но целое сочинение настрочил. Я думала почтовая птица не взлетит с таким посланием, советовала ему, чтобы на два раза разбил отправку.  

– Зачем он это сделал? Я думала, будет стараться задержать меня здесь, прятать, использовать в своих целях.  

– Конечно он хотел бы, но ситуация иная. При дворе им не довольны, решил выделиться служением. Ведь ты настоящая сенсация, уникальный человек, узнай король, что Недим скрывает тебя от него, быть беде.  

Через два дня в Матрак прилетел дирижабль, для местных целое событие. Его было видно издалека, он завис в воздухе у самой высокой точки города – храме всех богов. Серый, вытянутый, не очень большой, с королевской эмблемой на боках: на линии горизонта встает солнце и рядом большая гора. Латания не славится особо ничем, что можно было бы сделать символом страны, а большая горная территория фактически не принадлежит королю, хотя по карте это часть страны. На эти горы никто никогда не покушался, никому они не нужны. Про дирижабли рассказывали в деревне мало, Недин больше. Сам баллон делают из промасленной тонкой материи, заполняют горячим воздухом вперемежку с газом, который получают при сжигании какого-то минерала, название забыла. Внизу баллона конструкция для пассажиров или грузов, в хвосте вентиляторы, которые нужно крутить вручную, для разгона или поворота. Дирижабль плывет по воздуху медленно, иногда быстрее доехать на резвых лошадях, но через водную преграду или лес лучше по воздуху. Для снижения выпускают часть воздуха, для набора высоты поджигают минерал, добавляют газ.  

Местные жители, включая рабочих и слуг поместья, устремились к центру Матрака, поглазеть на чудо. Недин ворчал, но сам часто пропадал на балконе. Для меня зрелище скучное, я и не такое видела. Приходилось только немного сдерживать себя, проявлять терпение, чтобы не кинуться туда с вопросами, когда меня увезут. Дирижабль прибыл рано утром, в поместье курьер пришел к вечеру. Просто курьер, привез почту, на обратном пути ему велено взять на борт указанную особу. Меня это задело, затаилась обида. Конечно, я не ждала, что за мной пришлют делегацию, но, кажется, эти люди еще не понимают с кем связались.  

Пенни заверила, какой бы наряд я не надела, для столицы он будет старомоден, так что не стоит особо на этом заморачиваться. Тем не менее, все вместе в гостиной выбирали мне платье, чтобы не ударить в грязь лицом. Остановились на зеленом, подходящем к моим глазам и цвету волос. Скривившись, как от зубной боли, Фуори отдала мне брошь с женским портретом и гребень для волос. Пенни просила иногда писать ей, рассказывать интересное. Недин вперемешку выдавал информацию об этикете, вспоминая всё что знал. Потом вместе со мной утром он доехал до города, желая засветиться, что лично посадил меня на транспорт. По мере его продвижения по улицам города, реакция местных разнилась. Кто-то выказывал почтение, кланяясь, кто-то недовольно гудел. Я сделала вокруг себя область давления вовне, чтобы никто не смог приблизиться и не спеша шла, рассекая толпу, отмечая ошарашенные взгляды. Недин пытался идти впереди, но скоро бросил попытки и плелся в хвосте. Мелик нес мои нехитрые пожитки с важным видом. Я заявила человеку из дворца, что со мной отправится мальчик, так как он худой и весит мало, никто не возражал.  

Подъем на вершину храма всех богов, который и так стоял на холме, стал для меня испытанием. В самом храме я была пару раз, но наверх, конечно, не ходила. Там помещения для служащих, библиотека, кладовки, народ молится на первом этаже. В центральной части размещены изображения богов, нарисованные на ткани, немного лучше, чем я видела в книге в Чунях. По сторонам круглого помещения выделены стенками сегменты, в каждом алтарь одного из богов. У алтаря могут находиться рядом несколько человек. Мне было любопытно тогда, я ходила меж молящихся, подслушивая их просьбы. Просили о разном, как обычно просят у богов. О здоровье, долголетии, наказании для врага, помощи в делах. С двух сторон лестницы наверх, ведущие на разные этажи, как объяснил монах, идущий теперь впереди. В тяжелом платье, поднимая юбки, идти трудно, но я старалась не показывать вида и контролировать дыхание. Сзади последним пыхтел Недин, сразу за мной Мелик. Лестница узкая деревянная, скрипучая, привела нас, наконец, наверх, под крышу, где пахло птицами. Одно из окон выставлено, протянуты мостки до летучего шара, с одной стороны перила.  

– Нечасто мы здесь дирижабли принимаем. – развел руками монах.  

Недин чихнул, я оправила одежду, подметая подолом пыль и мелкие перышки, осторожно подошла к проему, из которого ощутимо дуло. При близком рассмотрении дирижабль показался не новым, поцарапанный, кое-где подлатанный. Управлять им будет человек со странным именем, а скорее с прозвищем, Бах. Достаточно высокий мужчина, хорошо сложен, черные волосы перехвачены сзади красной ленточкой, короткая аккуратная борода и усы. Он открыл дверку со стороны дирижабля и встал в проеме, показывая, что поможет войти. Мелик с тревогой посмотрел на меня, прижимая тюки с моими и своими вещами к груди.  

– Давай, сперва ты. – я указала рукой вперед.  

Мальчик высунулся из окна, крепко сжав перила.  

– Не смотри вниз, смотри на меня и, не торопясь, иди. – прокричал Бах.  

Бледный мальчик, не отрывая рук от перил, скользя ногами по доскам, начал движение. Сильный ветер, благо, дул в сторону перил, прижимая его. Ветер дует в сторону столицы, я посчитала это хорошим знаком. Когда Мелик достиг входа в кабину, пошла я. Недин грустно произнес в спину:  

– Замолвите там за меня словечко.  

Ступая на скрипучие доски, не смотря на полеты в прошлом мире, испытала страх, хоть и не очень высоко. Сохраняя достоинство, быстро прошла в руки к Баху. Мелик прилип к мутным стеклам, с восторгом рассматривая окрестности, а я заняла указанное мне место ближе к носу. Ремней безопасности нет, но под ногами полочка, под которую можно подсунуть стопы, на подлокотниках выпуклые ручки. В задней части кабины винты, какие-то ручки управления и четверо рабочих.  

Когда приготовления завершились, Бах закрыл и проверил все отверстия и отцепился от крыши храма.  

– Держитесь.  

Мы с Меликом вцепились в кресла, Бах стоял у руля, а рабочие держались за ручки на стенах. Нас лихо развернуло и понесло по ветру. Вскоре Бах скомандовал добавить немного газа, рабочий зажег грелку, над которой лежал на решетке плоский камень. Послышался неприятный запах, мы плавно приподнялись выше.  

Плыли по воздуху весь день до вечера. Для отправления нужды отделенное стеночкой местечко, и всё летит просто на землю. Я сделала себе мысленно пометку посматривать наверх, когда буду на земле, если рядом дирижабль, держаться от него подальше. С собой есть еда, простая и сытная. Свежий каравай, сыр, фрукты, большой бидон для воды. Отходы тоже просто кидают на землю через форточку. Чтобы поспать немного откидывают кресло назад, рабочие спят на полу, закрепившись ремнем. Глубокой ночью сделали остановку над городом Сеперье. Опустив вниз веревку, получили новые продукты и письма в столицу.  

Мелик не переставал восхищаться видом сверху, расспрашивал рабочих и Баха об устройстве дирижабля и не отставал, когда его откровенно посылали за назойливость. Я не лезла ни к кому, но прислушивалась к разговорам, стараясь запомнить полезную информацию. Воздушное путешествие продлилось три дня, в течение которых мы пережили, кажется, всё, что возможно. Сильный дождь, гроза с жуткими молниями, туман, сильный ветер, который сносил нас далеко от нужного направления. К концу пути я готова была выпрыгнуть из кабины, устала, и помыться хотелось страшно.  

Столицу мы пролетели, случайно или специально, прицепились к станции на горе ночью. Из кабины я едва не выпала на деревянный помост. Да тут еще холодно так, что зубы сводит. Смотря под ноги, понурив голову и кутаясь в платок, я спустилась вниз вместе с остальными. Недалеко от станции несколько домиков, в одном из них разместили меня и Мелика. Что-то вроде гостевого дома, на первом этаже кухня и столовая, на втором комнаты, туалет на улице. Не смотря на дикую усталость, я отправилась в баню, которая представляла собой длинный дом с печкой посередине и двумя входами с каждый стороны для разного пола. Все мужики, включая Мелика, завалились в свою часть и весело гомонили там, отпариваясь. В женском отделении только я одна. Служанка нехотя предложила помощь, я угрюмо отвергла. Платье нужно приводить в порядок, почему-то мы не подумали, что полет долгий. Нужно было лететь в простом платье, а это надеть перед приемом. Мое воображение рисовало яркие картинки, как я легко и быстро попаду в столицу, сразу во дворец, буду представлена королю и начнется новая глава моей жизни. Наивно и глупо. Сердясь на себя, я отскребала кожу от налета грязи и пота, промывала волосы, потом еще чистила обувь и платье сухой щеткой. Проковырялась до глубокой ночи. Рухнула в постель, заснув еще в полете, и, кажется, тут же разбудил стук в дверь. Открыла глаза, уже утро, солнце вовсю сияет.  

С ломотой в теле, ужасным настроением и кругами под глазами я спустилась вниз, где веселый и отдохнувшим мальчик накрывал на стол. Вид его так раздражал, что нестерпимо захотелось дать ему подзатыльник. С трудом сдержавшись, чтобы не сделать хотя бы мелкую пакость, буркнула, что буду завтракать, и вышла за дверь. В темноте, уставшая, я ночью не видела ничего, а сейчас застыла с открытым ртом. В такую красоту поверить трудно. Яркое солнце на чистейшем небосводе заливает восторгом горные гряды. Пики разной высоты, голые и подернутые лесом, теряются в голубой дымной дали. Но это еще не горный край, лишь начало. С другой стороны лес с легким налетом осени. Там, откуда мы прилетели, доживает последнее время лето, а здесь уже сдает позиции. Некоторые деревья совсем зеленые, иные уже наполовину облетели. На зеленом уставшем ковре луга желтой паутиной облетевшая листва. Воздух густой, насыщенный, становится досадно, что мой жалкий нюх не в состоянии разобрать его. Солнце уже припекает, с гор дует легкий свежий ветерок.  

– Красиво, да?  

С испугом обернулась, Бах подошел сзади, я не заметила.  

– Очень.  

– Мне нравится здесь бывать. Всегда, если есть возможность, здесь сажусь.  

– А рядом с Эскопом есть станция?  

– Конечно, даже три. Одна королевская и две обычные.  

Мы постояли некоторое время, наслаждаясь видом и покоем, потом мужчина произнес:  

– Завтракайте и нужно в путь. До города полдня ехать.  

Он собрался уходить, но я остановила.  

– Кто оплачивает мое путешествие?  

– Король. – удивился Бах.  

– Если выделена... ммм... некоторая сумма, то могу я ею распоряжаться? Например, купить новое платье.  

– Сожалею, госпожа, но у меня нет при себе денег. У меня есть особая бумага, по ней осуществляются покупки, счет потом приходит во дворец.  

Я понурилась.  

– Не переживайте, когда попадете во дворец, вас там оденут как надо.  

– На чем поедем?  

– Вы ездите верхом?  

– Увы, нет.  

– Тогда для вас повозка.  

На завтрак пили горячий травяной чай со сладкими булочками, еще вареные яйца лежали на столе и сыр. Мелик запихнул в себя такое количество еды, что я с подозрением смотрела на его живот, куда там столько влезло. Одна из привычек бедности, есть много, пока есть возможность, не известно когда поешь в следующий раз. Повозка мне понравилась, не чета облезлой развалюхе, на которой я приехала в Матрак. Вполне себе достойная коробка с сиденьями, на смазанных колесах. Здоровая красивая лошадка, управляемая мальчишкой, потянула меня навстречу Эскопу, Бах и еще несколько незнакомых мне мужчин поехали верхом.  

Всю дорогу до столицы я рассматривала окрестности. Горы удалялись, но смотреть всё равно приятно. Глаз отдыхает от такого пейзажа, однако вокруг не хуже. Заливные поля и луга, пушистые рощи. К сожалению, ближе к городу пейзаж испортился. Да, так обычно и бывает. Чем больше людей, тем больше грязи и беспорядка. Вот почему в природе всё так красиво? Даже если обвалилась гора или смерч повалил деревья, это выглядит гармонично. Потом в каждой выемке камня поселится травинка, а то и целое деревце вырастет, изумляя упорством, поваленные деревья станут домом для грибов и живописного мха. Когда же селится человек, допустим, в лесу, то сразу приносит беспорядок, устраивает всё по своему разумению, будто он не часть природы вовсе. За подобными размышлениями я не заметила, как на дороге прибавилось народу. Теперь мы ехали по широкой полосе, с двух сторон пешие шли по своей вытоптанной тропе. Коротко стриженные женщины, немного детей, мужчины с волосами до плеч или с малюсеньким хвостиком. Мужчины побогаче, с длинными волосами, конные или в открытых повозках на дороге. Интересно, есть ли у них тут кареты? Должны быть, в непогоду как ездить.  

Матрак – столица, белокаменный город. Большой, красивый, светлый, раскинулся на холмистой местности, как величественный пень на солнечной опушке. Корни его – широкие улицы, протянутые в разные стороны, мелкими домиками, как мхом, растекаются. То тут, то там высокие здания, похожие на цветы. Верхушка пня – целый район на возвышении, увенчанный замком. Матрак сразу понравился мне. Да, я хочу здесь жить. Сверху вниз, из замка, буду наблюдать эту красоту.  

На лице Мелика застыло выражение большого детского счастья. Бах покровительственно усмехался, поглядывая на мальчика, но заметно, он гордится своим городом. При приближении я с удивлением увидела ров, окружающий город. Узкий, оттого невидимый издали, да еще поросший густой травой. На телеге такой, пожалуй, не преодолеешь, да и лошадь может ногу сломать, но если с подготовкой, то легко перепрыгнет. Мы проехали первый пропускной пункт, где с десяток разморенных солдат лениво косились на пеших, на остальных не смотрели. Вскоре дорога разошлась на несколько, мы поехали прямо. На втором пункте солдаты уже более серьезные, по три человека стоят вдоль дороги и выборочно подзывают в сторону. Неподалеку бараки, стоила для лошадей, кухня, то есть прямо маленький военный лагерь. Это хорошо, о безопасности думают. По пути к третьему пункту снова дорога расходится, и некоторые всадники съехали с главного пути, мы снова поехали вперед. На третьем пункте охраны встали. С каждым говорили, осматривали, опрашивали. Я вышла из повозки и ходила вокруг, потому что сидеть уже сил нет, попа задубела. Когда подошла наша очередь, Бах показал бумаги, и мы сразу поехали дальше.  

Проехали высокие толстые стены, такие только из пушки пробьешь. Ну здесь пороха еще не знают, я полагаю, тогда из катапульты. Сразу за стенами грязь, земля, взрытая сотнями ног и копыт. Ничего, я не буду разочарована, это нормально, не дам ничему разрушить мое впечатление. Заехали на широкий двор, оставили повозку и лошадей, и Бах повел нас вверх по улице. Скоро мы уже шли по вымощенной камнем дороге, я рассматривала дома вокруг. Дома как дома, каменные, двух и трехэтажные, некоторые крашеные, двери деревянные, окна большие. Крытые черепицей или досками крыши, трубы торчат.  

– Бах, а это жилые дома?  

– Нет, это таверны и гостиницы, магазины, мастерские. У каждого въезда так, всего их пять. Жилые районы дальше.  

Присмотрелась, и действительно, там стирают белье, там пекут хлеб, тут вон куча народу толпится. Женщины одеты по-рабочему, с фартуками и косынками на головах, снуют туда-сюда. Мужчины не отстают, рубят и носят, кто-то метет улицу, но нет конных.  

– Бах, а конным сюда нельзя, поэтому мы пошли пешком?  

– Верхом можно, как же без этого, город большой, но для всадников и повозок отдельная улица.  

Мужчина махнул влево, и среди домов и переулков я рассмотрела конную улицу. Вот оно что, как удобно, отдельно пешеходные зоны, отдельно опасные.  

– Я сегодня буду представлена королю?  

– Честно говоря, я не знаю, госпожа. Мне велено сразу доставить вас в замок, дальше я с вами не пойду.  

В жилых районах, более чистых и просторных, я во все глаза рассматривала прохожих. Быстро научилась определять, кто слуга, а кто господин. Пенни оказалась права, я бы ни за что не вписалась сюда ни в каком наряде, потому что люди ходят по-разному одетые. Слуги почти одинаково, так похожи, будто покупают одежду в одном специальном магазине служебной одежды. Темно-синие, не маркие, платья, сарафаны, косынки, рубахи, штаны, на ногах низкие башмаки. Волосы, конечно, короткие, по некоторым и не сразу поймешь, мальчик или девочка, у мужчин чуть длиннее. Господа и дамы одеты пестро, пышные юбки и узкие корсеты женщин, фраки и пиджаки у мужчин. На лицах женщин яркий макияж, длинные волосы выставляются напоказ, растекаются гладкой волной по спине, или пышной шапкой покрывают головку, ну или, если особо нечего показать, убраны в пышную высокую прическу, в которой, я подозреваю, не только волосы, а еще что-нибудь внутри для объема. Дамы все с выделенной талией, даже если она весьма условна. В моде шарфики, перчатки, трости, многие вертят в руках что-то вроде брелока на кожаном ремешке, перекидывая туда-сюда через пальцы. В полном восторге я примечала женщин в брюках. Да, при этом они всё равно в корсетах, но в брюках! И никто не косится, не ругается, значит можно и так. Обувь на небольшом каблучке у женщин, у мужчин на плоской подошве сапоги. Маленькие дети одеты посвободнее, а совсем мелких носят в деревянных коробах-переносках слуги на руках, причем такая переноска ставится на раскладные ножки на пол. В остальном всё как обычно у людей: гуляют, спешат, едят на ходу или в ресторанах, ругаются, смеются. Не заметила я только смешанных компаний, что дети, что взрослые кучкуются по полу, за исключением семейных.  

Мелик, вертя головой, открыв рот, чуть не потерялся, в какой-то момент свернув не туда. Благо он застыл на месте и не двигался, пока мы его не нашли. Он по-прежнему нес свои и мои вещи, пристроив их на спине с помощью веревок. В моем тюке сменная пара нательного белья и ночная сорочка. Всё такое простое, что остро захотелось скинуть вещи в канаву и сделать вид, что это не мое. Мелика я тоже стеснялась, очень он по-деревенски выглядел. Это раздражало, люди вокруг высокомерно поглядывали, иногда с приподнятой брезгливо верхней губой. Я чувствовала, как горят щеки, пока не рассердилась на себя, заставив выпрямить ноющую спину и вздернуть подбородок. Если мне за что-то стыдно или неловко – это лично моя вина, причем не обстоятельств, а моего отношения к ним. Мало ли какие были и будут ситуации, иногда нужно и голой походить, и в грязи покувыркаться, я не должна стыдиться себя. Да и на людей вокруг глупо сердиться, я сама на их месте так же бы реагировала. Уговорив себя, заставила смотреть на всех вокруг благосклонно. Они все хорошие, мои будущие поданные, они просто пока еще не знают этого.  

Добравшись до замка, я хотела только одного – сесть. Ноги гудели, я пропотела, не хотелось больше ничего, и я себе под нос ругалась на урода, который построил замок на холме. Теперь мысль о том, чтобы смотреть на всех свысока не казалось такой манящей. Обосновавшись здесь, не буду спускаться, или буду передвигаться по воздуху, только так. Улица, по которой мы шли к замку, и я полагала, к нему прямо выведет, резко повернула налево, потом направо и вывела нас на пост охраны. Дальше по обе стороны дороги, по которой предстояло идти, глубокие канавы. Бах подал документы и попрощался с нами. Я вопросительно вздернула брови, он бросает нас.  

– Дальше вы пойдете без меня. Идите по дороге, на следующем посту вас встретят. Рад был с вами познакомиться.  

Я хотела его поблагодарить, но спохватилась: не за что, человек просто делает свою работу. Однако он может быть полезен в будущем, лучше проявить любезность. Пока я колебалась, мужчина развернулся и пошел прочь. Тяжело вздохнув, повернулась и я. Путь еще не окончен, дорога ведет вверх и влево, скрываясь за поворотом. Почему всё так сложно? Устало мы с Меликом побрели в единственном направлении, и по пути я поняла в чем дело. Опять-таки в безопасности. Сейчас дорога по обе стороны заключена в неглубокие рвы, потом ров окажется слева, а справа холм. Не думаю, что это единственный путь в замок, но для захватчиков тяжелый. С бугра справа очень удобно стрелять вниз или бросать камни, лить кипящую смолу. За поворотом еще одна петля, и мы попали в руки к охране. Четверо здоровых лбов встали при нашем приближении, Мелик втянул голову в плечи. Взгляд цепкий умный, одинаковая зеленая форма, все похожего телосложения и роста. У всех длинные волосы сзади хвостиком. На плечах одного из четверых знаки отличия – белые прямоугольники. Этот мужчина вышел вперед.  

– Добрый день. – произнес он холодно. – Прошу вас, представьтесь.  

Я уверенно ответила:  

– Александра из Матрака.  

Холодные глаза осмотрели меня с ног до головы, перешли на мальчика.  

– Он со мной.  

Мужчина приказал развернуть наши тюки и проверил содержимое. В узле Мелика запасная рубашка, короткие портки, тряпка не понятного мне назначения, наверное, любого.  

– Оружие?  

Мальчик достал из-под штанины маленький нож, я развела руками и улыбнулась.  

– Проходите. – недовольно буркнул белоплечий, потеряв к нам интерес. Мы прошли сквозь деревянную сторожку и увидели женщину. Немолодая, с убранными вверх белыми волосами, темноглазая, в длинном темно-синем платье, белом широком воротнике на плечах, коротких сапожках. Завершал образ широкий белый пояс. Она держала руки на поясе, и как только мы вышли, устремились навстречу.  

– Добрый день. Мы вас ждем.  

Голос приятный мягкий, улыбается, но кажется хитрой.  

– Мое имя Нина. Я старшая помощница управляющего. Мне поручено вас встретить и расположить. – стрельнула глазами. – Как зовут мальчика?  

– Мелик. – ответила я.  

– И он вам..?  

Хм, а кто он мне? Друг? Да нет. Помощник? Тоже не особо. Я осторожно ответила:  

– Нина. Мне кажется, у меня такое ощущение, что я останусь жить в замке. И мне бы хотелось, чтобы мальчику здесь тоже нашлось место.  

– Такому славному молодому человеку конечно найдется. – она потрепала Мелика по голове и тот хмельно заулыбался.  

Интересная женщина, умеет найти подход. Я чувствовала, как она аккуратно изучает меня, идя рядом, наклонив голову. Между тем мы, наконец, вышли непосредственно к замку. Моему виду предстала серая громадина с голубыми крышами. Высоченные каменные стены с бойницами, башенки, флигели, лестницы, своды и переходы. Такое количество окон, что запестрело в глазах. Поднятые железные остроконечные ворота встретили меня угрожающе. Перед тем, как войти, я остановилась у красивого места стены, увитого плющом с мелкими розовыми цветочками. С такого вида только картины писать. Нина не торопила меня, понимающе улыбаясь. Мне всегда нравились такие ползучие растения, издали кажутся мягкими и пушистыми, увитая беседка уютной и домашней. Однако, когда мы вошли внутрь, тот же плющ показался неуместным. То тут, то там, хаотично, он расплескался по низу и по верху и казалось, что великан засунул лицо сквозь ворота посмотреть на замок, но в этот момент чихнул, заляпав всё вокруг. От камня под ногами и вокруг веет холодом. С тревогой я отметила, что, возможно, в замке сыро.  

– Прошу сюда.  

Нина провела нас в неприметную дверь, потом темным коридором и мы попали в просторный холл с высоким потолком.  

– Через главный вход мало кто ходит, неудобно. – пояснила женщина.  

В просторном помещении на отполированном полу, в котором отражался потолок, наши шаги отдавались звонким эхом. Мелик выглядел испуганно, а мне спокойно, и всё нравится. Не страх, не тревога, не едкое волнение, а чувство сладостного предвкушения овладело мною. Это место станет моим домом, я чувствую.  

По пути куда-то Нина махала руками направо и налево, произнося нечто вроде:  

– Здесь сушилка, там кладовка. Это коридор в главный зал, этот ведет в библиотеку...  

Я не слушала, мне всё равно, где какая прачечная или каморка для швабр. Меня интересует моя комната, надеюсь, я не буду разочарована. Посмотрим, что мне приготовили. Посмотрим, насколько Недин хорошо смог донести до короля важность достойного обращения со мной. Поднявшись на третий этаж и пройдя еще пару коридоров, я попрощалась с Меликом. Нина поймала девушку с корзиной белья и поручила ей отвести мальчика помыться, накормить и пристроить к нехитрому делу. Мелик неуверенно посмотрел на мои вещи, я быстро махнула рукой, чтобы не пытался вручить мне нелепый сверток.  

– Госпожа. – мальчик слегка поклонился мне. – Благодарю вас. Надеюсь, мы еще свидимся.  

– Я уверена, так и будет. Ступай, береги себя.  

Улыбаясь, он пошел за девушкой, а через несколько шагов отобрал у неё корзину.  

– А вот и ваша комната. – торжественно открыла двери Нина в конце коридора, пропуская меня вперед.  

Весьма неплохо, я невольно заулыбалась. Кровать с балдахином, люстра, большое окно с тонкими занавесками, на полу в центре круглый ковер. Туалетный столик с зеркалом, кресло, кушетка у стены, еще кресло, большой шкаф до потолка. Отдельная комната с туалетом и ванной на ножках. Ванная с окном, что мне очень понравилось. Просторная, светлая, тумбочки, зеркало. Не знаю, какие здесь другие комнаты, но я ожидала худшего. Повернувшись к Нине, улыбнулась ей.  

– Нравится? Я очень рада. Король лично распорядился, чтобы такую комнату выделили вам. Сейчас позову вашу служанку.  

Женщина быстро вышла, а я решила воспользоваться туалетом, восхождение было долгим. Прикрыв дверь, прошла до конца комнаты и в углу рассмотрела ближе конструкцию. Выделенный бортиками угол комнаты, внутри выложенный плоскими камушками пол, в полу не широкая дыра. Рядом на полке и на полу кувшины, и высокий ведро-горшок. На стене на крючке занавеска. Так. Подозреваю, что можно мочиться на пол, также подмыться, смыть нечистоты в дыру, а для другого дела горшок. Ну, какая-никакая цивилизация. Быстро сделав свое мокрое дело, вымыла руки в тазу, умыла лицо, в этот момент вошла девушка и, увидев происходящее, кинулась подавать полотенце.  

Совсем юная, лет пятнадцать на вид. Белокожая, черноволосая, с элегантным карэ. Хрупкая, подростково худая, глаза зеленые. Смущенно улыбается, глазки наивные.  

– Госпожа, это ваша личная служанка и помощница Ремона. Мы все зовем её Рема. Не смотрите на её юный возраст, она умна и старательна. – пояснила Нина. – Всегда держите её под рукой. Я вас оставлю, Рема всё расскажет, покажет, поможет одеться. Советую вам посетить наши бани и хорошенько отдохнуть. Вечером за ужином вы будете представлены королю.  

Я слегка кивнула ей и повернулась к девочке.  

– С чего начнем?  

Начали с омовения. Рема провела меня на первый этаж в другой корпус в бани. Это большое многокомнатное помещение с входами с разных сторон. Есть маленькие отдельные парилки, есть большие общие, плюс маленький бассейн-купель. Выдали простыню, тапочки и я с наслаждением помылась и пропарилась. Рема промыла мои длинные волосы и натерла душистым лосьоном, тело натерла ароматным маслом. Там же меня напоили травяным чаем. Кроме меня никого больше я не видела и не слышала. Единственное, что омрачало процедуру: обратно снова долго идти до моей комнаты. Горячая вода и жар расслабляют, хочется уснуть, но пришлось шлепать по холодному коридору в халате и с полотенцем на голове. В комнате Рема расчесала мои волосы и раскидала по подушке, когда я прилегла отдохнуть. Девушка оставила меня в покое на некоторое время, а когда разбудила, голова наполовину высохла. Также Рема принесла мне одежду и предложила четыре платья на выбор.  

Одно темно-серое, почти черное, с кружевом и длинным рукавом я сразу отвергла, слишком мрачно. Второе золотое с белым, слишком празднично, хотя для вечера вполне может быть. Третье зеленое, скучновато, но достойно, рукав короткий, а последнее синее с таким оттенком, который мне совсем не идет. Хорошо, пусть будет зеленое. Платье надевается на голое тело, однако с панталонами и нижней юбкой, конечно корсет с затяжкой на спине и подъюбник с обручами для объема низа, белые гольфы до колена и коричневые туфли на невысоком каблуке. Фух.  

После облачения служанка провела меня в другую комнату, с камином, досушивать волосы. Посадила на банкетку спиной к огню и махала на меня веером теплым воздухом. Длилось это долго, у бедняжки, наверное, руки отваливаются. Не до конца высушенные волосы она умело заплела в высокую прическу, положив мне на макушку нечто вроде подушечки для объема, закрепила локоны заколками и шпильками, предложила косметику.  

– Это обязательно?  

– Как пожелаете, госпожа, но обычно используют.  

– Ох, ну ладно, немного можно.  

Девушка напудрила мне лицо, подвела брови и губы, добавила румян.  

– Украшения?  

– У меня с собой нет. – смущаясь ответила я.  

Да и уши не проколоты. Нужно будет сделать это скоро. Посмотрелась в зеркало. Ну ладно еще платье, хотя непривычно, но нелепая высокая прическа... И косметика... ужас. В прошлом мире я красилась иногда, но там качество и цвета были другими, более естественными или наоборот, яркими, когда нужно, ложились хорошо, а эти белила, кажется, из мела, румяна из лепестков, подводка из угля. Помада боюсь подумать из чего.  

– Нет, так не пойдет, идем умываться.  

Осторожно, чтобы не испачкать платье и прическу, теплым мокрым полотенцем я вытерла лицо. Да, оно у меня простое, ну уж какое есть. Чуть-чуть припудрить лоб и нос, румяна прочь, едва мазнуть помадой для цвета, брови не трогать. Я не должна быть похожа на здешних матрон, я другая и это не стоит маскировать.  

– Волосы освободи, расчеши, сделай пробор набок.  

Пусть плещутся на спине, а чтобы в лицо и еду не лезли, на лоб повяжу ленту. Осмотрев себя повторно, я осталась довольна.  

– Как я выгляжу? Это дико или смешно?  

– Вы выглядите естественно и просто, госпожа.  

– Отлично. "Естественно", это слово мне нравится.  

До ужина было еще время и мы поговорили.  

– Ты давно здесь?  

– С рождения, госпожа.  

– Твои родители служат в замке?  

– Да. Мама гувернантка, папа помощник на кухне.  

– Ну и как здесь, в общем?  

– Хорошо, госпожа, мне нравится.  

– Да? Ты не хотела бы уйти, заниматься чем-то другим?  

Девушка задумалась, заведя глаза под потолок.  

– Нет. В замке безопасно и всегда есть работа, в городе сложнее. Тем более здесь родители, они устроят мою жизнь.  

– Тебе, наверное, скоро замуж пора?  

Она улыбнулась и застенчиво ответила:  

– Еще можно пару лет свободной походить.  

– Расскажи кратко о королевской семье.  

– У короля есть жена и сын.  

– Как их всех зовут?  

Она вытаращила глазки:  

– Вы не знаете?  

– Я... ммм... чужестранка.  

– Простите, госпожа. Правителя зовут Титол, его супругу Эвелин, сына Флоран.  

– Какого они возраста?  

– Король с супругой уже не молоды, но еще не старые. Их сыну двадцать четыре года, он еще не женат.  

Так, очень хорошо. Еще не старик, с таким будет попроще. Жену подвинем, с сыном разберемся.  

Ужин накрыли в величественном зале, полном теплого огня и шелеста ткани. За окном горел закат, но окна задернули плотными шторами и, казалось, будто уже ночь. Я, конечно, ожидала, что будет не только королевская семья, но длинный стол оказался весь забит людьми, что меня несколько выбило из колеи уверенности. Когда я вошла, все уже были внутри и обратили взоры на меня. Быстро пробежалась взглядом. Примерно поровну мужчин и женщин, наверное, приближенные, Ремона не говорила о братьях и сестрах правителя или его жены. В начале стола сделан перерыв, отделяющий нескольких сидящих от общей массы.  

– Друзья. – поднялся мужчина с главного места. – Сегодня у нас особый гость. Прошу вас, представьтесь и расскажите о себе.  

Пока мужчина говорил, я успела быстро его рассмотреть. Приятное лицо, мягкие черты, коричневые волосы, на голове небольшая корона серого металлического цвета, не золото. Рост средний для мужчины, телосложение, насколько я могла судить, обычное. На руках перстни без драгоценных камней, на шее массивная цепь с медальоном. Рубашка с широким рукавом белого цвета, красный расшитый жилет, брюки, сапоги. Рядом с ним женщина, блондинка, сонный взгляд. По первому впечатлению король мне понравился. Голос мягкий, бархатный, в тоне нет насмешки, движения спокойные и благородные. Он сделал жест рукой, предоставляя мне слово. В комнате установилась мертвая тишина, у меня загорелись щеки. Прочистив горло и придав голосу твердость, смотря на короля, медленно с достоинством я произнес:  

– Приветствую вас. Мое имя Александра. Я прибыла к вам из другого мира.  

Титол улыбнулся и недоверчиво поднял брови.  

– Вы из города под названием Матрак?  

Я ответила улыбкой. Да, для этого места Матрак действительно другой мир.  

– В Матрак меня вызвал наместник, а появилась я в деревне недалеко от города.  

По столу пробежали шепоток и смешки. Воспользовавшись паузой, решила поблагодарить.  

– Благодарю вас, ваше величество, за оказанную честь и приглашение в ваш прекрасный замок. Меня привезли на дирижабле и это незабываемое приключение.  

Титол улыбался, видно, что ему приятно, рассматривал меня. Его жена занялась тарелкой.  

– Говорят, что вы... э... имеете необычные способности.  

– Для меня они обычные, но прибыв в ваш мир я узнала, что здесь так никто не может.  

– Прошу вас, покажите нам что-нибудь.  

Мне нравится, как он учтив. Это говорит не только о хорошем воспитании и характере, но и об уме. Не стоит дерзить незнакомцам. Не хочу его пугать, поэтому аккуратно подняла в воздух столик от левой стены, вместе с тем, что на нем стояло, пронесла над ахнувшими едоками и опустила справа. Титол теперь смотрел на меня серьезно. Развела руки ладонями вверх и зажгла огненные шары. Жена короля, думаю, это все-таки Эвелин, смотрела, открыв рот. Я смотрела только на Титола и старалась делать взгляд мягким и открытым, не хочу, чтобы он видел во мне угрозу. Затем убрала огонь и слегка потянула один из занятых стульев на себя. Испуганный мужчина вскочил с места и рядом тоже повскакивали, я бросила взгляд на короля. Улыбается. Хорошо. Титол, радостный как ребенок, подошел ко мне, протянув обе руки. Я уже знала, что делать и шагнула вперед, вложив левую ладонь в обе его горячие, смотрела только в глаза.  

После того, как я еще покружила предметы по залу, взорвала вазу, раздвинула и закрыла шторы и почти все попробовали мой огонь пальцами, удостоверяясь в его подлинности, наконец, удалось сесть за еду. После бани я попросила служанку принести что-нибудь легкое перекусить и получила сладкий пирожок, больше ничего до сих пор не ела. Титол посадил меня рядом с собой, мне показалось, на место отсутствующего сына, и принялся забрасывать вопросами. Во время путешествия по воздуху я тщательно продумала свою историю и теперь отвечала без запинок.  

– Ваш замок больше этого?  

– Нет, мой скромнее.  

– Как вы это делаете?  

– Трудно объяснить, магия у меня в крови.  

– Вам, наверное, многое здесь кажется странным?  

И так далее до ночи. После ужина Титол лично проводил меня до моей комнаты и пожелал спокойной ночи, а утром Рема сообщила, что я переезжаю в другие покои.  

Время полетело весело и незаметно. Меня таскали по разным местам, показывали, рассказали, бесконечно с кем-то знакомили. В том числе я познакомилась с Флораном и старалась подружиться. Это было несложно, молодой человек, не смотря на взрослый возраст, в душе остался ребенком. Наивный, искренний, открытый, трогательный, с детскими мечтами и романтическим взглядом на жизнь, он смотрел на мир большими голубыми глазами, в обрамлении пушистых, как у коровы, ресниц. Нежная белая кожа, светлые кудри, отсутствие мускулов. На левой щеке ближе к уху милейшая родинка. Как Титол планировал передать ему престол, не понятно. Такой нежный цветочек не сможет править. Хотя, для этого есть советники и жена.  

Мелика я видела редко, его устроили помогать на кухне. Что-то вроде грузчика и уборщика. Он немного подрос и набрал вес, в хорошем смысле слова. Я сообщила, что могу устроить его куда угодно, куда он хочет, но мальчик ни за что не захотел уходить с кухни, заявив, что это лучшее место в мире.  

Моя новая комната оказалось недалеко от королевских покоев. Эвелин предложила другую служанку или несколько, но я решила оставить Рему пока, девушка смотрела на меня с обожанием и ловила каждый вздох. Покои больше походили на целую квартиру, отдельно спальня и гардероб, просторная ванная с камином, большой балкон с беседкой, кабинет с письменным столом и книжным шкафом, гостиная. Одна Рема не могла со всем справиться, она стала моей личной помощницей, мгновенно получив повышение и возможность отдавать распоряжения тем, кто ниже её. Скорее всего, бедняжка и не мечтала о такой карьере, не была готова, еще не доросла, путалась в приказах дрожащим голоском и часто роняла слезы от стыда. Меня это не раздражало, я жила как в раю.  

Я рассказывала Титолу о прошлом мире, утаив только личные и интимные моменты. Всё объясняла подробно, что такое гель для душа или бластер, как выглядит плазма и зачем генная инженерия, но он всё сводил к магии, так как не мог понять суть и природу вещей, а я не ученый, чтобы объяснить. По моему описанию выходило, что я жила в насквозь пропитанном волшебством мире. Врала, что побывала в множестве миров, описывая просто разные планеты, которые посещала в прошлой жизни. Приключений у меня была масса, за этими рассказами наступила осень, потом мягкая зима. Флоран часто слушал мои сказки и был очарован странствиями и путешествиями, наедине с ним я дополнительно подогревала эту страсть, легонько склоняя его к мыслям о побеге от отца. С показным наслаждением рассказывала, как здорово быть свободной, самой выбирать свой путь, делать каждый день только то, что хочешь, конечно, не посвящая молодого мужчину в муки одиночества, болезней, трудностей, которые придется преодолевать также в одиночку.  

Эвелин сразу почувствовала мою холодность к ней и отпрянула. Она не нужна мне как подруга, я не хочу растрачивать на неё свои силы, изнывая от лицемерия и притворства. Изредка она присутствовала при наших с королем разговорах, поначалу бросая язвительные замечания, но со временем всё больше молча, а потом и вовсе уходила, завидев меня. Чтобы не показывать Титолу свои истинные намерения, я ни разу ничего плохого про его жену не сказала, часто восхищалась уютом замка, который считала её заслугой, и Флораном. Хотя прекрасно понимаю, что к жилищу Эвелин не имеет отношения, а сына она упустила. У меня есть время, торопиться сильно некуда, поэтому я тихонько подбиралась к повелителю, не высовываясь. Знакомилась с полезными людьми, стараясь их очаровать, командирами армии, главами богатых семей, общественными деятелями, знаменитыми путешественниками. Снова училась, всему, что еще могли мне предложить. Изучала карту мира, свою будущую страну, распространенные языки, ботанику, медицину. То ли Титол чувствовал что-то, то ли не понимал моей тяги к знаниям, но он больше склонял меня к обычным женским занятиям. Выделил часть сада, позволив выращивать там всё, что захочу, и я с улыбкой и проклятьями стала по весне возиться в грязи, восхваляя его щедрость и плодородие обычной земли. Музыка, танцы, рукоделие тоже пришлось осваивать. Верховая езда в унизительном боковом дамском седле. Учиться стрелять из лука, не говоря уже о мечном бое, мне запретили. Я всё покорно проглатывала, делая заметки на будущее, уговаривая себя перед сном, что нужно ждать, ждать, ждать.  

Карту замка освоила быстро, перестав путаться. Оказалось просто. Один большой корпус королевский и в нем всё, что может понадобиться правителю и его семье. На королевских покоях символы страны, не ошибешься, не зайдешь случайно не туда. У всех членов королевской семьи отдельные покои. Второй большой корпус для придворных и других важных помещений, здесь бальные залы, зимний сад, оранжереи, большие прачечные, а также множество гостевых комнат. Еще один большой корпус для слуг, чем выше ранг, тем выше этаж. У короля небольшой отдельный зверинец, мне нравилось там бывать. Дико необычных животных, как я видела в прошлом мире, нет, но особенности присутствуют. Например, у горных лошадей маленькие рожки, а у некоторых экзотических птиц две пары глаз.  

В первое время я всё искала его, вожделенный мне предмет, никак не находила и в итоге спросила у Титола:  

– А где твой трон?  

– В смысле?  

– Ну, трон, кресло такое большое красивое, на котором может сидеть только правитель.  

– А, это. У меня его нет. – ответил он с улыбкой.  

Я разочарованно протянула:  

– Как? Совсем?  

– Да. У нас это не принято.  

– Ммм. А как же ты принимаешь других правителей, послов и прочих знатных людей?  

– Просто, на ногах, так же, как они входят в помещение. Потом мы садимся за обычный стол на обычные стулья.  

– А когда обычные люди приходят, просители…  

– Всё равно.  

Увидев мое озадаченное лицо, он рассмеялся.  

– А у тебя дома есть трон?  

– Да. – я опустила глаза, выдумывая. – Он в виде скамьи, резной, богато украшенный.  

– О, как в Каифе.  

– Получается, когда ты говоришь «занять трон» или передать его, это просто выражение, а самого предмета нет. А в других странах есть?  

– Именно так. В некоторых. Пойдем спустимся в подвал, я покажу как хранится вино.  

Задумчиво я брела за мужчиной, рассеянно слушая его, стараясь изобразить интерес. Нет трона, как так? Ну хоть бы какой-то особенный стул… Это ведь не только место для сидения царственной попы, но и символ. Ну ладно, ничего страшного, когда приду к власти, велю сделать для себя трон. Не вычурный, но достойный. И хорошо, будет только мой, никем ранее не засиженный.  

Титолу нравилось гулять со мной и свободно болтать, я часто показывала ему свою магию, делая свет в темноте или зажигая руками камин. Изредка, когда никого рядом не было, он просил перемещать его по воздуху, изображал что летает. Стыдился такого детского поведения, скрывал ото всех.  

– Как ты с женой познакомился? – спросила я однажды, прогуливаясь с ним весенним холодным утром по саду.  

– Это было еще в детстве. В ту пору отношения между Латанией и соседями были более напряженными, родители с моего рождения начали строить планы. К несчастью моя сестра умерла в детском возрасте от болезни, с помощью её брака стало невозможным укрепление, и все надежды возложили на меня.  

– Эвелин – уроженка Минеры?  

– Нет, и не Каифа, там не было дочерей. Она из Гарра, страны подальше вглубь континента.  

– Значит, ваш брак по расчету, не по любви. – я легонько прикоснулась к первой нежной листве.  

– Поначалу да, но у всех так, мы не строили иллюзий. Потом вспыхнула страсть и появился Флоран.  

– Вы хотели еще детей?  

– Конечно, один наследник это большой риск, но боги больше не дали.  

О, ты прав, Титол. Один наследник – очень большой риск.  

– А у тебя есть дети?  

Этот вопрос испугал меня. Как ответить? Да, но...? Или нет? Но я хочу, чтобы он строил планы на мой счет. Я тихо ответила:  

– У меня был сын. Он погиб.  

– Мне жаль. – Титол погладил меня по плечу.  

Я перевела тему:  

– А что Флоран? В каком возрасте у вас женятся?  

– Да ему давно пора! Уже с женой устали уговаривать, ни в какую. Не хочет. Я говорю ему, желание не при чем, это долг, нужно наследников произвести. Не нравится жена, легко сделать так, что и встречаться с ней не будешь. Но он всё грезит чем-то.  

– А твои родители, они...  

– Умерли уже. Отец передал мне трон и уехал с женой в отдаленное поместье, поближе к природе, к покою. Он всю жизнь боялся, такой был счастливый, когда снял с себя эту ношу.  

– Чего боялся?  

– Войны, захвата. Латания слабая страна, ничем не выдающаяся. Нас спасает только то, что позади никому не нужные горы. Это отец мой завел такую систему безопасности, такой замок построил, как бастион.  

Я жадно впитывала полезные сведения. Хорошо, что старого короля уже нет в живых, он бы раскусил меня на раз.  

– В горах нет ничего ценного? Минералы, драгоценные металлы, камни.  

Титол устало облокотился на перила.  

– Может быть там всё это и есть, но кому охота тратить кучу денег на поиски и разработки. Тем более горы обитаемы, там проживает множество мелких диких народов. Мой дед пытался наладить с ними отношения, но это ничем не закончилось. Они разобщены, с одним договорился, с другим нет, смотришь уже и первый передумал.  

– А что за горами?  

– Там выход к океану.  

Получается Латания могла бы иметь флот, если бы проложила дорогу через горы. Сложная задача, да и на берегу нужен город. Сейчас богатые водные ресурсы достаются прибрежным дикарям. Через океан можно получить доступ к другим странам, наладить торговлю. Перестать быть страной, загнанной в пыльный угол. Но исправить такую ситуацию – колоссальный труд, не для одного поколения.  

Для принятия важных решений у Титола есть Совет, в нем три главных Советника, двое мужчин и женщина. Я со всеми познакомилась и старалась к каждому найти свой подход. Женщина по имени Дарья, наглая, хамоватая и напористая, занимается социальной сферой, культурой, образованием. Ну, наверное, в таком сложном деле неженке не выжить. Возраста лет сорока, невысокая, полноватая, рыжеволосая. Для армии, внешней и внутренней безопасности, отдельный Советник по имени Талли. Высокий, статный мужчина, тоже лет сорока, спокойный как камень, но, кажется, не особо умен. Третий Советник старец-мудрец по имени Велиофан, разносторонне развитый мужчина с безумными глазами и длиной седой бородой. Он один не носил длинных волос, стрижку имел возмутительно короткую, в основном всех смешил своим безумством, но, кажется, ума в нем больше, чем в остальных вместе взятых.  

Отношения с соседями Латании терпимые. Каиф и Минера более развитые страны, богатые, хотя по площади не больше Латании. Правители, да и простые жители Каифа, всегда славились задиристым и воинственным нравом, чуть что бросались в бой, теперь их просто никто не трогал. Минера – аграрное государство с богатыми речными и лесными ресурсами, однако славилась неплохими оружейниками. У обеих этих стран в тылу спокойная и вялая Латания, а впереди соперники покрепче. В итоге забитую слабую Латанию никто в грош не ставил на международной арене.  

Башня всех народов – настоящая фантастика. Парящий в небесах кусок скалы. Собственно он послужил стимулом для развития летательных аппаратов. Когда люди изобрели воздушный шар и смогли подняться на парящую скалу, то обнаружили вплавленный в камень кусочек чего-то инородного, возможно, метеорита. Видимо из-за него сила земного притяжения иначе действует, не давая камню приземлиться, но и улететь он тоже не мог, масса большая. Так и плавал, влекомый ветрами, пока его не прикрепили к скале цепями. Чудо это признали международным и общим, соорудили на скале домик для исследователей, ну а по прошествии пары столетий возвели высокую башню, где изредка проходили международные собрания, обсуждались глобальные вопросы. Прилетали туда представители стран на шарах или дирижаблях, очень редко кто-нибудь поднимался в корзине, как продукты, но это считалось позорным. Из хижины исследователей вырос храм изучения метеорита и пророчеств. Титол не смог мне точно сказать, имеется ли до сих пор присутствие богов в мире или нет. Многие им поклоняются, молятся, причем и в других странах, но есть ли они, это вопрос. Тем не менее, когда-то очень-очень давно, бог Лимотес, бог таланта и торговли, подарил людям знание. Оно заключалось в том, что боги общаются между собой образами и чувствами, а не словами или символами. Эти сложные конструкции можно изобразить, чтобы недалеким людишкам было понятнее. И он начертал какое-то количество знаков и дал им имена. Знание это бережно передавалось из поколения в поколение, на его основе ученые мудрецы пытались составить словарь для перевода пророчеств. Пророчества очень редко обнаруживались то тут, то там, начертанные этим языком символов, то на бумаге, то на камне, то на коже человека, на земле и так далее. Со всех уголков земли изображения или оригиналы свозились в башню для изучения и расшифровки. Титол показал мне в библиотеке изображение одного пророчества. Я была крайне возбуждена, ведь это божественный язык, я сама на таком общалась со своим создателем. Мне грезилось, что я почувствую что-то и сразу смогу прочесть, понять, но на деле вышло полное разочарование. Просто набор непонятных и смешно простых символов: скобочки, кружочки, точки. Я видела, Титол тоже разочаровался, такая волшебница, а прочесть не смогла. Сконфуженная, я пообещала себе, что когда-нибудь в этом разберусь.  

С самого начала Титол мне понравился, и это хорошо. Чтобы стать к нему ближе я старалась смотреть на него влюбленным взглядом, для этого приукрашая его достоинства и сильные стороны и стараясь не замечать недостатков. Изучала его лицо, проговаривая про себя каждую черту в положительном ключе. Красивый широкий лоб, не выпуклый и не узкий, правильная линия роста волос, без залысин. Добрые серые глаза с множеством лучиков-морщин, прямой нос, средней полноты губы, четкий подбородок. Он носил усы, мягкие и густые. Его ширина плеч и рост, теплые руки. Я видела, как он тренировался, голый по пояс и сделала так, чтобы он знал, что я наблюдаю. Совсем не удивительно, когда однажды, показывая мне что-то вдали, его рука оказалась на моей талии, а шею обожгло дыхание. Смущаясь как первоцвет, я приняла его ухаживания.  

Мое влияние в замке понемногу росло, мне стали подчиняться слуги разного ранга, придворные дамы искали дружбы со мной. Воспользовавшись этим, я постаралась привнести в жизнь немного приятного. Для начала это была зубная щетка. С нескольких попыток мастерам удалось сделать маленькую щетку по моему рисунку и пояснениям. Дело за зубной пастой. Сначала я чистила зубы просто щеткой и водой, уже одно это наслаждение. Заинтересовались служанки, разнесли сплетни. Флоран был первым, кто из более высоких особ спросил меня, зачем я чищу рот щеткой, до этого применяли полоскания ароматизированной водой. Рассказала про пищу в зубах, налет, как это отражается на здоровье всего рта и дыхании. Последний пункт его особо заинтересовал. Не смотря на свою эмоциональную незрелости, в физическом плане мужчина не монах. Нежный и ранимый, он находил таких же девушек, читал стихи, дарил цветочки и рано или поздно укладывали в постель. Однако вскоре испытывал разочарование, каждая девица мечтала стать принцессой, возмутительные корыстные стервы, и он горько страдал, пока очередной кокетливый взгляд из-за угла или мелодичный смех не увлекал в пучину новых ощущений. Так что проблема свежести поцелуя стояла на одном из первых мест. Вместо пасты можно бы использовать толченый мел, но я побоялась, так и стереть зубы недолго, решила пользоваться маслом. Обычное растительное масло смягчало трение, позже стали добавлять ароматные масла, благо никто не отравился.  

О том, чтобы удалять волосы на теле, здесь не задумывались. Ну ладно ноги у женщин, подолы длинные, а когда платье задирают, там уже не до волос, но подмышки… В прошлом мире использовали специальный состав, наносили его на кожу и там выпадали волосы, гладкая кожа, пока не вырастут новые, со временем они истончались, а некоторые переставали расти вовсе. Здесь, конечно, ничего подобного нет, я использовала обычную бритву. Демонстративно, при служанках. Они переглядывались, куксив рожицы, но молчали. Я повторяла такое каждый раз при купании и вскоре увидела бритые подмышки у одной придворной девушки. Позвала её с подругами с собой в ванны и проверила, кто последовал новой моде. Между делом завела разговор о гигиене, о том, что нужно мыться почаще, менять нательное белье и удалять ненужные волосы, а в подмышках они точно ненужные. Вскоре новая мода разлетелась по дворцу и дальше, и удалять волосы в этих места стали даже мужчины, чему я была очень рада. Я подметила несколько человек, которые быстрее всего переняли новую привычку, себе на будущее, когда понадобится еще что-нибудь внедрить.  

Очень хотелось изобрести душ, прикидывала так и этак, как можно поднимать воду наверх и греть её, проложить трубы, сделать лейку, но в итоге отказалась от этой идеи, не стоит она того. Революцию в одежде и отмену корсетов отложила на потом. Сложные высокие прически так и не начала носить, отдавая предпочтение обычной укладке или распущенным, и очень скоро у меня появились последователи, хотя Эвелин выражалась против.  

Титол начал дарить мне подарки, сначала мелочи, вроде красивых заколок, потом дорогие ткани на платья, наконец, драгоценности. Я всё принимала, но без энтузиазма, намекая, что это совсем не то, что мне нужно. Часто говорила ему, как нравится проводить с ним время, как это ценно, и как скучаю от недолгой разлуки. Так я долго дразнила и распаляла мужчину, пока он не перешел к решительным действиям. Страстные объятья, поцелуи за портьерой, уединенные прогулки за руку. Настал день, а точнее ночь, когда наша близость должна была случиться. Понимая, что к этому идет, я заранее избавилась от своей девственности, чтобы не испугать мужчину и не вызывать лишних вопросов. Сделала это с помощью длинной ручки расчески. Перед походом в королевские покои использовала масло, так как желания Титол никогда у меня не вызывал. Он симпатичен мне, этого достаточно, чтобы сыграть страсть. Несмотря на то, что мужчины у меня не было очень давно, я не испытывала сильного желания, должно быть из-за того, что ко всему относилась как к работе. Титол – одна из ступеней моего проекта, и я со всей серьезностью упала в его объятья. В принципе, это было неплохо, хотя его не назвать высококачественным любовником. После того, как он быстро удовлетворил свою страсть, мы отдыхали и болтали.  

– Сколько тебе лет?  

– Много. По-вашему много сотен.  

– Должно быть тебя в постели ничем не удивить.  

– Эхм, ну, я многое умею, но постель – это не театр или лаборатория, где ожидаешь каждый раз что-то новенькое. И потом, ничего нового ни у кого нет, в любом мире, поверь. Мужчина есть мужчина, женщина есть женщина, разница только в цвете кожи и месте соития. Важно чувство, отношения, тепло. Это приходится искать, как в первый раз, так и в тысячный.  

– Что за картинка у тебя на спине?  

– Это татуировка, в ней хранится мое оружие.  

– Оружие? Какое оно? Покажи.  

– Сейчас не покажу, но позже обязательно, всему свое время.  

– Ты невероятная.  

– Сейчас покажу кое-что, не пугайся, никто еще не видел.  

Соскочила с кровати, одним движением закатала ковер и запылала. Как факел, как живой костер. Титол испуганно и восхищенно смотрел, не отводя взгляд.  

– Я еще не видела себя со стороны такой, скажи, что ты видишь?  

– Это... это потрясающе. Ты горишь и не сгораешь. И жар. Яркое пламя, смотреть тяжело.  

Я покрутилась вокруг себя, смеясь, потом поднялась немного в воздух и кружилась, разведя руки. Гладила свое тело, волосы встряхивала, чувствуя огонь как шелк на коже. Это было прекрасно, свобода, свежесть, я награждала себя так за пережитое. Взгляд короля выражал восхищение, мне это приятно, я погасила пламя и села к нему на колени. Он жадно гладил и мял молодое тело, нежную упругую кожу покрывал поцелуями, а я упивалась властью над ним. Я жажду власти, я заберу всё!  

В стонах и криках провели всю ночь, утром решили и весь день не вылезать из постели. Один день полной лени может себе позволить король, но не более. Когда слуги приносили завтрак, потом обед, Титол не прятал меня, а я вела себя так естественно, будто это моя собственная постель. Никто нам не прислуживал, я перемещала предметы магией, нам было хорошо вдвоем. Он рассказывал о своем детстве, о строгом отце, который готовил его к власти с самых ранних лет, вместо тепла и любви указывая на ошибки. Мать не вмешивалась, она была «со странностями». Могла долго сидеть одна у окна или на постели, с застывшей улыбкой летать в облаках. Она гладила сына по голове и никогда не ругала, но всегда была где-то не рядом. Спасали книги, благодаря им Титол не вырос в жестокого и сурового мужика, а сохранил мягкость в душе и покладистый нрав. Когда женился на чопорной замкнутой девушке, прикладывал усилия, ухаживал, не хотел, чтобы было как у всех, хотел заботы и любви. Он рассказывал мне это, положив голову на колени, я перебирала его мягкие длинные волосы и старалась дать то, что он, наверняка, давно уже не получал от жены. Понимание, сочувствие, желание слушать.  

Конечно, Эвелин узнала о том, насколько я приблизилась к её мужу, и теперь смотрела на меня волком. Не заговаривала первой, сдержанно отвечала на мои приветствия. Меня это веселило и раззадоривало, хотелось подразнить её. Я старалась склонить Титола к близкому контакту у неё на глазах, больше чтобы проверить его, насколько серьезно он относится к нашим отношениям. Он не делал вид, что ничего нет, улыбался мне и прикасался, но так, чтобы это не было совсем уж нагло. Доброе сердце его разрывалось между новыми свежими чувствами, возвращающими молодость, и нежеланием обидеть супругу. С Флораном я не говорила об отношениях с его отцом, и делала вид, что ничего нет, он тоже.  

Я уговорила Титола, чтобы он разрешал мне бывать на Советах, дабы проникаться проблемами страны, в образовательном плане это очень полезно. Не с первого раза, но он согласился, я стала тихонько сидеть в уголке и слушать. Потом спрашивала у него что-нибудь, уточняла, мы стали обсуждать некоторые решения. Латания раздражающе покорна, я понимаю, почему Титол проглатывает все наглые выпады соседей, он не чувствует своей силы, но если бы я была на троне – вела бы себя иначе. Я смогу заставить считаться с собой, и нужно Титолу это доказать. На очередном Совете зашла речь о пограничной области с Минерой. Жители обеих стран часто бегают туда-сюда, без контроля. Граница проходит в густом лесу, за всеми не уследишь, а жестких мер к перебежчикам Титол не хочет применять, чтобы, упоси боги, не накалить обстановку. Я высказала мнение, что на нашей стороне лес можно вырубить, на что Титол ответил:  

– Не хочу это делать. Лес прекрасный, густой и старый. Знаешь какие там места, а грибов сколько, ягод. Я иногда там охочусь.  

– Хорошо, не весь лес, а полосу в десяток метров, прямо от границы. С вышек на деревьях будет хорошо видно в обе стороны, если кто-то переходит. Также можно перепахать полосу и засыпать ровно песком, тогда по следам можно будет понять, когда недавно кто-то прошел и задержать быстрее. Пограничникам выдать специальные грабли, чтобы уже учтенные следы ровняли.  

Талли посмеялся, но в полной тишине. Его улыбка увяла, когда он посмотрел на короля.  

– А это хорошая идея. – задумчиво отозвался Титол. – Продумайте всё и доложите.  

Прошло время, и я уже сидела за столом рядом с королем на каждом Совете. Подкупив писца, протоколирующего каждое заседание, получала заранее список тем к обсуждению и готовилась. Высказывалась только когда была уверена, что не сболтну глупость, приводила в пример свой прошлый опыт. Наглую Дарью я заткнула несколькими прогрессивными рассуждениями, которые заранее обсудила с Титолом и потому они нашли поддержку. С Талли демонстративно не общалась. Незаметно для всех к моему мнению стали прислушиваться, изредка даже спрашивая совета. Незаметно для всех, кроме умного и хитрого Велиофана. Старец часто сидел молча, буравя меня ехидным взглядом. И однажды пригласил в свою комнату «на чай», там у нас состоялся короткий на слова, но глубокий по сути разговор. После того как я вошла и быстро осмотрела заваленную книгами и свитками комнатку, остановила взгляд на мужчине. Он сидел у окна в длинной простой рубахе и босой. Я молча села напротив, он молча налил чай и подвинул мне чашку. Я подула, пригубила.  

– Первая ошибка. – тихо произнес Велиофан, глядя в окно.  

Не поняла о чем он, то ли это вопрос, то ли я этикет нарушила. Потом подумала, может он намекает, что чай может быть отравлен, а я беспечна. В любом случае, что бы он не имел в виду, я не ошиблась, поэтому, твердо глядя на мужчину, ответила:  

–Нет.  

–Нет? – он насмешливо поднял бровь.  

– Нет.  

– Хм.  

Продолжаем пить чай молча.  

– Титол – вторая ошибка. – произносит старец.  

Наверное, он считает, что я должна была очаровать Флорана, стать его женой, ввиду моего молодого образа это было бы логично, зачем мне старый король. Но и тут не соглашусь. Юнец не интересен и ничего мне не даст. К тому же это долго. Его нужно учить, пестовать, направлять и ждать, когда отец решится передать сыну трон, а Титол еще от правления не устал.  

– Не терпится? – спросил с ехидцей.  

– Да.  

– И тебя не остановить?  

Я лишь улыбнулась.  

– Ну, что ж. – Велиофан допил чай, поставил чашку на стол. – Возможно, так и должно быть.  

– Наверное, ты уже не застанешь изменения.  

– Тем лучше.  

С тех пор Левиофан поддерживал меня, мои взгляды и рассуждения. Не знаю, почему. Боится? Надеется, что при моем правлении я не забуду его? Конечно забуду.  

Новое лето сменила зима, я уже не представляла свою жизнь где-то помимо замка. С Титолом интим продолжался, но я старалась держать его подальше, чтобы не привыкал, чтобы всегда был немного голоден. Иногда он злился, когда отказывала, и однажды заявил:  

– Ты должна подчиняться мне.  

– Почему? – я невинно захлопала глазками.  

– Живешь под моей крышей и защитой. – развел он руками.  

Я помолчала и медленно ответила:  

– Я могу жить в каком-то другом замке, под чужой защитой. Это легко устроить.  

Титол виновато потупился. Не хочется конфликта, но я должна настоять на своем, и он должен усвоить, что я не обычная женщина. Прошлась мимо него, дразня, трогая тело, обняла сзади, прошептала:  

– Всё у нас будет тогда, когда я хочу. Только так. Вот если бы я была связана каким-то долгом, тогда да. А так нет.  

Он промолчал, но я заронила эту мысль в его голову, пусть думает. Чтобы не терял интерес, запустила в постели пару новых для него приемов, приведя мужчину в полный восторг. Он продолжал дарить мне подарки, а я учиться.  

Стоя рано утром в комнате перед зеркалом я рассматривала тату на спине с помощью маленького зеркала. Хочется попробовать достать, и боязно. Я даже не знаю, как оно выглядит, но если прислушаться к себе, я будто чувствую их на спине. Тяжесть и тепло, не холод. В очередной раз сказала себе «В другой раз», разозлилась, пометалась по комнате. Хочу. Да, хочу сейчас. Страшно, хотя чего бояться, это часть меня. Вдруг сделаю что-то не так, вдруг буду разочарована. Прижимая пальцы к губам, нервно тряся коленками, я вздохнула, выдохнула и решилась. Запустила руку за спину через плечо и схватила воздух. Попробовала еще раз, еще раз. Ничего. Я знаю, они там, но как достать? Может нужно о них подумать, заклинание произнести какое-то? Крок паршивый! Бесит! Ладно, спокойно. Спокойствие, вот что нужно. Медитация. Взяла подушку с кровати, бросила на пол напротив зеркала и села, скрестив ноги. Нужно закрыть глаза и сосредоточиться на дыхании. Вдох, выдох. Слушать и слышать внутри себя. Тепло по всему телу, расслабление. Чувствую кожу, всю целиком, как она покрывает тело, плотная, теплая, чувствительная. Представляю их, парные сабли, длинные, но мне по руке, скрещены на спине. Легкие, цепкие, острые как лазер. Повинуются мне как мой огонь. Протянув руку, сжав пальцы, я почувствовала шероховатую рукоять. Когда потянула вверх, показалось, что слышу или чувствую скрежет, но, возможно, это просто игра моего воображения. Страшно открыть глаза, вдруг исчезнет. Мне не мерещится, в правой руке сабля. Тонкая, блестящая, с золотой рукоятью, без гарды. На рукояти, вроде, кожа. Меня передернуло. С восхищением кладу это сокровище на колени, дышу тихо, открыв рот. Прекрасное, великолепное, восхитительное. Мое. Пальцами глажу рукоять, теплую, мягкую. Очень похоже на мою собственную кожу, это пугает. Лезвие холодное, конец не острый, а обрезан наискось. Делаю глубокий медленный вдох и выдох, успокаиваю нервы, еще раз вдох и выдох, закрыв глаза. Теперь вторая, я еще на волне, смогу достать.  

Радости предела нет, они великолепны. Так хочется показать кому-нибудь! Жаль, еще не время, но в будущем, я точно знаю, я буду вынимать их часто. Лежат в ладони удобно, как продолжение руки, я чувствую их, где конец, где середина. Но вот пользоваться не умею. Попробовала помахать, мышцы просто не знают, что я от них хочу. Да и я не знаю, что хочу. Сколько раз я видела, как работают мечами, но сама не умею. Муж когда-то учил меня, но там было немного другое, и у меня все равно так плохо выходило, что он бросил попытки научить меня сражаться на мечах, сказал, чтобы занималась с ними просто для физического развития. Этим оружием я должна овладеть в совершенстве, тем более, что я чувствую, что знаю, что нужно делать, но привычки нет, руки слабые, удар не поставлен. Мне с этими малышками предстоят сотни дней тренировок.  

Наигравшись и распоров штору, я поняла, что не знаю, как убрать их обратно. Пробовала осторожно поместить за спину, но она выгибается, боясь быть порезанной. В дверь постучали:  

– Госпожа?  

– Не входи!  

– Завтрак готов, Госпожа.  

– Иду.  

Сердце бьется, в ушах давление. Так, так, как это убрать?! Нужно снова успокоиться. Не получится, времени нет, от этого еще хуже. Ну, давай, еще раз. Спокойно…. Крок! Еще распорю себе кожу на спине, как буду объяснять? Ладно, положу их пока под матрас, служанке велю, чтобы мою комнату сегодня не убирали.  

Весь завтрак я сидела, как на иголках, ковыряла в тарелке что-то, потом ушла на занятия, удалось немного отвлечься. Ближе в обеду влетела в комнату, как ошпаренная, сунула руку под матрас.  

Пусто.  

Спина покрылась мурашками, лицо обдало холодом. Перевернула кровать, нет их. Неужели кто-то забрал? Но, я думаю, я почувствовала бы. Со слезами на глазах, стоя перед зеркалом, молясь самой себе, я запустила руку за спину. Фуу, на месте!  

В своей комнате по несколько раз в день я доставала и убирала сабли, доводя действие до автоматизма. Скоро поняла – я не могу ими пораниться, так же, как не ранит меня мой огонь. Так сильно хотелось кому-нибудь показать, похвастаться, чтобы без лишних вопросов и в секрете. Не выдержала, показала Мелику. Паренек был ошарашен. Просил снова и снова достать, убрать, помахать. Не сразу, но я даже разрешила ему потрогать их. Это было через силу, неприятно.  

Двенадцатого числа весеннего месяца Сурок я стояла у окна в коридоре с видом на город в скверном расположении духа. Болит живот. Какое-то несварение, что ли? И ведь не объедалась. Мучительная, не очень сильная, но ноющая боль заставляет кидаться на окружающих.  

– Эй! – крикнула я, с силой распахнув дверь кухни так, что она ударилась о стену и чуть не прилетела мне обратно в нос.  

Четверо на кухне застыли, испуганно уставившись на меня, прекратив свои дела. Две женщины взрослые, молодая девушка и мужчина. Сзади подоспел управляющий Морис, заметивший, как я резко направилась на кухню.  

– Я плохо себя чувствую после ужина. Что я ела?  

Слуги попереглядывались и одна из женщин неуверенно произнесла:  

– Мы не знаем, госпожа. На столе было много еды, но вся свежая, только что приготовленная.  

– Вы что, не следили, что я ела?!  

На этот раз никто не осмелился оправдываться, слуги уперли глаза в пол и старались не дышать.  

– А если я велю приготовить завтра те блюда, которые мне понравились вчера, вы что, будете меня вопросами донимать?! Тупицы! Кто-то за это ответит!  

Резко развернувшись, чуть не сбив управляющего, я бегом добежала до своей комнаты, где меня вырвало. Стало хуже, тупая боль расползлась по животу, мутит, и, кажется, жар. Перед тем, как вызвать лекаря, я посмотрела в зеркало. Проклятье! Губы посинели. И глаза красные. Во рту странный привкус. Всё ясно, это яд. Устало плюхнулась на кровать. Влипла. Теперь нельзя лекаря. Он легко определит яд, и разлетится весть о моей скорой кончине, как я потом буду объяснять людям свое появление в полном здравии. Скорее всего, меня запишут в нежить, и плакало мое правление. Нужно срочно исчезнуть на сутки.  

– Позвать ко мне Мелика.  

Пока ждала мальчишку, размышляла, кто и как меня отравил. Это несложно, я еще никому не успела насолить, кроме одной особы, которая, несмотря на то, что у нее поджилки трясутся при виде меня, понимает, куда я рою. Эвелин. Больше некому. Ха, а стоит отдать ей должное. Нашла в себе смелость, решилась на такой шаг. Знает, что я волшебница, не может быть уверена в успехе и в том, что я не раскрою её, однако рискнула. Прямо уважение вызывает. Чуть-чуть. Мне придется скрыть свою смерть от яда, поэтому я не смогу открыто провести расследование и обвинить её. Ну и ладно, Эвелине осталось недолго. Главное сейчас тихо умереть, без крови и шума.  

– Вы звали меня, госпожа?  

– Мелик, малыш, мне очень нужна твоя помощь. – я с трудом говорила, хватаясь за живот, не в силах разогнуться на кровати.  

Мальчик кинулся ко мне, в глазах страх.  

– Я позову помощь.  

– Нет. Слушай. Наклонись. – Мелик склонился к моим губам. – Сейчас очень важный момент. Помнишь, я говорила, что бессмертна?  

Мелик согласно покивал.  

– Меня отравили, я умираю. Но я умру на время. Завтра к вечеру буду в полном порядке, так уж я устроена. Но никто, запомни, никто не должен знать, я только тебе эту тайны доверяю. Ты должен спрятать меня здесь, в комнате, и никого не пускать внутрь под страхом смерти. Придумывай что хочешь, но чтобы никто не видел меня с этой минуты и до завтра, пока я не разрешу. Ты поможешь мне?  

– Конечно, госпожа. Я всё сделаю. Но, может быть, я позову лекаря? Или Мориса, он надежный человек.  

– Нет! – я вцепилась в ворот мальчика. – Всё сделаешь сам, и чтобы никто не знал. Разболтаешь кому-нибудь – убью тебя!  

– Хорошо, госпожа. Что мне делать?  

– Я умру, а ты стереги комнату снаружи. Придумай что-нибудь, чтобы никто не входил. Не пугайся, если увидишь странное. Мое тело будет светиться, потом перестанет, я окажусь без одежды и не буду дышать. Потом задышу, и когда это случится, будь рядом. Приготовь воду и простую еду, хлеб и сыр, например. Мелик, я рассчитываю на тебя, кроме тебя у меня никого нет.  

Мальчик смущенно улыбнулся.  

– Я всё сделаю, обещаю.  

– Отлично, делай всё, что скажу. Бери подушку и положи мне на лицо.  

Второй раз попадаю в это красивое место, теперь я точно знаю, что это. Если бы я могла дышать, если бы у меня было тело и легкие, я бы сделала глубокий вдох и выдох со стоном восхищения. Розовое марево, мне больше нравится думать, что это рассвет. Хотя по факту закат, конец жизни все-таки. Но для меня рассвет.  

Полетав между каменных колонн, полюбовавшись вволю на нереальное солнце, мне пришла в голову интересная мысль. В прошлый раз я пробовала лететь на солнце, но оно не приближалось, и в итоге я проснулась. Теперь я поднимусь вверх и посмотрю на сад свысока. Оценю, так сказать, масштаб. Направила себя желанием вверх, прочь от арки, а когда мне показалось, что достаточно высоко, обернулась вниз. Увиденное повергло в шок. Сначала я даже не поняла, что вижу. Во-первых, арка стоит на обрыве, под обрывом облака, сквозь которые можно разобрать очертания знакомых мне земель, это карта мира. Во-вторых, каменный сад не имеет конца и края, теряясь в дымке. Но самое главное, подо мною кишмя кишит народ. Бледные тени людей появляются из арки, будто выскакивая оттуда, и по инерции текут рекой в сторону сада. Их огромное количество, кипящая масса. Однако умершим не тесно, они не видят друг друга, проходят насквозь. Можно разобрать женщин, мужчин и детей. Никто не ходит парами, не общается, выглядят они растеряно. Уходят в каменный сад и блуждают меж колонн. Время от времени невидимые руки сверху выхватывают то одну, то другую тень. Если бы у меня были волосы, они бы зашевелились на голове. Я блуждала там среди них, в этой серо-белесой массе, не подозревая и ничего не чувствуя, не слыша, а сейчас я слышу гомон, гул от множества голосом, но никто не кричит, не смеется, а гул такой, будто они мычат с закрытыми губами. Оцепеневшей душой я висела в воздухе, смотря на движущееся море мертвых до тех пор, пока неведомая сила не потянула меня в новое тело.  

Очнувшись, увидела Мелика. Мальчик обрадовался и принялся суетиться вокруг, спрашивая, чем помочь, предлагаю воду и еду. Я вот это просто ненавижу. Мне так плохо, мелкая суета вокруг раздражает. В итоге я прикрикнула на него, потратив массу блеклых сил.  

– Да замолчи ты!  

– Да, госпожа. – поникшим голосом ответил мальчик.  

– Кто-нибудь что-то заподозрил, видел меня?  

– Нет, я никого не пускал.  

– Что сказал?  

– Что вы отправились в город по делам, будете завтра, и что мне приказано никого не пускать в комнату, охранять, потому что у вас что-то ценное пропало.  

– Молодец. Дай воды.  

Через пару часов я смогла встать и с помощью мальчика пройтись по комнате. Как бы это не было противно, мышцы и суставы нужно учить двигаться. Сейчас идет ужин, но я не пойду, хорошо, что Мелик запас в комнате немного еды. Нам даже на двоих хватит, а утром я, как ни в чем не бывало, выйду на завтрак.  

– Мелик, ты молодец, сделал всё, как я велела. Я предлагаю тебе стать моим личным телохранителем.  

– Это значит охранник?  

– Да.  

– Я был бы счастлив, госпожа, это такая честь. – загорелся мальчик, но потом поник. – Но я не умею сражаться, и не силен.  

– Это пока. Я вижу, скоро ты вырастишь в крепкого здорового воина. Я договорюсь, чтобы тебя учили. Охрана, это не только мечом перед носом махать. Ты станешь моими глазами и ушами в замке, будешь докладывать обо всем, что мне следует знать. А знать мне нужно всё, так что будь внимателен и не выдавай себя.  

– Да, госпожа. – прошептал подросток и неожиданно упал на колени. – Я так счастлив, госпожа. Я жизнь за вас отдам.  

Прекрасно, мой первый верный поданный. И ведь не ясно, чего он так счастлив, я для него ничего не сделала пока, а он ведет себя так, будто я ему всю жизнь подарки дарила. Надо будет подумать на досуге над этим, понять такое поведение будет для меня полезно. Возможно, люди тянуться к необычным людям и счастливы быть хотя бы в их тени, полагая, что отбрасываемая тень делает их более значимыми в глазах окружающих. И окружающие думают так же.  

Сначала я мстительно хотела рассмеяться в лицо Эвелин и невзначай провести пальцем по шее, когда никто не увидит, но потом передумала. Она начнет бояться меня, станет предусмотрительной, будет шарахаться от каждой тени и это сделает мою месть затруднительной. Мелику я рассказала, что подозреваю её и попросила за завтраком понаблюдать. Я тем временем буду вести себя как ни в чем не бывало. Пусть она ломает голову, подействовал ли яд, и как я смогла спастись.  

Я вошла в большой зал на завтрак с опозданием, чтобы дать Эвелин время расслабиться, поздоровалась со всеми и отметила её вытянувшееся лицо и бледный вид. Она даже с вилки уронила кусочек еды. Король тепло поприветствовал меня, озабоченно спросив, не случилось ли чего, я ответила, что всё в полном порядке, у меня просто были кое какие дела в городе. Далее я старалась не смотреть на Эвелин, а потом расспросила Мелика, что он видел.  

– Она явно была поражена, госпожа. Её глаза стали круглыми, лицо побледнело. Потом она часто смотрела на вас с недоумением и несчастным видом. Она одна вела себя так, как будто не ожидала больше увидеть. Я думаю, это подтверждает её вину.  

– Ты думаешь она сама подсыпала мне что-то в еду? Она не так глупа, наверняка кого-то подослала.  

– Что вы будете делать, госпожа? Король должен узнать, что его супруга – убийца.  

– Никто не должен знать о том, что произошло, иначе придется многое объяснять, а ты помнишь, что у нас с тобой общая тайна. Когда-нибудь все узнают о моем бессмертии, но сейчас еще не время.  

– Вы её не накажите?  

Конечно, накажу, мальчик, более того, я совершенно точно убью её, но для тебя я пример и эталон, благочестивая, прекрасная и добрая принцесса, живущая за облаками, поэтому я ответила:  

– Я ничего не буду делать, Мелик. Эвелин – плохой человек, такие люди всегда получают по заслугам, хорошим людям для этого и делать ничего не нужно. Мы с тобой просто подождем.  

Прошло полтора месяца выжидания, прежде чем представился удобный случай. Красивый огненный закат вызвал у Эвелин непреодолимое желание посмотреть на него со смотровой площадки одной из самых высоких башен. Я сидела в библиотеке в здании рядом и, убедившись в том, что она одна, и никто не смотрит на меня, открыла окно. Протянув щупальца магии, слегка потянула женщину вперед. Эх, я бы дорого дала за то, чтобы посмотреть на её обалдевшее лицо, когда непонятная сила перегнула её через бортик. Я не стала делать резких движений, это со стороны покажется странным. Выждала, не отпуская, потом потянула еще чуть-чуть, так, будто Эвелин хочет рассмотреть что-то внизу у самой стены. Затем, с наслаждением, медленно, я потянула еще. Ноги бедняжки поднялись вверх, и с диким криком она полетела вниз. Продолжай смотреть красивый закат, женщина. В другом мире. Пришлось немного побороться с соблазном сейчас же отправиться в мир мертвых, чтобы просто посмотреть на неё.  

Титол горевал из-за смерти Эвелин. Конечно, чувства угасли за столько лет, но память жива. Он любил её, она подарила ему сына. Флоран также был раздавлен, плакал, лекарь поил его каким-то настоем, отчего молодой мужчина много спал. Титол отказался принимать успокоительное и много времени проводил в храме. На территории замка, естественно, свой храм всех богов. Среднего размера, но красивый. Статуи из белого камня, искусная резьба, даже Крока не обделили. Я редко заходила в храм, мне незачем, больше из любопытства. Таким красивым и величественным статуям прям хотелось поклоняться.  

Погребальные обычаи Латании не содержат ничего особенного. Тело стоит захоронить по возможности скорее, пока не появился запах, но точные сроки нигде не утверждены, допускается кремация. Усопшего выставляют на всеобщее обозрение возле храма или в доме, каждый желающий может прийти и убедиться в смерти, чтобы без вопросов и загадок, даже если покойник сильно изуродован. Если человек умирал так, что показывать нечего, например, съеден или упал в пропасть, то по памяти рисуют портрет и с ним так же поступают, как поступили бы с телом. Пропавший без вести считается мертвым через время, когда бы ему исполнилось сто лет, хотя в этом мире нередко живут дольше, до ста тридцати, ста сорока.  

Так же поступили с Эвелин, выставили в гробу на всеобщее обозрение в храме. Кого попало в замок, конечно, не пускали, приходили знатные люди, но за небольшую плату могли пустить и простого пекарня или солдата. Главное, чтобы вел себя прилично и видом своим не оскорблял правителя. Такие люди приходили на самом деле замок посмотреть, когда еще представится случай попасть хотя бы во двор, и храм такой красивый посетить. Я подходила к Эвелин один раз, не в числе первых и отдельно от Титола. Не стоит маячить рядом со вдовцом, слухи пойдут. Да, они и так ходят, король не скрывался, но сейчас нужно быть особенно аккуратной. Женщина упала на спину, разбив голову и сломав шею, лицо не пострадало. Её слегка подкрасили, сделали прическу, выглядела Эвелин, в общем, хорошо. Платье надели светло-розовое с кучей кружев. На мой взгляд женщине в таком возрасте и ситуации наряд не подходил. Гроб довольно узкий, тем более Эвелин была худой, поставили на столы, укрытые темно-серой скатертью. На ноги надели простые туфли, руки уложены вдоль тела. Всё довольно просто, даже странно для правителей. Я не ненавидела её при жизни, да, она бы погибла со временем, я была равнодушна к ней. Однако недавняя память ужасных мук от яда и незапланированная рискованная смерть обозлили меня. Мельком взглянув на мертвую, скорчив скорбное лицо, я поспешила удалиться, пока сладкое чувство вседозволенности не растянуло губы в улыбке, еще увидит кто-нибудь. В своей комнате я упивалась происходящим, смакуя подробности из памяти. Ранее я много убивала, но еще никогда полностью по своей воле. Защита, приказы, страх, работа – вот что заставляло убивать, но в этот раз, никем не замеченная, я продумала всё сама и осуществила, и так гладко. Я хвалила себя. Внутри поселилось сладкое теплое чувство, пока еще такое робкое. С ним я стала чувствовать себя менее одиноко.  

Затем было сожжение на большом костре в дальней части сада, присутствовали только самые близкие. Я не пошла, и никто не сказал мне, что должна. Ужина после сожжения не было, Титол молился в храме, Флоран не покидал покои. Я покушала в одиночестве в своей комнате и в прекрасном настроении легла спать.  

Темно-серый цвет поселился в замке на некоторое время. Поменяли шторы, скатерти, салфетки, на некоторых я заметила серую одежду. Флаг на главной башне заменили на серую тряпку.  

Я искренне сочувствовала Титолу, помню каково это, потерять близкого человека. Ничем не поможешь и слова только раздражают. Когда он был не против, я просто была рядом, держала за руку, обнимала. Он заметно сдал, спина ссутулилась, половину волос окрасила седина. Взгляд потух и, как всегда в такой ситуации, он жалел больше всего себя. Теперь король вдруг осознал свой возраст, средний, между прочим, но ему он казался ветхой старостью. Когда он рассказывал, как мечтал с Эвелин уехать в тихое место на покой, как его отец, как давно выбрал это место и потихоньку от жены готовил, я даже всплакнула. Жаль его, но такова судьба. У Эвелин не было шансов, рано или поздно она должна была сойти с дистанции. Нет шансов и у Титола, и у его сына.  

Отгремел траурный пир, на котором много говорили об умершей, подозреваю, что не только правду. С разных стран поналетели письма с выражением сочувствия и получили скучные стандартные ответы благодарности. Флоран перестал ныть и нехотя стал позволять привлекать себя к государственным делам. Мне совсем не нужно, чтобы мужчина из чувства долга сел на трон, нужно ускоряться.  

Потихоньку, без нажима, я стала пытаться развлекать вдовца. То на конную прогулку вытащу и изваляю в траве, то в бане присоединюсь ненароком. Ни разу не отказала, когда приставал. Советовала горе заливать вином и напивалась с ним заодно. Рассказывала истории из прошлого, больше веселые, уговорила учить меня танцевать. Мало-помалу Титол начал улыбаться, глаз загорелся, но тут случился на горной границе конфликт. Я там ни разу не была, упросила поехать вместе. После недолгих обсуждений поехали: Титол, я, Флоран и Талли. Ехать недалеко, всего полтора дня. Ночевка в шатре, живописные места, еда с костра. Король рассказывал, как ходил в походы, не военные, как был молод, разудал. Флоран слушал с интересом.  

– Я тоже хочу путешествовать.  

– Ну, сейчас самое время. – нехотя отвечал ему отец. – Поездишь по стране, познакомишься с народом, а как вернешься – сядешь на трон.  

Меня от таких фраз бросало в жар. Ситуация заворачивает не в нужную мне сторону. Титол боится отпускать единственного наследника от себя, но готов уступить, лишь бы заманить его на трон.  

– Но я же совсем ничего не умею.  

– Научишься. Я буду рядом.  

Приехали в какую-то деревню. Отличается от виденных мною раньше. Близость к границе вносит свои штрихи. Даже лица иные, кожа смугловатая. Дома невысокие, домашней скотины мало. Талли выспросил у обалдевшего от приезда королевской семьи населения что случилось. Дело обычное, напали дикие с гор. Частое явление, все привыкли. Примерно раз в два-три месяца кто-нибудь заявляется за товарами, которых в горах не найти. Например, ткани, мыло, оружие. Собираются все и дают отпор, иногда под шумок что-то успевают украсть, но в общем нормально. Все ближайшие племена и кланы знают наперечет, встретившись в лесу или на водопое даже поздороваются. Но недавно в одном клане случился переворот, к власти пришел молодой, горячий и не шибко умный человек, с большими амбициями. Совсем обнаглев, он принялся нападать слишком часто, погибла уже половина деревни, мужчин осталось мало. Покрал несколько женщин и детей. Пришлось отправить в столицу сигнал о помощи. Засел наглец в лесу неподалеку.  

Собравшись за столом, принялись обсуждать, что делать. Титол абсолютно спокоен и даже со скучающим выражением лица, Флоран взволнован и рвется в бой, странно для него. Талли тоже спокоен как скала, воинов с собой взяли много для защиты короля и наследника, бояться нечего. Решили просто пойти к лагерю разбойника, велеть отдать всё награбленное, отпустить пленных.  

– Это всё? – не понимая, спросила я.  

– А что еще? – отозвался Титол.  

– Нужно наказать, иначе только вы за порог, он начнет снова.  

– Мы не хотим конфликтов. У диких так, обидишь одного – припрутся все на подмогу. Нам война ни к чему.  

Я возмущенно воскликнула, неуместно повысив голос:  

– То есть ты просто погрозишь ему пальцем?! Он убил половину деревни, смеется над беспомощностью властей...  

– Александра! – Титол прервал меня, сдвинув брови.  

Я тут же замолчала. Не время еще выступать, терпение, терпение. Краснея промямлила:  

– Извини.  

– В какое время нападем? – спросил Флоран.  

– Хорошо бы вечером до ужина, к концу дня они будут уставшие и голодные, но будут сумерки. – отозвался Талли.  

– Я обеспечу вам свет. – буркнула я.  

– Вот и прекрасно, решено. – примирительно улыбнулся Титол.  

До вечера свободное время мы с королем решили скоротать в походном шатре, Флоран отправился изучать местный быт. Ласкаясь к мужчине, сладким голосом попросила:  

– Разреши мне разобраться с разбойниками.  

– Да ну, это не твоя работа. – ответил он, играя моими волосами.  

– Ну пожалуйста. Я давно не колдовала в полную мощность и потом, чего бояться?  

– Я говорил, не нужен конфликт.  

– Обещаю, я никого не убью. Если что-то пойдет не так, ты возьмешь дело в свои руки. Никакого риска. Я скажу им то, что ты велишь, и немного напугаю. Представь, какие у них будут лица.  

Титол рассмеялся.  

– Ну хорошо.  

Я удовлетворенно улыбнулась, позволив завалить себя на спину.  

Ближе к вечеру ощутимо похолодало и посырело, мы тихо выдвинулись в указанную сторону. Найти стан диких оказалось несложно, я поднялась над деревьями и высмотрела костры. Талли заявил, что ему тоже нужно посмотреть, вдруг я ошибаюсь и к тому же он ведет отряд, пришлось поднять его в воздух. Не было необходимости в этом, как опытный воин он должен и так суметь найти всё что нужно, просто ему захотелось потешиться. Я и так недолюбливала советника, теперь раздражение на него еще возросло. Я вам тут не карусель для развлечений.  

Для похода на неприятеля я выбрала самый неподходящий наряд. Белое платье в пол, прямое, без корсета и подьюбника, простое как ночная рубашка. Волосы распустила, и они цеплялись буквально за всё. Можно было бы их убрать и вместо платья надеть брюки, но у меня план.  

Лагерь диких устроен разумно. На небольшом возвышении, с двух сторон скалы, облитые зеленью, перед лагерем внизу свободное место, стреляй, не хочу, а за лагерем горы – родной дом. Я попросила Титола остаться в тени леса с войнами, вышла вперед на поляну и выпустила множество светящихся шаров разного размера. Стоящие за мной ахнули, дикие у костров вставали и направлялись в мою сторону. Оружия при мне не видно, конечно, они знают, что я пришла не одна, но любопытно. Перед тем, как начать, привела себя в порядок, расчесала пальцами волосы, отряхнула платье и скинула обувь. Я молчала, позволяя себя рассмотреть, мужчины с луками и короткими мечами приближались. Солнце село и в свете своей магии, простая и босая, я знала, что выгляжу завораживающе. В глазах отражение света, кожа бледная на фоне сумрака и белой ткани. Я знала, что творя магию, выгляжу интересно, многие мне об этом не раз говорили.  

Мужчины дикого народа показались мне... дикими. Отчего-то все сильно разные, мелкие и очень высокие, хилые и сильные на вид, одеты так, будто надевают на себя всё, что под руку попадется. Куртки из целых шкур, мехом наружу, как носят звери, такая же обувь, у всех сапоги до колен. Лица смуглые, глаза темные, волосы в основном черные, но заметила пару рыжеволосых. Вперед вышел среднего роста плотный мужчина, а может так кажется из-за меховой одежды. Взгляд наглый, движения уверенные. Лицо обычное, некрасив, волосы до плеч, грязные, растрепанные, лицо испачкано. На руках блестят кольца золотым блеском, в ушах серьги. Я бесстрашно рассматривала его, он меня, ухмыляясь.  

– Кто ты? – спросил с акцентом.  

Я улыбнулась и спокойно ответила:  

– Мое имя Александра и я здесь от имени короля. А ты кто?  

Мужчина перестал улыбаться.  

– Мое имя Ракхти, я владею этой землей. – стукнул себя кулаком в грудь, его войны одобрительно загудели.  

– Формально земля, на которой мы находимся сейчас, принадлежит Латании. Король уважает горные народы и не позволяет никому вмешиваться в ваши дела. – примерную речь я заговорила заранее и рассказала Титолу, получив его одобрение. – Неподалеку деревня, вы напали, ограбили, увели людей. Это нехорошо.  

Закончила я тихо, дикари напряглась, приготовив оружие. Ракхти водил глазами по лесу за моей спиной.  

– Уважаемый Ракхти. – слово "уважаемый" я не смогла выговорить, не покривившись, хорошо, что Титол не видит это. – Отпусти пленников, сложи оружие и покинь это место.  

– С чего бы? Добыча моя.  

Его войны чуть расползлись в стороны, некоторые улыбаются, иные серьезны, за спиной я тоже услышала шевеление.  

– Взамен получишь бесценную награду.  

– Что это?  

– Я покажу, но сначала ты покажи пленников.  

Помедлив, дикий кивнул, и со склона привели группку тощих полуголых женщин и подростков. С нами в поход отправились трое из деревни, они опознали пропажу. Я обернулась назад на Титола, тот коротко кивнул.  

Рискнув, я посчитала, что в лагере никого не осталось. Махнув левой рукой в сторону, сбила всех перед собой на траву, махнув правой, наугад потянувшись силой, сгребла всё, что видела и бросила на скалу направо. Костры, палатки, вещи – всё полетело на камни, превратившись в мусор. Стоянки разбойников не стало, будто и не было. Воспользовавшись шоком, выдернула группу пленных и быстро переместила к своим. Ракхти поднялся на ноги с испуганным видом. Недостаточно, решила я, и разорвала в крошку большой валун неподалеку.  

– Получай свою награду Ракхти – жизнь.  

Дикие войны кинулись наутек, но мощный окрик повернул почти всех обратно. Ракхти смотрел на меня с нескрываемой злобой. Он обнажил короткий кривой меч и с криком побежал вперед. Не сходя с места, хотя расстояние небольшое, я протянула к нему руки, подхватила мужчину и, как игрушку, швырнула вверх. Все задрали головы, я тоже, высоко получилось. Крик в небе затих, потом, приближаясь, усилился. Затормозила его над деревьями и мягко опустила на землю, мы ведь не хотим жертв. Ракхти тяжело поднялся на ноги, посмотрел на меня спокойным долгим взглядом, затем осмотрел всех за моей спиной, снова меня, резко повернулся и пошел домой, отдав короткий приказ на своем языке. Перед тем, как скрыться из вида, снова обернулся и посмотрел на меня, я улыбнулась.  

Прекрасно. Он и его воины запомнят этот вечер, всем расскажут, рассказ скоро превратится в легенду. Малые дети, слушая её с пеленок, будут знать, что в Латании живет волшебница, с которой даже войско не справится. К тому моменту, как я сяду на трон и руки дойдут до гор, меня здесь уже немного будут знать.  

Деревенские пошли копаться в останках лагеря. Я демонстративно направилась к Титолу сдавать работу, показывая покорность. Он с улыбкой приобнял, чмокнул в шею, я скромно прятала глаза, пока Флоран внимал мудрость от отца о том, что любой конфликт лучше попытаться решить мирно. Я вовсе не осуждаю и не презираю его за мягкость и слабость, в такой ситуации, при таком раскладе, в котором находится страна, он верно поступает, разумно, но я – иное дело. Я буду править иначе, потому что могу иначе.  

В хорошем расположении духа мы вернулись домой, и дни потекли чередой. Флоран своими серьезными намерениями на трон напрягал меня всё больше. Засел за скучные книги о стратегии, экономике, политике. Я видела, это его угнетает, но долг перед отцом гнетет сильнее. Несчастный молодой мужчина, которому уже двадцать пять, а он не знает, чего хочет. Конечно, я могу просто поубивать всех, кто не согласен, и занять трон силой, но убийства – дело такое, одно за одним, не становишься. Задушишь одного, за ним свидетелей, затем догадавшихся и так далее, этак я поубиваю кучу полезных людей, придется новых неопытных набирать, это морока. Это последний вариант, из нескольких моих планов перед этим еще идет революция с переворотом, но, надеюсь, до этого не дойдет. Эх, если бы я владела магией разума, внушением, гипнозом, проблем бы не было. Увы, не понимаю, как можно попасть в чужую голову и что-то там прописать, а когда не понимаю – сделать не могу. Продолжу обрабатывать сына Титола. Однажды впорхнув в библиотеку, я спросила:  

– Ну, когда ты уезжаешь?  

– Куда? – Флоран поднял от книги сонное лицо.  

– Путешествовать. Ты же хотел. Объедешь всю страну, посмотришь народ, себя покажешь.  

– Отец не отпустит. – тихий и унылый ответ.  

– А он может тебе помешать? Ты же не ребенок. Что, он тебя на цепь посадит? – я развела руками.  

Флоран угрюмо задумался, я подсела рядом, подлила яда.  

– Как ты будешь править, если не можешь ни одного самостоятельного решения принять? Народ тебя не знает, могут волнения начаться. У тебя много времени, король не стар и не болен, путешествуй, пока есть возможность. Потом сядешь на трон, будешь к столице привязан. Уж поверь мне, я знаю. Да и быт затягивает, дела, женишься, дети... Молодость одна и жизнь одна. А ты тут, с пыльными книгами... Представь, сколько всего ты расскажешь, когда вернешься.  

Я мечтательно закатила глаза, мужчина подозрительно сощурился:  

– А ты чего сама не отправишься в путешествие?  

– Я бы с удовольствием, но отца твоего люблю, да и жалко оставлять его сейчас, в трудное для него время. Потом, может быть.  

– Хм.  

– Еще знаешь, что я подумала. Для правителя хорошо бы владеть какой-нибудь рабочей специальностью, чтобы быть ближе к народу и разбираться в чем-то. Например, плотник, врач, музыкант, художник. Что тебе по душе?  

Флоран смущенно опустил глаза.  

– Я разное пробовал. И даже скульптуру.  

– Правда? Из камня?  

– Из дерева.  

– Покажешь? Я никогда не пробовала и совершенно не понимаю, как это делается.  

Немного поломавшись, сверкая глазами, Флоран отвел меня в свою мастерскую в заброшенном углу сада, куда я ни разу не забредала ввиду жутких колючек и запустения. Здесь в широком шатре, вдали ото всех, он предавался своей страсти. Место меня удивило. Действительно мастерская, настоящая, взрослая. Повсюду хлам и мусор, куски дерева, в углу навалены заготовки, на столе инструменты, неподалеку посуда и объедки. Флоран откинул тряпку, и я увидела вырезанную из дерева рыбу. Деревяшка размером в три мои ладони в виде изогнутой в всплеске рыбины с чешуей, жабрами, плавниками. Не очень искусный предмет, но с претензией.  

– Что скажешь?  

– Неплохо. Её нужно полировать и лаком покрыть.  

Флоран просиял.  

– А это?  

Под другой тряпкой хищная птица с распахнутыми крыльями.  

– Весьма неплохо. Кажется, лапы коротковаты.  

– Да, я здесь ошибся с пропорциями. Вот еще.  

Под длинным покрывалом возлежала в томной позе прекрасная нимфа, на спинке, изогнувшись, в приоткрытом ротике маленькие клыки. Глаза огромные, ушки заостренные, носик задорно вздернут. Не закончена, ножки еще стискивает коряга, или, может, так задумано...  

– Это... прекрасно.  

– Правда? Тебе нравится?  

У меня не хватало сил закрыть рот от удивления. Флоран сделал такую красоту? Невероятно. Лимотес щедро одарил его.  

– У тебя талант. Давно этим занимаешься?  

– Лет десять. – мужчина покраснел от похвалы.  

– Еще что-нибудь покажешь?  

Фигур оказалось много, некоторые просто наброски, иные завершенные и покрыты лаком. Животные, птицы, даже насекомые, и не только скульптуры, но и искусная резка по доске. Мне очень захотелось что-нибудь такое себе в комнату, но просить постеснялась.  

– Удивительно, я не подозревала, что ты такое делаешь. Что отец говорит?  

– Ну, он особо не смотрит, считает это не серьезным, едва взглянет. Вот ты разбираешься, не боишься правду говорить.  

– У тебя определенно талант, ты прославишься.  

Флоран улыбался, поднимая и опуская глаза.  

– Честно говоря, я хотел путешествовать не просто так, а чтобы посмотреть чужие работы, поучиться. Материалы разные изучать.  

– Я как раз недавно читала о ценной древесине, откуда-то с гор.  

– Да, это далеко отсюда. Желто-красное дерево, в одной местности только делают особым вымачиванием. Оно очень прочное, не трескается и выглядит потрясающе.  

Прекрасно, нужно сплавить Флорана в горы, он сам хочет. Как быть с Титолом? Нужно убедить его отпустить сына на время, с хорошей охраной, конечно, а там разберемся.  

– О чем задумалась?  

– А. Я представляю, что бы делала на твоем месте. Отправилась бы куда хочу или осталась дома...  

– Я поговорю с отцом.  

– Подожди, я его подготовлю.  

Договорилась с Флораном, что дам ему знак, когда можно поговорить с отцом. Плана детального у меня нет. Нужно действовать аккуратно, осторожно. Я чувствую, что хожу по грани, любое неосторожное движение приведет к недоверию, нужна помощь.  

– Велиофан, привет! Как жизнь?  

Старец оторвал от губ вечную чашку чая и удивленно поднял брови, когда я заявилась в его комнату, где с того самого разговора ни разу не появлялась.  

– Госпожа. Приветствую.  

Я без приглашения уселась напротив советника.  

– Нужна помощь.  

– Правда?  

Я сразу перешла к делу:  

– Хочу, чтобы ты уговорил Титола отпустить Флорана в небольшое путешествие. Ты знаешь, он мечтает об этом.  

Велиофан задумчиво пожевал губами.  

– Знаю. А тебе зачем это?  

– Чтобы под ногами не путался.  

Он снова задумался и уклончиво промолвил:  

– Я поговорю с ним, но не обещаю ничего.  

– Хорошо, этого достаточно. Что хочешь взамен?  

– Я уже слишком стар, чтобы чего-то хотеть.  

– Я многое могу.  

Молчание.  

– Может быть, есть кто-то, о ком нужно позаботиться?  

Старик думал, думал и в конце вздернул бровь.  

– Пожалуй, это Флоран.  

– Эхм.  

– Да, пусть это будет он. Хороший юноша. Обещай мне, что не убьешь его.  

– Я хочу, чтобы он убрался подальше и осел в какой-нибудь глуши, я не планирую его убивать.  

Старик испытующе молчал.  

– Обещаю.  

После этого разговора я подождала несколько дней и, когда Титол находился в хорошем расположении духа, завела легкий разговор о Флоране, восторгаясь его мастерской.  

– Он хочет уехать на самую южную границу с Каифом. – мрачно сообщил Титол, выпив полбокала крепкого вина. – В какую-то глушь, к деревяшкам.  

Внутри у меня потеплело.  

– Ты знаешь, что я об этом думаю. Он молод, увлечен, ему скучно сидеть в замке. Если он сейчас, пока еще можно, не реализует эту страсть, потом не известно, чем это обернется. Будет винить тебя, станет пить или нечто подобное.  

Титол тяжело вздохнул.  

– Да, ты права. Вот и советник так говорит.  

Обняла его сзади.  

– Отпусти его на год, может на два. С хорошим приглядом, конечно. Я думаю, ему быстро надоест жить в шалаше, мыться холодной водой и ковырять мозоли на руках.  

Титол усмехнулся.  

– Хорошо. Там есть деревенька, нужно её подготовить, завтра же отдам распоряжения.  

Повезло же какой-то деревне.  

– Сам скажешь ему?  

– Да, пожалуй. – Титол выпрямился, довольный. – Будет сюрприз.  

Прекрасно, я Флорану ничего не скажу, будет выглядеть всё так, будто я вовсе не при чем. Если Флоран сгинет в дороге, все шишки падут на Велиофана.  

Через два дня наследник трона гонялся по замку как мальчишка, радостный и шумный. Счастливый, поведал мне, что отец сам предложил ему поездку и всё подготовит. Несмотря на начало осени, Флоран решил ехать, пока отпускают. Это не совсем свобода, но лучше, чем ничего. Мне не пришлось стараться изображать радость за него, я очень рада. Путешествие долгое, всякое может случиться, и с Титолом тоже, когда он останется со мной один на один.  

До отъезда Флорана оставалось два дня, я постоянно ломала голову, что делать дальше. У меня есть только одно доверенное лицо – Мелик, но я не могу поручить ему поехать вдогонку и убить наследника. Мне нужны свои люди рядом с ним. Поговорила с Ниной, помощницей управляющего, сообщила, что в место, где будет жить наследник, нужно собрать и отправить самых хорошенький и любящих молодого человека девушек. Таких нашлось немало. Я всех посмотрела, некоторых забраковала, отобрала трех самых рьяных, но не совсем глупых, и по отдельности с каждой провела одинаковый секретный разговор. О том, что ей, счастливице, выпал шанс захомутать наследника, нужно лишь следовать моим указаниям. Максимально заботиться о Флоране, влюбить в себя и делать счастливым, регулярно сообщать мне, как идут дела. Я подготовлю почву и сообщу, когда можно возвращаться в столицу играть свадьбу. Король не будет в восторге от безродной невестки, но, если Флоран будет счастлив, уступит. Такие же разговоры провела с поваром, лекарем и охраной. Само собой, они будут беречь наследника как свой глаз, но я еще посулила им денег за то, чтобы добросовестно выполняли свои обязанности и регулярно мне докладывали, как идут дела, в каком здравии Флоран, как его настрой, планы. Адресованные мне письма должны быть помечены сплошной полосой, проходящей через сверточек или конверт, чтобы отличать их. Ничего подозрительного в моем поведении нет, я не велю делать наследнику никакого вреда, служащие ничего плохого не подумают, а я буду в курсе дел. Денег на самом деле у меня нет, я не зарабатываю здесь никак, живу на всем готовом, но есть дорогие подарки от Титола, я смогу что-нибудь продать, если понадобится. Хотя не думаю, что до этого дойдёт, в крайнем случае уговорю короля выдать премию отличившимся.  

Титол хотел отправить сына в дальнюю дорогу с таким обозом, будто дочь с приданным замуж отдает. Еле отговорила его вместе с Талли. Во-первых, это глупо, над ним станут смеяться, неженка едет из замка на прогулку со всем необходимым. Во-вторых, это не безопасно. Недоброжелатели узнают об отъезде наследника, да и большой обоз будет привлекать разбойников. По этой же причине решили не использовать дирижабль. Слишком заметно, да и опасно, время от времени они горят и падают.  

В замке всем слугам сказали, что наследник едет инспектировать каифскую границу, туда и обратно. Сначала он действительно поедет в этом направлении, но потом завернет южнее. Когда Флоран достигнет своей цели, надеюсь по дороге он еще поплутает, посмотрит местности, я полагаю, что он накинется на новое для него, окунется с головой в творчество, и не заметит, как год пролетит, а там и два. Хорошо бы он там крепко влюбился, желательно в местную девушку, да и в любви время летит незаметно. За то время, пока Флорана не будет рядом, я планирую сесть на трон рядом с Титолом.  

Отчеты поступали нерегулярно, по крайней мере, мне. Никто не читал мою почту открыто, но я постоянно подозревала, ревностно проверяя каждый конверт и записку. Писали мне и ранее, некоторые мужчины и женщины из городской знати. В основном просьбы и предложения по улучшению своей или общественной жизни. На наглые или глупые просьбы я никак не реагировала, но разумные предложения сохраняла, стараясь вставить на Совете или на будущее, когда приду к власти. Если помощь несложная, например, помочь отпрыску попасть в престижное учебное заведение или ко двору, то помогала. Никто не осмеливался отказать мне, не имея особых указаний от короля. Или, допустим, кто-то болен, просят помощи придворного лекаря, обычные помочь не могут. С меня только просьба, ноль затрат, но человеку я отписывалась о том, как старалась и как это было трудно, взамен получая толстые письма, сочащиеся благодарностью, лестью и заверениями преданности. Все их я сохраняла, понадобятся в будущем.  

Из рваных нерегулярных донесений я заключила, что путешествие проходит хорошо, Флоран в полном здравии, пребывает в восторге от родного края, проблем пока никаких. Ну и хорошо, пусть едет подальше, потом оттуда трудно и долго возвращаться, что вообще не входит в мои планы. Пора активизироваться, мне нужен свой круг людей, как бы это не было противно. Мне нужны связи и деньги. Да, деньги очень нужны.  

Что бы я сделала ранее, в другом мире? Своровала бы что-нибудь ценное или отобрала, продала нечистым на руку торговцам. Здесь я уже не могу так поступить. Я стала заложницей ситуации, которую сама создала. Я знаменита, на меня обращают внимание, значит, следят. Пока еще я могу прикрываться наивностью чужеземки, но со временем стану меньше. Стала просить деньги у Титола на магазины, он всё разрешал, я не транжирила. Просила шить обувь и платья подешевле, прикрываясь экономией, лишние деньги оставляла себе. Иногда расплачивалась недорогими украшениями. Но это ничтожно мало, а время шло. Пришлось связаться с донимавшим меня писателем по имени Лейком. Со времени моего входа в общество он не отставал от меня. Активный живчик, с определенной безуменкой, среднего роста, худой и остроносый блондин, он был знаменит скандальными романами, изредка разбавляемыми сносными драматическими произведениями. Все знали Лейкома, даже за границей, он играл роль скорее эпатажного клоуна. Он заваливал меня письмами со своими новыми стихами с просьбами дать оценку, я ни разу не ответила. Постоянно приглашал на балы и приемы, которые устраивал не он, и куда я очень редко ходила. Уговаривал дать ему разрешение написать и издать серию романов о моих путешествиях. Долго думая, я согласилась. К тому же Лейком тот еще тип, общительный, у него тысячи совершенно разных знакомств, он сможет свести меня с беспринципными личностями для разных нужд. Я начала очень осторожно выдавать писателю информацию из своей прежней жизни, разрешив использовать сами идеи, но без намека на мою биографию. Заключили договор о соавторстве, я взяла себе псевдоним Туманная, без имени. Часто приезжала к Лейкому домой, в холостяцкую берлогу, заваленную бумагами.  

Титол начал рассматривать знатных девушек своего королевства и соседей, намереваясь наконец женить сына, я воспользовалась этим для намеков на наш с ним брак. С горящими глазами интересовалась ритуалом вступления в брак, обязанностями супругов. Прикидывала, пойдет ли мне свадебный наряд, расспрашивала, как прошла его первая свадьба. С момента смерти Эвелин прошло уже два сезона, вполне прилично уже перестать быть вдовцом. Я настолько пропиталась этой идеей, а мужчина всё не сдавался, с молчаливый улыбкой слушая мой женский треп, что однажды я сорвалась, внезапно спросив его, выпалив напрямую невпопад за завтраком:  

– Ты женишься на мне?  

Сама в шоке от своего вопроса. В ужасе, не понимая, как выкручиваться, уставилась на Титола. Он задумчиво рассматривал меня добрыми глазами и спокойно ответил:  

– Да.  

Потом король не раз говорил, что давно думал о нашем браке. Ему было хорошо со мной, не напряжно и не скучно. Я сильно отличалась от Эвелин, чопорной и закомплексованной. Объявили о помолвке, Титол написал сыну. Письма отправили почтовыми птицами с пересылкой и воздушным курьером. Надеюсь эти послания сгинут в пути, не хватало еще, чтобы Флоран прискакал. Титол не особо звал его, просто уведомил, но выразил желание скоро увидеть. По поводу торжества мы оба сошлись на том, что всё стоит провести скромно и тихо, но весть о том, что король Латании женится на волшебнице должна разнестись во все уголки мира, на этом я настаивала. На правах невесты теперь я присутствовала рядом с Титолом неотлучно, жадно впитывая премудрости правления. Ничего сложного в этом нет, на любую проблему отвечай как хочешь или как считаешь нужным, если ошибешься, вступятся Советники, образумят. Командовать легко, главное не зарываться. Нужно побольше делегировать полномочия и требовать достижения целей, каким образом, это уж не моя забота. Я вела себя тихо и скромно, показывая смирение и счастье, планировала, что буду делать после свадьбы. Все мои планы полетели кувырком однажды вечером.  

До свадьбы оставалось два месяца, решили дождаться тепла. Хотя торжество запланировано очень скромное, но некоторых гостей Титол все же должен был позвать. Платье для меня готово, красное, пышное, тяжелое. Из множества юбок с красивым вышитым лифом средней степени приличности, рукав пышный до локтя. Титолу также сшили белый свадебный камзол, расшили тонкой синей нитью, очень эффектно.  

Поздно вечером я уже сидела в постели, натирая руки кремом, а мой будущий муж рассказывал анекдоты, смешные только для него, и закидывал в рот по одной крупные черные ягоды. Размером с маленькое птичье яйцо, упругие, сладкие и сочные, они ему очень нравились, доставлялись с горной границы. На мой вкус приторные, и вино из них такое же, вообще «прощай фигура». Он отошел в уборную, я откинулась назад на пышные подушки, но вскоре услышала странные звуки, какой-то сип. Махая рукой, второй держась за горло, немного согнувшись, Титол выбрел из комнаты. Со стороны казалось, будто он изображает старика или пьяницу, поэтому я не сразу сообразила, что он не дурачится. Видимо, мужчина подавился. Лицо покраснело, быстро багровея, я в испуге вскочила с кровати.  

– Титол?  

Он выпучил глаза, дернулся и упал на колени, продолжая сипеть, протягивая руку в мою сторону. Я впала в оцепенение и прижала свои руки к груди. Что делать? В памяти всплывали мутные воспоминания о каком-то приеме, который можно применить в таком случае, но я не шевелились, во все глаза наблюдая за несчастным. Не с первого раза удалось набрать воздух и закричать. Тут же прибежала служанка, сначала окинув взглядом меня, затем только заметила мужчину на полу. Выскочила в коридор, принялась звать на помощь, прибежала охрана. Я продолжала стоять, прилепившись спиной к стене, сжав руки. Совершенно не ожидая подобного, я сильно перепугалась. Всё смотрела на его темнеющее лицо, как он бился на полу в агонии. Прибежали еще люди, они суетились вокруг, но совершенно не помогали. Уложили его на спину, трясли за грудки, шлепали по щекам. В какой-то момент я почувствовала дурноту и села на пол, закрыв глаза. Охранник и служанка вывели меня под руки в другую комнату, где я свернулась калачиком на диване и накрыла голову подушкой, зажмурившись.  

Очнулась оттого, что кто-то трясет меня за плечо. Хлопала слипшимися глазами, осматриваясь. Рядом на корточках управляющий Морис. Его рука замерла на моем плече, и я услышала:  

– Госпожа. Король умер.  

– Что? – не поняла сначала, села, обхватив колени.  

– К несчастью, он скончался.  

– А... где он сейчас?  

– Отнесли в госпиталь.  

Молчание. В дверном проеме собралась стража и слуги, смотрят испуганно.  

– Что делать, госпожа?  

– Ты у меня спрашиваешь?  

– Ам... да... – растерянно обронил управляющий.  

И только в этот момент до меня дошло, что случилось. Титол умер. Подавился ягодой насмерть. Все смотрят на меня и ждут решений. А на кого еще им смотреть? Я официально объявлена невестой, Флоран далеко. Закрыла глаза, нужно успокоиться и собраться. Встала с дивана, оглядела собравшихся. Никто не смотрит с вызовом, опускают взгляд. Произнесла, чуть повысив голос:  

– Вы все знаете, что делать. Недавно это проходили. Начинайте подготовку к... ну, вы знаете. Всё так же, как после смерти Эвелин.  

Люди в растерянности легче смогут выполнить знакомые действия, нежели что-то новое. Да и я пока командовать не могу. На лицах отразилась понимающая грустная решимость. Тяжело вздохнув, тише я произнесла:  

– Морис, нужно подготовить письма, я подпишу. Разослать всем, кому ранее отправили извещения о помолвке. – мужчина кивнул. – Флорану напишу сама. Все идите заниматься своими делами, ты задержись.  

В коридоре осталась плачущая служанка, не понятно, кому ей теперь прислуживать.  

– Подготовь мне новые покои, не принадлежащие ранее никому. Я не хочу сейчас... там... понимаешь?  

– Да, госпожа. Будет исполнено.  

– Эту служанку отправь отдыхать, мне пришли новую, способную выполнять свою работу.  

– Слушаюсь.  

Морис быстро вышел, поклонившись, увел с собой девушку. Закрыв дверь, прислонилась лбом к прохладному. Что же это? Так неожиданно. Я к такому не готовилась. Обхватив себя руками, ходила быстро по комнате, пока Морис не пришел и не отвел меня в другие покои. Большие, как королевские, может, чуть поменьше. И не рядом с теми, где произошел несчастный случай, в коридоре подальше, хорошо. На дворе уже глубокая ночь.  

– Ваша служанка Лекка. Что-нибудь еще, госпожа?  

– Нет, можешь идти.  

– Примите мои соболезнования.  

Я слегка кивнула, голова болит. Морис вышел, Лекка осталась. Высокая, худая, немного угрюмая, стоит как статуя. Постель для меня расправлена.  

– Помоги умыться и расчеши волосы.  

Раньше это часто делал Титол, ему нравилось. Он восхищался их длинной, тяжестью и даже цветом. Иногда он даже заплетал мне косу. Лекка всё делала молча и не плакала, мне это нравилось. Велела ей поставить еще свечи на столе в разных углах комнаты и уйти. Она поклонилась и вышла, тихо затворив дверь. Я зажгла все свечи, какие были в комнате, кроме люстры. Страшно сидеть в темноте. Можно сделать много светлячков, но как только я усну, они погаснут. Раздвинула плотные шторы на окне. Рассвет скоро начнет переливаться через подоконник, станет легче. Села в постель, сна ни в одном глазу. С трудом верится, что это произошло. Конечно, я планировала смерть короля, но не сейчас. Не из-за любви или привязанности, а просто все должно было идти постепенно, пошагово и подвластно мне. А вышло вон как. Это судьба? Я ведь не виновата... Совершенно растерянная, испуганная и одинокая, я зарылась в одеяло и попыталась выключить мозг.  

Проснулась, уже совсем светло. Кликнула Лекку, нужно собираться. Крок, нужно же еще Флорану написать! Что ему писать? Отец умер, приезжай? И не сообщить нельзя, слухи разлетятся по стране со скоростью ветра. Что дальше делать? Больше всего раздражает моя растерянность и неуверенность. Да, случилось незапланированное, но в общем и целом всё так, как я хотела. Нужно собраться! Советоваться не с кем, пожаловаться некому. Я не обычная женщина, нужно вспомнить о моей сущности и перестать ныть. Для обретения уверенности я вытащила сабли перед зеркалом и зажгла свое тело. Служанка, открыв рот, прижалась к стене. Ммм, приятно. Как окунуться в теплую воду, как в жаркий день раздеться догола и чувствовать ветерок на коже, как скинуть тяжелые одежды. Я пылала и смотрела на себя до тех пор, пока вся неуверенность и растерянность не сгорели до тла. Я – Александра, богиня, и точно знаю, чего хочу!  

В замке пустынно, тихо, редкие слуги шмыгают как мышки, разговоры шепотом. Растерянные лица. На завтрак я пригласила советников. Замок уже застелили темно-серыми полотнами. Велиофан очень печален, утирает слезы, хлюпает носом, Талли с ошарашенным лицом, будто его по лбу ударили. Дарья не пришла, сославшись на плохое самочувствие. Морис принес подготовленный текст письма, я пробежала глазами. "Достопочтимый получатель. С прискорбием сообщаем, что король Латании – Титол Дори Мик, покинул сей мир в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое месяца Плут в результате несчастного случая. На престол взойдет его сын Флоран Дори Мик. О дате коронации будет объявлено дополнительно. "  

Протянув бумагу в сторону управляющего, я спокойно произнесла:  

– Убери последние две фразы, будет только одно первое предложение.  

– А, как же это, госпожа?  

– Так. – я намазала масло на хлеб. – Вы абсолютно уверены, что Флоран сядет на трон? И каким он будет правителем? Флоран…  

Талли и Велиофан молчали, Морис, после моего укоризненного взгляда отправился выполнять поручение. Талли очнулся как ото сна:  

– А кто сядет на трон?  

Велиофан тяжело вздохнул, окинув мужчину взглядом, как глупца. Я старалась подавить улыбку, уплетая завтрак, мне понадобится много сил.  

– До тех пор, пока Флоран не вернется, нужно решить, что делать. – заметила я деловито, пытаясь привлечь внимание советников. – Пока я буду временно исполнять обязанности правителя Латании. Люди привыкли видеть меня с Титолом, все примут это.  

Талли нахмурился, но промолчал, я обратилась к нему:  

– Сейчас опасный момент, нужно укрепить границы и всеми силами поддерживать внутренний порядок. Следи за тем, чтобы в армии не было брожения, истерик и вольнодумствия. – перевела взгляд на Велиофана. – Вы же не хотите проблем с соседями или революции? Мало ли кто захочет этот трон. Лучше видеть на нем проверенного человека, не так ли?  

Велиофан посмотрел на меня безумным взглядом, его губы слегка дрожали. Мне показалось, что сейчас он что-то скажет, что-то неуместное.  

– Завтрак окончен, все свободны. Велиофан, иди за мной, нужно поговорить.  

Я встала, промокнув губы серой салфеткой, вышла из-за стола и, не оборачиваюсь, отправилась в коридор. Я была почти уверена, что он последует за мной. Почти. Пройдя до середины коридора, ведущего в бани, куда мне совсем не нужно, с облегчением поняла, что советник идет за мной. Остановилась, подождала, пока старик доползет и прямо, но очень тихо спросила:  

– Ты хочешь мне что-то сказать?  

Велиофан долго смотрел на меня, на лицо то набегала тень, то оно светлело, потом он спросил:  

– Это ведь не ты?  

– Что?  

– Титола…того.  

– Святой Моледа, конечно нет! Он подавился ягодой, ты, наверняка, говорил с лекарем.  

– Да…. но…  

– Что «но»? Как я могла бы это подстроить? И зачем мне было тогда рваться за него замуж?  

Я представила, о чем думает старец. Неужели он представляет себе, как я с помощью магии обездвижила короля, взяла ягоду покрупнее и толкаю её ему в горло, стараясь заткнуть дыхательные пути? Нервно рассмеялась.  

– Ты обещала не трогать Флорана.  

– Я помню.  

Флорану я написала короткую записку для почтовой птицы. «Случился несчастный случай, Титол умер. Приезжай когда сможешь. Береги себя. ». Отправила в трех экземплярах с разными птицами. Не потому что так хотела, чтобы он непременно получил послание, а для конспирации, мол, я так переживаю. И приписка про «береги себя» для того же. Не знаю, сколько времени ему понадобится для прибытия в столицу, но не менее семи дней, это если на дирижабле. Плюс пока записка дойдет. Дней десять у меня точно есть, за это время я должна убедить всех вокруг, что лучше меня никого у власти они не увидят. Действовать нужно спокойно и аккуратно, без суеты. Не сидеть взаперти и на время забыть о веселье, часто попадаться всем на глаза, чтобы слуги чувствовали мое присутствие, привыкали.  

Велела управляющему сделать официальное заявление, так же, как после смерти императрицы, о смерти Титола. Отрезала волосы чуть пониже лопаток в знак траура. На самом деле длинные волосы надоели страшно, но здесь обрезание волос дело настолько безумное, что все поверили: я очень горюю. Напялила серое платье, не носила украшений, старалась не смеяться. Виделась с Меликом чаще, он рассказывал о настроениях в замке и в городе, что говорят солдаты. Все опечалены, но против меня ничего не говорят, про Флорана, в общем-то, тоже.  

Тело усопшего выставили в храме, как ранее его жену. Одели в тот наряд, который сшили для свадьбы. Народу в этот раз пришло много, я велела смягчить пропускной режим и выставить дополнительную охрану во дворе. Пусть народ посмотрит на своего короля в последний раз, если буду запрещать, могут вспыхнуть негодования. С высоты третьего этажа я смотрела в окно на цепочку людей, втекающую в одну дверь храма и вытекающую из другой, ну прям как муравьи. От Флорана нет вестей, ждать долго нельзя, покойник скоро испортится.  

Потянули сколько могли и на десятый день после кончины Титола совершили его сожжение. На том же месте, где несколько месяцев назад сожгли его жену. Как назло, стояла великолепная погода, солнце сияло. Его тело завернули в серый саван и поместили на высокий помост, обложили дровами, полили горючей жидкостью. В прошлый раз прощальную речь произносил Титол по своей жене, в этот раз пришлось мне, к чему я оказалась не готова, забыла об этом. С бешено бьющимся сердцем подошла к помосту, быстро соображая, что говорить, вспоминая его слова.  

– Друзья. – почему-то я обратилась к пришедшим так. – Сегодня мы прощаемся с прекрасным человеком, королем Латании. Все мы знали его, каждый по-своему, но ни одного плохого слова про Титола сказать нельзя. Он был добр, великодушен, справедлив, смел и силен духом. Он навсегда останется в нашей памяти и сердцах.  

На этом всё. Больше я не придумала ничего и как ни старалась всплакнуть, ни одной крошечной слезинки не удалось выдавить. Приняла факел и подожгла дрова. Горело хорошо. Я отошла к толпе, состоящей из советников, высоких слуг и немногих знатных людей, приглашенных из города для свидетельства происходящего, и просто смотрела на огонь. Пыталась вызвать в памяти образ Титола, вспоминать его голос, но видела только серый пылающий сверток. Может быть я просто устала, может быть мое сердце холоднее камня, но я ничего не чувствовала. Скорее второе. Когда Эвелин умерла, я спросила Титола, почему траурный цвет не черный, во многих мирах так. Он ответил, что черный цвет хороший, отчего бы ему быть траурным. "А почему серый у вас таким считается? " – спросила я. "Это цвет тлена. " – ответил он. Всё превращается в пыль, пепел и тлен. Всё, кроме меня.  

От Флорана пришло письмо на следующий день, он писал, что в дороге проблемы, скверная погода. Просил по возможности дождаться его. Я готовилась к разговору с ним, перебирая в уме разные варианты развития событий. Жаль убивать мужчину, он хоть и странный, но симпатичный, работы его мне нравятся, но, если не будет другого выхода, придется. Я не пойду по второму кругу. Хватит, больше ждать не буду.  

Заказала пару новых платьев, не таких, как носила ранее. Теперь я буду диктовать моду, хватит с меня неудобных глупых нарядов. Никакого подъюбника и жестких корсетов, самый лучший материал и отделка. Роскошь должна быть в качестве, а не в количестве нижних юбок и оборок. Длину оставила в пол, это выглядит царственно и не дает торопиться. С длинным подолом не побегаешь, нужно привыкать вести себя по-королевски спокойно. Первое платье темно-бордовое с высоким жестким воротником, закрытое, рукав длинный и узкий, на плечах белая вышивка. Это намек на руководящий пост, как в местной армии. Ткань плотная и тяжелая, платье почти футляр для тела, выглядит строго и не дает расслабиться. Это платье для принятия решений и убийства сомнений. Второе, светло-синее, насыщенного цвета. Чуть свободнее, с поясом, рукав короткий, воротник широкий, лежит на плечах, средний вырез на груди, широкий подол в складку. На спине шнуровка, но не корсет. Такого фасона и цвета платья никто в замке не носит и в городе тоже, это будет отличать меня от окружающих, создавая уникальный образ. Украшений пока нет. Титол один раз водил меня в сокровищницу. Сейчас я пока не полезу туда, но скоро всё станет моим. Там много красивых и очень дорогих вещиц. До сих пор я не прокалывала уши, теперь время пришло. Титол подарил мне несколько пар сережек, две пары серебряных и одни металлические. Серебро в Латании немного в ходу, но его мало, стоит дорого. Своей добычи нет. Золото вообще немыслимо дорого, его так мало, что трудно не только купить, но и продать. Но я помню, на том разбойнике, Ракхти, сияли золотые украшения, серьги и перстни. Значит, в горах золото есть, возможно и серебро, нужно будет заполучить шахты или наладить обмен. Сама проколола мочки ушей, вставив маленькие серебряные сережки с розовым камушком.  

С каждым днем ко мне обращались всё больше за распоряжениями, это очень радовало, привыкают. Распоряжения простые, ничего серьезного. Подписать бумаги на оплату, дать указание починить что-то, разобрать почту. Соседние страны выражали сочувствие и холодные предложения помощи, чистая формальность. Интересно, Каиф и Минера имеют в своих планах захват территорий Латании? Сейчас это сделать было бы легко, но разведка докладывала, что всё спокойно, и на границах тоже. Навещать Лейкома теперь мне не по статусу, я приглашала его в замок. Мужчина пребывал в полном восторге, болтал без умолку, показывал свои наработки по романам и привел меня в ужас. В местной культуре царит патриархат, естественно, в литературе женщина представлена слабой ведомой куклой, от которой требуется уметь вести хозяйство и рожать детей. Я читала местные и заграничные романы, это тихий ужас. Хватило меня на несколько штук. Все как под копирку: сильный и умный мужчина-завоеватель и слабая, нежная как росток, женщина, непременно девственница, добрая до тошноты, лепечущая про честь и достоинства, справедливость и благочестие. Обязательно влюбляется в героя с первого взгляда, он тоже, но скрывает свои чувства. Далее с героиней происходит какое-то одно страшное приключение, герой спасает её и в финале пышная свадьба с обещанием завести десяток детей. Я расспрашивала придворных дам, неужели все романы такие, может быть кто-то пишет революционно иное. Нет, всё так, при этом они в восторге от одних и ругают другие. Спросила, почему, всё же одинаково. На меня смотрели как на сумасшедшую. Все романы разные, тут героиня блондинка, а здесь рыжая, в этом произведении герой высокий и грубый, а тут утонченный, стихи читает. Беее. И вот в таком духе набросал Лейком, но при этом героиня должна быть вовлечена в приключения, быть храброй и сильной. В результате получилась персона с явным раздвоением личности, истеричная и припадочная, она то рвалась истреблять врагов, то плакала от страха, то льнула к каждому встречному, то шарахалась от каждого мужчины, видя в любом, от мальчишки до старика, угрозу своей чести, которую, не понятно как, удалось сохранить. У меня не было слов, я молча смотрела на мужчину с горящими глазами и понимала, ничего не поделать. Он знает, какую историю схавает народ, глупо лезть в дело, в котором я совсем не разбираюсь. Литература отражает дух времени, вот его нужно менять.  

– Неплохо. – выдавила я, изображая улыбку.  

– Вам нравится? Госпожа, это будет полный восторг! Нужно напечатать много экземпляров и еще заняться переводом…  

– Подожди, не торопись. Сначала спокойно закончи, потом дадим кому-нибудь почитать, так сказать, контрольной группе. Затем пробный тираж, обычным числом, потом уж увеличим, если будет нужно. Если первый тираж раскупится и получит хорошие отзывы критиков, пойдем на перевод.  

Лейком усиленно кивал, а мне резко захотелось перестать участвовать в этом деле. Слава Моледе, уберег, вложил здравую мысль взять псевдоним. Не представляю, как бы я отмывалась от этой чуши.  

Наконец приехал Флоран. Усталый, загорелый, расстроенный. Он изменился, и эти перемены мне не понравились. Лицо обрело более резкие черты, взгляд стал осмысленнее, мускулы проглядывают. Он уже знал, что отца кремировали без него, торопиться некуда, я велела ему сначала хорошо отдохнуть, а потом уж разговоры разговаривать. Как могла долго откладывала беседу и Флоран, видимо, тоже. У меня вдруг нашлась огромная куча дел, а он отдыхал от поездки, день за днем. В конце концов слуги уже стали коситься на него и пришлось поговорить. Уединились в дальней части библиотеки, в отдельном светлом кабинете, я велела принести успокаивающий чай и начала издалека. Говорить о смерти Титола смысла нет, Флоран уже всех опросил.  

– Как твоя поездка? – начала я тихо.  

– Хорошо. Немного…сложно.  

– Что именно?  

– Жить в полевых условиях. – усмехнулся мужчина.  

– Они изменили тебя.  

– Сделали более решительным и смелым.  

Ого, как он заговорил. Возможно, это уже не тот человек, которого я сплавила на долгую прогулку из замка. Он стал жестче внешне, но я чувствую, под толстой коркой проглядывает растерянный ребенок, оставшийся сиротой. Мы сидели рядом на диване, чай остывал, стало немного жалко этого несчастного. Прикоснулась к его плечу.  

– Мне жаль, что так всё вышло.  

Он грустно улыбнулся. Пригубили чай. Хорошо, первая часть прошла успешно, переходим ко второй.  

– Что собираешься дальше делать?  

– Нужно вступать в правление. – кисло ответил Флоран. – Какие еще варианты.  

– Какие угодно.  

– Что?  

– Ты взрослый свободный человек и можешь делать что хочешь.  

Он нахмурился.  

– Он я должен, я наследник.  

Я вздохнула.  

– Сейчас ты уже никому ничего не должен. Ты подумай. Не стоит тратить жизнь на нелюбимое дело, жизнь одна. Всё, что ты должен сам себе – быть счастливым. Будет так на выбранном тобой пути?  

Молчит.  

– Будешь каждое утро просыпаться с улыбкой? Сможешь жениться на любимой? Народ не примет простолюдинку, придется выбрать из числа заморских принцесс. Конечно, это не конец света, но… Как править, знаешь? Как воевать? Что делать, если неурожай, голод или мор?  

– Не знаю. – Флоран закрыл лицо руками. – Но я не могу оставить Латанию, оставить дело своих предков.  

Я помолчала, перебирая пальцами.  

– Может быть ты сейчас не готов, но будешь готов позже? Не обязательно вступать в права сейчас, можешь сделать это потом. А пока попутешествуешь по стране, как твой отец когда-то, посмотришь, как живет народ.  

– А кто будет вместо меня на троне?  

– Я.  

–?  

– А что? Я точно знаю больше тебя, и о правлении, и вообще о жизни, мне несколько сотен лет, по-вашему. Я обладаю силой, никому не подвластной, и смогу защитить страну. Я долго была рядом с Титолом и знаю в каком ключе он правил. Я смогу продолжить его дело некоторое время, а потом передам тебе. Если захочешь.  

Флоран молчал, я видела его колебания. Конечно, выбор трудный, но с подстраховкой.  

– Издашь указ о том, что я временно исполняющая обязанности правителя, и гуляй куда хочешь. Вернешься, когда захочешь, ты не отказываешься от трона.  

– Ты действительно этого хочешь? Править Латанией?  

– Я полюбила эту страну, так же, как твоего отца. Жалко уходить. Но если ты сядешь на трон, я уйду. Сначала попутешествую по миру, потом когда-нибудь покину его. Посмотрю другие страны, про которые я так много читала.  

Взгляд Флорана изменился. Всё-таки он не совсем глупый. Подумай, малыш, что будет, если я достанусь кому-то другому. Все секреты Латании передам кому-то, кто, возможно, захочет присовокупить слабую страну к своей. Что бы я делала на месте Флорана? Я бы вдруг поняла, насколько опасный человек сидит рядом. И я бы решила держать его поближе, под присмотром. А потом я бы решила, что нужно так или иначе избавиться от него. Об этом думаю и я сейчас. Ну, решайся!  

– Мне нужно подумать.  

Я кивнула, и больше мы об этом не говорили. Попивая чай, я слушала рассказы о красивых местах, о ценном дереве, о приветливых людях, которые, вот странно, попадались на пути наследника. Расспросила даже о его любовных похождениях, но Флоран ничего особенного не рассказал, видно, никто его сердце еще не занял. Мы тепло расстались, я отправилась в свои покои и нервно ходила по комнате, пока служанка не позвала на ужин. За ужином и потом несколько дней я изо всех сил изображала безразличие к власти, чтобы Флоран не заподозрил, как сильно я жду его решения. Потом узнала, что он говорил с Велиофаном. Одним богам известно, что старик сказал ему. Дипломатическую почту велела отдавать Флорану, пусть прочувствует, какая это скука и ответственность. Сама принимала только мелкие решения по хозяйству. Через пять дней Флоран собрал Совет, состоящий из его, меня, трех советников и управляющего, и объявил, что передает мне бразды правления на три года, готов подписать указ. Я нацепила маску глубокого спокойствия, будто просто плыву по течению, Велиофан старался не встречаться со мной взглядом, остальные прибывали в шоке. После коротких ярких высказываний, состоящих, в основном, из восклицаний, выяснилось, что: первое, Флорана не отговорить, он принял твердое решение; второе, он официально не вступил в права владения троном и не может издать никакой указ. Долго и нудно обсуждали, как лучше устроить эту ситуацию, Флоран всё скучнел и, мне показалось, был мыслями уже далеко от замка. В итоге решили устроить всё по-тихому, совместив два мероприятия, гостей далеких не звать, пригласить влиятельных персон из города, а отсутствие пышного приема объяснить трауром. На подготовку выделили десять дней. Для коронации наследника необходимо пошить наряд, закупить продукты для праздничного стола и вообще вспомнить, как это проводится, предыдущая коронация проводилась давно. От меня никто ничего не требовал, и я тихонько наблюдала за происходящим из тени, улыбаясь.  

Всё сложилось удачно, я возносила хвалу несуществующим богам и строила планы. Планов много, не ясно, за что первым хвататься. Перекраивать страну и вводить резкие перемены сразу не стоит, может быть бунт или соседи нагрянут. Я должна тихо и спокойно править первое время, сохраняя прежний курс, но вносить нужные мне коррективы. Я выписывала на листы пункты разных дел, располагая в правильном порядке, сокращала, вычеркивала, добавляла, потом сжигала, до тех пор, пока наизусть не заучила план на ближайшие несколько лет.  

Дела предстояло ворочать мощные. Перво-наперво, нужно подобрать себе управляющего, молодого, с широкими взглядами. Сначала он будет рядом, как помощник Мориса, затем сменит его, когда придет время. Далее мне необходимо снискать любовь народа, не только в Эскопе, но и за пределами, повысить популярность. В этом помогут лояльные ко мне влиятельные граждане и наместники. Нужно подмазать армию, а то кто-нибудь подмажется первее и устроит переворот. Солдаты должны любить меня. Талли уже немолод, потом подумаю, кем его заменить. Необходимо приструнить интерес соседей, мягко дать понять, что на Латанию лезть не стоит и считаться с ней также необходимо. Понадобятся досье на правителей Каифа и Минеры, придется познакомиться с ними лично. С дикими из горного края тоже как-то наладить отношения. Если устроить разработку драгметаллов и камней, я разбогатею. А деньги нужны, на всё, и много. И, наконец, мне нужен верный пес. Возможно, не один. Мелик хороший мальчик, но добрый и благородный, а мне нужен человек для черных дел. Есть предположения, где такого найти.  

Коронация прошла скромно в узком кругу, в парадной зале поставили столы, и человек двадцать стали свидетелями, как символ власти – металлическую корону, водрузили на голову Флорана. Он принес скучную, благо, короткую, клятву и почти сразу снял корону, отдал Морису. Тот отнес предмет в сокровищницу. Затем Флоран подписал указ о назначении меня врио правителя Латании на три года, и мы поздравили друг друга, подняв бокалы с вином. Это действо должно было происходить на виду у народа, потом Мелик, да и другие, намекал мне на недовольства масс. Народ ропщет, что верхушка уединилась в замке и творит там что хочет за закрытыми дверями. Ну и ладно, мне это немного на руку, это же коронация Флорана, его решение, пусть им и будут недовольны, хотя на меня тоже чуть отбрасывает тень.  

Вскоре после этого Флоран уехал, дождливым холодным сумрачным утром, обратно в ту деревню на границе, где сидел последнее время, а я принялась понемногу наводить свои порядки. Спросила у Мориса, какие проблемы требуют решения в первую очередь.  

– Давно переучет средств не проводили, госпожа. Расходы немалые. Инвентаризацию по замку нужно провести, перепись населения давно не проводили, кое-где требуется ремонт, нехватка слуг.  

– Много дел, Морис, как ты справляешься один?  

– Я не один, госпожа, у меня есть помощница.  

– Одной мало, я найду тебе в помощь еще человека.  

Был среди кучи писем с прошениями ко мне один момент, который я отметила и запомнила. Некий мужчина, уже немолодой и нездоровый, просил за своего племянника, рано оставшегося сиротой. Мальчик родился в деревне, после смерти родителей переехал в Эскоп к единственному дяде. На момент письма мальчику уже девятнадцать лет, дядя старел и волновался за будущее племянника, просил пристроить его в замок, заверяя, что юноша образованный и достойный. Просил пристроить «хоть куда-нибудь». Ну я и пристроила…на псарню. Псарня небольшая, при зверинце. Титол, добрая душа, вообще любил животных. Я устроила юношу помощником заведующего псарни, хотя тот уверял, что у него мало дел и помощник не нужен, я настояла. Наверное, беднягу гоняли по разным грязным работам по всему зверинцу, но он не роптал. Благоразумно благодарил меня за подаренный шанс. Верно, главное попасть в замок, не важно на какое место, хоть туалетные горшки выносить, главное зацепиться, а дальше уже всё зависит от тебя. Я велела Мелику подружиться с мальчиком, и он докладывал, что парень старательный и умный. Звали юношу Эктор.  

Сейчас Эктору уже двадцать один год. Среднего роста, худого телосложения, с круглым лицом. Глаза черные умные, волосы черные, не особо длинные, вьющиеся, кожа смугловатая. Дядя Эктора имеет какой-то захудалый чин, поэтому Эктор мог бы носить волосы подлиннее, но он обрезает их пониже ушей. Мелик рассказывал, что молодой человек высмеивает традицию длинных волос в зависимости от статуса, это хорошо. Человек прогрессивных взглядов мне и нужен. Все хвалили Эктора за работу, никто не имел с ним конфликтов, отзывы сплошь положительные. Можно было бы подумать, что парень просто безропотный тюфяк и трудоголик, но Мелик докладывал, что Эктор умен и начитан, склонен к философским рассуждениям и сведущ в психологии, отсюда его не конфликтность и способность к каждому найти подход.  

– Вы звали меня, госпожа? – черноволосый юноша застыл у входа в зал, боясь войти, испачкать пол.  

– А, Эктор. Заходи. У меня к тебе дело. Закрой за собой дверь.  

Вытерев руки о штаны, мужчина осторожно закрыл дверь, прикасаясь к ручке кончиками пальцев. Подошел ближе.  

– Садись.  

– Госпожа, я только из клетки, не хочу запачкать кресло.  

– Пустяки. Садись.  

Эктор осторожно присел на краешек мягкого кресла светло-бежевого цвета, от него немного повеяло неприятным запахом, вроде навоза и сырой земли.  

– Ты хотел бы поменять работу в замке на другую?  

– Смотря на какую, госпожа. – смущенно улыбнулся, я тоже.  

– Есть место помощника управляющего. Ты знаешь Мориса? Вот ему нужен помощник, он не справляется.  

– Госпожа, это прекрасное место, я был бы очень рад занять его и достойно выполнять такую работу.  

– Прекрасно. Приступаешь завтра с утра. И, конечно, ты переезжаешь в комнату получше. И одежду сменишь. В общем, завтра начнется у тебя новая жизнь. Помимо того, что ты будешь выполнять поручения Мориса, я также буду давать тебе личные поручения.  

Посмотрела на обалдевшего мужчину. Глаза горят, легкая неуверенная улыбка, пальцы мнет. Пока не буду сообщать ему, что собираюсь заменить им Мориса. Действующий управляющий уже не очень-то молод, нужна свежая кровь, но пусть она пока поднаберется опыта.  

На следующее утро Морис с недовольным лицом представлял мне Эктора. В новой чистой одежде, намытый и надушенный, Эктор просто сиял, внешне и внутренне. Я невольно рассмеялась. Велела Морису давать Эктору совершенно разные распоряжения, пусть погоняет его по замку и в город, мне нужен человек, для которого не останется темных пятен на карте. Морис был очень близок королю, они знали друг друга с детства. Конечно, он очень опытен, но на мой взгляд несколько закостенел на своем месте, не развивается. И чопорный, чуть что, глаза закатывает. Думаю, для него не является шоком и загадкой, почему я наняла приближенного. Новая смена – новые кости, так говорили в прежнем мире.  

От Флорана прилетела птица, сообщившая, что он благополучно добрался до места назначения, но внутри у меня поселилось прохладное серое чувство. Живя в замке, я стала страдать паранойей, оно и понятно, здесь все за всеми следят. Я стала подозрительной и мне показалось, что Флоран мог поехать вовсе не туда, куда сказал. Я бы на его месте не была такой наивной. Он может подозревать, он не дурак, что я захочу избавиться от него, а потому не стал бы сидеть на одном месте, где его легко прихлопнуть. Никакие обозы с провизией или скарбом не отправлялись наследнику, выяснить, где он, так не получится. Птица летает между двумя точками, это так, но её несложно перехватить или просто переслать послание в другое место. Что если Флоран засел где-то неподалеку и будет наблюдать за мной, что, если он связался с кем-то с целью свергнуть меня, копит силы. Это бред, убеждала я себя, он не стал бы передавать мне власть, если бы она была ему интересна. Если только он не хочет избавиться от меня вообще, в прямом смысле слова. Может быть Велиофан открыл ему глаза. Может быть Флоран захочет продать меня соседям взамен на что-то. После нескольких тревожных дней и почти бессонных ночей, я поняла одно: нужно избавиться от сына Титола. Я не смогу спать спокойно, зная, что он где-то рядом. Народ поддержит его, если Флоран захочет править. Меня, может, кто-то и любит, но мужчина – наследник династии, это так просто не забывается. У простых людей в крови преклонение перед династическими монархами, оно вдалбливается в ДНК поколениями сапог. Я не могу просто сидеть и ждать, когда в один из солнечных дней на пороге возникнет Флоран, повзрослевший, заматеревший и требующий власть назад.  

Велела Эктору подготовить и показать мне анкеты всех заключенных, отбывающих наказание в темнице под замком, в ближайшей тюрьме в горах и на рудниках. Сначала Эктор, для затравки, принес мне статистику. В темнице замка в подвалах томится всего ничего девять человек. Слуги и поставщики из города, пойманные на воровстве или сговорах. Морису я объяснила свой интерес к заключенным тем, что хорошо бы почистить тюрьмы, а то кормим за просто так кучу работоспособного народу. Тем, кто сидит в подвалах, велела предложить вместо наказания общественную порку и изгнание, многие сразу согласились, остальные позже. Я не ходила в сами подвалы с камерами, достаточно было постоять на лестнице, ведущей вглубь. Смрад и духота отбили охоту проводить личную инспекцию. Заключенных пороли прилюдно на главной площади Эскопа по одному в день, оглашая их проступки и последствие: изгнание без права вернуться в город в течение пяти лет. Порка не ужасная, чисто формальность, хотя и оставляла шрамы на коже.  

В тюрьме в горах содержалось около сотни преступников, почти все мужчины, чуть-чуть женщин. В плане женской преступности в Латании правосудие гораздо мягче, жестче общественное порицание. За измену могли побить, просто так прохожие на улице, соседи. И не раз. За кражу обрезали волосы под корень, могли выбить зубы, для опознания человека в будущем. Нет зубов – скорее всего воришка. За убийство женщина попадала под суд, но могла отделаться конфискацией имущества и изгнанием. И только особо ненормальных маньячек, душегубок и неисправимых бандиток сажали в тюрьму. В плане мужчин строже: за мелкие нарушения штраф или временное заключение, общественные унизительные работы, за крупные, такие как убийство, махинации, подделку ценных бумаг, шпионаж – в тюрьму. В рудники отправляли бандитские шайки, тех, кто совершил неоднократно ужасные преступления, изменников родины. Из рудников не выпускали, это до конца жизни и амнистия не предполагается.  

Я обратила свой пристальный взор на тюремных заключенных, Эктор приносил мне подробные досье. Нес и нес, пока я не остановила его, обозначив критерии. Нужно было сразу это сделать, не подумала. Мне не нужны педофилы-рецидивисты, фальшивомонетчики и предатели, мне нужны только убийцы, причем не серийные. Просмотрев десятки анкет, выбрала шесть более-менее подходящих. Отправилась посмотреть под видом инспекции.  

В дорогу взяла верного Мелика и Эктора, полетели на дирижабле. Даже служанку не взяла с собой, на случай, если случится умереть. Мелик уже знает мой секрет, Эктору я тоже доверяю, он может узнать, если так случится. Добрались без происшествий. Тюрьма располагается внутри горы, уходя внутрь, называется Бон. На горском языке значит «шишка», по названию горы. Огромная естественная пещера с коридорами и пещерами разного размера. Некоторых узников содержат прямо в пещерах, и по несколько штук в камере. В полу крюки и на цепях сидят люди. Некоторые в деревянных клетях в помещениях большого размера. Солнечный свет иногда видят только те, кто ближе всего к выходу. Элитные номера. Для цивилизованной столицы такие дикарские условия. В других областях нормальные тюрьмы, отдельные здания, с территорией. Эктор поведал мне во время полета, что попадают в Бон только глупые или очень неудачливые преступники. Сыскная служба работает из рук вон плохо, процветает коррупция, так что уйти от правосудия не составляет особого труда. Раскрывает преступления и ловит бандитов та же армейская структура, которая охраняет города и границы. Понятно, почему всё так плохо, нужна реорганизация. В уме я уже давно прикидывала какие нужно создать департаменты и направления в них.  

Встретили нас не особо радушно, о чем я сделала мысленно пометку, но и не грубо. Пригласили к столу после полета. Принимал нас не начальник тюрьмы, а его зам, а начальник слег с болезнью какой-то. Зам мне не понравился, суетный горбатый мужичок по имени Фоки, с бегающими глазками и постоянно приоткрытым ртом. Его поведение постоянно менялось, будто он не мог понять с какого уровня почтением относиться к гостям, а может он просто сумасшедший. Мы немного отдохнули, и я велела показать мне все без исключения камеры, особенно сделав упор на шестерых заключенных. В коридорах и камерах оказалось неожиданно свежо, без смрада, сухо и чисто. Заключенные не при смерти, побитых мало, кто-то в обносках, иные в нормальной одежде. Посмотрела на выбранных мною мужчин. Четверо отпали по причине ужасного внешнего вида, а мне нужен человек, на которого можно смотреть и потом не мучиться кошмарами. Осталось двое: Ронмир и Косси.  

С каждым из них я пожелала поговорить наедине без свидетелей и оков, хотя охрана отговаривала. Вряд ли они захотят убить меня, скорее взять в заложники. В любом случае мне ничего не грозит. Из анкеты Ронмира и от него очно я узнала, что по молодости он состоял в лесной банде, грабившей путников на дорогах, но никого лично не убивал, что проверить невозможно. Потом одумался, пошел в подмастерья к кузнецу. Поучился год-другой, скучно, да и денег немного, стал потихоньку грабить людей в переулках. Однажды попалась красотка, не устоял, совершил насилие, уверяет, что была не против. Жертва оказалась дочкой богатого чина, непонятно почему шастающая по переулкам и без охраны. Но это не важно, отец узнал, что дочь испорчена, поймали Ронмира и под суд, навесив дополнительно всякой напраслины. Мужчина расстроился от такой несправедливости и задушил охранника в суде, пытаясь бежать. За это могли отправить на рудники, но посадили в Бон, дав Ронмиру десять лет, почти четыре из которых он уже отсидел. Внешне Ронмир мне понравился. Лихой приятной наружности, с обаятельной улыбкой, такие парни нравятся девушкам. Лет ему двадцать семь, семью не завел, но не унывает. Волосы пшеничные, глаза голубые. Болтливый, веселый. Напал на меня из-за стола во время разговора. Приставил что-то острое к горлу и велел не рыпаться. Я абсолютно спокойно дала ему выйти из камеры, толкая себя впереди, как щит, а когда оказались в коридоре на виду у охраны и моих людей, толкнула мужчину в стену и, развернувшись, подожгла. Запахло паленым, когда он метался по полу, крича, сбивая пламя. Помогать я запретила.  

– Я временно исполняю обязанности правителя Латании с полными полномочиями, а значит напасть на меня это все равно что на члена королевской семьи. За это будешь отправлен в рудники и сгниешь там.  

Заключенные, как могли, тянулись из камер посмотреть, что происходит, Ронмира увели, я вернулась в комнату и велела привести Косси. Настроение упало, навалилась усталость. Остро захотелось оказаться мгновенно в замке, в теплой постельке или в ванне, при мысли о долгой обратной дороге хотелось выть. Когда привели Косси, мой усталый безразличный взгляд столкнулся с таким же усталым и безучастным. Средней комплекции и среднего роста мужчина тихо присел напротив за стол на деревянный стул и положил руки на колени. Он смотрел куда-то вниз и лишь однажды поднял на меня взгляд, сразу опустив. Спокойное лицо, довольно миловидное, с резко выделяющимися скулами из-за тюремной худобы, тонкие губы, очень короткие волосы непонятного цвета и светлые глаза. Несколькодневная щетина, на шее грязные разводы. Машинально потянула воздух носом, но ничего неприятного не учуяла. Я молчала, изучая его, он молчал, иногда слегка сжимая и расслабляя пальцы. На Косси моя последняя ставка, или придется искать в рудниках. Хотя для такой работы, которой я хочу наделить, больше подходит весельчак Ронмир, у Косси есть свои плюсы. Он бывший военный, и не просто солдат, командир, хотя в войнах не участвовал, Латания пару сотен лет ни с кем не воевала. Однако он активно служил на горной границе в горячих точках, выжил там, значит умен и удачлив. Мужчина не молод, чуть за тридцать, была семья. Он привлекает меня дисциплиной и умением сражаться.  

– Как тебя зовут? – спросила я, желая услышать его голос.  

– Косси. – хрипло и тихо ответил он.  

– Сколько тебе лет?  

Он нахмурился, пытаясь вспомнить.  

– Тридцать…четыре.  

– Сколько сидеть осталось?  

– Восемь.  

– Семья есть? – я знаю, что случилось, но хочу послушать, как он расскажет.  

– Нет.  

– А у меня в деле написано, что есть.  

– Сын.  

– Сколько ему лет сейчас? Где он?  

– Шесть. В приюте.  

Помолчали. Очень хорошо, когда есть кто-то через кого можно влиять. Ребенок – это всегда слабое место.  

– Расскажи за что попал сюда.  

Косси помолчал, моргая. Затем отрывисто выдал ответ.  

– Жена изменила, убил её и любовника. А потом еще её мать.  

– Как убил?  

– Жену задушил, любовнику голову проломил.  

– А теща что?  

– Она потом пыталась меня отравить, её тоже задушил.  

Закончил он совсем тихо, еле слышно, опустив голову.  

– Ты много убивал в прошлом?  

– Да. – еле слышный шепот.  

Я улыбнулась, откинувшись назад. Пока неплохо. Он адекватный, хоть и убийца. О поступке своем явно сожалеет. Положив локти на стол, я наклонилась вперед и тихо спросила:  

– Ты знаешь кто я?  

Косси посмотрел исподлобья, отрицательно помотал головой.  

– Я будущая правительница этой страны. И я убийца, как и ты.  

Мужчина смотрел теперь настороженно.  

– Мне нужен помощник в некоторых делах. Ммм…в таких делах, в которых ты хорошо разбираешься. Предлагаю тебе работу, с испытательным сроком. Если покажешь преданность и усердие, с тебя снимут все обвинения. Будешь жить в тихом месте с сыном, может, женишься снова.  

На последней фразе губы Косси дернулись, зря я такое сказала.  

– Сын еще маленький, самое время для отцовской заботы.  

В точку. Брови Косси сложились, закрыл глаза. Должно быть, чувствует вину за то, что сын растет сиротой в грязном приюте. Я заранее справилась об этом месте и о самом мальчике, жив ли, здоров.  

– Твой ответ?  

Молчит. Не доверяет мне. Конечно, кто бы поверил. Каков соблазн использовать человека, а потом избавиться от него, не сдержав слово. На месте Косси я бы согласилась. Продолжая не доверять нанимателю, держала бы руку на пульсе, постаралась спрятать сына в надежном месте и при первом же случае смотаться с ним заграницу. Я услышала желаемое:  

– Согласен.  

Я встала, оправила одежду и буднично пояснила:  

– Тебя перевезут в Эскоп и поместят на первых порах в темницу. Конечно, никому не говори о нашем разговоре.  

– Когда я увижу сына?  

– Скоро.  

Косси отправили вслед за нами по земле, на повозке в открытой клетке, как перевозят заключенных. Он не должен выделяться. Тюремному заместителю я ничего объяснять не стала, слишком много чести. Отдала распоряжения и всё. В общем и целом, поездка прошла успешно, я довольна. Эктор меня радовал своей расторопностью, Мелик развлекал рассказами. Наблюдая, как они работают на пару, перебрасываются шутками и понимают друг друга с полуслова, я поняла, что они уже крепко сдружились и испытала легкий укол зависти. А мне быть всегда одной.  

Велела Эктору разместить Косси в самой комфортной камере в темнице и приставить охрану. Выполнять мелкие просьбы, показать лекарю, лечить, если болен. Хорошо кормить, отмыть, не беспокоить. Так дней десять, пусть оклемается. Мужчине я сказала, что не стоит показываться сыну на глаза таким жалким и слабым, он согласился.  

Настало время непогоды и по стране прокатились ураганы, заставив меня раздраженно подписывать документы на материальную помощь и восстановление пострадавших сел и деревень. Лейком закончил строчить очередную часть ужасного романа по мотивам моих приключений. Я сама не читала толком, пробежала глазами и отдала Эктору, велев быстро прочитать, пересказать и честно ответить, полное г…. или можно такое людям показывать. Он не в восторге от современной литературы, но сказал, что творение вполне можно выпускать, оно точно найдет своего читателя, хотя это и на любителя. В замке я наводила свои порядки. Убрали траурное, надеюсь, ненадолго. Покои Титола и Эвелин запечатали. Я решила пока не переделывать их, не превращать в кладовки. Не знаю пока как с комнатами поступить, со всеми вещами усопших. Думаю, они полежат так какое-то время, пока не сменится вся прислуга, помнящая прежних правителей, а там уже можно будет всё выбросить или отдать на благотворительность. Новые слуги уже не будут так благоговейно прикасаться к перилам, где часто стоял король, и понижать голос, проходя мимо комнаты бывшей королевы.  

Я прочитала всё, что нашлось в библиотеке про горные народы Латании. Всего-то пять книг, не напрямую посвященных теме, и кое-какие заметки. Позорно мало. Для сравнения книг, восхваляющих природу Латании, в разы больше. На религиозную тему книг тоже немало, хотя Латания считается светским государством, никто тут не жжет на кострах людей за не поклонение богам. Велела Талли найти в пограничных деревнях экспертов по горным, доставить во дворец, посулив хорошее вознаграждение. Такие вещи лучше узнавать из первых рук. Так как следующим моим вопросом была ревизия армии, то Талли рьяно взялся за дело и уже через неделю представил мне двоих деревенских жителей, запуганных и готовых рассказать что угодно. Приставила к ним писцов и велела записывать всё, что они рассказывают о горных, потом систематизировать и переписать, сама часто присутствовала, спрашивала, уточняла. Их рассказы противоречивы. С одной стороны, конечно, им чужды их традиции и уклад, считают их дикарями, с другой стороны постоянно указывают на скрытность, ум и хитрость, способность приспосабливаться к любым условиям, а это значит, что по-настоящему узнать горных трудно и всё, что латанцы знают о них, это, скорее всего, то, что им позволили узнать. Мужчин чужаков горные не любят, но могут приютить ребенка и воспитать как своего. Часто крадут молодых женщин, но те, с кем потом удалось пообщаться, рассказывают, что живут они там весьма неплохо.  

– Что именно рассказывают такие женщины? Они там становятся рабынями? В каких условиях живут?  

– Не рабынями, ну, по крайней мере, они так говорят. Говорят, что стали женами воинов и те их сильно любят. Говорят, что прислушиваются к женщинам у них, у диких этих. Есть свод законов и у женщин там много прав.  

Интересно. Равноправие у них там, значит, это мне на руку. Будет легче найти общий язык.  

Как повысить популярность у народа? Сложный вопрос. Я старалась вспомнить каких-то правителей из моего прошлого, кого бы любил народ и не могла найти в памяти никого, к кому бы не было претензий. Недовольные есть всегда, но определяет общий настрой масса. Мои будущие верные подданные сейчас еще дети или подростки, на старых я уже не рассчитываю. А что больше всего любят дети? Праздник, сладости, игры. Их не будет тревожить вопрос за чей это счет, значение имеет сиюминутное счастье. За свою уже долгую жизнь я общалась с огромным количеством людей и многие заявляли "у меня было счастливое детство". Так как у меня детства никогда не было, я интересовалась, что это значит. Ответы разные, но по большому счету сводятся к беззаботности, свободе, приключениям, сильным положительным эмоциям. Также люди отмечают дружбу, общение с любящими родственниками и первую любовь. Я скептически относилась к таким пояснениям, думаю, дело просто в том, что всё впервые, поэтому так запоминается. Да и вообще дети иначе чувствуют, чем взрослые. Несколько раз я пробовала сделать что-то, что отмечали другие, например, залезть на дерево и посмотреть по сторонам свысока, ощущая себя обладателем мира, или купаться и плескаться в солнечный день в искрящейся воде, или закутаться в теплое и слушать рассказы, попивая что-нибудь горячее. Ну и ничего особенного я не почувствовала. С дерева потом нужно спускаться, купание как купание, бывает радостно, но не более, остальное вообще фигня. Что я могу предложить детям почти своей страны? Радость, праздник и ощущение сказки. Также, больше для взрослых, нужно показать заботу, поэтому я велела Эктору сделать перепись всех школ Латании и справку о состоянии каждой. Школы в плачевном состоянии нужно будет отремонтировать. Не за счет бюджета, конечно, за счет богатых местных, которых я за это освобожу от налогов на полгода, год. Немного подумав, я прибавила к этому списку еще детские приюты. Образование там плохое, минимальное. На выходе получаются не особо грамотные и потенциально опасные молодые люди. Хорошо бы пристроить их сразу к работе. Это армия и сфера услуг. Советнику по связям с общественностью, Дарье, я эту программу изложила, она безразлично согласилась. Велела ей подавать мне отчеты каждый сезон о том, как идут дела.  

Праздничных дней в календаре страны немного, вполне можно добавить еще один. Самые любимые у народа, конечно, нерабочие праздничные дни. Таких всего два: день становления Латании, когда впервые были официально закреплены границы, незначительно изменившиеся за сотни лет, и начало года – первое число месяца Сурка. Летом устраивать новый праздник глупо, летом и так всем хорошо. К тому же полно работы, не до развлечений. Осенью страда, весной также, остается зима. Да еще и темно почти весь день, я это использую. Название празднику рабочее придумала – Зимний Бал. Эктору и Мелику изложила в общих чертах свою идею, они одобрили. Сразу встал вопрос об охране мероприятия и пришлось с тоской обратиться к последнему пункту моих планов, к реформе армии. В прошлом мире я являлась ячейкой подобной огромной структуры, но не видела её целиком, не занимала руководящих постов. Я очень примерно представляла, как это должно быть устроено, а когда вдумывалась в детали, начиналась головная боль. Перво-наперво необходимо отделить внутренние войска от внешних. Городская стража, охрана тюрем, служба исполнения наказаний и судебный блок, это должно быть отдельно от внешней армии, занимающейся охраной границ, шпионажем и олицетворяющей военную мощь страны. Сейчас рекруты нанимаются в крупных городах, недалеко от которых располагаются обучающие гарнизоны. Новичка сразу определяют в регулярную армию или в стражники, последние потом выполняют разную работу, разделяясь на кучу мелких подразделений, начиная от охраны стен и порядка в городе и заканчивая дворцовой стражей и следователями. То есть обучение сразу идет по разным веткам и занимает примерно один год, хотя на границу отправляют и раньше. Но только не на горную, туда шлют только опытных. Я решила, что первый год должна идти в гарнизоне общая одинаковая подготовка, ведь любой стражник – потенциальный солдат, каждый должен уметь ездить верхом, выполнять приказы, управляться с оружием. Через год предоставлять выбор: внутренние войска или внешние. В дела Талли я лезть не стала, не интересно, хотя знать, как устроена армия изнутри, увы, мне необходимо. Ближе к телу и делу войска внутренние. Это первый круг моей обороны. От кого? Да от всех. Это должны быть полностью преданные, разумные мужчины, а значит они должны быть довольны жизнью, но не настолько, чтобы наглеть. Тонкий баланс, который мне предстоит найти. Всё должно стать лучше, от формы и жалования до пенсий. Проблемы народа необходимо узнавать лично, воочию, без предупреждения, только так. Придется посетить неожиданно много новых мест.  

Пролетели две недели, я выполнила обещание, дала Косси увидеться с сыном. Его забрали из приюта и устроили в одну семью недалеко от замка. Позже я поселю мальчика в замке, устрою обучение и хорошую жизнь, у него будут друзья и близкие. Докажу Косси, что у ребенка будет успешное будущее только рядом со мной, а сам он, скитаясь по горам и полям, ничего сыну не даст. Но сперва я дам мужчине задание, проверю его.  

Мальчик, худой как тростинка, отмытый, одетый, причесанный, ожидал Косси в небольшом садике позади замка. Тихий, застенчивый, с опущенным взглядом и тонким голоском, которым он завопил «Папа! », когда Косси привели. Оба кинулись в объятья друг друга, мужчина упал на колени. Кажется, он плакал, обнимая сына. Очень хорошо, сильно любит, ради ребенка пойдет на всё. Они жадно общались, готовые в любой момент быть снова разлученными, но я не торопила. Пусть Косси почувствует доверие, мое расположение, я не желаю ему зла, он мне нужен. Спустя некоторое время мальчика увели, его отец приблизился ко мне. Выглядел он гораздо лучше. Ясный взгляд, твердый, кожа здорового оттенка, волосы подстрижены, спина прямая. И он заметно поправился, набирает мощь. Серые обтягивающие штаны, серая рубаха свободного кроя, красный жилет. Одежда не новая, но целая, молодец Эктор. Я слегка улыбалась, сделав шаг к нему, Косси опустился на колено, склонив голову.  

– Госпожа.  

Ммм, как приятно. Даже если он притворяется, пусть так. Умен. Достоин, но не гордец. Пока всё идет хорошо. Я жестом поманила его подняться и, осмотревшись по сторонам, тихо заговорила:  

– Как себя чувствуешь, всё ли нравится?  

Он усмехнулся:  

– Благодарю, госпожа, лучше, чем раньше.  

– Как сын, подрос?  

Косси опечалился:  

– О, да. Я его давно не видел.  

– Не беспокойся, его забрали из приюта, о нем хорошо заботятся.  

– Да, он рассказал.  

– Какое будущее ты хотел бы для него?  

Мужчина молча посмотрел на меня.  

– Какую профессию? Я могу почти что угодно ему устроить, любое обучение.  

– Ээ, я еще не думал об этом…  

– Думай скорее, не заметишь, как он вырастет.  

Я прошлась вперед-назад, задумчиво теребя пояс.  

– У меня для тебя будет задание. Нужно отправиться в одно место и кое-что совершить. Ты уже готов или нужно еще время на отдых?  

Он помолчал, опустив взгляд, затем произнес:  

– Готов. Что делать?  

– Скоро получишь указания.  

На этом мы разошлись. Я в библиотеку, Косси в свою камеру под присмотр. Я долго думала, какое задание ему дать. Нужно, чтобы он убил кого-нибудь для меня, доказав таким образом свою преданность и запачкав руки. В подробности решила никого не посвящать, для чистоты эксперимента. Ткнула на карте пальцем в шесть разных мест и запросила у Эктора справки, потом выбрала одно и написала записку Косси. Отнесла сама лично в руки, велела запомнить информацию и сожгла бумажку в своих руках, изумив мужчину колдовством. Велела держать в секрете, запросить у Эктора всё, что нужно для задания, и отчаливать. Косси выписали специальную бумагу о делах государственной важности, чтобы его никто не задерживал в пути. Он уехал и вернулся через семь дней, как было указано в моей записке. Хмуро отчитался, что дело сделано, а я чуть позже от Эктора получила справки о последних происшествиях в выбранных мною местах. Пять из них меня совершенно не интересовали, маскировка, а в шестом…  

– В городке Неклис за прошедшие десять дней произошло следующее. – Эктор прочистил горло и продолжил. – Умерших двое, новорожденных один. Кражи – одна, пока не раскрыта. Пропали две свиньи и одна коза. Пожары, наводнения, смерчи – не зарегистрированы. Сочетались браком…  

– Что там по умершим? – не выдержала я.  

– Мужчина, восемьдесят девять лет, не работающий, скончался от кашля. Мужчина, шестьдесят четыре года, владелец таверны, самоубийство.  

– Самоубийство?  

– Да, госпожа. Повесился.  

– Хм. Точно самоубийство?  

Эктор покопался в бумажках.  

– Справку составлял городничий, он не сделал указание на уголовный состав происшествия.  

Я постучала пальцами по подлокотнику кресла.  

– Отчего, как ты думаешь, может владелец таверны покончить с собой?  

– Может, долги?  

Ладно, неплохо. Косси справился с заданием. По три дня в каждую сторону и один день на убийство, чтобы проходило на самоубийство. Мне показалось это не слишком простым. И стража ничего не заподозрила, хотя, скорее всего, они просто не захотели разбираться. Мелкая сошка, провели проверку сквозь пальцы. Подумав, я решила испытать Косси еще раз. Перевела его из подвалов в свободную комнату для слуг, приставила охрану. Разрешила ходить в некоторые части здания, в храм, в библиотеку, во двор, в сад. Страже стен велела ни в коем случае не выпускать мужчину, без моего личного разрешения. Одновременно с этим велела переместить в замок сынишку Косси, устроить также в корпус слуг под присмотр гувернантки. Два раза в неделю позволила Косси гулять с сыном во дворе или в саду. В свободное время мой карманный убийца тренировался и читал в библиотеке. С жителями замка общался скупо.  

Так прошло десять дней, и я велела ему отравить гувернантку, присматривающую за мальчиком. Ничего личного, я её даже толком не знаю, женщина средних лет, почему бы не она. Задание несложное, всего то улизнуть от охраны, забраться незамеченным в кабинет лекаря, украсть яд и подмешать ей в еду или напиток. Для такого опытного воина пара пустяков. На всё про всё три дня. Косси выпучил глаза, услышав задание, но благоразумно промолчал и обещал выполнить. Дело чуть осложняется близостью ребенка к жертве, как бы он случайно не съел или не выпил отраву. Ну да это забота Косси. Через три дня женщина скончалась, я допросила убийцу.  

– Как отделался от охраны?  

– Это было несложно. – хмуро ответил Косси.  

– Где взял яд?  

– У лекаря украл.  

– Почему такой яд? Разбираешься в них?  

– Немного разбираюсь, выбрал такой, чтобы не мучилась. – жестко отчеканил мужчина.  

Как только случилось происшествие, изображая гнев, я велела Мелику и Эктору провести расследование и найти виновного.  

– Госпожа, я считаю, что убийца Косси. – тихо заметил управляющий, спустя дни.  

– Возражаю. Доказательств нет. – угрюмо встрял Мелик, и мне показалось, что друзья рассорились на почве этого вопроса.  

– Верно, доказательств нет. Поэтому я пришел к умозаключению, что кроме него никто это больше сделать не мог. А он бывший военный и к тому же убийца.  

Я улыбнулась.  

– Это все версии?  

– Да, госпожа.  

– А как же я?  

–...?  

– Я могла это сделать?  

Забавно смотреть, как они растерялись, переглядываясь. Эктор вздохнул, и, собравшись, медленно выдал:  

– Безусловно, госпожа, вы могли бы без труда совершить такое гладкое преступление. Если бы... я имею в виду... я не...  

– Молодцы. Расследование завершено. Вы оба меня порадовали.  

За эту работу я Косси заплатила. Хорошо заплатила, не жадничая. Он спросил разрешения сходить в город за подарком сыну, и это я разрешила. С одним провожатым, без явной охраны, пусть думает, что я доверяю ему. Никуда от сына он не денется, он не глупый и если задумал сбежать, то не сделает это сейчас, еще рано. А после того, как он выполнит главное задание, он, в общем-то, будет мне не так уж нужен. Хорошо, конечно, иметь рядом такого человека, но незаменимых нет.  

Дела в замке шли своим чередом, сдохла пара лошадей на конюшне, всех остальных разделили по разным стойлам и сараям, опасаясь эпидемии. Я вела себя тихо, на Советах проявляла терпение, изменения, которые я задумала, пока только обсуждались и оценивались, что меня несколько бесило, но я терпела. Так всё медленно и неторопливо, как будто у них впереди вечность, а не у меня. В городе тихо, Лейком продолжал писать свой кошмар. Я стала подумывать, не избавиться ли от него по окончании романа, это поднимет интерес к изданию. Автор написал необычное творение и умер загадочной смертью, не раскрытой в течение многих лет… Щекочет нервы, народ такое любит. В замке хотелось многое переделать, руки чешутся, но я себя останавливала, со слугами вела себя приветливо, однако завела список тех, от кого нужно избавиться. Титол знал хорошо всех слуг, считал это правильным, интересовался личной жизнью, иногда помогал. Люди все разные, некоторые с характером, он к каждому имел свой подход. Меня всегда это злило. Ты монарх, выше нет никого, никто не смеет тебе поперек слова сказать, а ты подстраиваешься под челядь. Фу. Я терпеть не буду, либо делай, как я хочу, либо убирайся. А то и прощайся с жизнью. Вот главный повар, например. Всегда готовит, как считает нужным. Я обсуждала это с Титолом и высказывала ему замечания, но он только улыбался и говорил что-то вроде «Он здесь так давно служит» или «Он всё-таки профессионал». Мне не вся еда нравилась, то соус слишком кислый, то рыба пресная, то фрукты недостаточно спелые. В моем списке повар первый кандидат. Там же управляющий, начальник дворцовой стражи, некоторые придворные женщины.  

Наконец я решилась и озвучила Косси, что я от него хочу. Собиралась несколько дней, откладывая. Волнуясь, пытаясь скрыть внутренний шторм, услышала от него:  

– Я не стану это делать, госпожа.  

Досадно, хотелось по-хорошему. Ну что ж… Тяжело вздохнув, я прошла к окну, отвернувшись от мужчины.  

– Косси, ты мне очень симпатичен. Не хочется чинить тебе неприятности. С самого начала ты знал, что нужно будет выполнять особую работу. Ты согласился, ради себя и будущего своего сына.  

– Да, госпожа, но это… Я не могу.  

– Почему? – я повернулась и с вызовом посмотрела, он растерянно замялся.  

– Постарайся понять, ты умный человек, опытный. Уже ничего не изменить. Оглянись, почти вся королевская семья погибла, остался один неспособный править отпрыск. Ты родился в этой стране, и твой сын, хочешь продолжить жить здесь спокойно и счастливо? Как это устроить? Я всё равно уберу Флорана, с твоей помощью или без. Тебя придется убить, твоего сына тоже… Давай не будем доводить до крайностей. Ты ничего изменить уже не можешь, смирись, плыви по течению и наслаждайся жизнью. Думай о будущем, выполни свою работу. Никто не будет знать, кроме нас с тобой. В конце концов, если тебе симпатичен наследник, ты окажешь ему слугу, устранив быстро и безболезненно.  

Косси молчал, опустив взгляд.  

– Можешь подумать, даю тебе три дня. Сына не увидишь, пока не будет выполнено задание. То есть либо позже, либо никогда.  

Быстро вышла, раздраженно хлопнув дверью. Почему он против? Что страшного то? Убил, не моргнув взглядом, ни в чем не повинных трактирщика и женщину, а тут морщится. Флоран обычный человек, они даже не знакомы. Косси видел его один раз, когда наследник был еще ребенком. Это обычное убийство, ничего особенного. Неужели титул так много значит? Почему? Жизнь простого человека стоит меньше, чем жизнь человека знатного, с положением и деньгами? Это лицемерие. Косси не может, не должен решать, кто заслужил смерть, а кто нет. В прошлом я выполняла любые приказы своего начальства, не оглядываясь ни на что, и считаю это правильным. Инструмент должен делать то, что от него ожидают, иначе зачем он нужен. Всё это следовало ему сказать, но я, как всегда, задним умом крепка. Ладно, никуда он не денется, ради сына сделает.  

Через два дня мне донесли, что Косси хочет поговорить. Он согласился убить Флорана. Я велела устроить это как несчастный случай и привезти мне доказательства. Но если никак не получится, то можно убрать наследника любым другим способом, на его усмотрение. Не тянуть долго, у меня и так нервы на пределе. В дорогу дала убийце всё, что попросил, без пререканий. Подорожные бумаги, деньги, крепкую лошадь, добротную одежду. Единственное условие – дать увидеться с сыном. Недовольная, не сразу, но я согласилась, нехорошо нарушать свое слово. Они общались в комнате мальчика, очень тихо, я не слушала, но, думаю, ничего особенного отец сыну не сказал. Как обычно, люблю тебя, береги себя, что бы не случилось, знай, я тобой горжусь и тому подобные сопли.  

– У тебя есть сорок дней. – сказала я Косси на прощанье.  

Кто знает, где сейчас на самом деле Флоран. Его нужно отыскать, разведать обстановку. Скорее всего, он не одинок, завел друзей и приятелей, может быть женщину любимую. Все эти персоны, включая охрану, которая была выделена еще Титолом, трутся вокруг, не смыкая глаз. Обойти все препятствия и устроить несчастный случай, не подлежащий сомнению. Конечно, я приму работу Косси даже если он вернется позже срока и без доказательств, но сил терпеть уже нет. Какие именно нужны доказательства, я не уточнила, и он не спрашивал.  

Через девятнадцать дней пришла весть о смерти наследника. Утром чуть свет явился Эктор и протянул срочное послание, запечатанное. Писал наместник какого-то городишки, буквы скакали по разлинованному листочку, как у пьяницы. С великим прискорбием сообщалось, что Флоран, наследник престола, утонул в реке, тело не нашли. Послание адресовано лично мне и в самом конце трусливая приписка «Да хранят нас боги». Я прочла письмо несколько раз, сидя в постели. Эктор стоял тихо, ожидая распоряжений. Я медленно вылезла из-под одеяла, отдернула шторы, вздохнула.  

– Флоран умер.  

Нахмурилась, продолжая перебирать слова с листочка глазами.  

– Флоран. Умер.  

– Как же так, госпожа? – странным голосом спросил Эктор.  

– Утонул. Несчастный случай.  

Посмотрела на него. Он на меня. Спокойно, молча. Грудная клетка под жилетом колышется, больше ничто не выдает его волнение. Не лицо – маска.  

– Никому пока не говори. Если услышишь слухи, узнаешь, что кто-то еще получил послание, сообщи мне.  

– Слушаюсь, госпожа. А что теперь будет?  

– Теперь всё будет хорошо.  

Когда Эктор удалился, я не могла успокоиться. Слонялась по комнате автоматически, бесцельно. Страх и трепет поглощали, волнение грозило затопить разум. Я часто дышала, приоткрыв рот. Вот и всё. Вот и всё. Я добилась чего хотела. Это было несложно... Это значит, что я могу и больше, могу всё, что захочу. Улыбка самовольно выползла на лицо. Так, теперь спокойно, придется приложить усилия, чтобы не выглядеть недостойно, не смеяться невпопад, не ходить всюду с дурацкой улыбкой. Я без пяти минут на троне, нужно держать лицо. Но сейчас, в одиночестве, я могу себе позволить. Я бегала, танцевала, летала по комнате, негромко счастливо смеясь. Не от того, что по моему приказу умер хороший человек, а потому что всё в моих руках.  

В это утро я умылась и оделась сама, не хочу ни с кем делиться своим хорошим настроением. Восторг и предвкушение вынесла из комнаты как большой красивый букет. В первый раз в этом мире, гордо вскинув голову, я шла по своему замку своей страны. Нужно еще сделать много разных мелочей: похороны, коронация, письма… Но это всё мелочи, пустяки.  

День прошел тихо, я продумывала дальнейшие действия вместе с Эктором. Никто не знал о случившемся. Либо отправитель письма побоялся еще кому-то писать, либо действительно умный человек, а может письма еще просто не дошли, или даже возможен вариант, что кто-то знает, но молчит, наблюдает, как я себя поведу. Поэтому я решила не загонять себя в ловушку, после ужина собрала советников, слуг и, встав, сделала заявление.  

– Дорогие друзья. – какие они мне к Кроку друзья, но другого обращения я не нашла. – Настала трудная пора, нас всех ждет еще одно испытание. Я получила скорбную весть.  

Замолчала, сжимая пальцы, собираясь с духом. Эктор предложил не рубить резко, а дать людям слабую надежду, тем более, что я и сама не могу быть абсолютно уверенной.  

– Я получила весть о…о смерти Флорана.  

Единый вздох изумления ударил по стенам зала. Я неуверенно развела руки, скорбно ломая брови.  

– Мне сообщили, что он утонул. Тело не нашли. Конечно, всё это будет проверено самым тщательным образом, я уже отдала распоряжения. Но, храня надежду, мы должны готовиться к худшему. Прошу вас не поднимать панику. До тех пор, пока все обстоятельства не будут до конца выяснены, людям за стенами замка не стоит знать.  

Некоторые слуги согласно закивали. На самом деле я рассчитывала на то, что слухи сразу просочатся в город. Пусть это будет пока только слух. Дождусь возвращения Косси с доказательствами, там видно будет.  

– Госпожа. – подала растерянный голос немолодая женщина. – Траурное покрывать?  

– Пока нет. Все свободны.  

Народ, как вялое стадо, потянулся к двери.  

– И еще. Передайте повару, что мясо сегодня было суховато.  

На сороковой день, как издевка, появился Косси. Засранец, сделал свое дело и гулял где-то оставшееся время. Этот наглый момент раздражал и забавил одновременно. Мне всё больше нравился этот мужчина. Он явился пред мои очи в главный зал с вещами, весь грязный и вонючий с дороги. Поманила его за собой в комнату.  

– Дело сделано, госпожа.  

– До меня дошли слухи. Рассказывай.  

Косси коротко, по-военному, отчитался.  

– Прибыл на место, нашел объект, установил наблюдение. Устроил несчастный случай.  

– Ты утопил его?  

– Да, утянул под воду, потом спрятал тело.  

– Где шатался всё оставшееся время?  

Мужчина поджал губы.  

– Нужно было замести следы.  

– Доказательства принес?  

– Так точно.  

Косси плюхнул на пол кожаный мешок, развязал грязный шнурок. Внутри масляно блеснуло. Запустил руку и медленно вытянул вверх человеческую голову.  

Я со всяким сталкивалась, но от увиденного ощутимо замутило. Стараясь удержать в желудке завтрак, глубоко дыша, подошла ближе. Чёрные волосы, за которые взялся Косси, облепили мертвенно бледную блестящую от масла, распухшую кожу, глаза полузакрыты, рот приоткрыт, виднеется язык, с обрезанной шеи капает. На щеке знакомая родинка. Вряд ли подделка. Родинка точно та, да и похож очень. Хотя, конечно, смерть меняет лицо.  

– Хорошо. Убери.  

Позже этот мешок попал в холодный подвал, я велела Эктору не открывать и хорошо спрятать. Косси отправился отдыхать, затем тратить в городе с сыном зарплату. Заплатила я ему очень хорошо. На эти деньги можно было бы заказать убийство целой ватаги. Я стала готовиться к коронации.  

О смерти Флорана было объявлено официальным заявлением по столице. Крикуны, которые обычно объявляют новости, и запись на доске на главной площади сообщили народу скорбную весть. Эскоп погрузился в серый плотный траур. Даже погода этому способствовала: пришли туманы, морось и ветер, отчего город и окрестности сами по себе стали траурно серыми. В замке и в городе серо и тихо, всё застыло в ожидании. Я хранила таинственное молчание, нацепив маску безразличия.  

Похороны решили устроить полностью открытыми и нескоро. Во-первых, тела нет, нечего спешить. Во-вторых, нужно дождаться приезда всех желающих. Мне казалось, народ Латании не знает своего наследника, тот всю молодость просидел в замке, не отличившись никакими достижениями. Однако оказалось, что народ считал его своим, близким, и возлагал надежды. Наверное, из-за его поездок по стране и простой жизни. Меня коробило каждый раз, когда я видела слезы в чьих-то глазах. Ничего Флоран не успел для вас сделать, да и не собирался! Плевать он хотел на свой народ, а вы... Я – будущее страны, я сделаю жизнь лучше.  

Как полагается, на похоронах будет портрет усопшего, приглашенный художник малевал. Советники мои совсем заскучали, Дарья, ссылаясь на плохое здоровье, сидела дома, Талли ходил растерянный, как ударенный. Мне шили новое платье, в котором я собиралась быть на прощании. Строгое и на первый взгляд скромное, на самом деле из очень дорогой ткани, с изысканной вышивкой. Платье такое сготовить за месяц не успели бы, я начала подбирать ткань и рисовать эскиз с момента отправки Косси на задание.  

Велиофан не говорил со мной с момента моего объявления о смерти Флорана и до Совета, где мы решали, как дальше быть. Ну, они решали, а я делала вид, уже, на самом деле, не особо скрываясь. Совет был секретным, в скрытой комнате в библиотеке, без слуг, даже без писаря, обычно конспектирующего заседание. Дарья жалко заглядывала в мои глаза и живо соглашалась абсолютно со всем, боится потерять место. Велиофан молчал и смотрел на меня с угрюмой укоризной, а Талли был весел и как-то даже помолодел. Тоже со всем соглашался, а потом заявил, что просит отставку.  

– Отставку? Что ж, хорошо. – произнесла я, стараясь сохранить лицо. – Но мне сейчас тебя некем заменить, так что придется подождать.  

– Долго, госпожа? – едва слышно пролепетал Советник.  

– Год или два. Я начну искать замену незамедлительно.  

Талли поник, хотел свинтить поскорее. На кого я армию повешу, реформы не завершены... Вот ведь Кроково отродье. И Велиофан какой-то странный.  

В общем, на Совете решили, конечно, что на трон сажусь я, почти сразу после похорон, больше претендентов нет и пока кто-нибудь не бросился занимать пустое место, следует поторопиться. Соседям и горцам я велела написать потом по факту, чтобы было в одном письме о смерти Флорана и сразу о том, что правительницей Латании стала я. Это некрасиво, но я так решила. Чтобы не было заметно перерыва в политической жизни страны.  

На прощание с Флораном пришло огромное количество людей. Из других городов и областей даже приезжали, скорее чтобы просто посмотреть, как будут дальше развиваться события, и заодно остаться на коронацию, чего ездить туда-сюда зря. В чистом поле за пределами Эскопа соорудили помост и трибуны для знати. Себе я не велела делать какое-то особое место, не собираюсь долго там рассиживаться. Лучше похожу меж гостей, себя покажу и на них посмотрю. Решено разделить потоки людей таким образом: с ночи и до полудня простой люд, после полудня знатные, простых больше не пускать. Посмотрят на кремацию издалека. Соорудили наспех ограждения из жердей, поставили охрану. На высокий помост уложили личные вещи усопшего и поставили большой портрет. Флоран вышел на нем очень хорошо, так и должно быть. Вещи я отобрала лично из его комнаты и мастерской. Толстый роман, который он любил перечитывать, расческа, рабочий фартук и прочее. Раздавали угощение – маленькие булочки с сыром, любимое лакомство наследника. Бедным по одной в руки, для остальных стояли подносы. Эктор предлагал драгоценности, оставшиеся от Флорана и его родителей отдать на благотворительность в помощь бедным, но я велела снести всё в сокровищницу. Не хочу делать из Флорана культовую фигуру, и о времени правления этой династии все должны поскорее забыть.  

Я прибыла на церемонию после полудня, встретив сотни любопытных взглядов. Многие видели меня впервые. Мелик и Эктор, как ангелы-хранители, склонились к моим плечам, быстро и коротко шепотом рассказывая про каждую подходящую персону. Мальчики готовились целый месяц днем и ночью, выглядели теперь устало. Эктор вообще валился с ног, понимая, что как только я взойдут на престол, он станет главным управляющим. Пришлось экстренно многому учиться. Мы уже говорили об этом, Морис будет отправлен в отставку, Эктору можно будет нанять сколько нужно помощников. Помимо латанцев, присутствовали послы и купцы из других стран. Я не особо волновалась за впечатление, которое произведу. Если они не глупцы, то понимают, что о правителе судить нужно по поступкам, не по внешности. И если даже я как-то посрамлюсь сегодня, то у меня будет много времени исправить ситуацию. Поэтому я спокойно ходила среди толпы, не улыбаясь, повод всё-таки скорбный, сдержанно принимала соболезнования и напрягала память, стараясь запомнить полезных мне людей.  

Из моих волос соорудили сложную прическу, в попытке скрыть недостаток длины. Серьги я надела крошечные, едва заметные, и легкое колье в виде веточки с листочками, поверх платья на грудь. Платье темно- синее, сапожки, утопающие в сочной примятой траве, прямая спина, твердый взгляд – так я выглядела в глазах окружающих. Мужчины и женщины расступались на моем пути, некоторые выходили вперед, представлялись и добавляли несколько фраз. Соболезнования, пожелания, вопросы, предложения, всё скоро слилось в один бесконечный гул, в котором я не сразу разобрала нечто особенное. Какой-то раздражающий выбивающийся звук, которому здесь не место.  

– Что это? Вы слышите?  

– Госпожа?  

– Ребенок плачет.  

– Где?  

На церемонию многие пришли с детьми, только совсем маленьких рекомендовали не брать. Я крутилась вокруг себя, понимая, что заставить всех собравшихся замолчать не удастся. Наконец, увидела. Возле помоста с краю на корточках сидел маленький мальчик на вид лет трех-четырех. В коротких штанишках, курточке, со старательно зачесанными светлыми вихрами. Он крутил у глаз маленькие кулачки и хныкал. Видимо, потерялся. Одет прилично, не босяк. Кто-то взял его с собой на такое скучное мероприятие и не усмотрел. Прислушалась. Не слышно истеричных воплей, не видно, чтобы кто-то бегал, расталкивая толпу локтями.  

– Привет. – я присела к нему. – Ты потерялся? Как тебя зовут?  

Малыш захныкал тише, но информацию не выдал. Испуганно он смотрел снизу-вверх на незнакомую тетю, заслонившую свет.  

– Не волнуйтесь, госпожа, сейчас найдем его родителей.  

Я протянула руки, схватила мальчика, прижала к себе спинкой и быстро, чтобы не опомнился, поднялась с ним над землей. Невысоко, на уровень голов, напрягла голос.  

– Чей ребенок? Кто потерял сына?  

Наступила тишина, гости попятились, поднимая головы.  

– Еще раз, чей малыш?  

Тишина.  

– Ну что, ничей? Кто потерял?  

Наконец в толпе вскрикнула женщина:  

– Нелли, смотри, это же Доран. Это наш, наш мальчик!  

Я направила мальчика по воздуху в руки подбегающим женщинам. Открыв рот, они смотрели на меня, не обращая внимание на ребенка. В толпе кто-то охал, шептались. Я посмотрела на пасмурное небо.  

– Пора начинать.  

Прощальную речь мы готовили с Эктором несколько дней. Как же я радовалась, что у меня есть теперь такой помощник. Стоя спиной к помосту с вещами Флорана, в тишине, я произнесла речь, в которой сделала упор на отличие усопшего от остальных, переложила ответственность на богов и практически обезличила наследника, не сказав о нем ничего запоминающееся:  

– Дорогие латанцы и уважаемые гости страны. Сегодня мы прощаемся с особенным человеком. Флоран был наследником этого благословенного края, но также личностью яркой, незаурядной. Многие знали его как доброго друга, достойного человека. Флоран был талантлив и видел этот мир иначе, не так как мы с вами. Чистый, умный и свободный, он пал жертвой несчастного случая. Так распорядились боги. Нам остается скорбеть и в память о нем с уверенностью смотреть в будущее.  

Я старалась добавить эмоций в выступление, но боялась переиграть, в итоге речь вышла сухой. В тишине чувствовалась растерянность и настороженность, когда я зажгла помост огнем с рук. Может быть кто-то еще хотел выступить, но в мои планы это не входило.  

Масло, щедро налитое на помост и предметы, сразу занялось, весело пожирая всё на своем пути. Портрет Флорана горел необычно. Долго смотрели на меня его глаза, искусно изображенные, более светлые в ярком пламени. Холст вокруг скручивался, потрескивая, а глаза всё смотрели, пока и этот кусочек портрета не сдался. Я гадала, как смотрели. Укоризненно? Да вроде нет. Испуганно? Точно нет. Показалось, что с пониманием и грустью, и немного удивленно.  

В день коронации я волновалась чрезвычайно, как никогда. Всю ночь не спала, вскочила ни свет, ни заря, металась по комнате, всё валилось из рук. С похорон Флорана прошло тридцать дней. Нужно было раньше провести церемонию, но постоянно выскакивали какие-то мелкие проблемы, масса которых отодвинула миг моего восхождения на престол на много дней. Слуги в замке уже не помнили, как проводили коронацию Титола. Я сама представляла действие только в общих чертах. Спросить совета не у кого, Эктор порылся в книгах, что-то нашел, чтобы мы хотя бы не ударили в грязь лицом перед иностранными гостями. После коронации в замке должен быть банкет до ночи, нужно составить меню, закупить продукты, нанять дополнительно слуг, позаботиться о размещении гостей и так далее, так далее.  

К моменту похорон Флорана я уже приметила ткань и фасон коронационного платья и как только мы простились с династией Дори Мик, отдала приказ начать пошив. Буквально сразу после того, как вернулась в замок. Ничего особенного в платье нет, однако криворукие швеи еле-еле успевали. Платье чистейшего белого цвета, с узкими рукавами и широкими вторыми рукавами, открытыми, длина подола в пол и сзади немного длиннее, как шлейф. Скромный вырез на груди, многослойная юбка тончайший ткани, чтобы при ходьбе или полете развивалась. Дополнительно на поясе и спине полоски. Получится, что при быстрой ходьбе, развороте или полете ткани свободно должны развеваться вокруг тела, создавая эффект воздушности, легкости. Подобного фасона никто не носил, это лишний раз подчеркнет мое отличие от простых смертных.  

Сперва планировали провести церемонию, которая состоит всего то из речи к народу и возложении короны, на большом балконе, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что ему требуется срочный ремонт. Перила и подпорки крошатся, того и гляди обвалится. Ремонт сделать не успеют и с раздражением я придумала другой вариант. В итоге мы с Эктором решили, что так даже лучше. Церемония пройдет на самом высоком месте рядом с замком, на холме. У подножия соберется простой народ, сзади и по сторонам гости. Это будет знаком моей открытости к латанцам, отсутствия страха перед кем бы то ни было. К моменту коронации я также велела изготовить трон. Дворцовый мастер развел руками.  

– Конечно, госпожа, я знаю, что такое трон. Это как-бы стул такой, верно?  

– Да. – я закатила глаза. – Стул. Но необычный. Такого ни у кого не должно быть. Красивый, большой, резной. Мягкая набивка, дорогие ткани. Иногда украшается драгоценными камнями или металлами. Но это мы сейчас не успеем, сделайте хоть что-то.  

В итоге я получила толстоногий квадратный грубый на вид стул, с мягким сиденьем и спинкой красного цвета. Слава Моледе, хоть с подлокотниками. С грустью и тоской пришлось согласиться сидеть на таком пне после коронации, другой сделать бы не успели. Потом поменяю его, сама нарисую эскиз. И пусть сейчас он выглядит небогато, это к лучшему. Пусть иностранные послы воспримут меня как бедную простушку, тем слаще будет в будущем изумлять их.  

За неделю до коронации я обратилась к телохранителям королевской семьи. С момента смерти Титола они официально перешли на службу Флорану и присягнули ему, но он уехал и никого с собой не взял, служаки болтались в замке без дела. Восемь мужчин разного возраста и комплекции. Я им не доверяла и потому не трогала, до поры. Когда Флорана не стало, на похоронах они отдали ему честь последний раз. Ко мне демонстративно потом никто не подошел. У меня свой телохранитель, пусть и один. Я ожидала, что после похорон они все попросят отставку, но ничего подобного не произошло. Они продолжали жить в замке, получая жалование, не обращая на меня внимания. Я собрала их в главном зале, из свидетелей оставив только Мелика и Эктора, конечно.  

– Уважаемые. Я планирую распустить вашу команду и набрать заново. – просто сообщила я. – Все ваши обязательства перед короной с данного момента упраздняются. Если кто-то желает вступить в мой личный дворцовый полк, то может попытать счастья наравне с остальными. О дате смотра и отбора будет сообщено позже специальным объявлением. Все вы должны покинуть замок сегодня до заката, получите выходное пособие.  

Развернувшись и вздернув подбородок, ушла, чувствуя на спине злые взгляды. Пусть проваливают, к ним доверия нет. Мне никогда не нравился этот, на мой взгляд, непрофессиональный набор людей. Планирую набрать себе новую команду, в прошлом мире это называлось "планка", от шести до двадцати человек. Отборные, преданные, готовые для меня на всё.  

За день до коронации случилось невероятное. В замок с наглой настойчивостью заявились двое мужчин из города. Среднего возраста высокий и крепкий Боруд, глава самого влиятельного семейства, и Корни, сухой старикашка, никак не отдающий богам душу, богатый купец. Оба славились склочным характером и привычкой повсюду совать свой нос. Эктор пытался отделаться от них, увещевая, что вот сейчас мне вообще не до них, но они пригрозили скандалом. Раздраженная, я велела помариновать их в гостиной до вечера. Титол старался со всеми всегда быть в хороших отношениях, выказывал уважение подобным людям. Я слышала, конечно, о многих недовольных последними событиями и моим восхождения на трон, в столице постепенно становилось жарко. В регионах и областях обстановка иная, латанцы спокойный народ, и чем дальше от дворца, тем меньше им интересно кто там сегодня у руля. Сначала я несколько волновалась, но потом успокоилась и решила: ничего невозможного для меня быть не может. Что бы они не захотели и что бы не сообщили, я найду выход.  

– Мы решительно против вашего прихода к власти! Флоран, наверняка, жив, вы не имеете права! – брызгая слюной, кричал Корни, благо, что я приняла их в одной из далеких холодных комнат.  

Раскрасневшийся от крика, с пышными седыми усами и пляшущей косой за плечами, он вызывал улыбку, но не страх. Я перевела взгляд на Боруда. Мужчина молчал, смотря на меня хитро и с превосходством. Эти людишки давно всё знали, а пришли только сейчас. Ясно, решили погреться за мой счет, на Флорана им наплевать. Мол, мы тебе признание, ты нам сладкую жизнь и всё, что захотим в любое время.  

– Флоран, к несчастью, умер. Он утонул, это чистая правда. – ответила я медленно, с достоинством. – Если хотите, могу предоставить доказательства.  

– Извольте. – тихо произнес Боруд.  

Эктор отвел нас в подвал, где я велела схоронить мешок, и удалился. В тесном влажном затхлом закутке, освещаемым только моими светлячками, под низким каменным потолком я показала им голову Флорана. Корни, кажется, перестал дышать, Боруд, напротив, задышал взахлеб. Хватая воздух, мужчина покраснел, глаза округлились.  

– Это... Это... Убийца... – толстый палец ткнулся в мою сторону.  

Мне всё меньше нравилось происходящее.  

– Я его пальцем не трогала.  

– Мы это так не оставим. – прошептал Корни.  

С тяжелым вздохом я взмахнула руками и... разорвала Боруда. Вышло очень кроваво, забрызгало стены. Голова осталась целой, повисла на лоскуте кожи, шею порвало вдоль от начала груди. Мокрым сочным куском он грохнулся на пол. Корни не шевелился, обтекая. Взгляд сонный, губы поджаты, как у ребенка, готового заплакать. Я опустила глаза на платье. Ну вот, испорчено. Подошла к старику вплотную.  

– Ты пришел в замок вместе с Борудом, затем вас разделили, и больше ты его не видел. Да?  

Корни мелко закивал, смотря мимо меня, не мигая. Эктор ожидал на выходе из подвала.  

– Помоги этому господину привести себя в порядок и выпроводи из замка. Потом вместе с Косси избавьтесь от трупа.  

– Слушаюсь госпожа. У вас тут...  

– А...  

Я отправилась дольше по своим делам, вытирая кровь с лица рукавом. Завтра важный день, а еще столько всего нужно сделать.  

Важным моментом, над которым я долго размышляла, был звук. Как сделать так, чтобы меня слышали все пришедшие. Пробовала усилить голос с помощью магии, но звучало глупо. Будто я в горах надрываюсь. Это поможет, если нужно докричаться куда-то, но к торжественной обстановке не годится. Сделать подобие рупора? Можно. Но, опять-таки, глупо будет выглядеть, когда я закрою лицо конусообразной штукой. Решили распространить в толпе листовки с содержанием моей речи. Кто захочет, почитает.  

Конечно, я заранее подумала о недовольствах. В толпе могут найтись смутьяны, начнут кричать что-нибудь или кинут яблоко. Для предупреждения беспорядков среди народа будут рассредоточены стражники в гражданской одежде. Они должны будут не только вычислять недовольных, запоминать и предотвращать, но и сглаживать ситуацию. Пришлось привлечь даже Лейкома. Он обещал настроить многочисленных друзей на нужный лад, чтобы произносили в толпе восхваляющие меня фразы. Считаю ли я это низким и трусливым? Возможно. Но куда больше меня страшит конфуз. Тем более, я могу не сдержаться и убить пару-тройку горожан, что тогда делать? Другую страну искать?  

Итак, в день коронации всё валилось у меня из рук. В замке с ночи царил хаос, крики, беготня. День выдался ветреный и не по-зимнему теплый. По небу на скорости проносились рваные облачка, то закрывая, то высвобождая солнечный свет, отчего всё вокруг сделалось пятнистым. На завтрак еда не лезла в горло, Эктор еле уговорил съесть немного омлета, а то сил не будет. На холме установили шатер, в котором я в сотый раз повторяла заученную речь, велев никого ко мне не впускать. Потихоньку собрался народ и мелкий дождик. Эктор заверил, что это хороший знак, и в полдень церемония началась.  

Мелик, как мой личный телохранитель, зыркал глазами по сторонам, провожая меня к краю. Чтобы не слететь вниз на мокрой траве разложили несколько сбитых вместе досок. После речи корону мне должен был подать Велиофан. Старик наотрез отказался, хотя я угрожала даже расправой. Крепкий старикашка. И одинокий. Поэтому такой стойкий, не на что нажать. Пришлось заставить Талли, также не горящего желанием.  

Дождик закончился, когда я шагнула на помост, вдыхая свежесть. От волнения заложило уши. Сотни людей. Пестрая толпа разливается внизу по холму, растворяясь в улицах. Люди даже на крышах домов. Ветерок треплет подол платья и распущенные волосы. Вот этот миг. Спустя мгновения, в звенящей тишине, я произнесла свою речь.  

– Латанцы. К вам обращаюсь сейчас. Вам выпала доля жить в эпоху перемен. Вам и вашим детям предстоит жить в новом будущем, удивительном и прекрасном. Мое имя – Александра, и я обещаю сделать всё на благо этой благословенной богами страны. Как в начале жизни дитя получает имя, так и эта страна в новом для неё веке получит новое имя и новый статус. Александрия. Не все знали Латанию, но все узнают Александрию. Империю, не королевство. С любовью к вам и уважением, я принимаю этот символ власти и осознаю возлагаемую ответственность.  

Повернулась к Талли, он поднес подушку с короной. Корону пришлось поприжать клещами, иначе она, широкая, совершенно не сидела на моей голове. Дурацкая железка, заменю её потом на достойную вещь. Должно быть золото, серебро, драгоценные камни. Трясущимися руками взяла корону и повернулась к людям. Спокойно. Всё спокойно. Никто не кричит, не скандалит. Это придало уверенности и на голову я водрузила символ власти уже твердой рукой. Очень кстати выглянуло солнце, осветив холм. Я медленно поднялась вверх, немного разведя руки, как-бы стараясь обнять весь город. Ветер трепал мое белое платье, и все смотрели восхищенно. Хотелось продлить этот миг надолго, я упивалась торжеством и восторгом. Я смогла! Мои планы сбылись. Слезы навернулись на глазах, когда я смотрела на свой народ. Никогда не испытывала такого счастье. Мое восхождение, мой триумф, смотрите все, это только начало.  

Как добрались до замка, не помню. Очнулась за столом, на своем троне, слушая речь какого-то посла. Сразу всё посерело вокруг, потеряло краски, из волшебного стало обыденным. Горькое детское разочарование коснулось души. Это всё? Конечно, у меня впереди бездна интересных дел и свершений, но хотелось праздника. Не с кем поделиться радостью и счастьем, впереди тяжелые времена... Мужчина закончил речь, я механически кивнула и опустила глаза. В тарелке что-то лежит. Красивое, но аппетита нет совсем, даже дурно. Новый повар на испытательным сроке, старается сильно. От обиды подкатили слезы. От страха, что это кто-нибудь заметит, тут же втянулись обратно. Так, не ныть! Всё прекрасно. Так, как должно быть. Я просто не привыкла.  

До полуночи я старательно веселилась, пила понемногу, танцевала с иностранными гостями. Когда стало возможным удалиться, заперлась в своих покоях, приказала принести закуски и вино, много вина. До рассвета пила в одиночестве, плакала, то ли от счастья, то ли от одиночества, вспоминая прошлое, говорила с подушками. Мелик и Эктор, хоть и близкие, но все-таки слуги. Негоже им видеть меня в таком состоянии. Никого не может быть рядом со мной и это правильно. Такова моя природа и судьба.  

Белый свет увидел новоиспеченную императрицу только к обеду. Похмелье, что может быть хуже для начала государственных дел. Эктор с сочувствующим взглядом и красноречиво помятым видом медленно и тихо рассказывал события прошедшего дня и новости. В общем и целом коронация прошла успешно. Настроение в народе тревожное, не более. Все члены королевской семьи почили, народу некуда деваться, не оставаться ведь без правителя. Внешний вид мой и волшебство впечатлили всех, что сгладило негатив. Смотрящим в толпе не пришлось применять никаких мер, все вели себя в пределах нормы. Иностранные послы готовятся к отъезду, ожидая возможности попрощаться.  

– По поводу переименования страны, госпожа, никто не воспринял это сообщение серьезно. – осторожно заметил управляющий.  

– Ничего страшного, мы это ожидали. Главное, что это озвучено при всех. Разошли всем официальным лицам приказ больше не называть в своих выступлениях, устных или письменных, страну «королевском Латанией». Только Александрия и «империя». Подготовь информационные письма для других стран, я подпишу и нужно поскорее отправить. Крикуны в городах должны трижды в день оповещать народ о смене названия страны, в течение сорока дней. Печатникам и всяким там писателям также раздать указания. Не выпускать больше карты со старым названием, прежние понемногу изымать из оборота, уничтожать. Само собой, в библиотеке ничего не трогать.  

Эктор быстро записывал, я потирала лоб ладонью. Ужасное самочувствие. Сейчас бы выпить немного и завалиться обратно в постель, но нужно спровадить послов.  

Прошел месяц, я почти освоилась с новым статусом и с мыслью, что выше меня в этой стране никого нет и быть не может. Каждый обязан мне подчиняться. Внутренний страх от принятия решений с каждым днем сдавал позиции, крепла уверенность в себе. Я задумала вояж по стране, нужно границы посетить и к горам присматриваться, но планы нарушились утренним тревожным посланием.  

– Госпожа, срочное письмо.  

– От кого?  

– Это... из башни всех народов.  

Парящая башня! Я еще не видела это чудо. Быстро сломав печать и развернув свиток жадно прочла весьма жесткий вызов на общее собрание. В связи со столь стремительными переменами в жизни страны я должна явиться в башню такого-то числа, предстать перед другим правителями. Ммм, очень хорошо. Меня заметили! Познакомлюсь со всеми, себя покажу. Пусть знают, что захудалая страна теперь в надежных руках. Улыбаясь до ушей, велела Эктору готовиться к полету.  

Из всего окружения только Велиофан был в башне два раза. В последнее время старика почти не видно. Сидит в своей пыльной коморке, носу не кажет, на совет последний не пришел, сославшись на плохое самочувствие. Я нанесла ему визит сама. Старец как всегда пил чай у окна. Интересно, он ест вообще, или только чаем питается.  

– Привет, Велиофан! – я радостно просунулась в дверь.  

– Добрый день, госпожа. – сухой ответ.  

– Не вставай. Как себя чувствуешь?  

– Спасибо. Хорошо.  

Плюхнулась напротив за стол, стараясь не испачкать рукава.  

– Я давно думала про твое жилище. У тебя ведь дома нет своего? Нужно это исправить. Выделим тебе землю где захочешь и дом хороший поставим.  

– Это весьма кстати, я прошу отставку.  

– Эм.  

– Я уже слишком стар, пора на покой.  

– Ну да, тут не поспоришь...  

Отставка Велиофана огорчает, но это закономерно. Удивительно, что он еще жив. И в своем уме, ну, на какую-то часть. Заменить его некем, эх.  

– Я принимаю твою отставку. Хотя это невосполнимая потеря. Я была бы рада, если бы ты остался для трона консультантом. Твой опыт и знания....  

– Ты ведь обещала не трогать его. – старик внимательно рассматривал сморщенные узловатые пальцы.  

– Кого?  

– Ты знаешь.  

Я закатила глаза.  

– Я не трогала.  

– Ты убила его.  

– Нет! Флоран утонул, и хватит об этом.  

– Все знают кто и по чьему приказу убил его.  

– Я тебя умоляю, слухи собираешь?  

Встала и походила по комнате, изменив тон на более строгий.  

– Меня просят явиться в парящую башню. Расскажи, что меня там ждет.  

Велиофан заговорил спустя некоторое время. В его голосе уже не звучала прежняя обида, только усталость.  

– До этого места следует добраться дирижаблем, не стоит показывать, как вы умеете летать. Это может быть расценено как демонстрация превосходства, такого не любят. На летающем камне большой площади расположен порт для дирижаблей, оттуда вход прямо в башню. Собой она представляет просто круглую башню, полую внутри, с ложами по кругу по этажам. Самые престижные места выше середины, самые захудалые внизу.  

– Наше место где?  

– Немного пониже середины.  

– Кто распределяет места?  

– Говорят, что есть система, страны занимают места по степени мирового влияния. Может и так. Но я думаю всем заправляет Союз Четырех. Это Каиф, Маргола, Бельведерские острова и Яхонта. Кто им угоден, сидит поближе.  

– Есть главный?  

– Официально есть ведущий заседания, монах из Храма пророчеств, но по факту он рта не раскрывает, всем заправляет натан островов.  

Бельведерские острова – самая большая по площади страна в этом мире. Как восемь Александрий. Никто не вступает с ними в противоборство, хотя в прошлом, конечно, были войны, но все закончилось победой островов. Самая богатая страна, не зависящая ни от кого. Не удивительно, что натан, правитель островов, диктует всем свои условия.  

– А что Храм пророчеств?  

– Он там же, на территории. Я там не был ни разу. Титол ходил один раз, относил пророчество, вы его видели, госпожа.  

Последнее слово старец произнес ядовито, пора заканчивать разговор.  

– Благодарю за информацию. Где желаешь поселиться?  

– Подальше отсюда.  

Покинув советника, я сразу отдала Эктору приказ подыскать хорошее тихое место, не очень далеко от какого-нибудь города, в благополучной области, на удалении одного дня пути от Эскопа, начать строительство уютного домика и назначить Велиофану пенсию до конца жизни. Вряд ли он долго проживет, казна не обеднеет, а старик на благо трона много сделал.  

К посещению летающей башни я готовилась серьезнее, чем к коронации. Шутка ли, меня увидят представители всех стран, люди умные, хитрые и опытные, не простой народ. Этих не впечатлишь фокусами. В плане серьезного управления у меня опыта почти нет, а встречу я людей, которые эту науку впитали с молоком матери. На подготовку у меня есть ни много ни мало одиннадцать дней, потом нужно вылетать. Лучше прибыть пораньше, чем опоздать, кто знает какая будет погода. Я повторяла все страны, основные особенности, имена действующих правителей. Эктор откопал хронику посещений башни Титолом и мы вместе придумывали вопросы, какие мне могут задать. С собой в полет решила взять Эктора, Косси и Мелика, но Мелик со мной в башню не пойдет. Наша ложа маленькая, разрешено привести с собой только двух человек.  

К моему удивлению Мелик не расстроился, он был невероятно счастлив, что его вообще берут, и он увидит то, что многие за всю жизнь не видели. Наряжаться не буду, надену простое, но качественное дорожное платье и корону. Это не бал все-таки. На рожон не лезть, честь и достоинство защищать, намерения свои скрывать. Вот мой план.  

С момента прибытия в Эскоп я ни разу не летала на дирижабле. Забыла уже каково это. Ступить на неустойчивый дощатый пол неприятно. Все скрипит, раньше не замечала. Конечно, упасть и разбиться я не боюсь, но это сорвет планы. Весь полет я была взвинчена, нервозна, Эктор старался не лезть, Мелик и Косси молчали как рыбы. Летели четыре дня, лишь раз остановившись для набора провизии. Внизу за нами тащилась карета с охраной, на всякий случай, может быть обратно поеду по земле.  

Летающей скалы достигли ночью. Меня разбудили. Выглянув в окно, увидела черное нечто на фоне облачного темно-синего неба, ни одного огонька. Собрание послезавтра, можно отдыхать. Для этой цели на земле неподалеку гостиница. Самого высокого класса. Посмотрим.  

Сняла на день и две ночи пару комнат, одну себе, одну для троих спутников. Это не дворцовые хоромы, но в общем, не так уж плохо. Гостиница в форме круга, второй этаж для гостей, на первом развлечения и магазины, в центре живописный садик с беседкой. Устала с дороги, хотелось только лечь в постель, но я заставила себя помыться, с помощью служанки. По просьбе девушка назвала страны, правители которых уже разместились в гостинице, добавив, что многие прилетают утром дня заседания или ночуют в своих шатрах. Среди названных стран все мелкие и ничего не значащие, я почувствовала досаду. Будто опустилась до их уровня, нужно было тоже устроиться на улице или ночевать в дирижабле, это место явно считается не престижным. Мы пролетели над двумя странами, везде регистрировались, не смотря на мой внешний вид и отсутствие короны, я её в полете не надевала, думаю все знают кто я. Опасаясь попасть в какую-нибудь нелепую ситуацию, я не выходила из комнаты весь следующий день, велела Эктору купить в местных лавках что-нибудь интересное на его вкус. Он принес жареную ящерицу на палочке, предварительно такую же съел Косси. Отравы я не боюсь, а вот пищевого отравления накануне такого важного события, вполне. Также Эктор принес резную шкатулку из мягкого белесого камня, похожего на кружево, вязаные теплые носки с узором, образец местного народного творчества, бусы из карамели с орехами, газету с анекдотами и историями, и маленькую полированную дощечку с изображением летающей скалы, сувенир на память. Я холодно велела сложить покупки на стол, а после его ухода накинулась, как ребенок на подарки.  

В назначенный день утром после легкого завтрака, мне от волнения кусок в горло не лез, отправились к нашему дирижаблю. Из окна моей комнаты скалу немного видно, и я смотрела и смотрела весь день накануне. Собственно, с земли ничего особенного не видно, только низ парящей скалы да удерживающие её цепи. Интересно, что за аномалия. Какое-то антигравитационное вещество или магия? Ответа никто не знает, это официальная версия. На дирижабле мы поднялись ввысь и прикрепились к указанному нам трапу. Наверху очень ветрено, повсюду натянуты веревки для безопасности. Нас так быстро провели внутрь башни, что я не успела толком ничего рассмотреть. Внутри провожатый показал на лестницу и удалился, мы начали подъем на нужный этаж по скрипучим ступеням. Насколько я поняла, вся башня сделана из дерева. Видимо, для облегчения давления на скалу, да и просто доски легче доставить с земли. Достигли пятого этажа, прошли в нашу ложу номер двадцать три. Рядом соседняя ложа, пока еще пустая, а к остальным прохода нет. Получается, чтобы попасть в другие сектора нужно идти по другой лестнице. Я подошла к невысоким перилам и осмотрелась. Заседание должно уже было начаться, но лож заполнено мало, меньше десяти, включая нашу. На высоте никого, главные еще не пожаловали. Странное чувство, когда попадаешь из каменного замка в деревянную башню. Всё здесь грубое, наскоро сделанное, не полировано, не крашено. И отчетливый запах досок, как в столярной мастерской. В основном дерево уже старое, темное, но то тут, то там свежие доски, неприлично выделяются белизной. Откуда-то донеслись звуки, шелест и женское хихиканье. Высунулась посмотреть, в этот миг сверху что-то пролетело. Кажется, хлеб. Кто-то уронил бутерброд? Присмотрелась, а внизу мусор. Бумажки, остатки пищи, хлам. Я вмиг отпрянула назад. Косси прошел в соседнюю ложу и посмотрел наверх. Вернулся со словами:  

– Через этаж выше нас, там кто-то.  

Мне стало ясно. Башня – нейтральная территория. Сходки здесь – редкость. Никто не хочет вкладываться и строить хоромы. Сколотили нечто по-быстрому и ладно. И свинячить можно, никто не заругает. Ну, это дело совести. Стула или скамьи в нашей ложе не обнаружилось, присмотрелась к другим, там тоже нет. Предполагается всё время стоять? Или нужно с собой приносить?  

Мы скучали в тени, пока ложи медленно заполнялись. Я даже этому рада, за длительное время удалось успокоиться. Пришла уверенность в своих силах, как бывает, когда приходишь раньше всех и как-бы на правах хозяина встречаешь остальных. Заметила, почти все приходящие смотрят в мою сторону, держалась в тени. Свет в башню проникает снизу при открытии где-то дверей, в этот миг врывается жуткий сквозняк, и сверху. По сути, крыши нет, затянуто чем-то полупрозрачным. Полиэтилена в этом мире нет, так что, наверное, какой-нибудь бычий пузырь. На стекло или слюду не похоже. В некоторых ложах заметны фонари. И да, многие принесли с собой стулья и кресла.  

Я думала, будет гул или крики, но все вели себя тихо, разговоры шепотом. Наконец, когда у меня уже заболели ноги, пожаловали держатели главных лож. Выше нас на шесть этажа и ложи больше, вместят до десятка человек. По центру, в головном уборе, похожем на красное гнездо, уселся темнокожий дородный мужчина, в шикарном красно-золотом одеянии.  

– Ризза, натан Бельведерских островов. – шепнул Эктор.  

На фоне этого мужчины и стоящих рядом, я смотрелась нищенкой. На этажах моей части башни никто так не выделялся. Все одеты просто, многие в национальной одежде. Подошла ближе к перилам, давая себя рассмотреть. Повела глазами, ни на ком не задерживаясь, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Чтобы не выглядеть угрюмой, чуть приподняла уголки губ, будто знаю какой-то приятный секрет. Натан пошушукался с советниками, прочистил горло и громко начал:  

– Приветствую всех собравшихся. Сегодня на повестке дня несколько тем, с одной из них начну сейчас. Многим известно, а кому нет, то сообщаю: в Латании произошла смена власти. Трагически закончилась династия Дори Мик и трон занял... чужак.  

В этом месте натан понизил голос и враждебно посмотрел на меня. Появилось ощущение, что меня сейчас выгонят вон. Осматривая людей, поняла: женщин нет. Ни одной. Даже слуги все мужчины. Странно, я точно знаю, что некоторыми странами правят женщины. Не знаю, где их ложи, но то ли они не пришли, то ли за них пришли супруги или поверенные. Велиофан наверняка знал, и про стулья и про женщин. Что еще утаил этот наглый старикашка. Стало неуютно. Так, спокойно, храбрее. Вышла вперед и слегка усилив голос магией, твердо произнесла:  

– Я заняла трон Латании. По праву супружества. Меня зовут Александра. И, кстати, страна Латания переименована, теперь она носит название Александрия.  

Усиленный голос эффектно отразился от стен, вышло лучше, чем у Риззы.  

– Не слишком ли нескромно? – ехидно произнес натан.  

– В самый раз.  

– Ходят слухи, будто вы... прилетели к нам со звезд. – в этом месте мужчина хихикнул. – И даже обладаете необычными способностями...  

– Это отчасти правда.  

– Продемонстрируете нам что-нибудь?  

Соблазн велик, но это было бы глупо.  

– Нет.  

Натан усмехнулся и еще кое-где послышались сдавленные звуки.  

– Что так?  

– Я не за этим сюда прибыла. Придет время, сами увидите. Хотя... надеюсь до этого не дойдет.  

Прозвучало как угроза, и по спине пробежал холодок. Как-бы не перегнуть.  

– Судя по всему вы опытный правитель. – медленно произнес натан, в голосе по-прежнему насмешка.  

Я промолчала, холодно улыбнувшись. Внутри всё дрожит.  

– Мы будем следить за вами. Переходим к следующей теме. Конфликт на границе Вельи и Протоса. Велья с нами сегодня? Прокомментируйте.  

Я позволила себе чуть расслабиться. Многие смотрят на меня, чувствую. Не комфортно. И чего я так разволновалась? Руки дрожат, благо хоть голос не подвел. Голоса вокруг, кто-то что-то отвечает. И вдруг в тишине:  

– Александра, что вы скажите по этому поводу?  

Крок, я даже не слушала! Эктор быстро шепнул на ухо:  

– Спрашивают кто виноват в заварушке на границе.  

– Я считаю, в конфликте всегда виноваты обе стороны, из-за чего бы он не случился. – ответила я, довольная, что нашла мудрый ответ.  

Однако услышала снова смешки.  

– Ну, это чисто женская точка зрения. – Ризза презрительно махнул рукой.  

По его команде засмеялись другие. Лицо бросило в жар. Посмотрела вокруг. Не все смеются, особенно люди моего кольца и ниже. Не нравится им Ризза. И тут я внезапно расслабилась. Улыбнулась. Ничего ужасного здесь со мной не произойдет. Пусть думают обо мне, как о глупой самке-выскочке. Пусть недооценивают и потому считают не опасной. Мне это на руку. Тем приятнее будет потом стирать эти ехидные улыбки и наблюдать изумленные взгляды. Восходить легче и приятнее, чем пытаться удержать позиции или катиться вниз.  

Следующей темой стало бедственное положение некоторых стран. Заметно, как натан, без энтузиазма и скучно протянул что-то в духе "у кого есть возможность, помогите соседям", в ответ я четко слышала откуда-то снизу сердитый шепот "нам бы кто помог". Интерес ко мне угас и больше никто не пытался опозорить. Косси сосредоточенно косился по сторонам, Эктор строчил со скоростью света. Я велела записывать все обсуждения и еще просто всё, что ему покажется важным или интересным.  

Когда заседание завершилось, натан поблагодарил всех и засобирался на выход. Повсюду зашуршало, но некоторые не торопились уходить. Наверное, пообщаются еще между собой. Наша команда медленно двинулась к лестнице. Мне вовсе не хочется толпиться во дворе, а еще интересно посмотреть Храм пророчеств. К тому моменту как мы доползли до двора посетителей осталось мало. В паре углов по кучке, переговариваются, смеются. Подошел слуга, предложил проводить к нашему причалу.  

– А Храм пророчеств можно посмотреть?  

– Конечно, госпожа, вон он, но внутрь никого не пускают. Только по заявке о пророчестве или по вызову. Прошу за мной.  

Я разочарованно посмотрела на темный каменный дом с маленькими круглыми окнами. Это Храм? Похож на тюремную башню. Двинулись к нашему причалу с дирижаблем, по дороге рассматривая чужие летательные аппараты. У нас совсем обычный, у некоторых расписные, роскошные.  

– Прошу извинить меня, госпожа, но так как вы первый раз здесь, я обязан спросить. Вы уже внесли членские взносы?  

Я поперхнулась и слегка покашляла.  

– Нет еще, вот-вот это сделаю.  

– Деньгами или продуктами? Я могу ответить на любые вопросы о том, как...  

– Не надо, я всё знаю. – резко осадила я.  

Ну Велиофан, погоди, старый хрыч.  

Как только мы отлетели, повернулась к Эктору.  

– Я понял, госпожа, всё узнаю про взносы в самое ближайшее время.  

– Я слышал об этом. – Косси подал голос. – Платится какая-то сумма на содержание монахов и башни, или берут товарами, продуктами.  

Я успокоилась. В общем и целом всё прошло хорошо.  

– Косси, а кого ты там разглядывал наверху?  

– Старый знакомый. Он теперь генерал Минеры.  

– Хорошо знаешь его?  

– Раньше, давно.  

– Когда будем дома, расскажешь мне про него.  

– Да, госпожа.  

Вернувшись домой я велела Эктору немного подпортить будущую жизнь Велиофана. Дом поставить рядом с вонючим болотом или колодец вырыть в неправильном месте, или фундамент покривить. Такая маленькая тихая месть.  

Членские взносы оказались небольшими, решила давать деньгами, платятся раз в год. В библиотеке снова смотрела пророчество. Смутное чувство, будто читать эти символы очень легко, как с детской задачкой, которую не решить, но понимать, что она элементарная, нужно просто смотреть глазами ребенка.  

Косси рассказал про знакомого, который стал генералом Минеры. Человека зовут Лутий Данека. Немного старше Косси, умный и хитрый, он раньше встречался ему на границе. Я спрашивала и спрашивала своего карманного убийцу до тех пор, пока не поняла: Косси восхищается Лутием, его смекалкой и порядочностью.  

– Я хочу, чтобы ты привез мне этого Лутия.  

– В смысле, пригласил, госпожа?  

– Как хочешь замани его сюда. Скорее всего, тебе придется его выкрасть. Он мне нужен.  

–...  

– Бери всё, что нужно, и отправляйся в путь.  

Лутий станет моим генералом, очень хорошо знающим моих соседей. Не исключено, что рано или поздно Александрию ждет война. А пока на место советника по безопасности я посажу какого-нибудь сговорчивого и не шибко умного вояку. А место Велиофана когда-нибудь займет Эктор.  

Как новоиспеченная императрица, я отправилась в вояж по регионам и областям. В каждом выслушивала кучу жалоб и примечала, чем данный конкретный уголок особенный, чем полезен. В одном богатые лесные или речные ресурсы, в другом красивые кружева плетут, в третьем уголь добывают. Добралась и до Матрака, где когда-то меня приветил наместник. Его жена с годами изменилась не в лучшую сторону. Подурнела, обрюзгла, хотя и он не отставал. Сына так и не завел. Дочь Карма превратилась в тихую симпатичную девушку, с длинными косами и лукавым лучиком во взгляде. Встречали меня в разных местах по-разному, но без особой любви, конечно. Не знает меня пока народ и оттого боится. Нехитрое волшебство приводит в восторг детей и недалеких людей, остальных настораживает. В поездку я взяла небольшую охрану, Эктора, Мелика и несколько служанок. Эктор говорил, что такой малый кортеж не смотрится серьезно, но мне казалось удачной идеей показать так свою открытость и близость к народу. Наместник Матрака, Недин, встретил меня радостно и заискивающе, помня о прошлом. Его сестра, Пенни, ратующая за права женщин, испуганно выглядывала из-за углов. Основное внимание я сосредоточила на дочке наместника, ведь мне в голову пришла гениальная идея.  

– Карма, хочешь ли ты выйти замуж? – спросила я девушку наедине.  

– Да, конечно. – скучно протянула она.  

Я подошла близко и, подняв юное личико за подбородок, заглянула в светлые глазки.  

– А править хочешь? Здесь, в Матраке.  

Лицо девушки на секунду изменилось. Что-то жесткое промелькнуло. Как ей живется здесь? Отец мечтал о сыне, матери нет давно. Девочка не выглядит заброшенной, но и счастливой тоже.  

– Как же? Нельзя. Я ведь...  

– Родиться женщиной – это не приговор. Делай что я скажу и будешь всем здесь заправлять. Хочешь?  

– Да, госпожа. – Карма недоверчиво ответила.  

– Поедешь со мной в Эскоп, будешь там учиться. Не трусь, будь стойкой, упрямой, и всё получится.  

Недин и Фуори восприняли новость благополучно. Женщине хочется отделаться от мозолящей глаза падчерицы, наместнику продвинуть дочь ближе к столице. Авось выйдет замуж за богатого и знатного. Девушку собрали за день, дали в дорогу двоих солдат и служанку. Матрак и его область занимают определенное положение в стране, не смотря на грязь и отсталость. Карма какая никакая, а всё же заложница. Да и мне будет веселее, поехали дальше.  

Вояж по стране занял больше двух месяцев. В Эскоп я вернулась с большим кортежем. В значимых для меня городах, где возможно, забирала у правителя ребенка. Не единственного наследника, не взрослых людей. Молодых девочек и мальчиков, свободных и с амбициями. Многие рады отправить подальше лишний рот или чадо, доставляющие проблемы. Брала даже бастардов. Обучив их и, таким образом, подарив путевку в жизнь, я планировала вернуть их обратно своими верными и преданными людьми, или оставить самых талантливых при себе. Пусть не все из них встанут у власти в своих городах, будут управлять исподволь, я научу как. Золотых детей набралось одиннадцать человек.  

Эктор немного обеспокоился лишними затратами:  

– Госпожа, всех этих молодых людей нужно содержать, а отдача от них будет не известно когда.  

– Наша кухня много готовит, прокормим и этих.  

– Да, госпожа, но ведь их нужно одевать, и их слуг содержать...  

– Вот что. Через месяц-другой отчитаемся их родителям об успехах и выставим счет. Каждому свой, чтобы по силам. Так снизим новую финансовую нагрузку.  

– Ну это уже кое-что... А обучать чему их, госпожа?  

– Всякой чуши, как обычно. Танцы, пение, игра на музыкальных инструментах, верховая езда, рукоделие. Помимо этого, полезные предметы: история, литература, риторика, иностранные языки, домоводство. Не в смысле как печь пирог или одежду штопать, а откуда берутся продукты, сколько стоит рабочая сила, как спланировать ремонт и так далее. Некоторые из наших птенчиков уверены, что хлеб на деревьях растет. Еще нужна физкультура и этикет, для обоих полов. Вообще, знаешь, пусть они часто занимаются вместе, пусть сдружатся, чтобы в будущем не враждовать. Я хочу, чтобы время, проведенное в моем замке, запомнилось им, в хорошем смысле слова.  

– Долго ли они будут жить в замке, госпожа?  

– Пока я планирую на пару лет, потом посмотрим.  

В поездке я часто уставала, но старалась и наслаждаться жизнью. Ходила по росе босиком, купалась в горячих источниках, пробовала бесконечные вкусные блюда. Много времени проводила без движения в карете, на приемах. Как результат – лишние килограммы. В очередной раз осматривая свое слабое и аппетитное тело, решила, что пора перейти к следующему пункту моего грандиозного плана. Пора познать свое оружие.  

Косси отбыл в Минеру за моим будущим генералом, прихватив с собой троих друзей и кучу денег. Я уверена, он вернется, и только с успехом. Спросила у Талли нескольких мастеров фехтования. Он показал мне двоих человек и один из них мне понравился. Не очень высокий, средней комплекции, не примечательный мужчина средних лет с короткими усами и бородкой, пшеничными волосами и голубыми глазами, по имени Дрейк, а точнее "мастер Дрейк". Я присматривалась к нему несколько дней, мы говорили на разные темы, просила показать мастерство. Он быстро и ловко владел мечом, кинжалом, и их парами. Прекрасно метал ножи и всё, что под руку попадется, при этом не прекращал шутить или рассказывать интересные истории. Затем я попросила его показать спарринг с охранником, и Дрейк ловко уложил того на пол, показав сколько раз и как уже убил бы его. Потом я заставила его сражаться с двумя и тремя воинами. Дрейк немного запыхался. Попросила проверить Мелика, поучить немного новому, чтобы посмотреть, как учитель относится к ученику. Мастер разгромил в пыль всё, чему Мелик научился у стражи, но в конце смилостивился над раскрасневшимся юношей и выдал «сносно». Для отвода глаз я попросила позаниматься с Меликом неделю, а себе дала время подумать. Тот ли это человек, нужно ли мне это сейчас, и вообще. Посматривая иногда за их тренировками, испытывала легкую зависть, тоже так хочется. Я точно знаю, что смогу лучше, способности заложены, чувствую.  

Решила пока не раскрывать мастеру тайну моего оружия, но учить владению велела. Начали, конечно, с теории. Дрейк рассказывал в общих чертах всё по делу, я старалась запомнить. Нашел в библиотеке книги, показывал разновидности клинков, приемы.  

– Важно держать дистанцию и научиться безошибочно понимать, на каком именно расстоянии вы достанете клинком противника. Если вы замахнулись и промахнулись, то для нового замаха понадобится время, можно получить удар.  

Конечно, я буду этому учиться, чтобы не махать глупо впустую перед носом противника, но, если он слишком приблизится, можно просто подвинуть его магией. У меня, как говорится, туз в рукаве.  

– Держать равновесие и ноги пошире, чуть согнув, чтобы иметь возможность быстро двигаться и реагировать. Удары делятся на колющие, секущие и отводящие, защитные.  

Учитель пытался несколько раз вразумить меня, на разный манер утверждая, что со щитом лучше, чем со вторым мечом, но я была непреклонна, мне нужны парные сабли. Согласна, всем другим это подходит, защита и нападение, но в моем случае это не предусмотрено, для меня только нападение, а вместо защиты – смерть.  

– Начнем тренироваться с мечом мы нескоро, госпожа. Сначала нужно развить силу, гибкость и выносливость, я должен быть уверен, что вы не навредите себе во время тренировок. К тому же, у вас слабые руки и кисти, они не смогут долго держать оружие и с силой бить.  

Я грустно вздохнула, это всё так, я уже не раз это проходила. В прошлом мире я выучила наизусть программу тренировок на две недели, которую выполняла после воскрешения. Тренер даже перестал наблюдать за мной. После минимальной программы начиналась уже усиленная, но можно обойтись и без этого, недостатки компенсирует магия. Недосилу, недогибкость, недоскорость помогает покрыть энергия. Это просто помощь, не супер способности. Грубо говоря, магия помогает мне сделать сейчас то, что я могла бы сделать после долгих тренировок. Учитель подошел близко, взял в руки мое правое запястье, сжал пальцами. Хмурясь, произнес:  

– Сделайте выпал вперед рукой, сжав кулак, будто бьете меня в лицо.  

Я сжала пальцы, вытянула руку.  

– Вот, видите. У вас кулак не прямой, а чуть косит. И вообще, кисть не фиксируется, подвижна. Так называемый, детский удар. Это можно исправить, нужно тренироваться.  

Я поднесла кулак к лицу. Не слышала раньше такого. В прошлом мире меня учили бесконтактному бою, не боксу. Учитель смягчился, чувствуя мое разочарование.  

– Когда наберете силу, начнем тренировался с палками. Учить шаги, блоки и связки.  

– Связки?  

– Да, бой состоит не из ударов по очереди. Вы всегда должны думать на три шага вперед, каждый следующий удар или выпад не спонтанный, а обдуман ранее, и время должно быть заполнено боем, не обороной, иначе вы рискуете проиграть. Но, конечно, цель любого боя – как можно скорее его закончить, своей победой.  

Настало трудное время. Тело болело постоянно. Руки не поднимались и дрожали, когда подписывала документы. Ноги ныли, и я ходила как утка, иногда, не удержавшись, охая. Ложиться и вставать больно, ванны не помогали. Дрейк нашел массажиста, стало полегче. Через несколько недель я привыкла, и мы приступили к тренировкам, сначала с деревянным оружием, по весу таким же, как мои сабли. Дрейк превратился в строгого учителя, а раньше был прям лапочка. Теперь он не щадил меня, ни физически, ни морально.  

– Что вы лупите, как мельница?! Ну думать же надо! Да, я понимаю, хочется убить. Ну тогда магией, а то оружие умрет от стыда за такое обращение!  

Чтобы привыкать к оружию и научиться хотя бы не ронять, Дрейк показал пару типов вращения, танец с саблями. В плане боя – никакого толка, но красиво и помогает отвлечься, развивает гибкость кисти. Я часто тренировалась в покоях и изрезала много чего.  

От Косси не было вестей. Золотая молодежь разместилась в замке и осваивала город. Первые пару раз я давала им много стражников для охраны, потом всего двух-трех человек, ходит молодняк толпой, никто не отбивается. Тем не менее, перед первым выгулом, я дала строгое наставление:  

– Дети мои. Не блудить, не напиваться, не кушать не понятно что. Вы сами в ответе за себя, не я. Кто потеряет девственность или получит срамную болезнь – поедет домой. Осмотры будут проходить регулярно. Пьянь мне тоже не нужна. И вообще, берегите себя и друг друга. Каждый из вас – лакомый кусочек для подлецов, украдут за выкуп или убьют из мести, никто не поможет. Не ведите себя как глупые наивные дети. Вы идете учиться, смотрите на ремесла, говорите с купцами, заводите полезные знакомства, всё это пригодится в будущем.  

Наступил холодный месяц Дога, за ним Плут, зима. В этом месяце должен состояться первый Зимний Бал. Занимался им Эктор, пока я махала деревянным клинком. Бедный управляющий похудел, осунулся и приобрел темные круги под глазами. Внезапно умерла Дарья, советник по общественным делам. Несчастный случай, упала с лестницы. Оголился целый фронт работ и мне пришлось помогать Эктору с балом, чтобы он хоть как-то состоялся. Закрыть провалы и слабые места бала я решила роскошью. Угощения, представления, приглашенные иностранные артисты, зверинец. Место проведения перенесли из центра города в замок в большой бальный зал. Это для приглашенных детей. Взрослые сопровождающие будут веселиться во дворе, в городе для остальных ярмарка с музыкой и танцами. Занятия пришлось забросить на две недели.  

В назначенный день, который был заранее объявлен нерабочим, я встала рано. После завтрака проверила зал. По центру у дальней стены установили мой трон, рядом кадки с цветами из зимнего сада. У стены сцена для актеров, будет детский спектакль, у другой стол угощений. Фруктовые напитки, хрустящие жареные ножки, сочные фрукты и море сладостей, самых разных. Повсюду велела раскидать подушки для сидения. Также каждый ребенок на выходе получит игрушку на память. Куклы и зверушки для маленьких, солдатики для мальчиков постарше, деревянные мечи, плащи, для девочек бусы и заколки.  

Мое платье на празднике будет напоминать розовый зефир. Очень пышное и надушенное сладкими духами, высокая прическа, на плечах воздушная вуаль. Это должен быть сказочный образ, запоминающийся, особенный. Под юбкой панталоны и так много рюши, чтобы я могла летать над зрителями, не боясь конфуза.  

На кухне с ночи шум и гам, слуги и повара носятся и кричат, как ужаленные, но волнение радостное, с привкусом праздника. В городе центр и большие улицы украсили разноцветными флагами, поставили помосты-сцены для представлений и музыкантов. Большая площадка для танцев, по сторонам палатки торговцев. И везде фонари, чтобы с наступлением тьмы праздник продолжался. В других городах и крупных селах велено также провести мероприятие. Получу потом отчеты от местных глав, но также я отправила своих соглядатаев в некоторые места, для подстраховки. На бал, конечно, пригласили иностранных послов и купцов. Им разрешили ходить по всему первому этажу замка, во двор, в зверинец, в храм. Пусть расскажут потом своим правителям, как у меня шикарно, или наоборот, бедно. Я узнаю и приму меры.  

К вечеру разболелась голова. Сижу на троне в ожидании детей, в мрачном настроении, уже не рада, что затеяла это. Зачем я здесь? Нужно было кому-то перепоручить. Да и детей я не люблю. Ох, ладно, посижу часик, покажу несколько фокусов и пойду спать. Вдруг слышу какой-то звук. Гул, похоже на водопад. И пол слегка трясется... Странно, землетрясение? Двери тускло освещенного зала распахнулись настежь и ввалилась огромная туча детей. Неужели я столько пригласила?! Они втекли шумной, но не кричащей, толпой, неминуемо приближаясь, как лава при извержении вулкана. Пестрая толпа, сотни широко раскрытых глаз. Застыли плотным слоем перед троном в нескольких шагах. Мгновение полной тишины, еще миг, еще. Смотрю на миленькие личики, застывшие выразительные глазки, ручки, сжатые в маленькие кулачки на животе. Детки разного возраста, но не подростки. Все нарядные, насколько смогли родители, причесанные. И чувствую страх. Волна страха и трепета. Не моего. Их.  

Я вдохнула его глубоко, как запах свежего хлеба, умытого росою летнего поля. Тихо рассмеялась внутри. Такие маленькие, жалкие, слабые. Напугать их ничего не стоит, они как птички или мышки. Я почувствовала власть еще больше, чем над взрослыми людьми. Из этих существ я могу сделать что захочу. Я вершу их судьбы. Ответственность? Да ладно. Испорчу что-то – новых нарожают. Невысоко поднявшись в воздух, протянув к ним ладони, я звонко произнесла:  

– Здравствуйте, дети мои. Приветствую вас на первом в истории Александрии Зимнем Балу. Сегодня вы – мои гости. Все чудеса этого вечера – для вас.  

Головная боль давно забыта. Не помню, когда чувствовала себя так хорошо. На волне эмоционального подъема выпустила в потолок сотни светящихся шаров. Движением руки захлопнула дверь, велела музыкантам начинать. Полилась веселая легкая музыка, детишки хлопали в ладоши и смеялись.  

– Берите большие тарелки и по несколько человек подходите к столу. Накладывайте всё что хотите. Занимайте место на полу на подушках, скоро начнется представление.  

На удивление дети послушные и спокойные. Должно быть родители напугали их сверх меры. И правильно, не люблю капризных. Хорошо, что в зале много слуг в помощь и стража.  

Поглощая угощения, мои маленькие гости смотрели спектакль, а я смотрела на них и вспоминала, как в прошлом мире по-разному относились к детям. Разные планеты, как разные миры, разные расы. Где-то детей боготворили, как правило в мирах с проблемной рождаемостью. Где-то относились к ним жестко, провозглашая естественный отбор, в результате которого слабым и больным вообще не было места. Где-то использовали как расходный материал, заставляя обслуживать сложные опасные механизмы, доступные только маленьким телам и тонким пальчикам. Детское рабство, проституция, убийства, жестокость. Я часто проходила мимо, не обращая внимание, или злясь на разумных существ, вытворяющих такое. Как можно уважать их после этого? Ценить, любить? Разрушают всё, что создают, всё портят, оскверняют. Действительно, как вирус или плесневый грибок. Зачем миры вообще населены разумными существами? Кому это нужно? Богам? Зачем? Кормятся ими? Живые игрушки? Жаль я не спросила у своего Создателя. Вспомнив о нем, душу обожгло любовью. Чистой, как слепящий свет, неповторимой. К его стопам и рукам припала бы. К этому чистому непорочному идеальному сознанию даже прикоснуться, приблизиться невозможно. Недосягаемый для такого несовершенства как я. Глаза бы вырвала свои, посмей они взглянуть в его. Невероятную гордость и счастье испытываю, осознавая, что я его создание. Своим желанием сотворил он меня, а не порочным соитием, грязным, как у людей, вонючих, слюнявых. Я не родилась мягким кричащим комком в муках из нечистого места на грязные руки. Я создана из энергии, из чистой мысли божества, легким дыханием его и взмахом воли. Раньше я часто комплексовала из-за внешности. Сейчас также иногда бывает, испытываю ревность к красавицам. Но всегда стыдно за такую глупость. Как сравнивать себя с мухой или живописным кусочком грязи.  

Спектакль закончился, начались танцы и игры. Я автоматически улыбалась, подбрасывая к потолку группы визжащих детишек и внезапно остро почувствовала разность между собой и этим миром. Как камень завернут в бумагу, как стрела торчит в груди, так я осознала, что не должна здесь быть. Не в замке, а вообще. Это какая-то ошибка, помарка. Слух пропал, глаза наполнились влагой и сквозь неё я увидела расслоение. Пол многоярусный, лица двоятся, троятся, эхо. Символы плавают в воздухе разноцветные. Те, которыми в этом мире написаны пророчества. Каждый, который выхватывал взгляд, был мне понятен досконально.  

Вот уже я несусь в библиотеку, ненавидя тяжелое платье и скользкие туфли. Бумагу мне! Перо! Быстро! Резкая боль где-то в ноге, пол, темнота.  

Очнулась в кровати в своих покоях, хотя помню, как меня несли, почему-то уснула. Наверное, из-за усталости или этого странного наваждения. Эктор и Мелик рядом, почтительно поклонились.  

– Госпожа.  

Вместе с этим пришла тупая боль в лице. Села, осмотрела себя. Руки, ноги целы.  

– Фто... сшто слусилось?  

– Вы упали, госпожа. – Мелик жалостливо пискнул.  

Подошла к зеркалу. Губу разбила, ну надо же! Распухло. Язык прикусила. Хоть зубы целы. Видимо я запуталась в подоле и споткнулась. Позор. И, главное, чего я так неслась? Могла же лететь! С приличной скоростью. А я понеслась как курица! Вот досада.  

– Котогый сас?  

– Двадцать семь часов почти.  

– А... эээ...  

– Праздник закончен, дети ушли. Всё прошло хорошо. Все получили подарки и ушли довольные. Во дворе тоже пусто, в городе праздник продолжается. В зале проводят уборку. – отчитался Эктор.  

Хмурясь от боли и от напряжения памяти, пыталась вспомнить то, что совсем недавно поняла. Пусто. Только боль. Нужно вернуться туда, где осенило, может получится снова.  

Что произойдет, если позволить ребенку бесконтрольно наесться сладкого, а потом он будет бегать и кричать до посинения? Правильно, его стошнит. Хорошо, что я этого не видела. Бедные уборщицы. Помимо этих неприятностей на полу также моча или сок, на стенах и окнах крем, даже до потолка кто-то чем-то докинул. Кажется, это медовая булочка с ягодной глазурью. Больше ничего интересного. Ни странных ощущений, ни видений.  

Сколько раз я рассматривала расшифрованное пророчество, наизусть выучила. И ни разу не смогла понять даже части. Шесть символов, фраза-пояснение и история расшифровки. Казалось бы, всё есть, но. Я читала и перечитывала, запросила информацию на других языках, полагая, что могла закрасться ошибка при переводе или утерян тайный смысл. Ничего. Сейчас мне даже не нужно смотреть записи. Сидя в комнате в ночи, при свете плавающих в воздухе шаров, на бумаге я начертила то, что чем только не рисовала. На запотевшем стекле пальцем, на песке и пыли палочкой, на десерте вилкой, на коже, на пене.  

Круг и в нем еще один, пирамида из двух фигур, квадрат на треугольнике, за ним круг с крестом "Х" внутри. Это первые три символа. Четвёртый – длинное тире с маленьким кружком посередине, пятый такой же как первый, за ним лежащий на широкой стороне прямоугольник.  

История, а теперь уже легенда, гласила, как группа монахов записала всё, на что, по их мнению, похожи знаки, разделила результат на множество частей по вариантам и начала пытаться сопоставлять. Четыре группы работали над полученными вариантами, одновременно с многими другими такими же записями. Я представила, должно быть это скучная монотонная работа. Со стороны кажется захватывающе, а на деле скучно, просто перебираешь сочетания, записываешь, идешь дальше. Через годы одному из монахов посчастливилось разгадать загадку. Как он это понял? Его мысли и чувства занимают гораздо больше нежели материалы по толкованию пророчеств, чуть ли не книга написана. Если кратко, то он просто понял. Почувствовал. Осознал. При этом ощутил восторг, трепет, эйфорию, подобострастие, тепло и покой. Когда думал о первом символе, кружок в кружке, то взгляд наткнулся на карту, висящую на стене. Мужчина увидел островок в большом озере и понял, что первый символ – это нечто в чем-то. Для удобства он так и стал называть символ островком, хотя по словарю он именуется "ниемо". Второй символ, квадрат на треугольнике, он проказливо обозвал собачкой. Действительно, похоже на сидящую собаку, почему-то с квадратной головой. Третий символ, крестик "Х" в кружке, он понял как что-то перечеркнутое, логично. Затем шнурок с узелком, снова островок и прямоугольник, который он обозвал столом. По словарю это выходило: ниемо, гата, дот, тато, ниемо, уй. Получается островок, собака, запрет, шнурок, островок и стол. Монах попался с пытливым умом. Он нарисовал островок в озере, на острове собаку, перечеркнул рисунок, рядом положил нитку с узлом посередине, островок, на этот раз в виде камушка, положил на книгу. Утверждает, что что-то почувствовал. Собака на острове или остров собак. Не понятно. Потом он вспомнил, что был большой остров по форме напоминающий собаку, остров с названием Монро. Иногда его так и называли "остров-собака". На старых картах, как в Храме, он сохранился, а по факту давно затонул, лет тридцать назад. Что такое веревочка с узелком? Допустим это путь и остановка, потом продолжение пути. Ломая голову, монах позвал в подмогу товарища. Вместе они выпили вина и решили, что пусть речь идет действительно об острове-собаке. Он пропал, утонул, это объясняет третий символ. Узелок на веревочке какой-то особый момент. Что за камень на столе? Или на карте? Или на какой-то площади, и при чем тут остров? Пророчества, определенно, связаны со временем, иначе как их понимать, без указания на время вообще, решили приятели. Думали они, думали, и догадались посмотреть в хрониках, что еще случилось в тот год, когда остров Монро затонул. И почти сразу же наткнулись на запись о небесном теле, бороздившем небо в ту пору. Мгновенно протрезвев, наш герой кинулся к столу с рисунком и произнес: "остров собака исчезнет, когда по небу полетит комета". Утверждает, что символы на рисунке засветились перламутром с переливом, а сам он понял – это оно. Ни у кого не возникло сомнений в трактовке, никаких других быть не могло.  

Я уже сто раз читала эту историю, и вроде в ней всё так логично, понятно, но берешь в руки неразгаданное пророчество и чувствуешь себя полным дураком. На основании этого и нескольких других разгаданных пророчеств был дополнен словарь символов. Содержал он сорок восемь рисунков, все, какие встретились в этом мире хоть раз. Я думаю, на самом деле, их больше. Всем дали имена, но пояснения имели лишь тринадцать.  

О количестве разгаданных пророчеств ходили разные слухи, официальной информации не имелось. Вообще монахи и главы стран стараются не освящать эту тему лишний раз. Незачем давать такую информацию простому народу, глупцы напридумывают что-нибудь, пойдут брожения... Поэтому кроме словаря и одного примера больше мне ничего пока не удалось заполучить, а вот неразгаданных пророчеств в Александрии за всё время нашлось аж четыре штуки.  

Несколько дней, забросив дела, я просидела над рисунками, пока Дрейк не пробрался через Мелика и Эктора и не устроил мне выговор за занятия. Крок, всё верно, я должна правильно расставлять приоритеты. Вернувшись к упражнениям и схваткам, мысленно я не переставала допытываться до смысла упрямых рисунков. Они постоянно вертелись перед глазами. Скоро я начала видеть их повсюду, подмечать, как какой-нибудь сухой корень в саду похож на символ "пао", жирное пятнышко в супе на "ков". Бесило, что я будто знаю все значения, но забыла. Силилась вспомнить так, что голова начинала болеть. С Дрейком занималась на автомате, его это устраивает, говорит, пока так и нужно.  

Из четырех доступных пророчеств, обнаруженных в разное время на территории моей страны, я выбрала пару рисунков, в которых встречались ранее разгаданные символы. Одно пророчество: иль, мир, ниемо, ре, ков, гала.  

«Иль» изображен в виде спирали, «мир» – крышка над точкой, «ниемо» я уже знаю, в кружке кружок, в пророчестве про остров как раз изображал остров. «Ре» это как знак «больше» в математике, «ков» – похож на молнию, «гала» – черта и другая, больше, перпендикулярно к ней. Создатель общался со мной образами, чувствами, целыми понятиями. Система скудных рисунков не способна выразить богатство языка сущности, могущества, вечности. Это должно быть элементарно. Допустим, спираль, это мысли, замысел, что-то затевается. Так человек крутит пальцем у виска, сообщая другому, чтобы подумал хорошенько. Крышка над точкой накрывает что-то мелкое собою, таким могущественным, сильным, высоким, способным закрыть, защитить, как наседка. Или прихлопнуть, может быть, крошка попалась в ловушку. Ниемо мне всегда напоминал вовсе не остров, а ватрушку, или лепешку, на который в центре прилип непослушный кусочек теста. Это что-то «лишнее». Лежащая на боку галка, знак «больше», охватывает то, что впереди, и выводит позади себя в единую точку, как вывод. «Молния» похожа на раскол и больше ни на что, а последний знак в прошлом мире означал «стоп». Так и показывали, левая ладонь параллельно полу упирается в правую, стоящую перпендикулярно. Бандиты и всякая шпана использовала этот знак для обозначения драки. Я потыкала левой рукой в правую ладонь. Это может значить «стоп, остановка» или «конфликт». Резюме, что мы имеем: замысел, наседка, с боку припека, вывод, раскол или удар, конфликт. В сознании что-то зашевелилось. Замысел или процесс, наседка, ненужный, чужой кусочек... Хм. В результате раскол и конфликт. Что-то приведет к расколу и конфликту? Что может привести? Вряд ли пророчества говорили бы о каких-то мелких конфликтах. Либо это мелкий, но судьбоносный конфликт, либо война. Да, война это всегда какой-то раскол и конфликт. Хорошо, так-так. Что-то приведет к войне. Когда? Должно быть указание на время. Закрученная спирать событий? Замысел, интриги? Неожиданно в голову пришел образ кастрюли с супом. Когда варишь, половником крутишь, ну точно, как эта спираль. Процесс готовки… Процесс… Деятельность…. Что еще, какие похожие понятия? Уфф. Я устало потерла глаза. Уже стемнело. Весь день просидела над этим рисунком, попа болит, ноги затекли. Нет, я не буду ужинать, подите все прочь. Где Дрейк? Нужно размяться.  

На следующий день я велела Эктору подготовить материалы по всем войнам в этом мире. Вполне может быть, что пророчество, как и предыдущее, уже просрочено. Это не важно, если мне удастся разгадать его, я стану ближе многих к возможности читать тайны этого мира, смогу попасть в Храм пророчеств. Я отчаянно боролась с искушением посоветоваться с кем-нибудь, расспросить, что думают о моих умозаключениях, но ужасно боялась, что какому-нибудь солдату или слуге удастся то, что не удалось мне. В данном случае спрашивать чужое мнение ниже моего достоинства. Поизучав исторические справки, поняла: война почти всегда не выскакивает как перо из подушки просто так, но является следствием долгих интриг, чьего-то замысла. С «иль» разобрались. Трудно рассказать, но мысленно я поняла окрас и вкус этого символа. Что же такое «крышка» и «ватрушка»?  

В задумчивости я стояла у окна, снаружи в косых солнечных лучах крапал резвый дождик. Во внутреннем дворике у колодца под навесом весело щебетали и смеялись две служанки и мужчина. Ждут, когда дождик кончится. Это я велела соорудить навес у колодца, чтобы… Это я велела…Крыша над мелочью. Это покровитель! Должно быть так. А кто покровитель? Он же высший, повелитель, правитель, и даже небо, оно над всеми, закрывает и в то же время давит. И не выбраться из-под него, как той мелкой крошке на символе. Сердце забилось быстро, я кинулась к пророчеству. Чувствую, вот-вот пойму. Что за ватрушка, ватрушка…. ватрушка… В центре сердцевина, она совсем не такая, как тесто. Я даже на мгновение услышала запах горячей сдобы. В центре творог или повидло, или мясо, но это нечто совсем чужое, иное. Перед глазами полыхнуло, поплыло, как в слезах, в разноцветном мареве я ясно прочла: «Действия правителя чужака приведут к войне».  

Эктор нашел меня на полу в углу, в сознании, но в дурном самочувствии. Мутило, голова болела, руки тряслись. Во рту вкус пыли и много слюны. В груди больно. Вот уж не думала, что разгадать ребус это так неприятно. Фраза-отгадка так врезалась в память, что вытравить её не представлялось теперь возможным. Она снилась мне в кошмарных снах, когда кто-то рушил то, что я создаю, когда мне снилось, что меня не слушают и гонят отовсюду. Я пребывала в полном эмоциональном раздрае. Постоянный страх, не понятно чего. Сказалась больной и четыре дня пролежала в постели, почти не ела, только после смогла набраться храбрости, выпив полбутылки вина залпом, и взяла в руки свиток с символами. Да, так и есть. «Действия правителя чужака приведут к войне». Теперь это так ясно читалось в символах, будто я сама их придумал специально для этого послания. Но это, конечно, странно. Кто, что, когда? О чем это вообще? Мутно и непонятно. Это ведь не может быть пророчество обо мне. Не думаю, что этот мир знал, что я явлюсь сюда, но неприятный холодок то и дело пробегал по кишкам. Нужно остановиться на время. Нужно увеличить количество доступных мне пророчеств.  

– Госпожа… Я немного не понял, прошу простить меня. Вы хотите купить чужие пророчества? – Эктор сломал брови и наклонил голову, как пес в недоумении.  

– Для начала поменять. – отчеканила я нетерпеливо. – Предложи нашим соседям обменяться записями. Если они откажут, то предложи деньги.  

– Эм. Первый раз слышу о таком, но я попробую.  

Даже если не выйдет, я хотя бы приценюсь. В Храме пророчеств есть куча записей, но просто так туда не пустят. Либо приноси новое пророчество, либо расшифровку. Нести им пояснение о войне совсем не хочется. Не пойму, почему, но как-то это… интуиция, что ли. Лучше поразгадываю еще, потом решу, какое отнесу. В этом случае меня пустят в Храм на несколько часов, записи делать не разрешают, но можно общаться с монахами, читать труды, смотреть другие пророчества. Но не записывать, только на память. Я понимаю, не стоит тайны отдавать простым людям, но правителям вполне можно было бы доверить. Так дело пошло бы быстрее. Может быть когда-нибудь я смогу на это повлиять. Ведь всё течет, изменяется, а я точно застану перемены, какие бы они ни были.  

Моя «золотая молодежь» росла и развивалась, выставленные родителям счета в той или иной степени оплачивались. Я учила их, как когда-то меня, как плести интриги, лгать и обманывать для достижения цели, как вообще правильно ставить цели. Как обольщать мужчин и женщин, потом шантажировать, как избавляться от неугодных и не быть пойманным. Как использовать себе во благо всё и вся, включая друзей, родителей, любимых и собственных детей. Сначала они слушали с недоверием, сумбурно обсуждая в темноте уютных спален. Затем более внимательно, хмурясь, но кивая. Я приводила множество примеров, из своей жизни, чужой и просто выдумывала, исторические факты перевирала, пересказывала на свой лад.  

Наступил Сурок, пришла весна. Вместе с ледяными ручьями, первыми цветами, пением птиц и дождями принесло Косси. Вместе с Лутием. Друзья Косси, как он сказал, отстали по дороге. Приехали два странника грязными, голодными, отощавшими, оборванными, как бродяги. Лутия поместили в подвал в камеру, где когда-то восстанавливался Косси.  

– Он не станет нам помогать. – пробормотал убийца, жадно хлебая вино из большого кубка, закусывая колбасой.  

– Почему ты так уверен? – спокойно спросила я.  

– Такой уж он человек. Я всю дорогу рассказывал ему о вас, госпожа, о чудесах и великой судьбе, которая выпала этой стране, и он даже проникся, но предать для него всё равно что прекратить жить. То есть он скорее умрет, чем нарушит клятву служить Минере.  

– А Минера его родная страна?  

– Нет, он родом из Пакхи.  

– Хорошо. Как он относится к тебе? Ненавидит?  

– Нет, госпожа. В дороге мы не раз спасали друг другу жизнь. К тому же мы раньше были знакомы.  

– Почему он не сбежал от тебя? Не смог?  

Косси помялся, поскреб щетину.  

– Думаю, смог бы. Если бы захотел.  

– А он не захотел. Почему?  

– К моменту моего прибытия его подсиживали, он впал в немилость правителя. Я еще выкинул пару фокусов, подставил его. У Лутия не было шансов. По законам Минеры, если кто-то совершает тяжкое преступление, то вместе с преступником наказание получают также ближайшие родственники. У Лутия еще жива мать. Если бы он остался, в общем, она бы не выжила.  

– А так её не накажут?  

– Нет, его ведь не осудили. Фактически я предложил Лутию в трудную минуту помощь, бежать со мной в Александрию. Он пошел со мной добровольно. Дальше мне оставалось только нарочно попадать в ситуации, когда сбежать он не смог бы. Некуда или слишком опасно. Он в розыске, хорошая награда.  

– Так он не знает, зачем он здесь?  

– Не знает.  

Хорошо, просто прекрасно. Позади смерть, впереди неизвестность. Ничего не понимающий, брошенный в застенки и всеми предан, позабыт. Сломается, никуда не денется, лишь бы дожил. Косси я велела больше не видеться с Лутием, забыть о нем. Сама поговорю с ним, потом им займется капитан городской стражи, слывущий мастером уговоров.  

Ближе к лету я запланировала поезду к горным народам, чтобы не попасть в распутицу. Мне нужны богатства гор: камень, руда, драгоценные камни, металлы. Сейчас на границе несколько наших шахт, но это просто крошки. Дальше никто не совался, а сами горные вряд ли ведут серьезные разработки. Торговлю ведут только с приграничными поселениями, на другую сторону, к морю, не смотрят: дерева мало для строительства кораблей. Вот дерево как раз я могу им предложить. Лесные богатства Александрии приличные, однако придется в большей мере закупать у Минеры, чтобы не остаться в своей стране на голом поле.  

Вскоре Эктор сообщил, что из всех, кому он предлагал обменяться пророчествами или продать, откликнулся пока только Каиф. Я получила послание от самого Мейрата, правителя Каифа, посетить его столицу, познакомиться поближе, обсудить условия сделки. Визит не официальный.  

О Мейрате известно немного. Непредсказуем, имеет взрывной характер, охочь до женского пола. Держит большой гарем, не женат, но бастардов штук восемь. Блестящий воин и полководец, не стар, красавец. С другими странами не дружит, все держатся от него подальше, потому что чуть что – полезет в драку, а драться каифцы умеют лучше всего, и любят это занятие. Столица Каифа – Шалле, расположена почти в центре страны. Если добираться в экипаже, то дней десять, не меньше. Лететь, конечно, быстрее, но мне не хочется висеть в воздухе на территории чужой страны, враждебной, в общем-то. Решили, что докуда можно долечу по воздуху, а у границы пересяду в карету.  

Затягивать с визитом неприлично, но и торопиться тоже. Начали приготовления. Самым трудным моментом оказался выбор подарка, я все-таки в гости еду. Что можно подарить правителю? Конечно, у него всё есть. Если бы дело происходило в мире магии, я бы нашла какой-нибудь удивительный или полезный артефакт. Все наперебой предлагали мне подарить Мейрату оружие, так как это его страсть, не удивительно. Но Каиф – лидер по производству оружия, глупо дарить то, чем в огромном количестве и в куда лучшем качестве завалена его страна. У меня промелькнула мысль подарить ему идею нового оружия, что-нибудь из моего прошлого опыта, но я быстро отвергла эту мысль как глупую и недальновидную. Что есть в Александрии, чего нет в Каифе? Горы. В сокровищнице есть крупные драгоценные камни, но такой подарок я посчитала пошлым. Может быть какой-то горный зверь, которого нет в Каифе и нет в зверинце Мейрата? Хищный, конечно, подарив травоядное, я нанесла бы оскорбление правителю.  

На выяснение состава зверинца Мейрата ушло две недели и к моменту, когда уже нужно было вылетать, а я так ничего и не придумала в качестве подарка, стало ясно – берем из зверинца что-нибудь и отправляемся как есть. Решили взять пару коричневых бенги, некрупных хищников кошачьего семейства. У Мейрата есть в коллекции один серый самец, коричневые водятся только в моих горах. Самец и самочка в моем зверинце не принесли потомство, не сошлись характерами. Потом велю добыть мне в зверинец новых, а эти сойдут для подарка. Одежду, подарки, провизию и слуг погрузили в экипажи и отправили в сторону границы, велев не задерживаться. В Каиф выслали послание, что мы выезжаем, и я спустя три дня в сопровождении Мелика и Косси взошла на борт дирижабля. Эктора оставила дома, много дел.  

Дорога заняла чуть меньше, чем я планировала, повезло с погодой. На границе меня встретили как гостя, но я отметила, не самого дорогого. Природа Каифа, которую я успела разглядеть в окно кареты, мне понравилась. Посуше, чем в Александрии, другая растительность. Больше поразили люди. Ни одного толстого, больного или хилого. Все как на подбор, сильные, жилистые, мужчины и женщины, немного смуглые. Дети крепкие, все серьезные такие. В городах, где мы останавливались по дороге, я видела, что игры и развлечения все сплошь военные. Девочки наравне с мальчиками бегают, лазают, дерутся на кулаках и палками. Волосы короткие у всех, только у замужних женщин косы. Все взрослые каифцы подводят черным глаза. Много купцов из других стран на рынках, процветает работорговля.  

Шалле вызвал у меня смешанные чувства, разочарование и очарование вместе. Для столицы слишком просто, низкорослые здания, повсюду полотняные цветные навесы, узкие улочки, пыльно и шумно, народ пестрый. На рынках обилие фруктов и специй, по первости у меня разболелась голова от этих запахов. Большой выбор сладостей, почти все со специями. Умного Эктора нет рядом, спросила у Косси, почему такой упор на пряности. Он ответил, что это от болезней, каифцы верят, что помогает. Величественной громадиной в центре возвышается дворец Мейрата. С толстыми колоннами, втроем не обхватишь, с высокой крышей и пышными шапками, венчающими башни. Похоже на величественный торт. Однако окна редкие и маленькие, как бойницы, на стенах повсюду стража. Рва нет, вместо него защитную и останавливающую функцию играют высокие пороги, дворец стоит как-бы на нескольких квадратных подушках. Пороги высотой с человеческий рост, так просто не сиганешь, при штурме нужны лестницы или подставки. В общем, дворец разительно отличается от моего, который выглядит очень мирно на фоне этого, как просто большой дом. Окна у нас большие и светлые, стены не такие толстые и места поменьше, а дворец Мейрата, похоже, сам как город в городе.  

Позже я в этом убедилась. Когда нас размещали, мне предоставили носилки с балдахином, идти внутри дворца пришлось немало. Насколько я поняла, всё есть внутри: жилые помещения, оружейные, конюшня где-то, сады, гарем, тренировочные залы, кухни, казармы, зверинец, несколько колодцев, пошив одежды, кузницы. Наверняка, есть несколько тайных выходов за территорию дворца. В случае осады неприятелю придется ждать сдачи очень долго.  

Мне предоставили возможность отдохнуть с дороги, принять ванну и настоятельно рекомендовали надеть местную одежду, правитель не любит чужаков, так будет проще найти общий язык. Мне это не по душе, но согласилась. Я могу мало что предложить Мейрату в обмен на пророчества, постараюсь подружиться с самого начала, хоть для меня это нелегко. Одеяние представляет собою многослойное платье с коротким рукавом и шаровары, всё светло-зеленого цвета, из тонкого шелка. Соблазнительное квадратное декольте, широкий пояс на талии, шаровары свободные, с завязками на лодыжках. На ноги дали легкие тупоконечные туфельки, белые с вышивкой. Так как я не замужем, косу не плела, волосы убрала в высокую прическу, хотя мне намекнули, что стоит оставить распущенными, но я решила настоять на своем хотя бы в этом мелком вопросе.  

Дворец непривычный, но понравился мне. Много цветов, ярких красок. В Александрии принято любить дерево и камень, как они есть, а здесь всё будто игрушечное и праздничное. Кажется, в таком месте не бывает печали и скуки. Пока меня вели на прием к повелителю Каифа, я увидела несколько прекрасных мест. Живописный садик с фонтанчиками под ярким солнцем, без крыши, утопает в зелени, щебечут птицы, мастерская росписи посуды, танцевальный класс для девочек. В восторге и воодушевлении я вплыла в круглый зал с колоннами в центре и по бокам, в середине которого на каменной скамье, укрытой роскошными коврами, восседал Мейрат. С колонн вокруг него свисали тончайшие развивающиеся занавески, прозрачные как крылья стрекозы, придавая застывшему в одной позе повелителю Каифа романтичный ореол.  

Косси не пустили дальше его комнаты, а Мелику разрешили остаться у входа в зал, так что внутри я осталась одна наедине с незнакомым мужчиной. Делая вид, что совсем не смущена, крутила головой, рассматривая росписи на станах и витражи, медленно приближаясь, с легкой улыбкой. Жалкая попытка взять ситуацию в свои руки. Местному этикету я уделила непростительно мало времени и теперь ругала себя, не зная, как и где встать, куда деть руки, кто первым должен заговорить. Хорошо хоть подарок мой ему уже вручили, я узнала об этом. Здесь не принято дарить что-либо прямо. Остановившись в нескольких шагах от скамьи, чувствуя на коже легкий сквозняк, рассматривала мужчину, а он меня. При этом Мейрат что-то медленно жевал, какие-то семена из блюдечка рядом.  

Первое впечатление – трепет. Стыдно, я еще не избавилась от этого. Каждый раз, встречая Великих, чувствую себя ребенком. Мейрат без сомнения Великий. Сила и воля прут из него мощной волной. Сильный, крепкий, высокий, он восседал в свободной позе, расставив широко ноги, как это любят делать мужчины, уперев левую руку в колено. Возраст самый хороший, уже не молодой человек. На ногах красные шаровары и сандалии, мощная грудь обнажена, на плечо накинута небрежно кипельно белая ткань с золотым рисунком. Голову охватывает металлический обруч с непонятными символами. Волосы черные вьющиеся до плеч, смуглый, без усов и бороды, но со щетиной. Всё тело его масляно лоснилось, запах пряностей достиг моего носа, темные глаза густо обведены черным и блестящим. Внезапно мне в голову пришел образ жирного опаленного гуся, которого густо натерли маслом со специями и собираются запихнуть в печь. Смущение испарилось, и я весело произнесла:  

– Приветствую, Мейрат.  

Мужчина смерил меня жестким взглядом, затем внезапно улыбнулся и, встав, протянул руки:  

– Приветствую, Александра. Как дела, как добралась?  

Обхватив за плечо, мужчина практически потащил меня куда-то. Семеня туфельками, я тихо выдала:  

– Спасибо, хорошо.  

Откинув рукой тяжелые занавески где-то у стены, он продвинул меня вперед, и мы оказались на просторном балконе. У меня дух захватило от вида на город, а Мейрат прошелся до перил, раскинул руки, вдохнул полной грудью.  

– Как тебе мой город, мой Шалле? – спросил он с гордостью.  

– Очень красивый. – осторожно ответила я, проходя в центр к столику с креслами, гадая, как дальше себя вести.  

– Ты надолго? Погостишь?  

– Ненадолго, много дел.  

– Жаль. – Мейрат подошел слишком близко, заглядывая в вырез платья. – Хотелось бы познакомиться поближе.  

Голос приятный, молодой, энергичный, хотя не совсем ему подходящий. Слишком сочный и свободный, не вяжущийся с мускулистым самцом, правящим большой страной. Такой голос больше подошел бы молодому юноше, искателю приключений или лихому пастуху, а Мейрату подошел бы мягкий, сладкий и вкрадчивый, которым он шептал бы на ухо жертве что-нибудь пустое перед смертью.  

Должно быть, я покраснела, Мейрат усмехнулся и отошел.  

– Как тебе мой подарок?  

– О, прекрасно. Право, не стоило. Но мне по душе, благодарю.  

Сказано это было так шаблонно и ненатурально, наверное, он и не запомнил, что ему от меня преподнесли.  

– Ты уже видела моих пташек?  

– Нет.  

Пташек, голубятня у него, что ли?  

– Идем, покажу.  

Мейрат с легкостью молодого козленка подскочил и, ухватив меня за руку, потащил обратно в зал. Двигается он неплохо, гибкий и резвый. Я скучно подумала, что хотелось бы перейти к делу, а не смотреть на птиц, но гневить его не хочется. Придется изображать восхищение ради приличия. Он быстро шел широким шагом, я почти бежала, осознавая, насколько нелепо выгляжу со стороны. Мы преодолели немалое расстояние, поднялись по двум широким лестницам и оказались на крыше. Яркое солнце и ветер вмиг заставили меня продрогнуть. Платье и штанишки продуваются насквозь как сетка, совершенно не задерживая тепло тела.  

– Сейчас увидишь, мне важно твое мнение. – сказал Мейрат странным голосом, уже не веселым.  

Посмотрела на него. Сосредоточен, бросает взгляды по сторонам. И, кстати, когда мы вышли из зала, Мелика в коридоре не было. Вскоре мы очутились на площадке странного вида. Колонны, увитые плющом, завал дров, кустарник, мебель, сдвинутая в одну сторону, наверху металлическая сетка с высохшими ветками. Мейрат поставил меня в центр и отошел, сделав знак рукой, чтобы я осталась на месте.  

– Видишь их?  

– Нет.  

– А они тебя да. Бов!  

После вскрика, вокруг произошло движение, и через секунду я стояла в окружении молодых девиц с копьями. Одна вышла из-за тонкой колонны, другая вылезла из кучи дров, ловко маскируясь, третья спрыгнула сверху, остальные уж не знаю откуда материализовались. Бритые наголо, худые, жилистые, на вид лет тринадцать-четырнадцать, из одежды только тонкие трусики. В пустых глазах настороженность и готовность уловить любой жест Повелителя.  

– А? Как тебе? Мои пташки. – Мейрат подошел ближе, улыбаясь.  

Я не знала что делать, в чем смысл? Пытается меня напугать, проверить?  

– Я слышал, ты обладаешь невиданной магией и умеешь сражаться.  

Так-так, шпионы повсюду, подумалось мне.  

– Покажи мне, что умеешь, сразись с ними.  

– Эмм. Сразиться? С этими девочками? Здесь, когда я в платье, и у меня нет оружия? Я приехала не за этим. – я сердито скрестила руки на груди.  

– Да ладно, это просто развлечение. Никто тебе не угрожает. Если одежда мешает, сними.  

– Бов! – Мейрат снова подал сигнал и девочки ощетинились копьями, я инстинктивно включила магию, не позволяя ничему приблизиться.  

Похоже, он немного того, со странностями. Тяжело вздохнула:  

– Нападайте.  

Пташки принялись кружить, делая бесполезные выпады, не в силах проткнуть защитное поле. Я стояла спокойно глядя в глаза Мейрата. Затем всплеснула руками и противницы разлетелись в стороны.  

– Ну, всё?  

– Хм. – он прислонил палец к губам. – А покажи огонь.  

Опять. Глупая ситуация, но я всё-таки в гостях, потерплю, узнаю его получше. Так думала я, сжигая кучу двор.  

– А покажи…  

Тут я подхватила его в воздух, резко, вызвал вскрик, перевернула вверх ногами и погоняла над площадкой. Барахтающийся в воздухе правитель Каифа вызвал у меня смех, но девочки благоразумно молчали. Кроме одной, которая не удержалась и коротко прыснула, дернув плечиками, как будто котенок чихнул. Когда я осторожно опустила Мейрата на прежнее место, он сердито дышал, потом внезапно переменился, засмеялся, подошел ко мне и как прежде, обхватив рукой за плечо, сообщил, что было весело, но пора перекусить и поговорить о делах. Девчушки хором поклонились. Проходя мимо, Мейрат схватил копье и легко воткнул в горло той, которая посмела засмеяться. Никто не издал ни звука.  

Потом был обед, плавно перетекающий в ужин, со столом, ломящимся от яств, с танцами, музыкой и дрессированными зверушками. В конце вечера Мейрат наконец-то сподобился объявить свои условия. Прочитав на бумаге его предложение, я опустила свиток:  

– Это шутка?  

– Отчего же. – весело спросил Мейрат, щипая за попку служанку, сменившую блюдо.  

– Ты хочешь обменяться пророчествами, все на все, плюс к этому Александрия будет закупать у Каифа оружие на такую сумму каждый год в течение пяти лет, взамен ничтожное послабление торговых пошлин для меня и значительное для тебя? Ты считаешь кому-то нужен такой договор?  

– Ну-ну, детка, не спеши. Давай обсудим, поторгуемся.  

Торговаться. Ненавижу. Никогда не умела и не дается мне это. Да и дипломатия пока не мой конек.  

– Хорошо. Сколько ты предлагаешь пророчеств?  

– Восемь. А у тебя сколько?  

– Мм, четыре. А почему у тебя так много?  

– Некоторые украдены.  

– А, вот в чем дело.  

Мейрат рассмеялся.  

– Вот что, детка, давай обсудим это завтра. Переспи с этой мыслью, уверен, завтра она не покажется тебе такой возмутительной.  

Я устало приложила руку к глазам, как хочется сейчас оказаться дома. Договор просто грабительский, зря я приехала. Зачем мне его оружие, у нас своего хватает. Вроде… Да и цена, кошмар.  

Поздно вечером, лежа в постели, поговорила с Меликом, виновато опустившим голову.  

– Куда ты пропал, телохранитель?  

– Меня увели. – шмыгнул детина. – Сказали, что вы с Повелителем ушли в другое место, нужно идти туда. Я не поверил, открыли дверь в зал, там никого. Тогда я пошел. Дворец огромный, меня долго водили, до самого обеда.  

– Да уж.  

В этот момент в дверь постучали. Мелик открыл.  

– Чего надо?  

Нужно как-то деликатно намекнуть ему на необходимость подучить хорошие манеры. Хотя он обычно не такой дурень, просто расстроен сейчас. В дверях показался седой мужчина, поклонился и высоким голоском произнес:  

– Госпоже предлагаются мужчины для утех, есть разные, на любой вкус.  

Мелик бросил на меня взгляд.  

– Спасибо, не надо.  

– Девушки? Мальчики? Массаж?  

Я рассмеялась.  

– Нет, уходи.  

Мужчина смерил Мелика взглядом и тихо удалился:  

– Как пожелаете.  

– Ну и денек сегодня. Что ты нового узнал, увидел?  

– Госпожа, – Мелик закрыл дверь и приблизился, – дворец очень хорошо охраняется, охрана натренирована как бойцовские собаки. Здесь царят строгие правила и за любой проступок сурово наказывают. Видел граем глаза оружейную, там чего только нет. Слуги не болтливы, а еще я слышал…  

На следующее утро Мейрат пригласил меня в бани. Пришлось пойти. Там позавтракали сладостями и фруктами, под аккомпанемент какой-то скулящей дудки и масляные взгляды мужчины. Благо мы купались в соседних отдельных купелях, и он не приставал, но ближе к концу завтрака затащил в воду служанку и зажал в углу, брызгаясь. Воспользовавшись тем, что правитель Каифа занят, я выскочила из воды, кутаясь в ткань, слыша позади его страстное сопение.  

В обед гуляли по саду. Красивый, не чета моему. У нас всё так простенько, без пафоса, дорожки и травка, цветы, кустарники и деревца, больше плодовые, а здесь сад более строгий, всё по линии, идеально подстрижено и подходит друг к другу. Пестро и благоухает приторными ароматами. И сам Мейрат, умасленный, резко пахнет. Мне предлагали такое душистое масло после бани, я отказалась. Как он так ходит? Одежда должна прилипать, повсюду скользко, фу.  

– Ты все пророчества отдал в Храм?  

– Да. А ты?  

– Да, это было сделано раньше, у нас давно не находились новые. Какой смысл их хранить только для себя, когда прочесть не можешь.  

– Вот именно, если бы был способ легко их читать, никто бы не отдавал, они превратились бы в дополнительный рычаг влияния.  

– А у тебя нет…разгаданных?  

– Нет. У тебя?  

– Нет.  

Мейрат занимал меня весь день. Показал свой зверинец, конюшню, которой очень гордился, казармы. Мы даже немного поборолись на тренировочных мечах, как-бы в шутку, но мне пришлось оттолкнуть его магией, когда он вошел в раж. За ужином снова поговорили о договоре.  

– Нет, нет. С чего я буду смягчать условия, я дам тебе в два раза больше пророчеств, в ответ практически ничего не получив.  

Ну да, сумма по закупкам – сущий пустяк. Только этот пустяк грозит проделать брешь в бюджете страны.  

– Ну хотя бы дай таможенные льготы на это время, всё-таки торговлю будем вести. – проныла я.  

– Я подумаю.  

– Сколько?  

– До завтра.  

– До завтра?! Хорошо.  

Итак, третий день я еще проведу в Шалле. Чувствую, что-то Мейрат тянет, сказал бы, нет и всё, я уже смирилась с его условиями, подзатянем пояса, пять лет пролетят незаметно. Обновлю вооружение, старое продам, или лучше раздам на границы. Но он будто ждет чего-то.  

На следующий день за обедом:  

– Есть предложение. В скором времени я планирую развернуть добычу драгоценных металлов, таких как золото и серебро. Можем включить в договор продажу некоей части тебе, в обмен на послабления по таможне и закупкам.  

– Это в твоих горах? Если бы там что-то было, вы бы уже поставляли драгоценности по всему миру.  

– Там точно всё есть, поверь мне. Просто руки не доходили у предыдущих правителей.  

– Ну может быть…  

– А, ну что не так?! Предложение очень хорошее, обещаю не продавать другим больше, чем тебе. Чего не хватает, чтобы ударить по рукам?  

Мужчина окинул меня взглядом, недвусмысленно говорящим, о чем он думает.  

– Обсудим это наедине.  

Он сделал жест, я прошла в дверь в углу комнаты. За ней оказался узкий темный коридор, по которому мы вдвоем пришли в небольшую уютную комнату с плотными шторами на окнах и маленьким журчащим фонтаном посередине. У стены широкая кровать с балдахином, вся комната в коричневых тонах. Мейрат закрыл дверь и, повернувшись, молча улыбался. Я уже поняла, куда он клонит, отчего стало немного гадко внутри. Однако я невольно вспомнила, как он выглядит без одежды, мускулистый, смуглый. Он медленно подошел неприлично близко. В глазах любопытство, опаска, и задор. Так притягивают руку к дикому зверю, не ясно, даст погладить или укусит. Прикоснулся к моей шее.  

– У меня было очень много женщин, но такой как ты никогда. Хочу познать тебя.  

– Хочешь, чтобы я отдалась тебе за договор?! – сердито спросила, поджав губы.  

Он совершенно просто ответил:  

– Да.  

Я возмущенно задвигала бровями, но при этом отметила нарастающее возбуждение. Этот самец мне не противен, почему бы не успокоить нервы таким способом. У меня был один король, попробую другого, может быть это станет началом коллекции. Я тихо рассмеялась, опустив глаза. Мейрат улыбался и начал медленно снимать слои ткани с моего тела. Сбросив часть на пол, оголив грудь, достал кинжал из-за пояса и быстрым движением разрезал оставшееся. Я пораженно наблюдала, открыв рот, как обрывки одежды упали к ногам.  

– Ну и в чем я выйду отсюда?!  

– Принесут другое платье.  

Вот засранец! Это слишком очевидно доказывает, что здесь произошло за закрытыми дверями. Мало того, что вымогает секс за договор, так еще и с таким унижением. Ладно, говнюк, я это запомню. И если не доставишь мне невероятное удовольствие, то сделаю так, чтобы о твоем жалком достоинстве рассказывали анекдоты по всему миру.  

Сжав кулаки, сердито сопя, позволила подвести себя к кровати. Мейрат явно чувствовал себя хозяином положения. Самодовольная улыбка, похотливый взгляд, неторопливые движения. Я хотела сесть, скрестив руки, но, представив картину со стороны, отказалась. Лицо окажется напротив низа его живота, это будет выглядеть двусмысленно. Он скинул жилет и свободную рубашку, снял пояс с оружием. Развязал шнуровку на штанах, с приятным звуком ткань упала вниз. Неосознанно я бросила взгляд на то, что они скрывали. Не успела удивиться, как Мейрат жестко повернул меня к себе спиной и толкнул на кровать. Рефлекторно я выставила ногу вперед, оперевшись на край кровати коленом. Он шлепнул рукой по второй ноге, дав понять, в какую позу нужно встать. Лицо горит от стыда, между ног мышцы свело от желания. Встав на колени на край кровати, я опустилась и на локти, издав протестующий стон, следуя его жесткому нажиму на спину. Он медлил, потом пошлепал рукой по бедрам изнутри, чтобы я шире развела ноги. Кошмар, какой стыд. Чтобы немного отвлечься, стала придумывать каким жутким способом потом убью его. Можно на кол посадить. Мерзко и жестоко. Можно ослепить, отрезать язык и сделать рабом. Мейрат резко вошел, я от неожиданности тихо вскрикнула. Он сразу взял средний темп, изредка удовлетворено мыча. Природа его не обделила, скоро я почувствовала сильное удовольствие. Издавать какие-либо звуки в такой ситуации ниже моего достоинства, но через некоторое время я уже шумно дышала, а потом и вовсе начала громко стонать. Вцепившись в покрывало, затыкала им рот, а мужчина посмеивался за спиной. Прогибаясь и уже ничего не соображая, я кончила, громко крича и дергаясь. Ладони неосознанно полыхнули огнем, раньше такого не случалось. Пожар не начался, но покрывало подпалило. Мейрат громко смеялся, быстро двигаясь, я почувствовала боль в коленях и спине. Теперь я только ждала, когда это закончится, уже не интересно. Благо ждать пришлось не очень долго. Он резко дергался, шлепая своим телом по моим бедрам и больно впивался пальцами в кожу. Синяки оставит, гадина. Но было очень хорошо, чего уж там.  

Как только Мейрат закончил, я со стоном распрямилась на кровати. Онемели колени и стопы, болит поясница. Он лег рядом, тяжело дыша. Я смотрела в потолок, вдыхая аромат горелой ткани. Стали слышны звуки снаружи, какой-то стук, голоса, раньше я ничего не слышала. В животе заурчало. Мейрат лег на бок, положил ладонь мне на грудь, в нос ударил душный сладкий запах.  

– А можно иметь тебя, и чтобы ты вся горела?  

– Можно, но недолго, ведь ты сгоришь.  

Его улыбка увяла, я встала и прошла в противоположный угол в уборную. Там умылась водой из кувшина, предварительно понюхав её. Не известно, как часто в этой комнате она меняется, хотя остальное вокруг выглядит чистым. Очень хочется помыться.  

– Пойдем в бассейн. – крикнул Мейрат из комнаты.  

Промолчала, вытирая лицо и руки полотенцем, которые стопками лежали на полках рядом. Мейрат вошел в комнату и совершенно не смущаясь стал справлять малую нужду в высокую красивую вазу. Я опешила, слушая журчание, посмотрела на него и вышла, не понимая, это специальная ваза или просто этот дикарь писает где хочет, как животное.  

– Мне некогда. Подписываем соглашение и нужно возвращаться домой. – заявила я твердо.  

Он стоял в дверях, оперевшись. Глубоко вздохнул.  

– Может, еще раз?  

– Нет. Один договор – один раз. – отрезала я и мы оба рассмеялась.  

Потом я закуталась в покрывало, Мейрат вышел и сам принес мне новое платье. После облачения, в котором потребовалась его помощь, и он прекрасно справился, пообедали в саду под ноющие звуки музыкальных инструментов. Там же на столе среди соусов и крошек подписали Соглашение, в результате которого произойдет однократный обмен пророчествами, закупка оружия у Каифа в течение трех лет и взаимное послабление таможенных пошлин.  

От пребывания во дворце Мейрата остались смешанные чувства, в основном досада. Я постоянно грызла себя за каждое действие, критикуя до стыда. Всё казалось неверным с самого начала. Не стоило нам общаться в таком фальшиво-дружественном тоне. Надо было вести себя высокомерно, как положено правителям, в этом было бы больше правды. Договор я подписала, прямо скажем, дурацкий. Наверняка, Мейрат смеется надо мной. Опыта у меня пока нет, вот с чем дело. Можно сказать, что я растерялась, это стыдно. За секс тоже стыдно, однако это хотя бы было приятно. Дорога домой показалась длиннее, чем в гости, но к концу пути я заставила себя перестать заниматься самоедством. Пусть Мейрат чувствует свое превосходство до поры до времени. Всё придет, всё будет как я захочу. Тем более, я тоже унизила его, тогда, перед пташками.  

Вернувшись в Эскоп, вместо заслуженного отдыха, я застала суматоху. Бедный Эктор не мог справиться с навалившимися делами, а перекладывать часть работы на советников я не давала ему полномочий. Нужно запомнить на будущее, уезжая куда-то, оставлять заместителя с более широкими полномочиями. Проблема в том, что кроме Эктора я никому полностью не доверяю, и это плохо, слишком он становится значимым, незаменимым. Созвав Совет, я выслушала раздражающие доклады о проваливающихся реформам в армии, неурожае, болезнях, недовольствах и тающей казне.  

– Так! – я резко поднялась, хлопнув по столу. – Я очень вами всеми недовольна! Вы ждете, что я буду решать эти проблемы? Это ваша работа и больше я слушать это не хочу.  

Советники втянули головы в плечи, Эктор перестал дышать. Стало слышно, как где-то в углу истошно вопит попавшая в паутину муха.  

– Навести порядок в армии, завершить реформы. Объявить о повышении налогов на одну десятую часть и ввести изменения через шестьдесят дней. Всем велеть молиться Кладе об урожае, а не то, клянусь кроковым хвостом, сами впряжетесь в плуги и сеялки. Всем ясно?!  

Больше никто не приставал ко мне с пустяками, я сделала мысленный заметку проверить казну и сокровищницу после поездки в горы. К Эктору в помощники попросилась одна девушка из моих золотых деток. Я разрешила, может быть, это временно. Златовласая, тонкая, кроткая, одна из шести дочерей кого-то там, с зелеными глазами и губками-лепестками, внутри девушка хранила несгибаемый стальной характер, волю, дисциплину, которым позавидовал бы любой командир. Эктор не сопротивлялся.  

В середине первого летнего месяца Парка я отправилась к горным народам с визитом. Дело предстояло нелегкое. Нужно подружиться и в то же время показать себя хозяйкой. Перед отъездом была проделала работа, составлено несколько маршрутов на разные случаи, подготовлены подарки, выгнаны с насиженных мест бандиты. Ломиться в мелкие села или враждебно настроенные в этот раз я не буду, еду именно в гости к тем, кто не против. Эктора хотела не брать, в последний момент передумала. Косси очень хорош в делах горных, так как много лет служил на границе, но он вояка, хоть и хитрый, а здесь нужна дипломатия, к тому же Эктор много читал о горных и потенциально знает что-то, чего не знает королевский убийца.  

Поехали небольшим составом: я, Мелик и Эктор, Косси, пара служанок и помощников, десяток солдат. Дрейку я дала отпуск на две недели, и он мгновенно и радостно ускакал куда-то. С собой пара коней из королевской конюшни в подарок, обоз с тканями – дефицит в горах, ну и разные мелочи, такие как специи, игрушки для детей, мука, расчески и прочее. Еду почти не брали, решив закупиться в последних селах перед горами, много ли нам надо, плюс можно охотиться.  

Развалясь в карете, плавясь от жары, слушая едва заметное поскрипывание колеса, я наблюдала постепенное исчезновение сочной зелени. Сперва травка стала пониже и пожиже, хилее, потом стали попадаться островки сухой каменистой земли, колючки и малознакомые горные цветы. Селения, в которые мы заезжал, интересовали мало. Я вяло справлялась о делах, раздавая указания и не вникая в ситуацию. Люди жаловались на трудную жизнь в предгорье, что, мол, их забыли тут совсем. Я заверяла, что им здесь еще хорошо живется, и как они важны для империи, следя за горными и, по сути, являясь для них примером. Про себя думала: чего ж не уезжаете, если так здесь тяжко? Зверья полно и реки чистые, пашню не заведешь, но в полях-то работать надо, там тоже не мед. К тому же, случись война, досюда нескоро докатится, в горах спрячешься, никто не найдет.  

В какой-то момент нас настигло ненастье, ветер с дождем, в темноте еле забрались куда-то повыше, поставили шатер и палатки. Покушав холодное и переодевшись в сухое, я забылась усталым сном, а когда утром вышла из шатра – обомлела. Мы попали в волшебную страну. В прошлом мире я решила бы, что это голограмма. Ущипнула себя, думая, что сплю или брежу. В прошлый раз посещения гор я такого не видела. Невероятной красоты горные хребты и пики, скалы, редкая, но сочная зелень, цветы, внизу в долине река. Воздух, казалось, можно есть и пить. Чистый, сладкий, насыщенный. В небе кричат незнакомые птицы, на цветах бабочки. Легкий ветерок уносит будущий зной. Широко открыв глаза, я стояла и смотрела, смотрела, не в силах объять открывшееся мне великолепие. Эктор звал меня, но безуспешно, пришлось потеребить за руку.  

– Какая красота.  

– Согласен, госпожа, прошу пройти на завтрак. Сегодня мы можем посетить первую деревню, согласившуюся на наш визит.  

Эти слова резанули слух. Люди живут в моей стране и смеют выражать желание или нежелание меня принять. Подавила сердитый вздох. Ладно, сейчас пока так. Пока.  

Деревня носила название Рагуда. Двадцать пять домов, размазанных по плоской скальной площадке, куда пришлось забираться пешком по крутой кривой дороге, бросив карету. Удивительно, но здесь еще жителям удается разбивать сады. Маленькие садики с кривыми низкорослыми деревцами, с мелкими плодами. Огородики с зеленью и корнеплодами. Спросила, откуда земля, оказалось, таскают снизу из долины. Бесполезное на мой взгляд занятие, хоть и вызывает некоторое уважение.  

Встречать нас вышли все жители. Староста – женщина, на вид очень старая, морщинистая, сгорбленная. Хотя в таких условиях женщины стареют быстрее, сохнут, как и мужчины. Слишком много солнца и непривычка закрываться от него. Может ей не так уж много лет. В руках посох из кривого сука, на конце цветными нитками и лентами разукрашено, одежда смешанная, не полностью горская. Заметно, как недалеко от "луговых" эта деревня. Волосы у старосты густые и абсолютно седые, платье красное до пола, из-под которого видна обычная здесь кожаная обувь. Обувь такую носят все горцы, шьют сами из кожи убитых зверей. Подошва гибкая, чтобы удобно карабкаться по камням. Обменялись любезностями, пригласили в дом, самый большой – дом старосты. Внутри по центру гостиная, по бокам комнаты. В гостиной печь и большой стол, завален едой. Присмотрелась: много обычного, жареное мясо, вареные овощи, фрукты, булки. Какие-то напитки в кувшинах и лишь изредка что-то незнакомое. Необычной формы выпечка, незнакомые плоды. Я почувствовала разочарование. Хотелось волшебной еды в такой волшебной стране. То ли они так и питаются, то ли побоялись, что обычные их блюда не придутся мне по вкусу, а может и моя охрана запретила. Конечно, это разумно, мой желудок не выдержит резкого перехода на незнакомую пищу, но настроение испортилось.  

В одном углу я заметила небольшие фигурки на полочке – алтарь богов. В другом углу на стене полированное дерево вместо зеркала. В окна и дверь заглядывали дети и взрослые, негрубо сдерживаемые моей охраной. В воздухе витал сильный запах официоза и напряжения. Я фальшиво поблагодарила за теплый прием, меня так же фальшиво радушно пригласили к трапезе.  

Вообще я люблю покушать, удовольствие от еды и напитков одно из самых нужных. Без мужской ласки можно прожить, без вкусной еды нет. Но сегодня было невкусно. Всё пресно и как-то без любви. Я расстроилась еще больше и постаралась поскорее завершить знакомство, сославшись на усталость. Никто, кроме старосты, со мной не говорил, между собой горцы общались на своем языке, хотя, я уверена, все знают латанский. Это выглядело грубо. Эктор и Косси понимают о чем речь, переводили мне. Отдыхать и ночевать меня оставили в этом же доме, одну, я слонялась по комнатам, заглядывая во все углы. Поздним вечером, когда я уже легла в постель, представляющую собой ковер на полу, подушки, одеяло, пришла староста. Я решила не вставать, слишком много чести, натянула надменную маску и ждала, что она скажет. Старушка проковыляла ко мне, прислонила посох к стене и, кряхтя, уселась на постель. В ответ на мое ошарашенное лицо широко улыбнулась, прикрыв узкие глаза, отчего они вовсе исчезли, превратившись в две морщинки.  

– Как я рада. Очень хорошо. Такая молодая и сильная. – произнесла старушка совсем другим, теплым и ласковым голосом, будто говорила с котенком. – Молодец, что приехала.  

– Эээ... Эмм... Я решила посетить горы, посмотреть, как здесь дела...  

– Знаю я, зачем ты приехала. – совершенно без этикета продолжила староста. – И правильно. Здесь народ дикий, некоторые совсем распоясались. Разбойничают. Раньше такого не было. А всё почему? Догляду нет. Прежний король, как там его, нечасто к нам заглядывал.  

Женщина задумчиво потерла колено, как делают старики, продолжила скрипуче. Голос мягкий, уютный, слегка нараспев.  

– Сейчас всё не так, как прежде. Раньше горы были дикие, мало кто жил. Когда я маленькой была, деревень было мало, все общались, ходили в гости, торговали. Было весело и безопасно. Потом как-то постепенно испортилось. Люди стали замкнуты, настороженны, стали уходить дальше в горы, перестали общаться. Теперь уж и мы боимся далеко ходить. Разбойники горцы и на своих, бывает, нападают.  

Я молчала, всё еще пораженная переменой в общении. В то же время захотелось, чтобы она продолжала. Слушать её приятно и интересно.  

– Так что ты, детка, разберись. Наведи порядок. – похлопала меня по ноге.  

– Вы много знаете обо мне?  

Она усмехнулась.  

– Всё что можно и нельзя знать. Мы тут обсуждаем столичные новости пуще чем у вас там. Самая любимая тема.  

Тут только я спохватилась, что обращаюсь к ней на вы, хотя я в несколько раз старше. Как-то само вырвалось. Внутренне одернув себя, исправилась:  

– Почему днем, за столом, ты говорила со мной по-другому?  

– Так это ж официально, сама понимаешь. – старушка начала подниматься. – У всех на глазах нельзя чужаков привечать, недовольные найдутся. Ты на будущее знай, при всех о делах не толкуют, только намекают, а потом наедине уже обсуждайте.  

– Ясно. Я завтра поеду дальше, в Балоку. Что скажешь о них?  

Женщина оперлась о посох, протянула:  

– Ну, они хорошие. Мы их знаем. А дальше куда?  

– Шеговыр.  

– Ууу, далеко.  

– Брунья. Мазиен.  

– К этим лучше не соваться. – нахмурилась старушка. – Береги себя, детка.  

Староста уковыляла прочь, и я вдруг резко ощутила себя мелкой слабой мушкой, одинокой и никому не нужной. Наверное, у неё куча детей и внуков, они сидят все вместе по вечерам у очага, она рассказывает им о прошлом, гладит по голове. В груди стало больно от одиночества, так захотелось положить голову кому-нибудь на колени и наслаждаться покоем, пока любящий человек с заботой и лаской перебирает мои волосы. Выступили слезы, шмыгнув носом, я промокнула их уголком одеяла. Когда-нибудь у меня это будет, если захочу. Нужно попробовать хоть разок. Заведу семью, нарожаю детей, потом внуки пойдут, и все будут любить меня. Обязательно будут.  

Путь до Балоки пролетел легко и быстро, карету оставили у Рагуды, заберем на обратном пути. В дорогу нам дали разной снеди, дети и подростки проводили далеко. Думаю, чтобы удостовериться, что мы точно ушли. Староста при всех вела себя холодно, как накануне, но в последний момент подмигнул мне. А может что-то в глаз попало.  

В Балоке не произошло ничего интересного. Такая же деревня, только без садов. Небольшие огородики с зеленью. Жители в основном охотятся, на столе много мяса. Так много и жирно, что даже взгрустнулось по овощам. Староста тощий долговязый мужчина старше среднего также холодно поговорили со мной при всех, а после обеда за домом, на лавочке, мы потрещали между собой, кидая в рот мелкие кислые ягоды с отвратительным запахом ношеных носков. Ко двору такие не поставляются, не выдерживают дорогу. Растут на колючих кустах, цепляясь за голые скалы. Про шахты, металлы и выход к морю он мне ничего не рассказал, сославшись на некомпетентность, но глаза хитрые. Намекнул, что чем дальше в горы, тем опаснее, горцы там другие.  

Когда добирались до Шеговыра я прокляла всё и сильно захотелось свернуть поход. Начала сказываться усталость, и не только моя. Деревня высоко в горах, обоз туда не дотащить, круто, лошадям и так тяжело. В первых двух деревнях раздали незначительные подарки, ткани, игрушки, основное приберегли для более диких племен. Решили разбить лагерь в долине, послать гонца. Непонятно откуда навалилась удушающая жара, мы сидели в низине в палатках как в духовке. От зноя нет спасения ни днем ни ночью, и к моменту, когда, не торопясь, к нам спустилась местная делегация, я была готова рвать и метать. Голова болит, тело мокрое, волосы липнут на лицо, насекомые, а этим хоть бы что. Свежие, бодрые, закутаны в тряпки. Один лишь раз с наслаждением кто-то произнес "теплоооо". Пред мои светлые очи явилась кучка похожих друг на друга нестарых мужчин и женщин. Они наперебой болтали между собой и отвечали на мои вопросы невпопад. Оказалось, это всё родственники, старосты нет, заправляет целая семья, решая все вопросы сообща.  

– Как вам здесь живётся?  

– Хорошо.  

– Плохо.  

– С божьей помощью.  

– С соседями нет конфликтов?  

– Мы с ними торгуем.  

– Мы их ненавидим.  

– Нам нужна защита.  

– Вы здесь так далеко от... мммм... благ страны. Не хотели бы иметь дорогу для быстрого перемещения?  

Горный край для меня как твердая конфета с вкусным центром. Попробуй разгрызи. Всю голову сломала, думая, как удобнее перемещаться. Дирижабли не подходят, здесь сильные ветра, да и не будешь ведь руду по воздуху отправлять. Нужен тракт. Мы с Косси уже прикидывали на карте, выходит очень криво, но попробовать можно. Для этого нужна поддержка местных.  

– Да.  

– Нееет.  

– Зачем нам дорога? Еще одна? У нас есть.  

– Есть?  

– Ну да, мы же не по воздуху летаем, есть дороги.  

– Они имеют в виду местные тропы. – шепнул мне Косси.  

Я вздохнула и начала втолковывать как детям:  

– Я хочу построить широкую безопасную дорогу, по которой каждый сможет пеший или конный добраться куда захочет. Представьте, сюда смогут приезжать торговые повозки, учителя, лекари, кузнецы. Вы сможете отправлять детей в столицу и другие города.  

– Нам и так здесь хорошо, всего хватает. – нахохлилась женщина.  

– Сюда можно будет привезти оружие, дерево.  

После этих слов они переглянулись. Я пошла с другого бока.  

– Театр, одежда, косметика, книги. Ну я не знаю, что угодно. Вы здесь не так уж глубоко, а живете, простите, как дикари. Одежда из кожи, выструганные копья, посуда из дерева. Что увидят ваши дети и внуки? Вы вообще представляете, как живет мир вокруг вас?  

Это риск. Ставка только на то, что эти люди не старые и еще не забыли свои мечты о путешествиях и знаниях.  

– Вы не смогли что-то осуществить, но дайте хотя бы своим потомкам шанс.  

Молчание, потом ответ:  

– Что от нас требуется?  

– Просто не мешать.  

До следующего населенного пункта в нашем плане добирались десять дней. Хорошо, что везде есть вода и животные, иначе мы бы ноги протянули. Потеряли двух солдат. Одного укусила ядовитая змея, второй сорвался в пропасть. Я ругала Эктора и Косси за плохую подготовку к походу. Нужно было тщательнее продумать маршрут и время, позаботиться о подвозе провизии и товаров. Моя одежда выглядела печально. Обветшала, кое-где протерлась, появились пятна, у обуви сточились каблуки и подошва о камни. Конечно, есть еще пара запасных костюмов, но мы еще полпути не прошли. Нужно было договориться о возможности срочно прислать дирижабль, если понадобится, а я отправилась в горы как на пикник. Какая беспечность. Да, я не сгину, но рискую стать посмешищем, представ перед дикими народами грязной и оборванной. Мечтая о хлебе и фруктах, мы засылали солдат в ближайшие деревни по пути, не заходя, чтобы не терять время. Деньги здесь ценятся невысоко, легче поменяться, чем купить. Отдавали что-то из подарков и личные вещи.  

На подходе к Брунье нас встретили разведчики. Несколько враждебно. Косси прокричал что-то на горском, три раза разное, видимо, подбирая диалект. Стрелы опустились и Эктор, выйдя вперед, официально представил меня. Местные тихо переговорили и исчезли, мы двинулись дальше. Я переоделась в свежий наряд, по задумке слегка напоминающий местную одежду, чтобы вызвать симпатию. Тонкие светлые штанишки, сверху еще темные короткие, чуть ниже колен. Плотная туника с вышивкой и поясом, сверху кожаная куртка с выжженным рисунком. Я видела такие еще в первое посещение гор с Титолом, мне очень понравилось. Волосы туго связала узлом, перехватив лоб металлической лентой, заменяющей в данном случае корону. На ногах низкие сапожки. Такая одежда очень кстати, жары давно нет, холодный сильный ветер не пускает мошкару. По утрам я любуюсь снежными пиками, стало много горных козлов и два раза я видела хищников.  

В деревню нас не пустили, встретили неподалеку. Круглолицый узкоглазый толстый мужик сидел на камнях на ковре, скрестив ноги, попивая что-то из шалаши, необычного горского бокала. Шалаша делается из кожи и имеет мягкое дно, вокруг деревянное или металлическое кольцо. Такую чашку можно поставить на неровную каменистую поверхность, из-за мягкого дна она не падает. Вокруг воины, женщин и детей не видно. Все на одно лицо: смуглые, узкоглазые, круглолицые. Кожаные штаны и куртки, мягкие сапоги, на некоторых отороченные мехом шапки. От такой шапки я бы сейчас не отказалась, уши замерзли. Есть пуховый платок, но выгляжу я в нем как бабка, не солидно. В очередной раз, когда толстый поднял чашку, на пальце сверкнуло золотым. Усталость вмиг слетела, дыхание участились, стало жарко. Золото. Оно здесь. Мое.  

Эктор представил меня, я гордо вскинула голову с легкой улыбкой. Пусть наша группа сейчас выглядит совсем не по-королевски, это им лишний повод для раздумий. Забраться далеко в горы в дикие края с несколькими солдатами может либо безумец, либо храбрец, в любом случае такого человека стоит опасаться.  

Толстый чмокнул, вытер рот рукавом, поставил чашку и произнес ленивым наглым тоном:  

– Мы знаем, кто ты. Ракхти рассказывал.  

После этой фразы раздался дружный смех его воинов, сам он усмехнулся, оглядываясь:  

– Зачем явилась в наши края?  

Мне начало это нравиться. Появился задор, я обвела его воинов взглядом. Немного. Интересно, это все? Смогу ли я справиться со всеми?  

– Это. Мой. Край.  

Улыбка с лица толстяка сползла и перешла ко мне. А он не так глуп. Стреляет глазами, молчит, в бой не лезет. Думает. Я сложила руки на груди, уже хочется, наконец, присесть.  

– Как тебя зовут?  

Чуть помедлив, ответил:  

– Данглар.  

– А Ракхти как поживает?  

– Умер.  

– Ясно. Тогда ты, Данглар, покажи мне знаменитое горское гостеприимство.  

Никакого знаменитого гостеприимства у горцев в помине нет, это, скорее, издевка, но стоять просто так на ветру уже порядком надоело. Данглар поднялся и сделал широкий жест левой рукой в сторону ворот, недовольно проскрипел:  

– Прошу.  

Забор и ворота не чета предыдущим деревням. Здесь, видимо, действительно воюют. Из маленьких окон выглядывают женские и детские лица. Нас провели к большой хижине, крытой шкурами. Я негромко произнесла:  

– Данглар, официальная часть прошла, может сразу пообщаемся наедине?  

Он кивнул и выплюнул несколько незнакомых слов. Перед входом в жилище мне настоятельно предложили вымыть руки и умыться, обычай такой, чтобы в дом входить с чистыми помыслами. От Косси я узнала, что раньше было принято вообще мыться совместно с гостем, как-бы показывая безоружность и открытость. Хорошие обычаи, хоть какая-то гигиена. Внутрь я вошла одна и Данглар за мной.  

Тепло. Боги, здесь тепло. Посередине очаг, на огне плоское широкое блюдо с чем-то кипящим и вкусно пахнущим. Мгновенно выделилась слюна и от тепла захотелось спать. Я сонно поморгала и, с сожалением вздохнув, уселась рядом с огнем на подушку, скрестив ноги. Данглар уселся напротив, пристально меня изучая. Я не осталась в долгу. На вид ему лет сорок, вокруг глаз морщинки, щеки пухлые, в ухе тяжелая золотая круглая серьга. Невольно перевела взгляд на перстень, мужчина заметил. На мне украшений почти нет, рабочая поездка, не бал. Одно скромное кольцо с символом страны да полоска на лбу. А на нем мое золото.  

– Отведайте со мной холму, королева. – желчным тоном произнес Данглар, наливая черпаком нечто в пиалу.  

Я приняла еду, отмечая, что себе он так же налил следом.  

– Я императрица. Латания стала Александрией и империей.  

Холма оказалась крепким мясным бульоном с мелкими кусочками мяса и то ли овощей, то ли кореньев. Вкусно и жирно, то что нужно в холод. Я еще больше разомлела.  

– Чем обязаны столь высокому визиту?  

– Ничего особенного, рабочая поездка. Познакомиться. Кстати, специально для тебя я привезла великолепного скакуна, подарок.  

– У нас тут кони – редкость, плохо по камням скачут.  

Ну, ездового горного козла я тебе не нашла, уж извини.  

– Такой конь – показатель высокого статуса. Он не для работы.  

Дангдар отхлебнул, по подбородку потекли жирные капли. Прежний издевательский тон.  

– В таком случае – благодарю.  

Глаза хитрые, смеется надо мной.  

– В моих владениях золота нет. – внезапно выдал он.  

– С чего ты...  

– И так понятно. Вообще шахт нет, это дальше нужно ехать.  

Я помолчала, похлебывая бульон.  

– Ты был на море?  

Лицо мужчины изменилось, голос стал нормальным.  

– Давно, еще ребенком.  

– Какое оно?  

– Большое. Сильное. Меня отец в лодку посадил, отплыли от берега. Хотел показать море поближе, оно тогда меня манило. Лодка возьми да перевернись на волне, а я плавать не умел, у нас тут реки нет поблизости. Чуть не утонул. С тех пор туда не ногой. Не для горца это. Для нас камень и стрелы, сильный ветер и крик хищной птицы. Вот что милее всего, а не сырость и рыба.  

Я улыбнулась.  

– Я тоже моря-океаны не люблю, они нестабильны.  

– О! – Данглар поднял толстый указательный палец.  

– А ты хорошо говоришь. Учился где-то?  

Прежний тон вернулся.  

– Ну, мы тут не дикари какие, чай письменность знаем. Книгу даже читаем, одну на всю деревню.  

Ну-ну, заливай. Учился где-то или жил долго в более цивилизованном месте.  

– Может проблемы какие-то есть, расскажи.  

– Нет, что вы. – протянул горец, – У нас здесь тишь и благодать.  

Даже обращение на "вы", странно. Благодать, а у самого в каждом углу оружие. Обвела шатер красноречивым взглядом.  

– Ты умелый воин, как я посмотрю.  

– Охотник. – резко отрезал Данглар.  

Помолчали, я допила бульон, от добавки отказалась.  

– Надолго ли к нам?  

– Переночевать, пополнить запасы. Завтра в путь, как ты сказал, дальше.  

Данглар посмотрел на меня как на глупую девочку.  

– Чтобы всем владеть, сила нужна.  

Поучает меня.  

– Какая именно?  

– Защита и нападение.  

– У меня есть.  

Он кивнул в сторону входа.  

– Жидковато.  

– Эти люди, чтобы вещи за мной носить. Всё, что нужно, есть у меня.  

В глазах Данглара зажегся огонек. Он подался вперед и тихо произнес:  

– Слышал я от Ракхти сказки разные, да вот что-то не верится.  

Я улыбнулась и прошептала:  

– Хочешь посмотреть?  

После демонстрации во дворе, где я без какой-либо нагрузки удерживала натиск восьми воинов с луками и копьями, создав силовое поле, после того, как показала свое оружие, отчего глаза у всех горцев из щелок превратились в кругляши, Данглар стал как шелковый. Настоял, чтобы мы остались на несколько дней минимум, уступил свой дом, что и так предполагалось, стал невероятно мил и вежлив. Мы веселились и пили до утра, горцы пели песни, танцевали, показывали наперебой свои богатства: красивых детей и оружие. Данглар восхищался подаренным конем, часть других подарков тоже раздали. Весь следующий день я проспала, выползла на свежий воздух только к вечеру. Озабоченный Косси проронил тихо на ухо:  

– Поздно вечером отправили птицу, и ночью всадник ускакал.  

Я не придала этому значение, а вот что действительно меня занимало, так это краденные женщины. В передних, как здесь говорят, селениях, таких мало. Ни к чему красть, все часто друг к другу ходят, в гости или на торговлю, но чем глубже в горы, тем больше спрос на свежую кровь. Косси рассказывал, что организуются даже специальные набеги, целью которых является только кража девушек и девочек, не грабеж и не убийства. С одной такой женщиной мне разрешили поговорить наедине. Я рассчитывала на свои познания в психологии, чтобы понять, если она будет лгать, но на всякий случай еще спрятала Эктора за занавеской.  

– Как тебя зовут?  

– Лорди.  

Молодая женщина, наверное, чуть за двадцать. Симпатичная, хрупкая. Глаза большие карие, волосы русые, кожа белая. Четверо детей.  

– Красивое имя.  

– Это значит "лунная".  

– Это местное имя?  

– Да. В детстве меня звали Пенья.  

– А ты давно здесь?  

– Много лет. – женщина закатила глаза. – Двенадцать.  

– Ого. Это много. Как ты попала сюда?  

– Да как все. – она тихо рассмеялась, не горько. – Прилетели горцы, цап, и всё.  

– Тебя украли, когда ты была еще ребенком. Тяжело пришлось?  

Лорди опустила глаза, принялась мять в пальцах длинную юбку.  

– Сначала да, скучала по родителям, плакала, всё чужое, но дети быстро к новому привыкают.  

– Как тебе жилось? Тебя угнетали, обижали? Заставляли делать что-то против воли?  

– Нет. Ничего такого. – женщина ответила, твердо посмотрев на меня. – Это всё пугайки, ну, то есть, неправда, про горцев. В этом плане.  

– Не совсем поняла.  

– Я хотела сказать, что разное другое про горцев – правда, что говорят. Что они суровые, грозные, у них жестокие обычаи. Например, с мальчиками обращаются довольно жестко, воспитывая воинов. Зато девочек любят и балуют. Конечно, есть обязанности и их нужно выполнять. Вот я, например, хранительница семейного очага, должна следить за домом, воспитывать детей.  

– У тебя их четверо.  

– Да, три мальчика и девочка. – женщина радостно улыбнулась. – Но если я сильно устала или заболела, муж по дому всю работу сам сделает, это не зазорно. Он очень хороший, любит меня, заботится о семье. Вы не думайте, никто не заставлял меня рожать столько детей, я сама всегда хотела большую семью.  

– Но замуж ведь ты не хотела, когда тебя украли.  

Лорди терпеливо вздохнула.  

– У меня не так много времени, скоро нужно мужа и дочку кормить, быстро это всё не рассказать, попробую. Когда меня украли, сначала я жила с другими девочками в хижине с двумя женщинами. Одна местная, вторая так же краденая. Они нас учили что и как, обычаи, поведение, язык. Потом меня познакомили с будущим мужем, юношей старше меня на пять лет. Мне объяснили, что я стану его женой, такая судьба. Мы много времени проводили вместе, дружили, свободно гуляли везде, но, если что-то происходило, например, я упала – разбила колено, его ругали, меня никогда. Он нес ответственность за меня, я привыкла, что он всегда рядом. Когда мне исполнилось пятнадцать, нас поженили. Это была веселая свадьба. Ну, потом время понеслось, родились двое сыновей, затем еще один и не так давно еще дочка. Муж меня на руках носит, гордится, подарки часто дарит. Называет драгоценным цветком. Я не уверена, что была бы так же счастлива, останься я в родном селе.  

Ну допустим. Не может быть, что все женщины здесь такие счастливые.  

– Ты бежать не пробовала?  

Она улыбнулась.  

– Нет, не успела. Глава села привел меня как-то раз высоко, на край скалы, видно далеко, красиво. Показал рукой в сторону "вот в той стороне твой прежний дом, если хочешь – иди". Очень далеко. По горам, по скалам идти, конечно, я и думать перестала. Не видно было даже села моего, очень далеко.  

– С детьми познакомишь?  

– С младшенькой, конечно.  

– А сыновья где?  

– Так они в... ээ... в гостях, в другом селе, у родственников.  

Хотелось бы и на мужа посмотреть, а больше на их общение, по нему стало бы сразу понятно, врет она или нет, но и ребенок может показать своим видом и поведением какая атмосфера в семье.  

Девочке два года, мелкая, шумная и активная. Не боится никого и ничего. Нормальный жизнерадостный ребенок. В хижине уютно и чисто, хорошо пахнет. Под потолком сушатся травы.  

– Травами вы лечитесь?  

– Да, это от простуды и сглаза.  

– А если что-то серьезное? Раны, болезнь?  

– Для такого случая есть л... знахарка. Она немного далеко живет, не здесь.  

Лорди показала подарки, которые дарит ей муж, большая шкатулка, полная бус, сережек и браслетов. Золота я не увидела, много камня, металла, дерева и одна серебряная цепочка. Изделие среднего качества, ручная работа. Не так грубо, как я предполагала. Наверняка, краденое.  

Через четыре дня с трудом удалось высвободиться из гостеприимной хватки Данглара и мы отправились в путь. Вождь и куча его воинов проводили нас почти до Мазиена. Путь занял пять дней, Косси ворчал, что могли бы быстрее, но Данглар заводил нас то в одно, то в другое живописное место. Я не сопротивлялась, когда еще такое увижу. Да и харчи на всю дорогу нам щедро отмерили. Не знаю почему, но я не чувствовала угрозы от Данглара, доверяла ему.  

В Мазиен мы пошли одни, вождь Бруньи только помахал кому-то вдалеке, тепло попрощался и быстро удалился со всеми воинами. Приближаясь, мы рассматривали Мазиен. Крупное селение растеклось по холмам и части горы. Сердцевина огорожена, как делают в городах, по периметру кое-где торчат колья. Наверное, от диких зверей. Из села навстречу выдвинулся кортеж, впереди кто-то на коне, остальные пешие.  

– Ребята, что мы знаем про Мазиен? – Я спросила с ненужной внезапной дрожью в голосе.  

– Здесь точно есть золотая шахта. – глухо отозвался Косси.  

– Не нравится мне здесь. – промямлил Эктор.  

У меня тоже появилось нехорошее предчувствие, но я его отмела, часто ошибается. Глубоко вздохнув, заставила себя успокоиться. Этот населенный пункт последний в нашем графике, сердце горного края. Дальше в этот раз не пойдем, скоро домой.  

Мужчина во главе процессии, главный, на коне, здесь он оправдан, остановился неподалеку от нашей застывшей группы. Внешность его слегка смутила. Более "луговая", не такой узкоглазый, не достаточно смуглый. Остальные обычные горцы, кроме одной очень странной персоны. От общей массы отделилась фигура, то есть маска, очень большая вытянутая маска, с руками и ногами по бокам. С трудом я догадалась, что это местный шаман. Какая удача увидеть такую редкость. Деревянная маска остроконечной миндалевидной формы, расписанная глазами, ушами и ртами как попало. Волос не видно, руки и ноги сухие, худые, в каких-то обмотках истлевшей и свежей разноцветной ткани. Ноги босы, грязные и, кажется, обуви годами не видели. Это чудо проковыляло к нам, остановилось за несколько шагов, осуществило какие-то пассы руками с бормотанием и уковыляло назад. Спину человечка и то, что пониже, также закрывала маска, но поменьше и без рисунка. Всё происходило в полной тишине, я сдерживалась от смеха, ибо все прочие невероятно серьезны. Пол шамана определить не удалось.  

Маска сообщила шепотом вожаку какую-то информацию, сразу после он широко заулыбался и слез с коня. Одежда мужчины – смесь обычной и горской. Я даже подумала, что он просто надел на себя то, что удалось добыть в бою, хотя Мазиен считается мирным местом. Это дикое сочетание шамана, светскости, горцев и спокойной природы резало глаз.  

– Приветствую тебя, императрица, на просторах Мазиена. – громко произнес главный хорошо поставленным голосом, широка разведя руки и поклонившись. – Прошу пройти наш ритуал очищения, как самой дорогой гостье, после чего все двери нашего славного края будут пред тобой открыты.  

Я посмотрела на Эктора, на Косси, ничего ужасного их лица не выразили, но озабоченность присутствовала.  

– Хорошо.  

К нам быстро подошел человек, видимо, какой-то управляющий, он бесстрастно начал командовать кому куда идти. Глазом не успела моргнул, как нас всех ловко разделили, и вот я уже стою на берегу небольшого водопада с мелким бассейном где-то на задворках города. Вокруг народ, своих вижу, но они оттеснены подальше, лица озабоченные. Хаим, а именно так назвался староста, громко произнес:  

– Это древний священный обычай, омыть тело, душу и разум пред входом в дом горца. Прошу, императрица, показать нам чистоту своих помыслов и силу воли, проявив уважение к нашим традициям.  

Этот Хаим – хитрец, теперь я не могу отказаться. В чем подвох? Хочет таким образом сгладить недовольство своего народа моим вторжение? Или это провокация? Или попытка выставить меня в неприглядном свете? С двух сторон подошли девушки, опустив глаза, без улыбок, молча взяли меня за руки и подвели ближе к водопаду. Помогли раздеться, забрав абсолютно всё, даже обувь. Погода сегодня получше, но всё равно не жара. Близость гор дарит стойкую прохладу, почти постоянный ветер. Поджав губы, я выпрямила спину под множеством взглядов, переступая босыми ногами по мелким камушкам. Благодаря тренировкам, долгому походу, когда почти всегда шли пешком, мне не стыдно за свое тело. Нет дряблости, кожа упруга, ноги сильные и руки, тонкая талия, вполне нормальные, на мой взгляд, попа и грудь. Посмотрела на Хаима, маска рядом с ним, он приглашающе указал на льющуюся воду. Лишь вступив в бассейн с берега, по пути к водопаду, я поняла, но уже не повернешь. Вода ледяная. Нет, не так. ЛЕ-ДЯ-НА-Я. Буквально, талая, с гор, со льда. Пальцы ног мгновенно онемели, тело сжало мышцы в ожидании ужаса. Задумалась, нужно ли мочить голову, решила, что да, раз говорилось про разум. Сделав короткий вдох, резко вступила под шумную прозрачную струю. Легкие схватило спазмом, я судорожно задышала мелкими порциями, выпучив глаза. Холодно невероятно. Выскочить в тот же миг я не решилась, сочтут слабой, про себя быстро сосчитала до десяти и вышла из-под воды. Гораздо более теплый воздух укутал одеялом, я старалась выровнять дыхание, не в силах ничего произнести, зубы сжаты. Момент купания показался выпадом из времени, всё вокруг будто замерло и звуки исчезли, а теперь я снова слышу, как шумит вода и плещется у ног, разговоры, ветер. Хаим идет ко мне, те девицы с одеждой в руках, не моей, вдруг откуда-то сбоку выскочила маска и обдала облаком пыли. От неожиданности я резко вдохнула, зажмурилась. Во рту тут же почувствовала сладковатый вкус, и хрустит на зубах. Обалдело открыв глаза, поняла, что лицо в этой пыли, ресницы пушистые, закашлялась. Плеваться неприлично, вдруг это какой-то священный водопад, глотать страшно. Решила умыться, наклонилась зачерпнуть воды, но мои руки перехватили. В этот миг я увидела в воде блестящее желтое пятнышко. Всё отошло на второй план. Те же девицы, ухватив мои руки, продели их в горское платье, надеваемое спереди. Хаим рядом радостно вещал, что обряд завершен, они рады дорогим гостям, а для меня тихо добавил, что ничего страшного в порошке нет, это для здоровья, но я всё смотрела в воду. Оторвав руку от служанки, потянулась вниз и подхватила. Вода увеличивает, и в пальцах я зажала малюсенький неровный кусочек золота, размером с треть моего ногтя на мизинце.  

– А, золотой песок, у нас его дети моют. – Пренебрежительно бросил Хаим. – Прошу, скорее в тепло.  

Приняли нас хорошо. Откуда-то продуктовое разнообразие, фрукты, сладости. С подарками вышло неудобно. Городок, хоть и мелкий, неожиданно цивилизованный. Раздали то, что было хоть сколько-то уместно. В основном, детям. Женщин гребешками и иголками не удивишь. Единственная вещь, вызвавшая ликование – небольшое ручное зеркало.  

Разместили моих людей достойно. Жена Хаима, местная, радушно принимала, рассказывала, показывала. Сам Хаим, как я и думала, не горец по рождению. Попал в горы еще ребенком, вместе с отцом, военным. Вырос, остался, работал, завел семью, стал старостой Мазиена. Причем по местным законам, получая такой руководящий пост, можно бросить прежнюю семью и жениться снова, что он и сделал. Я не стала расспрашивать, как к этому отнеслась первая жена. Во втором браке Хаим родил двоих сыновей, чем очень гордился.  

Выходка с порошком не понравилась Косси, он вообще очень напряжен в последнее время. Говорит, плохое предчувствие. Мелик сконфужен, Эктор в легкой панике, так как весь поход к концу пошел не по плану. Мне всё равно, здесь есть золото и, думаю, немало, а значит поездка не напрасна.  

На следующий день отправились на экскурсию по округе. Смотрели пастбище, стадо горных козлов, живописные места и, наконец, добрались до золотоносной шахты. Всё время за нами строго следили, чтобы никуда ни шагу, даже в кустики по нужде под присмотром. По круговой утоптанной тропе спустились к подножью скалы. Задрав голову, я увидела часть подъемного механизма. Рабочих не видно, тишина. Всех удалили, потому что День открытых дверей? Широкий зев пещеры дышал прохладой, маня войти. Хаим пошел вперед.  

– Вот, госпожа, всё наше богатство. Шахта старая, выработка малая. Есть еще одно новое место, там только начали.  

Я медленно брела по каменному полу, осматриваясь. Потолок и стены обгрызены кирками, довольно просторно. Это в начале. Когда прошли подальше в одно из ответвлений, откуда доносились одинокие удары о камень, стало поуже и темно, я сделала свет. По сторонам у стен навалы породы, по виду, пустой. В углу в темноте движение.  

– Эй, ты, иди сюда. – приказал Хаим, махнув рукой.  

Щурясь, медленно, подошел мужчина. В набедренной грязной повязке, больше ничего, босой, загорелый до темно-коричневого цвета, лохматый, с бородой, грязный, истощенный, усталый. Он еле волочил по полу кирку, потом она выпала из слабой руки. Худой как сушеная рыбина, кости видны, глаза и щеки впали.  

– Покажи, что сегодня нарубил.  

Несчастный указал на круглую корзину, прошелестел:  

– Там еще со вчера.  

Я испытала разочарование, но верить отказывалась. Вышли обратно на свет.  

– Как перерабатываете?  

– Вон там печь. Разбиваем на мелкие куски, кладем в глиняную миску, потом в жар на три дня. Остужаем, получаем слитки. Их еще плавим и в форму.  

– Дальше что?  

Хаим заложил пальцы за пояс.  

– Украшения делаем. На продажу не хватает, только для себя.  

Взял у подошедшего что-то из рук.  

– Прошу, госпожа, примите в подарок.  

Протянул мне тусклое колечко грубой работы, с завитушкой, без камня. Я взяла эту насмешку, захотелось закричать и выбросить кольцо в кусты. Даже осмотрелась, но резко успокоившись, спросила:  

– А кто этот человек?  

– Это? Раб.  

– Но в Александрии официально нет рабства.  

Человек из-за плеча быстро шепнул Хаиму на ухо.  

– То есть преступник. Это опасный преступник. Отбывает наказание.  

– Давно?  

– Ээ... нет.  

Я осмотрела большую печь. Не похоже, что место заброшено. Нет пыли, грязи, не выросла трава. Наоборот, вытоптано, а поодаль трава сильно примята, там что-то лежало или стояло. Нет никакого смысла заставлять работать одного человека, такое колечко получишь раз в полгода. И в другие рукава меня не повели. Из рассказов Косси я знала, что горцы часто держат рабов, пленников из набегов.  

Отряхнула руки и двинулась в сторону Мазиена.  

– Что еще добываете? Железная руда, самоцветы?  

– О, нет. – Хаим радостно затрусил рядом. – У нас такого отродясь не было. Южане иногда приносят камни, но откуда у них, я не знаю. Металл покупаем у передних. Ну, они, соответственно, у луговых.  

– Хорошо. Мне всё ясно. Пора возвращаться в столицу, дела ждут.  

Быстро собрались и отправились в обратный путь той же дорогой. Хаим и его помощники, слугами назвать язык не поворачивается, слишком дружеские у них отношения, во всем помогал, торопясь выпроводить меня вон.  

В задумчивости я передвигала ноги по горной тропе, слушая фырканье коня за спиной. В первых бедных деревнях золотые украшения были у старост. Допустим, люди там бедные для покупки золота. В Брунье я видела один раз золотой браслет на простой женщине, под одеждой. В Мазиене только один перстень на Хаиме, но другие люди носят украшения, сейчас я только поняла. Они их сняли, а привычка осталась, я видела не раз движения пальцев, поправляющих невидимое кольцо или цепочку. Неужели они думают, что я поверю в этот балаган. Дети у них золотой песок моют, как же. Тот кусочек я забрала себе, покажу придворному ювелиру. Послышалось сзади:  

– Что-то горит.  

Я чисто из любопытства взмыла вверх, посмотреть, кому это так не повезло. На западе толстый столб коптил небо. Недалеко, но за высокой горой не видно. Посмотрела вниз, запомнила, где мои люди, и полетела в сторону дыма. Наверху ветер просто ледяной, долго не протяну, но когда поднялась над пиками, стало всё равно. Я увидела то, от чего дар речи пропал. Быстро вернувшись, молча подхватила Косси под мышки.  

– Ты знал?  

– Нет...  

Город. У них там город! У этих дикарей в одежде из шкур. Эктора тоже сносила на экскурсию. По виду, конечно, не столица, но площадь приличная. В долине, окруженный горами, засел, как жаба в луже. Я заметила постройки в несколько этажей! Теперь всё ясно. Странное поведение, оговорки, хорошая речь у многих. Наверняка, там тебе и школа, и больница. Вряд ли всё из камня, а дерево откуда? Покупают на мое золото! А у моря тогда что? Флот?!  

Только пересекли горную границу, мне стало плохо. Дурно, тошно, навалился жар. Диарея, боль в животе, мокрый кашель. Не понимая, чем заболела, я принимала всё, что приносили. Придворного лекаря я не брала с собой, а его ученик, взяли для слуг, был обескуражен. Днем мы продвигались на пару миль, на большее меня не хватало. Есть невозможно, похудела, и однажды на боку обнаружила синие пятна. Мелик осмотрел меня и нашел такие на спине и ногах. Они не болели как синяки, но потихоньку росли. Силы мои таяли. Слушая тихий шепот за стеной палатки, я понимала, что скоро придется умереть. Косси вошел в палатку нахмуренный, глаза в пол.  

– Госпожа, я уверен, вас прокляли. Видел такое раньше. Чем лечить – не известно, но проклятье может снять тот, кто наложил. Нужно вернуться и просить снять проклятье. В противном случае вам осталось недолго.  

– Не беспокойся. – еле прошептала я. – Всё будет хорошо. Позови Мелика и Эктора и делай, что они скажут.  

Мелику я велела рассказать Эктору, что произойдет. Когда они вместе подготовили необходимое, Мелик задушил меня. Легче было бы умереть от оружия, но будет много крови, от Косси не скроешь. Удушение – это мерзко, мучительно. Невероятно хочется вдохнуть, до боли. Потом плывет перед глазами и темнота. Так Эктор узнал мой секрет. Когда отошла от воскрешения, спросила у Мелика:  

– Как Эктор воспринял?  

– Я думал – поседеет.  

Косси был поражен, когда через пару дней я вышла из палатки здоровая и цветущая. Пустили слух, что я провела специальный ритуал исцеления. Все видели, как плохо я выглядела и умирала, а потом такое волшебство. Отношение ко мне улучшилось, став более благоговейным. Косси присматривался к Мелику и Эктору, наверное, решил, что я как-то забрала у них силы, здоровье и молодость, но они, отдохнувшие, и сами сияли. Я боролась с соблазном вернуться по своим следам и спалить все деревни, которые посетила, для острастки, потом решила простить, на первый раз. Горные узнают, что проклятье не подействовало. Да и вообще, может это была какая-то местная зараза, не проклятье. Не верю я в шаманство. В посмертном саду всё по-прежнему, души бродят среди камней и нечто хватает их сверху.  

Далее мы очень быстро вернулись домой. Я тут же собрала Совет и велела забыть всё, что мы знаем о горном крае, начать заново. Разрешила полеты для составления точных карт, постройку военного лагеря на границе. Расходы? Да, увеличатся, но всё потом окупится многократно, когда начнем разработку наших шахт.  

Еще один сюрприз ждал меня дома: подарок от Мейрата в честь подписания договора. Я получила жеребца и кобылу. Молодые совсем, еще подростки. Не похожи друг на друга, не брат и сестра. Заведующий королевской конюшней, усатый мужчина, расхваливал животных и спросил меня, кого бы я хотела видеть под собой. Кого выберу, того воспитают и подготовят для меня. Я не разбираюсь в лошадях совсем, муж когда-то что-то рассказывал, какие-то общие вещи. Копаясь в пыльной далеко убранной памяти, я рассматривала подарки.  

Жеребец средний, не худой и не очень крупный. С виду сильный, черного цвета, на лбу посередине белое пятнышко ромбиком и на левой передней ноге у самого копыта тоже белое пятнышко. Синие глаза, тихо фыркает, иногда переминаясь с ноги на ногу, покачивает мордой, но по виду не злой. Его подружка стоит рядом совершенно спокойно. Темно-рыжая, без пятен. Когда я приблизилась, протянув ладонь вперед, она сразу подняла морду и потянула воздух.  

– У них уже есть имена?  

– Нет, Госпожа. Ну, может, были, на родине, но теперь они ваши, назовите как хотите.  

Кого выбрать? С одной стороны, кобыла лучше. Они выносливее и спокойнее, а жеребец может оказаться с норовом, смогу ли я с ним сладить. Да и вырасти он может в крупного зверя, как я буду управляться с ним, забираться, спускаться. Из жеребца получится хороший производитель, от него мы получим много крепких здоровых жеребят, а подаренная кобыла как раз могла бы много нам их принести, со своими новыми сильными генами. Последнее размышление решило вопрос. Я представила как этот или какой-то другой жеребец покрывает мою королевскую кобылку, которую я полюблю, буду делиться с ней секретами, кормить лакомствами, как я не смогу ею пользоваться, потому что она брюхата... Нет уж, пусть мой боевой конь станет грозой кобыл, перетрахает всё, что движется в конюшне, и будет самцом-победителем, это не унизительно.  

– Жеребец. Имя его – Мираж. Девочку пусть зовут Вега.  

Дрейк удивился, увидев меня после долгой разлуки.  

– Госпожа, горная поездка пошла вам на пользу. Вы выглядите такой свежей и сияющей, и похудели… Я слышал, вы болели?  

Мастер рассматривал меня, склонив голову набок, сдвинув брови. От мастера ничто не укроется.  

– Да, я заболела на обратной дороге. Довольно серьезно. Так как я волшебница, то смогла вылечиться, однако ценой состояния тела. Мышцы, как ты видишь, пришли в негодность, вернувшись в состояние как до наших занятий. Придется начинать заново. Теперь дело пойдет быстрее.  

Мужчина задумчиво кивнул.  

– Вам уже приходилось применять свое мастерство…на практике?  

– Нет, пока еще ни разу. Я еще не уверена в себе.  

– Да, без уверенности не стоит. Что ж, приступим. Для начала разминка, потом бег, до леса и обратно.  

Понемногу отходя от путешествия, я привыкала обратно к жизни в замке. К теплой мягкой постели, вкусной еде, возможности помыться в любой момент. Не скажу, что поездка далась мне нелегко, но всё же я очень люблю комфорт. Больше всего мне нравилось холодное время года, когда можно просыпаться поздно из-за темноты, и ложиться тоже поздно. В теплое время года приходилось вставать с рассветом. Замок почти никогда не спит, стража бдит, кухня делает заготовки для завтрака, служанки моют и стирают. Хотя я могу позволить себе всё, но вставать из постели, когда солнце уже высоко, как-то неловко, кажется, что слуги сочтут это слабостью. Но я нашла выход: отдых после завтрака или обеда, досыпаю пару часов. Это не считается зазорным. Вот и сегодня я проснулась от скрипа двери, служанка легко проскользнула в щель, на цыпочках прокралась к окну и медленно потянула тяжелые шторы, пропуская бледный свет. Я специально не велела смазывать петли, чтобы слышать, когда кто-то входит. Паранойя, Крок её задери.  

– Доброе утро, госпожа.  

Разлепить глаза можно только с помощью воды. В скверном настроении плетусь в ванную, служанка как мелкая собачка, проскакивает впереди меня, торопясь приготовить воду и полотенце. Чаще всего утром я ненавижу всех и вся и долго не разговариваю. Справив нужду, зевая, опускаю руки в воду. Не люблю, когда льют на руки, люблю зачерпнуть сколько хочу и плескаться без оглядки. Иногда мокрыми руками взъерошу волосы, иной раз на шею полью. После такого ночная сорочка мокрая и на полу лужа.  

– Какое платье подать, госпожа?  

Я вздыхаю.  

– Ну давай вон то, светлое. Я вчера в каком была?  

– В зеленом, госпожа.  

– Туфли не эти, вон те дай, удобные.  

Одевшись, выхожу на балкон, смотрю на небо. Пасмурно сегодня, конец лета. К сожалению, балкон выходит во двор, но между башней и соседним зданием видна часть города и дальше, дальше. Мой город. Моя страна. Даже небо мое. Улыбаюсь, закрыв глаза. Этот вид всегда поднимает настроение.  

Выпрямив спину, с улыбкой, прижав руки к животу, ходить, размахивая руками, некрасиво, покидаю свои покои. У дверей никого, мой приказ. Не хочу постоянно думать о том, что кто-то стоит у двери, приложив ухо. Если мне ночью нужна служанка, я тяну за веревочку и где-то вдали и внизу звонит колокольчик, скоро я слышу, как девушка несется ко мне со всех ног, останавливается у двери, переводит дыхание, поправляет одежду и, кротко опустив глаза, стучит в дверь два раза, потом тянет ручку.  

Где-то в коридоре, по дороге на тренировку с Дрейком, которая по утрам пролетает легко и быстро, меня встречает Эктор, с неизменным блоком бумаги на подложке, для записей, быстро вводит в курс дня, какие у меня дела, какие поступили письма, кому нужно ответить, кого принять, на что обратить внимание. Как правило, я следую его плану, он всегда удобно и логично построен, но иногда, опасаясь полного контроля, выкидываю неожиданные фокусы. То посещу казармы повторно, хотя была там четыре дня назад, то прогуляюсь на рынок в город, то велю вызвать к себе какого-нибудь служаку, не потому что мне что-то от него нужно, а чтобы не расслаблялись.  

Переодеваюсь из облегающей формы обратно в платье.  

– Что на завтрак сегодня?  

Главный повар всегда присутствует на каждой моей трапезе, следя из-под бровей за моей реакцией, подмечает, что понравилось, что нет. Я не стесняясь говорю, как есть.  

– Госпожа, смею предложить вам сегодня пряные кексы, омлет, копченые сосиски, сыр, фрукты. Попробуйте митнир, свежий, только доставили, спелый в меру, как вы любите.  

– Мне нравятся пряные кексы, – лениво протягиваю я, разрезая кексик и намазывая зеленым маслом, – но в них эти пряные травки попадаются острые и длинные, застреваю в зубах и можно уколоться. Это недостаток.  

– Учтем, госпожа.  

После завтрака выхожу прогуляться в сад, но скоро начинается дождик и приходится спрятаться в сумрачном от пасмурного неба зале, куда я велю пригласить начальника охраны.  

– Ну как там наш Лутий? Сломался?  

– Никак нет, госпожа. Пока не получается  

– Всё пробовал?  

– Да, госпожа. И по-хорошему, и по-плохому.  

– Хм. Любой человек сломается, у каждого свой предел, но несгибаемых нет. Начните заново.  

– Заново? – непонимающе поднял взор начальник охраны, даже позабыв об обязательном обращении.  

– Всё с самого начала, от уговоров и понимания к жестокости, как ни в чем не бывало, это выбьет его из колеи. Если не поможет, оставь его на три-четыре месяца в покое в полном одиночестве, затем пусть весь процесс повторит за тебя кто-то другой, например, женщина, может быть, он сдастся ей. Она может сообщить пленнику, что ты умер ужасной смертью, пусть порадуется. Исполняй.  

– Слушаюсь.  

Разобрав несколько сложных скучных политических писем, смотрю на часы. Только пятнадцать часов, до обеда еще четыре часа.  

– Госпожа, жители Маковки просят помощи, их осаждают разбойники.  

– Маковка? Это где вообще?  

– Это на самой границе с Минерой.  

– Это наше поселение? На границе? Почему там нет войска?  

Докладчик замялся.  

– Госпожа, это маленькая деревня, ничем не примечательная, она всё время переходит из рук в руки между нами и соседями. Никто не хочет из-за этой мелочи воевать.  

– Хорошо. Пошлите пару отрядов, но чтобы они особо не торопились. К тому моменту, когда они прибудут в эту…Ма-ков-ку…там уже что-то решится. Или разбойники захватят поселение, и наши войска его освободят, или соседи припрутся со своей подмогой и будут ослаблены дракой с разбойниками. В любом случае деревня должна стать нашей, и надолго.  

Нужно поработать над очередным пророчеством. Я смотрела его еще до отбытия в горы. Часто вспоминала, но толком сесть и разобрать времени не было. Так, что тут у нас.  

Две полосы, между ними точка, как путник на дороге. Называется символ "луго". Дальше треугольник. По виду равнобедренный, вдруг это важно. Называется "ло". Третий символ "ватрушка", чужак, как я называю его. Нечто инородное. Четвертый...  

– Госпожа, к вам Волтер.  

– Кто?  

– Купец. Вы велели ему прийти.  

– А, да. Он в приемной зале? Пусть ждет.  

Волтер – крупный купец, недавно вернулся из Минеры, и мне интересно, какие новости привез.  

Еще два часа из жизни вон. Ничего интересного бородатый крупный мужчина не рассказал. От скуки я рассматривала его одежду, яркую, пеструю, какие-то медальоны и цепочки на шее звенят, на пальцах перстни, металл и серебро, с драгоценными камнями...  

– Госпожа? Так что мне ответить?  

– Что?  

– Моему партнеру из Минеры. По поводу закупок.  

Понятия не имею о чем он, не слушала.  

– Работай.  

– Понял, госпожа. Благодарю.  

Купец с поклонами удалился. Я прикрыла глаза, развалясь на троне. Точно, нужно вздремнуть.  

– Госпожа.  

– Ммм?  

– Вы просили разбудить вас к обеду.  

Зеваю. Спать бы еще и спать. Обедать тоже хочется. Встаю.  

Так, на чем мы остановились? На "ватрушке". Четвертый символ "спираль", "иль". Действие, это мы уже знаем, и следующий тоже, "молния", "ков". А вот последний символ "да" – не известен. Полоса и в конце круг. Как леденец на палочке, но лежит на боку. В итоге: путник на дороге, треугольник, что-то чужое, действие, раскол и леденец. Боги, как в этом можно разобраться? Смотрю на рисунки в отупении, будто это поможет. Голова болит. Так, сначала. Что за дорога и точка? Может это ограничение?  

– Госпожа.  

– Ну что?!  

– В погребе случился обвал.  

– Это требует моего внимания?!  

– Мастер уже осмотрел и сделал оценку затрат на ремонт, они немалые и вы велели, когда... такая сумма...  

– Да. Давай, посмотрю.  

Я редко рычу на Эктора, надеюсь, он не обижается. Я ему уже это говорила, если я кричу, то не на него, а из-за ситуации. Ну или нервы. Всё равно совесть мучает. Слегка. Чуть-чуть. Надо что-то с ней делать.  

Пробежав глазами смету, подписала, вернула.  

– Извини. День сегодня такой.  

Эктор покраснел.  

– Госпожа, простите. Я скажу всем вас не беспокоить.  

– Как дела у... как её? Девочка у тебя.  

– Анна, госпожа. Она хорошая. Ну, то есть, я имел в виду, хорошо справляется.  

Эктор скомкал ответ и опустил взгляд. Ясно, нравится она ему. Почему-то это вызвало у меня неприязнь.  

– Можешь идти.  

Анна. Хм. Нужно вспомнить, откуда она, может быть что-то полезное удастся получить с её родни за выдачу девочки замуж за Советника императрицы.  

Так, дорога. И точка на ней. И какой-то треугольник. Где-то я его видела. А, вот, в первом пророчестве про остров-собаку. Символ, который похож на собаку выглядит как квадрат на таком же треугольнике, который рядом с дорогой сейчас. Что это значит? Пол-собаки? Низ собаки? Низ животного? Лапы? Основа? Вряд ли эта фигура просто собака, скорее всего общий образ, животное. Из чего состоят животные? Почему квадрат на треугольнике? Фуу, это невозможно. Что там с дорогой. Может это река и посередине лодка или пловец? Неплохо, такое объяснение подходит и для дороги. Но тогда и воздушный поток подходит. Вообще любое русло и что-то в нем. Три символа в середине я худо-бедно могу понять. Чужак или остров, действие и потом раскол. Допустим, либо действия кого-то чужого приведут к негативным последствиям, либо это случится на острове. Ну, хоть что-то. Что за леденец лежачий...  

– Госпожа, зажечь свечи? Темнеет.  

А, темнеет. То-то видно плохо стало.  

– Да, зажгла побольше.  

Не хочу отвлекаться на создание и поддержку сгустков света. И вообще свечи мне нравятся, и огонь. Создает уют. Какой-то путь заканчивается кольцом. Вот я иду, иду, и потом начинаю ходить по кругу. Почему? И вперед пути больше нет, только назад. Может быть, потому что я нашла, что нужно? Может быть это поиск ответа и единственное решение. В разгаданном пророчестве был символ веревочки с узелком, и это поняли как "когда", потому что было "дальше". А здесь путь и не просто конец, а кольцо, бесконечное, и можно только назад. Может быть это ответ, решение, истина? Поэтому и дальше нет ничего, но я бы как-то иначе изобразила истину, не знаю как, но этот рисунок подходит для превдоистины, бесконечное блуждание по кругу не может быть верным ответом ни на какой вопрос. Тогда, может быть, другое значение – заблуждение? Или "тупое стремление". Так как перед последним символом молния, раскол или развал, прекращение чего-то целого, то последний символ должен сказать нам что же именно развалится. Тупик не подходит и заблуждение тоже, они не разваливаются. Значит, решение или вера во что-то, какой-то итог.  

– Госпожа, велите подать ужин?  

После ужина отдых, который я провожу во мраке нерешаемой головоломки, а потом тренировка.  

– Госпожа, прошу, соберитесь. О чем вы думаете?  

– О треугольнике.  

– О треугольнике? Это фигура, что о ней думать. Простая, устойчивая. С острыми углами.  

Дрейк расхаживает вокруг, сомкнув руки на груди, пока я потею, качая пресс.  

– А квадрат?  

– Квадрат похитрее, у него четыре угла.  

– Он умнее из-за этого?  

– Старайтесь не сбивать дыхание. Квадрат, определенно, умнее. Чем сложнее фигура, тем умнее.  

Я плюхаюсь на спину, переводя дыхание.  

– Животное умнее кого, мастер?  

– Ну, рыбы или пти... хотя, нет. И те, и другие бывают хороши. Животное умнее растения.  

– С этим сложно поспорить. Животные едят растения.  

– И других животных.  

– Да, но те, в свою очередь, едят растения. Всё равно, опускаясь по пищевой цепочке, дойдешь до этого. Может быть, что треугольник – это растение?  

– Не понимаю вас.  

– Тогда человек должен обозначаться отдельной фигурой. – Я вскочила на ноги и быстро зашагала по каменному полу тренировочного зала. – Он всем питается и выделен в отдельный класс.  

– Мы продолжим занятие?  

Спать. Спать. Перестать думать об этих символах, завтра новый день, я никуда не тороплюсь. А что если? А может? Спать! Спать. Спать...  

– Госпожа, подать завтрак?  

– Что вы наденете сегодня?  

– К вам посетитель.  

– Накрыть обед в саду?  

– Руку так держать нельзя, будет вывих. Противник легко выбьет оружие...  

– Необходима инспекция казны, ситуация сложная.  

"На острове кровавых листьев вера падет".  

Дорога с точкой оказалась руслом, но не реки, а сосудом, значение "кровь", красный цвет. Треугольник – растения. Путь и в конце круг – это вера, религия. Большой остров, покрытый деревьями с красными листьями, находится далеко от Александрии, в дальних краях, за Зеленым морем. О делах, что там творятся, мне мало известно. Это пророчество можно сдать в Храм, в обмен я потребую доступ к другим записям и словарю имеющихся толкований.  

Бросив все дела, я отправилась в Храм пророчеств. О своем визите никак не оповестила. Мне приперло срочно, а письмо попадает туда нескоро. На дирижабле я добралась, как раньше, хотя велик соблазн прилететь по воздуху самостоятельно. Конечно, за один раз мне не добраться, я и не знаю сколько могу провести в воздухе, не проверяла, пришлось бы лететь с остановками на еду и сон. Но всё равно должно быть быстрее, нет дорог и лесов, преград, кроме ветра. Да, еще границы государств. Неприятность какая.  

Прибыли ночью, остановились в той же гостинице, что и в прошлый раз. С досадой и нетерпением пришлось ждать утра. Чуть забрезжил свет, я ринулась на летучий камень, полагая, что монахи рано встают.  

– У меня есть разгаданное пророчество. – буркнула я недовольно в сонное лицо открывшего дверь монаха.  

Пришлось ждать, пока Мелик колотил в дверь кулаком. На камне холодно и сыро, пасмурно. Мужчина с жидкой бородой и немытым лицом поморгал, смерил нас взглядом. Я гордо вскинула подбородок, ситуацию спас Мелик.  

– Перед тобой императрица Александрии.  

Монах поджал губы, миролюбиво ответил и захлопнул дверь перед моим носом:  

– Сейчас старшего позову.  

Я сделала глубокий вдох, прикрыв глаза. Невероятное хамство. Довольно скоро послышались торопливые шаги и дверь снова отворилась. Высокий полноватый мужчина в рясе с веревкой вместо ремня, вежливо поздоровался и впустил только меня. С трепетом я перешагнула порог. Строго говоря, это еще не сам Храм, а прихожая, и я во все глаза рассматривала... обычные стены и закрытые двери. У одной из стен тлеющая лампада, совершенно не дающая света, а лишь размазывающая зловещие тени по периметру.  

– Прошу сюда.  

Монах указал куда, и я сделала пару шагов в маленькую каморку сбоку. В комнатушке пыльный столик и ветхий табурет, мутное окошко. Он присел за столик, не беспокоясь о том, что я стою, и совершенно спокойно посмотрел на меня:  

– У вас есть разгаданное пророчество?  

Я проглотила обиду.  

– Да. Вот.  

Протянула свиток с рисунком и фразой-расшифровкой.  

– Так-так, что тут у нас.  

Мужчина развернул свиток на столе и пробежал глазами. Его лицо переменилось. Он думал, я вру. Цепкий взгляд впился в мой, не менее цепкий.  

– Вы сами разгадали?  

– Да.  

Некоторое время он боролся с собой, потом внезапно всё схлынуло с лица и вернулось спокойное меланхоличное выражение. Монах встал, бережно свернул свиток и всем видом начал показывать, что мне пора.  

– Храм пророчеств благодарит вас за столь ценный вклад. Мы внесем ваше имя в хроники разгадки тайн.  

И стал теснить меня к выходу.  

– Погодите. Я хочу получить доступ к другим пророчествам, ко всем, что есть в Храме и к справочнику...  

– Это невозможно. – перебил монах. – Была принята концепция, теперь доступ в Храм посторонним закрыт.  

– Кем принята?  

Монах уже схватился за дверную ручку.  

– Настоятелем.  

– Я хочу поговорить с ним.  

– Он крайне занят. – голос монаха перестал быть добрым.  

Я с силой захлопнула полуоткрытую дверь.  

– Послушайте. Вы правы. Нечего здесь шляться кому попало. Но я – другое дело. Я могу их разгадывать, я знаю этот язык.  

Монах снисходительно усмехнулся.  

– Принесете еще одно разгаданное – получите доступ.  

Я твердо ответила:  

– Ждите, это будет скоро.  

Всю дорогу обратно Мелик боялся приближаться ко мне, и мы гнали вовсю, благо попутный ветер. Я испытывала разочарование каждый раз вспоминая произошедшее. Мало того, что меня не допустили к знаниям, так еще просто отобрали то, на что я потратила столько сил, и ничего важного увидеть и узнать не удалось. В моей стране было четыре пророчества, от Мейрата я получила восемь, два разгадано. У меня целых десять пророчеств, гадай – не хочу. План такой: разгадать две-три штуки и вернуться в Храм. Отдать одно, получить доступ. Там я покажу как разгадаю еще одно, заранее подготовленные, прямо на глазах у монахов. Они придут в полный восторг, падут ниц, признают мое превосходство, и я останусь в Храме так долго, как захочу. На этом моменте внутри расцветало тепло. Жажду этих знаний, власти, которую они дают. Не над людьми, над судьбой. Если не мне это завещано, то кому же.  

По прибытии я нетерпеливо выслушала доклад Эктора о каких-то там важных делах и кинулась к пророчествам. Быстро пробежала глазами, выбрала одно. Три символа известны и три новых.  

Большой круг "пет", составная фигура "дикло", спираль "иль", молния "ков", русло "луго" и ломаная линия "вус". Начала я с "дикло" и смело вписала в свой словарь значение "человек". Фигура состоит из трёх: сверху круг, пониже квадрат и ниже треугольник. Как я и полагала, треугольник это растения, квадрат на треугольнике – животное, ну, значит, третий символ – человек. И действительно фигура похожа на изображение человечка с круглой головой и человек питается и животным и растениями. Первый символ просто круг. По сравнению с другими фигурами такой же, то есть, не маленький. Последний символ – ломаная горизонтальная линия. Как если бы я рисовала горные пики и нарисовала бы полтора. Вверх, вниз и вверх. Что получается: круг, человек, действие или процесс, раскол, русло и ломаная линия. Допустим круг говорит нам какой именно человек, так пока и назовем "круглый". Круглый человек что-то делает, далее раскол и движение по руслу, потом какой-то излом. Этот излом не понятен. И смущает меня то, что нет символа результата, вывода чего-то из действий круглого. Это странно. Это стоит понимать как то, что его действия не приведут к расколу? Не он причина? И указания на время я не вижу... Долго я ломала голову над этой загадкой и решила визуализировать символы. Так же, как когда-то поступил тот древний монах, представив собачку на острове. Человек не круглый, конечно, это группа, я думаю. Сообщество. Я собрала несколько слуг, велела встать тесно рядом. Сама смотрела свысока, поднявшись к потолку.  

– Теперь часть из вас изображает какую-то деятельность, ну, чем вы там занимаетесь, покажите жестами свою работу. А другая часть кричит и бьет первую, изображая конфликт.  

Команда загудела, изображая стирку и работу лопатой, другие ругались и шлепали руками работающих. Прекрасно. И куда может по руслу или дороге, по пути, двигаться эта группа сумасшедших? В горы? Изломанная линия напоминает график, прям как мое настроение, то вверх, то вниз. Ничего не добившись, я оставила это пророчество.  

Дав мозгу отдохнуть пару дней, приступила к следующему. Все они сначала одинаково непонятны, можно любое брать, и я решила довериться судьбе. Свернула все свитки и наугад вытащила один.  

Пет, ниемо, дикло, дот, ре, ха.  

Первый символ "пет" как в предыдущем пророчестве, большой круг. Ниемо – чужак, дикло – человек, дот – что-то плохое, смерть или конец, ре – вывод, следствие. В конце "ха" – новый неизвестный символ, три горизонтальные черты и две между ними, выходят как-бы. Пусть будет: общество чужих разных людей, что-то плохое, и как вывод – эти линии. Что это может быть? Струны? Пути? Какое-то смещение.... Я устало вздохнула, тяжело гадать. Но нужно поторопиться, задета моя честь. Попробую помедитировать.  

Не выходит. Для медитации нужно разум очистить, отринуть мысли, а у меня всё эти знаки перед глазами. Три пальца на левой руки и два на правой, если их соединить, будет сцепка, стена, без зазоров. В прошлом мире часто встречались такие автоматические двери. И что это значит? То, что я с ума схожу. А ведь я знаю все эти символы, это точно. Я знаю этот язык, где-то в глубине души. Или в памяти. В генетической памяти. Когда я общалась на этом языке с Создателем, это были не грубые глупые рисунки, не слова, но мысли, образы и чувства. Если я вспомню тот момент, почувствую вновь, пойму...  

Сев в кресло, положила руки на стол, раскрытыми ладонями к себе. Глядя в них, как в экран, стала вспоминать. Как это было приятно, спокойно. Естественно... Безопасно...  

"Ха" – это любовь, объятья, соединение, дружба. Получается какое-то горе объединит разных людей. Лицо бросило в жар, я близка к разгадке, сердце забилось часто.  

"Горе объединит многих в союз" – с таким пророчеством я вернусь в Храм. С собой прихвачу одно, по виду, простое. В нем все символы известны и некоторые повторяются. Это не должно быть сложно, погадаю по дороге.  

Ничего по дороге я не разгадала. Придется признать, это была ошибка, брать такое пророчество. Один и тот же символ имеет несколько значений, похожих по смыслу, лучше были бы совсем разные, так легче нащупать разгадку. Как это вообще можно понять?  

Ре, ниемо, мир, ре, ниемо, уй. Вывод, инородное тело, сильнейший или господин, снова вывод, инородное тело и в конце небо или пространство. Эти "ре" сбивают с толку. И в каких отношениях два инородных тела? В полном раздражении и с закипающими мозгами я достигла летающего камня.  

В этот раз не пришлось долго стучать в дверь, открыли быстро, причем сразу тот монах, который выгнал меня в прошлый раз. Я торжествующе улыбнулась, услышав недоуменное:  

– Вы?  

Прошло семнадцать дней, с учетом дороги, с нашей встречи. Никто не разгадывает пророчества так быстро. Я открыла дверь настежь, слегка подвинула мужчину, уверенно вошла.  

– Я привезла новую отгадку и на этот раз покажу её только настоятелю.  

Некоторое время монах колебался, шастая взглядом по моей персоне, а я решила, что так или иначе получу свое. Пойду искать настоятеля и найду, не важно, сколько человек попытаются воспрепятствовать. Монах, видимо, посчитал так же, вздохнул и, грустно опустив глаза, тихо обронил:  

– Прошу за мной.  

Мы поднялись наверх, пройдя мимо манящей библиотеки с шкафами и полками, полными свитков. Монах постучал в неприметную дверь и сразу открыл, пропуская меня вперед. Щурясь от света, я прошла в просторный кабинет, и первое, что бросилось в глаза – картины. Повсюду холсты, висят и стоят, и сложены, и порваны, помяты. В стаканах кисти, и на полу также, палитры. Запах красок. Какая-то мастерская. Много больших окон, некоторые ставни распахнуты. Из-за угла вышел мужчина, вытирая руки тряпкой.  

– Бойро, кто это?  

– Я вам рассказывал. Вот...  

Я вступила в разговор:  

– Вы настоятель?  

– Да, это я.  

Настоятель Храма пророчеств совсем не такой, каким я его представляла. Ожидала увидеть почтенного седовласого мужчину, умного и с бородой, в красивой рясе, а это среднего роста худой молодой мужчина, коротко стриженый, рыжий. Приятное лицо, мягкий голос, голубые добрые глаза. Художник. Серьезно?  

– Ээ...  

Настоятель быстро подошел и суетливо протянул руку, перед этим хмуро её изучив:  

– Мое имя Питр.  

– А я Александра, императ...  

– Да, да, я знаю. Прошу, садитесь.  

Питр закрутился вокруг себя, ища место, куда меня можно посадить, но на всех возможных местах стояли картины.  

– Пойдемте в библиотеку, там удобнее.  

Да, с этим не поспоришь. Все высокопарные речи, которые я заготовила для встречи, испарились. Мы молча прошли обратно по пути, который я только что проделала, до библиотеки.  

– Бойро, принеси нам чаю.  

Попросил Питр. Именно попросил, не приказал. Говорил он очень мягко, спокойно и как-то благостно. Всё время улыбался, смущенно поглядывая, слегка наклонясь, будто крестьянин, принимающий в своей хижине короля. Я принялась осматриваться, желая заполнить неловкую паузу. При ближайшем рассмотрении в библиотеке оказалось очень пыльно и, я бы даже сказала, грязно. Пол давно, или никогда, не мыли, окна тусклые, на подоконниках толстый слой пыли и деревянной трухи. Свитки таким же пыльные, и столы, лавки. Я, наконец, не выдержала, обратив гневный взгляд на настоятеля:  

– Что здесь происходит?  

– А? Что?  

Питр продолжал мять тряпку в руках, затем вздохнул и сел.  

– Вы ожидали чего-то другого.  

То ли спросил, то ли подтвердил он.  

– Ну, вот, это Храм пророчеств. Вы хотели попасть внутрь и увидеть меня.  

Я нахмурилась и села напротив, чувствуя себя глупо. С чего я взяла, что здесь должно быть как в моих мечтах: светло, просторно, чисто, тихие умные разговоры, споры, все монахи – старцы.  

– Ты давно настоятель?  

– Около года. – быстро ответил Питр.  

– Предыдущий куда делся?  

Мужчина опустил глаза.  

– Он умер.  

– В Храме много людей?  

В последний момент я заменила слово "монахов" на "людей", ведь должны быть и просто слуги, рабочие. Когда я была здесь в прошлый раз, это место показалось куда более живым и активным, а сегодня здесь сонное царство. Тишина такая, будто кроме этих двоих больше нет никого. Настоятель задумчиво прислонил согнутый палец к нижней губе, сощурился.  

– Человек двадцать, пожалуй.  

– На всем камне?!  

– Да.  

Тогда понятно, почему здесь такой упадок. Нужно следить за Храмом и за Башней, это постоянные работы и средства, когда же они пророчества гадают. Принесли чай. Я с опаской отхлебнула, напиток оказался не так плох. Питр с наслаждением втянул травяной аромат.  

– Я принесла разгаданное пророчество.  

– О, да! В прошлый раз мы неделю обсуждали то, что вы принесли.  

Приятно. То ли еще будет.  

– Я могу разгадать и другие. Хочу увидеть всё, что у вас есть, и словарь.  

Питр безразлично кивнул, прихлебывая.  

– Пожалуйста. Смотрите.  

Странно как-то.  

– А ты сам гадаешь?  

Брови мужчины взметнулись, затем он рассмеялся.  

– Я? О, нет. Это не мое.  

– Кто-нибудь здесь занимается разгадками? Могу с ними поговорить?  

Нелепая ситуация, столько надежд связано с Храмом. Я совершенно не ожидала такого приема. Я думала, будет как в Башне, когда меня пригласили. Куча скепсиса, яда и желчи, недоверие и противостояние. Внезапно меня осенило, и я быстро спросила:  

– Здесь ведь есть пророчества, вы их не потеряли? Все на месте?  

– Насколько я знаю, всё на месте. Да кому они нужны.  

– Скажешь тоже! Это богатство.  

– Если уметь пользоваться. – мужчина пожал плечами.  

– Хочешь сказать, пророчества никому не интересны? – я посмотрела на настоятеля, как на дурака, он отставил чашку.  

– Интересны, конечно, но интерес этот заканчивается там, где начинается. За всю историю Храма, и вообще за всю историю, вы – единственный человек, который разгадал подряд два. Кстати, позволите взглянуть?  

Я молча протянула свиток, он молча развернул, и мне показалось, что лицо мужчины на мгновение осветилось светом, то ли внутренний, то ли внешним. Он пораженно поднял глаза, тихо спросил:  

– Как вы это делаете?  

– Я не человек.  

С этого момента Питр засуетился чуть больше. Откуда-то появились несколько монахов. Мне показали маленький кабинет рядом с библиотекой, где можно работать. Со свитков сдували и соскребали пыль, находиться в помещении стало невозможно. Чихая, мы с Питром вышли на свежий воздух, тут только я вспомнила про Мелика. Бедняжка сидел у двери на корточках, закутавшись в плащ, нахохлившись от холода.  

– Я задержусь здесь на несколько дней, планирую разгадать хотя бы одно пророчество. Скопирую себе некоторые и отправлюсь домой. Нужно где-то разместить моего человека.  

– Оставайтесь сколько хотите. – Питр замахал руками. – Но есть один момент...  

Настоятель смущенно почмокал губами.  

– У нас тут, как-бы сказать, туго с продуктами.  

– Так, Питр. Давай с самого начала. Что здесь, Крок задери, произошло?  

Питр начал рассказ с момента, как прибыл на летающий камень года полтора назад. Нас с Меликом усадили за стол и попытались накормить. Мелик жадно ел, что под руку попадалось, я тоже голодна, но такую простую пищу есть отказалась. Если нам подали самое лучшее, что есть, то монахи живут впроголодь. Я была поражена рассказом Питра. На данный момент Храм никому не интересен, платить и присылать продукты почти перестали. Помогает правительство страны, где камень базируется, из-за голода и упадка монахи разбежались. Остались те, кому некуда идти и фанатики, действительно рьяно занимающиеся пророчествами, видимо, питающиеся своим энтузиазмом. Полагаю, интерес пропал потому, что давно не было новых разгадок.  

– Не все разгаданные пророчества обнародованы. – пояснил Питр.  

– Почему?  

– Прежний настоятеля запретил, я ничего не меняю.  

– Они ужасные, пугающие?  

– Нет, но... Он считал, что их можно трактовать по-разному и в этом опасность. Из научного интереса пророчества перейдут в политическую плоскость, кто знает к чему это приведет.  

– Например?  

– Например, есть пророчество об исчезновении одного народа. По тексту явно не ясно какого именно. Испугается тот, кому его преподнести.  

Он прав, так и до войны недалеко. И вот интересно, если вследствие каких-либо резких движений сам народ себя до кончины доведет, это рассчитывать как вред пророчества или такова и была судьба?  

– С пророчествами нужно обращаться осторожно, их можно использовать. – заметила я.  

– Согласен. Но как по мне: от них больше вреда, чем пользы. И разгадки ничего не значат.  

– Почему это? Допустим, взять пресловутое пророчество о затонувшем острове. Разве не было бы полезно знать это заранее?  

– Да, может быть. – скривился Питр. – Но... он всё равно затонул бы. Я так считаю.  

– Хочешь сказать, имея знание, судьбу всё равно не изменить?  

Мужчина кивнул.  

– А ты занятный человек, Питр. Прибыл на камень недавно, такой взлет по карьерной лестнице.  

– Честно говоря, я вовсе не хотел. Так вышло.  

Питр грустно потеребил заляпанную краской рясу и взял из миски морковь.  

– Меня заставили.  

Я удивленно подняла брови.  

– Мы тянули жребий, выпало мне. Это было спустя время после смерти прежнего настоятеля, когда нас уже осталось мало. Я противился, мне пригрозили: или становишься настоятелем, или выгоним. А мне идти некуда.  

Питр захрустел овощем. Ну и бардак.  

– Прежний настоятель как-то вел дела со всеми, как-то у него получалось деньги выбивать, он писал много писем, приглашал к себе в гости разных людей.  

– Отчего он помер?  

– Не знаю. Старый был уже. Умер мгновенно, удар хватил, наверное. Да, еще какие-то пятна у него были на коже, из-за этого тело сожгли со всеми вещами.  

Думаю, прежний настоятель понимал, какая власть в его руках, но опасался использовать, был осторожен. И правильно опасался. Любой правитель, почуяв открывающиеся возможности и слабину, сожрет с потрохами, мигом заставит плясать под свою музыку.  

– Всё сожгли? Дневники, свитки, записи?  

– Да. Ничего не осталось.  

Терпение, терпение. Глубокий вдох, медленный выдох. Всё хорошо. Бардак никто не любит, люди будут рады, если я наведу порядок. Да и Питр мешать мне не будет.  

– А ты, я заметила, рисуешь?  

Настоятель расцвел.  

Я не брала с собой много денег, поэтому вмиг решить все проблемы Храма не удалось. Я велела вымыть и вычистить Храм и особенно библиотеку, взамен закупила продуктов на земле на неделю, их подняли в корзинах. Просмотрела и велела скопировать для себя все разгаданные пророчества, переписала из скудного словаря новые для себя толкования, пометив их особо, так как не мои, а значит могут быть ошибочны. Попросила также скопировать все имеющиеся неразгаданные пророчества, возьму домой, там погадаю.  

Пообщалась с четырьмя монахами, занимающимися поиском разгадок. Конечно, они жадно расспрашивали, как мне удалось верно истолковать простые рисунки, но, начав объяснения, уперлась в непонимание. Я эмоционально объясняла снова и снова свою методу, и мне казалось всё очень логично, но они видели просто кружки и линии, и очень недоверчиво переглядывались. Из этих четверых никто ни разу не разгадал ни одного. Ну, понятно, не каждому дано. К тому же у меня чутье.  

Мелику выделили какую-то комнатку, мне гостевую. Бедно, скромно, еда плохая, но меня это мало беспокоило. Два дня с утра до вечера я сидела в библиотеке, читая всё подряд. Помимо пророчеств и заметок к ним, я обнаружила любопытные записи, хроники, даже дневники. В одном из таких, больше похожем на серьезный научный труд, приводились размышления о природе магии, времени расцвета и причинах исчезновения, теория о возможном появлении её в этом мире вновь при удачных обстоятельствах.  

Когда собралась улетать, дирижабль ждал подготовленный, случилась неожиданность.  

– Я не дам вам копии пророчеств, ваше величество. – мягко, но твердо, сообщил Питр с поклоном.  

– В смысле?  

Сегодня сильный ветер, облачно и солнечно одновременно, временами дождит, поэтому мы прощались в помещении Храма при открытой двери. Мелик уже погрузился в машину и тревожно высматривал меня.  

– Вы просили доступ к ним и к словарю, вы это получили, но забирать все неразгаданные пророчества я не разрешаю.  

– Я же могу просто взять что хочу силой. – недобро прищурилась на настоятеля.  

– Конечно, мы не сможем помешать. Можете даже всех убить, но рано или поздно об этом узнают. Как вы будете оправдываться перед всем миром?  

– А что если я просто всё запомнила? Это несложно.  

– С этим я ничего не поделаю.  

– Ты рискуешь сейчас, Питр.  

– Я всё-таки настоятель и должен заботиться о бойрах.  

– Что за имя странное?  

– Бойро – это не имя, это по-сиенски значит "друг, приятель". Я – сиенец по происхождению.  

– Эк занесло тебя...  

– Всё просто. Если вы сейчас заберете всё, что хотите, то не станете больше нам помогать. Прилетайте в любое время без предупреждения и работайте на территории Храма.  

– Ты хочешь за это какую-то плату?  

Питр смущенно помялся.  

– Нет, но вряд ли вы захотите работать в грязи, холоде, голоде...  

А учитывая, что все новые пророчества будут стекаться сюда, и я с этим ничего не поделаю, то время от времени я буду возвращаться в Храм. Я закрыла дверь.  

– Питр, а ты точно не хотел быть настоятелем? В тебе такой потенциал. Не художника, но стратега.  

– Что вы, госпожа, я бедный свободный художник. – смущенно тихо ответил мужчина.  

– Идем обратно, нужно кое-что обсудить.  

Домой я вернулась в прекрасном настроении. Поездка удалась, это даже хорошо, что Храм в таком упадке, я его к рукам приберу. С Питром договорились, что я стану неофициальным покровителем Храма. Лишний народ пока велела не набирать. Для обслуживания Башни и Храма, может быть, хватит и этих. Чтобы они гадали пророчества или как-то помогали мне в этом, не требуется. Храм собирает и хранит пророчества, вот его главная задача. Разгадка – дело второстепенное. Конечно, они продолжат попытки поиска разгадок, не страшно, так как мне – никому не преуспеть. Таким образом, именно в моих руках будут все ключи от судьбы этого мира, прошлое и будущее откроется для меня, и я смогу использовать это знание как пожелаю. Пока не представляю как, пока просто интересно. Отдала приказ снабжать Храм провизией и хозинвентарем, но не обильно, так, чтобы выжили. Мне не нужно, чтобы монахи жировали, к тому же у Питра должен быть стимул проявлять хоть какую-то активность. В конце концов многие страны подписывали Соглашение о месте базирования Храма, о статусе Башни, о помощи тем, кто живет на летающем камне, обеспечивая необходимое. Подписались – помогайте. Чтобы разжечь интерес, мы с Питром договорились отправить кому-нибудь послание с разгаданным пророчеством, мне нужно решить, о чем оно будет и для кого. Что бы я не выбрала, получатель обратит внимание, такими редкими знаками не разбрасываются. Слухи быстро разлетятся и сильные мира сего станут наперебой предлагать Храму, можно считать, что мне, свою дружбу, в надежде на получение новых разгадок в первых рядах.  

Прошло полгода. Я наведывалась в Храм каждый месяц по одному разу. Снаряжать дирижабль каждый раз дорого и долго и очень скоро я начала летать туда самостоятельно. Одевалась тепло и в темное, вылетала вечером в темноте, по дороге делала остановки в подготовленных местах, днем летела очень высоко или над облаками, когда пасмурно. С Питром мы почти сдружились. Мне нравилось, как он просто и по-дружески общается со мной. Иногда взыгрывала гордыня и он начинал раздражать, но я объясняла это плохим настроением или усталостью, не желая ничего менять в наших отношениях. Никому, кроме Питра, я не позволяю подобное, пусть будет. Забрала в замок пару картин, которые мне понравились. Питр рисовал, в основном, облака, закаты, рассветы, солнце, луну, то есть то, что видел из окна. Это не образцы великолепной живописи, но в замке я представила картины с великим пафосом. От самого настоятеля Храма пророчеств! Лично, мне, в руки, подарил! Вставили в дорогие рамы и одну повесили в коридоре около моих покоев, а вторую в главном приемном зале. Все восхищались.  

По моему указанию Питр отправил два письма, одно официальное от Храма, второе будто тайное от одного из монахов. Разгадка пророчества гласила: страна взойдет с восходом солнца. Мы решили, что это о расцвете и процветании какой-то южной страны, так сказать из края восходящего солнца. Крупных богатых стран там нет, середнячек и слаборазвитые, так что и не страшно, пусть радуются. Оба правителя возрадовались и прислали в Храм дорогие подарки. Питр слегка переживал за обман, но я убедила его, что это не так. Может быть мы угадали и с одним из адресатов это когда-нибудь произойдет, а может быть уже было в прошлом, как знать. Мы подарили людям надежду и радость, что плохого? Взамен Храм ничего не просил, подарки присланы по доброй воле.  

– А если меня спросят, почему одинаковые разгадки отправлены разным странам?  

– Скажешь, что ты отправлял только одно письмо, всё остальное – происки шпионов.  

За это время я разгадала девять пророчеств. За шесть месяцев. В Храме все были поражены, а я расстраивались, что так медленно. Как бы я не старалась, не получалось так, как я хотела, чтобы открыть, прочесть и сразу понять. Я чувствовала досаду, свое несовершенство. Разгадки про разное: солнечное затмение, войны, потопы, голод, что-то непонятное про общение с миром, и про то, что люди будут летать по небу, подобно птицам. То ли это про дирижабли, то ли про изобретение самолета. Ничего настолько важного, чтобы однозначно использовать в свою пользу, не попалось, но это-то как раз меня не расстраивало. Всему свое время. Любое пророчество можно будет использовать в нужный момент, остается ждать и помнить о них. Ждать я могу вечно.  

Одним теплым летним днем, когда хочется бегать босиком по траве, визжать и плескаться нагишом в теплом бассейне, а приходится чопорно вышагивать по крепостной стене в шикарном платье, я получила приглашение. От того, от кого совершенно не ожидала. От короля горного края.  

Я так увлеклась Храмом и гаданием ребусов, что давно не интересовалась своим лакомым кусочком, а советники то и рады, сидят тихо-тихо. Вот я вам задам пару вопросов сегодня!  

Горный король пригласил меня весьма учтивым письмом прямо в город, в сердце гор. На границе нас встретил провожатый и тайными тропами быстро привел в город. Тропы действительно тайные, узкие дорожки, вдвоем не пройти, некоторые укрыты кустами или завалом камней. Я взяла с собой только Мелика и Косси, Эктора пришлось оставить дома, много дел, ну и слуг парочку и солдат, для солидности. С собой минимум вещей, у границы оставили карету. После всех этих полетов захотелось покататься. Провожатый с лицом смешанного типа был крайне молчалив и деловит, будто его оторвали от важных дел и попросили по-быстрому встретить и проводить гостей, однако на вопросы отвечал развернуто и вежливо, слегка склоняя голову и каждый раз прикладывая правую руку к груди.  

Когда я увидела короля – сразу погрустнела. Он Великий, видно, хотя и не такой мощный как правитель Каифа. Простое имя – Шон, не сделало его приземленным и ординарным. Мои планы на горный край поблекли. Великого так просто не подвинешь, куда бы судьба не определила такого человека, он не будет, просто не сможет быть, простым пахарем или пастухом. Это человек пыткого ума и безграничной фантазии, наделен талантом или несколькими, способен влиять на людей, хороший оратор с рождения и так далее. В общем, совсем не обычный человек. Убивать даже жалко, что-то навроде редкого волшебного животного. Некая священность окутывает Великих, хотя для меня-то нет ничего святого. И что самое гадкое, Шон невероятно обаятельный. С первого мгновения я старалась держаться холодно и высокомерно, ожидая малейшего повода для гнева, но очень скоро обнаружила себя широко улыбающейся ему и ловящей каждое слово. Он не вел себя некорректно, не прикасался ко мне, не говорил ничего резкого, но мне захотелось, чтобы прикасался, приобнял за плечо, сжал руку, и говорил, говорил...  

Шон показал мне город, весь за один день. Всё в нем такое правильное, гладкое, теплое, как сам Шон. Горцы смогли удивительно интегрироваться с природой. Зачем разрушать скалу на пути дороги, лучше превратить её в колонну, обойти и сверху еще кинуть мост. Природному источнику не мешать, не перенаправлять, куда человеку нужно, а подстроиться под его изгибы. В этом месте сильный сквозняк? Ну что ж, будем сушить здесь белье, травы и хранить продукты, но не поставим заслон. Необычный подход. В самой природе человека заложена потребность изменять мир под себя. Как ни противься, всё равно тропу протопчешь, где тебе удобно, и навес от солнца не из веток, а из ткани соорудишь, и скот свой огородишь от хищников.  

В городе с мягким названием Понимора извилистые улочки и дорожки, как пряди длинных волос Шона, гладкий теплый камень, как его кожа, чистое голубое небо как его глаза и мягкое усыпляющее урчание обитаемого муравейника, как его голос. Весь Шон воплотился в городе, или город в нем. Одежды Шон носит простые, но чистые, не унижающие его, единственный отличительный знак – золотая цепь на шее. Толстая, средней длины. Поймав мой взгляд, мужчина пояснил, приложив руку к груди:  

– Здесь столько звеньев, сколько сел и деревень объединяет мой город.  

Вот откуда этот жест. Многие используют его при общении, наверное, он означает призыв к миру и единению, вроде как жест доверия.  

– Понимора – старый город? Сколько ему лет?  

– Старый. – ответил Шон с улыбкой. – Но был очень мал. Теперь вот, разросся.  

– Ты давно им руководишь?  

– Лет десять.  

– Начал в таком раннем возрасте? – спросила я с сомнением, на вид Шону не более тридцати.  

– Да.  

– Пришлось?  

– Нет, сам хотел.  

Мы гуляли между домами, опускаясь и поднимаясь, слушая затихающий к ночи город, лай собак, редкое пение птиц. Закат окрасил и без того рыжие стены из камня и глины в красный цвет, но не зловещий кровавый, а мягкий, приятный глазу. Я всё пыталась найти хоть какую-то зацепку, ложь, нестыковку, но Шон мне нравился и город этот, и люди в нем, веселые чистые дети, яркие одежды, музыка, еда. Еда! Это что-то невероятное. Как только прибыли, Шон сразу повел меня на прогулку, по пути отдавая распоряжения, что-то проверяя, и неуловимо в руки вложил сверток. Сверток из тонкого теста, внутри соус, мясо, овощи и ягоды. Завернуто так ловко, не вываливается и можно есть на ходу. Вкусно так, что захотелось еще, хотя желудок полон. Пока гуляли, еще ели: сладкое мясо на палочке, взбитые фрукты. Пили сладкую ключевую воду, холодную до ломоты в зубах, чистую и свежую, как энергия земли. Помня о советах горных старшин, я не лезла с серьезными разговорами, ожидая, когда Шон сам огласит причину моего приезда.  

Резиденция короля гор выглядит как обычный большой дом. Разница в наличии стены и охраны. Это даже не самый высокий в городе дом и не в стратегически удобном месте. Объяснить это я могу только тем, что не перед кем красоваться и не от кого обороняться. Меня разместили в отдельной комнате, Мелика и Косси по соседству, они решили по очереди сторожить у двери. При себе оставила одну служанку, судьба всех остальных не заботит. Ждала, что Шон придет поговорить, ждала, ждала и уснула.  

Утром никто не будил, когда я встала, вокруг уже кипела жизнь. Шон не завтракал, ждал меня.  

– Предлагаю позавтракать в горах, на вершине, есть очень красивое место. Еще хочу кое-что показать.  

Я не сомневаюсь, здесь тысячи красивых мест. Отправились на лошадях вдвоем, впереди пустили слуг с едой, чтобы всё подготовили, и всю дорогу проболтали ни о чем. Удивительно, как можно болтать обо всем с человеком, которого вообще не знаешь. Шон такой. Потом был завтрак в живописном месте, высоко на горе, во впадинке, из-за чего там тепло и тихо. Ели жареное мясо с разными соусами, один другого лучше, спелые фрукты, теплый хлеб, мягкий сыр. Я спросила:  

– Часто сюда приходишь?  

– Да, отсюда хороший вид.  

Гора удобная, во все стороны видно далеко, крутись только на ней по сторонам.  

– Ты здесь родился?  

– Нет, я луговой, из Латании. Ой, извини, Александрии.  

– Горный край – часть Александрии. – заметила я строго.  

Шон улыбнулся шире и показалось, что солнце стало ярче. Он светится как-бы изнутри, не встречала раньше таких людей.  

– Вы так считаете.  

– Вы считаете иначе? На каком основании?  

– На том, что люди здесь живут очень давно, и землю эту считают своей.  

– У вас тут свое отдельное государство?  

– Мм, нет. Но... Королевская семья горцам никогда не помогала, не строила дорог и школ, больницы, а только стремилась что-нибудь забрать.  

Я перебила:  

– Допустим у тебя большое хозяйство, до всего руки не доходят. И наконец дошли до какого-нибудь чердака. Ты пришел порядок наводить, а там летучие мыши живут поколениями и считают чердак только своим. Что будешь делать?  

Шон долго думал, потом тихо ответил, изучая травинку:  

– Если это мыши – выгоню, а если люди – буду договариваться.  

– Станешь со своим собственным чердаком отношения налаживать? Договор заключать?  

– Я понимаю тебя, госпожа, а ты сможешь меня понять? Мы смотрим на мир с разных вершин.  

Я помолчала, сопя и сдалась.  

– Мне не хочется завоевывать собственный край, без того полно забот.  

– И не надо. – Шон впервые прикоснулся ко мне, заглянул в глаза. – Вода не ломает препятствия, но обтекает. Уверен, мы обо всем сможем договориться.  

Я тяжело вздохнула:  

– Смотря что вы захотите.  

– По сути то, что ты и так предлагаешь. Хорошие дороги, торговые пути, выход в мир. Нам есть что предложить.  

– Миру?! Ты не получишь выход на таможню, пока я у власти! Если мир и узнает, как хорош и благодатен ГОРНЫЙ КРАЙ АЛЕКСАНДРИИ, то только в таком качестве.  

Шон смотрел на меня мирно, улыбаясь, и мне стало стыдно за несдержанность. Наконец он промолвил:  

– Хорошо. И этого пока достаточно. Пойдем, кое-что покажу.  

В молчаливой напряженной обстановке мы проехали пару часов. Шон молчал, но выглядел, как всегда, благостно. Улыбался, запрокидывал голову, любуясь небом, наклонясь, срывал былинки. Мне начало казаться, что он издевается надо мной, радуясь, что вывел меня из себя. Вошли в пещеру. Перед входом я отметила, что есть следы, но не растоптанная тропа. Тепло сменил холод, пробирающий до костей, я сделала свет, Шон восхищенно и радостно пропускал световые шарики меж пальцев. Свет моей энергии придавал его лицу притягательность и некое понимание, создавая чувство покоя и доверия.  

Шли прямо, затем вниз и в конце пришлось поднырнуть в узкую щель на уровне колен. В каменном мешке, где мы оказались, космическая тьма. Я сделала еще много шаров и обомлела. Небольшая пещера вся устлана кристаллами, похожими на стекло, с синим отливом. Свет отражался миллионами бликов, всё сверкало, как внутри драгоценной жеоды. Дно пещерки когда-то было устлано так же, как стены, но многие кристаллы откололи или поломали ногами, из-за чего по полу стало возможно ходить, хрустя. Посмотрев вверх, я увидела лишь черноту. Запустила вверх светлячки и не поняла, что вижу.  

– Это я и хотел показать, хотя местных интересуют только кристаллы.  

В поездку я не брала платья, поэтому уверенно полетела вверх, не волнуюсь за вид снизу. Поднявшись вверх на два своих роста, протянула руку. Потолок, выглядящий и без того странно, всколыхнулся от прикосновения. Провела пальцами – шершаво. Запустила руку дальше и зачерпнула пригоршню камушков и пыли. Они утекли сквозь пальцы, только не вниз, а вверх.  

– Это же...  

Зачерпнула двумя руками, сжав пальцы. Камушки черные маленькие разного калибра и каменная пыль. Крикнула Шону:  

– Глубоко там?  

Вместо ответа мужчина замялся и просительным детским тоном произнес:  

– А можно мне тоже потрогать?  

Я подняла Шона к потолку, мы молча восхищенно трогали плавающие камушки, играли с ними. Пробовали бросать вниз и в стороны, наблюдали как они упрямо стремятся по прямой вверх, как в стакане вниз стремятся капли воды. Зачерпнув сколько возможно, я удерживала их под ладонью и чувствовала слабый напор. Протягивали руки вверх насколько могли, но дно, то есть, потолок, не нащупали. Притащить сюда лестницу или длинную жердь не получится. В попытках достать потолок я залезла в крошку почти всей головой и пожалела об этом, камушки и пыль забились в волосы. По этой причине я отмела возможность нырнуть туда, пожалуй, так можно и задохнуться. И в глаза набьется.  

– Это от Летающего камня?  

– Не знаю. – ответил Шон.  

– Еще есть такие пещеры?  

– Мне известна только одна эта.  

– У тебя нет с собой какого-нибудь мешка?  

Я поняла, что не уйду отсюда без частички этого чуда. Мешка не оказалось, набить в карманы не получится. Я уже подумала оторвать свой рукав, но Шон остановил, стянул через голову рубаху и протянул мне. От вида его худого бледного в моем свете тела стало неловко. Как-то неестественно это смотрелось. Я пробормотала благодарность, спустила Шона вниз и зачерпнула кучу камней тканью.  

Из рубахи получился сверток с завязанными рукавами низом и воротом, он не мог улететь из-за веса ткани и недостаточной подъемной силы камушков, но он и не лежал на земле, а слегка парил над ней на расстоянии двух-трех кулаков. Меня это порадовало, не нужно бояться, что улетит в небо, а если ткань намочить, так и вовсе будет лежать недвижимо. Всю дорогу домой я размышляла над происхождением этой пещеры и камней. Неужели колыбелью летающего камня являются эти горы? Или он не из этих мест, а эти частички как-то попали сюда со временем? Метеорит мог расколоться в атмосфере и части разлетелись, мелочь попала сюда и образовалась такая пещера. Или упал он вообще в другом месте, камушки потом намыло позже. В любом случае, этот край полон загадок и не перестает меня удивлять. Помимо парящих камушков я прихватила пару синих кристаллов, есть идея, что со всем этим сделаю. С Шоном расстались тепло. Как я ни старалась держаться холодно, не вышло, этот тип растопит любое сердце. Король гор обещал не чинить препятствий моим следопытам и возведению дорог, также пришлет карту шахт и месторождений, я сверю её с имеющимися у меня данными. Так появится более-менее достоверная карта и мы решим, что делать дальше. Мне не хочется отдавать даже часть шахт в его руки, но нужна рабочая сила, логичнее взять её в горах, нежели гнать откуда-то, да и вести одновременно все разработки невозможно. Думаю, часть шахт, маленьких и скудных, отдам Шону в аренду, пусть ковыряются, им хватит, также за торговлю драгоценными изделиями налог возьмут, так я получу компенсацию.  

Домой ехали не спеша, хотелось отдохнуть. Заехали в несколько деревень. Почему-то все попались бедные. Ободранные, голодные, серые и неприветливые. Меня, конечно, встретили, по мере возможностей, потчевали, но взгляды я чувствовала напряженные. Ну, обычное дело, простой народ всегда не любит господ, думают, мне легко и весело живется. Попробовали бы сами поуправлять большой страной, населенной такими вот. В первых двух местах я ничего не оставила, кроме надежды помочь в каких-то местных делах, о которых я сразу забыла, дальше эта гнетущая атмосфера заставила меня захотеть хоть немного тепла, и я начала раздавать жителям деньги из кошелька. Многие радовались, особенно дети. Мелику велела вместе с моим отъездом занести небольшой кошель старосте. Вроде как компенсация трат, не только ведь меня одну накорми, напои, но и свиту.  

По приезду в замок собрала Совет, поведала про договоренности с Шоном, велела заслать шпионов. Обсудили планы на шахты, начали обсуждать затраты и тут Эктор говорит:  

– Госпожа. Казна почти пуста.  

Я и раньше слышала что-то такое, но как она может опустеть, налоги ведь собираются.  

– Как она может опустеть, налоги ведь собираются?  

– Да, госпожа. Но этого недостаточно, наши траты возросли.  

– На что это такие траты возросли? – нахмурилась я.  

Эктор сглотнул.  

– Ну, например, – произнес он тихо, – на молодых людей, которых мы содержим. Родительские взносы не покрывают все затраты. Еще ваш личный полк... ежегодный бал... много на горную программу идет... на Храм...  

– Так. – я прервала Советника. – Завтра утром предоставь общий и развернутый план доходов и расходов в этом году. Нет, за два года.  

– Слушаюсь, госпожа.  

– Мы можем немного поднять налоги?  

– Конечно, можем, но это приведет к недовольствам и возможны восстания, сейчас налоги посильны, но больше народу не потянуть.  

– Таможенные пошлины, налоги для богатых?  

– Это отразится на внешней торговле, насчет богатых....  

Я тяжело вздохнула. На богатых и знатных семьях многое держится, нельзя, чтобы они отвернулись от власти. Внешняя торговля и так полудохлая.  

– Нам нужно постараться и дотянуть до момента, когда шахты начнут поставлять золото и драгоценные камни. Смотрите.  

Я достала из шкатулки синий кристалл. Понятия не имею, что это и ценен ли он, но выглядит эффектно. Все советники восхищенно уставились на диковинку. Я принялась воодушевлять их.  

– Вы только представьте, как наша страна разбогатеет, когда за границу потечет такое редкое золото и камни. Сначала цена будет заоблачная, как сейчас, постепенно снизится, все будут покупать. В любом случае всё в наших руках, только под нашим контролем. Сократим расходы, я придумаю, где взять дополнительный доход, и все силы бросим на горы, это наше сокровище. Напрягитесь, постарайтесь, торопитесь и мы все добьемся успеха.  

По сосредоточенным лицам и сжатым губам я не поняла, прониклись они или нет, только Эктор преданно и самозабвенно смотрел на меня.  

На следующий день я пролистала отчеты. Мда. Мне досталась небогатая страна изначально, и мои расходы, не очень большие, но множественные и постоянные, истощили казну. На горные разработки нужна куча денег, откуда их взять. Первое, что я сделала – уволила часть прислуги, процентов пятнадцать. Ощутимо, но не критично. Сказала Эктору, чтобы с вопросами повышения жалования посылал всех к Кроку в ближайшие пару лет. Расширила круг преступлений, от которых можно откупиться деньгами. Ввела новые повышенные штрафы: за вырубку лесов сверх разрешенной меры, за торговлю без разрешения, за лов рыбы сверх меры на душу населения, за строительство домов выше двух этажей без разрешения и т. д. Народ, конечно, роптал, но для меня это звучало как гул потревоженного улья. Чтобы замковые не разбежались, разрешила подработки. Молодцы из моего личного полка от безделья нанимались в город на разовые акции, задержание опасных буйных или сбор налогов, охрану перевозок ценных грузов и т. п. Меня это слегка коробило, как будто племенного жеребца в плуг впрягаю, но терпела. Мой жеребец Мираж рос сильным и здоровым, жаль я мало уделяла ему времени. Времени вообще катастрофически стало не хватать. Постоянное внимание к горам, Храму, новые пророчества, занятия с Дрейком.  

Пришло время, когда нужно переходить на тренировки с живыми противниками. Дрейк не в счет, всё-таки учитель, а мне нужно привыкать сражаться с человеком, который стремится выжить и убить меня. В подвальном тренировочном зале, за закрытыми дверями, в присутствии только Дрейка и Мелика, я провела свой первый реальный бой. Для этой цели доставили двух заключенных, осужденных на пожизненное. Мое лицо скрывала маска, выводили их по одному и привязывали веревкой со спины, чтобы оттащить, если понадобится. Мне подобное не требуется, оттолкну магией, если нужно, но Дрейк не знает о моем бессмертии, он настоял на страховке. Мелик же позаботится о сохранности моей тайны, если я проиграю. Преступникам объяснили, что в случае победы они получат свободу. Само собой, это обман. То, что кто-то из них покинет подвал живым, никак не предполагалось. Одному дали меч, второму разрешили выбирать оружие, и он выбрал боевой топор. Два боя, по очереди.  

Первый бой прошел быстро, я победила. Использовала выученные подкаты и развороты, проткнула противнику бок, затем последовал удар в шею сзади. Он старался, размахивал оружием, зажимая раны, но быстро ослабел. Когда противник пал на одно колено, Дрейк велел добить его. Я попыталась отрубить голову, но с первого раза удар вышел наполовину, не рассчитала сил. Оказывается, это не так просто, мясо и кости легко не разрубить женской рукой. При втором ударе я добавила энергии и всё закончилось. Вышло кроваво и некрасиво, неровный срез. Тело унесли, я попила воды, и завели второго. С этим пришлось повозиться. Я уже немного устала, и противник попался опытный. Не просто махал небольшим и ловким топором, но и норовил схватить меня. Он отбивал все мои удары и редко делал свои, выжидал удобного момента, а когда тот настал, сделал подсечку и я свалилась на спину. В тот же миг мужчина занес надо мной топор, я в испуге успела отбросить его магией, и он понял, с кем имеет дело. Врезавшись плечом в стену, преступник поднялся на ноги и угрюмо уставился на меня, опустив оружие.  

– Мне не уйти живым отсюда?  

Я молчала, стоя вдалеке. Он тихо засмеялся.  

– Ну что ж, это честь для меня, не сгнить в камере, а пасть от руки императрицы. У меня есть последнее желание. Позволите?  

Я кивнула, дав понять, что выслушаю.  

– Снимите маску, хочу биться лицом к лицу.  

Я молчала, ожидая, что он попросит что-то еще, он тоже молчал, и я сняла маску. Волосы заплетены в тугую косу, несколько тонких прядок выбились у висков, заправила за уши, на шее волоски щекочут. Запах песка, которым устлан пол, и чего-то дикого.  

– Отрежь веревку.  

Он повиновался. Полная тишина. Мужчина поклонился и с ревом кинулся в атаку.  

Этот бой мне понравился, хоть и трясло потом полчаса. На теле остались синяки и растяжение левого запястья. Нервные судороги сводили живот так, что я не могла попить воды. Мелик и Дрейк стояли рядом, пока убирали тело. Мастер похвалил:  

– Это было неплохо, честно говоря, я ожидал худшего. Нужно больше тренироваться. Я имею в виду с людьми. Никакой войны не предвидится в ближайшее время?  

– Да упаси нас Трема, нет.  

Пришло время распрощаться с прошлым. С таким девизом я объявила об организации аукциона, на котором распродадут вещи королевской семьи. Распечатали пыльные комнаты бывших короля и королевы, их сына. Я всё лично просмотрела, кое-что отправили в сокровищницу, остальным предметам присвоили номера, описали, занесли в каталог для порядка. Эктор придумал цены, я подняла их вдвое. Сделали рассылку богатым семьям всей Александрии и некоторым другим странам. Многие не поехали издалека, но прислали своих людей. Ничего необычного в зеркале бывшей королевы или любимой чашке короля нет, но всё-таки вещи особенные. Ушел в историю целый род, многим хочется прикоснуться к нему, пусть и таким путем. Вход на аукцион платный, раздавали закуски и напитки, в саду и частично в помещении. Играла ненавязчивая музыка. Особенно удачно ушли некоторые работы Флорана, но самые красивые вещи я оставила себе. Удивительно, люди не гнушались даже одеждой, меряя в специальных раздевалках. Даже белье скупали. Остатки потом распродали в городе на ярмарке. Чтобы исключить подделки, к каждой вещи шла сопроводительная бумага. Распродали всё, даже рваные и ломаные вещи, кусочки кружев, бумажки. Я довольна, выручили прилично. На эти деньги устроила прощальный ужин для моих золотых деток, каждому подарила небольшую брошь, отличительный знак. Эти броши в виде толстой иглы недорого стоили, сделал ювелир на заказ. Символ точного удара. Выжидать и разить, вот чему я учила этих молодых людей. Не у всех нашлись полезные таланты, однако кое-чему каждого удалось научить. Я заставляла их много читать, мы обсуждали поведение персонажей книг или исторических личностей, разыгрывали сцены, в которых моим подопечным приходилось объяснять свои поступки. Так они изучали психологию и учились манипулировать. Каждому по итогам года я придумала индивидуальное задание, ожесточая их сердца, чтобы было легче принимать сложные решения. Например, выгнать из дома семью, задолжавшую крупную сумму налогов, детей разлучить с родителями, сопроводить в приют. Или провести заседание суда целый день, верша судьбы не так, как хотелось бы, а по моей указке. Или забрать в армию на службу в пять лет всех мужчин от мала до велика из одного села. Разные бывают жизненные ситуации, нужно уметь выключать эмоции. Справились все, никто не подвел. Уж не знаю, что они там внутри себя думали про меня, но вслух ничего плохого не говорили, быстро смекнули, что повсюду мои уши. И это тоже правильно и полезно. Из небольшого количества моих птенчиков я образовала две пары, полезные мне союзы. Церемонию бракосочетания провели быстро в замке, чтобы никто не мог передумать или отменить мое решение. Из оставшихся двое попросили назначить их куда-нибудь, лишь бы не домой, и еще осталась Анна, помощница Эктора.  

Провела инвентаризацию сокровищницы. У меня, как у многих, было глупое представление о сокровищнице, как о помещении, в котором почему-то как попало валяются ценности и пол усыпан монетами. Как-будто открывают дверь и порцию ценностей зашвыривают внутрь второпях. Пока Титол не показал мне свою сокровищницу. Это небольшое скучное помещение без окон, за несколькими слоями охраны и усиленными дверями, защищенными от выбивания. Никаких витрин, ничего не висит на стенах, чтобы не пылиться. Ценности упакованы отдельно в бумагу, ткань или кожу, и уложены в сундуки разного размера. Для мелких вещей шкатулки, почти все ларцы на замках. На каждый сундук существует опись, чтобы знать где что лежит. Деньги и ценные расписки, договоры, хранятся отдельно в казне. Само собой есть казначей, но к сокровищнице он не имеет отношения. Титол не показывал мне все сокровища, просто пару раз я присутствовала, когда он что-то убирал или доставал. Теперь это всё мое и вместе с Эктором мы просмотрели все предметы и проверили по имеющимся описям. Ничего не пропало. Я задалась вопросом, а зачем вообще нужны эти ценные предметы, не лучше ли перевести их в деньги. Какой смысл хранить ценности, которые никак не работают на благо, просто лежат. На "черный день", чтобы потом продать? Поди продай потом срочно, продешевишь, времени не будет нормально реализовать, потому он и "черный день". Если перевести всё в деньги – тоже риск. Думаю, со временем, я заменю половину этих кубков, тиар и колец на золотые слитки, так надежнее. Дала задание Эктору просчитать стоимость комнаты как она есть сейчас.  

Долго ли, коротко ли, горный проект пошел. Шон прислал карту шахт и на ней я обнаружила несколько доселе мне не известных, но и много пропущенных. То ли он не все знает, то ли они пустышки, то ли специально скрыл часть, приберег для себя. Я сделала вид, что всё в порядке и утвердила между нами его карту. Трудная прокладка дорог, обеспечение провиантом и оборудованием, стычки с местными. Всё было. Долгая разработка, медленный запуск, первые неудачные плавки. Я расстраивалась, но верила. Заставляла всех верить, заставляла понимать, что наши горы – наше будущее. И постепенно, очень медленно, с переменным успехом, начало получаться. Когда мне привезли первый небольшой слиток более-менее чистого желтого металла, я готова была заплакать. Я и плакала от счастья наедине с собой, весь день не выпускала его из рук и на ночь положила под подушку. Потом заставила себя передать слиток в сокровищницу, повелев сделать пьедестал для него в знак успешности моего проекта. Пришлось многое настраивать с нуля, нанимать и обучать ювелиров и знатоков горного дела, даже из других стран. Слухи распространились быстро, вскоре я заключила договор с Сарконом, правителем Минеры, о финансировании в обмен на часть прибыли. Условия хорошие и я ни разу не пожалела. Саркон – интересный человек. Во-первых, не Великий. Во-вторых, умный. Всё, что мне докладывали о нем, вызывало уважение. Никаких глупостей, не горячий, рассудительный и правильный, но не себе в убыток. При встрече он заметил, что с Александрией в её теперешнем положении разумнее всего вести дела честно. Также Саркон не любит Каиф и в частности его правителя Мейрата, поэтому между прочим сообщил, что тот хвастается без меры о том как... ммм... провел время со мной, только в более неприличных выражениях. Я лишь посмеялась, никак не прокомментировав, но заметку про себя сделала. И о Сарконе, и о Мейрате.  

Александрия вышла на мировой рынок с золотыми изделиями и драгоценными камнями не самого высокого качества, но зато по более доступной цене, мгновенно оставив редких конкурентов позади. Те обиделись, нажаловались, и меня вызвали на Совет в Башню всех народов, на летающий остров, который я уже по праву могла считать своим вторым домом. Питру я дала список неугодных мне стран, он обещал сделать их пребывание в Башне некомфортным. Незадолго до Совета я преподнести натану Бельведерских островов драгоценные подарки, и он неожиданно для всех, но не для меня, сделал перетасовку лож, в результате чего ложа Александрии оказалась сильно ближе к верху. А Каифа ниже, ну, так получилось. К дате своего прибытия на Совет я велела изготовить посох из самого крепкого дерева, низ облить металлом, навершие – сплав золота с медью, вставлен большой синий кристалл. Специалисты мне сказали, что это просто стекло, почему-то синего оттенка. Ну и ладно, никто не знает, а выглядит кристалл эффектно. К верхушке посоха на трех тонких золотых цепочках присоединены сферы из тонкой золотой паутинки, а в них парящие камушки. Их массы едва хватало на подъем сфер, они летали невысоко вокруг навершия посоха, иногда путаясь между собой, что меня ужасно бесило. Этот посох – просто игрушка, красивая и статусная, однако в народ поползли слухи, что посох волшебный.  

В назначенный день я специально опоздала на Совет, заставив всех ждать меня, поднялась на Камень самостоятельно, с помощью магии. В тишине я, не торопясь, шла по коридору, издавая звонкий стук посохом, прошла в свою новую ложу, просторную и удобную. Со мной Мелик, Косси и Эктор, одетые дорого-богато, заняли свои места. Королевский убийца слева впереди, мой личный телохранитель рядом слева, Эктор, самый доверенных Советник, справа. Мою голову венчала теперь золотая корона, невысокая, с драгоценными камнями. На шее золотой медальон с символом Александрии, на пальцах перстни. Платье многослойное из дорогого шелка желтого и зеленого цветов, драгоценный пояс. Никто кроме нас не знал, что это "пыль в глаза". Денег пока немного, затраты большие, прибыль еще толком не видели. Себе платье сшила, но костюмы для ребят взяли на время у богатых семей. Все драгоценности на мне сделаны спешно, к Совету, пояс вообще старинный, из сокровищницы. Я подошла к перилам, демонстрируя посох, и осмотрела присутствующих. Народу много. Гул и шепот стихли, все смотрели на меня. Повернув голову направо и немного вверх я медленным кивком приветствовала натана. Он едва заметно ответил, я присела на подставленное Меликом мягкое кресло, которое прислал мне Питр.  

На повестке дня не только мое "безобразное" поведение, пока до него дошли, миновало больше часа. На этот раз ведущий не натан, а какой-то неизвестный мне мужчина. Был ли кто-то в ложе Каифа, не знаю, она ниже на пару ярусов под моей. Я была абсолютно спокойна и уверена в себе, когда раздался вопрос:  

– Правитель Александрии, просим рассказать, каким образом из вашей страны на международный рынок потекло золото.  

Я нехотя встала.  

– Это золото Александрии, богатые залежи обнаружены в горном крае моей страны.  

– Совет склонен сомневаться в этом...  

– В горах Александрии всегда были драгоценные металлы и камни, но прежние правители не занимались разработкой ввиду её сложности и больших затрат.  

– Вы установили невысокие цены на золото, что привело к разорению старейших игроков этого рынка.  

– Золото Александрии пока невысокого качества, поэтому цены ниже.  

Ведущий замялся, поднялся гул. Голос ехидно продолжил:  

– Что прикажете делать производителям, ждать, пока вы научитесь делать хорошую продукцию?  

Послышались смешки. Я холодно ответила:  

– Дам совет. Если вы не в состоянии конкурировать, перепрофилируйтесь.  

Ведущий кашлянул.  

– Должен отметить, вы ведете довольно агрессивную политику.  

– Вовсе нет.  

Внезапно сменили тему, и я поняла, что на самом деле всех интересует.  

– Это правда, что вы разгадали несколько пророчеств?  

– Я разгадала много.  

Ответ вызвал гам и шум, ведущий призвал к порядку.  

– Совет считает, вы должны обнародовать результаты.  

Я улыбнулась.  

– Не я распоряжаюсь такими знаниями, это в руках Храма. Все толкования я сдала в Храм, согласно конвенции.  

Надеюсь, никто не решится грабить Храм, так как он считается общим, это деяние было бы расценено как кража у всего мира. Ну а если Питра и ждут неприятности – мне плевать. Всё самое ценное я узнала, по сути Храм мне больше не нужен, я ему нужна. Питр оказался в зависимом положении, как боялся, просто позже. Теперь не факт, что новые пророчества будут поступать к нему, может быть они потекут ко мне. Благодаря моим стараниям Питр запутался во лжи и сильно испортит свою репутацию и Храма, если она вскроется.  

– Храм и ранее не раскрывал все толкования, боясь непоправимого. Многие пророчества слишком неоднозначные, их неверное понимание может привести к плачевным последствиям.  

– Однако вы утверждаете, что многие расшифровали, и теперь получается, обладаете секретным знаниями, получили превосходство.  

– О каком превосходстве речь? О превосходстве ума? Все в равных условиях, гадайте на здоровье.  

Ведущий поджал губы и с ненавистью глядел на меня.  

– Если это всё, то я вынуждена удалиться, очень много дел.  

С этими словами я вышла из ложи в коридор, несмотря на протестующие крики за спиной. Понимаю, что повела себя резко, но меня рассердил этот наглый допрос.  

Лутий оказался ужасно упертым и сильным духом человеком, уговоры и пытки не вынудили его предать родину. Постоянные лишения, скудное питание и физическое насилие сделали свое дело, подорвали здоровье некогда сильного воина. Я велела сломать ему ногу и вылечить так, чтобы осталась сильная хромота. Пусть Лутий будет менее…подвижным. Ноги в его деле не особо нужны, он стратег, да и на лошади всё еще может ездить, и всё-таки для воина физический недостаток – удар, будет подтачивать его дух. Время идет, он стареет, семью не завел, и, как любого смертного, Лутия наверняка посещают сомнения и невеселые мысли о будущем и напрасном прошлом. Я устрою ему побег из темницы, поселю в укромном уголке с набором нужных мне людей. У минерского полководца появится друг, с которым можно болтать о чем угодно, и женщина, которая скрасит уходящие годы. И последнее дело жизни. Амбициозное, но необразованное дитя, ненавидящее Каиф. Я почти уверена, Лутий сломается и возьмет юношу в ученики, передаст напоследок жизни свои опыт и знания. Верный Александрии юноша ляжет в основу новой армии и станет моим учителем.  

Прошло четыре года.  

Однажды блуждая по коридорам вместе с Меликом и служанкой, я открывала наугад двери комнат, просто так, в раздумьях, не ища ничего за ними. За одной из дверей в небольшой комнате с крохотным балкончиком обнаружилось нечто занимательное. Как только я резко распахнула двери, нашему взору предстала голая пара, замершая в пикантной позе. Молодая женщина и мужчина постарше застыли, в шоке глядя на меня. Их не просто застали за интересным занятием, но сама императрица, что делать, не накричишь ведь. Женщина, склоненная вперед, поставила ногу на кресло, вторую оставив на полу, а мужчина присоединился сзади, обняв её. Вот так они и стояли, время шло. Мне стало весело, я решила развлечься.  

– Мелик, дорогой, и ты, выйдите за дверь. Ждите меня в коридоре.  

Двое смущенно вышли, тихо закрыв за собой двери. Я прошла к другому креслу, подвинула его и уселась, откинувшись.  

– Прошу вас, продолжайте. Не стоит прерываться в таком важном процессе, это вредно для здоровья.  

– Госпожа, прошу прощения, простите, пожалуйста... – залепетал мужчина, выпрямившись, но я жестом прервала его.  

– Я сказала, продолжайте. – уже менее любезно и с легкой угрозой в голосе.  

Я не узнавала их, значит не приближенные, так просто, какая-то обслуга, учитель, библиотекарь, не знаю. В меру высокий, в парике, сложен как человек умственного труда, тело рыхловатое, животик, на вид ему лет сорок. Женщина может быть швеей, кастеляншей, гувернанткой, в замке полно народу. Среднего роста молодая стройная брюнетка с пучком волос на затылке и выбившимися по бокам прядками. Мужчина застыл с открытым ртом, не понимая, шучу ли я, женщина смущенно опустила руки вниз живота и склонила лицо с пунцовыми щеками.  

– Мне долго ждать?  

Несчастный обескураженно посмотрел на любовницу, та взглядом дала понять, что так же не понимает что делать. Тем временем орган мужчины совсем погрустнел.  

– Так, я вижу вы без меня не справитесь. Ты, повернись ко мне боком, а ты встань на колени и приласкай его ртом. Выполнять.  

Услышав приказ, привыкшие к подчинению, наконец, зашевелились. Мужчина развернулся к барышне, а та бухнулась на колени, осторожно взяв плоть в руки.  

– Бери сразу в рот и поактивнее. – приказала я.  

Брюнетка без капризов приняла вялую плоть и начала самозабвенно двигать головой. Несчастный скосил на меня глаз.  

– Постарайтесь не обращать на меня внимание, но слушайте приказы. Как тебя зовут?  

– Стэн, госпожа.  

Я взглядом указала на занятую женщину.  

– Её имя Кларисса, госпожа.  

Голова женщины уже была не так близка к брюшку Стэна, её работа принесла плоды. Я присмотрелась, орган хороший, не толстый, довольно длинный. Кларисса посасывала и неглубоко забирала в рот.  

– Бери глубже.  

Она пыталась, но глубже не могла. Давилась, кашляла, выступили слезы. Стэн сопел и тихо постанывал. Я продолжила командовать, чувствуя себя режиссером фильма для взрослых.  

– Расслабь горло и шею, присядь пониже на пятки, а ты Стэн положи ей ладонь на затылок и мягко медленно дави. Перед тем, как он попытается задвинуть тебе в горло, сделай короткий вдох.  

Стэн начал давить вперед, удерживая женскую головку, Кларисса протестующие замычала.  

– Когда чувствуешь, что дальше не идет, сделай глотательные движение и подайся немного вперед, так он должен проскочить.  

Она послушно выполнила всё, и уже на второй раз получилось. С широко открытыми глазами бедняжка тряслась мелкой дрожью, пытаясь вдохнуть, Стэн ошарашенно смотрел сверху вниз, не двигаясь.  

– Ну всё, медленно вынимай, а то она задохнется.  

Кларисса издала рвотный звук и закалялась, обессиленно сев на пол. Она тяжело глубоко дышала и украдкой опустила пальцы между ног, с тихим коротким стоном. Я тоже чувствовала возбуждение. Стэн продолжал стоять, не шевелясь, с торчащим членом.  

– Умница, пора и тебе получить удовольствие. Стэн, отымей её так, чтобы кричала от счастья.  

Заставлять не пришлось, возбужденный до предела, мужчина схватил уставшую любовницу и неделикатно кинул на кресло поперек, так, что её живот лег пониже на подлокотник, а попка вскинулась вверх. Не церемонясь, он резко вогнал себя до конца, Кларисса вскрикнула. С ожесточенным лицом Стэн принялся быстро двигаться, держа женщину обеими руками за талию. Вскоре они оба, в стонах и криках забыли о моем присутствии. Кларисса вначале сдерживалась, потом начала кричать в голос. Услышав это в коридоре, не зная, что происходит, я подумала бы, что кого-то режут. В прошлом мире я смотрела иногда порнофильмы, видеть такое вживую куда интереснее. Испытывая сильное возбуждение, чувствовала как мокро между ног. Продолжалось это недолго, в конце женщина протяжно кричала и дергалась, жмурясь, кусая свою руку. Стэн рычал, кончая, потом навалился на её спину, тяжело дыша. Оба замерли, Кларисса тихо постанывала, я просто вышла из комнаты, ничего им не сказав.  

Неудовлетворенное желание сделало меня раздраженной, и еще некоторое время я прикидывала, с кем можно заняться сексом. Даже Мелика рассматривала, но в итоге успокоилась и решила не действовать в горячке. Я не обычная женщина и не могу делать это с кем попало, к такому выбору нужно подходить тщательно. На следующий день я отправила Стэну и Клариссе по маленькому мешочку с десятком золотых монет. Служанке описала, как выглядят эти люди, она понятливо кивнула. Внутрь каждого мешочка положила одинаковые записки с текстом "десять золотых за хорошее зрелище". Специально написала сумму, чтобы мешочек по дороге не похудел.  

В этом мире у меня было мало мужчин, желание я испытывала редко, по ночам, из-за эротических снов. Да вообще как-то не до того, но сейчас я начала серьезно задумываться об этой стороне моей жизни. Как её устроить, с кем, когда? Выйти замуж? Нет, в этом мире, как везде, насаждают патриархат, народ перестанет воспринимать меня серьезно, появись у меня супруг. Тем более, сейчас я для всех не обычная женщина, волшебница, нечто неземное, замужем я стану как все. Да и кто вообще может быть достоин такой чести? Иметь в супругах пресмыкающееся существо незачем, полно слуг и рабов, а позволить кому-то доминировать над собой я не могу, нет таких в этом мире априори, и даже просто равных мне, получается эта задача без решения. Но желание нужно как-то удовлетворять, иначе я могу начать болеть, не говоря уже об ухудшении психического здоровья.  

Для начала я решила пойти самым простым путем, коим женщины всего мира пользуются с сотворения мира – самоудовлетворение. Результата особо это не дало, всё-таки не девочка и помню как хорошо с мужчиной. Используя руки, воображение и предметы соответствующей формы я изнывала от желания по ночам, не понимая, как решить эту задачу так, чтобы у решения не было изъянов. Подумала даже использовать мужчин, а потом убивать, чтобы никогда это не выплыло наружу, но затея глупая. Рано или поздно всё вскроется, и как я это объясню? Меня сочтут сумасшедшей ведьмой и свергнут. Тогда пришло иное решение, хоть и в некотором роде стыдное. Через подставных лиц я нашла умельца, который делает искусственные фаллосы. То есть всё в этом мире уже придумали до меня, не удивительно. Я заказала большую партию изделий, так как не могла объяснить, какой именно мне нужен размер или длина. Фаллосы сделаны из камня, полированного дерева, стекла и даже искусно выделанной кожи. Разных размеров и калибров, с резьбой и утолщениями, с пупырышками, двусторонние, с фиксаторами и без, с подставкой. Параллельно с этим я заказала пару кованых сундуков с секретным открыванием. Один для игрушек, второй про запас, найдется что спрятать. Через месяц у меня в комнате поселился сундук, полный чудесных вещиц. Поначалу я развлекалась с ними каждую ночь, отчего прошла бессонница и появилась приятная легкость в теле. Вот чего действительно ужасно не хватало, так это вибратора. С изобретением электричества всё стало бы совсем прекрасно.  

Клариссе и Стэну понравилось то, что случилось, они получили большое удовольствие и еще деньги, хоть и не очень большие, но всё же приятно. Спустя пару недель Кларисса выпросила аудиенцию и, пряча глаза, заявила, что готова доставить удовольствие своей императрице снова, со Стэном или с кем-нибудь другим. Также она заверила, что усердно занималась и теперь сможет сразу сделать то, что в прошлый раз пробовала впервые. Какая ушлая, посмотрю на что ты готова ради денег. Мне захотелось проучить женщину, дать понять, что она не получит вознаграждение так просто. Велела ей прийти поздно вечером в мои покои.  

Кларисса оказалась флористом, отвечала за цветы и растения в замке. Бойкая и разговорчивая женщина двадцати семи лет. Двое детей, живут в городе с отцом, пока она зашибает в замке хорошие деньги. И изменяет мужу. Её порочность и легкое к этому отношение понравились мне.  

– Муж? Наверное, знает. Добрых людей вокруг полно, уж, наверное, донесли. Но виду не подает. Куда он без меня? Он столяр и не особо мастер, так. – Женщина пренебрежительно махнула рукой, потягивая вино из бокала. – Я обеспечиваю его и детей, еще тащу на себе его старых родителей. Я сама сирота, так что для меня все они обуза, кроме моих ангелочков.  

Ангелочкам сыновьям восемь и десять лет, учатся средне. Младший хочет в армию, старший путешествовать. После того, как мы поближе познакомились и допили бутылку красного сладкого вина, я показала Клариссе свои сокровища.  

– Ох, святой Моледа. Вот это штука! – восхищенно рассматривала она предметы для удовольствий. – А этот почему такой? О, а так можно?  

Я снисходительно улыбалась и отвечала на её наивные вопросы.  

– Этот конечно большой, но ты, например, женщина дважды рожавшая, тебе подошел бы. А этот тонкий и гладкий для другого места.  

– Ооо. – только и смогла вымолвить Кларисса, шепотом произнесла. – Я слышала, мужчины это делают с животными и со шлюхами.  

– Ну, на самом деле, я думаю это делают и в почтенных семьях. Иногда, кому нравится, почему бы нет. Ты не пробовала?  

– Нет, госпожа, что вы. Это противоестественно. – покраснела женщина.  

– Брать в рот детородный мужской орган тоже не естественно, но тебе понравилось. Может быть, понравится и это, нужно пробовать. В конце концов, ты точно будешь знать, что пробовала, и это не твое.  

Кларисса с сомнением покачала головой. Я как демон-искуситель продолжала мягко давить.  

– Когда будешь мыться одна и будет игривое настроение, попробуй. Сначала одним пальцем, затем двумя, увидишь, ничего страшного. Если понравится, пробуй какой-нибудь предмет, только будь осторожна, не навреди себе, не используй мелкие вещи. И соблюдай гигиену.  

По блеску в её глазах я поняла, что она попробует при первой же возможности.  

В прошлом мире я пробовала любовь с женщинами, но не понравилось, скучно. Для меня в этом деле главное – это самое, оно самое главное, а ласки, которые якобы женщина женщине подарит лучше, чем мужчина, мне не понятны. В данном случае моя похоть разошлась не на шутку, и стало всё равно с кем. Понимая, что она не посмеет отказать, я прямо выложила:  

– Кларисса, ты предлагала доставить мне удовольствие. Я принимаю твое предложение, но нас будет только двое.  

– А как же..?  

– Мужчину заменят эти вещицы.  

Женщина задумалась под моим внимательным взглядом. Затем улыбнулась и смущенно произнесла:  

– Госпожа, я сделаю всё, что скажите, но я раньше так не делала, не имею опыта.  

– Разберемся.  

Я велела ей раздеться, сама разоблачилась донага, и мы выпили еще бутылку вина, чтобы расслабиться. Затем я велела ей сделать мне массаж, скрывая собственную растерянность. Указала где взять масло и легла на живот. Что делать дальше, не представляю. Задор как-то весь пропал, и я начала мечтать, как было бы здорово, окажись сейчас рядом со мной сильный мужчина. За этой вдохновенной тоской не заметила, как Кларисса начала натирать мою спину и ягодицы. Массаж это всегда приятно, мурлыкая, с улыбкой, я предалась удовольствию. Потом вдруг странное, прикосновение кожи к коже. Женщина умаслила себя и стала скользить грудью по моей спине. Удивительно, но это приятно. Она растерла мое тело, до кончиков пальцев, и себя тоже, развернувшись я обняла её и припала к зовущим губам. Закрыла глаза и прислушалась к себе. Ничего страшного, неприятного. Её руки легко скользят по коже, нет резкости или грубости, которую часто допускают мужчины, сжимают, хватают. Поцелуи нежные, не страстные, обещающие нечто, без угроз. Я сравнила её с пломбиром, он простой, без изысков, и в то же время всегда приятный.  

В пьяном мареве мы дарили друг другу ласки, я потеряла счет времени. В какой-то момент Кларисса принялась целовать мой живот, и я указала ей вниз, показав пальцами, где именно хочу прикосновений, и каких. Не нежных, сладких и легких, а быстрых и трепетных. Как только она осторожно прильнула к малозаметному месту, мое тело прошиб разряд. Это был так неожиданно, что я протрезвела. Видимо нервы накалены, отсюда такой эффект. Выгнувшись на простыне, я неприлично застонала, не в силах сдержаться. Кларисса продолжала теребить языком одно место и время от времени отвлекалась на себя, терзая плоть между ног свободной рукой. Ей бы сейчас одну из моих игрушек, но я не сделаю ей такого подарка, еще не заслужила.  

Многие игрушки из сундука остались на постели рядом, догадливая женщина быстро схватила, как мне показалось, первую подвернувшуюся под руку. Неужели она такая чуткая? И не подумаешь, что раньше подобным не занималась. Вопросительно взглянув на меня между ног и получив утвердительный кивок, осторожно ввела предмет. Она выбрала размер больше среднего, чем порадовала меня. Заняв прежнюю позицию, она неторопливо двигала предмет, заставляя меня стонать, затем подключила снова язык, и я быстро получила разрядку. Это продлилось всего несколько секунд и было не очень ярким, но достаточно приятным. Я кричала и тряслась в спазмах, сжимая ноги, потом расслабилась, резко потеряв интерес к её действиям.  

– Всё, достаточно. Дай мне вина. Можешь продолжать ласкать себя, только своими руками.  

На лице флористики отпечаталась печаль, как бывает у ребенка, когда он смотрит на другого с большой конфетой в руках, но злости или зависти я не заметила. Это хорошо, может быть ей даже можно доверять. Чуть-чуть.  

Потягивая красное вино из полного бокала, я наблюдала, как Кларисса, сжав зубы и обнажив их, неистово дергает рукой между ног, выгибаясь на постели. В конце концов её тело скрутилось, напряглось и затем обмякло. Она тяжело дышала и выглядела обессиленной. Дав ей короткий отдых, я приказала.  

– Нужно помыться. Служанке за дверью вели принести воды.  

Это первая часть вознаграждения, я позволяю женщине отдавать приказы от моего имени. Она поняла верно, открыла дверь голая, как была, и твердым тоном отдала приказ. Скоро мы услышали, как вторая дверь в ванной открывается, и звук льющейся воды. Кларисса вымыла меня в ванной, потом сама помылась в той же воде. Я позволила ей остаться на ночь, просто захотелось, чтобы кто-то был рядом. Утром, чуть открыв глаза, увидев занимающийся рассвет, велела ей уйти. Она быстро собралась и слегка поклонилась у дверей:  

– Госпожа, благодарю вас за прекрасный вечер.  

– Ступай. Нет, погоди. – я встала и взяла из сундука одну из игрушек, которая мне не очень нравилась, протянула ей. – Это тебе, подарок.  

Женщина счастливо прижала к груди предмет:  

– Спасибо! Спасибо, госпожа.  

Кларисса убежала, сонная служанка спросила, не нужно ли мне чего. Я молча закрыла дверь и плюхнулись в постель, потянулась с наслаждением, вспоминая вечернее удовольствие. И даже головная боль не испортила тот день.  

Я не вызывала Клариссу к себе несколько недель, не хотела впадать в зависимость, да и дел много. То ли она, то ли Стэн не сдержал язык за зубами, я два раза наткнулась на совокупляющиеся парочки. Однажды в беседке в саду, куда пошла, приказав служанке, чтобы принесла чай, и второй раз в бане, куда тоже многие знали, что я иду. Выглядело это довольно наигранно, сразу понятно, что не случайность. В обоих случаях это были молодые пары, разные, я с позором изгнала их, но без наказания. Любопытно. Через некоторое время совсем уж дошло до абсурда. Я работала в библиотеке и услышала шум в коридоре. Выглянула, чтобы покарать негодных, а там женщина прислонена спиной к стене, ноги на весу и какой-то молодец шпилит её. Глубокий терпеливый вздох.  

– Знаете что! Хватит с ума сходить. Если уж так хочется показать мне, как умеете трахаться, то милости прошу в мои покои сегодня в тридцать втором часу. И остальным таким передайте.  

После ужина, подышав вечерним воздухом в саду, возвращаясь в покои, в коридоре встретила две пары. Одни из библиотеки, другие не знакомые. Они смотрели на меня глазами полными надежды. На что, интересно. Вот странный народ. Я молча прошла к себе, и испытывала их терпение еще некоторое время. Затем велела служанке впустить одну пару, не важно какую. Вошли библиотечные, наверное, на правах пригласивших. Настроения играть самой у меня не было, а развлечься зрелищем можно. Скучно без телевидения. Немного раздражают эти наглые людишки, считающие себя такими умными, чтобы заработать за мой счет. Если хотите обогатиться придется попотеть.  

– Приступайте. – отдала приказ, развалившись на подушках.  

Молодая женщина, лет двадцати, и парень ей под стать, с улыбкой кинулись в объятья друг друга, попутно сбрасывая одежду. Молодые, стройные, горячие. Безрассудные, бесстрашные, глупые. Они недолго и жадно целовались, ласкали друг друга, затем молодой человек опустил партнершу вниз, жестко схватив распущенные волосы. Она коротко застонала и, не сопротивляясь, принялась за дело, встав на колени. Служанка смотрела во все глаза исподлобья, стоя у двери.  

– Позови следующих. Вы не останавливайтесь.  

Вошла вторая пара и смущенно осмотрела первую, переводя взгляд на меня.  

– Можете развернуться и уйти, или раздевайтесь и присоединяйтесь.  

Немного подумав, переглянувшись, новички принялись снимать одежду. Девица из первой пары самозабвенно двигала головой, помогая руками, партнер продолжал держать её за волосы, запрокинув назад голову с закрытыми глазами. Он не стонал, дышал глубоко и часто, на губах легкая улыбка. Я стала вспоминать, что видела раньше в порнофильмах, а то как бы мои голубки не заскучали.  

– Возьми её голову двумя руками и двигайся быстро.  

Парень обхватил головку девушки большими ладонями, почти заключив её всю будто в шлем и принялся двигать тазом взад-вперед в увеличенном темпе. Она вцепилась в его бедра пальцами, но терпела, зажмурившись, издавая гортанные звуки.  

– Не будь таким жестоким, дай бедняжке дышать хоть иногда. – указала я. – А вы что там, готовы?  

Тут я обратила внимание, как интересно сложилось. Первая пара темненькая, а вторая блондины. Перемешаю их. Девушка совсем молодая, длинные прямые волосы, худая как подросток, на лице нерешительность. Мужчина явно постарше, лет двадцать пять. Такой уже, возможно, женат, а это любовница. Крепкий, широкоплечий, сильный, левой рукой держит партнершу за ладошку, правой мнет восставшую плоть. Губы сжаты, взгляд страстный. Шепнул на ушко и девушка медленно опустилась на колени, оглядываясь на первую, подсматривая, что делать. Убрала волосы за ушки и осторожно приступила. Ротик маленький, кожа бледная.  

– Ты. – я указала брюнету на блондинку. – Поставь её на колени и возьми сзади, а твоя партнерша пока отдохнет.  

Та тут же открыла рот, выпустив друга, и благодарно расслабилась на полу, развернувшись, чтобы видеть происходящее. Брюнет приподнял за талию хрупкое создание, поставил на колени и начал пристраиваться. Я посмотрела на блондина, тот и ухом не повел, а его напарница протестующе застонала, смотря снизу вверх. Брюнет сразу начал двигаться довольно резко, толкая девушку вперед, отчего орган блондина стал проникать в её рот глубже. Она снова замычала, пытаясь отодвинуть напарника, но я не позволила, велев всем двигаться еще быстрее. Брюнетка восхищенно смотрела на происходящее, как мне показалось, с торжеством, а светлая девушка пыталась кричать и как-то дышать одновременно. По её лицу текли слезы, и слюна капала с подбородка, видно: она уже пожалела, что пришла. Поделом тебе, впредь думай, что делаешь. Соблазнилась на деньги или расположение, или поддалась уговорам друга, не важно, всё равно дурочка.  

– Довольно. Теперь вот что. – я взяла из шкатулки драгоценную небольшую брошь. – Эту дорогую вещь получит от меня в подарок та, которая сможет с первого раза засунуть член в горло до конца.  

Блондинка слегка покачала головой, вытирая лицо и хлюпая носом. Брюнетка блестящими глазами смотрела на безделушку. Не особо дорогая вещь, но стоит как три её зарплаты. Мне брошь не нравится, размер дурацкий, не большая, не малая, куда бы я её не пробовала, она никуда не подходит. Серебро с маленькими разноцветными драгоценными камнями, собраны в букет. Молодая женщина решительно кивнула, я указала пальцем на её друга. Заняв удобную позу, она задумалась и с подозрением уставилась на то, что только что было в другой женщине, а теперь ей нужно взять в рот. Невольно сморщила носик, бросила на меня просительный взгляд. Можно помыть в ванной, но я не разрешу.  

– Госпо...  

– Нет.  

Она серьезно посмотрела на предстоящую работу, сделала несколько глубоких вдохов и через силу проглотила партнера. Её носик уперся в его лобок, а у меня глаза округлились. Как можно так с собой поступать, я ведь не заставляла, просто посулила награду. Не по принуждению, не под страхом смерти. Все видели и слышали, как это тяжело, как она преодолевала сопротивление, и слезы из глаз катятся от натуги и удушья. Женщина замерла в напряжении, косясь на меня.  

– Заслужила. – тихо произнесла я и бросила предмет ей под ноги.  

Женщина тяжело избавилась от предмета во рту, победно схватила подарок и поблагодарила. Она еще поблагодарила меня! С ума сойти, что за люди. Я понимаю, они меня боятся, но я еще ни разу не убила никого ни за что, не наказываю жутко и несправедливо, не творю ужасы, не ем младенцев, не пью кровь девственниц. Значит, она это делает по собственной воле, тем более, она видела, что блондинка просто отказалась и ничего с ней не случилось. Я даже не кричала ни на кого.  

Решив поразмыслить об этом потом, велела беловолосому заняться брюнеткой, и наоборот. Обе девушки приняли коленно-локтевые позы, блондинка уже успокоилась, хоть и была не весела. Она покорно приняла снова брюнета и вначале морщилась и молчала, но постепенно начала робко постанывать. Темноволосая радостно покручивала попкой, что явно нравилось блондину. Он с улыбкой пристроился сзади, поглаживая нежную спинку, отчего она еще больше прогибалась. Оба мужчины на взводе, кончили быстро. Я велела всем убираться восвояси, не разрешив даже одеться в комнате. Я не приготовила для них деньги и не знала, что будет две пары. Имена их и род занятий вообще меня не интересуют. Пусть помучаются неизвестностью до завтра и пока жалеют, что ввязались в такое.  

На следующий день к вечеру я передала Эктору четыре мешочка с деньгами, объяснила, как могла, для кого они и велела уточнить получателей у служанки. На мешочках я сделала пометки ниткой, чтобы не перепутали, потому что денег внутри разное количество. Для хрупкой блондинки десять золотых, обоим партнерам по пять, брюнетке двадцать. Я могла бы не задействовать управляющего, но решила, пусть он знает, что происходит, служанка наверняка расскажет, а мне так любопытно, что из этого выйдет. Подвергнусь ли я порицанию, изменится ли отношение окружающих ко мне и как, или…  

Через неделю у моих покоев дежурила та темная парочка и блондин, только уже с другой девицей. Они весело щебетали, пока я не подошла. Я осмотрела их и задумалась, что же теперь делать. Если запустила процесс сама, то управляй. Мне не нравится, что они каждый день будут ошиваться у двери, а если прогнать, ничего не пообещав, то скоро их интерес угаснет. Придется придумать какую-то дату, когда я устрою снова игрища, а до тех пор всё будет спокойно.  

– По этому делу мы встретимся тридцатого Изюма.  

Сегодня только третье, будет время нагулять аппетит.  

Наступило тридцатое число месяца Изюма. День выдался пасмурный и холодный. В замке затопили камины, я ходила в меховой накидке. Совершенно забыла, что обещала некоторым поданным в этот день, и когда они встретили меня в коридоре у покоев, впала в растерянность. Не только от неожиданности, сколько от количества людей. Не две пары и даже не четыре, человек двадцать.  

– Эм, вы все по одному вопросу?  

– Да, госпожа. – ответил Стэн, я его узнала.  

– Вас слишком много, идемте в малый театральный зал.  

Служанке велела бегом растопить там камин, да пожарче, и принести вина. Когда мы вошли в зал, который я видела два раза мельком, поняла: он совершенно не подготовлен для такого.  

– Кресла расставить по стенам, оставьте в центре четыре штуки. Принесите шкуры для пола и одеяла, еще маленькие подушки. И найдите Клариссу.  

Когда все распоряжения были выполнены, я пересчитала гостей вечеринки. Оказалось, семнадцать, кто-то пришел без пары или захватил лишнего партнера.  

– Прежде чем мы начнем. Все ли понимают, зачем здесь собрались? Осознаете, чем будете заниматься, присутствуете здесь по своей воле? Я никого не заставляю и ничего не обещаю, уходите сейчас или уже после сеанса.  

Все молчат, никто не пошевелился. Ну как хотите, сейчас развлечемся.  

– Раздевайтесь. Кларисса, ты тоже, и займи место рядом со мной.  

Народ быстро поскидывал вещи, гордая флористка опустилась на шкуры рядом с моим креслом. На этот раз я решила пойти по другому сценарию.  

– Мужчины, приласкайте женщин.  

Мужчины и женщины сегодня собрались разные, совсем молоденьких нет. Думаю, от двадцати до тридцать, исключая Стэна, он, кажется, старше всех. Партнеры, неуверенно переглядываясь, принялись робко трогать женские прелести. Вся группа часто возбужденно задышала, рассматривая друг друга.  

– Возьмите по бокалу вина и выпейте до дна, пока смотрите, как это правильно делается. – скомандовал я, опускаясь на пол, снимая одежду.  

Кларисса с улыбкой принялась ласкать мое тело, ей явно импонировало, что её ставят в пример. Никто не обращает внимание на флористку за работой, многие считают, что цветы и растения в замке растут так хорошо сами собой, и вот теперь, в таком необычном деле, Кларисса стала звездой. Одной этой награды ей достаточно. Она действовала более умело, чем в прошлый раз, смелее. Я закрыла глаза и получала удовольствие.  

Насмотревшись на происходящее, мужчины явно возбудились, у женщин заблестели глаза, все разбились на пары. Одному мужчине досталось две женщины, но он не растерялся, помогая обеим. Спустя непродолжительное время я скомандовала поменяться, распаленные женщины жадно накинулись на мужчин, комната наполнилась чавканьем, мычанием и стонами. Кларисса попросила разрешения показать мне, чему научилась, я разрешила ей самой выбрать партнера. Она деловито прошлась по залу, рассматривая претендентов, и выбрала самый длинный экземпляр. Забавно, что принадлежал он щуплому невысокому молодому мужчине, который постоянно щурился. Кларисса взяла его под локоть, подвела ко мне и демонстративно опустилась на колени. Недолго размявшись, она продемонстрировала хорошую технику, даже завидно стало, мне это никогда не давалось. Другие женщины, увидев, стали тоже пробовать, думая, что это легко, послышались неприятные звуки.  

– Стоп. Кто не умеет, не делайте это. Тренируйтесь потом, сколько хотите, сейчас я не хочу это слушать.  

Кларисса, окинув зал взглядом, показала высший класс снова. Уверена, некоторые женщины будут готовы заплатить ей за науку.  

Я рассеянно рассматривала портьеры маленькой сцены, забыв о происходящем вокруг. Не стоит ли затеять ремонт? Спрошу Эктора. Внезапно я вернулась в реальность, слух резанут гомон множества голосов. Испуганно обернувшись, поняла, всё как прежде, малый зал, просто из-за акустики кажется, что людей в два раза больше. Голая галдящая толпа, стоны, крики и вскрики, всхлипы, рычание, звук шлепающей плоти о плоть. Все уже делали что хотели, распределившись по залу. На креслах развалился мужчина, посадив сверху лихо скачущую девицу, другая дарила ему поцелуи. В конце зала женщина держала другую за шею, другой затыкая рот, пока мужчина, держа бедняжку за руки за её спиной, пытался затолкнуть свой член в её задний проход. На шкурах тут и там лежащие, копошащиеся тела. Всё движется, трудно найти Клариссу. Наконец я заметила женщину, она стоял на четвереньках, ублажая ртом нескольких партнеров, сзади тоже постоянно менялись. Полагаю, вечеринка закончится тогда, когда закончится, без моего участия. Отдав распоряжение слугам принести легкие закуски и еще вина, я тихо удалилась через кулисы. В своих покоях доставила себе удовольствие сама, после чего приняла ванну.  

Подобные игрища стали проводиться раз в месяц и очень скоро приобрели масштаб настоящих оргий. Людей становилось всё больше, классовая разница быстро стерлась. Придворные дамы были не против сношаться с охранниками или слугами, чаще подчиняясь, чем доминируя. Мужчинам нравилось меняться партнершами, стали даже приводить девственниц, не говоря уже об извращенных формах соития. На фоне такого дикого разврата настоящей насмешкой выглядела появившаяся мода на маски, якобы скрывающие владельца. Для мужчин это стало данью моде, для женщин очередным способом выделиться и показать свой статус. Проводить мероприятия теперь приходилось в большом приемном зале. Утром я могла принимать в нем послов других государств, устраивать благотворительные приемы, а поздно вечером на этом же полу в развратных позах масса женщин умоляла взять их пожестче. Сначала я думала, что интерес к подобного рода забавам быстро угаснет, однако ошиблась. Ему, казалось, не было конца и предела, я уже ничем не управляла, но присутствовала каждый раз, больше для контроля, нежели для удовольствия. Никакой платы за публичный секс уже не было в помине. Эктор представил мне как-то раз отчет о тратах, у меня глаза на лоб полезли. Так много выпито, съедено, сломано и испорчено, что впору брать деньги с гостей, а не раздавать им. Я так и сделала. Объявила о необходимости внесения платы каждый раз, непосредственно перед входом в зал. Вначале плата была небольшой, но постепенно росла, чем ограничила приток совсем уж недостойных. Состоятельные люди могли привести с собой кого угодно и заплатить за его вход. Конечно, скоро это стало предметом торга и договоренностей. Пришлось ввести регистрацию, иначе невозможно контролировать, кто присутствовал, кто в чем виноват, кто оплатил, кто испортил имущество. Пришлось нанимать еще слуг и привлекать охрану для контроля мероприятия. И всё равно происходили скандалы.  

– Какое мне дело, что она забеременела?! – возмущалась я, слушая письма и прошения.  

– Госпожа, потерпевшая семья не знает, кто отец их будущего потомства.  

– Какое мне дело? Нужно лучше следить за детьми и женами. Глупая курица не принимала настой, залетела, и что она теперь хочет? Денег?  

– Да, госпожа.  

Я закипела от возмущения и отчеканила сквозь зубы:  

– Выслать всю семью в другой город. И пусть будут благодарны, что не в темницу. Сделай так, чтобы они это поняли.  

– Слушаюсь, госпожа.  

В другой раз кто-то устроил пожар, виновного не нашли. Потом случилось несчастье, в пылу разврата задушили молодую женщину. Мне только этих хлопот не хватало и терпение, наконец, лопнуло.  

– Эктор, пиши. Кларисса назначается управляющей праздниками плоти. Проводиться они будут не чаще одного раза в месяц по утвержденному мною графику. Все участники оплачивают вход и проходят регистрацию каждый раз. Оплата вперед запрещена, за предоставление ложных сведений – штраф в размере пятидесяти золотых и запрет на участие в праздниках плоти пожизненно. Королевская семья и управляющий мероприятием не несут ответственности за физическое и психическое здоровье гостей, потерю девственности, утерю любого имущества, порчу имущества и несчастные случаи. Каждый, подписавший соглашение, полностью осознает риск и ответственность, и обещает не иметь никаких претензий к проведению мероприятия. Императрица, а также управляющий по повелению императрицы, имеет право в любой момент без объяснения причин удалить любого участника мероприятия, а также наложить запрет на его участие впредь. Во время мероприятия действуют городские законы, определяющие стандартное наказание за убийство, кражу, порчу чужого имущества и прочее.  

Перед входом в зал, после оплаты, каждый гость подписывал лист с мини договором, в котором подтверждал личной подписью согласие на практически любые действия с его телом, однако с согласия его самого. Я жестко запрещала насилие, хотя видела, что оно всё равно происходит, но ответственность за это небольшое неизбежное зло всегда перекладывала на чужие плечи. Престарелый мужчина привел с собой молоденькую девушку, чтобы прилюдно лишить её девственности, потом пустить по кругу, в итоге сделав своей рабыней или продав тут же кому-нибудь. Какое мне дело? Он наверняка заплатил её семье, такие случаи происходили, происходят и будут происходить всегда. Единственный запрет, введенный мною в этом плане: запрещено приводить детей до четырнадцати лет. Пойманный за такое растление человек отправлялся в тюрьму, а его семья теряла всё имущество. Почтенная жена, скрывая лицо за искусной маской, изменяет мужу – какое мне дело? Это её личный выбор, и его вина. Родители приводили молодых сыновей для практики любовных утех. Ну, ребенок не мой, их дело.  

Разврат, порок, насилие, боль, лицемерие, подкуп и похоть – вот что я видела на этих праздниках. Сколько раз порывалась запретить, но сил не хватало. Сладкий грех, растление, гниение – всё это так приятно, иногда. Появилась новая мода: молодые девушки, девственницы, приходили на праздники и имели по множеству партнеров орально и анально, но не трогали свою девственность. Их стали называть «полетки», ранние яблочки, порченые червячком, но продолжающие спеть. В конце концов, не без помощи Клариссы, которой нравился порядок и классификация, установились неписаные правила поведения. Зал делился на несколько зон. В центре зала открытая купальня, где можно смыть следы позора и выпорхнуть чистой, как свежая рыбка из волны, навстречу новым поцелуям. Туалет при этом сохранился в конце коридора, превращаясь на время из королевского в общественный. Отдельно зона танцев и веселья, где выпивали, ели, танцевали и пели, но считалось дурным тоном заниматься сексом. Для этого есть все остальные зоны. Обычная, ближе к центру, множество подушек, стулья, столы; зона боли, где ставили колодки, кресты и шесты, куда приковывали мужчин и женщин, причиняя им боль различными способами; зона выбора, где проводили время мужчины и женщины в ожидании очередного партнера, вышедшего из толпы; свободная зона по краям, с креслами и лавками, где можно отдохнуть и никто никого ни к чему не принуждает. Не все женщины и мужчины были готовы на всё, появилось разделение. Девушки-полетки носили косынки, как-бы в знак девственности, никто не смел их лишить её без согласия и без подтверждения хотя бы трех свидетелей. При этом они всё еще должны были прежде предстать передо мной или Клариссой, дабы не было обмана. Женщины, готовые только на традиционный секс, носили зеленые повязки на предплечье, готовые еще и на оральный – желтые. Готовые вообще все отверстия предоставить для мужчин – красные. Такие же повязки, желтого и красного цвета, носили некоторые мужчины. Нормальные мужчины, любящие только женщин, не носили повязки, также не носили их пришедшие просто посмотреть, наблюдатели, были и такие.  

В городские газеты быстро попал материал о развратных оргиях, но Эктор заплатил печатникам и материал вышел больше информационный, чем порицательный. Публикации вызывали интерес, любопытство и зависть. Вскоре в городе открылись подпольные клубы подобного содержания.  

Часто, наблюдая за этой бежевой копошащейся массой, я испытывала презрение к ним, ненависть и гадкость. Иной раз мечтала оказаться там, быть растерзанной толпой возбужденных мужчин, исполосованной плетью и залитой липкой белой жидкостью. Я восседала на возвышении на троне, и позволяла иногда кому-то показывать передо мной свое мастерство или темперамент, но ни разу не позволила ни одному мужчине проникнуть в мое тело, священный храм, недостойный прикосновений грязных животных. Я вспоминала, как хорошо быть с мужчиной, как прекрасно в крепких объятьях, плакала по ночам и почти была готова кинуться на любого охранника в коридоре, срывалась и вызывала к себе кого-нибудь, но в последний момент передумывала и ни разу не была ни с кем. Как только я представляла, как выпирающая часть чьего-то тела вонзится в меня, как какой-то мужлан хоть на секунду помыслит, что владеет мной, меня тут же начинало тошнить. Обуревала дикая злость, хотелось убивать, рвать. Никому «из этих» я не позволю иметь такую власть надо мной, ни перед кем не прогнусь со сладостным стоном. Иногда я позволяла это женщинам. Любая женщина ниже меня во всем, просто служанка, рабыня, ничто. Мужчины тоже ничто, но они сильные, крепкие, пахнут иначе. Как звери, самцы. Женщине я могу позволить касаться меня, это просто обслуга, не более. И я позволяла, многое. Они расчесывали мои волосы, увлажняли кожу маслом, массировали ноги, целовали нежные места. Клариссе я позволяла изредка ублажать меня моими игрушками и ей самой пользоваться при мне той, которую я ей подарила. Когда я пребывала в плохом настроении, нравилось смотреть как бьют и пытают, но всё только по желанию жертвы, я не хотела никогда заставлять и принуждать. Видела слезы, слушала крики и рыдания, зная, что передо мной доброволец. Не особо приятно видеть страдания мужчин, они страдают слишком скупо. Стискивают зубы, мычат, редко стонут. Другое дело женщины. Особенно мне нравилось вызвать доброволецу, посулив ничтожную награду, которая имеет вес лишь оттого, что принята из рук императрицы, а потом заставить её жестоко жалеть, умолять пощадить, добиться бессилия, упадка воли, истерики. Я чувствовала, внутри меня живет зверь, которого я кормлю этими криками и стонами. Я понимала, что это ненормально, я хотела избавиться от него, но не могла. С ужасом и трепетом наблюдала, как причиняют ожоги, вводят большие предметы в разные отверстия тела, душат, унижают. Еще более странно видеть, что почти всех вокруг это приводит в восторг. Никто не кидается на помощь, по лицу очевидцев стекает похоть и вожделение, глаза разъедает жажда разврата. Иногда мне хотелось вскочить и закричать «да что с вами, люди?!», хлестать по лицу, чтобы опомнились, но я понимала: они просто не увидят меня. Я осознавала, что сама попала в расставленную собой же паутину, и чем больше трепыхаюсь, тем больше запутываюсь, тону в трясине, грязи, такой приятной, теплой, пульсирующей, как мягкая жилка на шее Клариссы…  

Время быстро летит, особенно, когда его не нужно считать, годы пролетают как недели. Мираж вырос в крупного мощного зверя. Мой боевой конь. Я очень им гордилась. Когда он был еще подростком, проявлял характер, не признавал меня хозяйкой. Несколько раз неожиданно сбрасывал меня, издеваясь и проверяя. В конце концов я разозлилась и отвесила жеребцу смачную оплеуху. Животное озадаченно посмотрело, склонив голову набок, и ушло в стойло. Конь отказался от еды на три дня и не выходил, потом я пришла мириться с лакомством. Мы поговорили, обнялись и стали друзьями. Для него и окружающих я вела себя храбро и уверенно, но в глубине души всегда боялась, садясь в седло. Слишком он крупный и сильный. И хотя любит меня и слушается всех команд, всё равно это зверь, может поменяться в любой миг. Вега выросла в спокойную здоровую кобылу, ленивую и жадную до ласки. Обожала, когда её гладят, чешут, не важно кто.  

Время от времени я гадала пророчества, ничего невероятного так и не найдя. Некоторые никак не поддавались, как крепкие орешки, я держала их в уме и прикладывала к любому сколько-нибудь значимому событию в мире.  

Эктор собрался жениться. На той девушке, Анне. Я подозревала, что у них чувства, но, когда случайно застала целующимися и потом слушала смущенные объяснения Эктора, испытала злость. Мне Эктор, как мужчина, никогда не был нужен, но он – моя собственность, а теперь придется делиться. Девушка смышленая и хорошенькая, она будет счастлива с ним, они станут как-бы отдельно от меня, будет не просто двое слуг, а "они", и это наделяет пару какой-то силой, которой у меня нет. Ревностно допросила Мелика, не собирается ли он жениться, но молодой человек с бледный лицом и горящими глазами горячо уверял, что даже и не собирался никогда. Его дескать интересует только служба мне, это дело его жизни. Ну-ну, посмотрим. Сейчас ты преданный воин, а завтра мимо пройдет, вертя задом, вкусно пахнущая, свежая, как роса поутру, юная малышка, и твой инстинкт размножения, резко отвердев, потащит, поведет куда глаза глядят, застилая сладкой пеленой, заставляя забыть любой долг. Чем больше об этом размышляла, тем противнее становилось. Какие же люди мерзкие, неполноценные. Меня не должна волновать их жизнь, никаких эмоций, плевать на Эктора. Их век настолько короток и малозначим для меня, что и внимания обращать не стоит. Я позволила себе прикипеть к некоторым, по старой привычке, больше такое не повторится, поэтому, когда Эктор попросил разрешение на брак, сразу разрешила, только строго наказав, чтобы это не отражалось на службе. Никаких оправданий, вроде "у меня семья" или "у меня же дети" не потерплю. Я сочетала пару браком, подарила дорогие подарки, на праздничный обед не осталась, сославшись на дела. Сидела в кабинете одна, размышляя, не нужен ли и мне рядом кто-то. Друг, опора, любовь. Если бы были варианты – рассмотрела бы, а так... Кто может встать рядом со мной? Обычный человечек? Великий? Только полюбишь, привыкнешь, глядишь, а он уже умер. Не хочу так, лучше и не начинать.  

Горные разработки очень медленно набирали обороты. Прежде чем начать получать прибыль, нужно много вложить, а страна мне досталась небогатая. Помощь Минеры позволяла дышать полегче, но не сильно. Мне бы еще пару таких помощников, но я опасалась Каифа и других, боялась впасть в кредитную зависимость и потерять контроль над тем, чего так добивалась. С Шоном отношения ухудшились из-за того, что на шахты и караваны часто нападали. Я винила Шона, он оправдывался, что не контролирует все горы, и вообще, не я ли говорила, что горы – часть Александрии, получается не справляюсь я сама. Для защиты нужно больше людей и оружия, а это всё деньги, деньги... Вдобавок прошлый год выдался засушливым, неурожайным, откуда-то с юга прилетела черная тля и сожрала всё, что осталось. Пришлось даже закупать зерно за границей, иначе нечего сеять весной. Весна текущего года не принесла облегчения – специалисты пророчили жару, засуху, вместе с ними голод, болезни и человеческую ненависть. Обычным делом стали новости о стычках, грабежах тут и там, в соседних странах ситуация немногим лучше, помощи не попросишь. Да и не смогла бы. Это унизительно. Ничего страшного, всякое бывает. В хрониках описано много таких годов, прослеживается цикличность. А люди что? Люди выживут. Реки не пересохли, в них есть рыба. В лесах около воды ягоды и фрукты, в горах водится дичь. Какое-то количество людей умрет, это не скажется особо ни на чем, люди быстро плодятся, за пару десятков лет восстановятся села и деревни, опустошенные голодными городами.  

Уже дважды я летала на горную границу на столкновения с горцами. Первый раз, чтобы разобраться, в чем дело, у нас же мир. Второй раз, чтобы заодно поговорить с Шоном об этом. Он был печален и раздражен, развел руками.  

– Люди голодают. У вас там хоть что-то есть, а нам каково, представь. Я не могу приказать людям сидеть на месте и умирать от голода. У всех семьи. И горячий горский нрав, не забывай. В критической ситуации горец вспоминает свои корни и берется за оружие.  

Горный король измерил широкую стену комнаты два раза, я красноречиво молчала.  

– Могли бы войти в положение, а вы... убиваете.  

Стычки случались всё чаще. Небольшие группы горцев нападали на близлежащие поселки и деревушки, стремясь увести скот или утащить с собой съестное, сколько возможно. Местным это не нравилось. Хорошо хоть привычные, испокон веков жизнь на границе не была полностью мирной. Есть оружие, могут себя защитить. Но не от постоянных натисков отчаявшихся людей, не простых разбойников. Пришлось отправить на границу жидкое подкрепление, ослабив ближайшие города, пытаясь усилить их за счет деревенских рекрутов, охотно идущих в охрану, там хоть как-то кормят, но полных неумех. В результате столкновений гибли и горцы и луговые, пленных не брали.  

– Конечно убиваем! Шон, очнись. А что нам делать? Думаешь, нам легче? Мы так же думаем про вас. Горцы привыкли жить без пашни и садов, питаясь диким козлом и мхом с камней. – Я сердито прошлась по комнате, сложив руки на груди. – Приграничные деревни должны просто так отдать всё, что у них осталось и уйти куда глаза глядят? У всех полная жопа, Шон, засуха и мор, во всех близлежащих странах. Остальной мир сидит тихо и точит мечи на всякий случай. Если бы мы могли, то помогли бы вам, но нечем. Шон, нечем.  

Мы молчали, потом он тихо произнес:  

– Я пытаюсь, рассылаю письма, говорю с людьми, но... Если ситуация не изменится, я не знаю, к чему это приведет.  

– А что море? Оно не кормит?  

– Ты была там? Голые отвесные скалы, негде даже деревушку приткнуть.  

На этом расстались.  

Через месяц я снова примчалась на границу, раздраженная, злая от постоянных донесений. Обиженные, злые, голодные и уставшие, потерявшие близких, люди смотрели на меня так враждебно, что я поняла: или я сделаю хоть что-то прямо сейчас или они побьют меня. Благо тут же представился случай. Патруль в лесной полосе наткнулся на кучку горцев, вооруженных до зубов. Куда-то они шли, ну и пусть бы себе шли, но завязалась перестрелка. Прибыв на место, предусмотрительно выставив защитный купол, я увидела слева, в редком леске, в канаве, залегли патрульные, а справа, в небольшой расщелине, как клещи в щели дерева, засели горцы. Недолго думая я прицелилась и одним мощным ударом обрушила верхушку скалы. Град камней и крошки засыпал людей, облако пыли поднялось вверх и мягко выплыло ко мне, оседая на траве. Никаких криков или стонов, только приятный звук скатывающихся камушков. Птицы умолкли. Патруль и пришедшие со мной приблизились. Мы смотрели и ждали, что вот-вот из-под груды камней начнут выползать окровавленные люди, но время шло, и я скомандовала начинать разбор завала. Почему-то я осталась посмотреть. Никакого предчувствия, я была довольна, что так быстро разрешила конфликт. Патруль – это военнослужащие, нападение на них не прощается ни при каких обстоятельствах, они имели право стрелять и убивать. Горный край – не резервация, а часть страны, можно спокойно перемещаться, но эта группа явно вела себя агрессивно. Чтобы дело пошло быстрее, я переместила самые большие камни, остальное разгребли мужчины, и на травке около леска в косых лучах солнца выложили в ряд шесть мертвых тел. У некоторых лица закрыты, замотаны длинным шарфом, так делают для защиты от солнца и ветра. Когда лица открыли, в одном из них я опознала Шона.  

Сначала я решила, что это просто сильно похожий человек. Можно сказать, близнец. Долго смотрела, стараясь найти зацепку. Я не досконально знаю лицо Шона, мы близкие знакомые, не более, но чем дольше я смотрела на мертвое тело с проломленным виском, тем громче внутренний голос утверждал: это он. Спросила патрульных – они не знают, кто это. Для точного опознания нам нужен кто-то из его приближения, близкий друг или любовница. Шон не был женат и не имел детей.  

Всех мертвых сложили в погреб пограничного села, Шона тоже, завернутого в простыню. Нашли в ближайшей горной деревне гонца и отправили в Понимору. Своими путями он доберется туда за два дня. Я находилась в прострации, благостное лицо Шона стояло перед глазами днем и ночью. В смерти он был так же мил, как и в жизни. Оцарапанный камнепадом и пыльный, но не искалеченный. У остальных сломана шея, ребра, другие кости, разможжено лицо, а Шону "повезло". Что он делал там, среди разбойников? Пошел погулять на границу, сопровождал их? Хотел избежать конфликтов? Патрульным устроила жесткий допрос, но они, перепуганные, ничего толком не объяснили. По их рассказам выходит, что случилось недоразумение. Патруль заметил горцев и следовал за ними какое-то время, а когда их обнаружили, кто-то из горцев, возможно, с нервов, выстрелил из лука. Ни в кого не попал, но напряженные от последних событий солдаты расценили это как нападение и ответили. Завязалась перестрелка, дозорный сообщил в ближайшее село, так как знал о моем визите. Я примчалась, тоже без холодного рассудка, и положила конфликту конец радикальным методом. Я не чувствовала за собой вины. Если мне нужно убить пачку людей, я это сделаю без промедления, но Шона я убивать не хотела. Не только потому, что он предводитель края и нужен мне как партнер по золотому делу, но потому что... это Шон. Не должно было так случиться. Это какая-то ошибка, нелепица. Я ждала человека для опознания, но надежды не испытывала. Как только увидела Шона, сразу поняла, что случилось непоправимое. Внутри сразу образовалась пустота, как обвал над промоиной. Так бывает, когда совершить важное действие и в ту же секунду понимаешь – ошибся. А уже ничего не исправить и оттого становится так тягостно. Я не злилась, наступило безразличие и безволие. Было очень грустно, хотелось лежать в постели, как при болезни, или сидеть и смотреть в никуда. Это несчастный случай, Шона не вернуть. Мне очень жаль.  

– Мне очень жаль. – так я сказала помощнику Шона, запыхавшемуся с дороги и подтвердившему то, что я и так знала.  

Толстый высокий мужчина, усатый, без бороды, лысеющий блондин, в потной одежде, постоянно утирающий лоб и шею, быстро провел опознание, проверив какие-то родинки и шрамы, комментировал, но я слышала как сквозь вату. Мужчина не был шокирован, наверное, смирился, пока добирался сюда. Говорил спокойно и несколько обыденно, в духе "Да, это Шон. Он мертв. Ну, что ж". Смотря вдаль через окно, я холодно велела забрать тело Шона и тех, кто был с ним, попрощалась и уехала, чувствуя на спине растерянные взгляды.  

Домой отправилась на дирижабле, самой лететь сил и желания нет, ехать по земле, где больше нет Шона, не хотелось. Солнце явно стало светить тусклее, одна ли я это заметила? Во дворце отменила все мероприятия и приемы на месяц, не объясняя причин, но слухи, конечно, просочились. Не могла понять, что чувствую. Вроде не вину. Это случайность, но невероятно досадная. Как разбить драгоценную вазу. Разве мне было суждено это сделать? Бесполезно тысячи раз спрашивать себя "ну почему? ", и чтобы избавиться от тяжести прибегла к выученному в прошлом мире методу: блокировке воспоминаний. О Шоне я знала мало, всё, что наскребла, сложила мысленно в сундук и заперла в комнате, которую не собираюсь открывать. Заставила себя думать о горном короле, как о размытом сером образе, не вызывающем эмоций. Просто был какой-то человек, потом он умер. Как его звали? Не знаю, какая разница.  

Лишившись сдерживающей и объединяющей силы в лице Шона горцы потянулись "на луга" с новой силой. На границе срочно возводились кордоны. Заслон от своих же граждан! Позор, но другого выхода мы не нашли. Сгоняемые со своих мест голодными пришельцами люди потянулись в крупные города и в столицу. И даже дальше за границы, что в свою очередь вызвало недовольства, как круги по воде от брошенного камушка. Конфликты, стычки, драки, конфликты, стычки....снова, снова, по кругу. У меня голова раскалывалась от донесений и требований со всех сторон. Однажды утром, выйдя на балкон, увидела дым от двух пожаров, чуть позже караул донес о нескольких семьях, посмевших прийти к замку и просить убежища. В этот момент я поняла две вещи: первое – одной мне с этим не справиться, второе – народу с гор идет не особо много, их можно легко распределить между Александрией и соседними странами. Это ведь не целая страна кочует, всего-то небольшая часть. В тот же вечер я, повеселевшая, улетела в Храм и велела Питру разослать срочные письма всем соседним странам о необходимости внеочередного Совета. Скоро от управителя Советом я получила ответ такого вида: по вашему одному вопросу всех собирать не будут, ждите, через месяц запланирован Совет, тогда зададите свой вопрос. Мое лицо пылало, пока я читала унизительный ответ и после, когда представляла, как тренируюсь со своими саблями на этом человеке. Ничего не поделаешь, придется ждать.  

Через месяц ситуация достигла критической отметки. Никто никогда не проводил перепись населения в Латании вообще и в горном крае в частности, но народу там оказалось очень много. Большая часть армии стянута на границу, будто к военным действиям. Я старалась сохранять спокойствие, молча умоляя всех отстать от меня и чуть-чуть подождать. Дни до Совета тянулись как смола, не выдержав, я прибыла в Храм на два дня раньше, в надежде хотя бы отдохнуть. Питр и местные монахи хмуро отреагировали на мой приезд с пустыми руками, снова. Ничего, потерпите. Я вас кормила ни за что столько лет. Тем более, они воспользовались моим советом и подняли на камень некоторое количество земли, разбили грядки, вырастили какие-то корнеплоды, позволившие не протянуть ноги. А нужно было активнее налаживать связи, не везде мор, дальние страны помогли бы, но Питр ленив и к дипломатии способностей не имеет.  

В возбужденном состоянии, полная надежды, я впорхнула в башню всех народов. Моя проблема – действительно проблема, не только для меня, она заслуживает всеобщего внимания. Целый народ, пусть и не очень большой, сдвинулся с места, которое не покидал веками. Однако, когда заседание началось, первой пошла не эта тема. Второй тоже. Я бросала взгляды на ведущего, боясь, что он забыл обо мне, готовая в любой момент ринуться к бортику, твердя про себя начало речи. Наконец, когда совещание перевалило за середину, мне дали слово. К этому моменту я уже прилично кипела внутри, поэтому выступление вышло пылким и по-детски возмущенным, отчаянный. В процессе речи я сама это поняла, но перемениться было уже поздно, пришлось играть на этой ноте до конца.  

– Уважаемые правители. Я пришла рассказать вам о нашествии диких народов из Горного края Александрии. Это настоящий исход. Все племена, деревни, села и даже город покинули свои места и кочуют в сторону Александрии. Их гонит неурожай, голод и болезни. Сейчас с большим трудом мне удается сдерживать границу, но долго это не продлится. Этих людей – целая армия. – тут я замялась, наступая на горло своей гордости. – Александрия просит у соседних стран помощи в решении сложившейся ситуации. Нужно поделить людей между собой, распределив на несколько стран, таким образом снизив нагрузку.  

В этом месте послышался смех с разных сторон. Мою речь сначала слушали все, но интерес быстро угас. Теперь до боли в горле я напрягала голос, чтобы быть услышанной хотя бы самой собой.  

– В этом случае ущерб будет минимален. Любая страна просто не заметит небольшие группы новых переселенцев, а когда-нибудь они все постепенно вернутся на родину.  

Один из советников императора Радикона, получив шепоток от правителя, выдвинулся вперед. В моей груди вспыхнула надежда.  

– Уважаемая Александрия. Данную проблему мы считаем исключительно вашей локальной и уверены, что вы блестяще справитесь с поставленной задачей, показав нам всем пример мудрости и выдержки, коим являлись для нас до сих пор.  

Голос его сочился насмешкой, у меня поджался живот. Лицо вспыхнуло, когда со всех сторон снова послышались смешки. Как они смеют?! Неужели думают, я обратилась бы с пустяками. Обведя зал взглядом более пристально, заметила и серьезные лица. Флаги на бортах подсказали, что это небольшие и далекие от меня страны. Они-то, наверняка, понимают, что за ситуация. В глазах некоторых печаль, говорящая «никто не поможет, ты слишком мелкая пешка на международной арене». Задохнувшись от унижения, я резко развернулась и почти бегом покинула зал. В глазах стояли слезы, стоило больших усилий втянуть их обратно. Следуя в бешеном темпе по коридору к причалу дирижаблей, я процедила сквозь зубы приказ:  

– К моменту моего возвращения должен быть собран полный Совет! Разрешается не присутствовать только умирающим и рожающим. Не хотят помочь, будут хлебать это дерьмо вместе со мной!  

Пока грузились на шар и отчаливали, выслали почтовую птицу с приказом. К моменту моего прибытия в замке собрались почти все, нескольких человек пришлось подождать. За это время я успокоилась, ополоснулась с дороги и перекусила, обдумывая план. Вошла в зал заседаний, залитый светом свечей:  

– Сразу к делу, дамы и господа. Все вы знаете о нашей сложной ситуации с дикими. Кстати, сразу запишем, называть их так больше нельзя. Теперь называем их официально только «горные народы». Пока так. Совет всех стран отказался нам помочь, придется выкручиваться самостоятельно.  

Усевшись за стол, обведя всех присутствующих взглядом, покусывая костяшки пальцев, продолжила:  

– План такой. Мы не можем сдержать волну переселенцев, а если нет сил сопротивляться, то нужно расслабиться и постараться получить удовольствие. Организуем коридор для прохода, пусть идут цивилизованно, спокойно, без бандитизма и набегов. Нужно организовать на пути коридора лагери с палатками, питание и воду, обеспечить безопасность. Армия, всё это на вас, подключается департамент питания, туда же медицина. Следите, чтобы из-за скопления людей не было вспышек болезней.  

– Госпожа, а куда ведет этот…ммм…коридор? – тихо спросила глава департамента здравоохранения, немолодая дама в очках.  

– К границам, конечно. – ответила я с широкой улыбкой. – До середины Александрии прямо, а потом разделим на два потока, и пусть люди идут куда хотят.  

– Но их не пустят на границе в Каиф или Минеру. – подал голос главнокомандующий армии.  

– Наши границы на обе стороны будут открыты, на выход. Дальше не наше дело. Посмотрим, как соседи справятся с волной обездоленных.  

Немного походила по залу, выглянула в окно. Почти ночь, светятся огни тут и там. Такие уютные, теплые. Там живут обычные люди, семьи, не отягощенные проблемами мирового господства и удержания власти. В этот момент я остро позавидовала им. Так хочется всплеснуть руками и сказать, да пошло оно всё, просто выйти вон и уйти куда глаза глядят. Сделав глубокий вдох и долгий выдох, я вернулась на место.  

– Для смягчения реакции местного населения нужно развернуть просветительную программу. Социальный департамент, это ваша задача, начинайте прямо завтра. Большинство жителей считает горные народы бандитами и невеждами, развенчайте это мнение вбросом положительной информации. Покопайтесь в истории, какие есть выходцы из горных народов, изобретатели или великие в чем-то люди. Кстати, тех, происхождение кого не известно, но можно притянуть к горным – притягивайте. Организуйте праздники-ярмарки в областях, где будет проходить коридор, на которых будут рассказывать и показывать ремесла горных народов и разные их там чудеса. Продавайте товары, обереги, памятные вещи. Вы поняли суть? Чтобы у местного населения сложилось положительное отношение к горным, терпимое. Далее. Из этого потока грязи нужно попытаться достать драгоценные частицы для нас, а отходы пойдут дальше. Организуйте что-то вроде переписи или учета горных, выясняйте и примечайте талантливых людей, умельцев, которые будут нам полезны. Обещайте им сытую спокойную жизнь, всякую помощь. Мы обеспечим их жильем и работой, обеспечим безопасность. Я думаю, многие не захотят идти в неизвестность или возвращаться в горы, у многих семьи. Детям и подросткам демонстрировать цвет нашей армии, для этого отдаю свой дворцовый полк. Дети падки на красивую форму и стать, а нам прилив свежих сил не помешает. Всех сирот готовы взять на службу. Но, внимание, никого не заставлять, не обманывать. Я не ставлю вам какие-то планы, которые нужно выполнить. Наша главная задача – безболезненно пережить эту волну и, по возможности, получить выгоду. Вы понимаете, соседям не понравится то, что произойдет, международная обстановка накалится. Будем же и к этом готовы.  

Во рту пересохло и в горле запершило от долгой речи, я сделала знак слуге подать вина. Выпила кубок махом, в голове зашумело, но не более, в крови адреналин разгоняет алкоголь.  

– Всякое отребье, мерзавцев и бандитов держать на виду. На горной границе начать завтра же распространять информацию о том, что скоро будет организован коридор, пусть люди успокоятся и ждут. Если будут голодные набеги – раздавать пайки. Я направлю старостам крупных племен послания с описанием моего плана и запросом содействия в организации цивилизованного поведения. Как только наметим коридор, начнем пускать народ небольшими партиями. Наберите новых рекрутов и выведите в поле все резервы, молодняк и ветеранов.  

– Госпожа, как же местная безопасность? Как только кот из дома, тут же набегут крысы.  

– Верно, поэтому сейчас, пока не все силы вытянуты из столицы и крупных городов, засадите в темницы всех опасных и подозрительных.  

– Госпожа, без суда?  

– Без! Потом выпустим, если кого-то ни за что посадим. Может быть. Как перед визитом правителей других стран вы очищаете улицы, так же почистите города, только быстрее и без особых церемоний. Можете пустить вперед слух, чтобы крысы сами убрались подальше и затаились на время, а кто не спрятался, мы не виноваты.  

За столом все сидят тихо, но в глазах решимость и сплоченность. Очень хорошо, страха не видно, всё-таки это не война.  

– Так, что еще? Сделать короткие и понятные выдержки из наших законов, раздавать листовки горным. Также вести просветительскую политику между ними, аккуратно и незаметно, например, через досуг. Какие-то вечера, игры, спектакли, с помощью которых горные станут лучше понимать луговых, это снизит накал обстановки. Все мы знаем, что чем ближе к границе, тем чаще встречаются межрасовые браки, поощряйте это, горная кровь укрепит нас. Я полагаю, некоторая часть, допустим четверть, останется у нас. Пойдет на службу, вступит в брак или рассеется среди местного населения. Если будут набираться большие группы горных, которых нужно оставить вместе, сделаем для них резервации, выделим невозделанные и заброшенные земли. Они в своих горах и такого не видели, выращивая пищу прямо на голых скалах, будут рады. Еще, обещайте, кто остается у нас, нужные нам люди, первый год освобождаются от любых налогов. Какие есть вопросы?  

Никто не высказался, какие там вопросы, переваривают услышанное и строят планы. Я устойчиво уперлась ладонями в стол.  

– Дорогие мои, в ближайшее время нам всем будет нелегко, но от нас с вами зависит, как быстро пролетит это трудное время. Пришло время забыть распри и сплотиться перед лицом…хм…не врага, а другого народа, который, в общем-то, не желает нам зла. Людей гонит к нам нужна, а потому мы должны проявить справедливость, терпение, терпимость, но и разум. Прошу вас, будьте благоразумны, не подведите меня.  

Из отдельных блоков создался механизм, прилаживаясь, обтесываясь, громоздкие блоки сцепились, загудели, машина начала медленно набирать обороты и скоро заработала в полную мощь. Это было сложное время, я спала не каждую ночь и не более пяти часов подряд. Постоянные донесения, вспышки насилия, восстания, которые приходилось гасить жестко, проявлять нежность времени не было. Тучи ворья, которые, как похоронное воронье, накинулись на остывшие города, наглость, пороки, ложь, всё навалилось на меня со всех сторон. Временами я плакала, закрывшись в ванной, пока курьеры стучали в дверь, требуя срочного ответа, временами испытывала невероятное облегчение, когда кто-то умел разрешить сложную ситуацию без меня. Иногда злилась так, что отбивала до синяков кулаки об стол и стены. Сколько посуды я переколотила за это время – не счесть. В итоге почти все сервизы в замке обновились. Я крушила не только кружки и тарелки, но и стулья, зеркала, керамику. Ведро крови и бобина нервов – вот цена моей победы над волной дикарей. Удивительно, как я не стала алкоголичкой, прикладывалась к кубку десятки раз в день. Начинала немного принимать уже с утра, чтобы легче пережить утренние новости, за обедом поддерживала градус, ну а на ужин обязательно, иначе не уснуть. К концу этого ада я выглядела на двадцать лет старше и помимо кучи недугов, таких как изжога, экзема и бессонница, приобрела еще какой-то нервный кашель. Он начинался каждый раз, когда я нервничала, душил, как затянутый на шее хлыст, сушил горло и истощал, как клещ, высасывая силы.  

Почти восемь месяцев продолжался исход народов с гор через мою страну к соседним границам. За это время Александрия обогатилась множеством талантов. Кузнецы, певцы, портные и рукодельницы, охотники, дрессировщики, лекари и так далее. Армия пополнилась свежими силами, как живительной влагой наполняется высохшая земля во время ливня. Горные люди крепкие, выносливые, с хорошим здоровьем, с особенными чертами лица. Смешанные браки грозили принести красивых детей. Но накатывала зима и всё эту кучу народу нужно чем-то кормить.  

Слава богам, зима выдалась не такая суровая, как пророчили. Но всё равно было тяжко. В городах пришлось вводить талоны на сахар, соль, хлеб. Рынки не работали, мануфактуры тоже. Даже в замке почти голодали. Очень быстро и незаметно дворцовые оргии сошли на нет. Не до разврата, когда брюхо пусто. Много деревень и сел перестало существовать. Оставшиеся горные, однако, были рады. Привыкшие к суровым условиям люди находили пропитание, кажется, прямо под ногами. Морозы и ветра остудили пыл и александийцев и соседей, всё замерло в ожидании весны, но с её приходом случилось неожиданное.  

Холодным розовым утром, когда я купалась в душистой горячей ванны, вбежал запыхавшийся Эктор. В экстренных случаях ему такое позволялось. Держась рукой за стену, еле переводя дыхание, мужчина сбивчиво сообщил:  

– Госпожа... войска Каифа... перешли границу и... заняли две пограничных деревни, а потом... город Сиром.  

Без эмоций я недоуменно спросила:  

– Когда это случилось?  

– Три дня назад.  

– Три дня?! – я резко встала, служанка тут же подала полотенце.  

– Да, госпожа... без предупреждения... пока новости дошли до нас...  

– Это какое-то недоразумение.  

Эктор, наконец, перевел дух, выпрямился. Я вышла из воды, запахнула халатик. Что за чушь? Зачем Каиф это сделал?  

– Почему разведка не донесла?  

– Госпожа, я с этим разберусь. Должны были доложить. Но. Сбор войск на границе ввиду сложившейся ситуации не выглядел бы подозрительным. Каиф несколько раз присылал нам ноты протеста по поводу горных.  

Ах, да. Что-то такое было. И не только от Каифа, поэтому я не воспринимала всерьез. Всем тяжело, все недовольны. Я должна была обращать внимание на такие мелочи?! Было не до того. А теперь Мейрат... как он посмел... нет, нужно разобраться, должно быть ошибка, недоразумение.  

– Устрой переговоры, я напишу Мейрату письмо. И к завтраку всю информацию мне. Кто, где, сколько.  

В ответ на мое довольно вежливое письмо с требованием объясниться и немедленно убраться за установленные границы Мейрат прислал сообщение: "Сдавайся. Тогда договоримся. ". Я тупо перечитывала эти три слова и не могла понять. В чем дело? Было же всё нормально. Не друзья, конечно, но и не враги. Каиф славится своим задиристым нравом, но это же просто... просто...  

Логично...  

Боги, вот я дура...  

Все знают, в каком бедственном положении сейчас моя страна. Измотана, оборвана, и раньше не внушала никому страх. Сейчас, когда у нас есть золото и горы свободны, у меня множество разгаданных пророчеств, только ленивый дурак не захочет мою Александрию. Кто знает, может быть и Минера захотела бы, Каиф просто успел быстрее. Мейрат ждал весны. Боги, боги, как же так?! Как я могла быть такой близорукой и наивной! Расслабилась! Поверила в свою силу и неуязвимость, забыла, что в политике нет друзей. Как теперь я одна отобью целую страну? Армия измотана, хоть и пополнилась горцами, но их обучать минимум год. Минера, может быть, поможет, но шансов мало, я бы на их месте тянула и мямлила, дав войне разразиться, а потом бы уж решила кого поддержать. От осознания произошедшего пробрал мороз, остро захотелось бросить всё и свалить в закат. С трудом я взяла себя в руки и собрала экстренный Совет.  

На Совете ничего особенного не придумали, объявили общую мобилизацию. Все устали, у всех свои, Крок их подери, проблемы, хозяйство, поместья, семьи. У меня такое хозяйство – целая страна! Я всё не могла поверить в действия Мейрата. Пока дальше он не продвигался, раскинул армейские прелести на моих цветущих лугах, лениво потягивая соки города и деревень, как жирный паук на мухе, неторопливо подтягивая войска. Мне кажется это издевка, ехидный вызов.  

Так как дело к войне, пришлось вызвать раньше времени будущего главнокомандующего моей армии. Юношу, который находился на воспитании и обучении у Лутия, генерала Минеры. Изредка я получала сведения о ходе его подготовки, всё шло хорошо, но еще слишком рано. Он только втерся в доверие и начал высасывать драгоценные опыт и знания из старика, чуть больше двух лет прошло. Делать нечего, придется сразу на деле проверить, чему юноша успел научиться. Вопреки моему правилу хорошо узнавать людей, которых планируется сделать приближенными, здесь я поступила иначе. Выбор кандидата отдала Косси. Он, как человек военный, смог подобрать подходящего юношу. Тем более он хорошо знал Лутия и выбрал того, кто будет ему по нраву. Кандидата я видела один раз. Симпатичный, крепкий, среднего роста, коротко стриженый. Глаза, кажется, светлые. Движения скупые, сдержанные, голос приятный. Имя необычное – Володимир. Родители мальчика – не александрийцы по происхождению, но сам он родился и вырос в Александрии и, по заверению Эктора, очень любит свою страну. Несколько лет Лутия оберегали и ограждали от внешнего мира в укромном месте, обеспечивая комфорт и сытость, даже в трудное время. Такая жизнь ведет к скуке, что ожидаемо сподвигло его взять в ученики приятного молодого человека, мечтающего, как сам Лутий когда-то, о военной карьере. И вот теперь я велела Володимиру срочно явиться пред мои светлые очи, не сообщая старику о грядущих событиях.  

Володимира доставили на дирижабле. Риск, но время не ждет. Теперь я увидела немного подросшего и еще более крепкого молодого мужчину, блондина с очень короткими волосами и почему-то рыжеватой щетиной. Усов не носит, бородка едва видимой полосой окаймляет благородное квадратное лицо, глаза серо-голубые. Мужчина спокойно поклонился мне, без страха и заискивания в глазах. Хорошо, он мне понравился. Весь вечер и ночь мы провели за обсуждениями, строили планы, чертили на карте, немного ели, но не пили вина. К рассвету у меня кружилась голова от усталости.  

Итак, что мы имеем. Мейрат прибыл сам во главе небольшого войска, нужно выступить против него открыто. Почему небольшого: во-первых, он не может забрать с других своих границ все войска, его соседи не пропустят удобный момент, во-вторых, он уверен в себе и знает о состоянии моей армии, традиционно небольшой и слабой, хоть и пополнившейся свежими силами в последнее время. Я обладаю смертоносной силой, но я такая одна и серьезно повлиять на исход битвы вряд ли смогу. Вести партизанскую войну у нас нет сил, ставить ловушки и засады нет времени. Традиции Каифа велят всегда начинать с открытого честного боя. Это прослеживается не только в битве, но и в быту. Если каифцу что-то не нравится, или его обидели, он прямо и громко заявит об этом, вызывая обидчика решить вопрос здесь и сейчас. Если так не получилось, тогда уже можно применять любые другие способы, это не будет считаться позором. В том числе и по этой причине каифцев не любят. Вместо того, чтобы пойти на компромисс или тихо-мирно решить что-то между собой, они задираются, как петухи, заставляя отступить, а потом гадят исподтишка до полной победы. С таким лучше не связываться вовсе, себе дороже.  

Отправив Володимира с Косси в сторону неприятеля собирать по пути войска, я запросила у Саркона, главы Минеры, срочной аудиенции. Он быстро согласился, и мы встретились на границе в лесном домике, тайно.  

– Неважно выглядишь.  

Условием встречи была полная секретность, поэтому я оставила Мелика в гарнизоне неподалеку и к избушке прилетела одна. Весна, еще холодно, особенно под облаками, ветер ледяной. Перед солидным хорошо одетым мужчиной предстала растрепанная закоченевшая женщина с обветренными щеками и дико блестящими глазами.  

– Спала плохо. – буркнула я, стараясь пригладить космы.  

Саркон стоял посередине комнаты, я прошла к окну и рухнула на лавку. Домик выглядит совершенно нежилым.  

– Всё так плохо?  

– Нет, что ты. Нормально. – я поздно поняла, что прозвучало это излишне наиграно и возбужденно, прокашлявшись, добавила. – Всё под контролем. Просто мне нужна провизия. Поможешь?  

Я и так закупила у Минеры семена, чтобы посадить озимые, дабы весной не протянуть ноги, и уже есть хорошие всходы, через месяц первый урожай. Однажды видела, как возделывают эти поля. Работница случайно наступила на росток, упала на колени и плакала, пытаясь собрать сломанные листочки. То ли от горя, что кому-то не достанется лишнего плода, то ли её жестоко накажут за порчу. У меня сжалось горло при виде этой картины. Теперь мне нужна еще куча еды для прокорма армии, а денег больше нет. Одно дело, когда солдаты сидят по домам и мне плевать, чем кормятся, и совсем другое – вести в бой голодное войско.  

Саркон протянул, рассматривая ногти:  

– Нам самим тяжело...  

– Что хочешь?  

– Скидку по золоту... – мужчина начал загибать пальцы.  

– А хочешь часть территории Каифа?  

– Что?!  

Мы с Володимиром рассматривали и такой вариант. Полностью завоевывать Каиф мне не нужно, корми еще этих забияк, но разгромить армию и продвинуться немного на территорию, отхватив кусочек, в качестве наказания, вполне. И мне эти земли не нужны. По крайней мере пока.  

Саркон скептически скуксился:  

– Так уверена в победе?  

– Я убью Мейрата.  

Это решение пришло внезапно, озарив сознание. Ранее я не собиралась убивать наглеца. Не смотря на плохое поведение, он мне нравится, да и кто придет ему на смену – не известно, насколько я знаю, наследников у него пока нет. Традиции Каифа не против передачи власти кому угодно. Точнее – тому, кто сможет её удержать. Однако теперь я ясно поняла – нужно убить Мейрата, иного пути нет. Пленить? Что потом с ним делать? Побить и отпустить? Он не успокоится, начнет пакостить. Нет, выход только один. Да и другим чтобы не повадно было. Пора показать всем, что такое новая Александрия.  

С Сарконом договорились о начале немедленных поставок провизии, прямо к полю боя. В случае моей победы и завоевания части земель, не менее трех процентов, я всё передам Минере, но оставлю себе границу с Каифом длиной не менее пятидесяти верст. Если я выиграю войну, но не захвачу чужие земли или слишком мало, то даю Саркону скидку по золоту в тридцать пять процентов. В случае моего поражения Минеру ждут проблемы. Хотя, это Саркон так говорит. Наверняка он и с Мейратом договорился, мужик хитрый. По мне, так Минере не выгодно поражение Александрии. Сосед я мирный, адекватный, не то что Каиф. Да и горными богатствами так выгодно Каиф делиться не станет. Саркон, я думаю, и так помог бы мне, но становиться официальным союзником Александрии не захотел, осторожный. Предложил, однако, свои войска в подмогу, бесплатно, я отказалась пока, там посмотрим, планирую справиться сама, не хочу ни с кем делить свой триумф.  

К моменту, когда я встретилась с Володимиром, армия Мейрата разделилась на две части, северную и южную, и медленно продвигалась вперед. Ставка Мейрата в южной части, туда отправилась я с Косси, а Володимир должен разбить войска на севере. Саркона я попросила выстроить свои войска прямо на границе, так, чтобы каифцы знали, и действовать по ситуации.  

По большому счету меня не страшила война, я уверена, что не потеряю свою страну. Не знаю, откуда такая уверенность, но она железная. Возможно из-за самоуверенности и пренебрежительного отношения к людям в целом. А вот бой с Мейратом страшил. Я должна вызвать его на бой один на один и поразить у всех на глазах. Не убить исподтишка, что было бы невероятно просто, а убить собственноручно, внушив страх и уважение своим и чужим воинам. Я сражалась своими саблями с живыми людьми неоднократно, но это были просто тренировки. Здесь же противник серьезный, умелый и опасный. Нужно придумать план на случай, если Мейрат снесет мне голову.  

Весна полностью вступила в свои права, радуя живое теплом, сочной зеленью, пением птиц и насекомых. Радовались животные, деревья, бабочки, но не александрийцы. Им было не до того. На смену голодной зиме и волне горных беженцев пришла весенняя страда, и новая волна – бегущих от войны. Только теперь бегущих в другую сторону. Столицу и крупные города снова атаковали многодетные семьи, фермеры и разбойники. Я устало вздыхала, слушая бесконечные донесения и, поднимая глаза вверх, беззвучно вопрошала: "Когда же всё это закончится? ". За последние годы я так устала, что позволяла себе иногда помечтать о поражении. О сдаче на милость сильному, уверенному правителю, который, наверняка, знает, как легко решить разом все проблемы этой страны, ведь его этому учили с детства. Всего пара минут позора, а потом долгожданное расслабление. Что со мной сделал бы Мейрат? Ну трахнул бы пару раз, ну и всё. Реального вреда он не причинит мне. Заставит пророчества разгадывать – да это мое хобби. Изгонит из страны? Нет, ни за что. Любая страна примет меня с моими способностями, и на руках носить будет. Самое главное, я всегда могу начать всё с начала. Может быть провернуть такую шутку? Сдать страну Мейрату, слиться с Каифом, а потом занять трон новой расширенной империи?  

Может быть мое восхождение было ошибкой? Я ведь не готова к власти, хоть и жажду её. Не лучше было бы спокойно делать свое маленькое дело, выполнять приказы или вообще жить где-нибудь на природе, в тишине и покое... И не забивать голову войнами, политикой, реформами, интригами...  

Ну и насколько бы меня хватило? На два дня.  

По обоим фронтам происходили редкие стычки, серьезных сражений пока не было. Володимир сообщал о хорошем настрое в наших войсках. Конечно, все устали, но полны решимости отстоять у наглых каифцев родную землю. Я устроила ставку в крупном городе Бахира и готовилась к выезду навстречу Мейрату, навстречу оглушительной победе или позорному поражению. В любом случае этот бой войдет в историю.  

С Меликом договорилась, в случае моего поражения, любыми силами немедленно унести мое тело с поля боя в укромное место. Сделать это поможет мой личный императорский полк. Представляю, какое лицо будет у Мейрата, когда я вернусь через пару дней после смерти. Хотя сражаться я уже не смогу, тело будет не то. Только магией если. После моей победы или поражения начнется немедленное наступление. В этот же день в условленный час начнет наступление Володимир. Минера поможет, если что. На территорию противника заходить по возможности максимально далеко, но сохраняя целостность войск, не разбредаться, превращаясь в легкую добычу, а как-бы сдвигая всю линию границы без разрывов и острых углов. Для удобства мы нарисовали карты с несколькими этапами продвижения, с ориентирами. Так же поступит и южная часть армии. Если начнем проигрывать, мои выкормыши, золотые детки на ключевых местах, выжмут последние соки из своих краев и выдвинут еще столько же воинов против захватчиков. Это будет последний вздох Александрии, но для врага станет неожиданностью.  

День выдался солнечный, с самого утра я чувствовала себя не в своей тарелке, хотя выспалась. Какое-то странное чувство легкой нереальности происходящего. Временами с ветерком я слышала шепот, но не могла разобрать слов. Озиралась, хмурилась. Никого рядом. Казалось, что забыла что-то важное, даже спросила служанку три раза. Жаль нет Эктора рядом, остался управлять делами в столице. А еще его жена на сносях. Отчего-то меня это раздражало.  

Чем ближе к фронту, тем больше у меня леденели внутренности. Как на экзамене, хотя я всё выучила. На безупречном голубом полотне неба стали появляться облачка. Мираж чувствовал мою нервозность и беспокойно всхрапывал. Я машинально гладила его по черной шкуре, не чувствуя ничего пальцами. Не понятно, отчего мне так... страшно? Тревожно? Я убью Мейрата так или иначе. Самой страшно умереть? Да вроде нет. В чем же тогда дело? Такое ощущение, будто кто-то смотрит на меня со всех сторон. Конечно, я давно привыкла к взглядам, и научилась не обращать внимание. Здесь что-то другое. Смотрят как-то иначе. Снова это чувство, будто это ошибка, и меня здесь не должно быть. Я перебирала в уме по кругу все события последних месяцев, я всё правильно делала. Почему хочется втянуть голову в плечи, спрятаться и молчать? В рассеянности, погруженная в свои мысли я почти не замечала ничего вокруг. Дозорные донесли о вражеских дозорах.  

– Что? А, да, всё правильно. Они же должны знать, что я приближаюсь.  

В Бахире, которую я покинула на рассвете, всё пропитано страхом. Если армии не выстоять, город падет первым. Подальше от фронта бежали все кто хотел, оставшиеся готовились к худшему. Не то, чтобы в меня так не верили, но это же Каиф. За последние почти четыреста лет никто не побеждал в схватке с ним, но были ничьи.  

Город мне нравится. Такой крепкий, монументальный. В синих тонах. Замок приличный, только холодно, всё сплошь из толстого камня. Люди понятливые, не деревенщина. Рынок большой шумный, сейчас, конечно, не богатый, но всё же присутствует. Должно быть, близость границы помогает, люди становятся более разносторонне развиты, больше видят. Но и на чеку всегда. Это делает население собранным, толковым. Не хочу, чтобы каифцы топтали Бахиру, гадили по углам.  

Как это часто бывает, когда чего-то страшишься, время пролетело поразительно быстро. К сумеркам мы достигли будущего поля боя. Местность холмистая, войска Мейрата заняли часть долины, с противоположной стороны расположились александрийцы. Тихие редкие разговоры, звук затачиваемого оружия, шелест палаток, тусклые бездымные костры. Ветра нет, небо затянуто тучками и, кажется, весь мир замер в напряженном ожидании. Назад дороги нет, и я наконец успокоилась. Сделала глубокий вдох, анализируя насыщенный весенний воздух с примесью дыма и простой солдатской еды. Долгий полный выдох, задержка дыхания. Секунда, две, три. Новый вдох, спокойный и уравновешенный. Я всё делаю правильно. Завтра утром я убью его.  

Ночь прошла спокойно. Я выспалась и приобрела прекрасное расположение духа. Позавтракала среднеплотно, выпила тонизирующий отвар на основе вина, меда, трав и каких-то заморских грибов. Я пробовала его раньше, бодрит. Больше одной кружки за раз пить не стоит, а то придется проситься с поля боя в туалет. В своем шатре сделала растяжку и стала представлять будущий бой, вспоминая разные полезные приемы. Процесс прервал курьер от неприятеля. Я вышла на солнце, вокруг собрались командиры и военные советники. Холщовый мешок среднего размера, плотный, черный. Прежде чем передать его мне в руки, Мелик прощупал, вдруг внутри змея. Я развязала горло и заглянула внутрь. Перевернула мешок. На землю выпала мертвая птица. Бело-серая голубица в крови. Послание. Птица летает в небе, как я, но при этом Мейрат передал мне не хищную, а именно безобидную слабую птицу. Ну что ж, дружок, ты знаешь, и курица может выцарапать глаза, буде у неё такое настроение.  

Я молча вернулась в палатку и начала облачаться в боевой костюм. Один из командиров просунул голову, тут же отпрянул, а я бросила:  

– Начинаем.  

Поднялась суматоха. Крики, беготня, звон. Для первого серьезного боя я подготовила специальный костюм, из простых тканей, сшитый по моему эскизу. Облегающие брюки темно-серого цвета, нательная блуза белая, заправляется внутрь. Сверху туника с длинным рукавом серая, вырез острый неглубокий, обшит жемчугом в один ряд. Поверх туники мягкий пояс в два обхвата. На плечах красный тонкий плащ, легко отстегивающийся одним движением. Шик моему наряду придавала вышивка. Затейливый сложно прослеживаемый узор. На брюках по бедрам черным цветом, на тунике белым. Удобные полусапожки на невысоком каблуке, которые я носила уже две недели, и потому они сидели плотно и уверенно. Осмотрев себя в зеркало, и оставшись довольной, я вышла навстречу судьбе. Мною овладел задор и лихость, с внутренним смехом я пробежалась к Миражу, вскочила в седло и ударила пятками.  

Достигнув передовой, не останавливаясь, с кровавым развивающимся плащом, я проскакала мимо солдат, готовых к атаке, и выехала на ровное пространство между холмов. Сбавила скорость, мелкой рысью направилась к Мейрату. Мужчина сидел, не боясь, впереди всех воинов на застеленной ковром скамье. В белых широких брюках, с голой грудью. Великолепные черные волосы, наглое лицо. Да, это Мейрат. Красавец. Лениво кидает в рот что-то мелкое. Я спешилась за много метров от него, отстегнула плащ, закрепила на седле и отдала зверю команду "домой", хлопнула по крупу. В этом случае конь возвращается к своей любимой игрушке, связке гремящих деревяшек на веревке. Он будет ждать меня у моего шатра, когда я вернусь. Посмотрела на повелителя Каифа. Он на меня, улыбаясь. Тишина. Под ногами невысокая трава. Позади меня травы уже нет, вытоптали тысячи ног. И впереди тоже, вытоптали каифцы. Только посередине в этой долине еще много цветов, благоухают. Скоро эта сочная зелень умрет, чтобы позже возродиться вновь из земли, напоенной кровью.  

Я протянула руку к Мейрату и, сжав кулак, рванула его к себе. Мгновенно мужчина сорвался с места и пролетел мимо, вспахивая землю лицом. Лежа на животе, поднял свирепое лицо с безумными глазами. Четким быстрым движением я обнажила сабли. Мейрат вскочил на ноги. На груди красные царапины, падают вырванные травинки. Белые штаны безнадежно испорчены. Волосы взъерошены, там тоже видна трава. С раздраженным рыком мужчина потряс прядями и поймал правой рукой брошенное ему оружие. Бисмек – любимое оружие Мейрата. Можно бить одной рукой или двумя, длинное древко, но короче, чем у копья. На конце обоюдоострое лезвие, не узкое, но и не слишком широкое. Бисмек похож на алебарду. Им можно наносить все виды ударов. Красивое оружие, особенно в сильной красивой руке.  

Слегка опустив подбородок, глядя исподлобья, Мейрат медленно пошел направо, я двинулась так же, полукругом. Изучает меня. Мастер учил, что у каждого есть слабое место, идеальных бойцов, как и людей, не существует. И чем больше у тебя побед, тем выше вероятность поражения в следующем бою. Какое слабое место у Мейрата? Левая рука? Он правша. Увечий и тяжелых ранений не было, нет хромоты. Здоровая спина. Гордыня? Похоть? Чувство превосходства? На чем я смогла бы сыграть? Он двигается как кот, желающий убить не из-за голода, а ради забавы. Глаза горят, мышцы делают свое дело безупречно. А вот и мой первый промах. Залюбовалась и едва не пропустила удар, когда Мейрат с коротким криком сделал выпад. Проверочный, конечно, пострадать от такого было бы сущим позором. Еще один-два таких, и он перейдет в жесткое наступление. Я увернулась, переводя руки в боевое положение. Левая вперед для блока, правая готова к колющему удару. Мастер говорит, не смотри врагу только в глаза, задумаешься. Смотреть нужно повсюду, на ноги, руки, и на взгляд тоже. На корпус, тело – это машина, она делает разное, но из определенных положений. Враг подает вперед плечо, делает разворот груди, приседает в коленях – всё говорит о его намерениях, читай как книгу. И Мейрат умеет читать. Но одно он предсказать не сможет – мою магию.  

Я один раз успела моргнуть, и за это время Мейрат ринулся вперед, тихо, сосредоточенно. Он оказался так близко, что я рассмотрела его щетину, сделала шаг назад. Не разя мечом вперед, а подпрыгнув, он обрушил бисмек сверху, держа обеими руками. Силы моих мышц и костей не хватило бы выстоять, машинально я добавила магии. Если бы не это, оказалась бы на земле. Из подставленных скрещенных сабель высекло искры. Предплечья отозвались болью. Он очень силен. Одному моему человеческому телу не победить.  

Сведя удар влево вниз, я отбежала, продумывая тактику. Нельзя всегда обороняться, нужно наступать. Куда бить? Мое преимущество в паре оружия, у него одно, но я тоже правша и левой рукой не нанесу сильный удар. Я приняла ту же позу и быстрее закружилась, резко меняя направление. Мейрат весит в два раза больше меня, хоть и гибкий, но на разворот такого тела в пространстве нужно чуть больше времени. В какой-то момент он слегка поскользнулся на траве, я бросила саблю из левой руки и мысленно убрала её, оружие растворилось, а я рванула мужчину к себе, нанеся правой колющий удар. Мейрат уклонился и лезвие рассекло кожу на правом боку. Брызнула кровь. Мейрат, кажется, и не заметил царапины, в его глазах вспыхнул интерес, скривившиеся губы можно принять за улыбку. Левой рукой я достала из-за спины саблю. На этот раз он не стал уходить далеко, закружил вокруг меня так, что оставалось либо отступать, либо просто поворачиваться на месте. Выпад, удар, еще, еще. Так быстро, как я не умею. Инстинкт самосохранения включил кокон-защиту и удары противника скользили по ней, а я лишь делала вид, что отбиваюсь.  

Это случается со мной редко. Волна злости и ненависти поднялась изнутри и вышла за рамки. Издав рык и крик я ринулась на врага. Сейчас он один передо мной и я желаю крушить, рвать, терзать его тело долго и мучительно. Оторвать конечности, голову, выдавить пальцами глаза, содрать кожу. Глумиться над мертвым телом. Топтать, плевать. Потом, если не успокоюсь, так же поступлю с любым, на кого падет взгляд. Мейрат отступал под моими ударами, усиленными магией, пятился, но в его глазах не было страха. Там ничего не было. Сейчас он чист и прост, как капля воды. Победа или поражение, а потом хоть конец света.  

Не помню какие удары я наносила, наверное, это было похоже на кровавую мельницу, как говорит мастер. Это не важно. Я жила какой-то другой жизнью в этот миг. Самой что ни на есть истиной, правильной, моим предназначением. Не стесняясь нечеловеческих способностей, я отбросила Мейрата далеко вперед и пригвоздила силой к земле, поднялась вверх и обрушилась ему на грудь. Левое колено уперлось в живот, а обе сабли проткнули грудь мужчины почти по рукояти. Полыхнуло пламя, сжигая рукава до плеч. В этот момент я вдруг подумала, что выгляжу некрасиво. Лицо искажено, пот течет по лицу, от рук идет дым. Мейрат пытался вдохнуть, выпученные глаза, скулящий звук. Затем его тело расслабилось, отпуская душу, веки чуть опустились, взгляд потух.  

Я поморгала. Всё? Чтобы не сидеть глупо неподвижно, медленно встала над поверженным врагом. Подняла взгляд на своих воинов. Мертвая тишина. В небе застыла птица. Что? Сделалось темно, хотя ни облачка. Как-будто что-то заслонило свет, или мир накрыло траурное покрывало. Я посмотрела на Мейрата и стало страшно. Его лицо неуловимо изменилось, черты обострились, чужое лицо. Потом стало безумно жалко. Что-то случилось. Чувство острой потери и ошибки. А чувство, будто на меня смотрят сверху и отовсюду сделалось таким щемящим, что я зажмурилась. Птица в небе дернулась и пришла в движение, со стороны моей армии накатил оглушительный рев одобрения. Я тяжело перевела дыхание и поднялась в воздух. Полетела на холм, откуда за поединком наблюдали командиры и мои приближенные. Кажется, они поздравляли меня, улыбались, кланялись. Я попросила привести Миража. Я ничего не слышала, даже свой голос. Уши заложило и пищало долго, пока я смотрела, как александрийцы несутся в бой на обескураженного врага. По щекам текли слезы.  

Битва завершена.  

Завершена моей победой.  

Войска покойного Мейрата разгромлены. Остатки бежали. Все странное, что было, я отринула, забыла, сейчас радостно. То тут, то там еще звенят мечи, мои подданные зачищают поле боя. Солнце клонится вниз, легкий ветерок здесь, на вершине холма. Свежий, приятный, несет запахи трав и цветов. Глубоко вдохнув полной грудью, прикрыв от удовольствия глаза, я вдруг осознала – я хочу спуститься вниз. Пройтись по моему первому настоящему большому полю битвы, запечатлеть в памяти триумф, до конца насладиться победой. После моей личной победы, когда отошла от произошедшего, я переоделась в платье, более подобающее Императрице. Осушила перед спуском полный бокал красного вина, по тропинке спустилась вниз.  

Первое, что я почувствовала внизу – холод. Это место солнце уже покинуло, земля остывает. Скоро неизвестно откуда наползет туман и влажными слоями размажется по долине. Спустившись с коня и оставив его на месте, уже без улыбки, я двинулась вперед. Здесь была сочная зеленая долина, травы густые клонились на ветру волнами, переливаясь, как настоящее море, но теперь всего этого нет, и будто не было вовсе. Серая пыльная земля, местами с грязными рваными клоками травы, всё растоптано сотнями ног и копыт, взрыто. Слева куча из четырех-пяти тел, сверху враги, а внизу кто, кто там под ними? Неподалеку солдат моей армии, лежит на животе, завернув руку под себя, ран не видно, но ведь не живой. Не шевелится, не стонет. Приподняв подол, прохожу влажное место, грязное месиво мокрой земли. Откуда это здесь? Кто-то что-то пролил? Это кровь, много крови, пролитой на землю, смешанной с землей, кое-где сгустки. Вон, кто-то бежал и поскользнулся на этом, оставив длинный росчерк. Оторвав взгляд от грязи, натыкаюсь на тело. Снова мой подданный, лежит на спине, с наклоном в сторону, живот распорот и сизые кишки вывалились на землю, над ними вьются мошки. Глаза открыты, мутные, смотрят в никуда. Вино в моем желудке тоже захотело на это посмотреть и вырвалось наружу. Согнув пополам, меня вырвало. Я упала на колени и оперлась рукой, спазмы душат горло, вдохнуть невозможно. Делая короткие частые вдохи и выдохи, широко открыв глаза от ужаса, я смотрела на низ роскошного платья. Оно теперь испорчено, его нужно снять немедленно, снять и выкинуть, а лучше сжечь. Запах сырой земли, холода, кислого и еще какой-то вони ударил в нос. Встала, качаясь, пошла вперед, плохо соображая, волосы слегка растрепались и прядь болтается у щеки. Это вот такая война? Почему так грязно? Почему так мерзко? А как же я раньше…Ах, да. Раньше, если я участвовала в бою даже с группой противников, сразу после я уходила. Никогда не сидела среди трупов, не смотрела на разорванные тела и не вдыхала запах сожженной плоти. Повсюду тела, местами лишь части. С огнестрельным оружием было бы не так страшно, ранки от пуль не сравнятся с рублеными от мечей и секир. Много отрубленных рук с оружием и голов в шлемах и без. Головы рубят на скаку, удачно замахнувшись. Много и моих и чужих, как же мы победили? Я думала, здесь почти одни враги... У многих мертвецов глаза открыты, почему так? Если больно или страшно, то ведь жмуришься. Они удивлены, смерть настигла их неожиданно? Или они хотели до последнего смотреть на этот мир? Вот двое лежат, обнявшись, мой солдат и чужой. Оба мертвы, в крови, до последнего сражались и умерли тесно прижавшись друг к другу. Лица разные, мелькают перед глазами. Бледные, мертвые, красные, грязные. Распоротые сталью и чистые, невинные. Много молодых мужчин, некоторые красивы. Иные выглядят так, будто спят, у других застыла гримаса боли, ненависти, жажды крови или страха. Часто попадаются павшие лошади.  

Тихо, никого вокруг, все ушли. Я здесь одна, глубокие сумерки, видно плохо. Кое-где уже собираются птицы, стайками садятся на трупы, кричат, ссорятся. Так не должно быть, это неправильно. Все эти люди умерли по моему желанию. Я могла бы попытаться избежать войны, но я захотела показать всем свою мощь и что со мной стоит считаться, ситуация была возмутительной. Внезапно я ощутила себя мелкой песчинкой, будто посмотрев на себя с высоты птичьего полета. Как эта огромная армия сильных и иногда даже умных мужчин покорилась моей воле и пошла на смерть? Они что, ненормальные?! Жить не хотели?! Один мелкий ничтожный человек сотворил такое. Да они могли бы отказаться, воспротивиться, как бы я заставила биться целое войско. Но они не захотели, просто не захотели. Вдруг стало так обидно, слезы полились по щекам. Рыдая, в гневе, я подбежала к ближайшей стае и замахала руками, крича «Прочь! », забыв о том, что могла бы прогнать их магией или поджечь. Все птицы отлетели подальше, а одна, крупная и наглая, лишь дернулась, но осталась на месте. Стоя у плеча мертвеца, смотрела на меня выжидательно, круглым блестящим глазом, мигая. Я застыла, испугавшись, и она не двигалась. Потом птица отвернулась, демонстрируя презрение, и продолжила клевать рану на шее трупа. Одного глаза у него уже не было. Очень скоро к ней пешком подошла еще одна, потом еще, а я всё стояла на месте. Сейчас их время, и мне стоит убраться подальше, забиться в каменный мешок, называемый домом, отгородившись от внешнего мира.  

Осознав, что уже совсем стемнело, я сделала много светлячков и закружилась на месте, не понимая, куда идти. В темноте всё не так. В панике бросилась бежать. Не важно куда, лишь бы выбраться из этого ада. Падала много раз, натыкаясь на трупы, ногой попала в ямку и вывихнула лодыжку. Хромая и хныча, взобралась на холмик и упала, обессилив, в траву лицом. Трава, значит здесь уже не было такого боя, я почти выбралась. Мои слуги должны искать меня, в темноте светлячки легко заметить. Приподнявшись на локтях, бросила взгляд вперед и чуть не умерла на месте. Дыхание сперло, крик застрял в горле, мышцы оцепенели. Среди травы, совсем рядом, освещаемый белым холодным светом, лежал мертвый мужчина, смотря прямо на меня зелеными глазами. Без нижней челюсти, светя белыми верхними зубами, его окровавленное лицо походило на череп зомби. Сделав невероятное усилие, я медленно села на пятки, не отрывая взгляда от трупа, как будто, если не следить за ним, он может кинуться, и, наконец, смогла закричать во весь голос.  

Очнулась у кого-то на руках, на коне. Некто крепко, но осторожно прижимал меня к себе, уже светло. В следующий раз проснулась, когда въезжали в гостевой замок. Вокруг крики, разговоры. Здесь меня уже ждут, ну конечно, послали вперед гонца. Наверняка, замок и город уже кишит слухами, что королева при смерти. Зараза, что делать? Какой позор. Выперлась на поле боя и с криками потеряла сознание. Что я, мертвецов раньше не видела, или мне их жалко?! Досада.  

Лихорадочно соображая, как замять такую неприятную историю, я изображала сильную слабость, пока меня раздевали и купали. Лекарь осмотрел меня и велел пить успокоительный настой. Послушно выпила целый кубок и позволила уложить себя в постель. Я хорошо выспалась, пока мы добирались до замка, поэтому глубокой ночью встала, накинула покрывало, сделала несколько светляков и вышла за дверь. На стульчике под дверью дремала молодая служанка с конопатым лицом. Деревенская девка, которой посчастливилось попасть в замок, подозреваю за какие заслуги. Я намеренно громко закрыла дверь, заставив её испуганно вздрогнуть.  

– Госпожа, чем могу помочь? – склонила голову и присела.  

– В замке есть часовня всех богов?  

– Конечно госпожа, есть малая часовня во дворе и круг алтарей в подвале.  

– Отведи к алтарям.  

Восхищенно таращась на светлые шарики, освещающие путь и плавно двигающиеся в воздухе вместе с нами, она отвела меня в подвал. Хорошо, что я догадалась туфли надеть, здесь холодно. Одной накидки маловато, но я потерплю. Мы прошли мимо кладовой с продуктами, затем мимо хранилища вина, ужасного на мой вкус, спустились на один уровень ниже и продрались сквозь паутину в отдаленном участке катакомб. Мда, сюда очень редко ходят. У алтарей оплывшие и покрытые пылью свечи, пахнет сыростью. Я велела девушке принести побольше свечей и еще зажечь в коридоре факел. Она мигом сгоняла, пока я рассматривала вырезанные из камня фигуры, далеко не такие искусные, как в столице. Если бы я увидела их впервые и не знала, что изображено, то догадаться было бы непросто, возможно они очень старые. Затем я велела принести табурет и уйти с глаз долой, я буду молиться всем богам за души павших воинов. Служанка нехотя ушла, видимо, не веря, что действительно нужно оставить меня в таком месте одну, а я присела на табурет и безучастно смотрела на свечи, стоящие на камнях, кутаясь в ткань.  

Трудно определить время в месте, куда никогда не заходит солнце, и вообще никто не заходит. Странно, откуда здесь паутина, мух же нет. Глупые пауки свили здесь свои гнезда, а потом передохли от голода. Я сидела и смотрела, сидела и сидела, потом положила голову на руки на колени и дремала. Просыпалась от холода и ломоты в теле, снова засыпала. Никакие мысли не шли в голову. Приходила снова эта деваха, спрашивала, не подать ли завтрак или принести что-то, я отказалась и велела меня не беспокоить еще пару дней. Однако она принесла кувшин воды, умница. Изредка я слышала какие-то звуки, но большую часть времени было давяще тихо. Мало-помалу я вернулась мысленно к тому, что видела и что пережила. Вспоминала свой бой, как наблюдала битву с вершины и представляла, как это выглядело внизу. Сверху всё казалось красивым и ладным, не видно брызг крови и слюны, не слышно криков и стонов. Одно лицо молодого воина запомнилось особенно. Я представила его жизнь, как он был малышом, какая семья, братья, сестры. Скорее всего, крестьянин, горожане редко идут служить. Босоногим мальцом он бегал купаться на речку, дрался с товарищами, размазывая по лицу слезы и кровь из разбитого носа. Потом подрос, стали привлекать к помощи по хозяйству. Тужась, пытаясь доказать, что уже не ребенок, таскал тяжести, рубил дрова. Быстро вырос в крепкого молодого мужчину и, презирая деревенский труд, или за компанию с другом, пошел в армию. Крупных сражений страна не видела давно, веселый и отважный, он жаждал своего первого настоящего боя, не понимая, почему усатые начальники недовольно хмурятся. Оказавшись в гуще боя, как он повел себя, что почувствовал? Испугался? Кричал? Попытался удрать или кинулся на врага, заранее понимая, что проиграет? Закрывая глаза, я видела его лицо, мертвенно бледное, закрытые глаза, светлые волосы и стрелу, торчащую из груди. Когда открывала, из моих глаз катились слезы, хотя я до конца не понимала, почему плачу. Таких парней очень много, и их не станет сильно меньше из-за этой потери, новых быстро нарожают. И живут люди мало, слишком мало, чтобы я обращала на них внимание. Однако какое-то чувство несправедливости внутри, как бывает, например, если на улице увидеть мужчину, таскающего за волосы женщину, ругающего её и бьющего. Он муж, или отец, или хозяин, и, возможно, за дело треплет её, но смотреть неприятно. Хочется подойти и залепить подзатыльник, такой, чтобы он летел кубарем. За почти три дня, которые я просидела у алтарей, без еды, я не смогла избавиться от чувства неловкости и неправильности, которые, кажется, сама и взрастила в себе. Я снова и снова убеждала себя, что иначе не могла поступить, не я развязала эту войну, но я хотела бы с кем-то поделиться этими размышлениями, с живым человеком, чтобы он выслушал, печально покивал и... оправдал меня.  

Когда чувство голода стало серьезно донимать, а тело промерзло насквозь, я выползла из подвала на руки беспокоящимся слугам. Бледная и холодная, с синяками под красными глазами, я, должно быть, представляла собою печальное зрелище, и ожидала увидеть жалость в глазах поданных, но увидела сочувствие, понимание и благодарность. Прекрасно, это мне и нужно, теперь они не будут смеяться у меня за спиной. Я в очередной раз победила, сделав правильный ход, это несложно.  

По всей стране был объявлен траур, который удачно прошел за время моего пребывания в сыром подвале. Спасибо Эктору, какой хороший управляющий и Советник. Собрав вещи, оставив большую часть войск на границе и отдав распоряжения о наборе новых рекрутов, легко пообещав финансирование, которого, скорее всего, никто не увидит, я отбыла домой, в столицу, по дороге переболев простудой.  

По итогам кровопролитной, но скоротечной войны, Александрия захватила одну шестую часть Каифа. Договоренности с Сарконом были исполнены. Потом со временем мои войска дали немного задний ход и установились новые границы. Глядя на карту, я всегда улыбалась, да, так гораздо симпатичнее, чем раньше. В Каифе проходят выборы нового Повелителя, это процесс не быстрый. Много грызни, крови и несчастных случаев. Два главных претендента на трон поспешили прислать ко мне послов с заявлениями самых добрых намерений в адрес Александрии и порицанием действий прежнего владыки. Володимир показал себя блестящим полководцем, на его фронте потери гораздо меньше. Полагаю, возвращаться к учебе у Лутия нет нужды. Вот и мой новый юный Советник по военным вопросам. У Эктора родилась дочь. Я не проявила интерес, велела послать какие-нибудь полезные подарки. Когда девочка станет постарше, подарю что-нибудь из Сокровищницы, кулон какой-нибудь.  

Настало благодатное время. Наконец-то покой. Так, как было до... до моего прихода. При старой королевской семье. Я вспоминала иногда время, когда был жив Титол. Жизнь была такой спокойной, сонной, ленивой. Без потрясений, происшествий. Такая, которую всегда жаждешь в сложный период, а потом начинаешь ныть, привыкнув. В первый год после войны с Каифом все еще прибывали в напряжении. Медленно затягивали раны, латали прорехи, забывали голод. Второй год принес хороший урожай, отсутствие погодных проблем, начала расти рождаемость. На третий год недавние тяготы позабылись, уступив место каждодневной суете.  

Эктор растил дочь, Мелик продолжал быть рядом со мной. Володимир вместе с Косси смотался заместо меня в Башню народов на Совет. Вызов пришел после войны, правители других стран встревожились. Мне удалось остановить наступление Каифа, собственноручно убить легендарного воина, конечно, они испугались. Не знаю точно, что им сказал Володимир, но все отстали. Больше всех доволен Саркон. Ослабил опасного соседа, укрепил связи с удобной ему Александрией. Разработка шахт возобновились и Саркон отгонял от меня назойливые предложения чужаков. А я мечтала о флоте. Но на голых высоких скалах с узкими тропами не развернуться, не устроить гавань, не поставить город. У Каифа есть неплохой выход к морю... но нет, не сейчас, не хочу снова переживать этот кошмар. Никаких войн. По крайней мере ближайшие лет двадцать.  

Я расслабилась, раздобрела. Стала носить свободные платья. Забросила занятия. Зачем уметь сражаться собственными руками, если за тебя в бой пойдет народ. И умрет, если потребуется. Да и моя магия на месте. После той битвы, которая снилась мне иногда, я более полно ощутила власть. Это не простое слово. Власть объемная, многогранная, многослойная. Пышная, тяжелая. Приятно обладать ею и тяжело одновременно, как спать под толстым одеялом. Иногда она душит, в другой раз ты ею дышишь.  

Стоит у окна в коридоре, ждет меня. Спина прямая, волосы зачесаны назад со сладкой водой, для фиксации. Камзол голубой, с белой окантовкой. Руки за спиной, держат бумаги. Туфли на невысоком каблуке. Такие только для дома, на улицу сейчас носят плоские и на платформе. А виски-то седые. Я думала, показалось. Нет, при определенном свете видно серебро. Эктору сейчас почти сорок, еще не старый. Работа тяжелая.  

– Доброе утро госпожа.  

Кланяется, пропуская меня в зал.  

В большой зале, где я люблю иногда слушать новости, пахнет чистотой и цветами. Пол блестит и отражает. Все окна распахнуты, хотя не жара. Должно быть недавно мыли пол и открыли для проветривания. Мне нравится эта чистота и тишина, как каблуки стучат по полу, как мне слегка прохладно, свежо. Я полна сил и энергии, которую некуда тратить. Ощущение предвкушения чего-то. Может быть сегодня что-то случится интересное, или нет. Тогда я сама устрою какое-нибудь безумство. Например, ужин в саду под деревьями, с музыкой и танцами. Или игры в полдень на улице. Или, может быть, переоденусь в простое и пойду в город, потолкаюсь меж людьми, послушаю разговоры, а потом на рынке куплю большой бублик с беконом и орехами и буду лопать на мосту немытыми руками. Да здесь все так делают. Понятие о гигиене в зачаточном состоянии. Я хотела было с этим бороться, но быстро остыла. Зачем? Так у народа иммунитет крепче, а мыло денег стоит. Во дворце я запретила немытые тела и сальные космы, запах пота. Крутись как хочешь, но пахнуть запрещено. При этом себе я всё позволяла.  

– Ну, что там у нас интересного? – я уселась на роскошный трон, возложив руки в золотых перстнях на подлокотники.  

Эктор прочистил горло.  

– Начну с главного. Новостей немного.  

Ничего экстренного, как хорошо. Никто не хочет со мной войны, нет новых болезней и засухи, никто из нужных мне людей не умер. Я вполуха слушала бубнежь Советника, переведя взгляд в окно. Сегодня прохладно, небо чистое. Схожу перед обедом в сад, понаслаждаюсь видом и ароматом...  

–... просто слухи, конечно, кто в это поверит.  

– М?  

– Мальчик, госпожа.  

– Какой мальчик?  

Эктор поморгал и начал сначала.  

– На севере ходят слухи о мальчике-маге. Подросток, якобы фокусы разные показывает.  

– Какие?  

– Ээ. – Эктор порылся в бумагах, нашел нужную и, хмурясь, быстро пробежал глазами. – Передвигает предметы по воздуху, высекает искры из рук, говорит с животными.  

Я нахмурилась. Говорит со зверями, что за глупость. Двигает предметы? Такое трудно подделать. Искры высечь пальцами можно, если заморочиться.  

– Узнай побольше о нем.  

– Слушаюсь, госпожа.  

– Нет, лучше пошли надежного человека проверить.  

– Будет исполнено.  

Мальчик-маг. Странно. И как-то неприятно. Наверняка, пустое. Какой-то малец зажег костер кресалом, а некто спьяну или сослепу подумал, что голыми руками. Людская глупость раздражает.  

Нужно бы наведаться в Храм пророчеств, очень давно я там не была. Сначала Питр писал мне примерно раз в месяц, как дела в Храме и что ждут меня в гости, а потом он уволился. Я узнала уже от нового настоятеля. Жалко, Питр нравился мне. Нравился своей простотой и легкостью. Мы общались почти как друзья, но за рамки он никогда не выходил. И картины его не так уж плохи. У Питра всегда был устремленный вдаль взгляд, будто его не интересовало то, что под носом творится. Видно, в какой-то момент он последовал туда, за своим взглядом. Нового настоятеля я еще не видела, но письма он мне писал отвратительные. Слащавая лесть, при этом всё таким простым языком, как для дуры. Очень скоро я перестала их читать. Где-то валяется стопка этих конвертов, не буду же я их читать, лучше запланирую полет. Когда-нибудь.  

Спустя много месяцев, только в следующем году, я наконец добралась до Храма. Проклятье, почему я не сделала это раньше. Почему мне никто не сказал?! Что, писал письма? Глупый червяк! Нужно было с пометкой "срочно" или монаха отправить ко мне. Пророчеств стало ненормально много! Они текли рекой в Храм, а не жалким ручейком, как раньше. Это странно. И требует изучения. Мне сейчас вот этого только не хватало!  

Ужасно злая и раздраженная я смотрела на нового настоятеля, бледного лысеющего старика, борясь с искушением свернуть мужчине шею. Он лебезил и приседал, складывая руки на груди, заискивающе смотрел в глаза, а я смотрела на его дряблую пятнистую шею. Я совсем легонько поведу рукой и... хрясь, его не станет. Никто мне слова не скажет. Почему я должна терпеть эту надоедливую муху...  

Пришлось остаться в Храме и разбирать пророчества. Не только потому, что их много и мне совсем не хочется тащить домой ворох бумаг. Другая причина, которую я очень скоро заметила, а эти идиоты даже внимание не обратили. Много дублей. Некоторые пророчества в двух-трех экземплярах. Некоторые сильно похожи, отличаются одним символом, причем, не особо существенным.  

– Это как объяснишь? Никто не сверяет присланное пророчество с уже имеющимися? Люди ведь одно и то же шлют.  

– Ну что вы, госпожа. У нас есть каталог. Когда приходит новое пророчество, оно должно быть с описанием, кто и где его нашел, на каком предмете. Мы проверяем по каталогу, не было ли еще заявлено подобное. Так отсеиваются дубли, мы их, кстати, тоже храним, на всякий случай. Но все эти одинаковые пророчества из разных мест и даже времени. Вот это появилось два года назад, а это, точно такое же, из другого места и доставлено недавно.  

Очень странно. Раньше такого никогда не бывало. Ну, хорошо, единственный путь узнать, что так настойчиво Вселенная хочет сказать нам – расшифровать символы.  

Лучше бы я этого не делала. Все повторяющиеся пророчества тревожные. В каждом смерть или конец. Дот, дот, дот… И про какого-то Великого, он всё испортит.  

«Мир падет от руки Великого».  

«Великий приведет мир к гибели».  

И всё в таком духе.  

Что за Великий? Почему сейчас? Откуда он и где раньше был? Как он может разрушить мир и, главное, зачем?  

Ненавижу вопросы без ответов. И как я найду его? Я могу видеть и чувствовать Великих, больше никто. Конечно, одна характерная черта есть у всех подобных. Они как драгоценный камень в грязи, не пропустишь. Талант или всеобщее признание, как правило, высокое положение в любых кругах. Обаяние, ум. Но таких ведь тысячи! Кого я скажу своим людям искать? Особенного человека со злыми планами? Мне и так докладывают о выскочках. Пока ничего не могу, слишком мало данных. Придется ждать, пока этот Великий начнет действовать, проявит себя, а потом прихлопну его, и дело с концом.  

На этом я успокоилась, я молодец и сделала всё, что могу на данный момент. Если уж это такой Великий, что захочет мир уничтожить, уж об этом каждая муха жужжать будет, не пропущу. Можно возвращаться домой и окунуться в безделье, сладости, негу и покой.  

Через несколько недель Эктор доложил мне за ужином.  

– Госпожа, вернулся человек, которого я отправлял разузнать о мальчике-маге. Он подготовил подробный отчёт.  

– В общих чертах. – я поставила на стол кубок с вином.  

– Это не слухи, всё правда.  

– Человек надежный?  

– Я осмелился отправить Косси. Надежнее человека не знаю.  

– Верно.  

Я рада, что Эктор послал Косси, хотя это не совсем верно. Косси давно никто не распоряжается. Кроме меня. Скорее всего советник по-дружески попросил. Хорошо, что это он, ему я всецело доверяю.  

– Утром пусть лично доложит. Отчет также нужен.  

Всю ночь я проворочалась, думая об отчете. Какая разница, я так же не спала бы, выслушай я его вечером. А утром я забыла об этом. Встала в таком хорошем настроении, да утро такое красивое, но на завтрак явился Косси. Покушав, мы прошли в кабинет, который я лично с ним обследовала давно на возможность прослушивания. Никаких скрытых ниш, слуховых окон, тайных дверей в шкафу. Просто кабинет. По моему приказу его еще обтянули материалом для приглушения звуков и сделали крошечную прихожую с большим окном, чтобы никто не мог незамеченным стоять у двери. Иногда мне становилось неловко от такой паранойи, но я говорила себе, что для Императрицы это нормально.  

– Ну-с, садись, начинай. Времени много, всё по порядку.  

Косси поклонился, присел на диван в деловую позу, широко расставив ноги. Он, как всегда, краток, прямолинеен, четок.  

– Госпожа, первым делом я отправился в место, откуда к нам дошел слух о странном мальчике. Это пограничная деревня Плётки. Не особо живописные места. Там мальчика не оказалось, он давно отправился в близлежащий городок. Я выяснил всё, что мог о том, откуда взялся мальчик. Не родился там, он родом из Каифа, хотя его родители не каифцы. Мальчик – сирота, пришел в Плётки один, не известно откуда, искал приют и работу. Деревня небольшая, он быстро освоился и стал помогать местным своими талантами. Показывал следующее: подъем тяжестей на высоту, перемещение предметов, поджигание искрами и пламенем из кончиков пальцев. Усмирял буйных животных пристальным взглядом. Еще говорят, умеет читать мысли. Стал расспрашивать, оказалось чует ложь. Ну, это можно на ум и проницательность списать.  

Ну прямо как я в начале своего пути. Помогаешь людям, в ответ получаешь еду и одежду. Косси продолжал:  

– Дальше я отправился в городок Зелёный. Там о мальчике все наслышаны, но самого его не оказалось. Ушел с обозом в город побольше, учиться.  

Мне вдруг вспомнилось, как в первом мире я одна путешествовала, будучи в бегах, как пробиралась лесами, голодная, холодная и одинокая. Как никому не доверяла, всего боялась, не умея себя защитить, пока не узнала случайно свои способности, поднявшие меня на другой уровень. Как это было давно. После того, как узнала кто я, не вспоминала то время, убрав его далеко, как старый ненужный черновик. Теперь даже странно подумать, что это было со мной, и не верится. Я была тогда другой. Растерянной, глупой, постоянно нуждающейся в ком-нибудь.  

–... и там я внезапно натолкнулся на него.  

– Как он выглядит?  

Косси сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, нахмурил лоб. Пальцы скрестил в замок, локти на коленях.  

– Он... хм, с виду обычный малец. Средний рост, девять лет. Глаза голубые, волосы очень светлые, почти белые, до плеч. Кожа бледная, губы тонкие, часто плотно сжаты. Взгляд осмысленный, напряженный. Одет просто, но опрятно. Сам видел, как он тщательно моет лицо и руки каждый раз, когда есть возможность. Устроился подмастерьем к аптекарю. Я с ним говорил. Отзывается о мальчике хорошо, хвалит его успехи, трудолюбие и усердие. Отметил способность к языкам. Мальчик часто ходит на рынок и быстро выучился многим заграничным словам и фразам от купцов.  

– Как зовут-то его?  

– А я не сказал? Сольви.  

– Необычное имя.  

– Да, я тоже такого раньше не слышал.  

Косси замолчал, опустил глаза. Я быстро спросила:  

– Что по поводу магии? Ты сам видел?  

– Да, госпожа. – немного удивленный взгляд и голос. – Делает как вы. Протягивает руки к предмету и тот перемещается по воздуху. Я попросил – он поджег бумагу. Откуда-то мальчик знал кто я. Не думаю, что это волшебство, скорее слухи.  

– Ты заметил что-нибудь необычное в нем?  

– Да. Но это...  

– Говори как есть, даже если тебе просто показалось.  

– Разговор с ним завораживает. Хотя говорит он так, словно сам с собой, редко смотрит на собеседника. Голос тихий и спокойный, речь ровная, слушать приятно и интересно. А когда посмотрит, то кажется, будто кожа не бледная у него, а слегка светится, как будто... будто...  

– Свет внутри?  

– Верно, госпожа.  

– О чем вы говорили?  

– Я спрашивал то же, что и все. Откуда магия, как это получается. Сольви отвечал, что умел необычные вещи сколько себя помнил. Родители, пока были живы, очень его любили. Говорит об этом он холодно. То ли не разделял такой любви, то ли скрывает свои чувства.  

– Куда родители делись?  

– Он отвечает так: "Забрала война". Погибли в войне между Александрией и Каифом.  

В Каифе женщины военнообязанные наравне с мужчинами, так что неудивительно. Хотя, может они не сражались, а погибли иначе. Помолчали. Я протянула:  

– Он, значит, узнал, кто ты.  

– Знал сразу. Скорее всего, кто-то подсказал. Я спросил, знает ли он о том, что Императрица этой страны волшебница. Знает. Спросил, не хочет ли он встретиться. Ответил, что не сейчас. Хочет сначала многому научиться самостоятельно, а потом видно будет. Вообще, парень умный. Меня стал опасаться, это видно, ответы дает нейтральные. Когда говорили о Вас, я увидел тень самодовольства. Мальчику явно нравится слава.  

Для малолетки слишком умный. Не захотел поехать ко мне, правильно. Трудно сказать, что я сделала бы с ним, но в любом случае не отпустила бы на волю. Он опасен, я чувствую. Хорошо, что еще так рано, позже он станет сильнее. Отправить к сильному магу ценного Советника я бы не решилась. Не нравится мне всё это.  

– Нужно доставить мальчика ко мне. Осторожно, но решительно. Я напишу приглашение для него. Пусть его доставит курьер с почтением и предложите мальчишке долететь до дворца на дирижабле. Это должно ему понравиться.  

– Госпожа, прошу прощения, я безусловно выполню любой ваш приказ, но я думаю, он не пойдет добровольно.  

– Почему так думаешь?  

– Потому что сейчас у вас такой же взгляд, как у него, когда он говорил о вас.  

Тревога. Тревога съедала меня вот уже несколько дней. Не к добру этот странный мальчишка. Мне нужно увидеть его лично, чтобы понять, Великий ли он. Велела Косси лично контролировать поиск и доставку мага, и беречь себя. Чтобы справиться с тревогой, начала разбор ситуации. Если разложить всё по косточкам и придумать план действий на любое развитие событий, то тревога отпустит. Итак, почему мне не нравится мальчик? Потому, что он не такой как все. Ну и что? Он умеет то, что не могут все люди вокруг меня. Хорошо, допустим, он такой же как я. Почему он опасен? Я жила в мире, где маги попадались на каждом шагу. В том то и дело, что тогда это привычно и не страшно. Обыденно. А здесь необычно и мальчик знает, что он ОСОБЕННЫЙ. Это придает ему значимости, возвышает над всеми, кормит его самолюбие и дает иллюзию силы. Я знаю, я такая. И он такой. И потому я чувствую исходящую от него угрозу, а он от меня. Мы будем жаждать встречи из любопытства, но стараться держаться друг от друга подальше, как два изворачивающихся магнита.  

Сольви пропал. Чувствуя неладное, я объявила всеимперский розыск. Под благовидным предлогом, пропал талантливый мальчик, самородок, интересный государству. Не хватать, не сажать в тюрьму, не причинять никакого вреда. Мягко сопроводить в столицу ко двору или хотя бы сообщить, где находится. Это официально. На высшем уровне было дано указание как раз хватать, вязать, особенно руки, кляп в рот, мешок на голову и как можно быстрее во дворец, за большое вознаграждение. Дабы столицу не завалили белокурыми мальчишками, ориентировка дана максимально подробная.  

Но его нигде не было. Я ложилась спать, уговаривая себя, что он просто-напросто сгинул. Умер, погиб. Нет его. И кристально четко понимала, что лгу себе.  

Чтобы отвлечься, я попробовала погрузиться в пророчества, но выходило плохо. Невозможно сосредоточиться, а для гадания нужен спокойный гибкий разум, способный держать в уме не значения, а образы, вертеть их, крутить, смешивать. Слонялась по замку с отсутствующим взглядом. Без удовольствия каталась на Мираже. Вкусная еда перестала радовать. Тревога не давала сидеть на месте, и я решила отправиться в вояж. Как несколько лет назад, проехать по стране, народ посмотреть, себя показать. Эктор воспринял идею без энтузиазма, а Мелик с восторгом. Ну конечно, у Эктора семья. Обойдусь без него. Ехать решили, естественно, весной. За это время след Сольви почти истаял, лишь изредка доходили противоречивые слухи.  

Рассеянно ковыряя краску возле окна в карете, я не думала ни о чем. В голове пустота. Мерное покачивание кабины, тихий скрип. Надо бы остановиться перекусить, легкий голод подает звоночки, но лень двигаться и говорить. Скука. СКУУУУКААА. Накрыла волной, подавила все желания. Как скучно жить. Ничего не хочется. Всё надоело.  

В этот раз народ принимал меня куда веселее, чем несколько лет назад. Может быть Эктор так составил маршрут, а может действительно люди стали жить лучше после войны. Победа над Каифом сделала меня популярной. О моем сражении с Мейратом складывают легенды. Уж такие там фантазии, смех один. Вот одна из баек: мы с Мейратом сели за стол переговоров прямо на бранном поле. Мейрат говорит: "Отдавай мне земли свои, недра, леса и поля, народ во служение и сама рабою станешь при мне". А императрица, я, значит, отвечает: "Не дождешься, кроково отродье! ", и бокал вина в лицо правителю плеснула. По другой версии, плюнула ему в лицо. Мейрат озверел и кинулся на храбрую женщину, завязался смертный бой, кто победил – все знают. Я слушала эти байки с улыбкой, не поправляя. Смысла нет, да и пусть народ тешится. Какая ни есть всё ж популярность. Вспоминать этот бой не люблю. Почему-то стыдно, что ли. Может быть, нужно было лучше постараться, больше времени уделить проблеме и постараться решить её мирно. Нужно было встретиться с Мейратом наедине, поговорить. Самовлюбленный, напыщенный, надменный самец! Может быть удалось бы договориться... Напугать его. Я поддалась на провокацию и пошла по выбранному для меня пути. Жаль, что пришлось убить его. Жаль.  

Как избавиться от этой скуки и лени? Поставить себе новые цели? Да вроде и так всё хорошо. Вот бы мне уснуть лет на сто! Проснусь – всё новое, какой-то прогресс, интересно. В последнее время я часто мечтаю об этом. Устала от всего. Хандра.  

Люди приветливые, в чистых одеждах, улыбаются мне. Раньше такие встречались мало, смотрели исподлобья, угрюмые. Какие-то пироги, напитки. Танцуют, поют. Вздыхаю. Скучно. Вдруг Мелик шепчет на ухо:  

– Госпожа, кажется есть след Сольви.  

– Здесь?!  

– Я поспрашивал, описание совпадает. Говорят, был здесь еще вчера, ушел утром.  

– Куда?  

– В лес.  

Мелик расстроен и сконфужен. Я вскакиваю из-за стола, бегу во двор из дома. Во дворе дети, взрослые. Кричу:  

– Кто видел Сольви? Мальчика-мага.  

Рыскаю глазами по толпе. Наконец женщина пышных форм в переднике осторожно выдает, посматривая на односельчан, пожимает плечами:  

– Да был он тут, прямо недавно.  

С другого конца:  

– Утром, чуть свет ушел. Я корову выгонял как раз. Я ему: "Уходишь? ". Он: "Да". И рукой мне помахал.  

Я нахмурилась, подошла к мужчине. Сердце бьется часто.  

– Куда пошел?  

– В лес. – мужик показал рукой.  

– В лес? Мальчик? Один?! Зачем?!  

Мужчина усмехнулся.  

– Он уже не ребенок. За себя постоит. Странный – это да. Сказал, что нужно уединение, природу изучает.  

– Большой лес?  

– Большоооой.  

С тоской смотрю на лес. Густой. Как найти там мальчонку. Если я поднимусь в воздух, увижу только кроны. Собак-ищеек нет. Следопыт?  

– Мелик!  

Сольви не нашли. Прочесали лес насквозь. Я летала по кромке леса и над опушками, надеялась увидеть костер или мальчика, вышедшего из чащи. Опросила лично каждого жителя деревни, вплоть до малых детей. Ничего нового не услышала. Да, подросток, да, маг. Огнем владеет, вот как вы. Летает так же. Заставляет животных слушаться. Чтобы корова сама в сарай пошла, собака голос подала или принесла что-нибудь. Мне интересно как мальчик это делает, какие движения, бывает ли уставшим после колдовства, что объясняет, но все жители как заговоренные рассказывают про его внутренний мир, который мне совершенно не интересен. Какой Сольви умный, какой добрый, смекалистый, рассказывает так увлекательно – заслушаешься. Глаза красивые, кожа тонкая бледная. Чуткий, деликатный. Голос как мед. Тьфу. Гипнотизер он, что ли. Сразу располагает к себе, быстро вникает в любую проблему, талантливый. Играет на дудочке, поет, делает фигурки. В доказательство мальчик показал мне фигурку, вырезанную из толстого корня. Птичка. Не шедевр, но неплохо. Использованы естественные изгибы и дефекты корня, получается, Сольви увидел в деревяшке фигуру и просто срезал лишнее.  

– Он сделал мне еще фигурку из глины, но она разбилась. – прошептал малыш и заплакал.  

Я рассеянно погладила ребенка по голове.  

– А что там было?  

– Девушка.  

Принес остатки. Фигурка танцовщицы. Стройная девушка подняла ножку и изогнула вверх ручку, вторая на поясе. Улыбается, волосы длинные взлетели. Почему такой выбор? Это что-то значит? Сольви уже молодой парень, начинает интересоваться девушками? Магия магией, но физиологию никто не отменял. Это можно использовать.  

– Не плач, малыш. Ты и сам так сможешь лепить, ничего сложного.  

В ответ мальчик так недобро на меня посмотрел, будто я обесценила и оскорбили дорогой подарок. Забрал глину и молча ушел.  

Проклятье! Сольви путешествует по стране и везде всем нравится! Этак он точно составит мне конкуренцию. Ускользает прямо из рук, засранец.  

Перед отъездом в следующий пункт я всё смотрела на этот лес, где пропал след мага. Вдруг что-то блеснуло вдали. Искорка. Э, да просто показалось. Поехали.  

Я злилась на себя. С чего я так много внимания уделяю мальчишке. У меня целая страна, много забот. Абсолютно ничего страшного не происходит, пусть где-то бегает и фокусничает. Всё равно мне он не ровня. Да, и еще, он обычный человек. Смертный. Болезнь или старость прикончат его. А пророчества? Ну что пророчества? Какие-то мутные предсказания, которые сбудутся не известно, когда, может быть через миллион лет.  

Как-то незаметно пролетело шесть лет. Что я делала всё это время? Вспомнить трудно. Жила. Работала. Наслаждалась и страдала, наблюдала смену времен года и процесс наползания морщин на лица знакомых. Яркого прогресса в мире не наблюдалось, что меня вполне устраивало. Однако, устав от маразма, в котором пребывала местная медицина, я написала и издала трактат, в котором описала всё, что знала о медицине и строении человеческого тела, в том числе о психологии. Знала я совсем немного, на уровне пользователя тела. Как оказать первую помочь себе или постороннему телу, о чем говорят те и иные симптомы, правильное питание, влияние алкоголя и прочее. Собственно я просто накидывала писарю-девушке всё что вспоминала, потом записи систематизировали. Специально изложила информацию в виде фантастической книги, чтобы вызвать интерес, но не навлечь критику. Из любопытства врачи и просто интересующиеся стали пробовать, проверять и понемногу ситуация улучшалась.  

В общем жилось мне праздно и скучно. Иногда я принималась снова за занятия с саблями, но больше, чем на пару недель меня не хватало. Откуда-то появился второй подбородок. Я давно не умирала, сколько мне сейчас по людским меркам? Тридцать? Морщинки возле глаз и на лбу, сейчас еще слабо заметные. С уходовой косметикой здесь тоже не фонтан. Либо крем на основе жира, либо умывание с травами. Декоративная косметика яркая и нестойкая, сейчас не в моде. Иногда я ярко крашусь и иду гулять в город. Поверх тонких штанов надеваю несколько видавших виды юбок, и на голову платок или шляпу, прячу длинные волосы. Вид, конечно, нелепый. Ну это и хорошо, чтобы никто не узнал. Ни с кем знакомств не захожу, в речи стараюсь растягивать гласные. Веду себя просто и наивно, чтобы не вызывать подозрений. Однажды меня приняли в участок, как продажную женщину, работающую на улице без лицензии. Было забавно. До момента, пока охранники не решили проверить качество услуг. Я сожгла веревку, связывающую руки за спиной и слегка потолкала их о стены и друг о друга. Затем, выбив дверь, гордо удалилась. Больше ко мне никто ни разу не приставал, стража делала вид, что меня не существует, при этом заметно нервничая.  

В очередное такое гулянье я бродила по тихому пыльному жилому району. Мне нравится иногда шнырять по узким переулкам и протискиваться между домами. Дома в два-три этажа стоят парами, спинками друг к другу, фасадом на улицы. Между домами получаются маленькие узкие дворики. Там часто можно найти лавочку, или забытые детьми игрушки, клумбу.  

Тихо и душно, вечереет. Закат красит стены розовым, из открытых настежь окон доносятся разговоры. Скоро пойду домой, во дворец. В одном из домишек у реки дежурит стража. В подвале дома подземный ход в канализацию дворца. Оттуда можно попасть в подвал, где хранится разная снедь для кухни. Первые несколько гуляний я возвращалась домой так: заходила за стену дворца, подальше от жилых домов и перелетала, но потом кто-то заметил, пошли слухи. Тогда придумали тайный ход у реки.  

Поднимаю лицо к небу, в одном из окон женщина вытряхивает тряпку. Две пташки пролетели, чирикают. Пожалуй, лягу спать сегодня пораньше, а утром позанимаюсь с мастером. Пора брать себя в руки, пора. Интересно, что на ужин. В желудке пусто, уличная еда надоела, да и вредно. Выйду сейчас на Серую улицу, пойду вверх к площади, потом сверну направо к дворцу, потом налево к реке. Мм, пока я не вышла из этого сонного места, нужно бы малую нужду справить, а то потом до дома терпеть. И я присела в лопухи, предварительно проверив, не наступаю ли в чей-то оставленный ранее сюрприз. Зеваю. Вдруг неподалеку открывается дверь и на маленький порог выходит мужчина. Инстинктивно пригибаюсь, втягивая голову в плечи. Высокий, худой, в сером тряпье. На голове капюшон. Одет как бедный странник. В руках что-то держит, смотрит, а я тихонько дело свое завершаю. И тут он начинает выкидывать из рук перед собой клочки бумаги, по одному, они зависают в воздухе. Мужчина шепотом что-то бормочет и некоторые бумажки сгорают. Не веря своим глазам, открыв рот, я медленно встаю в полный рост, опустив юбки. Он резко поворачивает голову, и я вижу бледное молодое лицо, светлые длинные волосы. Мгновение, на лице мужчины неожиданность сменяется шоком, и он срывается с места. Я кидаюсь вслед, на ходу натягивая штаны. Он быстр. Вижу уже только мелькание серого за углом. Так быстро, как могу, несусь по переулку, царапая стены ногтями на поворотах. В очередной раз поворот и... ничего. Улица. Его нигде не видно. Смотрю наверх – будто мелькнуло. Резко взмываю на крышу. Ничего. Никого. Только птицы вспорхнули с насиженного угла. Тяжело дышу, снова осматриваю улицу. Спускаюсь. В некоем отупении я стояла посередь дороги пока не поняла, что стемнело. Пыталась разобраться, что видела. Может, померещилось? Может. А чего он побежал? Возможно, преступник, у них это инстинкт. Похож на Сольви? Да конечно! Но думать о том, что это он – преждевременно. Я его никогда в лицо не видела, хотя описание знаю наизусть. Было время, когда я видела его в каждом встречном, надоело. Бегом добралась до домика с тайным ходом и вызвала командира стражи.  

Всю ночь проводили опросы тех, кто живет у места, где исчез незнакомец и в доме, откуда он вышел. По описанию Сольви. В доме, на пороге которого он передо мной засветился, оказывается, живет лекарь-алхимик. Помимо лавки он и дома держит некоторые ингредиенты и лекарства. В тот день лавка была закрыта, Сольви пришел в дом к лекарю и уговорил продать кое-что. Ничего подозрительного или криминального. Прядь детских волос, порошок из рога слепой коровы, желудочная смесь для заваривания и тому подобное. Детские волосы считаются успокоительным, их носят при себе от нервов. Порошок из рога слепой коровы используют для лечения суставов. Сколько я ни крутила в голове его покупки, ничего осудительного не смогла придумать. Естественно, стража прочесала весь город и, естественно, мага они не нашли.  

Ну каков наглец, а?! Здесь, в столице, в моем городе! Стража – слепые идиоты, под носом у себя ничего не видят. Волнение и досада надолго прогнали сон и аппетит. Я бесилась каждый раз, когда мне приносили новости о Сольви, а их было немало. Из разных мест, вот не сидится ему. В конце концов его след потерялся за границей, и стало поспокойнее. Сколько нервов попортил мне этот мальчишка.  

В следующий раз я увидела Сольви почти через три года. К тому моменту мне удалось успокоить свои мрачные фантазии, уговорить себя забыть о маге. У него появилась масса подражателей. Странные людишки, показывающие натуральные фокусы разного качества, охочие до чужой славы. Ни один случай волшебства больше не подтвердился. Я много думала о нем и пришла к выводу, что Сольви – мутант, генетическая ошибка. В сказках и легендах этого мира много магии, что может свидетельствовать о его наличии много веков назад. Рождение Сольви либо единичная ошибка, либо начало возврата волшебства, новый виток. Может быть он единственный на двести-триста лет вперед, но что такие сроки значат в жизни мира. Однако это первый звоночек. В любом случае, я это узнаю, увижу. Если это так, если Сольви – лишь начало, то как сложится моя жизнь в таком мире? Через тысячу лет... Кем я буду среди равных? Мои преимущества: бессмертие и неиссякаемый запас магии. Много ли это, что значит против ума и мастерства? Представив себя в мире магии, я ужаснулась. Не чувствую уверенности в себе. Скорее всего, моя жизнь была бы плохой. В лучшем случае тихой и скромной. Ведь на общем фоне, не выделяясь способностями, я не выделялась бы больше ничем. Ни ума, ни лица, как говорится. В первом мире я скиталась, а потом повезло, невероятно повезло. Жила потом за мужем, как за стеной. Он меня так любил... Никто больше, никогда так...  

В тот жаркий душный солнечный день я возвращалась после очередной проверки шахт. Я уже так много раз была в горах, некоторые места изучила до камушка. Очень красиво. Везде. Даже спустившись в холодную расщелину к бедному ручью я замирала на мокром камне, отдаваясь покою и смирению, наблюдая бесконечный бег воды, слушая журчание, пока сырость и холод не поднимали меня вверх, навстречу свету. Какие закаты! Какие рассветы! Конечно, есть и минусы: опасно, погода переменчива, кушать нечего.  

Я вообще никогда не любила путешествовать с огромной кучей слуг, как это любят некоторые правители, и в этом раз, как всегда, со мной не более десяти человек. Мелик, куда ж без него, служанки, солдаты, местный проводник на всякий случай. Когда мы готовились к ужину, неуловимо быстро налетела гроза. Проводник еще утром предупреждал, поэтому дождик с молниями и порывистым ветром никого не испугал. Мне даже нравится так. Тепло, ветер, хлещет вода. Служанки причитали, чтобы я спряталась в шатер, а я стояла снаружи, подставил лицо дождю, и улыбалась. Гроза разошлась не на шутку, молнии били часто, когда я заметила нечто странное. На соседней вершине меж пиков как-бы клубок молний. Не понимая, что вижу, спросила Мелика. Он видел то же. Не шаровая молния, а сфера, окутанная бело-голубыми молниями. Насколько я видела, ни одна с неба туда не ударяла. Я старалась рассмотреть, щурилась, но слишком далеко. Нужно поближе посмотреть, взлетела вверх.  

– Госпожа, это слишком опасно. – прокричал Мелик, еле слышимый за раскатами грома.  

Обычно я не летаю в дождь, это неудобно и мерзко, мокро, холодно. Глаза заливает вода, ветер кидает мокрые пряди на лицо, одежда противно облегает тело, сковывает. Да и сейчас всё так же, но любопытно, что там такое. Какое-то необычное природное явление. Интересно, каково это – умереть от удара молнии? Наверное, ярко и быстро. Рискую, перелетаю на соседнюю вершину, приземляюсь, поскальзываясь на мокрой траве. Ногтями впиваюсь в разбухшую землю, делаю рывок вперед. Еще несколько шагов и я у цели, нужно только завернуть за эти большие камни, тяжело дышу.  

Делаю крупный вдох, а вот выдох не спешит. Передо мной сфера. Достаточно большая, чтобы внутри свободно располагался взрослый мужчина. Он парит, а вокруг него ветряные потоки и молнии. Выглядит очень эффектно, свищет ветер, легкий треск, в небе молнии и повсюду вода, только он совершенно сухой. Я как мокрая курица, а фигура внутри сферы в сухих развевающихся одеждах, серых, волосы длинные, медленно летают вокруг головы. Руки мужчина воздел вверх, парит ко мне спиной и не видит моего озадаченного застывшего взгляда. Я даже рот открыла от удивления и сделала пару шагов вперед. Должно быть мой пристальный взгляд таки толкнул мужчину в спину, он обернулся.  

У меня в мыслях не было ничего делать, я ни о чем не думала и ничего не планировала. Просто стояла, не шевелясь, и смотрела в серые глаза. Сфера исчезла, выпустив несколько молний в землю, Сольви опустился на траву и также смотрел на меня, не мигая. Спокойное открытое лицо, очень белая кожа, тонкие нос и губы. Худой, длинный, в многослойной одежде. Показалось, что ему часто бывает холодно. Левую руку он опустил вдоль тела, а правая беззащитно и удивленно прижата к груди. Взгляд не испуганный, отнюдь. И не злой, и не предвкушающий. Он никакой, но при этом спокойный и уверенный. Как будто, будто... Будто он всё знает. Да, так. Знает. Всё.  

Немного расфокусировав взгляд, я будто открываю свою защиту, как скорлупку, и эта уязвимость позволяет немного увидеть суть вещей. Я пока очень мало знаю об этой способности, умею только видеть нечто. Нечто, что выделяет редких людей из массы, красит особенным светом, запахом и чувством. Так я вижу Великих, и Сольви такой, но странный. Таких я раньше не видела. Как алмаз, но с бракованной огранкой, не симметричный. Великие идеальны, Сольви нет. Как особенный, но слабый щенок в помете, как не фальшивый, но неуместный в мелодии звук. Гроза, оказывается, кончилась, мы смотрим друг на друга. Мужчина рассматривает меня, кажется, тоже каким-то внутренним зрением. Интересно, что он видит? Великая ли я? Я думала иногда на эту тему и, чтобы не причинять боль самолюбию, если окажется что «нет», решила, что статус Великий – это для людей, а я не человек и их мерки мне не подходят. Из-за туч выглянуло солнце мне в спину, вопреки ожиданию лицо Сольви не озарилось, как было бы у Великого. Кто же он? Не дорос еще до Великого? Не хватает чего-то? Молча он сделал несколько шагов назад, махнул по кругу правой рукой и, посмотрев мне в глаза на прощанье, шагнул в светящееся пятно, исчез.  

Сраный Крок, это что сейчас было?! Он исчез… Моледу твою через Трему! Телепорт!! Как? Кааак?! Грязный деревенский колдунишка научился…сам…делать те-ле-пор-ты! В мире, где толком магию то не нюхали. Невероятно. Не может быть, кошмар. Я заныла, запрокинув голову, и ходила по поляне, пиная траву. Теперь мне его не поймать, ни за что. Вот же срань… Упала на колени, закрыла лицо руками. Что происходит? Плохое предчувствие. В животе сжалось. Да нет, просто накручиваю себя. И завидно, да. Он явно умеет больше меня, в сто раз. Даже промелькнула мысль попроситься в ученицы. Стыд какой. Холодно, мокро, кожа в мурашках, солнце снова скрылось. Дрожа, я долетела обратно в лагерь. Обеспокоенные люди, тревожные взгляды, вопросы. Облили меня горячей водой, закутали в одеяла, напоили горячим чаем. Озадаченная и уставшая, я провалилась в тяжелый сон. Что-то снилось мутное, но про Сольви, это точно. Гроза, его глаза, молнии и нечто надвигающееся, ужасное, неотвратимое, из-за его спины, как покрывало, лишающее жизни.  

Тревога съедала меня изнутри всё время, пока мы возвращались домой. Я устала, была раздражена и издергана. Никому не рассказала, что видела Сольви, и мои мысли на этот счет. Даже Эктору. Нужно самой разобраться, прежде чем панику наводить на пустом месте. Однажды поздно вечером, сама не понимаю почему, я пошла в дворцовый храм. Я очень редко хожу туда, только когда хочется тишины и покоя ненадолго, и еще там красиво. Брожу меж изображений богов, таких неживых и холодных, размышляю о религии в общем. Представляю, а вдруг бы действительно были вот эти боги здесь, в этом мире. Я бы спросила у них, что ждет нас в будущем. Потом я машу рукой, презрительно фыркаю и думаю, что за чушь. Я сама всё узнаю и увижу, и не нужна мне ничья помощь и подсказки. Хотя про Сольви я бы спросила.  

В этот раз мне не понравилось в храме. Как-то особенно холодно и чуждо, неприятно. Снова чувство, будто за мной наблюдают, и взгляд этот враждебен. По пути обратно в покои я услышала голос дочки Эктора. У девушки такой звонкий голосок. Я редко её вижу, Эктор говорит, ей нужно много учиться, но я чувствую: он не хочет, чтобы дочь была ко мне близко. Боится, что я её испорчу. Меня это задевает, а девушка мне нравится. Иногда я отправляю ей подарки. Последний раз мы виделись на весеннем празднике. Симпатичная девчушка вышла у Эктора с этой, как её? Не важно. Не красавица, но симпатичная, милая. Тонкие черты лица, черные волосы. Фигура стройная. Пока что. Глаза бесподобные. Именно так, "бесподобные". Большие, выразительные, блестящие. В них тонешь и не замечаешь ничего вокруг. С тех пор как я заметила этот эффект, старалась в глаза ей больше не смотреть. Смотрю на маленький милый носик или тонкие красные губы, прячущие удивительно белые и ровные зубки. Я не смогла разобрать слов, но это точно её голос, где-то внизу в зале.  

Я открыла двери своих покоев и вошла спиной вперед, закрыв двери за собой. Повернувшись, застыла. Что такое? Вроде моя комната, но так темно. В углу еле светит свеча, стены комнаты окутаны плотной тьмой. У кровати высокий столик, на нем раскрытая книга, однако никакого столика никогда там не было. Книга слегка светит зловещим бело-красным светом. Стало страшно и жутко. Я сделала с десяток светлячков и разогнала по сторонам, но их свет утонул во тьме. О том, чтобы выйти вон и мысли нет. Что за книга? Страшно, но она манит. Еще какие-то звуки, еле слышный шепот и скрежет. Оглушенная биением сердца, медленно подхожу. Большая книга, открыта примерно на середине, текст написан неизвестным мне языком и символы постоянно меняются. Она как живая. Вдруг текст растворяется, и я вижу Сольви, его равнодушные серые глаза. Он сидит за столом и что-то пишет. Думает, чиркает. Потом откидывается назад, на лице торжество и решимость. В следующий момент я вижу его на площадке высоко в горах. На земле начерчены символы, светятся, Сольви стоит ко мне спиной и производит пассы руками. Слышу вой ветра. Внезапно небо от горизонта окрашивается красным, как волной, потом становятся видны звезды, хотя на улице явно день. Свет солнца меркнет, темно как перед грозой. Затишье. Время замирает, я вижу, как одежды мага застывают в воздухе, его волосы, прежде развивающиеся, застывают. Секунда длится минуту, в ушах пищит. И мир взрывается. Совершенно темно. Я умерла?  

Рвущий горло вздох, как из-под воды. Я вскакиваю на постели. Сон? Это был сон? Когда? С какого момента? В комнату вбегает служанка. Я кашляю на одеяло, во рту пустыня. Больно дышать, не могу говорить. Девушка понимает, протягивает кубок с водой. Я жадно пью, чувствуя во рту горечь. Вскакиваю, подбегаю к окну, отбрасываю штору.  

– Закат, госпожа.  

– Что?  

– Это закат.  

Меня долго трясло после этого. Позвала еще людей, боясь оставаться одна. Закутанная в одеяло, я пила горячее вино со специями и медом. Хотелось плакать. Это просто дурной сон, такое бывает. Да, всё выглядело очень реально. Слуги клянутся, что я не ходила в храм. После ужина я, якобы, сразу легла спать, выглядела уставшей. Но я этого не помню. Вообще не помню даже ужин и смутно помню весь день. В такие моменты начинаешь во всем сомневаться. Что если и это сейчас сон? А может я сошла с ума? Когда я отдернула штору, меня поразила тьма за стеклом, но в следующий миг я поняла, что на горизонте теплится свет. Обычный затухающий закат, самый конец дня. Слова служанки прозвучали как приговор.  

Через два дня, долго думая, всё же решилась поговорить с самыми доверенными людьми. Эктор, Мелик, Косси и Володимир. Собрала их в кабинете, смущаясь, рассказала о встрече в горах и очень странном сне. Я внимательно смотрела в их лица, выискивая насмешку, но все серьезны.  

– У вас раньше случались вещие сны? – спросил Косси, нарушив молчание.  

– Нет.  

– Почему вы не схватили Сольви тогда в горах? – спросил Мелик.  

– Не знаю. Я... я растерялась. Совершенно не ожидала его встретить. И то, что он делал... Мне это непонятно, поэтому я решила понаблюдать.  

Эктор понимающие кивнул. Все переглянулись. Я нетерпеливо спросила:  

– Ну? Что вы думаете про сон? Просто сон, да?  

Ответил Эктор:  

– Хм. Госпожа. Скорее всего, да. Вы очень устаете, нужно больше отдыхать. Скорее всего, это обычный кошмар.  

В конце он улыбнулся и развел руками. Успокаивает меня.  

– Но... Возможно стоит... – подал голос Володимир. – Стоит спросить у богов.  

Я рассмеялась, но никто не поддержал.  

– У богов? Да ты серьёзно? Их же... ммм... их нет. Я бы знала, будь они в этом мире.  

Косси странно посмотрел, Мелик опустил взгляд. Он часто ходит в храм. Эктор, ну ты-то не веришь в эту чушь для простаков.  

Эктор неуверенно промямлил:  

– Если вы еще не встречались с ними, это не доказывает, что их нет. Есть множество свидетельств общения с богами и их вмешательства, это нельзя игнорировать. В любом случае, что мы теряем? Можно провести обряд и получим ответ, или нет.  

Ушам своим не верю. Столько времени знать людей и не знать их толком. Я опешила.  

– Э, ладно. Что там за обряд?  

Я ожидала какого-то страшного странного действия, но всё обыденно. Вымыться, одеть простую чистую одежду, распустить волосы и принести дары богам в храме. Никогда не понимала зачем статуям приносят еду, фрукты, мясо, вино. Потом это начинает портиться. Ну пусть бы сжигали хотя бы. В храме положено стоять на ногах или на коленях. Ну да, буду я на холодных камнях стоять. Велела принести большую пышную подушку, уселась, скрестив ноги, и закрыла глаза. В полном одиночестве, при свете свечей, в окружении продуктов и статуй, я скучала и тревожилась одновременно. Не буду я молиться, еще чего, а вот подумать в тишине не помешает. С содроганием вспомнила кошмарный сон, даже передернуло, кожа покрылась мурашками. Никогда не хочу больше такое переживать. Ладно, что там делать нужно? Молиться? Как это делать-то? Прочистив горло, я шепотом произнесла:  

– О, великие боги. Трема, Клада, Моледа, Лимотес, Крок. Прошу вас указать мне путь во тьме, дать ответ на тревожащий меня вопрос. Опасен ли Сольви? Опасен ли он для мира, для меня? Откройте мне его замыслы.  

Ничего. Тишина. Свечи слегка чадят. Этот дымок щекочет ноздри. Потеребив носик, продолжаю:  

– О, великие боги. Трема, Клада, Моледа, Лимотес, Крок. Прошу вас указать мне путь во тьме, дать ответ на тревожащий меня вопрос. Опасен ли Сольви для мира, для меня? Откройте мне его замыслы.  

Ничего. Я вздохнула. Ладно, посижу, пока не замерзну. Потом скажу, никто не отозвался. Начала перебирать в памяти прошедший день, дела. Письмо не дописала в Минеру, там кое-какие предложения. Еще ремонт пора начинать, на потолке краска посыпалась, ступеньки обкололись. Есть охота. Незаметно для себя я начала вспоминать давнее прошлое, когда я только появилась в этом мире. Какая я была беззаботная. И радостная. Я была свободна, хоть и бедна, полна надежд и амбиций. Тогда еще была очень свежа в памяти встреча с Создателем. При воспоминании о нем я, как всегда, довольно сощурилась, улыбнулась, как от вкусной конфеты. Вдруг больно кольнуло внутри, вырвался короткий стон. Приподняв голову, увидела красное свечение выше головы, сфера. Внутри белая, по бокам кровавый цвет. В центре мутно, как туман. Щурясь, посмотрела пристальнее. Там что-то мелькает, не разобрать…  

Я пробыла в храме всего лишь около часа. По ощущениям больше. Вскакивая и выбегая, споткнулась о кувшин с вином. Долго я молчала, обдумывая увиденное. Приближенные терпеливо ждали. Ходила по кабинету, кусая губы. Наконец, решившись, рассказала.  

В сфере я увидела Сольви. Сначала далеко и мутно, потом ближе. Затем я будто влилась внутрь сферы, она охватила меня, я уже не видела храм и себя. Маг сидел в комнате, похожей на кабинет, шкафы с книгами, свитки, чернила, легкий беспорядок. На столе записи и в этот раз удалось увидеть немного. Какие-то чертежи, записки мелким красивым почерком, символы из пророчеств, вычисления. В книге известные философские картинки про устройство мира в виде множества кругов. Сольви меня не видел, задумчиво тыкал в щеку ручкой, потом закивал своим мыслям. В следующий момент мы оказались на той вершине из сна. На земле светятся символы, Сольви стоит в центре. Погода на этот раз похуже, морось, ветер, тучи. Он делает два глубоких вдоха, откашливается, разминает руки.  

– Сольви.  

Мужчина резко обернулся и изумленно уставился на меня.  

– Как ты…  

Обращение «на ты» нисколько меня не покоробило. Будем разговаривать на равных.  

– Сольви, что ты делаешь? – я напрягаю голос из-за ветра.  

Он осматривает меня, не понятно, как я выгляжу здесь, своих рук и ног не вижу.  

– Что ты делаешь, Сольви?  

Справившись с собой, мужчина делает вдох, на выдохе принимает более достойный вид, уверенный, спокойный.  

– Я собираюсь в другой мир.  

Его голос приятный, но пустой. Смотрю на Сольви пристально. Красивый ли он? Для кого-то, наверное. Есть женщины, которые любят таких, бледных нежных мужчин, не пригодных к тяжелой работе. Утонченных, не понятных никем. Лично мне Сольви... ну, никак. Не мой тип. Худой, я таких не люблю. Глаза не выразительные, страха он у меня не вызывает, сам по себе, как человек. И снова я вижу печать, нет, не печать, «отпечаток» Великого. Оттиск. Нечеткий. Будто кто-то слепил этого Великого не той рукой, которой обычно Великих лепят. Странно это. Тут до меня доходит смысл его слов.  

– Куда? В другой мир? Что это значит?  

– То и значит. – грубо заявляет маг, теряя ко мне интерес.  

Он отворачивается, проверяет свое место в круге.  

– Сольви! Твоя магия опасна. Прекрати эксперименты, давай поговорим, обсудим.  

Маг молчит.  

– Что ты хочешь?  

Внезапно ветер и дождь стихают, наваливается душная тишина. Я тихо переспрашиваю:  

– Что ты на самом деле хочешь?  

Сольви смотрит на меня, сжав губы, взгляд недобрый. Отрывисто отвечает:  

– Мне мало. Я уже всё видел. Хочу больше. Дальше.  

– Хочешь…э... в загробный мир? Я могу тебе рассказать, как там.  

Соблазн показать Сольви загробный мир естественным путем очень велик. Он тихо смеется, потом пафосно заявляет.  

– Я открою портал в другой мир. Я приду туда как Господин.  

– Другой мир? Какой? Что ты знаешь об этом?  

Маг отвернулся и принялся махать руками, не обращая на меня внимания. Снова налетел ветер. Я пытаюсь приблизиться, толкнуть его, но ничего не выходит, не двигаюсь с места. Ни в какую сторону. До меня доходит: я просто наблюдатель, это как кино с погружением. Однако холод, сырость, напряжение горла, когда кричу, очень реальные.  

– Сольви! Так нельзя. Я точно не знаю, но… Так не получится. Это опасно! Знаешь как я хожу между мирами? Это не так просто.  

Срабатывает, он отвлекается. Мне нужно его внимание, нужно узнать побольше или отговорить его, уболтать, запугать.  

– Как? – сухо спрашивает мужчина.  

Символы на земле мне незнакомы. В основном это круги, внутри буквы, цифры, черточки. Стараюсь запомнить побольше, пока не завершилось. Я уже поняла: это постановка. Ведь этого пока не произошло. Я знаю, продолжи Сольви свои действия и мир погибнет. Это параллельная реальность или один из вариантов развития событий. А насколько это реально для Сольви? Что, если он в таком мороке так же, как я, и запомнит всё, что я скажу.  

– Я…эм. Нельзя путешествовать между мирами во плоти. Ты вообще понимаешь, что такое Мир? Это не планета, на которой ты живешь, и не другой пласт этой реальности. Гораздо больше. Это как…как…мыльные пузыри. Да. При столкновении лопаются. Может быть, ты и сможешь переместиться в другой мир, но не так, не просто открыв туда дверь. Понимаешь? Это невозможно.  

– Ну, – он пожимает плечами, криво улыбаясь. – Тогда нечего бояться. У меня просто не получится.  

Сольви продолжил махать руками, символы под его ногами вспыхивали и гасли, а на горизонте появилось красное свечение. Я лихорадочно соображала. Вдруг озарение, всё встало на свои места.  

– Сольви! Ты уничтожишь этот мир! О тебе сказано в пророчествах.  

Маг остановился, вой ветра притих, спросил самодовольно:  

– В пророчествах? Обо мне?  

– Да. Я умею их читать. А ты? Могу научить. Я много прочла и последние появившиеся плохие. Они о конце света, о вели…кхм… о каком-то человеке, который разрушит мир, открыв дверь в другой. Произойдет слияние, не могут миры существовать вместе. Это трудно объяснить, но случится нечто очень плохое. Прошу, остановись.  

Я выпалила речь и застыла, глядя ему в глаза. Он опустил взгляд, поджал губы, нахмурился. Долго молчал, и у меня появилась надежда.  

– Не верю. Ты сама ничего не знаешь. Мои расчеты более точные. Если и случится что-то, я смогу всё исправить.  

– Сольви…  

– Мир не такая хрупкая вещь, должна быть защита. Путешествия между мирами возможны. Я не дурак и попробую совсем чуть-чуть.  

Сразу после этого он отвернулся и принялся еще быстрее делать пассы, я скосила взгляд влево. На горизонте поднялась красная волна, небо открыло звезды. Всего миг я любовалась черным звездным небом, а в следующую секунду резкий удар и темнота.  

Первое что помню – моргание. Я точно моргаю. Но темно как в погребе. Скоро появился свет, я в храме, сижу на полу. Покопалась в сознании, всё помню? Да, всё. Бегом отсюда.  

Поразмышлять было над чем. Во-первых, Сольви действительно не дурак, и должна быть какая-то защита у миров от таких вот. Но кто знает? Кто посылает мне эти видения? Что, если это сам маг? В богов я всё же не верю. Советники мои испугались, особенно Эктор, это видно. Шутка ли – смерть мира, а у него семья. У Косси сын, у Володимира есть невеста. Мне по сути ничего не грозит, но… Я не хочу, чтобы этот мир погиб. Я люблю его, это мой первый дом. Первое место, где я познала себя, столького добилась. Я не хочу в другой мир, где всё придется начинать заново. Нет, нет, я что-нибудь придумаю, я со всем разберусь. Может быть пророчества прольют свет.  

С момента, когда я гадала пророчества в последний раз, ничего хорошего нового не пришло. Ни одного нормального пророчества, не про смерть мира. Все те же, что были ранее, и пара новых. О том, что «скоро конец света и всё живое погибнет», и о том, что «смерть этого мира близка». Проклятье. Хоть бы знать, сколько времени у нас есть. Сольви нужно найти, срочно.  

Наверняка, во многих странах о Сольви знали, слухи куда только не доходят. Интерьер кабинета, который я видела в видениях, не показался мне экзотическим, чтобы предположить, что Сольви на другом конце света. Забавно. Словосочетание «конец света» имеет событийное или пространственное значение в зависимости от контекста. Хотя, если в общем судить, то очень похожее. Я изменила свои указания относительно мага. Теперь я требовала донести до каждого александрийца, что Сольви – опасный колдун, душегуб, и его необходимо уничтожить при первой возможности. За укрывательство мага или сокрытие информации о нем грозит тюремное заключение, за пособничество – смертная казнь. Главам всех держав я разослала письма с описанием Сольви и предупреждением. Сообщила, что есть множество тревожных пророчеств, я полагаю, о нем, даже отправила примеры с расшифровками. Про свои видения ничего не сообщила, но постаралась, чтобы послания выглядели пугающе, дабы их не посчитали несерьезными. Что я еще могу сделать? Всеми силами старалась вспомнить как выглядела та горная вершина и что вокруг, зарисовала, что вспомнила. Знатоки родного края не опознали в рисунке ничего конкретно. Просто площадка где-то высоко, вокруг горы обычные, таким мест в стране сотни, а уж в мире и подавно. Велела срочно начать создавать подземные убежища, переделывая под них тюрьмы и котлованы, осваивать пещеры. Начать запасать провизию. В горном крае полно пещер и шахт, но там смогут спрятаться только те, кто окажется близко. Всё это глупости перед гибелью мира, я понимаю, но нужно хоть что-то делать. При этом паники допускать нельзя, всё должно проходить скрытно. О том, чтобы самой укрыться в шахтах, я не думала и велела не беспокоиться на этот счет. Если начнется апокалипсис я постараюсь найти Сольви и убить, может быть, у меня будет немного времени.  

Прошло три месяца, а конец мира еще не наступил, однако тревога не отпускала меня и советников. Мага не нашли, со всего мира прилетали птицы и гонцы с требованием объясниться, и я собралась в Башню всех народов. Эктор увез семью в горы, устроил там маленькую усадьбу. Косси оборудовал в своем городском доме убежище в подвале. В подвале замка тоже шли приготовления, на вопросы отвечалось «на случай падения небесных тел». Конечно, простому народу тоже сообщили, чтобы позаботились о своей безопасности на случай падения метеоритов, но это было объявлено в мягкой рекомендательной форме, чтобы не раздувать панику. Каждое утро я ждала хороших новостей, тщетно. О Сольви никто ничего не знал. Может быть он внешность поменял? Или сидит уже на этой своей горе в одиночестве и готовится к самому главному шагу в жизни. Шагу в никуда. А может быть он умер, сгинул? Или отказался от своих идей.  

До Башни я добралась на дирижабле. Просто по дороге хотелось еще подумать. Со мной Володимир для поддержки. Ну и Мелик, куда ж без него. Я так привыкла к нему, что уже не замечала. Переодевалась в его присутствии, справляла нужду. Он служил мне как самый верный пес. И охранник, и слуга, и помощник, и друг. Интересно, считает ли он меня своим другом? Я не спрашивала никогда. Видения и странные сны больше не посещали, я думала о Сольви постоянно, потеряла аппетит, похудела. На лбу и между бровей появились морщины, я всё время чувствовала усталость, болела голова. Лекарь недоволен моим состоянием. Наплевать, потом поменяю тело, если я чем-то заболела, главное сейчас сохранить мир, в прямом смысле слова.  

Как обычно, после прилета, я заночевала в Храме в отведенных мне покоях. Утро задалось, тепло и солнечно, я сильно волновалась. Так не хотелось идти в темную Башню под взгляды кучи недобрых чужаков. Многие накануне прибывшие мне знакомы, я была у них в гостях или приглашала к себе. С кем-то отношения не заладились. Есть и новички, в некоторых странах власть передается из рук в руки как в быстрой детской игре. Мне хотелось бы собрать правителей за большим столом, где мы за вином и закусками поговорили бы по душам. Я бы рассказала о своих тревогах, заставила бы их поверить мне, проникнуться важностью отлова Сольви. Рассказывать при всех стоя о своих страхах, снах и видениях как-то неловко. А что делать? Придется всё рассказать, иначе мне нечего привести в доказательство. Придется сообщить, что боги послали мне видения и дурные пророчества. Будет смех, это точно. Я тяжело вздохнула, вяло доедая завтрак, не чувствуя вкуса. Некоторые правители поверили мне, или сделали вид, присылали письма и советников. Буду надеяться на их поддержку. Надо идти.  

Я надела темно-зеленое деловое платье, минимум украшений, с собой для солидности и поддержки взяла посох с летающими кристаллами. В последнее время мне нравилось ходить с ним, я действительно начала опираться на эту красивую палку. Символом власти она никогда не была. Волосы убраны, на голове корона. На лице маска безразличия. Медленно, нехотя, я направилась в Башню. Мелик шел рядом и смущенно заметил, что все уже собрались, только нас ждут. Ничего, подождут, эх, будут сейчас недовольные рожи. Я даже не готовила никакую речь, сил нет, в голове пустота. На пути нас догнал настоятель, вчера мы не увиделись, я поздно прибыла. Запыхаясь, мужчина сообщил:  

– Госпожа, доброе утро. Есть нечто важное, что вам пока не сообщили. Я сам узнал совсем недавно, нужно было проверить.  

Мы остановились, потому что мужчина еле переводил дух, приложив руку к груди. Я спросила нетерпеливо:  

– Ну, что там?  

– Пророчества. Они стали исчезать.  

– Как это? Откуда? Из Храма?  

– Нет, госпожа. В Храме ведь только рисунки, сами пророчества бывают на камнях, деревьях и так далее. Так вот, они стали там исчезать.  

– Не поняла. Было пророчество на каком-то камне, а потом…пропало?  

– Верно, госпожа. Я сам не поверил, съездил в пару доступных мест и сам убедился. Они исчезли, будто никогда их и не было.  

Мне стало дурно, но вдруг вспыхнула надежда.  

– А о чем были те пророчества? Плохие, да?  

– Нет, госпожа. О чем-то не столь существенном, одно о каком-то союзе, а другое, кажется, о небесном теле.  

Все-таки дурно. Даже говорить не могу. Пропадают пророчества о будущем, потому что его нет! Нужно спешить, об этом все должны узнать. А может, уже знают. Я заторопилась к Башне, как вдруг небо потемнело. Только что светило солнце. Мы встревоженно осматривались. Небо стало каким-то желто-белым, как иногда при дожде на закате, но облаков почти нет, ясно. И очень тихо. Мелик едва слышно прошептал:  

– Что это?  

Недолгая дрожь и гул. Землетрясение? Но мы на летающем камне. В Башню теперь совсем не хотелось, из входной двери посыпались люди, как пчелы из улья. Некоторые поспешили к пришвартованным дирижаблям. Снова гул и удар. Камень сильно пошатнулся, как если бы столкнулся с чем-то. Неужели, началось? Мой посох мелко и часто завибрировал, в пальцах появилась боль и когда я была готова его бросить, кристаллы лопнули, превратились в пыль и осыпались к ногам. В следующий миг летающую платформу так сильно тряхнуло, что я еле устояла на ногах. Помог пострадавший посох, остальные попадали на колени. Настоятель кинулся к корзине для подъема продуктов, там уже толпились люди. Наш дирижабль на земле, его нужно ждать. Мы побежали к ближайшему ограждению.  

– За мной!  

Я перелетела и, обернувшись, закричала ближайшим к нам людям:  

– Эй, сюда! Я смогу спустить вниз…  

В этот момент камень рухнул. Он просто рухнул вниз так молниеносно и неожиданно, что я успела посмотреть на Мелика, когда он был уже далеко внизу. Следом полетели привязанные дирижабли, ближайший едва не снес меня. Раздался грохот, поднялась туча пыли. Башня всех народов рассыпалась как детская поделка. Храм развалился на куски. Привязанные дирижабли от сильного рывка ударились о землю и повзрывались, начался пожар. Постройки на земле, гостиница, домики – всё исчезло. В этой свалке я уже не видела людей. Ошарашенная, не веря в происходящее, посмотрела вперед. На горизонте покраснело. Нет. Нууу, неееет. Неееет. Я стала крутить головой по сторонам, хныкая от безысходности. Где-то Сольви творит свое глупое смертельное колдовство. Последний шанс найти его. Ну, хоть блесни где-нибудь! Еще потемнело, налетел сильный пыльный ветер, я поспешила вниз. Размазывая грязь и слезы по лицу, побежала к обломкам, вокруг сновали люди, помогая. Может быть, кто-то из моих жив. Мелик? Володимир? Что мне делать?! Крики, шум, и всё темнее вокруг. На небе зажглись звезды.  

Где я? Как тихо.  

Я осознаю себя не так, как после смерти. И это не похоже на выход из мира. Темно, но… У меня нет тела. Я точно знаю, его нет. Как же тогда я понимаю, что темно, когда глаз нет? Просто знаю. Вокруг очень темно и кто-то есть там, в темноте. Не один, их несколько. Ощущаю чужое присутствие.  

– Эй. Кто там? Где я?  

Мне страшно. Это точно не смерть, там нет чувств и ощущений. Здесь же я даже ощущаю время. Нечто или некто вокруг меня и вверху, чувствую присутствие чего-то живого и огромного. Как страшно. Если бы было дыхание, оно бы замерло от ужаса. Волосы на теле встали бы дыбом, если бы они у меня были. Я тихонько пищу:  

– Эй? Кто здесь?  

Дыхание за спиной, движение. Как страшно.  

Я чувствую, кто-то смотрит, кто-то смотрит на меня и ненавидит. Это становится невыносимым. Я пытаюсь собраться с духом, но не выходит. Мне ужасно страшно и неоткуда взять сил.  

Они рядом. Их пятеро. Я чувствую их как оформленные облака сознания и воли. Они отличаются друг от друга. Мне так страшно, я не понимаю, что происходит и как это прекратить. Это пытка.  

– ЧТО. ТЫ. НАДЕЛАЛА.  

Грозный голос, способный расколоть небеса, звучит во мне, причиняя боль. Я бы с радостью потеряла сознание, но увы. Они знают мои мысли. Они всё обо мне знают. Я вывернута наизнанку перед взорами этих.. Это… Этого не может быть.  

Ослепительно больно я осознаю кто передо мной. Это понимание внушено мне насильно и зло.  

Это БОГИ.  

Боги этого мира.  

Моя ничтожная душонка забилась в угол и старается закрыть глаза руками. Заткнуть уши. Ощущать величие этих созданий мне пока не дано. Я не могу объять такое. Это как постичь космос или представить бесконечность. Ужасно. Страшно. Мой размер по сравнению с ними как атом.  

Медленно, болезненно, начинаю осознавать. Они вокруг меня и в то же время внутри, как воздух. Фантазия помогает облечь чувства в образы, так привычнее для человека. Вот слева, будем называть это «лево» – Трема. Я чувствую этот сгусток как терпение, благость, тепло, покровительство. Это суть, ядро, которое мне позволили понять. Она как мудрая опытная женщина, но сильная и решительная, всегда знающая, что делать. Сейчас я чувствую её презрение ко мне, оно колет и жалит. Рядом с ней Клада. Резкая и четкая, сотканная из бесконечных вариантов. Она холодна и опустошена. Справа от меня Крок. Мужская сущность. Он полон ехидства, граничащего с истерикой. От него идет волна синего тепла, он не ненавидит меня, но разочарован. Рядом с ним Моледа. Властный, грозный, старый. От него я чувствую черную ненависть, потому что обидела его детей. И презрение, да. Оно сквозит повсюду, этакий зеленый ветерок. Прямо передо мной Лимотес. Хитрый, не признающий компромисса. Жестокий как судьба. Это его голос я слышала. Не хочу больше никогда его слышать. Поэтому он садистски повторяет:  

– ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?!  

Собравшись с силами, я пропищала, напрягаясь изо всех сил:  

– Я?  

– ИЗ-ЗА ТЕБЯ ЭТОТ МИР ПОГИБНЕТ! – слова ударили слева.  

– Это всё Сольви. – жалко пищу я.  

– ТЫ ВИНОВАТА. – прогремел Моледа.  

Они все ненавидят меня, но это же несправедливо. Презирают, хотят разорвать на куски, сжечь в прах. По какой-то причине они это не делают. Пока. Я продолжаю пищать то, что всем известно:  

– Это Сольви. Почему вы не остановили его?  

– ТЫ МЕРЗКАЯ ДРЯНЬ!  

Это не выдержала Клада. Сознание потемнело, и я надеялась, что погаснет, когда на него обрушился поток ужасающей ругани. Они не смогли долго терпеть. Космическое презрение, раздражение и ненависть должны стереть меня в порошок. Я рыдаю. Здесь никого нет, кто поддержал бы меня. И никого, похоже, вообще нет нигде. Я не знаю, где нахожусь, но не чувствую ничего живого, земного, нигде. За океаном ненависти, бьющем снова и снова упругой гигантской волной, светится понимание. Спокойное серое отчаянье. Принятие. Им страшно. Еще больше, чем мне. Боги в ужасе.  

Постепенно они выдохлись и наступила тишина. Каждый думал о своем, только Крок ни о чем не думал. Даже немного весел. Лимотес перебирал скудный набор вариантов судьбы.  

– Почему вы не остановили его? Зачем вообще дали ему родиться?  

Кто-то устало буркнул:  

– Мы не властны над судьбой.  

– К ЭТОМУ варианту привела нас ТЫ!  

–…  

– Ты вмешалась в судьбу этого мира. Вот результат твоих поступков!  

– ТЕБЯ ВООБЩЕ НЕ ДОЛЖНО ЗДЕСЬ БЫТЬ. ТЫ – ОШИБКА!  

– Разве вы не знали с самого начала, что я приду? Судьба не говорит такое? Или когда я пришла в этот мир. Почему не предупредили, почему…  

– ЗАМОЛЧИ! КАК ТЫ СМЕЕШЬ!  

Звонко и хлестко, как пощечина.  

– Его должны были остановить. НО ТЫ УБИЛА ЭТИХ ЛЮДЕЙ!  

Насильно всплыли образы Шона, горного короля, и Мейрата. Этим Великим было суждено остановить Сольви?  

– Я не виновата в смерти Шона, это несчастный…  

Поток ненависти заткнул меня. Вина навалилась горьким грузом. Она и раньше была, но я оправдывала себя. Я не хотела убивать Шона, но если бы меня не было – он был бы жив. Мейрата я убила, да, так уж вышло. Я никогда не радовалась той победе. Однако самой войны не было бы, если бы не я. Лимотес дал мне осознать, просмотреть тот путь, который прошел этот мир для рождения этих двоих. Какое бесконечное сочетание событий, уникальное, бережно охраняемое. И даже не с первого раза получилось. Эта уникальность настолько драгоценна. Мне стало стыдно, как если бы я по глупости убила самую редкую, самую прекрасную, последнюю бабочку на земле. Шон и Мейрат Великие уникальные личности с определенной судьбой. Такая редкость, как алмазы в мешке картошки. Я представила какую роль каждый из них мог сыграть в борьбе с Сольви. После общения с Шоном Сольви мог бы отказаться от своих опасных планов. Мейрат, наверняка, больше преуспел бы в поимке мага, или уничтожил бы его своими руками. Я не смогла, оказалась не способна. Я пыталась, старалась, но...  

Горько.  

И что теперь?  

Они молчали. Долго. И я молчала. А что я скажу? Пыталась вспомнить последние моменты, как упал летающие камень, но всё так смутно, нечетко. Я испугалась, ничего не сделала. Никого не спасла. Ярким пятном вспыхнул страх. Как же там все? Чем в итоге закончилось? Они знают мои мысли, но молчат. Здесь ли они сейчас, со мной, или частично там, на земле, стараются что-то сделать? Чувствую их горечь, сожаление, неопределенность. Нет растерянности, видно, знают, что делать.  

Велят мне уйти. Выгоняют.  

Не кричат, не ругают, просто устало толкают.  

Собравшись, начинаю развоплощение. Не буду просить прощения, это глупо и бесполезно.  

Покидая этот мир, я оглянулась, увидела посмертный каменный сад, кишащий душами, которых никто не забирал.